Скрипач не нужен? Комарова Ирина

Светлана тщательно высчитала время прежде чем позвонить брату. Из дома он уже ушел, но до начала занятий в музыкальной школе есть еще пять минут. Вот и хорошо, больше ей и не нужно.

– Кирюша, это я.

– Сестренка! Вот кого не ожидал. Случилось что-нибудь или соскучилась?

– Не то, чтобы случилось… так, некоторые изменения в жизни происходят. Мы с Денисом сегодня подали на развод.

Несколько секунд ошеломленной тишины, потом Кирилл обрел голос. И голос весьма сердитый:

– Это теперь называется «некоторые изменения»? Светка, я не могу сейчас с тобой разговаривать…

– Вот и прекрасно, – перебила его сестра. – Поверь, что и у меня нет никакого желания говорить на эту тему, даже с тобой. И вообще, я позвонила только потому, что вы… не знаю, имеете право знать, что ли?

– Тем более, что такие «некоторые изменения», от нас будет довольно трудно скрыть!

– Не цепляйся к словам, ладно, – устало попросила она. – В общем, я тебе все сказала, дальше уже ты сам действуй.

– Бросаешь меня на амбразуру, сестренка?

– Разве не для этого существуют младшие братья? Кирюша, я просто не могу сейчас с родителями это обсуждать.

– А если учесть еще и наличие бабушки… Светка, но ведь все равно придется, рано или поздно.

– Тогда лучше поздно! Кирюшка, скажешь им сам?

– Куда ж я денусь. Только я за реакцию наших не отвечаю, сама понимаешь, – он немного помолчал и спросил озабоченно: – Ты сама как там?

– Знаешь, гораздо лучше, чем ожидала. Так что, я думаю, выйду без потерь.

– Ладно, держись, сестренка. Сделаю все, что смогу.

Положив трубку, Светлана облегченно вздохнула. Кирилл принял новость более, чем прилично. Впрочем, он всегда недолюбливал Дениса. Собственно, к нему все ее близкие относились без особого восторга. Но это вовсе не гарантирует того, что они одобрят развод.

Ладно, переживать будем по ходу наступления неприятностей. А то как она боялась в ЗАГС идти, как ей всякие ужасы мерещились! Думала, начнут с ними беседовать, вопросы задавать, уговаривать – сколько раз видела в кино подобные сцены. Щасс! Пришли, заявили, что хотят развестись, заполнили пару бланков. Детей нет, имущественных претензий нет, желания продолжать семейную жизнь нет… Дама, которой ни положили на стол документы – маленькая, худенькая, со стриженными под мальчика черными волосами – нервно почесала за ухом кончиком шариковой ручки, сказала в пространство со слабой вопросительной интонацией:

– Может дать время для примирения? Хоть месяца три?

Денис невыразительно пожал плечами, а Светлана растерялась, не зная, что сказать. Она слабо представляла себе процедуру. Если положено давать три месяца для примирения, пусть дают, только что это может изменить? Впрочем, оказалось, что с ними никто и не разговаривал. Ответила, не поднимая глаз от огромных листов с ровными колонками цифр, необъятная толстуха за соседним столом:

– А смысл? Видишь ведь, осточертели они друг другу. Сколько прожили?

– Семь лет, – заглянув в бумаги, доложила черненькая.

– А ляльку не нажили, – заключила толстуха. – Разводи, не морочь им голову.

Светлане казалось, что она наблюдает эту абсурдную сцену со стороны. «Оплатите по квитанции, eсли можно, без сдачи. Распишитесь здесь и здесь, где галочки стоят. Теперь вы, здесь и здесь. Все, вы свободны. Через две недели подойдите, получите свидетельство о разводе. Всего хорошего.»

Не глядя друг на друга, они с Денисом вышли из ЗАГСа, остановились на крыльце.

– И всех дел, – неожиданно грустно сказал Денис. Тут же встряхнулся, сунул руки в карманы, – ладно, мне пора.

– До свидания, – тихо сказала Светлана.

– Счастливо, – буркнул он и, резко повернувшись, пошел прочь.

Светлана некоторое время смотрела ему вслед и немного удивлялась тому, что ничего не чувствует. Уходит, и уходит, пускай. Чужой человек, с которым ее ничего не связывает. Ну да, абсолютно ничего, кроме семи лет жизни. С другой стороны, как заметила та толстуха, семь лет прожили, а ляльку не нажили. Не слишком тактичное замечание, но верное.

