Последняя жертва Розы Ветров Ефремова Наталья

Прерванный полет

Утром, после пробуждения, я не сразу поняла, где нахожусь.

Приподняв голову, я оглядывала незнакомую комнату и пыталась восстановить в памяти события минувшего вечера, а когда сон окончательно оставил меня, рывком села на постели.

«Тебе следовало убраться отсюда, тварь!» – прошептал кто-то незримый, отчего лицо мое мгновенно покрылось холодным потом.

Подавив стон, я жалобно прошептала:

– Ричард…

Тишина.

– Ричард, вы здесь? – мой голос прозвучал громче, но и тогда не последовало никакого ответа. Дверь в ванную комнату была приоткрыта, и оттуда не доносилось ни звука.

Значит, он все-таки ушел.

Мне захотелось с головой забраться под одеяло и не вылезать, пока не придет Ричард.

А если он не вернется? Или вернется, но не он?

Я замерла, сцепив руки на коленях, и лихорадочно соображала, что мне делать.

Рядом в кресле лежала моя одежда: длинное шерстяное платье, туфли, косметичка. Очевидно, все это принес Ричард, пока я спала. Пошел в мою комнату, чтобы, как и обещал, вымыть зеркало, а заодно принес мои вещи.

Зеркало.

Девушка во сне.

Я во сне.

У разбитого зеркала, залитого моей кровью. Моей кровью.

Я почувствовала, что начинаю паниковать, и усилием воли заставила себя не думать о вчерашнем кошмаре.

Оглядевшись, я только теперь обнаружила на прикроватном столике ветку нежно-сиреневых роз с запиской: «Доброе утро! Жду Вас внизу. Ричард».

Три ровные строчки, написанные аккуратным почерком с необычными завитушками на хвостиках букв, подсказали мне, что делать, придали мне сил и уверенности.

Я нашла Ричарда на кухне, где он варил кофе. На нем были темно-синие джинсы и белоснежная рубашка с закатанными до локтей рукавами. Выглядел он потрясающе свежо и привлекательно.

И вел себя так, будто сегодня ночью ничего не случилось.

– Доброе утро! – улыбнулся он, увидев меня на пороге.

– Доброе утро! С днем рождения! – я смутилась, не зная, как мне следует поступить: по-дружески поцеловать его в щеку или более официально пожать руку. Или не делать ни того, ни другого. Мне было сложно не думать о том, что, по крайней мере, половину ночи я провела в его объятиях, где мне было так хорошо и спокойно. Где я чувствовала себя защищенной.

Ричард выручил меня, кивнув в сторону накрытого стола у окна, за которым в воскресенье мы завтракали со Стивом:

– Благодарю вас. Присаживайтесь, кофе почти готов.

При взгляде на блюдо с пышными оладьями я невольно ахнула:

– Вы умеете готовить?

– Да, – коротко улыбнулся Ричард, снимая кофейник с огня. – А что в этом такого необычного?

– Простите меня ради бога! – добавила я, побоявшись, что он может счесть мой вопрос бестактным.

– Вам не за что извиняться. Но скажите, разве это божий дар? Я часто остаюсь на острове один, и мне приходится готовить, хотя в основном это привилегия Марии, и с ней, разумеется, мне не сравниться.

Он разлил кофе по чашкам и присел рядом со мной.

Мы завтракали и слушали негромкую музыку. Вздохи ветра и волн за окном были едва слышны. Я не ощущала потребности говорить, Ричард, по-моему, тоже. Но, купаясь в этой атмосфере дружелюбного молчания и безмятежности, в залитой солнцем кухне с яркими ковриками, я чувствовала такое тепло и уют, каким не наслаждалась уже очень давно. Было немного странно и вместе с тем приятно думать о том, каким близким казался мне в эти минуты Ричард, близким и родным, хотя мы были знакомы всего три дня. Так же спокойно мне было только с папой. А сейчас это ощущение вернулось, и мне не хотелось потерять его, разменяв на слова.

Когда мы допивали кофе, Ричард вдруг быстро поставил на стол чашку и поднялся.

