Подземное царство Леонова Елена

16

Утреннее солнце коснулось ласковыми лучами «Земли чистых», как в переводе с древнего языка урду звучит название государства Пакистан.

Сойдя с трапа самолета в городе Суккур, Филипп не мог поверить, что спустя двое суток он наконец-то оказался там, где нужно, в семидесяти километрах от Мохенджо-Даро. Путь, который пришлось проделать журналисту и монаху, оказался длиннее, чем планировался, а кроме того, Филипп устал так, что ему казалось – он уже и не хочет искать Храм. Однако, глядя на своего спутника, который выглядел бодро и свежо, журналист понимал, что главное – не физические силы, а душевные, и, если они есть, можно вытерпеть любое сложное путешествие.

Из Хайдарабада Филипп и Вари отправились в Дели, откуда международными авиалиниями они долетели до Исламабада в Пакистане. Город они не увидели, так как из здания международного аэропорта Исламабада им выйти не пришлось в связи с короткой пересадкой до Суккура.

Сев в небольшой проржавевший автобус когда-то голубого цвета, Филипп вздохнул с облегчением и открыл пошире окно. Ему не терпелось почувствовать на лице ветер и свежесть. Автобус, который они заказали из аэропорта Исламабада, должен был отвезти их прямо к раскопкам Мохенджо-Даро.

Суккур находился в самой южной провинции Пакистана – Синд, расположенной в низовьях Инда. Город стоял на берегу великой реки, отражаясь в ее водах величественными минаретами и домами с плоскими крышами, дружно спускающимися к реке. Автобус мчался по узким дорогам мимо равнин, рассеченных множеством оросительных каналов и покрытых полями риса, сахарного тростника и хлопка. Журналист с удовольствием наблюдал разноуровневые рисовые террасы сочного зеленого оттенка, затопленные водой, и низкий, стелящийся над террасами туман. Приятная свежесть, котоую ветерок гнал с полей, проникла в открытые окна автобуса.

– Красивая земля, – тихо сказал Вари, подсаживаясь к Филиппу.

– Да, – согласился журналист, – незаслуженно забытая всеми.

– Что вы имеете в виду?

– Пакистан – страна величественных ландшафтов, как мы видим, и уникальных культурных традиций, а также место формирования древнейших цивилизаций континента, оспаривающих лидерство у Египта и Месопотамии.

– Ты про Хараппскую цивилизацию?

Филипп кивнул.

– По меньшей мере она сформировалась во втором тысячелетии до нашей эры, а к девятому веку до нашей эры ведические традиции Индостана уже господствовали на этой территории, ну, а к эпохе завоевательных походов Александра Македонского многочисленные княжества долины Инда уже имели сложную и богатую культуру, оказавшую заметное влияние на формирование всего человечества! – Филипп говорил, глядя в окно.

– Тебе все это интересно, – сказал Вари.

– Что, прости? – Филипп посмотрел на монаха.

– Ты идешь по чужому пути и живешь не своей жизнью.

– В смысле? – нахмурился журналист.

– Ты работаешь в журнале, пишешь статьи, но сердце твое не там. Оно в странствиях, в изучении новых горизонтов, находках и тайнах!

Филипп улыбнулся. Он знал, что монах прав.

– Я пробовал идти по пути, который мне нравится. Это непросто.

– Жизненный путь слишком короток, чтобы разменивать себя попусту. Помни, что ты, конечно же, можешь поступить, как хочешь, но сделать это можно лишь один раз.

Филипп посмотрел на монаха, и ему отчаянно захотелось позвонить Карине. Он вспомнил ее красивое лицо, улыбку, запах ее волос и голос. Филипп закрыл глаза, и память унесла его далеко в прошлое. Он вернулся в то время, когда они с Кариной были вместе, и его сердце тоскливо сжалось. Никогда еще ему не было так легко, весело и хорошо, как было в тот год, с Кариной. Он чувствовал себя с ней так, как чувствует себя человек, нашедший свое место в жизни, именно там, где должен быть – рядом с этой женщиной. Что же заставило его потерять ее? Как он смог это допустить?

Филипп достал телефон. Он выбрал меню «контакты» и нашел номер Карины.

Монах, не произнося более ни слова, отсел на заднее сидение.

