Скрипач не нужен? Комарова Ирина

«Как это у нее получается, быть такой изящной, такой грациозной? Движения плавные, мягкие, и ни одного лишнего жеста. В первый раз из полной банки наливала, а ни капельки на стол не плеснулось и сейчас все аккуратненько…»

В этот момент, Светлана придвинула к нему кружку и слегка взмахнула рукой:

– Прошу… Ой!

Да-а-а. Как это он только что подумал: «ни одного лишнего жеста?» Один все-таки оказался лишним. И задела-то она стакан слегка, только кончиками пальцев, если бы тот стоял чуть более удачно – в центре стола, а не на краю, все бы обошлось… И сам стакан какой-то неправильный оказался – ну свалился, ну разбился бы себе потихонечку, без лишнего шума. Так нет же, вместо того, чтобы чинно и благородно, издав подобающий случаю мелодичный звон, развалиться на несколько крупных осколков, он прямо-таки взорвался, соприкоснувшись деревянным полом, словно граната: с таким же, примерно, звуком и засыпав всю кухню мелкими блестящими осколками. От такой неприятной неожиданности Олег подпрыгнул на месте и зажмурился. Стамбул оказался натурой менее нервной – только вздрогнул и пошевелил усами.

– Светка, это ты там дебоширишь? – раздался сонный голос Нины Степановны (спальня родителей была совсем рядом, за стеной).

– Я, мамочка, – тут же подтвердила почтительная дочь.

– Что разбила?

– Стакан, мамочка.

– А-а. Босиком по стеклу не ходи.

– Я в тапочках, мамочка.

– Хорошо.

На этом, судя по всему, инцидент был исчерпан. Олег, в который уже раз поймал себя на мысли, что ему очень нравятся принятые в семье Резниковых взаимоотношения.

Светлана, тем временем, уже вытащила откуда-то из-под раковины щетку и совок, начала подметать.

– Тебе помочь? – поскольку Нина Степановна вряд ли успела снова заснуть, Олег перешел на шепот.

– С ума сошел? – так же шепотом ответила она и ткнула щеткой в его босые ноги. – Или ты йог: на гвоздях спишь и по битому стеклу в охотку бегаешь?

– Да нет, – Олег послушно поджал ноги, вызвав этим неудовольствие кота. Впрочем, Стамбул не стал тратить силы на бесплодные обиды – он просто перебрался со ставших неудобными коленей, ему на плечо. – вроде ничего такого за мной не водится.

– Тогда сиди смирно, я быстро управлюсь.

Управилась она, действительно, быстро, ссыпала в ведро полный совок стеклянного мусора – можно подумать, не один стакан разбился, а дюжина, по меньшей мере.

– Вот и все. Давай сюда котика, а то он тебе все плечо оттоптал, наверное.

– Не то чтобы совсем оттоптал, – Олег потер освободившееся плечо, но для того, чтобы считать себя попугаем, зверюшка маленько тяжеловата.

– Есть немного, – в глазах Светланы, сияющих над черной холеной шерсткой снова мелькнуло странное выражение. Мелькнуло и тут же исчезло, спрятавшись за безупречно изображенной беззаботностью. Или ему просто показалось? – Что ж, попили, поболтали, посуду побили – думаю, вечерние развлечения можно считать законченными?

– Да, конечно, – не слишком уверенно согласился Олег. – Спать пора. – А что если не показалось? Что если протянуть сейчас руку, коснуться ее волос, ведь совсем рядом стоит…

– Спокойной ночи, – быстро сказала Светлана, отступая в темный коридор. – Свет сам выключишь, хорошо?

– Спокойной ночи, – пробормотал он. Посмотрел рассеянно на кружку с компотом, с силой потер ладонями лицо. – Ч-чер-р-рт! Уснешь тут, как же!

А Светлана, вернувшись к себе в комнату и так и не выпустив терпеливого Стамбула из рук, плюхнулась на кровать.

«Уснешь тут, как же! Слава богу, он завтра уезжает в свою Москву! Слишком много у Тернова обаяния, вот что я скажу. На него одного, господь, по меньшей мере, тройную норму выдал. И что с этим делать, совершенно непонятно.»

Кирилл хотел, как с самого начала договаривались, отвезти Олега в Саратов, но в конце концов, согласился, что это будет абсолютно неразумная трата времени, энергии и бензина. Светлана ведь все равно собирается возвращаться домой, так какой смысл гонять две машины? Олег поедет с ней.

Поскольку убедительных доводов против такого решения не было (впрочем, неубедительных тоже никто не высказывал – только Нина Степановна хмуро косилась на Олега, да Кирилл смущенно бормотал насчет того, что чувствует себя обязанным), в половине восьмого утра они со Светланой стояли около загруженной под завязку машины. Несмотря на сравнительно ранний час, провожающих набился полный двор – педагогический коллектив музыкального лицея явился в полном составе. Владимир Васильевич произнес благодарственно-торжественную речь и вручил здоровенную, очень аккуратно упакованную коробку:

– Это вам на память, Олег Николаевич, от чистого сердца!

