Подземное царство Леонова Елена

15

Теплые сумерки спускалсь на небольшой индийский городок, готовый окунуться в вечернюю негу. Город лежал у подножья Восточных Гхат, гор, покрытых сочными муссонными лесами, на склонах которых располагались чайные и кофейные плантации. По улицам сновали прохожие и тарахтели мотороллеры. Рикши, для которых начался самый заработок, спешили доставить клиентов и завладеть новыми.

Хозяин лавки со специями, находившейся в двухэтажном здании в отдаленном от центра квартале, стоял в дверях и наблюдал за уличной суетой. Вот уже четверть века он жил и работал на этой улице, продолжая семейный бизнес. Он закурил трубку, с наслаждением разглядывая фасад здания. Совсем недавно он сменил вывеску над магазином, поменяв невзрачную черно-белую на большую красочную. Теперь на всю улицу было видно, где можно купить любые специи по хорошей цене. Даже реклама импортных прохладительных напитков, висевшая рядом, не затмевала красоту, нарисованную племянником хозяина лавки.

Он посмотрел на часы. Вот-вот должен появиться его новый клиент, который просил сдать ему комнату на втором этаже. Хозяин был не против. Иногда он предоставлял такие услуги, но только проверенным клиентам. После смерти жены и отъезда детей в Дели на учебу в доме появилось много пустующих комнат. Время от времени приезжали родственники или старинные друзья, которым он с радостью предоставлял жилье, но иногда он брал за это деньги, когда заставляла нужда. Сейчас был именно такой случай. Продажи шли плохо. Часть последних припрятанных денег ушла на новую вывеску, которая должна была привлечь покупателей. Оставшихся денег едва хватало на содержание лавки, так что лишний заработок мог пригодиться.

Около лавки остановился рикша. Хозяин переступил с ноги на ногу.

– Приветствую! – крикнул хозяину молодой мужчина европейской внешности. Он позвонил вчера и представился племянником его старинного друга профессора Смирнова. Такому гостю нельзя было отказать.

– Здравствуйте! – улыбнулся хозяин. – Проходите, проходите! – он указал рукой на лавку.

– Добрый день, – сказал европеец.

– Вы Филипп Смирнов?

– Да.

– Очень приятно, – поклонился хозяин. – Меня зовут Арджун. Проходите.

В лавке стоял не сравнимый ни с чем аромат специй, трав и пряностей.

Филипп глубоко вдохнул и улыбнулся.

– Индийские специи! Это прекрасно! – сказал он.

– Спасибо, господин, – Арджун вновь поклонился. – Пойдемте. Ваша комната на втором этаже.

Он пошел наверх, где в узком коридоре находились три двери. Одна из них вела в спальню хозяина, две других – в пустующие комнаты.

Арджун отпер ключом первую дверь слева от лестницы.

– Вот, проходите, – сказал он. – Здесь не шикарно, но чисто. Соседка приходила, помогала с уборкой.

Филипп, озираясь по сторонам, зашел в комнату. У него появилось странное ощущение, которое никак его не покидало, что дом какой-то картонный. Низкие потолки, тонкие стены, буквально святящиеся в местах, где они соприкасались с оконными рамами, розоватые занавески, пропускающие странный приглушенный свет, расползающийся по комнатам и обволакивающий пространство матовым сиянием. Воздух, пропитанный изумительным ароматом специй, казалось, дурманил и кружил голову. Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь щели, высвечивали пылинки, пляшущие в комнате. Конечно, понимал Филипп, в таком климате, как в Индии, можно жить и в таких домах, спасающих от жары, стоящих совсем не дорого и не требующих регулярных ремонтов. Но все же чувство, что дом словно карточный, хрупкий и вот-вот может развалиться, не покидало журналиста.

– Надолго ко мне? – спросил Арджун.

– Возможно, на день или на пару, – сказал Филипп. – Как получится.

– Аха, хорошо, – кивнул хозяин лавки. – Ну, не буду вам мешать. Располагайтесь. Если захотите поесть, то внизу есть лавка с индийской едой. Ее держит мой кузен. Отличная еда! У него самый лучший кари на всей улице!