Журналист посмотрел в окно на скользящие пейзажи и почувствовал, что его жизнь точно так же проносится мимо, а он в таком же автобусе, который не собирается останавливаться, но если Филипп захочет, приложит усилия, то водитель, безусловно, затормозит, и Филипп сможет выйти там, где пожелает. Но где же он хочет выйти?

Филипп набрал номер Карины. Долгие гудки гипнотизировали.

Что он ей скажет? О чем они будут говорить? А вдруг она не будет ему рада? Или скажет, что не может с ним разговаривать? Или… Филипп почувствовал волнение.

– Да? Слушаю! – в телефоне раздался голос Карины. Голос, который Филипп не раз слышал во сне, который приводил его в трепет, поднимая настроение и одновременно погружая в тоску, голос, который он мог бы слушать каждый день, и он мечтал, чтобы именно этот голос сказал ему самые главные и нужные слова в жизни.

Филипп нажал «отбой» на телефоне. Связь прервалась.

Автобус раскачивался из стороны в сторону, петляя по плохой дороге.

Филипп убрал телефон и глубоко вздохнул. Сейчас было не лучшее время для анализа своей личной жизни.

Он взял в руки лист бумаги с переводом текста с синдхи, читая его еще раз.

«И поныне царство сокрыто. Найти его нужно, ведь знания оно хранит бесценные. Путь к нему расположен в долине великой Сарасвати. На месте ее ныне находится Холм Мертвецов. Но и он уже занесен песками и временем поглощен. Царство искали, но так никто и не нашел. Среди строений, где бродят тени мертвых, явится дорога к нему при свете Владыки Планет в день Ашваюджа, когда Владыка Планет будет в накшатре Ревати. Царство распахнет вам свои ворота, а великий Храм двери, и камень будет в челе Лингам».

– Владыка Планет – это, я так понимаю, Луна? – тихо спросил Филипп у монаха.

– Да, совершенно верно. В Древней Индии так называли Луну. Она играла чуть ли не большую роль, нежели Солнце, – монах шустро оказался вновь рядом с Филиппом.

– А что ты можешь рассказать про накшатры? Так, насколько я знаю, называются созвездия в индийской астрономии.

– Правильно, – кивнул Вари. – Это так называемые «лунные стоянки» или «лунные дома», через которые проходит Луна на небосводе, – монах жестикулировал. – Каждая накшатра, как бы сказать, названа по имени главной звезды, находящейся в ней, и имеет своего патрона, бога или мудреца. В индийской астрологии накшатрам приписывается разное влияние на судьбу людей!

– То есть раз в нашем тексте написано, что «Владыка Планет будет в накшатре Ревати», то, если переводить на современный язык, это означает, что Луна будет в созвездии… – Филипп вопросительно посмотрел на Вари.

– В созвездии Рыб, – пояснил Вари. – И хочу тебе сказать, что зодиакальное созвездие Рыб как нельзя лучше нам подходит!

– Почему?

– В книге Вараха-Михиры говорится, что божественным существом, которое главенствует в накшатре Рыб, является Пастух!

– Опять Шива.

– Да. А еще древние советовали именно в этот период накшатры покупать драгоценные камни.

– Рыбы. Алмаз. Интересно, – Филипп кивнул. – А что значит «в день Ашваюджа»?

– В индийском языке это значит период сентябрь – октябрь.

– В самом деле? – воскликнул Филипп. – Нам везет! Сейчас именно сентябрь!

– Да, похоже, повезло действительно.

– Что нам это дает?

– Судя по всему, это значит, что именно в сентябре – октябре, когда Луна зайдет в созвездие Рыб, можно будет определить местонахождение царства и Храма.

– Отлично! – улыбнулся Филипп. – Но как?

Монах печально посмотрел на журналиста.

– Шива нам подскажет, – многозначительно произнес монах.

– Ладно, что-нибудь придумаем, – сказал неуверенно Филипп, начиная усиленно вспоминать все, что он когда-либо знал по астрономии.

– Откуда вы? – неожиданно громко спросил водитель автобуса на урду.

– Индия, – сказал Филипп, надеясь, что его ответ удовлетворит водителя.

– А, – кивнул мужчина и заулыбался. На вид ему было лет сорок, худощавый, в очках и с седеющей шевелюрой. – Первый раз в Мохенджо-Даро?