– Будете чай пить, и нас вспомните, – голос Ольги Семеновны дрожал от волнения, – мы все очень хорошо запечатали! Вы не беспокойтесь, ничего не прольется, не испачкается…

Когда Олег наконец понял, что женщины-учительницы собрали ему баночки с самым лучшим вареньем, он только глубоко вздохнул. Ну что в такой ситуации делать: смеяться в голос над их наивным подарком или прослезиться от умиления? Первое делать было просто нельзя, второе неловко. Он выбрал третье – сказал короткую, прочувствованную речь, заверив присутствующих, что эта поездка в Хвалынск явилась одним из самых приятных впечатлений в его жизни, пожал руки мужчинам, поцеловал женщинам и, наконец, юркнул в машину, на переднее сиденье, рядом со Светланой. Заднее было завалено вещами и очередной порцией букетов.

Под радостный гвалт провожающих, машина тронулась с места, медленно выехала со двора, покатила по улице. В городе Светлана держала скорость не больше сорока, но на трассе сразу прибавила. Ехали молча. Светлана, снова выглядевшая довольно бледной и усталой, сосредоточилась на дороге. Олег не стал приставать с разговорами, сидел, откинувшись на спинку сиденья и полуприкрыв глаза. Только голову повернул так, чтобы иметь возможность наблюдать за ней из под ресниц.

Часа через полтора Светлана обратилась к нему:

– Мимо соснового леса едем. Может остановимся, погуляем немного?

Олег молча отстегнул ремень безопасности.

На этот раз она не носилась по лесу, с веселым повизгиванием, в поисках грибов. Шла медленно, по пружинящей, покрытой мхом и опавшей хвоей земле, вдыхала глубоко ароматный смолистый воздух и, по-прежнему, молчала.

– Что-то случилось? – не выдержал, наконец, Олег, плетущийся следом.

Светлана остановилась, повернулась к нему:

– С чего ты взял?

– Ты выглядишь усталой. И грустной.

– А, ничего особенного, – она наклонилась, подняла с земли шишку. Осмотрела внимательно и, коротко замахнувшись, бросила, целясь в толстый ствол сосны. Не попала. Отряхнула руки и добавила, глядя в сторону: – С родителями, с утра пораньше, поцапалась немного. Они, видишь ли, очень хотят, чтобы я была счастлива.

– В общем, нормальное желание, – хмыкнул Олег.

– Нормальное, кто спорит. Вот только у них свое представление о том, как это мое счастье должно выглядеть и что я должна делать, чтобы его добиться. Собственно, они все три дня мне свои мысли излагали.

– Хором?

– По очереди, – вздохнула Светлана. – Они-то менялись, а меня кто сменит? Наверное, если бы я жила с ними, все было бы немного проще, не так… концентрированно. Но поскольку у них нет возможности капать мне на мозги ежедневно, помаленьку, я получила разом квартальную порцию.

– Сочувствую, – искренне сказал он. – Родители, даже самые любимые и действуя с самыми добрыми намерениями, могут довести до белого каления.

– Я бы сказала даже, что чем они любимее, и чем лучше их намерения, тем быстрее им это удается. В общем, я психанула и сказала, что мне уже почти тридцать лет, и если они до сих пор соединенными усилиями не смогли впихнуть в мою голову хоть немного житейской мудрости, то значит все, клиника! Медицина бессильна. Поэтому нечего и время зря тратить.

– Они обиделись?

– Как тебе сказать. Они чувствовали, что немного пережали, – Светлана неожиданно хихикнула. – Правда, каждый был уверен, что он-то был деликатен и тонок, а бестактны и утомительными оказались другие двое. В общем, устроили небольшое выяснение отношений, закончившееся всеобщим примирением.

– Интересно, такие бурные события происходили, оказывается. Как же я ничего не услышал, я ведь не спал?

– А мы всегда очень тихо ругаемся, – улыбнулась Светлана. – Ну что, хватит бродить? Поехали дальше?

Они вернулись к машине. Светлана завела мотор, взглянула на часы:

– Нормально, к часу приедем. Тебя куда завезти, в гостиницу?

– Э-э… – на фига ему, спрашивается, сдалась эта гостиница? Ха, а что ему нужно? Не к ней же домой проситься, это бессмысленно. Не пустит, это же неприлично! Тем более, что вот-вот муж из командировки вернется. А Эля с Мишей уже ждут на Селигере… – пожалуй, лучше на вокзал. Надо билеты на поезд взять. Сегодня же вечером и уеду. – Вот так вот! А где я, бедняжка, буду с вещами до отхода поезда болтаться, это тебя не интересует, мадам Добропорядочность? Один, в чужом городе, словно сирота, словно беспризорник!

– А как же… – неуверенно начала Светлана, но быстро передумала, – хорошо, на вокзал.

Олегу стало обидно. Как она торопится от него избавиться! И вообще, теперь понятно, что она очень неприятная женщина. Вот приедут на вокзал, он тоже не станет с ней долго разговаривать. Попрощается очень холодно и уйдет. Перекантуется в зале ожидания – ничего страшного, вспомнит молодость. И больше он в этот дурацкий город не поедет! Ему здесь, кстати, совершенно не понравилось. Единственный приличный человек, это Кирюшка, а вот сестрица его… надо же быть такой фантастической занудой! И с чего он вообразил, будто Светлана ему понравилась? Да что там, совсем влюбленным себе казался! А вот ничего подобного. Уедет и даже не вспомнит больше никогда про нее.

