Скрипач не нужен? Комарова Ирина

– Не смотри на меня так.

– А… как я смотрю?

– Так, как будто ты видишь не меня, а Дениса, – хмуро ответил Олег.

– Ой, – Светлана приложила руку к щеке, потрясла головой. – Нет, то есть я… прости, я действительно вспомнила сейчас Дениса, но это совершенно ничего не значит! Просто в тот день, когда он предложил мне развестись… мы тоже завтракали и он тоже был в расстегнутой рубашке… Олег!

Он встал, вышел из-за стола, с самым серьезным видом стянул с себя рубашку, скомкал и запихал в мусорное ведро.

– В жизни больше рубашку не надену. – Посмотрел на ее лицо и сам испугался, – ты что, Светланочка! Ты что подумала?!

– Даже не знаю, – слабым голосом ответила она. И тут же нервно рассмеялась, – А как же ты теперь из дома выйдешь?

– В футболке. Ты мне опять дашь Кирюшкину. Ту, голубенькую. И вообще, с этой минуты я ношу только футболки!

– А на концертах?

– И на концертах тоже.

– Фрак и футболка, – Светлана зажмурилась, – очень экстравагантно.

– Ну и что? Сделаю это своим фирменным стилем. И вообще, какая разница, в чем играть? Главное – как. У Башмета однажды чемодан в аэропорту потерялся, так он вообще в джинсах на сцену вышел. И ничего, скушали, как миленькие.

– Правда? Тогда я согласна – ты можешь играть в футболке и даже в шортах, для полноты впечатления.

– Умница ты моя! Иди сюда, – Олег протянул руки и она послушно прижалась к нему, судорожно вздохнула.

– Знаешь, мне на минуту показалось…

– Ч-ш-ш, – Олег нежно погладил ее по голове. – Все естественно. Мы с тобой не дети, а очень даже взрослые люди. И у каждого за спиной вагон и маленькая тележка всяких воспоминаний и переживаний. Ну и что? Ну будут время от времени случаться недоразумения, наплевать, ничего страшного. Думаешь с другими этого не случается?

– Что мне другие, – пробормотала Светлана, – я тебя люблю.

Поцеловать ее толком Олег не успел, прозвенел звонок.

– Да что это к тебе все время кто-то ломится, – с досадой сказал он, выпуская Светлану. Она только засмеялась, быстро чмокнула его в щеку и пошла открывать.

При виде входящего Керженцева, Олег почувствовал, что не в состоянии совладать с лицевыми мышцами. Не то что улыбнуться, даже придать своей физиономии мало-мальски доброжелательное выражение, оказалось необычайно трудным делом. Впрочем, Павел Александрович был весел и любезен за двоих. Моментально оценив напряженную гримасу Олега, поспешил его успокоить:

– Ни-ни, не подумайте чего плохого! Я исключительно со светским визитом! Чтобы выразить, так сказать, благодарность за помощь… И самое малое, что я могу для вас сделать, это отвезти в аэропорт. По-моему, неплохая идея?

– Неплохая, – вынужденно согласился Олег. Действительно, если ехать на машине Светланы, то придется оставлять ее в аэропорту на стоянке, неизвестно насколько. На автобусе – долго и неудобно, частника ловить – ненадежно… – Спасибо.

Светлана тоже кивнула, вроде бы выражая благодарность, но при этом бросила взгляд на часы. Не слишком демонстративный, но достаточно выразительный. Выезжать сейчас имело смысл только в одном случае – если, погрузив вещи в машину, всю дорогу от дома до аэропорта толкать ее руками. Керженцев засмеялся:

– На самом деле, я имел в виду еще и поговорить. Или вам не интересно узнать, в чем вы, собственно, участвовали?

– Конечно интересно! – воскликнула Светлана.

Они прошли в зал, устроились, как и вчера: Светлана с Олегом на диване, а Павел Александрович в кресле. Снова став серьезным, он, не особенно вдаваясь в подробности рассказал всю историю.

Итак, банда все-таки была. Вот только возглавляли ее, через подставных лиц, естественно, Неверов с Драгомиловым. В течение длительного времени им удавалось скрывать свою причастность к скандальным кражам ценностей из музеев. Реализовывать добычу им помогал некто Сазан – в миру гражданин Карпов. Это был известный, в определенных кругах, торговец антиквариатом, происхождение которого могло вызвать нежелательные вопросы. Дело было налажено с аккуратностью и тщательностью, мало свойственной подобным группам. Впрочем, являясь «мозговым центром», рядовой состав Неверов с Драгомиловым подбирали сами, пользуясь при этом самыми последними разработками методистов-психологов системы МВД. А те неудобства, которые вынуждены были терпеть исполнители, подчиняясь почти военной дисциплине, вполне окупались суммами доходов. Но когда Витьке Акимову, одному из лучших сотрудников Керженцева, хотя и с большим трудом, но удалось просочиться в банду, он повел осторожную, почти ювелирную работу, по разрушению этой системы изнутри.