– Да, – сказал Филипп. – Мы много слышали об этом месте, – журналист говорил на урду, ощущая, как давно забытые знания всплывают и трансформируются в слова.

– О да, да! – оживился еще больше водитель. – Раньше здесь было много народу: утром прилетали сюда, а вечером обратно! Теперь самолеты в Мохенджо-Даро почти не используются, лишь раз в неделю кто-то прилетает.

– Здесь есть аэропорт?

– Есть, в Мохенджо-Даро, самолеты летают из Карачи раз в неделю, – кивал водитель.

– Но почему теперь так мало туристов?

– Беспорядки в Афганистане. Все перепугались, а многие правительства рекомендовали туристам воздержаться от поездок в Пакистан.

– А вы давно здесь работаете? – спросил Филипп.

– Да, очень давно. Я работал гидом в Мохенджо-Даро.

– Неужели?

– Да. Я историк по образованию. Раньше преподавал в университете. Решил, что гидом будет прибыльнее. Но потом туристов стало меньше, денег не было, и я перешел на работу водителем. Тут все же как-никак хоть какие-то деньги.

– Понятно, – кивнул журналист. – А вы не расскажете что-нибудь про Мохенджо-Даро?

– С большой радостью! – воскликнул водитель, заерзав на сиденье. – Вы англичанин? Хотите, я буду говорить на английском? Да?

– О, было бы отлично!

– Так вот, – водитель заговорил на английском, – честно говоря, никто так и не знает, как назывался этот город на самом деле, мы даже не знаем, как называли себя его жители, в кого они верили, кто ими правил.

– Как так, – удивился Филипп, – никто не знает? Я правильно вас понял?

– Да, да! История этого города записана, но не прочитана, как это ни странно. Понимаете, да? Все дело в том, что письменность Мохенджо-Даро до сих пор не расшифрована! Археологи нашли немало глиняных табличек с изображениями божеств, людей, живоных, с надписями и странными знаками. Мы много знаем про другие древние цивилизации, потому что мы можем читать их тексты. Но расцвет тех городов начался гораздо позже, чем существовал Мохенджо-Даро. Собственно говоря, поэтому нам остается лишь ждать, когда ученые научатся читать летописи Мохенджо-Даро, понимаете? – водитель говорил с большим воодушевлением. – Но сейчас мы можем лишь предполагать, почему после нескольких веков расцвета это место оказалось заброшено. Точно известно лишь одно – это один из самых великих городов древности. И один из самых загадочных.

– И один из самых забытых теперь, – добавил тихо Филипп. – А почему так? – спросил он уже громче, хотя, конечно же, он не раз читал об этом древнем городе.

– Мохенджо-Даро был крупнейшим городом так называемой Хараппской цивилизации – одной из трех древнейших цивилизаций, как и шумерская. В третьем тысячелетии до нашей эры эта держава распространялась от Аравийского моря до Гималаев и контролировала территорию около миллиона квадратных километров, а это больше чем все другие державы древнего мира, в том числе и Египетская, понимаете?! – водитель потряс рукой, показывая значимость сказанного. – Многие исследователи сегодня полагают, что цивилизация долины Инда упоминается в древних шумерских текстах как страна Мелухха – сказочно богатый край, откуда везли в Междуречье медь и свинец, ценную древесину и слоновую кость. Вот так, да!

– Похоже на правду, – кивнул Филипп.

– Однако что случилось с городом и куда исчезло его население – неизвестно. Это одна из главных загадок Мохенджо-Даро! Называют разные версии – нашествие врагов и эпидемию болезни. Часть историков полагает, что город стал жертвой мощных наводнений, так как Инд часто затапливал Мохенджо-Даро, и жители ушли. Есть даже те, кто утверждает, что город уничтожен мощным взрывом, подобным атомному, они ссылаются на разрушения и на обнаруженные куски оплавленного стекла, – усмехнулся водитель. – Я в это слабо верю! В последнее время многие специалисты склоняются к тому, что Мохенджо-Даро мог стать жертвой землетрясения, которое снесло здания и изменило русло Инда. Но при этом остается еще вопрос – куда ушли десятки тысяч человек, живших здесь, а? Ответов так и нет.

