Доктор Кто: сказания Трензалора (сборник) Финч Пол
– Та-дам!
Из темноты немедленно вынырнули темные силуэты и двинулись к нему по снегу.
Фергин посмотрел на лежащих без сознания караульных:
– Они в порядке?
– Спят, как дети. Проснутся не скоро.
Караульных оттащили с дороги, затем Доктор отошел в сторону, а горожане с Фергином во главе навалились на огромные двойные двери сарая. Те затряслись и затрещали, но не подались. Очевидно, они были заперты изнутри, возможно, заложены прочной доской.
– Скорее! – поторопил Доктор, хотя знал, что горожане стараются изо всех сил.
Внезапно раздался громкий треск, и двери просели внутрь.
– Почти получилось! – крикнул Фергин. Его круглое лицо, несмотря на холод, покраснело и вспотело. – Еще разок! Все вместе…
Горожане снова навалились на дверь. Снова раздался треск, и двери распахнулись. От неожиданности некоторые горожане упали, но им немедленно помогли подняться на ноги. Стоявший в стороне Доктор увидел мерцающий бело-голубой свет, исходивший из сарая, и услышал тихое ритмичное потрескивание. Часть горожан отпрянула с изумлением и ужасом на лицах. Теперь, когда можно было войти, они не знали, что делать дальше, и оглядывались на Доктора. Прихрамывая, Доктор пошел вперед так быстро, как только позволяли его старые суставы и деревянная нога.
В сарае было просторно, кругом валялись инструменты и солома. В дальнем углу на самодельных носилках лежал скелет Джалена Феллвуда. Вокруг него, как деления на циферблате, лежали на спинах горожане, оказавшиеся под влиянием Мары. Они находились в групповом трансе, тела дергались и дрожали, зрачков не было видно из-под полуприкрытых век.
Бело-голубой свет испускали потрескивающие потоки энергии, исходившие прямо из сознаний сновидцев и направленные к скелету. Со стороны это напоминало огромного паука – скелет был его телом, а нити энергии – изогнутыми тонкими ногами.
Сбитый с толку, Фергин посмотрел на Доктора:
– Уже можно бросать бомбы, Доктор?
Злясь не столько на кого-то другого, сколько на себя, Доктор рявкнул:
– Какой смысл? Уже слишком поздно!
Скелет, пульсируя, светился. Доктор вытащил звуковую отвертку и включил ее, надеясь заблокировать энергетическую волну. Но и это не помогло. Энергия сна стала слишком сильной. Прикрыв глаза, Доктор приблизился к сновидцам и скелету, все еще хмуро настраивая параметры отвертки.
Сквозь свет он видел, что червеобразные нити уже ползут по костям, создавая мышцы, вены и органы. Приближаясь, он почувствовал кожей неприятный зуд. Глубоко вздохнув, Доктор шагнул внутрь энергетического поля и тут же громко вскрикнул. Треск, вспышка боли – и его отбросило назад.
В следующий миг Доктор обнаружил, что горожане столпились вокруг него, поднимают его на ноги и спрашивают, в порядке ли он. Доктор нетерпеливо кивнул и снова посмотрел на скелет. Его глаза расширились. Горожане ахнули, некоторые попятились.
Скелет Джалена Феллвуда медленно сел на носилках. Повернув голову, он посмотрел на них.
Мара все еще не был завершен – глаза смотрели из голого черепа, под тонкой оболочкой еще только формирующейся кожи были видны мышцы. Однако сразу стало ясно, что тело, растущее на костях, не было человеческим – во всяком случае, не совсем. Глаза принадлежали Маре – желтые и змеиные. Кожа, покрывавшая плоть, становилась чешуйчатой и ребристой – она быстро темнела, приобретая отпугивающий красный цвет.
– Что нам делать, Доктор? – спросил Фергин, тихо подойдя к нему.
Доктор обдумал варианты. Их было не так уж и много.