– Что случилось? – удивилась я: уж очень неожиданным и стремительным вышло это его движение.

– Звонит Стивен поздравить меня. Если вы позволите, я отвечу на звонок.

– Конечно, – я озадаченно проводила его взглядом.

Допив кофе, я собрала посуду и принялась мыть чашки, размышляя, откуда Ричард мог узнать о том, что звонит Стив. Я, например, ничего не слышала.

Опять этот его сверхъестественный дар?

Ричард вернулся минут через десять.

– Я привык к звуку телефонного звонка и слышу его даже отсюда, – пояснил он, подходя ко мне и забирая из моих рук мокрую губку. – Стив хочет поговорить с вами. А я пока закончу начатое.

Я вытерла руки и поспешила в библиотеку.

– Привет, Спящая красавица, – раздался в трубке звонкий голос, по которому я уже соскучилась. – Как ты там?

– Привет. Хорошо. А ты? Как добрался вчера до дома?

– Нормально, даже быстрее, чем рассчитывал.

– Где ты сейчас? – в трубке раздавалось странное попискивание, голоса и приглушенный шум, как будто двигали что-то тяжелое.

– В госпитале. Пациента готовят к операции, а я хотел поздравить брата и услышать твой голос. Прости меня за вчерашнее.

– Не переживай, все хорошо.

– Ты в порядке?

– В порядке, – я постаралась вложить в эту короткую фразу побольше убедительности.

Ему не нужно знать о зеркале, моем кошмаре и о том, что сегодня я спала в постели Ричарда. Может быть, ему станет об этом известно, но потом. А сейчас он должен сосредоточиться на операции и помочь выжить другому человеку.

– Удачи тебе, Стив, – добавила я, думая о том, что мне, возможно, тоже предстоит выжить. В ожидании его возвращения.

Странные мысли, признаться. Но, полагаю, не лишенные основания после всего случившегося со мной в последние дни.

– Обещаю, как только смогу, прямо отсюда выеду к вам. Надо бы мне поторопиться: передавали штормовое предупреждение по побережью до самого Катлера.

– Неужели? – я выглянула в окно. – Возможно, это ошибка. Прогноз часто бывает неточен. Ты не поверишь, но сейчас здесь солнечно!

– Отчего же не поверю? – мягко усмехнулся Логан. – Ты забыла, что я вырос на острове? Так что прекрасно представляю себе, как утром может быть ясно и тихо, а в обед штормить и греметь до звона в ушах. Кстати, об ушах. Я слышу, голос у тебя изменился. Это дает мне надежду думать, что тебе лучше.

– Да, намного.

– Выходит, вы там неплохо проводите без меня время? – в голосе Стива появились ревнивые нотки.

– Мы ждем тебя и Марию с Гордоном, – уклончиво ответила я, не зная, как закончить разговор, который опять начал соскальзывать в запретное русло.

– Да, мы договорились вернуться вместе. Они будут ждать меня в Торнвилле. Я позвоню им, как буду выезжать из Портленда.

– Пожалуйста, будь осторожнее.

– Конечно, Спящая красавица. Не беспокойся, я всегда осторожен. Мне пора, зовут в операционную. До встречи и… береги себя.

Когда я вышла из библиотеки, Ричард ждал меня в гостиной. И стоило мне увидеть его полуулыбку и загадочный взгляд, как меня словно окатило волной непонятного, беспричинного, хрустально-чистого восторга, который, впрочем, я постаралась не показать, хотя, если я была права относительно способности Ричарда читать чужие мысли (неужели я серьезно так думаю?), то это вряд ли удалось мне в полной мере.

– Как вы себя чувствуете, Селена?

– Замечательно, – искренне ответила я.

За завтраком, случайно или умышленно, но он ни словом не обмолвился о зеркале, и я предпочла забыть о нем хотя бы ненадолго: слишком по-доброму начался этот день, слишком рада я была услышать голос Стива, слишком хорошо мне было рядом с Ричардом.