Светлана медленно спустилась с крыльца, побрела по улице. Даже странно, когда Олег, хлопнув дверью, вылетел из ее квартиры, она не была так спокойна.

«И опять Олег! – она усмехнулась. – И зачем о нем все время нужно вспоминать? А затем, что само вспоминается! Единственное, можно сказать, светлое пятно за последнее время. Он, по крайней мере, испытывал ко мне какие-то чувства. Насчет любви до гроба может и преувеличивал немного, по артистичности своей натуры, но то, что я ему нравилось и очень, это несомненно. Так почему же я должна стараться выкинуть его из головы? Только из-за того, что жизнь развела нас и Олег потерян для меня навсегда? Ерунда какая! Не буду я из-за этого отказывать себе в воспоминаниях. Тем более, что ничего другого у меня не осталось.»

– Простите, девушка, не подскажете, который час?

– Что? – очнулась Светлана. – Ах, да, без четверти двенадцать.

После взгляда на часы, мысли приняли другое направление. Надо же, как быстро с ними управились – двенадцати нет. А она, на всякий случай, отпросилась у Лени до обеда. Погулять что ли? Зайти в кафе, съесть пирожное. Зажевать, так сказать, развод сладеньким. Хотя… Хотя есть идея получше. Не пирожное, а торт, и не в одиночку, а при поддержке родного коллектива. Все равно ведь девчонкам рассказать придется. Так обставить это повеселее!

Когда Светлана вошла в комнату, Нина с Лидочкой были заняты работой и потому особого внимания на ее появление не обратили. Но когда она эффектным жестом, утонила коробку с тортом в центр стола, обе моментально подняли головы.

– Лидочка, ставь чайник, – скомандовала Светлана, – Нина, сбегай, позови всех наших. Устроим маленький «пир горой».

– А что за праздник вдруг случился? – поинтересовалась Нина, на удивление послушно вставая.

– Как обычно у нас бывает, со слезами на глазах, – усмехнулась Светлана. – Другого сорта праздников на просторах нашей необъятной Родины, похоже, просто не водится. Иди, зови народ. Я сразу для всех объявление сделаю, чтобы двадцать раз одно и тоже не повторять.

Не так много работало в агентстве народу, чтобы долго их собирать. Не успел закипеть чайник, как заинтригованные сотрудники, во главе с Леонидом Анатольевичем, были на месте. Светлана, упорно не отвечая ни на какие вопросы, лично разрезала торт, разложила куски по тарелочкам, не подпустила Лиду, попытавшуюся для ускорения процесса хотя бы кофейный порошок в чашки насыпать, ни к банке с кофе, ни к кипятку, все сделала сама. Обеспечив каждого из присутствующих чашкой кофе и куском торта, встала и начала торжественно:

– Все сидят? Это хорошо. Итак, излагаю новость дня: сегодня, а точнее, – она быстро взглянула на часы, – точнее, полтора часа назад, мы с Денисом подали документы на развод.

Это было бомба. То, что они сидели, не спасло Леонида Анатольевича от некоторого ущерба. Он как раз собирался сделать глоток кофе, а услышав Светланино сообщение, дернулся. В результате значительная доля горячего напитка выплеснулась ему на брюки. Мало того, забыв, что держит тарелочку с куском торта, Нина всплеснула руками. Торт сорвался, взлетел в воздух по пологой дуге и со смачным хлюпаньем ляпнулся на колени начальника, прямо на кофейное пятно.

На некоторое время о Светлане забыли – все бросились отчищать шефа. Результат работы нескольких пар рук и дюжины салфеток оказался не слишком впечатляющим – торт Светлана купила хороший: «Трюфельный» с масляным кремом и шоколадной крошкой. Тем не менее, когда крем и куски бисквита были частично собраны с брюк, а частично размазаны по ним, Леонид Анатольевич первым вспомнил о причине катаклизма.

– Ну-ка повтори, что ты сказала, – попросил он Светлану. – А то мне послышалось что-то вовсе несуразное, вроде ты с мужем разводишься.

– Так и есть, – кивнула она. – Только что в ЗАГСе были, подписали там все, что нужно.