– Передай остальным: как только Мара воплотится – бросайте бомбы.
Фергин кивнул:
– Это его остановит?
Лицо Доктора было мрачным.
– Стоит попробовать.
Ждать пришлось недолго. Гибрид Мары и человека был почти готов. Он встал с носилок и потянулся, оценивая новое тело. Его голова была плоской, морда удлиненной, на бледной чешуйчатой шее был капюшон, как у кобры. Мара открыл рот и зашипел, показав черный раздвоенный язык и изогнутые клыки.
Как только бело-голубые нити энергии между сновидцами и Марой истончились и исчезли, Доктор крикнул:
– Давайте!
На Мару обрушился дождь серебристых шариков, которые раскрывались, падая на землю. Взметнувшееся облако белого порошка окутало существо. Прищурившись, Доктор затаил дыхание, надеясь на лучшее.
Но затем он услышал скрип, что-то красное метнулось к левой стене сарая.
Раздались крики, вопли, кто-то показывал пальцем на странное существо. Больше напоминая паука, чем змею, Мара взобрался на стену и пополз по ней. Прежде чем ему успели помешать, он вскарабкался наверх и выскользнул в открытую дверь сарая.
Доктор развернулся на деревянной ноге и захромал следом, пытаясь догнать Мару. Но когда он наконец пробился через толпу и вышел наружу, существа уже нигде не было.
– Ну как? Что-нибудь изменилось?
Саманда Глайд отошла от пациента, которого осматривала. Доктор стоял на пороге, опираясь на трость, и хмуро оглядывал два ряда больничных коек.
Рождественский лазарет был не больше сарая, и все койки в единственной палате сейчас были заняты. Хотя в этом не было ничего необычного (после каждого инопланетного вторжения были жертвы), на этот раз больше всего пугало то, что пациенты молчали. Лучшая подруга Саманды, Таския, вчера была в сарае Сворсенов и рассказала ей, что случилось. С тех пор Мару никто не видел. Напряжение в городе было почти осязаемым, тревога нарастала. А заботиться о жертвах Мары приходилось Саманде.
Не то чтобы за ними требовался особый уход. Все они мирно спали. Отчасти потому, что Доктор сделал для всех «подавители сна» – странные маленькие устройства, собранные из деталей и запчастей, хранившихся у него в Часовой Башне. Он собирал их из разных деталей, и все подавители выглядели по-разному, но кое-что общее у них было. Включившись от импульса звуковой отвертки Доктора, они начали издавать ритмичный сигнал, который, как Доктор заверил Саманду, не позволит Маре добраться до сознания своих жертв.
В ответ на вопрос Доктора Саманда покачала головой и сказала:
– Нет, они все еще спят. Но это ведь хорошо, правда?
– И да, и нет.
Хромая, Доктор двинулся по центральному проходу, мрачно осматривая одного спящего за другим. Лица жертв Мары были красными и в пятнах, а на руках четко проступала метка в виде змеи.
– Почему нет? – спросила Саманда.
– Потому что они – глаза и уши Мары, и пока он не будет уничтожен, будить их нельзя – риск слишком велик. Но чем дольше они спят, тем слабее будут становиться, пока…
– Пока не умрут, – пробормотала Саманда.
Доктор ничего не ответил.
– Как вы его найдете? – спросила Саманда.
Доктор вздохнул.
– О, полагаю, он найдет меня сам. Не хочу хвастаться, но нужен ему именно я. – На его морщинистом лице появилась улыбка, и взгляд стал мягче. – Кстати, как насчет горячего шоколада? Чур, мне шесть кубиков сахара.
Прежде чем Саманда успела ответить, дверь палаты распахнулась и вошла Таския. Ее глаза были широко раскрыты, а плечи вздымались, словно она только что бежала.
– Он здесь, – выдохнула она. – Та штука… здесь, в школе.