Светлана с некоторым удивлением поглядывала на внезапно насупившегося Олега.

Такой был милый, доброжелательный, так с ним было хорошо и спокойно. Она даже рассказала ему про ссору с родителями и похоже, что он ее понял. А теперь сидит, словно… словно обиделся на что-то.

На что-то или на кого-то? А не на тебя ли, Светочка? Вообще-то, небольшое свинство, так с человеком обращаться, не так ли? Значит, когда он нужен был, когда от страха умирала, так и среди ночи его к себе домой затащила, про приличия не вспомнила. А теперь что? Мавр сделал свое дело, мавр может убираться вон, так что ли? Хорошо, возьмет он сейчас билет, но поезд-то только вечером уходит. И что? Олег Тернов будет сидеть в зале ожидания, словно бомж, словно у него в городе и знакомых никого нет? Голодный, усталый и, наверное, окончательно разуверившийся в людской порядочности.

Припарковавшись на привокзальной площади, она решительно вышла из машины:

– Пошли!

– А ты куда? – удивился Олег.

– С тобой, естественно, в кассу. Ты же не думал, что я привезу тебя на вокзал и брошу?

– Конечно, ни о чем таком я не думал, – торопливо ответил он. А про себя добавил: «Потому что был в этом уверен».

Билет на фирменный поезд они взяли без проблем, Олег выкупил отдельное купе в спальном вагоне. Светлана только охнула, увидев, какую сумму ему пришлось заплатить. Он заметил, пожал плечами смущенно, объяснил:

– Понимаешь, в моем случае, спокойствие и безопасность – дороже денег. Тем более, у меня инструмент с собой.

– Конечно, это очень разумно, – торопливо согласилась она. – Закрылся в купе и едешь себе… Ладно, сколько у нас еще времени? О, почти шесть часов! Поехали теперь ко мне. Пообедаем, я тебе в дорогу, что-нибудь быстренько сочиню. Пирожки, пожалуй, не успею, но пиццу простенькую, из песочного теста, запросто! У меня духовка электрическая – зверь, за пятнадцать минут испечет. А что ты на меня так смотришь? Если не хочешь пиццу, я могу что-нибудь другое, более традиционное: яйца вареные, картошку в мундире, курочку… в поезде, почему-то, всегда есть так хочется.

– Дело не в этом, Светочка! И пицца прекрасно пойдет, и яйца, все равно. Просто… – он неожиданно сделал шаг назад и склонился перед ней в глубоком поклоне, – вы ангельски добры, сударыня!

– Что с тобой, Олег, – Светлана нервно оглянулась по сторонам. К счастью, озабоченная своими делами вокзальная публика не обращала на них никакого внимания. – Быстро выпрямляйся! А то и домой не позову, и курочку не дам!

– Слушаюсь и повинуюсь! – он просиял счастливой улыбкой. – За курочку я готов вести себя самым примерным образом.

– Вот и веди. А за это, я тебя вечером на вокзал привезу, в вагон посажу…

– И платочком вслед помашешь? – с непонятным восторгом спросил Олег.

– Да хоть двумя. Ладно, что мы здесь время теряем? Поехали.

В собственную квартиру Светлана, бросив свои сумки у порога, вошла немного неуверенно, озираясь по сторонам. Словно боялась, что злоумышленники вернулись и продолжают разгром. Олега неприятно царапнула мысль, что она могла и пригласить его только поэтому, потому что опасалась возвращаться домой одна. Но нет. Светлана осторожно, быстро, сунула нос во все комнаты. Не повизгивала, при этом, от страха, не попросила его пройти вперед, не попыталась спрятаться за его широкую спину… Несколько непоследовательно, но теперь Олег немного обиделся – могла бы хоть за руку его взять. Ей же явно не по себе! Держала бы его за руку, наверняка гораздо спокойнее себя чувствовала бы.

Но вот хозяйка убедилась, что никакие незваные гости ее дом больше не посещали и, с заметным облегчением, двинулась на кухню. Олег, словно приклеенный, поплелся за ней.

– Давай кофейку сначала выпьем, – пока он старательно пристраивал чехол со скрипкой на стуле, Светлана уже наливала воду в чайник, звенела чашками, – после дороги очень хорошо.

– Для психологической разгрузки? – вроде пошутить хотел, а вышло как-то мрачно, почти недовольно. Впрочем, она не обратила внимания на его странный тон, только кивнула головой рассеянно:

– Для нее для самой.