– Да, история этого города действительно полна загадок!

– Именно! Потому что это был не просто древний город, а высокоразвитый город! А главное – в городе были водопровод и канализация, причем даже в небогатых кварталах. И это в середине третьего тысячелетия до нашей эры!

– Невероятно! – выдохнул Филипп.

– Вы, конечно, все сами увидите, но в городе каналы выкопаны вдоль улиц и облицованы кирпичом, а сверху уложен специально обработанный известковый камень, наверное, древние знали, что известь обеззараживает, понимаете?! Стоки идут из каждого дома и собираются в уличные каналы, которые впадают в более крупные стоки, расположенные в каждом квартале. Это удивительно для такого древнего поселения! В то время город стоял прямо на берегу Инда, который теперь ушел на три километра к востоку. Но, по мнению наших археологов, сточные воды в реку не сбрасывались – она считалась священной. Рядом с городом существовали сливные поля. В здешних домах были туалеты и специальные помещения для омовений – своего рода душевые, можете себе представить, да?!

– Здорово, – сказал Филипп, которому уже не терпелось попасть в этот город. – Там продолжаются раскопки сейчас?

– Нет, – удрученно вздохнул пакистанец, – на сегодняшний день в Мохенджо-Даро вскрыто и расчищено лишь около десяти процентов территории. По мере того как археологи спускались все ниже, навстречу стала подниматься засоленная вода. Соленый налет там виден повсюду на кирпичах. Соль стала разъедать то, что осталось от города. И тогда, по решению ЮНЕСКО, раскопки были законсервированы. Полиция строго следит, чтобы никто не начал самостоятельные раскопки. Однако пакистанские историки уверены, что исследования надо продолжать, использовать новые технологии, современные методы!

– Совершенно верно, – сказал Филипп. – Мы теряем драгоценное время, не исследуя историю нашей планеты! Мы много не знаем, о многом даже не догадываемся!

– Вы говорите, как человек, узнавший какую-то тайну, – сказал водитель, глядя на Филиппа в зеркало заднего вида.

– Можно и так сказать, – улыбнулся Филипп, вспоминая путешествие в Бахрейн. – Вы интересно рассказывали, – добавил он. – Спасибо! И вы отлично владеете английским языком, кстати!

– Спасибо, это было когда-то моей работой, которая мне нравилась.

Развалины Мохенджо-Даро стали заметны уже издалека. Посреди желто-красной долины реки Инд возвышался огромный холм, окруженный холмами поменьше. Приближаясь, холмы стали вырисовываться в полуразрушенные стены, в очертаниях которых смутно угадывались здания, поросшие травой.

Асфальтированная дорога вела к воротам, за которыми виднелся музей и территория раскопок. Туристов нигде не было видно.

– Развалины теперь охраняют вооруженные полицейские, – сказал водитель. – Но вы не волнуйтесь, нас они пропустят, меня тут все знают!

И действительно, как только автобус подъехал к воротам, показались два полицейских, преградивших путь.

– Добрый день, – сказал водитель, протягивая полицейским через окно документы, – у нас разрешение на осмотр достопримечательностей.

Один из полицейских взял документы и начал внимательно их изучать, в то время как второй разглядывал Филиппа.

– Все нормально, проезжайте, – сказал служитель порядка, возвращая документы водителю.

– Спасибо! – обрадованно сказал бывший гид. – Я же говорил, проблем не будет, – обратился он Филиппу.

– Да, отлично, – согласился журналист.

Автобус проехал за ворота и остановился недалеко от небольшого холма, за которым начинался древний город.

– Наверное, мы сами погуляем, – сказал Филипп гиду. – Это возможно?

– Конечно! – закивал гид, внимательно глядя на Филиппа в зеркало заднего вида. – Главное, не потеряйтесь. Я буду в автобусе, посплю немного, а то я уже сутки за рулем, но ты, если что, меня буди.

– Спасибо, – Филипп и монах поспешили расстаться с водителем, пока тот не начал задавать вопросов.

