Те самые люди, февраль и кофеин Репина Екатерина

№ 15. Та самая игра

На следующий день Тэсса не успела познакомить Мэддокса с родителями: он уехал в Ливерпуль. Сказал, что хочет что-то отыскать. Может, лгал. А может быть, ему и правда было что искать.

Тэсса нервничала. Ей хотелось верить Мэддоксу. Но одновременно и не хотелось верить. Зачем он поехал так далеко? Что собирался искать? И зачем что-то искать, если бабушка обещала помочь.

Для Тэссы не существовало большей беды, чем неопределенность. Раздумья над поступком Мэддокса не заняли у нее и пяти минут. После чего она собрала вещи и вызвала такси до железнодорожного вокзала. Она ехала за любимым человеком в Ливерпуль.

Вообще-то Тэсса была серьезной девушкой. Никогда раньше она не преследовала молодых людей, которых одобрила бабушка. Во-первых, бабушка впервые одобрила молодого человека, понравившегося Тэссе. А во-вторых, Тэсса считала, что слежка за кем бы то ни было не достойна внучки леди Смит.

Но тут был особый случай.

Мэддокс не рассказал Тэссе о том, что именно он собирался искать в Ливерпуле. От этого было обидно. Какие секреты могут быть между такими близкими людьми? Мэддокс хотел жениться на Тэссе, только для этого нужно было познакомиться с ее родителями и понравиться им.

Родители ждали сегодня, к обеду. Ждали Тэссу и Мэддокса, а также леди Смит. И вместо этого он (Мэддокс) укатил в Ливерпуль! И зачем? Неизвестно!

Нет, Тэсса не могла усидеть дома — это было бы выше ее сил. Гнев напрасно ожидающих родителей все равно не дал бы ей такой возможности.

… В Ливерпуле она оказалась впервые. Всю дорогу думала, как разозлится на Мэддокса, что скажет ему и почему не станет мириться с ним сразу же. Но, оказавшись в Ливерпуле, Тэсса поняла, что сначала ей надо найти милого друга, а уж потом злиться на него.

На вокзале его не было. Где искать дальше — она не знала.

Интуиция подсказывала, что он где-то, где много музыки. Тэсса остановила такси и попросила отвезти ее в самый большой музыкальный магазин. По ее представлению, Мэддокс мог искать там диск, какого не найти в Лондоне.

Она обошла все полки во всех залах, так и не встретив Мэддокса. Ничего не купила, но выучила наизусть одну песню, старинную, которая играла по кругу в течение целого часа. Такие, должно быть, крутили в восьмидесятые годы, когда Тэсса только родилась (девушка считала время своего детства — «старинной эпохой», а песни того времени — «древними»).

В песне сообщалось об ангеле, который играл с сердцем исполнителя и навевал ему приятные воспоминания. Перед тем как покинуть магазин, Тэсса поинтересовалась у женщины за кассой:

— Что это за песня? Древняя какая-то…

— Что вы! Не древняя, а двадцати-с-лишним-летняя! Как вы! Вот вы можете сказать о себе — «древняя»?

— Нет.

— Так и песню не оскорбляйте.

Так и не узнав имени исполнителя, Тэсса вышла на улицу. Куда мог подеваться Мэддокс? Вот пусть только попадется ей! Она разревется и заставит его стыдиться собственной эгоистичности!

На двери магазина висело объявление о времени сбора фан-клуба какой-то сложнопроизносимой группы. Сам фан-клуб носил название «Ангел играет с моим сердцем». Тэсса вскрикнула от радости. На миг она забыла, что ищет вовсе не авторов песни, услышанной в магазине, а любимого Мэддокса.

Этого мига хватило, чтобы запомнить адрес, сесть в такси и добраться до того места, что было указано в объявлении.

Конечно, одного мига было явно недостаточно для этого. Но Тэсса жила в своем собственном ритме и обладала даром умещать в одну секунду события целого дня и, наоборот, растягивать приятные минуты до бесконечности.

Тэсса была молода и беспечна — именно эти качества и являлись волшебным даром, который помогал в разные моменты жизни.

— Когда я думаю, что одна — вдруг появляются люди. Это ангел играет с моим сердцем! — напевала Тэсса, ломясь в двери фан-клуба.

Закрыто. Как же так? А, рано. Было слишком рано. Оставалось ждать открытия. Или идти по своим делам. Какие у Тэссы дела? В Ливерпуль она приехала затем, чтобы…

— Вам к нам? — обратилась к ней женщина средних лет.

Тэсса оглядела ее так, как леди Смит обычно оглядывала всякого посетителя: пристально, с недоверием.