К сожалению, сделать это абсолютно незаметно, было невозможно. Сопоставив несколько мелких неприятных происшествий, Неверов заподозрил, что простодушный конопатый бандюган, если и не является общим фактором во всех этих случаях, то весьма близок к этому. Доказательств у него, разумеется, не было, но кому они нужны, эти доказательства? Чай, не в суде – безопасность важнее. Драгомилов конкретно никого не подозревал, но из-за последних сбоев в налаженном механизме сильно нервничал, поэтому к сомнениям Неверова отнесся со всей серьезностью. Приказ ликвидировать вызвавшего подозрения парня, был отдан без особых раздумий и переживаний. Тем более, что не такой уж важной фигурой был Витька Акимов, никаких разборок его смерть не должна была вызвать.

Витька успел сбежать. Он послал сообщение Керженцеву и затаился в квартире, которую снял на чужое имя. Выбираться из города самому было опасно – Акимов не сомневался, что он объявлен в розыск. В ожидании помощи, он сделал фотографии – тайники для собранной информации. Павел Александрович не вдавался в подробности того, как это было сделано, упомянул невнятно о специальной пленке, покрывающей глянцевую сторону. Вряд ли Витька имел в виду что-то конкретное, отдавая снимки на хранение Светлане, скорее сделал это на всякий случай. На всякий случай, послал еще одно донесение в Москву, сообщая об этом. Очевидно чувствуя, что ситуация становится все опаснее, написал письмо Светлане, не сомневаясь тем не менее, что сумеет выкрутится, продержится до появления в городе Керженцева со спецотрядом.

Скорее всего, так бы все и вышло, и закончилось благополучно, но, к сожалению, даже самые опытные работники спецслужб не застрахованы от случайностей. В виду полной секретности операции, вся информация, поступавшая от Акимова, прямым ходом, минуя секретарей, ложилась на стол Керженцева. И оставалась там, нерасшифрованная. А Павел Александрович лежал в реанимационном отделении госпиталя, после перестрелки, связанной совсем с другим делом. А когда он пришел в себя, Вити уже не было в живых.

Пока Керженцев рассказывал все это, Олег все крепче обнимал Светлану, боясь, что она не выдержит и расплачется. Но Светлана не плакала. Сидела, притихшая, прижавшись к нему, и очень внимательно, не сводя с Павла Александровича серьезного взгляда, слушала.

Для Неверова и Драгомилова все, вроде бы, сложилось благополучно, но им не давало покоя то, что они так и не поняли, на кого работал Акимов. Они были почти уверены, что у Витьки должна быть спрятана некая важная информация, но найти ее не смогли. Обыскать Витьку на месте убийства было невозможно – помешали свидетели: Светлана с Кириллом и Олег, но потом, в больнице его очень тщательно обшарили. Безуспешно. Обыск-погром в квартире Светланы, – специально ради этого и был так затянут допрос, как и гораздо более аккуратно выполненный ночной обыск в помещениях литературного агентства «Подсолнух», тоже ничего не дали.

Неверов с Драгомиловым вплотную занялись таджиками – соседями Акимова по снимаемой квартире, но и от них ничего не добились. Впрочем, поскольку время шло, а никаких действий, неизбежных, если бы Витькина информация достигла цели, не происходило, постепенно они начали успокаиваться. Кто же мог предположить, что задержка произошла сначала из-за ранения Керженцева, а потом… ну, потом ему пришлось ехать к Светлане, в Саратов, возвращаться через две недели, снова ехать в Москву и отлавливать Олега, что тоже оказалось делом не самым простым – у него ведь уже начался концертный сезон.

– Прибавьте к этому время, необходимое для обработки фотографий, которые вы для нас так любезно сохранили, – Павел Александрович с видимым сожалением развел руками, – время необходимое для разработки операции, для предварительной подготовки… вот все и затянулось. Но теперь с вашей, Светлана Дмитриевна, бесценной помощью, преступники обезврежены. Вот, собственно, и все. Впрочем, если у вас остались какие-то вопросы, не стесняйтесь, – он поощрительно улыбнулся.