– Та-а-к, – Леонид Анатольевич нахмурился, – та-а-к…

И началось. Светлана в общем представляла, что сотрудники не останутся равнодушными, но такого шквала участия к себе, не ожидала. А поскольку объяснения более толкового, чем «жили-жили, а потом поняли, что незачем вместе жить», дать она не могла, родной коллектив довольно быстро пришел к выводу, что Денис, на самом деле, был замаскированным садистом и все семь лет над Светланой издевался. Ее попытки убедить их, что ничего подобного не было, разбивались о несокрушимую уверенность Александры Борисовны:

– И даже не защищай его, милочка. Здесь не дети собрались, все понимают, что просто так люди не разводятся.

Кончилось тем, что Горелов велел Светлане уходить домой и отдыхать, поскольку она сегодня все равно не работник. О том, что заодно она вывела из рабочего состояния всех остальных сотрудников, он деликатно умолчал.

«Олег! Мне до сих пор неловко, что из-за меня ты оказался втянут в такую неприятную историю. И еще больше я виновата, что забыла забрать у тебя фотографии. Но теперь все, можно считать, заканчивается – Павел Александрович, тот самый Старик, о котором писал Витька. Пожалуйста, отдай ему конверт. Спасибо тебе за все. И прости. Светлана.»

Пальцы Олега слегка дрожали, но он не замечал этого. Положил листок на стол, посмотрел на него сверху. Строчки неровные, буквы разной величины… у Светланы такой почерк или она волновалась когда писала? Олег кашлянул неуверенно и указал на групповой снимок:

– Это я могу оставить себе?

– Если я правильно понял Светлану Дмитриевну, ей это было бы приятно.

Олег попытался сглотнуть горький комок в горле.

– Ну-ну, – можно подумать, понять Светлану Дмитриевну так просто. За что спасибо? За то, что таскал все это время с собой тот дурацкий конверт? Да если честно, он тоже забыл про него. Лежит себе и лежит, есть не просит. Или за то что… тогда за что прости? За то, что отказалась уехать с ним? Да черт их поймет, этих баб!

– Так я могу рассчитывать, что фотографии Акимова целы? И до сих пор у вас? – сидевший напротив пожилой человек смотрел на него с явным сочувствием, но пришел-то он, в конце концов, по делу. И очевидно, по важному для него делу.

– Да, конечно, – Олег встал, подошел к футляру, открыл незаметный кармашек. – Вот они, – протянул конверт из плотной желтой бумаги Керженцеву.

Тот взял бережно, несколько секунд держал на весу, внимательно разглядывая, потом, быстро и не слишком аккуратно, вытряхнул фотографии. Некоторое время Павел Александрович потратил на то, чтобы разложить их на столе в каком-то, только ему понятном, порядке, словно пасьянс. Положил последнюю, подумал, поменял местами снимки с дубовой веткой и мухомором. Улыбнулся так зловеще, что наблюдавший за его действиями Олег вздрогнул. Пасьянс, похоже сошелся.

– Ай да Акимов, – пробормотал Керженцев качая головой, – ай да сукин сын…

– Там еще письмо, – зачем-то напомнил Олег.

– Да что ж, письмо, – Керженцов достал конверт с размашистой надписью «Резниковой Светлане», вытащил из него исписанный листок, быстро пробежал его глазами, вздохнул, – письмо, это не главное.

– А чем они так важны, эти фотографии, вы, конечно, не расскажете?

– Ну-у, во всяком случае, не сейчас. Может потом, как-нибудь… при случае.

– Да я, собственно, не настаиваю, – как можно равнодушнее сказал Олег. – В этих делах, чем меньше знаешь, тем спокойнее живешь.

– Очень мудрый подход, – одобрил Павел Александрович. – В таком случае, позвольте вас поблагодарить еще раз и откланяться. Мне пора, да и у вас дела, наверное.

Он собрал фотографии со стола, снова спрятал их в конверт, конверт убрал во внутренний карман пиджака и только тогда встал. Олег поднялся следом, проводил гостя в прихожую, подал пальто. Не выдержал, спросил, насколько смог, нейтрально:

– А что, Светлана Дмитриевна… здорова?

– Судя по всему, да. Выглядела она очаровательно, – Керженцев сосредоточенно пропихивал большие черные пуговицы в слишком узкие для их петли, поэтому не видел лица Олега, когда закончил фразу: – И супруг ее, тоже в добром здравии.

На следующий, после телефонного разговора с Кириллом, день, Светлана проснулась не от будильника, а от продолжительного звонка в дверь. Открыла она ни секунды не сомневаясь в том, кого она сейчас увидит.