— Я всего лишь хочу узнать, кто поет эту песню: «Ангел играет с моим сердцем, это ангел играет с моим сердцем, это…».

— О, я поняла, о ком вы. Это совершенно божественная группа, и вот почему: группа эта сдружила и сблизила разных людей, и люди эти общаются без малого двадцать пять лет. А судьба группы складывалась трагично, ее путь был неровным, нервным, и песни они писали через многие препятствия. Но песни в итоге получались волшебными. И теперь наша судьба — все тех, кто переживал за них, любил их — сложилась удачно и просто.

Тэсса выразила признательность за пояснение. Она была потрясена рассказом женщины средних лет. Надо было только спросить имя…

— Меня зовут Тэсса. А вас?

— Диана, как принцессу. Ха-ха! Это я всегда так говорю, когда представляюсь. Я хоть и не принцесса, но тоже — хороший человек. Уж вы мне поверьте, Тэсса.

Тэсса узнала, что божественная группа зародилась в Лондоне, в кафе, а потом стала всемирно известной. Случилось это в восемьдесят пятом году.

— Ну, я же говорю — в старинную эпоху.

Диана не поняла. Переспросила.

— Понимаете, я тогда была совсем крошечной и не помню в точности, как все было — потому и называю старинной эпохой. Если бы я помнила… Эх! Все сложилось бы иначе… Мой друг Мэддокс уехал в Ливерпуль сегодня утром, а я не могу его найти. Так странно! Куда он мог подеваться?

— Возможно, он сейчас сидит на стадионе «Энфилд» и болеет за «Ливерпуль». Сегодня играется какой-то важный матч…

— Он — музыкант! Он совсем не болеет за «Ливерпуль». Моя бабушка болеет за «Челси», а он — ни за кого не болеет.

— Да? — задумалась Диана. — Тогда дело плохо. Если он не болеет за «Ливерпуль» — значит, его могут побить фанаты. Особенно если вычислят, что он — из Лондона. А они вычислят, будьте уверены.

Тэсса изобразила безразличие:

— Ну и пусть. Будет знать, как убегать от меня в Ливерпуль.

На самом деле ей стало страшно. Фанаты накинутся на ее Мэддокса и станут его колотить. Мэддокс будет звать на помощь, но его друзья остались в Лондоне — они не помогут. Ну, а … разве можно оставить его?

— Где находится стадион?

Диана указала направление. И предложила помощь. Она, вправду, была очень мила. Если бы не обстоятельства, то Тэсса непременно побеседовала бы с ней подольше. Но время поджимало. Тэсса боялась опоздать. И не могла взять Диану с собой.

В голове звенела песня про ангела — так некстати! Какие ангелы могут быть среди футбольных фанатов? Тут бы послушать что-нибудь тяжелое, чтобы настроиться на соответствующий лад. Где же Мэддокс?

За окном такси проплывали особняки и мосты, стеклянные высотки и трущобы. В голове Тэсс тоже творился беспорядок. И вот тут она заметила группу молодых людей, идущую вдоль парковой ограды. Молодые люди не были примечательны никаким особенным образом, но Тэсса не могла оторвать от них взгляд.

— Эй-эй, остановите! Я выйду здесь!

— Вы уверены, мисс?

— Да, я спрошу дорогу у тех молодых людей.

— Мисс, я бы не приближался к ним! Они выглядят ужасающе…

— Спасибо!

Оказавшись на улице, встретившись взглядом с молодыми людьми, Тэсса стала еще более уверенной:

— Чем отличается дилетант от профессионала?

Ее вопрос был таким неожиданным и таким резким по форме, что молодые люди растерялись. Тэсса не позволила им опомниться и ответила сама:

— Дилетант — это просто любитель, а профессионал — работает на результат. Дилетант также может обладать вполне высоким уровнем подготовки, но ему важнее процесс, а не результат. Мой Мэддокс — профессионал. Конечно, ему не хватает опыта, но он играет не для себя, а для будущих поколений англичан. Вы знакомы с ним? Он — индус, но с детства живет в Англии, в Лондоне. Он приехал в ваш город сегодня утром. Помогите мне его найти!

— Музыкант? — переспросил бритоголовый парень.

— Да, самый лучший! Его могли отлупить футбольные фанаты … из-за его внешности, но он никогда не увлекался футболом. Так что его присутствие в данном городе можно отнести к музыкальному визиту. Где он может быть?

— Мисс, мы его не трогали! Это Лени.

— Какой Лени?