– Какая информация была на этих фотографиях? – тут же спросила Светлана.

– Очень ценная для следствия, – с готовностью ответил Керженцев. – Некоторые тонкости в структуре и организации преступной группировки, данные о прошлых грабежах, планы будущих. Подробнее, к сожалению, я не могу пока рассказать.

– А то, что они говорили про Витьку, будто он украл что-то… зачем они врали?

– Надо же им было дать правдоподобное объяснение, какие бумаги Акимова они ищут. А поиск сведений о тайнике с украденными и перепрятанным ценностями, делает все их действия очень логичными и естественными. Да и вас, заодно, можно заставить понервничать. Вы ведь, Светлана Дмитриевна, женщина интеллигентная, с тонкой душевной организацией – разве захочет такая покрывать вульгарного уголовника?

– Я им не поверила, – сказала она хмуро. – Я знала, что Витька не мог… ни секунды не сомневалась.

– Им этого не понять. Для таких людей, как Драгомилов и Неверов, сама идея подобной верности детским воспоминаниям о человеке является неестественной, – мягко пояснил Павел Александрович. – Мало ли, каким он был десять лет назад. Деньги меняют всех. А уж деньги, добытые преступным путем, тем более. Они в этом на собственном опыте убедились.

– Кстати, вы за этими следователями-бандитами слежку устанавливали? – спросил Олег.

– Совсем чуть-чуть. В рамках уголовно-процессуального кодекса и с соблюдением всех правовых норм, естественно.

– Полная законопослушность? – недоверчиво хмыкнул Олег.

– Абсолютная, – заверил его Павел Александрович, сохраняя доброжелательно-непроницаемое выражение лица.

– Но если вам и так все было известно, зачем понадобилось устраивать эту, – Светлана положила свою ладошку ему на колено и Олег, хотя и с некоторым напряжением, проглотил слово «дурацкую», – засаду?!

– Во первых, говорить, что известно было все, это преувеличение, и большое. Во вторых… видите ли, тут вступает в дело еще и психологический фактор. Появление Светланы Дмитриевны с фотографиями, само по себе выбило их из колеи – они ведь почти поверили, что все обошлось, успокоились, расслабились. А арест, который произошел в тот момент, когда Неверов и Драгомилов практически перестали ориентироваться в ситуации, сломал их окончательно. Не могу сказать, что на допросах эти деятели так откровенны, как нам хотелось бы, но пока они были в растрепанных чувствах, кое-что из них вытянуть удалось.

– Кое-что? А подробности вы нам, разумеется, не можете рассказать? – ехидно предположила Светлана.

– Разумеется, – с достоинством согласился Керженцев. – Еще что-то желаете спросить?

– А смысл? Я, кажется, не хуже вас могу на все вопросы ответить. Что-нибудь вроде: сложность ситуации усугубляется необходимостью проведения следствия в условиях недостаточного объема подготовительной информации. Поэтому более подробные комментарии, в данный момент, невозможны. Так?

– По крайней мере, очень похоже, – усмехнулся Павел Александрович. – Значит, будем считать, что у вас вопросов нет. А вы что скажете, Олег Андреевич?

– Да я, в общем-то, согласен со Светланой. Тем более, что время… можно уже и в аэропорт двигаться потихоньку.

– Пожалуй, вы правы. – Павел Александрович опытным взглядом оценил громоздящиеся на полу чемоданы:

– За один раз, пожалуй не унесем, придется вернуться.

– Почему не унесем, – Светлана взяла стоящую около дивана полупустую спортивную сумку, сунула туда черную дамскую сумочку на длинном ремне, застегнула молнию. – Всего два места: моя кошелка и у Олега скрипка.

– А… это?

– Пускай здесь остается, – небрежно отмахнулась она.

Взгляд Олега, когда он тоже понял, что Светлана не собирается брать с собой вещи, был полон такой восторженной нежности, что она даже зажмурилась на секунду. Господи, да если бы он сразу ей сказал, она не стала бы даже доставать все эти чемоданы! Кажется, она готова всю свою жизнь бросить под ноги этому человеку. Впрочем, почему готова? Она уже сделала это: за два дня отказалась от всего – от работы, от дома; уезжает неизвестно куда и неизвестно на каких условиях… по крайней мере, замуж Олег ее пока что не звал. Хотя… какая разница? Единственное условие, которое ее сейчас волнует, это быть с ним рядом. А оно соблюдается, причем с нарастающим энтузиазмом с обеих сторон.