– Как это вы еще вчера не примчались?

– Могла бы и сделать вид. что рада матери, – Нина Степановна вошла и сунула ей в руки большую сумку. – На. Все в холодильник.

Следом за ней шагнул мрачный Кирилл. С порога он заявил:

– А я предупреждал, что за последствия не отвечаю. И вообще, я лично, приехал по своим делам и разговаривать с тобой вовсе не собираюсь.

– Ты маму привез, – проворчала Светлана.

– Нахалка, – обернулась Нина Степановна. – Я тебя морально поддержать приехала, а ты…

– Подожди, ты что… ты рада моему разводу? – замерла Светлана, прижав сумку к груди.

– Нет, конечно. Чему тут, интересно, можно радоваться? Но ты моя дочь и если тебе нужна моя помощь, любая, ты ее получишь. Можно сказать, что я явилась лично заверить: несмотря на все глупости, которые ты вытворяла, вытворяешь и будешь вытворять, мы с отцом тебя любим.

– А бабушка? – с восторгом спросила Светлана.

– Бабушка присоединяется. Правда с некоторыми оговорками по поводу крапивы, которую выращивает за банькой.

– Мамочка! Как мне повезло с вами!

– А, сразу и мамочка, и повезло! Ты лучше покорми нас с Кирюшкой, мы ведь затемно из дома уехали.

Нина Степановна выдержала характер и, пока они завтракали, никаких вопросов не задавала. Только когда посуда была вымыта и убрана на место, она увела дочь в комнату, усадила на диван и приказала:

– А теперь рассказывай.

– Айн момент, – всполошился Кирилл. – Дайте мне сначала убраться подальше! У меня куча дел, масса встреч и вообще, мне пора бежать.

– Куда? – удивилась Светлана. – Рано же еще, все конторы закрыты.

– Ничего, я найду чем заняться. Все, целую, исчезаю!

– Боишься? Значит чувствуешь свою вину, – хмуро сказала ему вслед Нина Степановна.

Светлана с недоумением посмотрела на мать:

– Какую вину? Что он там натворил?

– Это мы потом обсудим. Рассказывай, что у тебя произошло с Денисом?

– Знаешь, мама, самое странное, что ничего, кажется, не произошло. Все было, как обычно. Просто у меня выдалось довольно тяжелое время – ну, все это: Витьку убили, квартиру разгромили, вызовы в милицию тоже удовольствие на любителя. И мне так хотелось какого-то сочувствия, заботы, хоть минимальной. А Денис… ну, ты же его знаешь. Он так легко отгородился – твои, дескать, неприятности, ты и выгребайся, как хочешь. А меня все это не касается. Я терпела-терпела, потом психанула и спросила, зачем, собственно, он вообще на мне женился?

– Интересный вопрос, – покачала Нина Степановна. – И что он ответил?

– А ничего. Сказал, что все женились и он женился.

– Душевное объяснение.

Светлана согласно кивнула и продолжила:

– А потом заявил, что если я считаю, что наш брак не удался, то он готов развестись. Сама понимаешь, после этого мне оставалось только согласиться.

– И заняться оформлением развода побыстрее?

– Да. А какой смысл тянуть?

– Никакого, – Нина Степановна окинула дочь внимательным взглядом. – Ты не кажешься очень расстроенной.

– Если честно, сначала мне было довольно паршиво, – призналась Светлана. – Но потом… Денис просто исчез из моей жизни. Казалось, столько лет вместе прожили – с корнем выдирать придется. А ничего подобного. Вещи свои он в тот же день забрал, да и что у него вещей – чемодан с одеждой, сумка с обувью, да пачка книг. Все за один раз в руках унес. Он же никогда в дом не покупал ничего, подарков не делал. Знаешь, даже безделушки какой-нибудь пустяковой не осталось, чтобы я взяла ее в руки и вспомнила: а это Денис принес… так странно – семь лет здесь прожил, а за один день от него и следа не осталось.

– Квартиру делить он не собирается, я надеюсь?

– Мам, он ведь не был здесь прописан. И потом, при всех своих недостатках, Денис порядочный человек. Ни на квартиру, ни на машину он не претендует. Тем более, что все это даже не мое, а ваше.

– В общем, был муж и испарился, – сделала вывод Нина Степановна.