Молодые люди замолчали. Они глядели поверх головы Тэссы, с ужасом в глазах. Она оглянулась и заметила еще одного бритоголового парня, приближающегося к ним.

— Лени! Как же я рада вас видеть! Где Мэддокс? С ним все в порядке?

Видел бы Мэддокс в эту минуту свою Тэсс! Он бы не мог не гордиться ей! Непринужденно, как с равным, она завела беседу с недоброжелательным Лени. Без страха. Не путаясь в словах. Легко.

Будто всю жизнь общалась с подобными людьми.

— Он живой. Пусть в следующий раз не лезет со своей музыкой ко мне, хорошо? Тогда и не получит больше…

— Вы его били?

— Я его бил. Но он живой.

Тэсса не подала виду, что расстроилась. Она только кивнула и попросила продолжить беседу.

— Он подошел ко мне и спросил про песню — спросил, не знаю ли я, кто ее написал. Ха-ха!

Остальные молодые люди рассмеялись вслед за Лени.

— Когда меня спрашивают про музыку — я дико глупею! Мой дядя водил меня в музыкальную школу, и у меня с тех пор аллергия на музыку. Кто не знает об этом и подходит ко мне с вопросом «Не знаете, что это за песня такая?» — тот получает по полной. Меня выворачивает от терминов типа «популярные европейские электро-ритмы с жесткими мелодиями и волнующим текстом». И не надо мне говорить про «завораживающий, сильный голос в сочетании с мелодичными и взрывными песнями, который возвращает к корням ритм-энд-блюза». Мой дядя с ума меня свел этими своими популярными песнями и хитами, которые стали фаворитами. Каким бы он ни был поразительным исполнителем с голосом редкого качества, каким бы пронзительным выражением и ощущением пронзительной хрупкости ни обладал — мне все равно. И не надо мне напоминать про его «ангелов, которые играют с его сердцем»…

— Ах! Это ваш дядя написал «ангелов»?

Лени стал красным. Он медленно повернулся в сторону Тессы и закричал:

— Да! И что с того?!

Вообще-то Лени А. Стюарт был негодяем. То ли слава дяди сделала его таким, то ли влияние улицы — теперь сложно установить. Важно то, что на момент встречи с Мэддоксом, а затем — с Тэссой — он считался большим негодяем города Ливерпуля.

— Ну, песня-то — хорошая, — пояснила Тэсса. — Где же Мэддокс?

— На третьей от входа скамейке вот этого вот парка.

Когда Тэсса побежала к воротам, Лени окликнул ее:

— Эй, послушай, а с чего ты взяла, что мы знаем про твоего друга?

— Песня про ангелов помогла! Скажите вашему дяде, что песня получилась изумительная.

— Я с ним не общаюсь.

Тэсса остановилась. Ей стало жаль Лени, его дядю, всех людей, Мэддокса и себя. Вспомнились слова Дианы о том, что судьба группы складывалась трагично, но судьба ее фанатов — удачно.

— Вы стащили у Мэддокса шапку и перчатки. Я сразу узнала их, издалека…

…Мэддокс сидел на скамейке, обхватив голову руками. Его уши и кисти обеих рук были красными от мороза. Тэсса обняла его и сказала:

— Все! Едем домой. Как раз успеваем к обеду … к ужину с родителями.

Мэддокс был только рад этому известию.

№ 16. Не война

Лени А. Стюарт был негодяем. То ли слава дяди сделала его таким, то ли влияние улицы — теперь сложно установить. Важно то, что на момент встречи с Мэддоксом, а затем с Тэссой он считался большим негодяем города Ливерпуля — разумеется, в пределах современного законодательства.

В последнее время много говорилось о жестокости английских фанатов, но на самом деле жестокость осталась в прошлом. Теперь же не так просто стало отдубасить кого-то во время или после матча. Все из-за камер, полиции, прочих любопытных и неравнодушных.

Тем ценнее тот факт, что Лени — вопреки обстоятельствам — считался футбольным негодяем. Борьба возле стадиона за имя и честь любимой команды были для него делом всей жизни, тем самым призванием, которое родители пытались пробудить в нем с помощью музыки.

Отец радовался внешнему сходству Лени с дядей — солистом популярной британской группы. Лени водили в музыкальную школу, к нему домой приходили репетиторы по вокалу. Но усилия были растрачены впустую.

Музыка привела Лени не на сцену, а на стадион — в качестве болельщика и защитника любимой команды. При чем здесь музыка? Ну, как же без нее!

Именно музыка направления ска соткала культуру бритоголовых парней из рабочих пригородов, готовых побить любого, кто не поддерживал местную футбольную команду. В каждом городе была своя команда. Для Лени, выросшего в Ливерпуле, такой командой был «Ливерпуль».