– Как это мы с Кирюшкой разъехались, – сокрушалась Светлана. – Надо же, мы в Москву, он из Москвы, даже не повидались!

– Ну, по телефону-то вы поговорили, – попробовал утешить ее Олег. Кирилл позвонил сестре и, узнав все новости, проявил приличествующий случаю восторг. Кроме того, обещал Светлане ввести в курс дела родителей и позвонить уже из Хвалынска, «когда у вас, молодежь, все устаканится»!

А Олег позвонил Эле – коротко сообщил, что будет на месте не позже двух часов. Хотя они со Светланой сразу из Внуково, не заглядывая домой, поехали в консерваторию и были там даже раньше назначенного времени, она уже ждала их в фойе, заламывая руки.

– Олег! – раздался трагический вопль, едва они миновали высокие массивные двери, – наконец-то! – Эля подбежала, схватила Олега за плечи, повернула к свету, встревожено вгляделась в его сияющую физиономию и воззвала к небесам: – нет, он еще и ухмыляется! Тернов, ты меня в гроб вгонишь! А лучше я сама тебя убью!

Из-за ее спины тихо скользнул Миша и, не обращая никакого внимания ни на жену, ни на приятеля, склонился перед ошарашенной Светланой:

– Очень рад с вами познакомиться. Я Миша, аккомпаниатор Олега. А эта грозная дама, что пытается сейчас проредить ему шевелюру, моя супруга, Элечка. Если бы вы знали, Светлана, как мы с ней счастливы, что вы приехали!

– Счастливы? – с сомнением переспросила Светлана. Судя по кровожадному виду Элечки, она была бы счастлива немедленно приколотить Олега к стене, рядом с афишами. И желательно, самыми ржавыми гвоздями.

– Не обращайте внимания, там идет обычный воспитательный процесс. Ничего особенного, через пару минут она закончит и мы пойдем репетировать. И вообще я имел в виду не Олега, а именно вас… впрочем, что это мы на «вы», как неродные? Я хотел сказать, мы с Элей счастливы, что ты, наконец-то, приехала! Честно сказать, я уже начал сомневаться, что доживу – это был сущий кошмар!

– Но я не очень понимаю…

– Естественно, – перебил ее Миша. – Ты была там, а мы здесь, рядом с ним.

– Вы долго будете здесь топтаться? – голос Эли просто завораживал своими переливами. – Или думаете, что концерт на пару часов задержат, пока вы соберетесь делом заняться? – а, значит положенные на воспитательный процесс две минуты кончились. – Марш на сцену, бездельники!

– Все, командир дал три зеленых свистка, – улыбнулся Миша и, уже поворачиваясь в сторону лестницы, добавил: – Олег очень тосковал последние три месяца.

– О, – ничего умнее в голову не пришло. Главное, последние слова, несмотря на улыбку, были сказаны так серьезно, что у нее мороз по коже прошел. «Олег очень тосковал»… господи, какая же она дура!

– Светлана, – окликнул ее Олег, но Эля показала ему кулак:

– Кому сказала, репетировать! Присмотрю я за твоей Светланой, не беспокойся! Идите работайте, а мы пока где-нибудь, в классе посидим.

– Да, ты иди, – не слишком уверенно поддержала ее Светлана. С другой стороны, в чем дело? Если ей сейчас придется выяснять отношения с этой женщиной, которая похоже, смотрит на Олега, как на свою личную собственность, то лучше сделать это без него. – Иди, все в порядке.

Оставшись вдвоем, женщины несколько секунд внимательно разглядывали друг друга, потом Эля быстро шагнула вперед и обняла Светлану:

– Какое счастье, что ты приехала! Олежка хоть на человека стал похож, а то ходил словно зомби какой! Ты не представляешь, как мне его жалко было, просто до слез.

Из Светланы разом словно воздух выпустили.

– Я не знала, – жалким голосом, словно пытаясь оправдаться сказала она. И быстро моргая, чтобы удержать готовые пролиться слезы, призналась: – На самом деле, мне тоже не сладко было…

– Ладно, все это теперь дело прошлое, – Эля осторожно коснулась ее плеча. – И вообще, что мы здесь стоим, как на площади? Пошли, спрячемся где-нибудь.

Они действительно спрятались – забились в какую-то крохотную комнатушку, в которой ничего не было кроме фортепиано и одного колченогого, рассохшегося стула. Садиться на него ни Светлана, ни Эля, не рискнули: обе устроились на подоконнике.