– Спасибо, Арджун, – кивнул Филипп. – Мы сходим к нему, обязательно.

Арджун замешкался.

– А, ну, ладно. Если что, я внизу, – хозяин слегка сморщил лоб.

– Спасибо, – сказал Филипп, проникшийся симпатией к полному, невысокому индусу.

Арджун поклонился и вышел, закрыв за собой дверь.

– Так, у нас мало времени, – сказал Вари, извлекая из-под рясы лист бумаги, свернутый в четыре раза. Он сел за стол и разложил рукопись. Филипп, кинув рюкзак на диван, подошел к столу и заглянул в текст. Изящные ровные строчки древних иероглифов смотрели на журналиста, открывая перед ним бездну истории. Филипп провел пальцами по бумаге, ощущая приятный трепет и волну восторга, прокатившуюся по его телу. Каждый раз, глядя на подобные свидетельства древних цивилизаций, таящих в себе тайны и мудрость веков, журналист готов был раствориться, отдаться и не возвращаться никогда из глубины затерянных мистерий прошлого.

– Ты сможешь это прочесть? – с надеждой в голосе спросил Вари.

– Пока не знаю, – Филипп сел рядом с монахом, придвинул ближе рукопись и начал читать.

– Я прошу прощения, – тихо, почти шепотом сказал монах.

– А? – Филипп отвлекся и посмотрел на Вари.

– Я просто хотел сказать, что у меня с собой есть перевод части текста, который написан на санскрите.

– Отлично, давай сюда!

– Вторую часть текста, вот эту… – Вари указал на ряд округлых символов, – перевести не смогли.

– Интересно, – сказал Филипп, щурясь и всматриваясь в текст.

– Ты понимаешь, о чем там речь? – спросил Вари.

– Очень интересно, – Филипп посмотрел на монаха. – Когда, ты говоришь, была сделана копия с текста Пурана?

– Достаточно давно. Текст скопировал мой предок.

– Понятно, – сказал Филипп. – Первая часть текста действительно древняя, написанная на санскрите. А вот вторая часть…

– Она на древнем арабском! – перебил журналиста монах.

– Нет. Это не арабский язык. Это всего лишь – арабо-персидский шрифт.

– Да?! – воскликнул Вари и посмотрел в текст.

– Проще говоря, здесь написано не на арабском языке, а арабской вязью, а это означает, что писавший либо из Индии, либо из Пакистана. И эта часть текста более поздняя, она была сделана уже после того, как из Пурана списали текст на санскрите.

– То есть часть текста, что на санскрите, была переписана на этот лист из Пурана, а другая часть, что арабской вязью, дописана позже?

– Именно так. Более того, я уверен, что в Пуране текста арабской вязью быть не может.

– Да, ты прав!

– Значит, либо этот текст кто-то приписал позже, либо вторая часть – это тоже текст из Пурана, который по каким-то причинам вместо санскрита записали таким образом.

– Но зачем?

– Чтобы никто не смог прочесть, – Филипп улыбнулся и посмотрел на монаха. – Ты же не смог.

Вари вздохнул и восхищенно посмотрел на журналиста.

– Да. И я думаю, что тот, кто это писал – синдх, – заключил Филипп.

– Синдх?

– Да, вторая часть текста на синдхи.

– Синдхи? – повторил монах.

– Да.

– Ты прочтешь?

– Постараюсь. Давай, где там твой перевод.

Монах извлек из-под рясы еще один лист бумаги. Филипп, отметивший про себя бездонность пространства под рясой, взял перевод. Текст был небольшим, написанным размашистым крупным почерком на урду.

Филипп пробежал текст глазами несколько раз. Перевод явно не был профессиональным. Даже бегло просмотрев оригинал и перевод, Филипп смог понять, насколько некачественна проделанная работа. Часть слов составляла связанные предложения, однако некоторые были написаны отдельно, в именительном падеже, явно переведенные наугад и не вяжущиеся с общим смыслом, а текст на синдхи и вовсе был не тронут.