Кофе пили молча. Светлана, словно совсем забыла, что не одна на кухне, ушла в себя, уставилась невидящим взглядом в выложенную светлым кафелем стенку. Олег смотрел на нее, делал маленькие глоточки крепкого – на кофе Светлана не поскупилась – напитка и почти физически ощущал, как уходит время. Еще четыре часа сорок восемь минут и они расстанутся. Он сядет в поезд, а она останется на перроне. Он пройдет по узкому коридорчику спального вагона, а Светлана будет стоять снаружи и следить сквозь окна, как он двигается к своему купе. Четыре часа сорок семь минут. Потом поезд дернется, медленно, почти незаметно, сдвинется с места, покатится вперед, набирая скорость… а Светлана, как и обещала, помашет ему платочком. Он будет улыбаться и махать ей в ответ, но поезд поедет все быстрее и Светлана, даже если и пройдет немного по перрону, все равно скроется из виду. Естественно, не бежать же ей следом за вагоном до самой Москвы. Четыре часа сорок шесть минут. И больше он никогда ее не увидит. Никогда. Это ужасно. Точнее говоря, невыносимо. Невозможно. Господи, да ведь всего неделю назад он понятия не имел о существовании этой женщины! И что случилось? Почему, при одной мысли, что уже через сутки их будет разделять тысяча километров, ему становится нечем дышать? Он что, действительно влюбился? Да нет, ерунда. Конечно же, полная ерунда. Во первых, он никогда даже не смотрел в сторону замужних женщин, даже если они сами ему на шею вешались. А Светлана вовсе не собирается вешаться. Во вторых, кто вообще сказал хоть полслова про любовь? Был он влюблен, и не один раз, так что прекрасно понимает: то, что происходит с ним сейчас не имеет к любви никакого отношения. Так, временное помешательство, наверное просто здесь зона действия какой-нибудь аномалии. Климатической, например. Разумеется, в этом все дело. Погода виновата. Именно эта неестественная жара в конце сентября, заставляет нормального, в общем, человека, думать глупости, говорить глупости и делать глупости. Ничего, вот вернется в Москву, по сводке там дожди, так что все быстро придет в норму. И сердце перестанет сбиваться с ритма при одной только мысли, что он никогда больше не увидит Светлану.

Впрочем, а почему никогда? Он артист, он может снова приехать сюда на гастроли – прекрасный город, между прочим, и публика очень приятная: культурная и музыкально грамотная! А можно не на гастроли, можно просто отдохнуть – Кирюшка же приглашал. Пусть он приглашал не сюда, к Светлане, а к себе, в Хвалынск, но какая разница? Тут всей езды четыре часа! Конечно же, очень даже просто можно сюда еще раз приехать!

Светлана шевельнулась, сделала последний глоток и поставила чашку на стол. Поймав солнечный лучик, блеснуло кольцо на безымянном пальце. Словно горсть снега за шиворот сунули. Приехать сюда снова? А зачем? Она замужняя женщина. Положим, муж в наше время не проблема, не в девятнадцатом веке, слава богу, живем, развод сейчас – это просто мелкое житейское неудобство. А если учесть, что у них нет детей, то совсем мелкое: выкроить время, заглянуть в ЗАГС и подать заявление. Это только в старых советских фильмах разводящихся супругов начинают уговаривать, на чувства давить… А на самом деле, никому это не нужно и не интересно, вопрос чисто бумажный. Уж он-то может об этом судить не по кино, а по собственному опыту – два раза через ЗАГС разводился и оба раза ему ни одного лишнего вопроса не задали.

Да, развод, это сейчас совсем просто, проще не бывает. Вот только… только сама Светлана, не смотря на простоту процедуры, разводиться со своим муженьком вовсе не собирается. Обручальное кольцо нахально блестело на солнце, страшно раздражая. Олег резко вытянул руку, накрыл ладонью тонкие пальцы.

– Что? – встрепенулась Светлана. – Извини, я задумалась.

Она вскочила, быстро подошла к холодильнику, распахнула дверцу. Покопалась в морозилке, обернулась немного смущенная:

– Знаешь, насчет курочки я, оказывается, погорячилась. То есть, конечно, я могу сейчас сбегать, купить…

– Не надо.

– Сейчас посмотрю, что я могу… – Светлана снова нырнула в холодильник.

– Не надо, – немного раздраженно повторил Олег.

– Но как же? – она с удивлением смотрела на него, хотя дверцу холодильника послушно прикрыла, – тебе ведь больше половины суток ехать. Что же ты голодный?

– Да не мельтеши ты. Поем в вагоне-ресторане, это не проблема, – увидев, что Светлана снова упрямо разворачивается к холодильнику, он встал и придержал ее за плечи.

Не стоило ему этого делать. Черт, о чем интересно думал тот болван, который проектировал эти крохотные кухоньки? Трехкомнатная квартира, значит, по советским меркам, никак не меньше, чем на четырех человек рассчитана, а на кухне двоим разойтись невозможно. Ведь даже шага ни одного не сделал, только встал, только руки поднял… и невозможно. Каким образом простое прикосновение превратилось в объятие, Олег сам не понял. Похоже, что и Светлана тоже. Замерла, даже дышать, кажется, перестала. Глупость какая! Голова стала вдруг пустой и странно легкой. Нет, мысли не исчезли совсем, но они мелькали где-то на периферии сознания, не имея никакого отношения к реальности.

«Я никогда не ухаживаю за замужними женщинами… Тем более не обнимаю их на крохотных кухоньках…» – Олег коснулся губами ее волос… – «Тем более, если это сестра Кирюшки, чудесного парня и потрясающего музыканта… И сама она чудесная женщина, не стану же я ломать ее семейную жизнь…»

Светлана вздрогнула и подняла голову. Глаза ее смотрели испуганно, губы беззвучно шевельнулись.

«Надо отпустить ее, так нельзя… извиниться и отпустить… Это совсем просто, надо только убрать руки и сделать шаг назад…» – он честно собирался так и поступить, даже вдохнул и приоткрыл рот, чтобы сказать… что-то он хотел сказать? Да что за ерунда, кто же в такие моменты разговаривает!?