– Так даже удобнее, можно ногами болтать, – деловито сказала Эля и продемонстрировала, как удобно болтать ногами. Светлана тут же последовала ее примеру и тихо рассмеялась.

– А теперь рассказывай, – потребовала Эля. – А то я как раз отвлеклась ненадолго – с Мишей поссорилась. Пока ссорились, пока мирились, не до Олежки было. Вдруг он влетает к нам, вся шерсть дыбом, орет что-то непонятное, и исчезает. А потом выясняется, что он улетел в Саратов. Так что случилось-то?

Светлана молчала, глядя на нее почти с изумлением. Она вообще не слишком легко сходилась с людьми, а тут женщина, которую она видит впервые в жизни, без тени сомнения обнимает ее, говорит «ты», да еще требует рассказать, что у них происходит с Олегом…

– Света, ну ты что, стесняешься, что ли, – поторопила ее Эля. – Вот глупости какие! Ты пойми, мы с Мишей и Олег уже столько лет вместе, что почти родственниками стали. Вот у тебя брат есть, а у Олежки, считай, брат и сестра. И мы, между прочим, за него не меньше тебя переживаем. Не веришь?

– Почему, верю, конечно, – самое странное, что Светлане нисколько не пришлось покривить душой, она действительно, сразу поверила этой энергичной голубоглазой блондинке.

Эля секунду внимательно смотрела на нее, потом кивнула головой:

– Значит, тебе просто надо привыкнуть. И имей в виду, бояться, что мы с Мишей полезем в вашу личную жизнь, тоже не надо. Не могу сказать, что я всегда была такая умная, случилось и мне однажды… ты в курсе, что второй его брак я устраивала?

– Не-ет! – Светлана широко раскрыла глаза.

– Ну хоть про саму Людмилу рассказывал?

– Без подробностей.

– А, там никаких подробностей и не было. С Людкой мы сто лет назад познакомились, на какой-то тусовке. Не виделись долго, потом случайно повстречались. А Олег тогда уже несколько лет в разводе был, вот я и решила благородное дело провернуть, свести двух одиноких приличных людей. То, что они совершенно друг другу не подходят, стало ясно, только когда они уже поженились.

– И… и что? – осторожно спросила Светлана. Спросила только потому что Эля сделала паузу, явно ожидая хоть какой-нибудь реакции на свой рассказ.

– Промучились несколько лет и разбежались. С огромным и обоюдным облегчением. Я очень боялась, что стану из-за этой истории для Олежки врагом номер раз, но обошлось. Зато, с тех пор, я ни во что больше не вмешиваюсь, исполняю только наблюдательные функции. Хочешь я тебе расскажу, как начало вашего бурного романа выглядело со стороны?

– А у него было четкое начало? – улыбнулась Светлана.

– Еще какое! Олег ведь на тебя сразу глаз положил, как только ты в зал вошла.

– Как это?

– А разве он тебе не рассказывал? Что ты! Миша тогда его еле от занавеса отодрал. Я даже испугалась немного. А что он с Сен-Сансом тогда вытворял, помнишь?

– Помню, – Светлана вздрогнула. – Я потом еще весь вечер ревела.

– А я валерьянкой чуть не захлебнулась, – с отвращением сказала Эля. – Десять лет жизни у меня тот концерт отнял. Так что первую вашу встречу я не хуже тебя помню. И что потом было, тоже примерно себе представляю…

– Он рассказывал? – встрепенулась Светлана.

– Смеешься? Первое время, с ним о тебе вообще невозможно было разговаривать, он только рычал в ответ.

– А потом?

– А потом с ним стало невозможно разговаривать в принципе, он рычал непрерывно. Просто я этого типчика слишком хорошо знаю. Скажи, он ведь попытался увезти тебя еще тогда, в сентябре?

– Не то, что бы… – Светлана подумала немного, потом вынуждена была согласиться. – В общем, да.

– Надо же, – Эля посмотрела вниз, на свои ноги, поболтала ими без всякого энтузиазма, словно по обязанности. – Я так и подумала, просто поверить не могла. Олег всегда такой сдержанный, даже осторожный, а тут напролом, как медведь… приворожила ты его, что ли?

– Это еще кто кого приворожил. Я полгода назад про него знать не знала… и где я теперь?

– С мужиками так, – без тени сочувствия покивала Эля. – Умеют они нашу жизнь вверх дном переворачивать. Ладно, тогда ты с ним не поехала, а теперь что?