– Вот именно, испарился. Да так быстро, как будто, действительно, только и ждал возможности от меня избавиться.

– Не прикидывайся овечкой. Ты тоже воспользовалась ситуацией весьма эффективно. Ладно посмотрим, может я еще и погожу отрывать твоему братцу голову.

– Кирюшке? – Светлана немного растерялась от столь неожиданной перемены темы. – А ему-то за что?

– А за то! Если бы он не приволок этого чернявого скрипача…

– Господи, Олег-то здесь при чем?

– А он ни при чем? – подозрительно сощурилась Нина Степановна.

– Абсолютно! – заверила ее дочь. – Его присутствие во всех последних событиях, является фактором, чисто случайным. А ты, как я понимаю, уже придумала себе романтическую историю? Про то, как заезжий скрипач резко влюбляется в провинциальную писательницу и отбивает ее у мужа?

– Что значит придумала? Я, между прочим, еще не ослепла и не впала в маразм. И то, как этот Олег на тебя смотрел… когда вы уезжали, он уже дошел до точки кипения, по-моему. Неужели он тебе так ничего и не сказал?

– Ну-у… – Светлана отвела взгляд. – Некоторое объяснение все-таки состоялось.

– А поподробнее нельзя? – поторопила Нина Степановна замолчавшую дочь.

– Да не хочется мне подробнее, мама. Он сказал, что любит меня и велел выходить за него замуж.

– Велел?

– По крайней мере, больше всего это походило на приказание.

– А то, что ты на тот момент была замужем, его не смутило?

– Ни капельки. Он уверен, что Денис меня не любит и я ему не нужна. И что сама я его не люблю.

– Как интересно, – сухо сказала Нина Степановна. – А кого же ты любишь?

– Его, естественно, – вздохнула Светлана. – Олега. Все это было довольно… шумно.

– Что значит шумно? Вы подрались что ли?

– О чем ты говоришь, нет конечно! Просто Олег накричал на меня.

– Да-а? И громко кричал?

– Очень. Мне даже не по себе стало.

– Испугалась?

– Нет, что ты! Он выглядел таким несчастным.

– А ты? Тоже кричала?

– Нет, конечно. Я, очень корректно, пыталась его успокоить.

– Бедный мальчик, – впервые, в голосе Нины Степановны мелькнуло что-то похожее на сочувствие к Олегу. – И до чего вы договорились?

– Мам, до чего мы могли договориться? Он хлопнул дверью и ушел.

– Сильно хлопнул?

– Так хлобыстнул, что штукатурка с потолка посыпалась, – поежилась Светлана.

– Ну что ж, ты не можешь не признать, что по крайней мере в отношении Дениса, он оказался прав. А что касается тебя… С чего он, собственно, взял, что ты его любишь?

– Понятия не имею, – Светлана почувствовала, что краснеет.

– Да-а-а? – с сомнением протянула мать, глядя на нее. – Что, и никаких предположений нет?

– Ну, он меня поцеловал… немножко. Один раз.

– А почему только один? Кто-то помешал?

– Соседская девчонка пришла, – честно ответила Светлана.

– Дитя мое! – мелодраматическим тоном провинциальной примадонны провозгласила Нина Степановна. – Ты сама-то слышала историю, которую сейчас мне поведала? Давай я тебе повторю, для ясности. В наш город приезжает скрипач: знаменитый, эффектный и симпатичный. Вы с ним знакомитесь, согласна, достаточно случайно…

– Кстати, мам, Олег мне сказал, что случай – это непознанная необходимость. По Гегелю, – с неожиданным для себя удовольствием сообщила Светлана.

– Надо же, какие у него глубокие познания в классической философии! Итак, вы знакомитесь и, по воле случая же, который с учетом мнения Гегеля приходится считать необходимостью, переживаете ряд волнующих и трагических событий, проводя при этом довольно много времени вместе. В результате, он объясняется тебе в любви, судя по твоим словам, с присущим ему темпераментом, и делает предложение. Ах да, чуть не забыла, вы с ним целуетесь, тоже немаловажный фактор…

– Мама! Один раз, и то я…

– Прекрати меня перебивать. Один раз или тысяча это уже не принципиально. Главное, что событие имело место. Так вот, вы целовались, потом ты отказала ему и он, в ярости, уехал. Так?