Олег мечтал об этом с того мгновения, как увидел ее в театре, безнадежно одинокую. Мечтал прижать ее к себе, зацеловать так, чтобы она навсегда забыла про свою тоску. И про своего идиота-мужа. Светлана несчастлива с ним, это очевидно. Денис не ценит ее, не любит, не… в общем, если даже сама она предпочитает мириться с таким положением дел, то он, Олег, категорически против. Тем более, что все вопросы решается элементарно, разводом никого не удивишь. А если Денис начнет имущество делить, совместно нажитое, то черт с ним, пусть все забирает, лишь бы время не терять. Главное сейчас увезти Светлану с собой, в Москву, а все, что ей понадобится, он вполне в состоянии купить. Ха, да они могут уехать прямо сегодня, у него же два билета на руках! А развод можно и потом оформить, не торопясь. Господи, какое счастье, что он встретил эту женщину…

Не стоило ему этого делать. В конце концов, она – порядочная замужняя женщина, а он… да он только женат был три раза, а уж чего другого в его жизни случалось, наверняка и со счета сбился! И вообще, слишком он хорош. Слишком яркие у него глаза, слишком нежные руки, слишком горячие губы… и он ей слишком нравится, гораздо больше, чем может позволить себе порядочная женщина… Ах да, она же порядочная женщина… замужняя… а порядочные замужние женщины не целуются с посторонними мужчинами… в смысле, не позволяют себя целовать… кажется, в такой ситуации, положено давать пощечину… нет, это будет перебор. В конце концов, ничего страшного он не делает, вполне достаточно будет строго указать ему… на недопустимость такого… поведения… вот сейчас она решительно отодвинется, разомкнет его руки… очень решительно… вот прямо сейчас… только одну секундочку…

Короткий уверенный звонок привел ее в чувство. Олег, впрочем, сделал вид, что просто его не заметил. Тем не менее, Светлана встрепенулась, оторвалась от него и попробовала сделать шаг в сторону. Олег нахмурился и сцепил руки, возвращая ее в прежнее положение. Но Светлана, хотя и смущенная, не решающаяся поднять на него глаза, сказала довольно твердо:

– Пусти, я открою.

– Нет, – коротко ответил он.

– Не глупи, Олег. Звонят ведь!

Словно подтверждая ее слова, снова настойчиво задребезжал звонок.

– Возвращается муж из командировки… – мрачно предположил Олег, по прежнему прижимая ее к себе.

– Нет, – у Светланы вырвался короткий нервный смешок, – он же сказал, что будет только вечером. А это наверняка девчонка соседская, ключи от квартиры оставить хочет. Ну пусти же, а то бедный ребенок так и будет топтаться на площадке.

Олег неохотно разжал руки и она торопливо выскользнула в коридор. За дверью, действительно, оказалась соседская Ленка.

– Здрассте, тетя Света, – сказала она, протягивая вперед руку, с зажатыми в ней ключами. – Как хорошо, что вы вернулись! Я пойду погуляю, если мама раньше меня вернется, скажите, что я в соседнем дворе, ладно?

Светлана молча кивнула, забирая ключи и вешая их на крайний крючок вешалки. Ленка побежала было вниз по лестнице, но внезапно остановилась:

– У нас газеты ваши, я потом занесу, вечером. И еще, к вам вчера дядька какой-то приходил.

– Какой дядька?

– Старый. Лысый совсем и на палку опирался.

– Странно… – Светлана быстро перебрала в голове всех знакомых лысых дядек. Не так уж много их было, а чтобы при этом еще на палку опирался? Нет, она представления не имеет о ком речь. – Лена, а чего он хотел?

– Не знаю, – девочка небрежно пожала плечами, – с ним мама разговаривала. Я побегу?

– А? Да-да, конечно. Спасибо, Леночка.

Светлана закрыла дверь, поморщилась. Вот только незнакомых лысых стариков с палками ей не хватало. Мало ей хлопот с молодыми лохматыми музыкантами. Она задержалась на секунду перед зеркалом, примерила улыбку «было очень мило, но все что произошло между нами – сущие пустяки и давайте не будем об этом больше вспоминать».

Олег по-прежнему стоял посредине кухни, там где она его оставила и с тем же выражением лица. Только, взглянув на нее, насупился еще больше. Светлана призвала на помощь все свое самообладание и безмятежно прощебетала:

– У нас еще уйма времени, так что я могу успеть поджарить…

– У нас не так много времени, чтобы тратить его на глупости, – не слишком вежливо перебил он. – Давай я помогу тебе собраться.

– Что? – такого поворота она никак не ожидала. То есть ожидала, конечно: не в смысле «ждала и надеялась на это», а всего лишь предполагала, точнее допускала такую вероятность… и не все время знакомства, а только сегодня. Точнее, в последние пять минут. Еще точнее, когда он поцеловал ее. Олег сделал это так… одним словом, вполне естественно было ждать какого-то продолжения. Какого? Да мало ли… но, во всяком случае, не приказа немедленно собирать вещи. Поцелуй, конечно, был захватывающим, но ведь это всего лишь поцелуй!