– В таком случае, может, мы с вами немного прогуляемся? Солнце в это время года такая редкость на острове, что нельзя упускать возможность насладиться его теплом.

– С удовольствием! Но… не стоит, если вы предлагаете прогулку только ради того, чтобы чем-то меня занять и развлечь.

– Нет, я предлагаю не ради этого.

Я поняла, что он хотел сказать, очень хорошо поняла. Он пытался увести меня из дома, чтобы со мной еще чего-нибудь не случилось. И чтобы я не думала о вчерашнем дне. И о позавчерашнем тоже.

– А я не отвлекаю вас от работы?

– Почему вы спросили? – удивился Ричард.

– Стив говорил, что вы много работаете и практически никогда не отдыхаете.

– Благодаря вам сегодня отдыхаю. К тому же у меня день рождения, вы забыли?

– Простите.

– Не извиняйтесь. Вот что, я поднимусь за одеждой, а вы подождите меня здесь, хорошо?

– Конечно, – кивнула я, радуясь тому, что мне не придется возвращаться в свою комнату.

Выйдя на улицу, мы обогнули дом, и я увидела оранжерею. Вчера мы со Стивом шли к Мертвому мысу другой дорогой, поэтому у меня не было возможности оценить красоту оранжерейных витражей и зелени снаружи.

– У Гордона золотые руки, – заметила я, задержавшись у стеклянной стены, по другую сторону которой струились водопады плюща, традесканции и цветущего вьюнка.

Нити солнечного света просачивались сквозь листву, расчерчивая каменный пол оранжереи теплыми узорами.

– Да, Гордон – незаурядный человек, – согласился Ричард. – Я знаю его с самого детства.

– Он давно живет на острове? – поинтересовалась я, медленно обходя стену оранжереи и водя пальцем по толстому стеклу.

– Он появился здесь еще до моего рождения. Когда мой отец уехал учиться в университет, Кристофер Логан, оставшись без помощника, привез на Розу Гордона.

– Ваш дед? Сколько же Гордону лет? – поразилась я, прикинув в уме возраст садовника.

– Точно неизвестно. Около семидесяти.

– Почему неизвестно?

– Потому что и сам Гордон этого не знает.

Заметив удивление на моем лице, Ричард пояснил:

– Гордон родом из Канады. Он вырос в приюте, кажется, в Кингстоне, куда попал лет в пять после смерти матери – особы весьма легкого поведения с пагубным пристрастием к алкоголю. Его забрали в приют прямо с улицы. Документов при нем, разумеется, не было, и его возраст определили на глаз, записав в качестве даты рождения день появления в приюте. Впрочем, подростком Гордон оттуда сбежал и принялся бродяжничать, перебиваясь случайными заработками, не всегда честными, надо признать. Через несколько лет он перебрался в США и оказался на побережье штата Мэн.

Однажды, когда он разгружал рыбацкое судно в Джонспорте с другими нанятыми работниками, один тюк случайно вырвался у него из рук и задавил молодого парня. Хозяином того самого судна был мой дед, Кристофер. Он спас Гордона от обвинения в убийстве, предложив работу на острове вместо тюрьмы.

– Выбор довольно очевиден.

– Согласен, – кивнул Ричард. – Когда Гордон поселился в Розе Ветров, ему было около двадцати.

– Здесь он и познакомился с Марией, верно?

– Да. Они поженились на острове и, сколько я себя помню, живут с нами. Я никогда не воспринимал их как слуг, скорее, как мать и отца, ведь они вырастили нас с братом. Гордон помогал управляться с делами моему деду, отцу, а теперь и мне. Я глубоко ценю его преданность и материнскую заботу Марии и очень им благодарен. Стив и они двое – вся моя семья.

Проходя вслед за Ричардом через маленькую калитку на заднем дворе, я размышляла над тем, что узнала о Гордоне. Неужели я ошиблась относительно этого странного человека, и он гораздо лучше и порядочнее, чем я его себе нарисовала? Но ведь он бродяжничал и убил человека! Кто поручится, что это была простая случайность?

Мог ли он по какой-то причине желать смерти и мне? И не только желать, но и способствовать этому?