– Теперь… знаешь, Эля, он меня, все-таки, не приворожил, он меня, похоже, сглазил. Вот представь себе: жила я тихо, спокойно, никаких проблем. С работой все в порядке – и нравится и оплачивается неплохо. Достаток в доме, соответственно. Не то, чтобы я могла себе позволить много лишнего, но на необходимое мне всегда хватало. Муж – всем на зависть, за семь лет ни одного скандала. И вот появляется Олег.

Светлана посмотрела на слушавшую ее, затаив дыхание, Элю, качнула головой. Как странно! Оказывается, совсем не трудно рассказать ей то, что не каждой подружке бы доверила.

– Он меня даже раздражал сначала – все-то у него легко, все он знает, все может! А потом… погиб один мой старый приятель и мы были свидетелями его смерти.

Эля сочувственно охнула, но говорить ничего не стала.

– Сама понимаешь, милиция, допросы, прочие развлечения… кроме того, какие-то подонки ко мне домой вломились. И вот именно тогда выяснилось, что когда Олег рядом, все это переживается гораздо легче. И дело даже не в том, что он делал, важно было совсем другое. Я не умею это объяснить, но от того, как он смотрел на меня, как говорил, как слушал, как дышал – мне становилось легче. И когда я поняла это… – Светлана замолчала.

– Ты смертельно испугалась, – подождав немного, закончила за нее Эля.

– Понимаешь, Денис, мой муж… мой бывший муж, он никогда меня особенно не баловал. Я не имею в виду подарки, хотя, их тоже не было.

– Подожди, как это подарков не было? А на Новый Год? На день рождения? На годовщину свадьбы?

– Ну… если он вспоминал, то спрашивал, сколько мне дать денег, чтобы я купила себе что-нибудь. Денис очень не любил магазины.

– И ты прожила с ним семь лет? – с ужасом спросила Эля. – Я бы убила его после первого же праздника!

– Да нет, это все пустяки, – отмахнулась Светлана. – Гораздо хуже было другое. Полное, понимаешь, абсолютное отсутствие эмоций. Я понимаю, что он не нарочно, что это свойство его характера, но иногда было тяжеловато. Хочется же, время от времени, чтобы тебя пожалели, погладили по головке, хочется хоть капельку нежности. А получить невозможно.

– И тут на горизонте возникает Олежка, который просто фонтанирует эмоциями, одна другой приятнее. Я думаю, ты была обречена с первой минуты.

– Наверное. Но, ты права, я смертельно испугалась. Когда пришло время решать, я выбрала прошлое и Олег уехал один. А я… знаешь, для меня солнце потухло. Ты говоришь, Олег был, как зомби. Вот и я так же себя чувствовала. Вроде делала что-то, ходила на работу, разговаривала с людьми, даже писать продолжала, а на самом деле… – она махнула рукой и отвернулась.

– И ты не выдержала?

– Самое смешное, что не выдержал Денис. Это он предложил развестись.

– Действительно, обхохочешься. А ты?

– Я согласилась. Хотя, конечно, по большому счету для меня это ничего не меняло. Просто по отношению к Денису так было честнее.

– Как это не меняло? Почему?

– Так ведь Олег все равно уже был потерян. Я думала он и думать про меня забыл.

– О чем ты говоришь! – всплеснула руками Эля. – Да он здесь чуть не зачах с тоски! Давно ты развелась?

– Два месяца.

– Два месяца! Ты могла приехать еще два месяца назад! Ну знаешь! Да Олег за эти два месяца из меня два ведра крови выпил! А из Миши четыре! Нет, я все понимаю, девичья скромность, женская гордость, но не до полного же идиотизма!

– Какая скромность… если бы он только меня позвал!

– Подожди, как это? Что значит: «если бы позвал»? Он что, знал?

– Про мой развод? Нет, конечно, откуда?

– Понятно! – Эля спрыгнула с подоконника, встала перед Светланой, слегка наклонив голову к плечу. – Одним словом, ты умудрилась так сама себе голову заморочить, что…

В коридоре раздался дробный топот, дверь распахнулась и в комнату заглянул раскрасневшийся Миша. Увидев их, он издал возмущенный вопль:

– Девочки! Да что же вы делаете! Олег чуть с ума не сошел, уже вламывается во все классы подряд! Нашли, куда забиться!