– Не смотри на меня с таким удивлением, – попросил он неожиданно смягчаясь, – ты все понимаешь.

– Но Олег, это же нелепо!

– Что же тут нелепого? Я люблю тебя и прошу стать моей женой.

– Но я, – Светлана поперхнулась, – как же… но позвольте заметить: я, в некотором роде, уже замужем.

– Перестань, – Олег слегка поморщился. – Мы не в театре сцены из Гоголя разыгрываем. Разводы сейчас поставлены на поток.

– Но я не собираюсь разводиться!

Олег склонил голову на бок, постоял несколько секунд, глядя на нее серьезно и внимательно, потом кивнул.

– Извини. Конечно, я не имел права так это на тебя вываливать. Надо было сначала подготовить, хоть немного поухаживать…

– Подготовка и ухаживания тут ни при чем, – перебила она. – Ты что, не слышишь? Я замужем и люблю своего мужа, а он любит меня!

Олег скривился, как от зубной боли:

– Это неправда. То есть правда только то, что ты замужем. Но ты не любишь своего мужа. Я ничего не могу сказать о его чувствах, но если это любовь, то почему ты с ним несчастлива?

– Что значит… я счастлива! У меня прекрасная семья!

– Врешь! Кого другого ты могла бы обмануть, но только не меня. Я видел, как ты плакала тогда в театре…

– Это случайность. У меня просто было плохое настроение. И голова болела.

– Светлана, – Олег шагнул вперед, но она отскочила к стене, взвизгнув:

– Нет! Не двигайся!

– Ты боишься, – в голосе его звучало глубокое удовлетворение, – что если я сейчас тебя снова обниму, ты не сможешь больше мне возражать.

– Глупости, – голос Светланы немного дрожал. – Просто я стараюсь вести себя прилично, а ты… ты меня провоцируешь на необдуманные поступки.

– Это называется совсем по другому, – мягко сказал он. – Я люблю тебя и готов заявить об этом всему миру. Ты тоже любишь меня, но боишься признаться даже самой себе.

– Ерунда! – она пришла в ужас от его слов. Было в них что-то… что-то очень похожее на правду. – Я не могу любить тебя, это невозможно! Я замужем!

– Да прекрати ты изображать из себя попугая, – начал сердиться Олег. – Твоя приверженность к соблюдению приличий начинает утомлять.

– Да? Скажи еще, что мне проще надо смотреть на жизнь!

– Куда уж проще? Ты вообще все упростила до двух слов: «Я замужем!» Единственный ответ на все вопросы, в настоящем и в будущем. А тебе не приходило в голову, что можно чуточку усложнить схему? Например, добавить одно единственное слово: «пока»? «Я пока замужем», как это звучит? По моему, гораздо лучше.

– А по-моему, гораздо хуже. Я вообще не понимаю, почему ты берешь на себя смелость судить о моей личной жизни? Почему ты вдруг решаешь, что станешь для меня мужем лучшим, чем Денис?

– Ты забыла? Десяти минут не прошло, как мы целовались, вот здесь, на этой кухне!

– Это была ошибка, – слабо пробормотала она. – Случайность.

– Когда-то, я интересовался философией, – он ухмыльнулся. – Знаешь, что такое случайность по Гегелю? Непознанная необходимость. Мы с тобой необходимы друг другу и ты только что с этим согласилась.

– Глупости, – слабо возразила она, прижимаясь спиной стене. Каким-то непонятным образом, вроде бы и не сдвинувшись с места, Олег снова оказался совсем рядом. – И Гегель твой абсолютно ни при чем. Прежде всего, я необходима своему мужу.

– Ой ли? Это действительно так? Или ты просто пытаешься себя в этом убедить? Не забывай, что я видел вас рядом. Нет, ты представляешь для него определенное бытовое удобство, и, возможно, он даже это ценит.

– Неправда! Он ценит меня, как жену, а не как домработницу!

– Не заметил, – резко дернул головой Олег. – Или он так хорошо скрывает свою любовь к тебе? Только непонятно, зачем?

– Когда люди живут вместе семь лет, они, как правило, уже не производят впечатления пылко влюбленных, – наконец она разозлилась и сразу почувствовала себя гораздо увереннее. – И вообще, мои взаимоотношения с мужем тебя совершенно не касаются, – Светлана бросила уничтожающий взгляд и попробовала отодвинуть его от себя. Впрочем, это движение оказалось ошибкой. Олег немедленно завладел ее рукой, прижал к своей груди.

– Светланочка, – сказал он нежно, – ну плюнь ты на всю эту литературу, которой забита твоя голова! Что ты все время героиню какого-то романа изображаешь? Хорошо, ты еще не готова признать, что влюбилась в меня, я согласен. Но я ведь тебе нравлюсь, правда? Вот попробуй, скажи что я тебе безразличен! Глядя мне в глаза, скажи!

Куда, спрашивается, девалась ее только что приобретенная уверенность?

– Ты прекрасно знаешь, что это не так, – пробормотала она.

– А я о чем? – просиял Олег. Потянулся к ней, наклонился… Светлана зажмурилась и вывернулась из его рук.

– Это ничего не меняет.

– Ничего? – он снова помрачнел.