Мы неторопливо шли по посыпанной красноватым гравием дорожке, ведущей от дома вглубь парка. Так как здание, по прихоти ли архитектора или согласно пожеланиям хозяев, стояло почти на самом краю скалы, нависающей над бухточкой, перед ним не было не то что садика, но даже пары традиционных клумб, вокруг которых могла бы кружить дорожка. Оранжерея – единственная обитель цветов в Розе Ветров – заменяла и сад, и цветник, а парк начинался сразу за невысоким символическим ограждением.

Собственно говоря, густые заросли сосен и елей с редкими кленами, вплотную подступающие к хозяйственным постройкам, трудно было назвать настоящим парком. Взыскательный взгляд не нашел бы здесь ни ухоженных газонов, ни подстриженных кустов, ни деревянных скамеечек, на которых приятно было бы отдохнуть во время прогулки. Это был просто лес, где петляли немногочисленные дорожки, широкие и основательно утоптанные возле дома и постепенно истончавшиеся и зарастающие травой по мере удаления от обжитого уголка острова. По одной из них, самой широкой и выложенной по краям булыжниками, мы и пошли. Дорожка выглядела так, словно ею пользовались чаще других. С южной стороны стена деревьев казалась тоньше, до слуха доносился приглушенный звук океана, проникавший сквозь кустарник и небогатую сентябрьскую листву.

– Ричард, куда мы идем? – спросила я, когда трубы на крыше дома скрылись за редеющими кронами.

– Я хочу показать вам Восточный мыс. По правде говоря, путь предстоит непростой, но с него открывается живописный вид на океан и, более того, на весь остров. Это единственное место, откуда можно увидеть всю Розу целиком. Восточный мыс – самая высокая точка острова. На севере – пустошь, а всю остальную часть покрывает лес. Скоро вы сами все увидите.

Я кивнула, думая о том, как близко от меня он идет.

Недолгий, но довольно крутой подъем – и мы оказались на небольшом плато, шагов десять в ширину и примерно вдвое больше в длину. Проход сюда обрамляли серые валуны, густо поросшие кустарником. Самый край площадки заканчивался отвесным обрывом, и мне показалось весьма странным, что здесь не установили никакого сколько-нибудь надежного ограждения. Но, возможно, причина была в том, что здесь редко бывали. Или просто не сочли нужным делать перила – не будешь же окаймлять металлом весь периметр этого скалистого острова, губя такую красоту.

Заметив, что я робко стою у каменной стены, не решаясь подняться на площадку, Ричард ободряюще улыбнулся мне и протянул руку.

– Ну, что же вы, не бойтесь!

Я пожала плечами и медленно приблизилась к нему, с некоторым опасением глядя себе под ноги.

– Взгляните вокруг.

Подняв голову, я ахнула. Повсюду, куда достигал взгляд, передо мной расстилался хмурый океан, матово отливающий металлом. Где-то далеко, там, где положено быть горизонту, неспокойная вода незаметно переходила в небо, такое же холодное и неприветливое. На востоке тучи теснились над океаном, подталкивая друг друга и словно соперничая, которая из них первой прольет свою влагу на каменистые ладони острова. И это притом, что над нами все еще светило солнце!

– Как здесь хорошо! – восторженно воскликнула я, оборачиваясь к Ричарду.

Он улыбнулся:

– Да, согласен с вами. Я часто бываю здесь, чтобы полюбоваться штормом или подышать воздухом, пропитанным грозой. Это обычный маршрут моих ежедневных прогулок, если не подводит погода.

Он стоял, засунув руки в карманы куртки, и смотрел на волны, далеко внизу бьющиеся о скалы. Ветер разметал его волосы, но от этого он стал только привлекательнее.

Нехотя оторвав от него взгляд, я уже смелее шагнула вперед. Мне еще не доводилось видеть подобную красоту природы: суровую и в то же время неизъяснимо завораживающую.