Снова топот ног по коридору, гораздо более громкий. Миша оглянулся и торопливо отступил в сторону, пропуская бледного, до серости, Олега. Тот влетел в комнату, рванулся к Светлане, так и не успевшей спуститься с подоконника, прижал ее к себе. Постоял так, не шевелясь, несколько секунд, потом шумно выдохнул и слегка отстранился.

– Олег! Ну что ты, Олег, – она наклонилась, коснулась губами пульсирующей голубой жилки на его виске. – Что случилось?

– Не знаю, – его плечи нервно вздрагивали. – Мы сделали перерыв, я вышел… а тебя нет. И мне показалось… я испугался, что ты передумала.

– Олег! – наконец она сползла на пол и сумела обнять его.

– Эля, я тебя предупреждаю, – плачущим голосом сказал Миша, – эта пара ненормальных доведет и нас с тобой! Вот увидишь, еще до конца сезона мы, все четверо, будем в дурдоме!

Олег не заметил, как отыграл концерт. Наверное, хорошо – зал минут пятнадцать стоя аплодировал. Публика, конечно, случается дурой, может купиться на модное имя, на популярные, не требующие душевного труда, пьески, но сегодня явно другой случай. Сегодня, на волне душевного подъема, похоже, было-таки сыграно! А как же иначе? Ведь за сценой его ждала Светланка. И сейчас они поедут к нему домой. Нет, к ним домой! Подумать только, их со Светланой общий дом! Олег, едва не рассыпав охапку подаренных букетов, отвесил последний, глубокий поклон и заторопился со сцены. Миша, с напряженной улыбкой на лице, прижимающий к груди свою порцию цветов – а ему их тоже немало перепало, двинулся следом. В узком коридоре пришлось задержаться: пожимали руки, выслушивали поздравления и комплименты, подставляли щеки под поцелуи… Наконец удалось прорваться в гримерку.

Светлана сразу подбежала, попыталась обнять, но мешали скрипка и цветы. Тогда она просто прижалась к его плечу. Эля, наоборот, шага навстречу не сделала. Стояла, скрестив руки на груди, строго смотрела на вошедших мужчин.

– И что, по-вашему, вы сейчас играли, мальчики?

– Бетховен, ода «К радости», – хмуро ответил Миша, стряхивая ботинки. – Ты что, не узнала?

В одних носках, он подошел к жене, сунул ей цветы и тут же рухнул на стул.

– Глупости, – солнечно улыбаясь, возразил Олег. – Это был «Свадебный марш» Мендельсона! Правда Светочка?

– Не знаю…

– То есть, как это? – Олег не то чтобы встревожился, но забеспокоился. Не глядя, бросил ворох букетов на стол и развернул Светлану лицом к себе. – Почему?

– Как минимум, потому, что ты еще не звал ее замуж, – довольно ядовито заметила Эля.

– Как это не звал? Света, что она говорит? Разве я тебе предложения не сделал?

– Вообще-то, нет.

– Но как же? Я ведь точно помню… неужели… черт, надо же, закрутился совсем!

– А я что говорю? – неожиданным мефистофельским басом пророкотал со своего стула Миша. – Строимся попарно и все в дурдом! Всем влюбленным идиотам там и место!

– А мы с тобой тоже влюбленные идиоты? – заинтересовалась Эля.

– Мы тоже. Хочешь сейчас начну безумства совершать? – он уперся руками в колени, собираясь подняться со стула.

– Мишка, сиди смирно, – приказал Олег. – Ты свою обязательную программу давно выполнил, сейчас моя очередь!

Он положил, наконец, скрипку в футляр, прижал освободившиеся руки к сердцу и очень эффектно рухнул на колени. Светлана с Элей одновременно взвизгнули.

– Цыц, – строго прикрикнул на них Миша, – не мешайте человеку! А ты, Эля, вообще поди сюда. Не тебе предложение делают.

– Спасибо, друг, – кинул Олег через плечо благодарный взгляд.

– Здесь полы сто лет немытые, брюки в пыли вывозит, – проворчала Эля, подходя к мужу.

– Его проблемы. Садись, – не вставая, он дотянулся до второго стула, придвинул его поближе, – будем из первого ряда наблюдать.

Олег дождался, пока скрип и перешептывание за его спиной смолкнут, поднял вверх сияющие глаза и заговорил звонким от волнения голосом:

– Светланочка! С первого взгляда и на всю жизнь – я люблю тебя. Согласна ли ты принять мою руку и сердце, чтобы мы были всегда вместе: в богатстве и бедности, болезни и здравии, и даже смерть не разлучит нас?!