Журналист вздохнул. Работа предстояла серьезная. Когда-то давно Филиппу даже казалось, что это было не с ним, или с ним, но совсем в другой жизни, он, поддавшись влиянию дяди, известного профессора, изучал мертвые языки, звучание которых никто из ныне живущих никогда не слышал. Он штудировал специальную литературу, пропадал на лекциях, дневал и ночевал у дяди, впитывая и слушая научные дискуссии собравшихся светил мировой лингвистики. В итоге пару лет он проработал в бюро переводов «Лавка древности», где за хорошие деньги переводил для коллекционеров тексты египетских папирусов, вавилонские таблички, древнегреческие эпосы и старославянские летописи.

– Я схожу за чаем, – тихонечко сказал Вари.

– Ага, – кивнул Филипп, не отрываясь от текста. Проще всего было начать с санскрита. С ним Филипп предполагал справиться за пару часов, учитывая, что уже был перевод. Он достал из рюкзака телефон и с удивлением обнаружил, что может подключиться к интернету, в районе была сеть.

– Ого! – воскликнул он. – А я-то думал, здесь не знают про всемирную паутину!

Зайдя по нескольким ссылкам на сайты, которые Филипп знал, как свои пять пальцев, он начал быстро набрасывать перевод. Имея под рукой необходимый материал, который с легкостью находился в Интернете, Филипп мог, не напрягаясь перевести любой текст.

С частью, написанной на санскрите, журналист управился быстрее, чем предполагал. К тому времени, как вернулся монах, Филипп уже принялся за текст, написанный на синдхи, но неожиданно удача от него отвернулась. Интернет отключился, и связь с миром пропала.

– Нет, нет! Только не сейчас! – Филипп безрезультатно пытался вернуть к жизни нужный сайт и механически встряхивал телефон. – Проклятье!

– В чем дело? – спросил Вари.

– Интернет пропал!

В комнату, постучав, зашел хозяин лавки и поставил поднос с чаем.

– Я подумал, вам захочется чаю, – сказал он и тихо удалился.

– Отдохни. Попей чаю. Настоящий индийский, – монах составил с подноса чайник, две чашки и несколько баночек. – Ты же знаешь, что в Индии чай собирают только женщины и исключительно вручную?

– Нет, не знал.

– Я заварю тебе чай по-индийски, если ты не против, – сказал монах.

– Конечно! Спасибо, – кивнул Филипп. – Очень интересно, это как?

Монах улыбнулся.

– В Индии много сортов разного чая. Вот, например – Даржилинг. Он является самым дорогим чаем в мире, и найти такой чай в свободной продаже практически невозможно, так как он производится небольшими партиями и продается с аукционов.

– Серьезно? – удивился Филипп, вспоминая пакетики чая с таким же названием. – Я пробовал такой чай.

– Сомневаюсь, – покачал головой монах. – Если кто-либо пытается продать чай под таким названием с указанием, что это даржилинг без примесей, то, скорее всего, это мошенник. Большая часть даржилингов, попадающих в Европу, это всего лишь купажи с меньшей долей знаменитого чая. Но даржилинг относится к «дневным» сортам чая.

Монах взял чайник и налил в чашку чай, аромат которого наполнил комнату запахом свежезаваренного напитка. В ту же чашку он добавил молоко и несколько ложек коричневого сахара. Филипп поморщился, представляя, как должно быть сладко получилось. Тем временем монах открыл принесенные баночки и начал добавлять в чай какие-то травы.

– Что это? – не выдержал Филипп.

– Это кардамон, – монах указал на одну из баночек, – это имбирь, черный перец и корица.

– А, – закивал Филипп, – ты делаешь чай масала?!

– Верно. Индийский чай со специями. Ты пробовал?

– Нет, только слышал.

– Тебе понравится. Чай должен быть непременно черный, а молоко цельным. Специи могут использоваться любые, но главное – не переборщить. И обязательно много сахару.

Монах помешал напиток и начал переливать чай из чашки в чашку с большой высоты, пока не появилась обильная пена.

– Держи, – монах с улыбкой протянул чашку с напитком Филиппу.

– Спасибо, – Филипп глотнул. Напиток был специфическим, но вкусным, совершенно не приторным и немного пряным. – Необычно!