– В целом так. Но ты совершенно…

– Светка, перестань оправдываться! Лучше подумай своей головой: после его отъезда ты начинаешь замечать, что характер мужа в целом и все те его качества, к которым ты за семь лет совместной жизни притерпелась, в частности, начинают тебя страшно раздражать. И финал истории: не прошло и месяца после отъезда Олега, как ты разводишься. Не скажешь, с чего это вдруг мне пришло в голову, что скрипач имеет к твоему разводу хоть малейшее отношение?

Когда Светлана ушла на работу, Нина Степановна посидела немного в кресле, рассеянно листая журнал «Вокруг света» и поглядывая на часы. Ровно в десять она отложила журнал и взялась за большую записную книжку, лежащую рядом с телефоном. Быстро нашла нужную страницу, сняла трубку и набрала номер.

– Фирма «Сервис-стандарт», – тут же отозвался звонкий девичий голосок.

– Доброе утро. Могу я поговорить с Мироновым Денисом Сергеевичем?

– Одну минуточку, переключаю, – в трубке запиликала короткая музыкальная фраза, потом что-то громко щелкнуло и мужской голос произнес: – Я слушаю.

– Денис, это ты? – уточнила Нина Степановна.

– А, вы уже приехали, – он сразу узнал тещу.

– Довольно естественный поступок в этой ситуации, ты не находишь?

– Светлана позвонила?

– Ну, не ты же. Денис, я бы хотела поговорить. Не по телефону. Ты окажешь мне такую любезность?

– Конечно. Вы же знаете, как я вас уважаю.

Это не было шуткой – он действительно уважал Нину Степановну, и она это знала.

– Сегодня мы сможем увидеться?

– А почему нет? – Денис секунду подумал, потом предложил, – давайте в двенадцать, в кафе. Знаете, около моей фирмы, на углу. Честно говоря, мне бы не хотелось приходить… домой.

– Там посидеть можно?

– Н-нет, там только такие, знаете, высокие столики.

– Тогда лучше на улице, на лавочке где-нибудь, я стоя разговаривать не могу.

– Ладно, давайте в сквере, напротив. Там лавочек хватает.

– Договорились. Встречаемся в двенадцать.

Когда, без пяти двенадцать, Денис появился в сквере, теща (вернее, пока еще теща) уже ждала его на скамейке. Он неторопливо подошел, сел рядом с ней, поздоровался. Нина Степановна ответила и замолчала, откровенно его разглядывая. Денис усмехнулся:

– Я думал вы хотели поговорить со мной, а оказывается – только полюбоваться.

– Просто я не знаю с чего начать, – откровенно призналась она.

– Тут я вам не помощник, – ответил Денис уже без улыбки.

– Нашел, чем хвастаться, – проворчала Нина Степановна. – Ты сейчас у мамы живешь?

– Деликатная форма вопроса, нет ли у меня другой женщины? – уголок его рта чуть дернулся. – Нет. Я живу у мамы.

– И как она отреагировала? Я знаю, что она от Светланы никогда не была в восторге, но все-таки?

– Положим, вы от меня тоже не были в восторге. А мама… вы же ее знаете. Если бы у английской королевы и Рокфеллера родилась дочь – красивая, как Синди Кроуфорд и умная, как Софья Ковалевская, то возможно… я говорю, только возможно, что она признала бы ее не слишком скверной для меня партией. А возможно и нет.

– То есть она довольна, что ты освободился и теперь можешь сосредоточиться на дочери английской королевы и Рокфеллера? – не удержавшись, съязвила Нина Степановна.

– Скажем так, она не слишком разочарована.

– А ты? Собственно, именно об этом я хотела говорить, – она напряженно выпрямилась, сложила руки на коленях. – Ты уверен, что действуешь правильно? Что не пожалеешь потом?

– А разве это имеет значение?

– Послушай, Денис, – Нина Степановна нервно сплела пальцы, – Ты семь лет был женат на моей дочери. Конечно, ты не самый легкий человек для совместной жизни, но в конце концов, Светланка моя тоже не подарок. Тем не менее, уживались вы как-то все это время. Сам понимаешь, я ничего не могу гарантировать, но если бы ты проявил хоть немного, как говорят, «доброй воли»…

Она вопросительно посмотрела на сидящего рядом мужчину. Тот слушал ее внимательно, лицо его было неподвижно. Нина Степановна кашлянула и продолжила:

– Я имею в виду, что если бы ты пришел, поговорил с ней, вспомнил бы что-нибудь хорошее – было же у вас за семь лет хоть что-нибудь, что приятно вспомнить… ну что ты сидишь, как истукан и таращишься на меня! Как ты мог вообще такое ляпнуть: «все женились и я женился»! Да после такого любая жена бегом побежит разводится!