Лицо Доктора моментально потемнело. Он поднял трость и стукнул ею об пол так сильно, что Саманда испугалась, не сломаются ли половицы.
– Даже не смей! – взревел Доктор. – Не смей!
В минуты гнева Доктор мог двигаться невероятно быстро для старика с деревянной ногой. Шагая по главной улице, он обгонял других прохожих. Снежинки оседали на его плечах и поредевших волосах. Он остановился у школы – белого здания с синей дверью и синими же подоконниками.
– Выходи, Мара! – завопил он, размахивая тростью. – Выходи и сразись с тем, кто равен тебе по силе!
Секунду ничего не происходило. Затем горожане, стоявшие в нескольких метрах позади него, ахнули:
– Наверху, Доктор! На крыше!
Доктор посмотрел вверх. На крыше школы сидел гибрид Мары и человека. Его красная кожа резко выделялась на фоне снега. Рот Мары была открыт, клыки обнажены – похоже, он злорадно улыбался.
– Что такое, Мара? – крикнул Доктор. – Все еще боишься встретиться со мной, как рептилия с человеком?
Дверь школы внезапно распахнулась, и наружу высыпали ученики. В толпе за спиной Доктора раздались крики изумления, многие горожане узнали своих детей.
С окаменевшим лицом Доктор смотрел на детей, каждый из которых теперь был слугой Мары. Их лица покраснели, глаза остекленели, дети смотрели прямо перед собой. У многих на коже светились метки Мары.
– Теперь используешь детей? – рявкнул Доктор, глядя на змееподобное существо. – Это низко даже для того, кто большую часть времени ползает на брюхе!
Дети выстроились полукругом. Среди них Доктор узнал сына Алиганзы Торпа. Как его звали? Барнабл? Нет, точно – Перикл.
Мальчик моргнул, и внезапно его глаза стали желтыми и змеиными.
– Назови свое имя, Доктор, – сказал он голосом, в котором звенели осколки льда.
– Зачем это? – насмешливо спросил Доктор.
– Если ты этого не сделаешь, я причиню боль тем, кого ты любишь.
Доктор пожал плечами.
– Не самый убедительный аргумент. Видишь ли, если я скажу тебе свое имя, то в буквальном смысле разверзнется ад, и те, кого я люблю, все равно умрут, сметенные величайшей бурей, какую видела эта Вселенная, – он ткнул тростью не в Перикла, а в существо на крыше. – Но ведь тебе, Мара, именно это и нужно, так? Именно этим ты живешь? Ты хочешь набить свои змеиные щеки хаосом, разрушением и жестокостью. Потому что такова твоя суть – ты падальщик, жалкий ползучий гад. Кроме себя самого, ты никому не нужен – так почему бы тебе не убраться туда, откуда ты пришел, пока я не разозлился как следует?
Последние слова он прокричал, дрожа от ярости, и горожане за его спиной отступили на несколько шагов.
Мара, однако, был непоколебим. Он холодно смотрел на Доктора глазами маленького мальчика, которого избрал своим представителем.
Наконец он сказал:
– На войне смерть твоих близких наступит быстро. Но каково тебе будет смотреть на детей, уничтожающих своих родителей?
И в этот миг неподвижные дети ожили. Их глаза пожелтели, они открыли рты и зашипели.
Когда они двинулись вперед, скрючив пальцы, как когти, Доктор повернулся и закричал:
– Отступаем! На снежную ферму, как я вам говорил!
Уговаривать горожан не пришлось. Многим из них хотелось броситься к своим детям, помочь им и попытаться спасти, но горожане доверяли Доктору и внимательно вылушали то, что он сказал им накануне.
Снежная ферма находилась на окраине города, и за ее огромными железными воротами и толстыми каменными стенами находилось их убежище, их спасение.
Все как один, они развернулись и побежали, а Доктор, прихрамывая, двинулся следом.
Глава 6
– Скорее, Доктор!