– Абсолютно. Да, ты мне нравишься, и нравишься гораздо больше, чем это допустимо, но… как бы ты к этому ни относился, у меня есть муж.

– Которого твои соображения о порядочности и прочие принципы не позволяют тебе бросить?

– Именно так.

– Но я другому отдана и буду век ему верна! – язвительно продекламировал он. – Тьфу!

– Олег, ты несправедлив. Если бы ты был моим мужем…

– Если бы я был твоим мужем, – взорвался Олег, – ты бы не чувствовала себя одинокой! Ты бы не сомневалась в моей любви ни через семь лет, ни через семьдесят, ни через семьсот!

Господи, до чего же он был хорош, когда вот так кричал на нее. Покраснел, растрепанные волосы прилипли ко лбу, пальцы сжаты в кулаки – словно обиженный ребенок, вот сейчас ногами затопает. Конечно, она вовсе не собирается бросать Дениса, это невозможно, но Олег выглядит таким несчастным, таким беспомощным! Светлана попробовала заговорить как можно мягче:

– Олег, ты ведь совершенно не знаешь Дениса.

– Не знаю и знать не хочу. И все равно не верю, что он так счастлив с тобой, как ты пытаешься это изобразить! Может, для него, как раз, было бы лучше, если бы ты уехала? Может, он давно об этом мечтает, чтобы ты его бросила? Так ведь гораздо проще: не надо брать на себя ответственность, самому принимать решения! Почему ты решила, что развод для него будет трагедией, а не облегчением?

Действительно, почему она считает, что так уж нужна Денису? Сам он, даже если и сохранил какие-то нежные чувства, никак их не демонстрирует. А что если Олег прав? Что если Денис давно устал от ее забот, ее разговоров, ее постоянного желания присутствовать в его жизни? Впервые за семь лет, Светлане пришла в голову такая мысль и она замерла испуганно. А Олег, словно почувствовав это, усилил натиск:

– Светка, ты подумай только, ведь на земле уйма народу! Сколько сейчас, шесть миллиардов? А мы с тобой, двое, встретились! Разве это не чудо? И что? Из-за каких-то своих дурацких принципов, которые никого, кроме тебя не интересуют, ты готова ломать жизнь всем – себе, мне, этому своему мужу!

– Мои принципы не дурацкие, – еще растерянная, она уцепилась за привычное слово, словно за соломинку. Вовсе не собиралась с ним спорить, просто выигрывала время, чтобы собраться с мыслями.

– Зануда, помешанная на правилах, вот ты кто! – рявкнул Олег. – Мадам Добропорядочность!

Он явно старался оскорбить, обидеть ее посильнее, но Светлана не способна была сейчас на него обижаться – ее переполняли жалость и нежность. Больше всего ей хотелось успокоить его, обнять, пригладить растрепавшиеся волосы, поцеловать… боже, что за мысли бродят в ее голове? Если она не то что попробует сделать что-нибудь подобное, а хотя бы выдаст свое желание, Олега уже ничто не остановит. Он просто сгребет ее в охапку и засунет в свое купе спального вагона. В том. что именно так все и произойдет, Светлана почему-то не сомневалась. На периферии сознания мелькнула неясная мысль: «А Денис? Сумел бы он так?» Но мужа, совершающего подобные резкие движения, представить себе было совершенно невозможно.

«Просто у него другой психологический тип», – привычно утешила себя Светлана, но все равно стало неприятно.

– Лучше прекратим эту нелепую сцену, – сказала она несколько суше, чем собиралась. – Тебе скоро на поезд, надо хоть немного перекусить перед отъездом. Давай я яичницу быстренько…

– Яичницу? – он смотрел на Светлану так, словно она вдруг предложила ему бросить на сковородку пару невинных младенцев. – Ты что, действительно считаешь, что я вот сейчас, как ни в чем не бывало, сяду в твоем доме за стол? И что-нибудь из твоих рук приму? Может еще муженька твоего предложишь дождаться. опрокинуть с ним по стопарику? За твое здоровье, естественно! Эх, Светланочка…

Он, не глядя, взял со стула скрипичный футляр, закинул ремень на плечо и в два больших шага вышел из кухни. Светлана догнала его уже в коридоре.

– Олег!

Он замер на секунду, ожидая, что она скажет. А Светлана молчала. Молчала потому, что а слов: «я еду с тобой», она выговорить не могла, а ничего другого Олег не захотел бы слушать.

Он бешено сверкнул глазами:

– И не ходи за мной, и на вокзал не провожай! Неприлично это, посторонним мужикам платочком махать! Не хочу тебя больше видеть, никогда! И на концерты мои не смей приходить, поняла?! Я не стану для тебя играть! Если ты будешь в зале, на сцену не выйду, так и знай!

Олег схватил свою сумку, шагнул: не к выходу, а к ней, к Светлане. Сейчас обнимет? Поцелует? В последний раз… Она зажмурилась и затаила дыхание. Сердце бьется почему-то в горле, один удар, второй, третий… Хлопнула дверь, Светлана вздрогнула, открыла глаза. Ушел. Обессиленная, сползла по стенке, села прямо на пол. Сказала сама себе вслух, чтобы прозвучало более убедительно:

– Я поступила совершенно правильно.

И эхом прозвучал в ушах голос Олега:

«Может, он давно мечтает, чтобы ты его бросила?»