– Нина Степановна, как вы считаете, Светлана была со мной счастлива? – спокойно спросил Денис.

Пожилая женщина на секунду застыла с открытым ртом, потом недовольно сказала:

– Она старалась.

– Хорошо звучит, – Денис усмехнулся. – Человек старался, старался быть счастливым, очень старался, и у него, в результате, получилось. Или не получилось.

– Я не понимаю, над чем ты веселишься, – проворчала Нина Степановна.

– Храни нас бог от такого веселья, – он дернул плечом. – Я просто хочу сказать… ну не была она счастлива, никак не была! Старалась – да изо всех сил, а толку? Наверное я не тот человек, который был ей нужен. Я люблю Светку, правда, всегда любил, но не умею… не могу так, как ей нужно. Я же видел, что она ждет от меня того, что я не мог ей дать. И с каждым годом становилось все хуже. У нее уже сил не хватало притворяться, что все хорошо, а я… ну я такой, не могу я себя переделать. Да и не хочу, если честно. А теперь, когда появился этот скрипач… – Денис замолчал и отвернулся.

– У них ничего не было, – осторожно сказала Нина Степановна. – И не могло быть. Светлана никогда не стала бы тебя обманывать.

– Знаю, – отмахнулся он. – Только зачем мне такая верность? И так тошно на ее мучения смотреть было, а если она еще и о другом все время думать будет! Вы заметили, как Светка оживала, когда этот Олег рядом с ней был?

– Честно говоря, – Нина Степановна наморщила лоб, припоминая. – То есть, он, конечно… но в целом… да нет, ничего такого особенного.

– Это потому, что вы нас с ней вместе давно не видели. А то сразу заметили бы разницу. В общем, я решил совершить благородный поступок и самоустраниться, – неожиданно у него вырвался короткий и горький смешок, – хорошо, что в наше время нет проблем с разводом. А то пришлось бы, как какому-нибудь благородному романтическому герою, кончать жизнь несчастным случаем.

– Типун тебе на язык, – вскинулась Нина Степановна, – что за мысли!

– Да не пугайтесь вы, ничего такого я делать не собираюсь, – Денис взял ее за руку. – Знаете, я хочу вам сказать: вы самая лучшая теща в мире. И спасибо вам за эту попытку. Но не нужно нам со Светланой быть вместе. Неправильно это.

– Ты тоже был хорошим зятем, – голос Нины Степановны дрогнул. – И поверь… мне очень жаль, что все так получилось.

Кирилл забежал днем к Светлане на работу. Она сидела в комнате одна – Лидочка с Ниной ушли обедать.

– Ну как? – спросил он, быстро чмокнув ее в щеку.

– Все нормально, трусишка. Я заступилась за тебя перед мамой, так что можешь больше не прятаться.

– Да? Как тебе это удалось, интересно? Мне лично, головомойка, которую я получил вчера, показалась самой крутой за всю мою, насыщенную подобными событиями жизнь.

– Даже учитывая трепку, которую ты получил, когда разбил градусник и решил спрятать ртуть под кроватью?

– Нашла что вспоминать, – презрительно скривил губы Кирилл. – По сравнению со вчерашним, это и не трепка вовсе была, а так, мягкое родительское поучение. Она сказала тебе, в чем меня обвиняет?

– Мы не слишком подробно обсуждали эту тему. Но, насколько я поняла, суть ее претензий в том, что ты, испытывая давнюю неприязнь к Денису, злонамеренно познакомил меня с Олегом. Который, в свою очередь, не менее злонамеренно пустил в ход все свое профессиональное артистическое обаяние, имея в виду достижение самых гнусных целей. Результатом этого и явился мой развод. Но я ей объяснила, что все это полная ерунда, случайное совпадение обстоятельств.

– Она поверила?

– Честно? Мне кажется, что не очень. Но это уже ее проблемы. А я продолжаю утверждать: Олег к моему разводу не имеет абсолютно никакого отношения.

– А… а он, действительно, не имеет? – очень серьезно спросил Кирилл. – Ты пойми, сестренка, я ведь и правда, чувствую некоторую моральную ответственность.