Фергин стоял у массивных ворот снежной фермы, держась за их металлические подпорки. Одна створка уже была закрыта, и он готовился захлопнуть вторую, как только все горожане войдут внутрь.
Последним бежал Доктор, который, несмотря на возраст, по-прежнему ухитрялся не отставать.
Согнувшись, он спешил по заснеженной земле, при каждом шаге его деревянная нога описывала дугу, а трость помогала справляться с ролью дополнительной конечности.
– Давай, Фергин! – крикнул он, вбежав в ворота.
Несколько человек кинулись к Доктору, чтобы не позволить ему упасть, а Фергин захлопнул ворота. Таския немедленно бросилась вперед с огромной тяжелой цепью, которую продела через створки, и повернула ключ в большом висячем замке.
Перикл Торп, возглавлявший толпу детей, с яростным шипением ринулся на ворота и попытался надавить на них, но отлетел и упал на землю.
Доктор, хромая, подошел к воротам. Секунду он и Перикл смотрели друг на друга сквозь прутья решетки.
Затем Доктор заговорил:
– Теперь, Мара, послушай меня. Угрозы – не лучшее средство при общении со мной, но я готов пойти на сделку, если ты оставишь моих друзей в покое. Встретимся на главной улице через десять минут, только ты и я, лицом к лицу. Что скажешь?
Перикл моргнул желтыми змеиными глазами:
– В чем подвох?
– Никакого подвоха нет. Мы просто поболтаем. Но не вмешивай в это детей. Отправь их обратно в школу. Я хочу поговорить с шарманщиком, а не с его мартышкой.
Мальчик смотрел не мигая, пока Мара обдумывал предложение. Наконец он сказал:
– Хорошо. Но помни, Доктор, дети в моей власти. Я в любой момент могу приказать им разорвать друг друга на части.
Доктор прищурился.
– Десять минут, – повторил он.
А затем, не сказав больше ни слова, развернулся и захромал прочь.
Доктор стоял на снегу, похоже, не замечая снега, падавшего на его плечи и волосы. В домах по обе стороны улицы было тихо, лишь мягкий янтарный свет мерцал кое-где в окнах. Доктор казался спокойным. Его поза не выражала ни страх, ни решимость, только терпение, словно он мог вечно вот так стоять и ждать. Ему вспомнились строки старого стихотворения:
«…полуночную тишь потревожить не смеет даже юркая мышь…»[2].
Но что-то все же ее потревожило. Во вьюжной белой темноте на другом конце улицы мелькнула красная вспышка.
Мара приближался.
Он передвигался на двух ногах, но все равно казалось, что он выползает из тьмы. Теперь он выглядел более змееподобным, чем тогда, в сарае, но при этом все еще был похож на человека. Это было хорошо, поскольку означало, что он не успел окончательно воплотиться и его связь с этим миром пока не окрепла. Мара посмотрел на Доктора; его глаза сверкали, как желтые фонари, тонкий черный язык трепетал. Красная чешуя Мары, казалось, пульсировала, змеиный капюшон вздымался парусом.
– Здравствуй, Мара, – сказал Доктор будничным тоном.
Мара обошел его, будто желая рассмотреть со всех сторон, – движения были плавными, как в танце. Доктор стоял на месте, глядя прямо перед собой.
Когда существо описало полный круг и они снова оказались лицом к лицу, Мара спросил:
– Ты все еще не боишься меня, Доктор?
Доктор пожал плечами:
– К сожалению, нет. Прости. Страх испытывают лишь те, кому есть что терять.
Мара, казалось, удивился:
– Неужели ты и впрямь так устал от жизни?
– Я видел будущее, – Доктор поморщился. – Оно погибнет в огне.
– Восхитительно, – прошипел Мара. Его тон изменился, почти потеряв игривость. – У тебя есть что мне предложить?