– Да, этот напиток не все любят, но индусы пьют в большом количестве, а у каждой семьи есть свой особенный рецепт.

Филипп допил напиток и вернулся к тексту.

Дальше работа шла значительно медленнее. Многие обороты были незнакомы Филиппу, преимущественно из-за устаревшего диалекта. Тот, кто писал этот текст, явно был не современником. Журналисту пришлось вспомнить все, чему его когда-то учили. Нахмурив лоб, с выступившими каплями пота на висках и пересохшими губами, Филипп был похож на одержимого фанатика.

– Ну, что там? – не выдержал Вари по истечении четырех часов.

– Сейчас, уже почти закончил, – сказал Филипп.

– Что-то стало понятно?

– Лично мне – пока нет, но я не анализировал текст.

Он записал последние фразы.

– Ну, вот, – журналист протянул перевод монаху. – Эта часть с санскрита. Я немного отредактировал текст, что ты мне дал.

Монах, явно волнуясь, взял лист бумаги из рук Филиппа и начал читать перевод вслух.

– Легенда гласит – когда Трехликий создал небо, землю и воздушное пространство, и от сыновей его пошли все живые существа во Вселенной, сам он, утомленный творением, удалился отдыхать под сенью дерева, а власть над мирами передал своим потомкам – богам. Они были могучи и мудры, и ведали тайны волшебства, могли принимать различные образы или становиться невидимыми. Им принадлежали несметные сокровища, которые они хранили. И цвели на всей земле сады и цветы, а ветра были ласковы, а воды теплые. И жили они с людьми, и давали им все, чем наградил их отец. Когда же поняли они, что могут более не заботиться о людях, боги ушли, оставив города. И были избраны жрецы, постигшие все тайны чародейства, благочестивые и добродетельные, они соблюдали священные обряды, и счастье пребывало с ними. Но потом они возгордились своей силой и своей мудростью и склонились ко злу, и счастье покинуло их. Грозные боги прогневались и обрушили на людей кары страшные. Стерли с земли они сады и цветы, реки и моря, а ветра стали холодными, а земля превратилась в пустыню. Но среди людей остались праведные, мудрые и светлые духом. Взмолились они богам и попросили о прощении. Откликнулись боги и дали они людям два города: один на земле, другой под землей. Дочь Гор, сотворившая божественную энергию, спрятала царство наземное, даруя путь в него лишь самым мудрым и святым. И редко кто из людей находил дорогу туда. Сгинуло царство, и никто не знает путь к нему. А Пастух, милостивый, долго думал, как ему поступить. Два начала боролись в нем. Он был разрушителем и созидателем. И решил он дать людям шанс. Поместил он подземную страну так, дабы только чистый сердцем мог в нее попасть!

Монах опустил лист бумаги и посмотрел на Филиппа.

– Замечательно! Это просто великолепно!

– Спасибо, – скромно сказал журналист.

– Ты уверен в переводе?

– Да.

– Нет, ты не подумай, что я сомневаюсь в тебе, и совсем не хочу обидеть, прости, просто…

– Я понимаю, – сказал Филипп, – не надо извиняться. Перевод точен. По крайней мере трактовки однозначные.

– Спасибо, спасибо, – бормотал Вари, – теперь я понимаю.

– Но не странно ли, что в этом тексте не идет речь о Шиве? – спросил Филипп. – Какие-то странные имена у богов.

– Почему же не идет? Идет, – монах улыбнулся. – У Шивы много имен. Все дело в том, что ты переводил с санскрита буквально. Дочь Гор – звучит как Парвати, и с этим древним божеством часто отождествляют Шакти, божественную деву в индуизме.

– Спутница Шивы, – кивнул Филипп, посмотрев в текст на санскрите. – Если я правильно мыслю, то Пастух – Пашупати, это Шива?

– Да. Пашупати – это эпитет Шивы в индуизме.

– Шива – разрушитель и созидатель.

– Да. И, как мы понимаем из этого текста, он не уничтожил подземное царство.

– А Храм, который ты ищешь, находится в этом царстве?