Британским подросткам не хватало войны. И они придумали свою — футбольную и музыкальную. То есть такую, где не было политики и непонятных терминов. Суть такой войны была ясна. И, к тому же, убытки от нее были незначительны, а жертвы — минимальны. Война футбольных фанатов против других футбольных фанатов, против фанатов других музыкальных направлений (кроме тех, что относились к музыкальной субкультуре скинхедов) помогала им жить в свое удовольствие и называть себя «патриотами».

Благие намерения всегда были обречены. Ветераны Второй Мировой войны мечтали о счастливой, спокойной жизни своих детей. А их внуки, наслушавшись рассказов о героической обороне Лондона и прожорливости сбрасываемых бомб, рвались защищать родину, что бы эти слова ни означали. Они искали не мир, но — справедливость. Были готовы восстановить ее с помощью кулаков и палок.

Лени А. Стюарт был негодяем по собственному желанию.

Он был талантливым негодяем, равно как и его дядя был талантливым музыкантом. И не его вина, что настоящей войны не было.

Вообще, его поколение в целом не было виновато в том, что жило просто, без страданий и больших лишений, мирно и без подвигов. Ну — нет войны! Что поделать?

Зато гордость за любимый футбольный клуб была даже больше, чем следовало бы. Гордость заменяла многие прочие чувства: жалость, сострадание и зависть. А также мешала любить. Лени, кстати, она очень сильно мешала любить.

В доме напротив жила девочка Ульма Хаутингс, жила в типичной буржуазной семье. Вот и вся история любви.

В девяностые годы музыка ска уступила первые места национального рейтинга, но не стала менее привлекательной для подростков. Особенно для тех, кто видел в музыке ска протест против распространения современной поп-музыки, против буржуазных развлечений «среднего класса» Британии.

Фолк-рок, исполняемый дядей Лени, также относился к буржуазной музыке. Семья Ульмы Хаутингс была типичной «среднеклассовой» семьей.

Лени не мог предать друзей. А они возненавидели все то, что ему нравилось. Ему действительно нравилась Ульма, а музыка дяди вызывала восторг. Но друзья…

Негодяем он стал из-за невозможности любить.

…Лени родился в то время, когда в Великобритании появилась вторая волна музыкального направления ска. Новые группы постепенно смещали исполнителей фолк-рока. Менялась система ценностей. Стало модным не участвовать в жизни общества, а устраняться от будней с помощью музыки.

Когда Лени впервые увидел девочку из дома напротив, он помахал ей рукой.

Вторая волна ска брала пример с музыки регги. Лени тайком от родителей слушал композиции Боба Марли, которые приносили мальчишки из соседнего двора.

Девочка из дома напротив улыбнулась ему.

Потом началась учеба. Девочка посещала частную школу, Лени — государственную. Его родители расплачивались за музыкальную школу с трудом… А при чем тут дядя? У того была своя семья и свои траты.

Девочку звали Ульма. Она была наполовину немкой. Лени общался с ней через забор. Он не решался зайти во двор ее дома. Через забор общалось не хуже.

Ульма показывала картины, которые срисовывала из книжки сказок Беатрикс Поттер, которая, как известно, была и писателем, и художником.

Лени не читал такую книжку, но почему-то верил Ульме, что Беатрикс Поттер была «лучшей изображательницей на свете». Он узнал о кролике Питере и его братьях — Флопси, Мопси и Ватном Хвостике. Уютный домик персонажей сказки манил под свою крышу.

Первой мечтой Лени была такая: поселиться в красочном доме вместе с Ульмой и четырьмя кроликами. Да, еще не забыть бы маму — маму кроликов, миссис Крольчиху. И зажить без забот.

Тем временем панк-рок наполнял музыку ска агрессией. Исчезло этническое очарование ска. В Британию ежедневно прибывали иностранцы, занимали рабочие места британцев и вызывали безработицу в стране. Что-то случилось. Музыка, приплывшая сюда с Ямайки, первоначально исполняемая темнокожими людьми, стала наполняться расистскими убеждениями.

Исполнители ска носили такую одежду, которая пришлась по вкусу бритоголовым нацистам. Так люди, мечтавшие уравнять все расы, лишить людей национальных предрассудков, стали причастны к пропаганде фашизма.

Потом они смогут разрешить расовые противоречия внутри страны — призовут к миру многонациональную Британию. Но в памяти людей навсегда останутся рядом с «бритоголовыми нацистами», станут их логичным продолжением.