С «первого ряда» донеслось одобрительное бормотание, но Светлана не вслушивалось. Ей хотелось ответить так же красиво и возвышенно, вот только где взять слова? Сказать: «круглой дурой надо быть, чтобы не согласиться!» Так, наверное, сказала бы Эля, а она, Светлана, все-таки профессиональный литератор, надо бы выразиться поэлегантнее. Может что-нибудь из классики? Стихи? Кажется у Шиллера было что-то подходящее… вот только не вспоминается никак! Глаза застывшего у ее ног Олега начали испуганно темнеть и Светлана поняла, что не нужны ему сейчас ни стихи, ни Шиллер, ни прочие изящные литературные изыски. Он ждал только одного короткого слова.

– Да! – решительно выдохнула она и опустилась на пол рядом с Олегом.

Аплодисменты зрителей были, по случаю их малочисленности, не такие оглушительные, как те, что звучали совсем недавно, после концерта, но не менее искренними. Впрочем, продолжались они недолго.

– Хватит целоваться, – Эля невежливо подергала Олега за рукав. – Вставайте, надо же все обсудить!

– Вечно ты Элечка мне жизнь портишь, – он со вздохом оторвался от Светланы. – Ну что тебе еще понадобилось обсуждать?

– Свадьбу, разумеется. Вы ее как планируете? Скромненько, только для своих или буйное празднество?

– Скромненько-скромненько, – быстро ответила Светлана. – А то я буду стесняться.

– Ничего подобного, – хищно улыбнулся Олег. – Ты меня может и стесняешься, а я тобой горжусь…

– Но я же не это имела в виду, – ахнула она.

– … и собираюсь на весь мир орать о том, что самая лучшая женщина в мире согласилась стать моей женой, – уверенно, словно его и не перебивали, закончил Олег. – Вот только место выбрать… Светланочка, тебе что больше нравится, Париж или Венеция?

– Мамочка моя! – только и смогла пробормотать она.

– Ты есть хочешь? – прошептал Олег.

– С чего ты взял? – спросила Светлана, не открывая глаз.

– У тебя в животе бурчит, – хихикнул он.

– Какой ты неделикатный. Мог бы и не заметить… хотя перекусить было бы неплохо. Что у тебя есть?

– Чипсы. С луком, с сыром и с беконом.

– И все? – она подняла голову с его плеча.

– Почему все? Еще чай, кофе, минералка… шоколада много всякого.

– Сникерсни? – усмехнулась Светлана. – Вообще-то, я имела в виду настоящую еду. Что-нибудь вроде бутербродов с колбасой.

– А чипсы это тоже очень калорийно, – возразил он. – И лежать могут сколько хочешь, не портясь, очень удобно.

– В чем-то ты, конечно прав, – она села, откинула назад упавшие на лоб волосы. Поймала взгляд Олега и тут же подтянула к себе одеяло, закуталась в него. Проворчала старательно изображая неудовольствие, – все-таки я погорячилась с вещами. Уж ночную рубашку могла с собой захватить.

– Это еще зачем? – весело удивился он.

– Сексуальный маньяк! Тащи сюда свои чипсы!

– Слушаюсь!

Через минуту, центральное место на кровати занял большой пластиковый поднос, на котором стояла глубокая миска, полная зажаренных картофельных лепестков. Олег вытряхнул в нее сразу четыре пакетика. Они дружно захрустели, запивая чипсы минералкой. Отхлебывали прямо из бутылки, по очереди.

– А завтра, – жизнерадостно сказал Олег, вытирая губы, – мы пойдем к маме в гости.

– К твоей? – Светлана посмотрела на него почти с ужасом.

– Естественно. А что случилось, Светочка? Ведь вам надо познакомиться?

– Да, конечно… – она отвела глаза в сторону.

– Света!

– Что?

– Светланка, что случилось? – он бережно обхватил ладонями ее голову, заставил смотреть прямо. – Говори.

– Да ничего такого, – она попробовала вывернуться из его рук, но Олег держал крепко. – Правда, все нормально. Просто я боюсь.

– Маму? – изумился Олег.

– Ну… Не забывай, у меня был уже некоторый опыт общения со свекровью. Не слишком… вдохновляющий.

– Не знаю, на какое чудовище ты напоролась тогда, но в этот раз – совсем другой случай, – убежденно сказал он. – Моей маме, ты понравишься.

– Ага, – уныло согласилась Светлана. А какой смысл спорить? Родственники – дело святое, знакомиться все равно придется. – Как ее зовут?

– Елизавета Романовна.