– Да, – кивнул Вари, – там находится статуя Шивы.

– Ну, судя по всему, я бы сказал, что это не статуя Шивы. И, возможно, вообще не Шивы и не Шакти.

– Что ты хочешь сказать? – лицо монаха застыло и помрачнело.

– Текст слишком странный. Мне кажется, он был переведен на санскрит с какого-то другого языка. Еще более древнего. Понимаете, я изучал характер письма, обороты и построение фраз мертвых языков разных культур. Этот текст хоть и написан на санскрите, но не характерен для него. Слишком певуче написано, очень возвышенно и торжественно. На санскрите так не писали.

– А знаешь, ты прав, – кивнул монах.

– К тому же все эти царства! Я ни разу не слышал, чтобы в индуистской мифологии были такие города. Тут явно речь идет не о них. Скорее об их прототипах, божествах, которым поклонялись до индуизма. И… – Филипп задумался на несколько секунд. – Что-то мне все это напоминает!

– Что? – тихо спросил Вари.

– Пока не понимаю, но в описании этих городов есть что-то знакомое…

– Хочу тебе сказать, что твои выводы очень логичны, – сказал монах. – Я не могу опровергнуть их, но так же пока и не могу согласиться, так как всю мою жизнь я охранял сведения о Храме Шивы. Мои предки тоже верили, что камень именно из Храма Шивы.

– Я тебя понимаю, – улыбнулся Филипп. – Но, судя по всему, для этого Шива нас и свел вместе, здесь и сейчас, чтобы мы докопались до правды.

Вари кивнул.

– Итак, что там у нас дальше, – Филипп посмотрел на текст. – В этой части текста не говорится, где расположен Храм. Читай следующий текст, – он протянул монаху перевод с синдхи.

– И поныне царство сокрыто. Найти его нужно, ведь знания оно хранит бесценные. Путь к нему расположен в долине великой Сарасвати. На месте ее ныне находится Холм Мертвецов. Но и он уже занесен песками и временем поглощен. Царство искали, но так никто и не нашел. Среди строений, где бродят тени мертвых, явится дорога к нему при свете Владыки Планет в день Ашваюджа, когда Владыка Планет будет в накшатре Ревати. Царство распахнет вам свои ворота, а великий Храм двери, и камень будет в челе Лингам.

– Мда, – сказал Филипп, – перевод получился занятным.

Монах молчал. Он закрыл глаза и начал перебирать четки из плодов Рудракша, на которых висела маленькая медалька с изображением какого-то древнего символа. Филипп наблюдал за медленными движениями его пальцев. Такие четки, только черные, журналист уже видел в Школе Йоги, на столе Людочки, а желтые четки держала в руках Олеся, когда он приходил в последний раз. И тут Филипп вспомнил, что практически идентичные четки он нашел в подъезде дома Дятловского, когда кто-то остановил кабину лифта, чтобы напугать журналиста. Тогда он решил, что эти четки принадлежат Вари, но теперь он знал, что это не так. Кто-то очень хотел, чтобы в тот момент Филипп именно так подумал.

– Красивые четки, – тихо сказал Филипп.

Монах еле заметно улыбнулся.

– Это четки из плодов вечнозеленых деревьев, – монах говорил, не открывая глаз.

– Рудракша, – сказал Филипп.

– Верно. Но эти четки из зерен, выращенных в Индии, поэтому они называются Бхадракша. Рудракша – в Непале.

– Не знал.

– Из высушенных плодов рудракши изготавливают четки – рудракша-джапа-мала. В сморщенной оболочке плода можно увидеть пять разных лиц, отчего каждое из ста восьми зерен четок символизирует Шиву!

Филипп кивнул.

– А что означает цвет четок?

– По воле Шивы на земле произрастают деревья рудракши, ими порожденные зерна бывают брахманами, кшатриями, вайшьями и шудрами. Белые зерна считаются брахманами, красные – кшатриями, желтые – вайшьями, черные – шудрами.

– Как сословия?

– Да. Брахманы должны носить белые, кшатрии – красные, вайшья – желтые, шудра – черные четки.