Мохенджо-Даро оказался прекрасно распланированным городом, насколько это было возможно оценить: все его улицы проходили строго с севера на юг и с востока на запад, и таким образом они были хорошо защищены от ветров. Главные улицы пересекались переулками под прямым углом, и потому в городе не было закоулков и тупиков. Филипп и Вари бродили по древнему городу, ожидая сумерек. Воображение журналиста рисовало картины жизни, быта и смерти поселения. Он прикасался руками к камням, из которых когда-то были выстроены дома, и чувствовал, как прикасается к истории, к загадке, которую еще никто не смог разгадать.

Солнце медленно клонилось к горизонту, а свежий ветерок начал проигрывать холодные нотки.

Обойдя практически все руины, Филипп и Вари присели на валун, продолжая разглядывать окрестности.

– Ничего нет, – сказал Филипп, – ничего, похожего на Храм.

– Ну, ты же не ожидал увидеть сохранившееся строение? – спросил Вари. – За пять тысяч лет удивительно, что хоть что-то осталось!

– Как сказал бы мой дядя – умели же строить эти древние! – журналист усмехнулся. – Конечно, нет, я не ожидал увидеть Храм, просто тут совсем непонятно, что и где было! Я не ученый, мне сложно представить древний развитый город, глядя на такие развалины!

– Чтобы представить, как и что тут было, не обязательно быть ученым, дорогой друг! – Вари смотрел на темнеющее небо. – Достаточно капли воображения.

– Да, да, ты прав, – кивнул журналист. – Что же рисует твое воображение?

– Все дело в том, что мое воображение пока молчит, – вздохнул монах. – Даже не представляю, что и где нам искать…

Сумерки быстро превратились в вечер, открывая утомленной за день земле яркую и свежую Луну. Филипп сидел и любовался молочным диском, зависшим в черном небосводе среди мерцающих звездочек.

– Дай мне камень, – сказал монах.

– Он в рюкзаке, – журналист взял сумку и протянул его монаху. Вари пеехватил сумку, но получилось это неудачно. Рюкзак дернулся и опрокинулся на бок, за который монах неуклюже его схватил. Филипп рванул вперед и успел его поймать. Но в этот момент из рюкзака, который оказался не закрытым, выпал небольшой синий мешочек. При падении на землю из него выкатился бриллиант. В свете Луны камень засветился голубоватым светом, словно внутри него загорелась искорка.

– Не знал, что бриллианты так светятся! – восхищенно сказал Вари.

– А они и не светятся… – Филипп положил рюкзак и осторожно подошел к камню.

– Что ты хочешь сказать? – спросил монах.

– Я хочу сказать, что бриллианты обычно не светятся в темноте, – журналист поднял бриллиант и положил его на ладонь. Камень был теплым. Мурашки побежали по спине Филиппа.

– Он стал более синим! – тихо сказал Вари.

– Ты прав, – Филипп завороженно смотрел на бриллиант. Камень начал менять цвет, по мере того как журналист поднимал его с земли.

Филипп сделал несколько шагов назад. Бриллиант заметно потускнел.

– Он меняет цвет! – сказал Вари.

Филипп направился вперед, держа камень на вытянутой руке, а второй закидывая за плечо рюкзак.

С каждым шагом Филипп чувствовал, как камень теплеет, а цвет его меняется, становясь более глубоким и ярким.

– Камень ведет нас? – спросил Вари.

– Похоже на то, – отозвался журналист. – Пока мы идем правильной дорогой, цвет его становится более синим, но как только мы свернем с пути, – Филипп отвел руку в сторону и сделал несколько шагов влево, – наш камень тускнеет.

Вари наблюдал, как цвет бриллианта померк.

– Камень показывает путь! – с улыбкой воскликнул монах. – Шива указывает нам дорогу!

– Я бы сказал, что это делает лунный свет, – неуверенно произнес Филипп, сам не веря своим словам. – Бриллиант каким-то образом реагирует на Луну.

– Конечно! Так и должно быть! И бриллиант, и Луна – спутники великого Шивы!

– Ну да, ну да, – тихо сказал Филипп.

Дорога, по которой они уже сегодня не раз проходили, вела между развалин, когда-то представлявших собой городские дома.

– Видимо, камень ведет нас к тому месту, которое укажет дорогу, – сказал Вари.

– Я на это надеюсь, – Филипп понимал, что когда они подойдут к месту, куда ведет камень, он не сможет более держать бриллиант. Камень уже жег ладонь, словно раскаленный уголь.