Восточный ветер с силой бился о скалы, соперничая с водой в покорении суши. Легкий туман окутывал разгневанный океан у подножия отвесной скалы, на которой мы стояли, как на палубе корабля. Вокруг было слишком много воды, слишком много простора, слишком много воздуха, который казался плотным от мельчайших капелек влаги, поднимавшихся от воды. Возникало ощущение, что этот солоноватый на вкус морской воздух способен удержать не только птиц, низко парящих у воды в предчувствии непогоды.

Меня вдруг охватило непреодолимое желание так же, как и невесомые чайки, распластать руки и отдаться на волю ветра и бархатных облаков. Я слышала голос ветра, пропитанного запахом океана, заунывный и настойчивый, слышала отзвуки скал там, далеко внизу, они вторили ударам волн, и в эту музыку вплеталась речь. Сначала она воспринималась как невнятное бормотание, которое постепенно стало обретать смысл и сливаться в слова, пусть и с трудом различимые. Оказавшись во власти чарующей музыки, я была почти уверена, что слышу: «Ко мне… иди ко мне! Вниз… Легко… Свободно… Иди же, не медли…».

Черная бездна манила, и не было силы, способной удержать меня от полета. Словно в тумане, я зажмурилась, раскинула руки и приготовилась шагнуть вниз, за край, в нежно зовущую пену брызг, к петлям прибрежных скал, то скрывающихся под мутной водой, то вновь выступающих над ее неспокойной поверхностью. Я ощутила сопротивление воздуха и легкий свист в ушах, когда волосы облепили мое лицо. И пусть нечем было дышать, но там, внизу, меня ждали, и нужно было спешить навстречу.

Под прикрытыми веками, перед моим внутренним взором мелькали, сливаясь в буро-зеленые полосы, разноцветные пятна мха, растущего на обрыве.

И вот, когда я уже вытянула ладонь, чтобы коснуться мокрых каменистых уступов и погрузить разгоряченное лицо в ледяные воды, какая-то сила вернула меня назад, увлекая подальше от бездны, обещавшей мне иллюзию полета. Нижнюю часть ребер раскаленным обручем стянула резкая боль, которая, впрочем, длилась считанные мгновения.

Наваждение исчезло.

– Не нужно этого делать.

Возвращаясь на голос, тихий и такой знакомый, совершенно не похожий на тот воздушный бесплотный шепот, что звал меня вниз, я в панике заморгала и поняла, что стою на самом краю скалы. Происходящее казалось мне странным затянувшимся ночным кошмаром. Моя правая нога висела над бездной в неоконченном шаге. Дурман в голове стремительно рассеивался, уступая место липкому страху.

Хватая ртом холодный воздух, я отшатнулась назад, прочь от этих скал, от голосов невидимых сирен. Ричард крепко держал меня и медленно отходил вместе со мной от гибельного края. Наконец мы оказались на безопасном от него расстоянии и опустились на гладкий валун, наполовину скрытый под землей, наполовину – под толстым слоем бурого мха. В изнеможении я приникла к плечу Ричарда, внезапно почувствовав себя больной и разбитой.

Мы посидели так несколько минут, пока холод камня не начал просачиваться сквозь одежду.

– Что случилось? – спросила я, поразившись тому, как слабо звучал мой голос.

Ричард покачал головой:

– Я не знаю.

– Что со мной было?

– Я не знаю, – повторил он, но что-то в его голосе показалось мне странным. – Вы стояли рядом со мной и как будто вообще боялись пошевелиться. И вдруг запрокинули голову, закрыли глаза и медленно, словно во сне, направились к краю обрыва, по всей видимости, не собираясь останавливаться. Я не ожидал этого и еле успел подхватить вас в самый последний момент.

Только сейчас я обратила внимание на то, что Ричард был смертельно бледен и на висках у него проступили капельки пота. В его потемневших глазах я отчетливо видела свое отражение, такое же бледное и почти такое же безжизненное.

Он лгал мне, и я это чувствовала.

– Что же со мной такое? – жалобно произнесла я, позабыв, что уже задавала этот вопрос.

– Я не знаю, – отозвался Ричард, как будто слышал эти слова в первый раз.