Олег едва не опоздал на поезд. Когда он, почти невменяемый от ярости, выскочил из подъезда, то не слишком задумывался, куда, собственно, отправится. В результате, запрыгнул зачем-то в первый попавшийся автобус и, только оказавшись на другом конце города, сообразил, что до отхода поезда два часа, а он понятия не имеет ни где находится вокзал, ни как до него добираться. Впрочем, добрые люди не дали пропасть – водитель старенького, дребезжащего «москвича» за вполне умеренную сумму довез его до места и даже пожелал счастливого пути.

В купе было душно. Олег распахнул было дверь, но по коридору все время сновали люди и он опять заперся. После такого мощного выброса адреналина, наступила неизбежная апатия. Он сел около наглухо задраенного окна, вяло ругнул принудительную вентиляцию и уставился в окно. Мыслей не было. Никаких. Странное такое состояние – полный вакуум в голове.

Наконец поезд тронулся. Олег вытянулся на полке, закинув руки за голову. У часов на руке неожиданно обнаружился острый край, который больно давил на запястье. Он поднял левую руку, пошевелил ею в воздухе. Кстати о часах, интересно, сколько сейчас времени? Или, как говорят интеллигентные люди, который час? Надо же, вроде и едем всего ничего, а двадцать минут девятого. Этот придурок-муженек, наверное уже дома. Светлана вьется около него, кормит ужином, рассказывает обо всем, что случилось за последнее время. Впрочем, обо всем она, пожалуй, рассказывать не станет. Разумеется только из-за нежелания волновать драгоценного супруга. Олег горько усмехнулся. Заботливая она, Светлана. Вот кто только о ней самой позаботится?

А что если Денис не вернулся? От этой мысли его замутило. Если Денис не вернулся – мало ли что могло его задержать – то она сейчас сидит в квартире одна. А если бандиты снова захотят туда вломиться? Да нет, ведь видно же, что квартира не пустая: свет горит и все такое. А если их это не испугает? И вообще, может они именно Светлану и захотят схватить? Черт, что за ерунда в голову лезет? Дверь у нее теперь железная, враз не вышибешь. И телефон под рукой – позвонит в милицию и все проблемы решены.

Кстати, у него ведь тоже телефон под рукой. Чем лежать здесь и покрываться холодным потом от мыслей: «что может случиться», взять, да и позвонить Светлане. Подойдет сама – значит все у нее в порядке; возьмет трубку муж (Олег скрипнул зубами) – еще лучше. Значит какая-никакая, а защита у нее есть. Да, так и надо сделать. Олег торопливо вытащил мобильник, набрал номер… после второго гудка трубку сняли и Светлана устало сказала:

– Алло.

Олег затаил дыхание, вслушиваясь в фоновые звуки: музыка, наверное телевизор работает.

– Алло, я слушаю, – голос Светланы приобрел вопросительную интонацию.

Еле слышный звонок, невнятный разговор, потом мужской голос:

– Светлана, это к тебе!

– Сейчас, – крикнула она в сторону и спросила негромко:

– Олег, это ты?

Он тут же нажал на кнопку, выключил телефон. В конце концов, он хотел только выяснить, все ли у нее в порядке. Выяснил. Муж вернулся, даже гости какие-то явились на ночь глядя. Кто бы это мог быть? Впрочем, какая разница? И он вовсе не обязан беспокоиться о ее безопасности. Есть у нее муж, вот пусть муж и дергается. А он, Олег, спать ляжет, вот прямо сейчас. Он, между прочим устал – общение с подобными добропорядочными дамочками, утомляет не меньше рытья канав. А он артист, ему такие нервные перегрузки не полезны. Так что, как по рецепту врача: выбросить Светлану из головы и спать-отдыхать. Олег аккуратно положил телефон на столик и перевернувшись на живот, уткнулся лицом в подушку.

Денис приехал даже раньше, чем она ожидала – еще семи не было. Светлана открыла ему дверь и, впервые за много лет, не взвизгнула, не бросилась шею. И не то, чтобы она не обрадовалась, нет, просто… она себя чувствовала какой-то замороженной.

«Это у меня что-то вроде эмоционального шока. Все-таки встряску Олег устроил не слабую, вот и не осталось сил на проявление чувств. Черт, да что у меня за привычка: все мне надо себе объяснить, под любое состояние – теоретическую базу подвести! А если по-простому, то мне очень плохо, я устала и никакую радость сейчас просто неспособна почувствовать.»

Денис пару лишних секунд потоптался в коридоре, зачем-то запихивая свои ботинки на полку для обуви – никогда он этого не делал, потом, опустив глаза, молча прошел мимо нее в комнату. Подчиняясь не столько своим желаниям, сколько многолетней привычке, Светлана двинулась следом.

– Есть хочешь? – собственный голос прозвучал словно со стороны: странно безразличный, абсолютно лишенный интонаций.

– Нет, – Денис сел на диван, огляделся с некоторым недоумением: комната уже не выглядела такой разгромленной, но оставалось ощущение, что порядок наводился наспех – вещи просто распихивали по углам, не особенно задумываясь о том, где что окажется. – Убраться толком ты, как я понимаю, не успела?

– А что, это так важно? – спросила она неожиданно раздраженно.