Звезда среди ясного неба Жукова-Гладкова Мария

Глава 24

Андрей позвонил мне в понедельник вечером, застал в редакции.

— Ты еще не ужинала? Давай куда-нибудь заедем?

— Я с Джулией, — напомнила я. — Не во все места пускают с собаками, а в машине ее не хочется оставлять.

Андрей предложил приехать ко мне с пакетом еды из ресторана.

— Только не бери салаты в универсамах!

— Нет, конечно. Сам их не ем. Не волнуйся. Я все возьму в проверенном месте, где дорожат клиентами и делают неплохие деньги на вечерних заказах людей, у которых просто нет сил ни куда-то идти, ни что-то готовить дома.

И он на самом деле привез замечательную утку, которая понравилась нам всем (включая Джулию), и еще было французское вино, и пирог с вишней (Джулия и его попробовала и оценила). Как хорошо, что я покончила со всякими диетами! Ведь вкусная еда — это такое удовольствие… Ну и что, что на ночь? Я же не в модельном бизнесе работаю! И еще я знаю, что мужчин раздражают женщины, которые весь вечер грызут один-единственный листик салата.

Уже за чаем Андрей сообщил последние новости.

Домработницу убили — зарезали на улице. При ней не было документов, и она до этого дня числилась в неопознанных трупах. Сегодня ее опознал продюсер. Жила она одна, дочь вышла замуж и уехала в Москву. Были только подруги, которые не успели забеспокоиться.

Квартиру домработницы обокрали. При ней не нашли ключей (фактически при ней были только две буханки хлеба), вероятно, ключи взял убийца, потому что дверь открывали «родным» ключом. Следов взлома не обнаружено. Из квартиры не вынесли никаких крупногабаритных вещей, но она определенно выглядит опустевшей. Возможно, приходили не один раз. Соседи ничего не слышали: воры работали тихо.

И ворами были те самые два узбека, которые влезли в квартиру Аглаи и которых скрутил Андрей. Отпечатки пальцев совпали. Хотя имелись и другие.

— Они ее убили?! На улице? Чтобы отобрать ключи?

Я просто не могла в это поверить. Не слишком ли сложная комбинация для мигрантов? Среди них, конечно, встречаются и образованные люди. Одна моя коллега познакомилась в больнице с санитаркой-узбечкой. С высшим образованием, в советские времена она занимала довольно высокий пост в одном из автотранспортных предприятий Ташкента, а теперь в другом государстве горшки за лежачими больными выносит, так как работы нет вообще! Муж — бывший партийный функционер — работает водителем маршрутки. И рады этой работе. Дома — безработная дочь с двумя внуками и родители обоих. Им отсылают деньги. Но те два молодых парня не произвели на меня впечатления образованных людей!

— Группа крови на ноже совпала с группой крови убитой женщины. Думаю, что они в самое ближайшее время признаются в убийстве, — сказал Андрей.

— То есть с ними поработают, чтобы признались. Ты это хотел сказать?

Он пожал плечами.

— И на них свалят все, так? И убийство Аглаи, и убийство домработницы…

— Я думаю, что они на самом деле убили домработницу. И на самом деле обнесли ее квартиру.

— И нашли там ключи от квартиры Аглаи, и знали, что это именно они?

— А вот тут им кто-то кое-что подсказал.

— Кто?

— Меня наняли именно для того, чтобы я выяснил кто. Этот кто-то является или убийцей, или заказчиком убийства Аглаи.

— Ты не думаешь, что убивали узбеки? Пролезли через подвальное оконце…

Андрей покачал головой.

— Кстати, представители тех двух узбекских семей, которые претендовали на ребенка, этих двоих не знают, — сообщил он. — Хотя наверняка про эту историю слышали многие, если не все узбеки, которые сейчас находятся в Петербурге. Вполне могли захотеть воспользоваться ею в своих корыстных интересах… Хотя я просто уверен, что тут был наш заказчик…

Андрей глубоко задумался. Я не торопила.

— Станислав Дубов надолго приехал? — наконец спросила я.

— Похоронит дочь, сходит к нотариусу, оформит доверенность. Не самому же ему с бумажками бегать.

— То есть он будет переводить квартиру на себя?

— Ну не пропадать же добру? — Андрей улыбнулся. — Станислав умеет считать копеечку.

— Миллионами и миллиардами.

Андрей рассмеялся.

— Но тем не менее. От Аглаи осталось весьма дорогое имущество. Квартира. Две машины. Счета какие-то. Я точно не знаю. И бегать с бумагами тоже буду не я. Для этого другие люди имеются.

— А Никита?

— Что Никита? — не понял Андрей.

— Ведь по закону и ребенку доля положена, неважно, усыновленный он или нет.

— Наташа, я тебя умоляю!

— Но…

— Я думаю, что они встретятся с Петром Аркадьевичем и все обговорят. Ведь Никита же сам не может ничего оформлять. Он вроде бы еще даже не говорит? Петр Аркадьевич владеет несколькими квартирами, он — богатый человек, всех своих детей он всегда содержал сам… Более того, он в глубине души — порядочный человек, несмотря на все свои грешки. Приврать любит, но для дела.

Я вопросительно посмотрела на Андрея.

— Но он же промоушн-менеджер от Бога! Хотя он так себя никогда не называет. А для продвижения своих подопечных надо врать. Поэтому у него это вошло в привычку. Попробуй вспомнить все, что он тебе говорил. Точно найдешь нестыковки. Может, эти вещи не являлись для тебя важными, поэтому ты и не заостряла на них внимания. Но я его несколько раз подлавливал.

Мать Аглаи, тут же пришло мне в голову. А еще над одним моментом нужно будет подумать, постараться точно вспомнить, что говорил Петр Аркадьевич… Там получается нестыковка…

— Честно говоря, я не думаю, что он будет претендовать на квартиру, — продолжал Андрей. — Что у него вообще такая мысль появлялась. Да, он придумал, как ловко прикрыть очередной грешок. Ты же в курсе его пристрастий?

Я моргнула.

— Не в курсе? — удивился Андрей.

Я пересказала ему то, в чем мне не так давно признался Бергман. Андрей долго смеялся.

— Правильно говорят: если хочешь соврать, ври наиболее близко к правде, — заметил он.

— Что в его рассказе не так? Девочка, мать Никиты, в Англии?

— В Англии, — подтвердил Андрей. — Учится за счет Бергмана. Ребенок ей на самом деле был не нужен. Девочка в общем и целом довольна тем, как у нее сложилась жизнь. Шансов на учебу в Англии в противном случае у нее не было никаких. Мама с папой не то что Англию, они здесь самый дешевый вуз не смогли бы себе позволить.

Я в непонимании смотрела на Андрея.

— Не дошло? До сих пор не дошло?

Я покачала головой.

— Петр Аркадьевич — педофил. Всегда любил малолеток, но теперь, к старости, эта страсть обострилась. Та дочка его друзей — не первый случай. И пока ему удавалось заминать все скандалы. То есть скандалов-то никаких не было. В основном это были девочки, которых он выпускал на эстраду. Ты помнишь, какими группами он занимался до последнего времени?

— Я помню, как он мне говорил, что не хочет больше работать с девочками. С ними одни проблемы. Поэтому теперь работает с мальчиками или со взрослыми людьми.

— Это чтобы искушения не было. Его хорошо потрясли родственники одной певички. Приехали в гости навестить дочурку и сестричку и выяснили, каким образом она удерживается на эстраде.

— А они думали, что благодаря певческому таланту?

— Я не знаю, что они думали. Но, узнав, что их юная и красивая дочь и сестра ложится под старого толстого продюсера, папа, мама и брат отправились к Бергману на разборки.

— Где сейчас девочка?

— На малой родине. Певческая карьера закончилась.

— А что родственники сделали с Бергманом? Начистили морду?

— И это тоже, — кивнул Андрей.

— Но он же мог…

— А девочка не лыком шита. Некоторые провинциалочки оказываются очень умненькими и хваткими.

— Были записи? — рассмеялась я.

— Были, — кивнул Андрей.

— И?

— И Бергман заплатил. И, в свою очередь, никаких исков в связи с расквашенной физиономией (папой), вырванными волосами (мамой) и сломанной рукой (братом) подавать не стал. Семья на малой родине расширила и так большой дом для всей семьи, купила трактор, скотины несколько голов, опять же для скотины то ли хлев, то ли сарай новый и утепленный построили, потом что-то в дом прикупили. Я всего уж и не припомню. В их краях честь ничьей дочери так высоко не оценивали.

— И это подвигло других девочек из тех мест с новой силой и утроенным рвением стремиться на эстраду?

— А как же? Работы нет, или есть крайне малооплачиваемая. С мужиками напряженка.

— А отец и брат?

— Рукастые, сильно поддающие и очень практичные. То есть пьют не совсем как все — еще и много работают. Хозяйство крепкое, деньги в дело пустили, не пропили. Правда, тут мама сказала свое веское слово и другие родственницы женского пола. К дочери очередь женихов выстраивается, только она замуж не хочет.

— Любит Петра Аркадьевича?!

— Нет, хочет замуж за границу. Переписывается по Интернету с потенциальными женихами. Фермер из Австрии уже приезжал, всем родственникам понравился. Теперь собираются посмотреть на француза, а дальше уже решать будут.

Я очень долго смеялась, потом спросила:

— Ты это выяснил в процессе выполнения задания Станислава и Роберта?

— Наше агентство, и не сейчас, а чуть раньше.

Я вопросительно приподняла брови.

— Станислав не выпускает старых знакомых из вида.

— Почему?

— Считает, что нужно, так сказать, быть в курсе. Многие наши олигархи так считают. Мало ли, человек потребуется в какой-то момент? А на него уже информация собрана. Регулярно обновляется. А на Бергмана-то Станислав давно досье ведет, начал задолго до того, как ему Аглаю доверил. Станислав знает про Бергмана даже то, что он сам не помнит!

— И использует?

— Ну, как тебе сказать… Когда Бергману поручили Аглаю, кое про что напомнили. Когда он аферу с Никитой задумал… Отдать ему должное, он честно все рассказал и пояснил, что это удачный рекламный ход. И на самом деле оказался удачный. Насколько я помню, это обсуждали все — и в Лондонграде, и в России. Люди разных социальных слоев, с совершенно разным доходом. А сколько статей было на эту тему, сколько передач. Кто ругал, кто хвалил, кто локти кусал, что не первым додумался…

— Честно говоря, это все как-то прошло мимо меня, хотя я работаю в журнале и у нас есть разделы, посвященные соответствующей тематике! Да и в кризисной службе громкие усыновления обсуждают.

— У тебя самой другие интересы. Ваш журнал, наверное, не мог не упомянуть это усыновление, но не посвящал ему первые страницы. Но ведь масса наших людей живо интересуется жизнью звезд. Я вообще снимаю шляпу перед Бергманом. Он на самом деле талантливый продюсер, то есть промоушн-менеджер. С операции «усыновление маленького узбека» Петр Аркадьевич получил много денег. По крайней мере не только свой грех прикрыл, но и расходы покрыл, а они были немалые.

— Другие тоже рожали?

— Нет, эта первая.

И тут вдруг мне ударила в голову мысль…

— А ее родители?.. Они же погибли, пока она где-то жила с Ниной Степановной…

— Вот тут я тебе ничего сказать не могу.

Андрей прямо посмотрел мне в глаза.

— Мне не удалось найти никакой связи Бергмана с их гибелью. Или действовал суперпрофессионал, или на самом деле несчастный случай.

— Они знали, что их дочь?..

— У них уже не спросишь.

— А девочка что говорит? Ты разговаривал с ней лично? Или твои коллеги?

— А девочка прекрасно понимала, что с заработками ее родителей ей не видеть того, что ждет кое-кого из ее одноклассников. Теперь же жуткое расслоение. У детей формируются комплексы. Хотя кому я это рассказываю?

Андрей рассмеялся. Да уж, в кризисной службе я на эту тему наслушалась историй, которых хватило бы не на одну книгу.

— То есть инициативу проявила сама девочка?! — Я не перестаю поражаться нынешней молодежи.

— Скажем так: она не возражала. Она просчитала варианты. И это питерская девочка из хорошей семьи. Родители были учеными! Ты представляешь, на что готовы девочки из провинции и с рабочей окраины?

Я могла только покачать головой.

И еще я поняла, какое несоответствие было в рассказах Петра Аркадьевича. Я никак не могла его уловить, а тут наконец до меня дошло. Он рассказывал об одном и том же два раза — полиции (в моем присутствии) и мне лично у себя дома. Полиции он заявил, что не мог принести ребенка домой, пока была жива жена, а мне — что Анечка (мать Никиты) утешала его после смерти жены по собственной инициативе и тогда все и случилось. Один-единственный раз. На самом деле было много раз, да и инициатива не Анечкина. Как я раньше не заметила этого несоответствия? Или в тот день, когда я нашла мертвую Аглаю, я плохо соображала? И к вечеру была уже полностью вымотана и эмоционально, и физически?

Но что это дает?

Бергман хотел обелить себя передо мной, так как я ему еще нужна, и представил наиболее выгодную для себя версию. Да, грешен, но…

Совращение несовершеннолетней дочери друзей — не повод для убийства Аглаи. Мы же ищем ее убийцу. Да и физически Бергман сделать этого никак не мог. И мигрантов не стал бы нанимать, если бы ему на самом деле потребовалось кого-то убить.

Глава 25

Арестованные узбеки и правда вскоре признались во всех грехах — и в убийстве Аглаи, и в убийстве домработницы. И доказательная база как-то быстро появилась… Но эта версия устраивала всех, не исключаю, что и самих мигрантов, которые вскоре отправятся отбывать срок за счет российских налогоплательщиков. Но при этом они получали крышу над головой (пусть и решетки на окнах), регулярное питание (пусть и не разносолы) и отсутствие необходимости работать! Родственникам, правда, деньги отсылать не получится, но ведь они немало вынесли из квартиры домработницы. Ничего из этого добра не нашли. Сами мигранты говорили, что уже все продали. Как-то уж больно быстро… Но ведь никто не мог составить даже точного списка украденного. И перевод денег на родину на самом деле был, то есть два перевода, и весьма крупных для мигрантов — каждый перевел по шестьдесят пять тысяч рублей единовременно. Те деньги назад, конечно, уже было не получить, но эти переводы стали еще одним доказательством вины.

Хотя откуда у домработницы такие суммы? С другой стороны, почему бы и нет? Я даже примерно не знала, сколько ей платила Аглая, на что тратила деньги домработница, чем она жила, с кем общалась.

Узбекам, скорее всего, заплатили. Ну не верила я, что эти два молодых мигранта спланировали такую операцию! Тем более что семьи, претендовавшие на ребенка, от них открестились! Вообще, на ребенка больше никто не претендовал.

Я понимала мотивы убийства домработницы мигрантами. Хотя, возможно, убийство и не планировалось. Требовались ключи от квартиры Аглаи. Но уж больно сложный вариант их получения выбрали…

Зачем мигрантам убивать Аглаю? Если только их кто-то нанял.

Но, скорее, кто-то обустроил все так, чтобы в убийстве обвинили их. А они признали вину.

Им за это заплатили? За это кто-то будет регулярно перечислять деньги их семьям? Но ведь это можно отследить. Было бы желание… А оно у кого-нибудь есть?

Похороны Аглаи прошли пышно и торжественно. Юрий Твердохлебов исполнил специально написанную им к этому грустному поводу песню (что-то типа заупокойной мессы), потом напился. С поминок его уводил, скорее уносил, недавно обретенный друг Бардик, который даже перенес какой-то бой, но встретил понимание у соперника и болельщиков. Ему даже неустойку платить не пришлось. Тимофей Аристархович рыдал, поддерживаемый с двух сторон Пелагеей Васильевной и ее подругой Галиной Ивановной. Тимофей Аристархович пришел с очередной, собственноручно срубленной еловой веткой, на этот раз обмотанной черной лентой. Мой братец тоже засветился на похоронах, но без нашей общей матери. Петр Аркадьевич Бергман стоял рядом с отцом и братом Аглаи у гроба. Нина Степановна на похоронах не появилась. Во-первых, она не питала любви к Аглае, а во-вторых, она сидела с Никитой. Не тащить же ребенка на похороны? Да и Бергман, вероятно, не хотел лишний раз напоминать журналистам о своем отцовстве. Тема «маленького узбека» Никиты была закрыта навсегда.

Журналистов, представляющих как телевидение, так и печатные и интернет-издания, собралось великое множество. Пришли светские львицы, коллеги Аглаи по цеху, то есть певцы, певицы, актеры и актрисы (мой братец был как раз в их рядах), все они пытались попасть в объектив теле— и фотокамер. Вероятно, в первую очередь пришли из-за этого. Во вторую — похвастать нарядами. Теперь же есть специальные магазины (ах, простите: бутики), в которых продают траурные облачения. Как говорила одна моя знакомая, в городе есть и закрытый бутик («для своих»), в котором одновременно продают свадебные, траурные и вечерние платья. Я не интересовалась адресом, поскольку была уверена, что моего месячного дохода, полученного на всех работах (а то и не только месячного), не хватит для покупки там самого дешевого платья.

Пришли и простые граждане. Бергман, конечно, гениальный продюсер. Он смог сделать Аглаю популярной среди всех социальных слоев. Он и из ее смерти выжимает максимум и будет выжимать, пока это возможно. И мне каждый день напоминает про книгу — мягко, но очень настойчиво. Я на самом деле стараюсь. Я все понимаю, и мне тоже нужны деньги.

На поминках был ограниченный круг людей. Я уехала довольно рано — как и все нормальные люди, я не люблю подобных мероприятий. Андрей остался и сказал, что повезет потом по домам Роберта и Станислава. Андрей не пил. Отец и брат Аглаи злоупотребляли. Оба потеряли человека, которого искренне любили.

Дома я написала статью для журнала, в котором подрабатываю. Коллеги просили потрудиться для рубрики, в которой я никогда раньше не засвечивалась. Но раз я лично присутствовала на похоронах в, так сказать, избранной группе, зачем журналу посылать еще одного человека?

Андрей предупреждал меня, что в этот вечер, скорее всего, не приедет. Я все прекрасно понимала. Я вообще не очень рассчитывала на продолжение отношений. На каком-то жизненном этапе нас свела судьба, мы оба получили удовольствие, но мне не восемнадцать и даже не двадцать пять, чтобы на что-то надеяться. Судьба научила меня не строить длительных планов, так сказать, не думать, куда я поставлю новый шкаф, в первый раз ложась в постель с мужчиной.

Но ведь все равно в душе теплилась надежда… С женской натурой сложно справиться и профессиональному психологу, и битой жизнью женщине. Всегда хочется любви, хочется видеть рядом близкого человека. Иногда хочется секса, бурных страстей, всплеска эмоций, фонтана чувств. Возможно ли продолжение романа с Андреем? Да я вообще не знала, сколько времени он проводит в Англии, а сколько в России. У него ненормированный рабочий день, работа опасная, совершенно непредсказуемая. Готов ли он сам к созданию семьи? Есть ли у него постоянный дом? У него же вполне может быть не одна семья — в России, в Англии. Что я по сути о нем знаю для того, чтобы строить долгосрочные отношения? Чтобы что-то планировать?

Роберт мне больше не звонил (хотя он никогда не звонил), в гости не приезжал, никуда не приглашал. После той первой встречи я в следующий раз увидела его на похоронах, где мы только кивнули друг другу. Значит, про него вообще нужно забыть. Да и думать про него не следовало! Я же взрослая женщина! Я же сразу же должна была понять, что тут не может быть никакого продолжения! И что продолжать-то?

Закончив статью, я снова принялась за книгу об Аглае — от лица Аглаи. Мне не спалось, утром вставать не требовалось. Похороны на меня всегда дурно действуют — размышляю много. А избередив себе душу, мне не заснуть.

Звонок мобильного прозвучал, как только я опустила голову на подушку и закрыла глаза. Возможно, я успела заснуть на пару минут, но мне кажется, что не успела. Половина шестого утра! Я-то планировала наконец поспать — уработалась, глаза закрывались… Но я понимала, что о сне теперь придется забыть.

Звонил Андрей. Ну не для того же, чтобы просить разрешения приехать?

— Приезжай в квартиру Аглаи. Срочно, — сказал он, даже не извиняясь за звонок в такое время. — Мне нужна твоя помощь.

И он отключил связь.

Я собралась и поехала. Сонная Джулия только подняла головку и снова опустила. Она не была готова вставать в неурочное время. Правда, я сама о собаке подумала — оставила ей еду на кухне. Ведь неизвестно, когда я вернусь.

Глава 26

В квартире Аглаи я застала совершенно невероятную картину. То есть я застала людей, которых совсем не ожидала там увидеть.

В квартиру меня впустил Андрей. Он был абсолютно трезв, но явно очень устал. Под глазами пролегли темные тени. Он кивнул в сторону гостевой спальни, где разместился Станислав.

Врач, который, как я поняла, был хорошим знакомым Андрея (а также явно высококлассным специалистом и не задающим лишние вопросы человеком), оказывал первую помощь Дубову и настаивал на госпитализации. По всем признакам у Станислава было сотрясение мозга. От него очень сильно разило спиртным. Он все время повторял, что русскому мужику после того, как он напьется, обязательно нужно подраться, и ему такая возможность наконец представилась. И вообще, что за поминки без драки? Мне всегда казалось, что драка — это неотъемлемая часть свадьбы в русских традициях, про поминки раньше не слышала, хотя кто знает… Если в русских традициях… На поминках у нас часто поют — вначале песни, которые любил покойник, потом все, которые знают собравшиеся. В случае поминок по Аглае пели профессионалы и не хором. Не хватило Станиславу! Или заскучал в Англии? В общем, вроде бы, несмотря на полученные увечья, он чувствовал себя довольным и счастливым. По крайней мере у него улучшилось настроение, если сравнивать с тем, каким я видела его сегодня днем. Аглая отомщена? Может тампорадоваться, что папа достойно проводил ее в последний путь?

На полу лежало странное существо, я вначале даже не поняла, мужчина это или женщина. Оно дергалось всем телом и мычало. Существо было связано по рукам и ногам, то есть ноги связали в районе щиколоток, одну руку примотали к телу, в рот вставили кляп. Лицо все было в крови. Она тоже мешала идентификации, точно шла из носа, возможно, была рассечена и бровь. А нос, похоже, сломан. Не может «родной» нос так сместиться в сторону. Да и одна рука, судя по всему, была сломана, по крайней мере, висела плетью, то есть существо ею никак не шевелило, в отличие от второй и ног, да и если бы существо могло этой рукой как-то воспользоваться, Андрей бы связал обе руки. Врач не спешил оказывать существу помощь.

— Мы хотим, чтобы ты присутствовала при разговоре как независимый свидетель, — сказал Андрей. — Хотя я буду вести запись. Но ты и Леонид Александрович тоже поприсутствуете, а если потребуется, выступите свидетелями.

Врач склонил голову, представляясь.

— Вообще-то я…

— Ты не являешься материально заинтересованным лицом, Наташа.

Я пожала плечами, потом показала на существо на полу, которое так и продолжало извиваться и мычать. Похоже, что от боли…

— Это кто? — спросила я.

— Не узнаешь? А если приглядеться повнимательнее?

Я пригляделась — безрезультатно. Я так и не определила, мужчина передо мной или женщина. А ведь ему (или ей) должно быть жарко! Поверх безразмерного темного свитера была надета черная ветровка на подкладке, пусть и расстегнутая. Темно-синие свободные брюки, черные тонкие перчатки на довольно крупных кистях. Черная, плотно сидящая шапочка, из-под которой торчат темные волосы, свисающие патлами почти до плеч. Не бомж, но и не в бутике одевался. На ногах — черные разношенные кроссовки с потрескавшейся в некоторых местах кожей. Такие носят или бедные люди, или люди, у которых болят ноги. Они могут позволить себе дорогую обувь, но нормально (или относительно нормально) могут ходить только в свободной, старой и разношенной и ходят, когда есть такая возможность. Ведь не на всякой работе можно появиться в чем-то подобном.

Андрей одним резким движением вынул изо рта лежавшей на полу фигуры кляп. Тут же последовал поток отборного мата. Голос был женским и знакомым. Я его точно слышала, только не смогла сразу же ни с кем ассоциировать.

— Я бы вызвал психиатрическую «Скорую», — заметил врач. — Можно частную.

Потом он повернулся ко мне.

— Вы еще не все слышали, Наталья Валерьевна. Здесь клинический случай.

После обращения врача лично ко мне это сделала и извивающаяся на полу женщина. Поток оскорблений был знатным. Но благодаря им я узнала, кто это.

Нина Степановна, няня Никиты.

Что она здесь делает? В таком виде? Она же всегда прилично одевалась! Конечно, не богато, но аккуратно, опрятно. Аглая же ей даже что-то купила (то есть велела купить) для появления перед журналистами. Аглая мне сама это говорила! Не может няня ее ребенка выглядеть недостойно. Аглая, конечно, имела в виду, перед журналистами. Насколько я понимала, гуляющую с коляской Нину Степановну никто не пытался фотографировать, как, впрочем, и брать у нее интервью. Аглая и без няни предоставляла всем желающим немало тем для статей и сюжетов. Она сама была готова давать интервью днем и ночью, в выражениях не стеснялась, ни от каких вопросов не тушевалась. Ее ничто не смущало, не заставляло краснеть, а если кто-то из журналистов вызывал раздражение, она отвечала так, что трясти уже начинало журналиста.

Андрей тем временем приподнял Нину Степановну таким образом, чтобы она сидела, а не лежала, правда, оставил на полу. Снял шапочку с приклеенными к ней волосами. Мне предложил сесть в кресло. Вскоре мы все сидели. Поток брани, вылетавший изо рта Нины Степановны, наконец иссяк, или она просто выдохлась. Андрей сообщил, что сделал несколько снимков — в дополнение к записи. Я не стала спрашивать, зачем еще и снимки. Как доказательная база? И вообще, почему он не звонит в полицию? Для начала хочет сам разобраться?

Но неужели Нина Степановна? Зачем? Или это на самом деле клинический случай, и она просто не могла сдержать свою ненависть, зависть, отчаяние от того, что молодая и красивая Аглая имела все, а Нина Степановна в сравнении с ней ничего?

— Ты знаешь, что Бергман официально женился на Нине Степановне? — спросил Андрей. — И не сейчас, а почти сразу же после смерти жены?

Это было ее условием? Иначе она не соглашалась ему помогать? Не соглашалась молчать? Ведь если Бергман предпочитает нимфеток… С другой стороны, он всю жизнь прожил с одной женщиной, сестрой Нины Степановны. И у него еще были женщины, матери его детей. Или это было нужно и ему? Для «отмазки», на всякий случай? Они нашли друг друга?

Но ведь Аглая давала Бергману, мужу Нины Степановны, весьма неплохой доход и могла бы давать еще по крайней мере несколько лет! Неужели Нина Степановна этого не понимала? И Аглая не была любовницей Петра Аркадьевича! Между ними точно ничего не было! Уж к ней-то Бергман от Нины Степановны бы точно не ушел!

— Что скажете, Нина Степановна? — подал голос Станислав Дубов.

Чувствовал он себя явно неважно, то и дело кривился от боли, но желание получить объяснения явно пересиливало необходимость ехать в больницу.

Нина Степановна выразилась заковыристо. Опытный боцман мог бы позавидовать.

— А чем она вас приложила? — спросила я у Дубова. — Очередной статуэткой?

— Откуда у нее статуэтки? Думаешь, она специально пошла бы покупать? Чтобы меня ударить?

— Так ведь в квартире у Бергмана имеются. Там точно что-то стоит. Могла прихватить с собой.

— А ты не зарься на наше добро! — рявкнула Нина Степановна, обращаясь лично ко мне. — Ишь, один раз была, а уже углядела!

— Да зачем мне ваши статуэтки? — пораженно спросила я. — Мало ли у кого я бывала в гостях.

— Наталья Валерьевна, приходя в гости, не смотрит, что бы украсть, — спокойно заметил Андрей. — И ни один нормальный человек не смотрит. Что-то нравится, что-то не нравится, но нормальные люди оставляют свое мнение при себе! Кстати, где ошейник собаки?

— Думаешь, собаку забрали, так и ошейник получите? А вот фиг вам!

Наверное, если бы ее здоровая рука не была привязана к телу, Нина Степановна показала бы кукиш.

— Она уже бегала его оценивать, — бросил мне через плечо Андрей. — А для Станислава она припасла металлический стержень. Он упакован в полиэтилен. Можешь потом посмотреть в коридоре.

— Вот ювелир сволочь! — рявкнула Нина Степановна. — Капнул ментам! Я ему не продала бриллианты, так он решил мне отомстить! Все эти ювелиры — продажные жулики!

— Что еще вы украли у моей дочери, Нина Степановна? — спросил Станислав.

— А тебе жалко, да? Миллиарды у трудового народа наворовал и все мало? Сталина на вас нет! Быстренько бы всех к стенке поставил!

Нина Степановна по возрасту вообще-то не относилась к поколению, которое помнило сталинские времена. Она родилась после смерти Сталина! Хотя, наверное, в тех местах, откуда она родом и где прожила всю свою жизнь до переезда в Петербург, к Сталину относятся трепетно, ненавидят олигархов, да и всех богатых людей. В общем, последовавшая речь о воровстве у трудового народа звучала очень складно. Мне доводилось слышать подобные. Значит, классовая ненависть.

Я не думала, что экспертиза признает Нину Степановну невменяемой. Она вполне вменяема, она просто такая. Это ее искренние убеждения, и ее действия вполне согласовывались с ее взглядами. Она убивала классового врага, она грабила награбленное и считала, что поступает правильно, мстит за таких, как она сама, тем, кому удалось стать богатыми. А по ее мнению, богатым можно стать, только воруя.

Нина Степановна тем временем еще высказывала претензии Станиславу в том, что его дочь (такая-сякая) не держала драгоценности дома, наличными деньгами почти не пользовалась, по крайней мере, дома под матрасом и в белье, как у всех нормальных людей, их не обнаружилось. Книги в доме отсутствовали, за исключением альбомов, то есть между страниц какого-нибудь романа или детектива Аглая тоже ничего не прятала.

— Вы всю квартиру обыскали? — спокойно спросил Андрей, который вел запись.

— А как же! И не один раз! Я все половицы простучала, где паркет! В других местах линолеум у батарей поднимала — больше под него нигде не залезть. Статуэтки эти срамные осмотрела со всех сторон! Никаких тайников!

Я не стала никому напоминать, что моему единоутробному братцу деньги найти удалось, но он все-таки относился к кругу Аглаи, а не Нины Степановны. Хотя я сама не знаю, где люди типа Аглаи прячут деньги. Или они лежали в сумочке и братец их оттуда забрал? Скорее всего.

Мы тем временем еще раз выслушали мнение Нины Степановны о покойной Аглае. Она была кретинкой и шлюхой, по мнению Нины Степановны. Потом няня ребенка высказалась о количестве нарядов, большинство из которых «нормальная женщина» никогда на себя не наденет.

— А платья моей дочери не воровали? — спросил Станислав.

— Да куда их девать-то? У вас же тут никаких комиссионок нет, только секонд-хэнды, а они не берут. Ходила я туда, сказали мне, что есть и у вас места, куда можно свезти такие наряды. Но мне же не уехать было надолго без ребенка, с коляской не попрешь, а рядом-то ничего подобного. Да и женщина из магазина сказала, что много мне все равно не дадут: вещи-то ношеные, чеков нет, доказать им, что фирменное, я не смогу. А в магазине вполне могут заявить, что это китайская подделка, а не Италия и не Франция. Спросят, где покупала. Я же — не ваша потаскуха. По мне же видно, что я ни в Италию, ни во Францию за платьями не езжу. Вот если бы золото, бриллианты…

Нина Степановна зарыдала. Пыл прошел, теперь она явно почувствовала усталость, ей было безумно жалко себя. Я все это понимала, да еще и «проходила» в университете. Но как раз сейчас у Нины Степановны можно было получить максимум информации.

— Почему вы убили Аглаю именно в тот вечер? — спросила я.

— Да потому что можно было свалить на кого-то из кобелей! Ведь прибегали, как к течной суке! Один за другим. Один за другим! Ну неужели приличных женщин нет? Столько хороших женщин замуж выйти не могут, а к этой потаскухе очередь выстраивалась!

— То есть вы просчитали, что убийцей признают кого-то из мужчин, которые в тот вечер были у Аглаи? — уточнил Андрей. — И подозрение никогда не падет на вас?

— Или бабу, — устало произнесла Нина Степановна. — Я как бабий голос услышала, так и решила, что пора действовать.

— Вы видели ту женщину?

— Нет. Я не выходила из комнаты. Я жила как в тюрьме! Меня не считали здесь за человека!