– Пожалуйста, скажите! Вы что-то скрываете от меня. Я имею право знать. Ведь все это происходит со мной! Все, что творится в доме и за его стенами… я не могу этого объяснить, но умоляю вас сделать это, ведь вам что-то известно.

– Все, что мне сейчас известно, – мрачно заговорил он после продолжительного молчания, – это то, что вы чуть не погибли там, где много лет назад была найдена мертвой другая девушка, Марта Солтон.

– Кто это?

– Кормилица моего отца, Пола. Дед привез ее на остров из Торнвилля, обнаружив на пристани умирающей от голода. Ее выходили, а потом она стала заботиться о моем отце, ведь Мария была тогда маленькой девочкой и выполняла самую легкую работу по дому. Марта осталась жить в Розе Ветров, заменив Полу погибшую мать.

– Холли?

– Да, Холли, которую нашли в ванной комнате.

«У испачканного грязью зеркала», – хотелось добавить мне, но я ничего не сказала: и без этого все было ясно.

– Спустя год Марта пропала.

– Как пропала? – переспросила я.

– Просто однажды утром ее не нашли ни в доме, ни в парке, нигде. Она испарилась с острова, как будто ее и не было. А через несколько дней океан вынес на скалы Восточного мыса старую деревянную лодку с телом Марты, умершей от обезвоживания.

– Умершей от… чего?

– От обезвоживания, – повторил Ричард. – Об этом свидетельствовали заостренные черты ее сморщенного лица, почерневшие и потрескавшиеся губы, запавшие глаза. Молодая девушка, Марта выглядела в смерти, как древняя старуха. Очевидно, по какой-то причине она пыталась покинуть остров, но течение вернуло ее назад. Однако было уже слишком поздно.

– Столько смертей…

– Такова история моего рода, – тяжело проговорил он и встал. – Пойдемте, Селена, нам пора возвращаться. Похоже, я, сам того не желая, повторил ошибку своего брата, предложив вам эту прогулку. Вы можете идти?

– Да, могу.

Я поднялась с камня и послушно пошла за Ричардом, который спускался чуть впереди, не выпуская моей руки, словно боялся, что я вырвусь и шагну назад, к обрыву. Но беспокоился он напрасно: я уже полностью пришла в себя. Пелена наваждения спала с моих глаз, и рассудок прояснился. Следуя за своим спутником, я пыталась привести в порядок разорванные мысли.

Ясно было одно: таинственные голоса, дурман, окутывающий мое сознание, призраки и тени Розы Ветров были так же реальны, как каменистая земля у меня под ногами.

Где-то в глубине сознания меня тревожила очевидная вещь: все это, все страшное и странное, что происходило со мной, все смерти и несчастные случаи были связаны. С прошлым и настоящим, со мной и островом. Однако мне не ясна была суть происходящего, связующее звено пока еще ускользало от моего понимания.

Откуда возникали голоса и тени? Почему только я слышала и видела их? За что они сводили меня с ума и толкали к гибели?

В этом мне еще предстояло разобраться, но в одном я была уверена наверняка: Ричард Логан обо всем этом знал. Знал и по какой-то причине не хотел посвящать меня в эту тайну.

И еще. Он не лгал, это тоже не вызывало у меня сомнений. Он не умел лгать. Он просто не договаривал, чего-то явно опасаясь. И боялся он не за себя, а за меня.

Возможно, он действовал из благих побуждений, но его молчание могло стоить мне жизни.

Верно говорят, что обратная дорога всегда короче. Занятая своими мыслями, я шла, опираясь на руку Ричарда, и не заметила, что большая часть пути уже позади. Невдалеке, над кронами деревьев, уже показались трубы и башенки Розы Ветров. Нам осталось только пересечь каменистую пустошь, покрытую засохшими кустиками черники. Но через несколько метров почва стала влажной, а потом под ногами и вовсе захлюпало.

– Напрасно я повел вас этой дорогой. Хотел сократить расстояние, совершенно забыв о дождях. Низина заболочена к югу, но после ливней и весной здесь тоже бывает трудно пройти, – Ричард умолк, как будто что-то обдумывал, и закончил со вздохом: – Нет, все-таки придется пройти там.