Доктор кивнул:
– Да. Последний шанс. Убирайся с этой планеты, возвращайся туда, откуда пришел, и я тебя не уничтожу.
Мара закинул голову и расхохотался:
– Какая жалость. Я надеялся на что-нибудь посущественнее.
– Такова жизнь, – сказал Доктор.
Внезапно Мара бросился вперед, распахнув пасть и обнажив клыки. Доктор по-прежнему был неподвижен. Когда они оказались почти нос к носу, Мара остановился, заглянув ему в глаза, и прошипел:
– Тебе не победить в этой битве, Доктор. Если ты не произнесешь свое имя добровольно, я заставлю тебя. Все эти люди принадлежат мне. Я могу проникнуть в их сны, управлять ими. А вскоре я проникну и в твои сны тоже. Заползу в твое сознание, найду там твое имя… и грядет хаос.
Доктор закатил глаза.
– Да-да, это я уже слышал. Скука, скука! – он вытянул палец и ткнул Мару в чешуйчатую грудь. – Если ты все равно собираешься это сделать, то почему бы не прямо сейчас? Почему не покончить со всем сразу? Хочешь, я сам отвечу на свой вопрос? Потому что ты не можешь этого сделать. Ты слишком слаб. Тебе даже не удалось проникнуть в умы половины тех ничтожных людей, верно? Ты застрял между светом и тьмой, между молотом и наковальней.
Мара отступил, уязвленный его словами:
– Мы становимся сильнее, Доктор. Скоро ничто не сможет помешать нам.
– Скоро, скоро, скоро. Что ж, может быть… У меня нет времени ждать так долго.
– У тебя нет выбора. Нас нельзя уничтожить. Мы – внутри.
– Не вы одни.
Мара прищурился:
– Что это значит?
Вместо ответа Доктор поднял руку и, указывая за спину Мары, описал пальцем круг:
– Знаешь, что это? Снежная ферма. Она создает дополнительный снег и рассеивает его по другим поселениям планеты. Люди любят снег. Ты когда-нибудь лепил снеговика, Мара? Играл в снежки? Ловил снежинку ртом и чувствовал, как она тает?
– Это бессмысленно, – насмешливо сказал Мара.
Доктор усмехнулся в ответ:
– Бессмысленно! Верно. Вы всегда это говорите. Вы, одержимые властью тираны, желающие лишь завоевывать и уничтожать. Любая мелочь, любое веселье для вас бессмысленно. Но знаешь, что? Готов поспорить, Джален Феллвуд думает иначе.
Казалось, эти слова на миг задели Мару.
– Джален Феллвуд мертв.
– Строго говоря, да, – согласился Доктор, повысив голос. – Однако он все еще здесь, не так ли? Внутри тебя? Какова бы ни была темная сила, которой он служил много веков назад, благодаря ей крошечная частичка Феллвуда выжила. В ловушке, в этих старых костях. Маленький кипящий комок ненависти. Ведь именно так ты и попал сюда, верно? Именно к нему ты и прицепился – подобное притягивает подобное. Возможно, Джален Феллвуд и мертв, но он все еще твоя основа. Твое бьющееся сердце. – На миг он замолк, а затем, понизив голос, сказал: – Твоя ахиллесова пята.
Было ясно, что Мара испуган. Он попятился, его желтые глаза забегали, словно в ожидании нападения.
Доктор шагнул вперед, продолжая говорить, укрепляя свое положение:
– Знаешь, что сделали люди Рождества, похоронив Феллвуда в лесу? Они засыпали землю солью, чтобы дух Феллвуда не мог вернуться и отомстить. Соль. Такая простая вещь. Такая безобидная. И все же она остановила Феллвуда и то зло, что управляло им изнутри. Из-за соли они веками пролежали в земле, в ловушке. А знаешь, почему Феллвуд не смог выбраться? Потому что он верил. Верил, что соль имеет силу и что она его уничтожит…
Голос Доктора перешел в шепот:
– И ты все еще веришь в это, правда, Джален? Ты все еще веришь.