Впереди показалось открытое пространство, возможно, когда-то бывшее городской площадью, где сохранившиеся фундаменты зданий были расположены по кругу.

– Ай! – Филипп вскрикнул и выронил бриллиант. Камень стал глубокого сапфирово-синего цвета и горячим, словно языки пламени. Он упал на землю. Филипп и Вари остановились. Словно притягивающийся к невидимому магниту, камень поднялся над землей и поплыл в воздухе, но оказавшись в центре площади, бриллиант упал. Журналист выругался.

– Это там! – крикнул пришедший в себя Вари и помчался к тому месту, где лежал сверкающий бриллиант. – Сюда!

Филипп поспешил за монахом.

В том месте, где лежал камень, журналист увидел небольшое углубление.

– Как такое возможно? – сказал Филипп. – Я уверен, здесь не раз все обследовали!

– Но им не суждено было найти, – сказал монах, опускаясь на колени. Он поднял камень. – Бриллиант холодный! – Вари протянул алмаз журналисту, который взял камень, не веря своим глазам. Только что он был обжигающе горячим, а теперь он холоднее льда!

Монах положил руку на землю в то место, где лежал камень, и начал разгребать песок.

– Здесь что-то есть! – сказал он. – Помоги!

Филипп присел рядом с монахом, раскидывая руками землю, и через несколько минут они вытащили из земли каменную белую шкатулку.

17

– Какая красота! – воскликнул Филипп. Он гладил шкатулку и чувствовал под ладонями теплый и гладкий камень.

– Это мыльный камень, – сказал Вари. – Его часто использовали на территории Индской цивилизации.

– Он кажется очень мягким и теплым!

– Верно, поэтому его и назвали мыльным, он словно скользит в руках.

– Да, точно, – Филипп вертел в руках шкатулку в форме прямоугольника.

– Смотри, на крышке углубление! – указал пальцем Вари.

– Даже не сомневаюсь, что нужно туда вставить, – усмехнулся Филипп, взял бриллиант и вложил его в шкатулку. Крышка моментально дернулась и открылась. На дне шкатулки лежал кожаный лоскут, свернутый в несколько раз. Филипп достал его и развернул.

– Ого! – воскликнул Вари. – Это карта!

– Да, это карта, – кивнул Филипп, рассматривая рисунок, где явно был изображен какой-то город, путь от которого вел в горы, а «крестиком» было помечено некое сооружение. Около каждого из объектов на карте были написаны названия, которые Филипп без труда прочел.

– Холм Мертвецов, – показал Филипп.

– Да, это изображение Мохенджо-Даро, где мы и находимся, – сказал Вари.

– Дорога из города ведет в горы, – Филипп вел пальцем по пути, отображенному на карте.

– Горы в Пакистане?

– Да. Горы имеют название! Здесь написано «Страна снегов». Надо спросить нашего гида о такой стране.

Вари заглянул в карту и улыбнулся.

– Филипп, а ты попробуй не переводить название гор, а прочти вслух.

Журналист недоуменно посмотрел на монаха, а затем в карту.

– Хим-ал-айя, – произнес он. – Черт возьми! Это Гималаи! – журналист рассмеялся.

– Верно. Страна снегов – это на санскрите Гималаи. Часть их есть на территории Пакистана.

– И тут есть еще надпись, – Филипп вгляделся в карту. Он прочитал название несколько раз. Сначала он перевел, потом прошептал слово на санскрите. Повторил несколько раз. Ошибки быть не может. Журналист посмотрел на монаха. Тот стоял в стороне, вглядываясь в ночное небо, словно точно зная, о чем сейчас думает Филипп.

– Вари, – сказал журналист.

– Я в курсе, что там написано, – спокойно сказал монах.

– Ты знал с самого начала? – журналист чувствовал нарастающее возмущение.

Монах опустил голову. Несколько минут он молчал, но потом повернулся к журналисту. Его лицо было серьезным и каким-то отрешенным, чужим. Филиппу даже показалось, что он впервые видит этого человека.

– Прости меня, Филипп, – сказал Вари, – я не был честен с тобой.

– Ну, давай, расскажи мне все и, возможно, мы сможем снова быть вместе, – с сарказмом сказал журналист.