Где это – «там», я догадалась пару минут спустя.

Справа, в некотором отдалении, у самого края пустоши, высились камни необычной формы, скрытые в тени деревьев. В отличие от мшистых валунов, которые нам то и дело приходилось огибать, перешагивать или перепрыгивать по ним небольшие лужицы, те камни были примерно одной формы и размера, светло-серые, и располагались будто бы в ряд.

– Ричард, что это? – спросила я, показыая в ту сторону.

– Это наше фамильное кладбище.

И, судя по всему, мы направлялись прямо к нему, а точнее, нас вело туда болото.

Приблизившись к кромке леса, я насчитала около десяти надгробных камней. Они были простыми, почти необработанными, с грубо, но надежно выбитыми именами и датами. Без цветов, ангелов и свечей в закрытых стеклянных стаканах, которые я в изобилии видела на кладбище в Портленде.

При воспоминании о похоронах папы на меня накатила волна слабости, и я крепче ухватилась за руку Ричарда. Его голос доходил до меня словно сквозь туман.

Он что-то говорил о своих предках и показывал на надгробия, погруженные в серый мох. Я видела имена, часть которых была уже мне знакома, слушала, как Ричард называл их и упоминал даты смерти. Единственное, что врезалось в мою память, – это то, что ни одна из женщин, похороненных на фамильном кладбище Логанов, не дожила до тридцати.

– Это место для могилы Розы Логан, – последняя фраза Ричарда заставила меня вынырнуть из омута, куда вновь начало затягивать мой рассудок. Что-то в его словах насторожило меня.

– Вы сказали – место?

– Да. Эта могила пуста.

Камень, на который указывал Ричард, ничем не отличался от остальных. Он в той же степени порос лишайником, но стоял несколько в стороне. При взгляде на него я ощутила ледяной холод, и дрожь пробрала меня до самого сердца.

«Роза Уинд Логан», – прочла я и почувствовала необъяснимую тревогу, стремительно перераставшую в режущий страх, колючей проволокой стянувший мое горло.

– Как? – только и удалось выдавить мне.

– Задолго до моего рождения на острове случился пожар. Загорелся амбар, а с него пламя перекинулось на парк. Дом не пострадал, но после того как удалось справиться с огнем, обнаружилось, что Роза Логан пропала. Ни в обгоревшем лесу, ни под развалинами амбара ее останки не нашли. В конце концов сочли, что она погибла на пожаре. В официальных похоронах не было необходимости: на острове почти не бывают чужие, но камень установили. В память о Розе.

У меня перехватило дыхание от петли, которая затягивалась на моем горле все туже и туже. Я еле держалась на ногах.

Посмотрев на меня, Ричард встревожился:

– Селена, что с вами? Вам плохо?

Лгать смысла не имело. Да и незачем мне было обманывать Ричарда: он все читал на моем лице.

– Голова… кружится, – призналась я, с трудом выталкивая из себя слова.

Ричард взял мои ледяные руки в свои теплые ладони.

– Пойдемте отсюда.

Чем дальше мы уходили от кладбища, тем легче мне становилось дышать.

У дома Ричард задержался.

– Присядем? Еще немного, и солнце исчезнет.

– Конечно.

Я посмотрела на небо. Он прав – последние солнечные лучи просачивались сквозь прорехи в тучах, но этих теплых, живительных лучиков становилось все меньше. Остров постепенно погружался во мглу.

Дом стоял перед нами тихий и спокойный, словно в нем ничего никогда не происходило. Ничего дурного.

– Это балкон моей спальни? – спросила я, указывая на полуразрушенный выступ с остатками перил.

– Да. Тот, куда вы так опрометчиво собрались выйти ночью, чуть было не повторив…

– Что? – прошептала я одними губами.

– …судьбу моей матери, – закончил Ричард.

– Вашей матери?

– Разве вы не знали? – спокойно спросил он.

– Мария сказала, что ваша мама…