Мара повторил снова, хотя на этот раз уже не так уверенно:
– Джален Феллвуд мертв.
Вместо ответа Доктор посмотрел на вихрящийся вокруг снег и высунул язык, на который приземлилась снежинка. Доктор проглотил ее. И улыбнулся.
– Ловил ли ты когда-нибудь снежинку ртом и чувствовал, как она тает? – спросил он снова. – Тебе стоит попробовать, Мара. Это одна из маленьких и бессмысленных радостей жизни, – он причмокнул. – Занятно, этот снег слегка необычен на вкус. Хм… какой же он? Дай подумать… – Его лицо посветлело. – Ах да, точно! Он соленый!
Мара запаниковал. Он вскинул голову и посмотрел на снег, кружащийся, вихрящийся, падающий с неба.
– Мой собственный рецепт! – торжествующе воскликнул Доктор, указывая тростью на трубу, единственную часть снежной фермы, которую было видно. – Вся соль, которую жители Рождества сумели достать. Смешать с водой в снежных камерах, кое-что настроить – и вуаля! Соленый снег! – он улыбнулся. – Что думаешь? Неплохо вышло?
Мара закричал. Красная чешуйчатая кожа начала шипеть, едва снежные хлопья касались ее. Он завертелся на месте, но бежать было некуда. Сверкающими от ярости желтыми глазами он посмотрел на Доктора:
– Я уничтожу их всех! Всех детей! Всех, кого ты любишь! Я прикажу им разорвать друг друга на части!
Доктор покачал головой:
– Это вряд ли. Полагаю, все силы ты потратил на то, чтобы удержать душу и тело вместе. Взгляни на себя, Мара. Ты трещишь по швам.
Так и было. Каждая снежинка, касавшаяся Мары, заставляла его кожу шипеть, гореть, плавиться. Спустя несколько мгновений змееподобное существо стало похоже на красную восковую свечу, опаленную жаром. Его тело рушилось, растворялось. Мара съеживался и таял, будто его никогда и не было, разве что во сне.
Мара бился, корчился и шипел, но силы стремительно его покидали…
Пока наконец на покрытой свежевыпавшим снегом земле не осталась лишь куча ломких серых костей.
Алиганза Торп с криком очнулся от самого длинного и самого глубокого сна в его жизни. Кажется, ему снилось что-то странное, но он не мог вспомнить, что именно. Едва открыв глаза, он увидел лицо старика, который смотрел на него. Этот старик был ему знаком, но Алиганза не сразу узнал его. Наконец он понял: это Доктор. В руках тот держал странного вида ожерелье, которое, похоже, снял с шеи Алиганзы.
– Здравствуй, – мягко сказал Доктор. – С возвращением.
Алиганза понял, что лежит в чужой постели. Он моргнул:
– А меня что, не было?
– В некотором смысле. – Доктор сунул странное ожерелье в карман пальто.
– Что это? – спросил Алиганза.
– Что? – Доктор заметил, куда смотрит Алиганза. – А, это. Это подавитель сна.
– Подавитель сна? Что это значит?
– Это значит, – сказал Доктор, – что с кошмарами покончено.
Алиганза посмотрел на свою руку. Он как будто ожидал на ней что-то увидеть – но ничего не увидел. В его сознании внезапно всплыло воспоминание о желтых глазах. Он сжал руку Доктора.
– Доктор, – прошептал он, прежде чем осознал, что говорит, – мы в безопасности? Оно исчезло?
– Да, – успокаивающе сказал Доктор и похлопал его по руке. – Исчезло.
– Навечно? – спросил Алиганза.
Доктор ответил не сразу. Он склонил голову набок.
– Ах, – пробормотал он, и на его морщинистом лице появилась слабая улыбка. – Кто знает? Вечность – это очень долго.
Читать бесплатно другие книги:
