Огонь и сера Чайлд Линкольн

Глава 55

С кляпом во рту, с завязанными глазами, в наручниках д'Агосту, словно скотину, вели двое охранников. Рядом позвякивали наручники Пендергаста. В воздухе пахло грибами – похоже, путь проходил под землей, по длинному сырому тоннелю. Одежда повлажнела. Средний палец за спиной будто бы окунули в чашу с расплавленным свинцом, боль пульсировала в нем в такт биению сердца, и на поясницу капала кровь.

Д'Агоста не мог поверить в происходящее. Потеряй он кончик пальца в другое время, это стало бы катастрофой. Но сейчас д'Агоста думал только о боли. Он даже не успел опомниться: всего несколько часов назад он отдыхал в роскошном отеле, буквально со слезами радости, оказавшись наконец на земле предков, а сейчас во рту у него кусок грязной ткани, на глазах повязка, руки в наручниках, и самого его, словно смертника, ведут убивать.

Д'Агосте не верилось, что он вот-вот погибнет. И все-таки скоро так и случится, если он или Пендергаст что-нибудь не придумают.

Их тщательно обыскали. Не спасло даже мощнейшее оружие Пендергаста – его красноречие. Фэбээровца заставили замолчать. Невероятно, немыслимо, однако жить оставалось считанные минуты.

Д'Агоста постарался забыть о прожигающей боли, заставил себя думать, как можно спастись в последнюю минуту, перехватить инициативу у тех двоих, что ведут его на смерть. Но ни тренировки, ни книги – написанные или прочитанные – не дали ответа.

Остановились. Натужно заскрипел ржавый металл. Д'Агосту подтолкнули, и в ноздри ударил влажный ночной воздух. Стрекотали сверчки. Значит, тоннель закончился.

В спину сержанта уперлось нечто, в чем он безошибочно опознал ствол пистолета. Сквозь мягкие подошвы д'Агоста чувствовал, что их ведут по травянистой тропинке. Над головой шелестели листья. Столь малые, незначительные ощущения вдруг обрели для него огромную ценность.

– Проклятие, – сказал один из конвоиров. – Роса испортит мне туфли! Я за них две тысячи евро выложил – ручная работа, из Панцано.

– Ничего, купишь вторую пару, – хихикнул другой. – Тот старый чудак вроде шьет по паре в месяц.

– И почему дерьмо всегда разгребаем мы? – Вымещая злость, конвоир еще раз толкнул пленника. – Господи, они уже насквозь промокли...

Мысли д'Агосты обратились к Лауре Хейворд. Будет ли она плакать? Странно, все, чего сейчас ему хотелось, – это рассказать ей, как он погиб.

– Смажешь ботинки кремом, и будут как новенькие.

– Если кожа намокла, прежней она уже не станет.

– Тебе бы на этих туфлях жениться.

– Потеряешь две тонны евро – я на тебя посмотрю.

Ощущение нереальности происходящего усиливалось. Д'Агоста сосредоточился на пульсирующей боли – зацепился за нее, как за последний признак ускользающей жизни. Но что будет, когда боль исчезнет?..

Осталось всего несколько минут, а пока он шел: шаг вперед, потом еще. Споткнулся и заработал удар ладонью по голове.

– Ты, говнюк, аккуратней!

Похолодало, запахло землей и гниющими листьями. С кляпом во рту и повязкой на глазах д'Агоста не видел напарника – не мог подать ему знак, не мог действовать. Беспомощность ужасала.

– Тропинка на старый карьер – там.

Послышался шелест, затем ворчание.

– Чертовы заросли...

– Да, смотри под ноги.

Д'Агосту пихнули. По лицу скользнула ветка с мокрой листвой.

– Нам вперед, не сворачивая. Там полно камней на краю, не споткнись. – Последовал гогот. – Падать долго.

И снова кусты и влажная трава. Затем д'Агосту рывком остановили.

– Еще двадцать футов, – сказал его конвоир.

В лицо повеяло сыростью и холодом – затхлым дыханием глубокой шахты.

– Давай, по одному. Ты первый, а я посторожу своего. И торопись, меня уже муравьи искусали.

В подлеске влажно зашелестели шаги – подталкивая, увели Пендергаста. Д'Агосте в ухо уперли ствол, и на цепи наручников стальными тисками сжались пальцы охранника. Что-то необходимо сделать. Хоть что-то. Но что? Стоит д'Агосте шевельнуться – и он труп. Разум отказывался принимать сложившееся положение. И д'Агоста понял: в глубине души он верил, что Пендергаст успеет сотворить чудо – достанет из шляпы нового кролика. Однако время для фокусов истекло. Пендергаст, слепой и немой, стоит на краю пропасти, а в голову ему упирается пистолет. Ничего он уже не придумает.

Откуда-то с расстояния футов в тридцать донесся приглушенный листвой голос:

– Вот так, теперь стой. – Это второй конвоир приказывал Пендергасту. Из шахты снова повеяло холодом и сыростью. В ушах заунывно жужжали насекомые. В изувеченном пальце пульсировала боль.

«Вот и все».

Д'Агоста услышал, как патрон вошел в патронник.

– Покойся с миром, дерьма кусок.

Пауза. И вдруг прогремел выстрел, неправдоподобно громкий. Еще пауза, а вслед за ней далеко внизу что-то тяжелое упало в воду. Искаженный эхом всплеск прокатился вверх по стенкам шахты.

Надолго воцарилась тишина. Потом слегка запыхавшийся голос позвал:

– Порядок, веди второго.

Глава 56

Пробило три часа пополуночи.

Локк Баллард подошел к окну в огромном сводчатом зале. Его переживания были видны только по напряженным желвакам. Дрожащей узловатой рукой он открыл одну створку и взглянул на обнесенные стеной сады. Облака скрыли звезды, придав небу совершенно черный оттенок. Идеальная ночь, как тогда. Боже, повернуть бы время вспять, заплатить сколь угодно высокую цену... Воспоминания заставили вздрогнуть. А может, это лишь холодное дыхание ветра, что гуляет в старинном сосновом лесу?

Баллард постоял у окна, пытаясь успокоиться, подавить нарастающий ужас. Внизу, на террасе, сквозь тьму проступали контуры мраморных статуй. Скоро все будет кончено, и тогда – свобода. Свобода. А сейчас главное – сохранять спокойствие. Всего на одну ночь отойти от привычного, рационального взгляда на мир. И уже завтра можно будет забыть все как дурной сон.

С огромным трудом Баллард оторвался от тягостных мыслей и взглянул поверх японских зонтичных сосен на очертания кипарисов, покрывавших далекие холмы, на ярко освещенные купол Дуомо и башню Джотто за ними. Прежде говорили, что настоящий флорентинец – тот, кто живет в виду купола Дуомо. А ведь все то же самое видел Макиавелли: и холмы, и знаменитый собор, и далекую башню. Кто знает, вдруг знаменитый флорентинец стоял на этом же месте пять веков назад, когда выписывал детали «Государя»? И когда появилась возможность купить виллу, на которой Макиавелли родился и вырос, Баллард сразу же за нее ухватился.

Интересно, как бы вел себя Макиавелли? Наверняка великий политик чувствовал бы то же самое: страх и покорность. Но как решить дилемму, когда оба выхода неприемлемы? Впрочем, нет: неприемлем только один. Второй был просто немыслим.

Значит, решение – принять неприемлемое.

Отвернувшись от окна, Баллард посмотрел на часы на каминной полке. Десять минут четвертого.

Подойдя к столу, он зажег свечу, и огонек высветил лист пергамента – страницу из книги заклинаний тринадцатого века. Ножом артаме Баллард стал выводить на терракотовом полу аккуратный круг – действуя медленно, чтобы не получилось разрывов. Закончив, взял заранее приготовленный кусочек угля и нанес вдоль окружности греческие и арамейские буквы, сверяясь время от времени с гримуаром. Потом вписал в круг две пентаграммы – прямую и перевернутую, а чуть в стороне вывел малый – разорванный – круг. Баллард не боялся, что ему помешают, – охрану он отпустил. Любые помехи, любые ошибки исключать нужно сразу. В таком деле ставка больше, чем жизнь, а неудача смертью не ограничится.

Вот теперь почти все готово. Дело за малым. Скоро можно будет вздохнуть полной грудью. Придется, конечно, позаботиться о некоторых мелочах: стереть следы существования Пендергаста и д'Агосты, утрясти инцидент с китайцами в парке... Но все это пустяки, принадлежащие к реальному миру, в который Баллард вернется с огромнейшим облегчением. Работа – ничто по сравнению с этим.

Сверившись с манускриптом, Баллард убедился, что не забыл ничего. Затем, почти против воли, он посмотрел на прямоугольный ящичек на столе. Погладил полированную крышку и с ужасной неохотой открыл. В воздухе разлился призрачный аромат старого дерева и конского волоса. Трясущейся рукой Баллард коснулся в глубине ящика гладкого предмета, достать который он не посмел. Эту вещь – если все получится – больше никто никогда не увидит...

От одной этой мысли сожаление, гнев, страх и отчаяние навалились на Балларда с такой силой, что он едва не упал на колени. Стало тяжело дышать. Судорожно вздохнув, Баллард взялся за край массивного стола. Сейчас он сделает то, что должен.

Аккуратно закрыв ящик, Баллард запер его и поставил на пол, в середину малого круга, и с тяжелым сердцем посмотрел на часы. В гнетущей тишине странным контрапунктом прозвучал перезвон колокольчиков, отмечающий четверть часа. Собрав волю в кулак, Баллард стал произносить слова, которые тщательно заучил.

На заклинание ушло полторы минуты, но все осталось как прежде. Ни звука, ни вздоха... Совсем ничего. Может, он где-то ошибся?

Взгляд перенесся на манускрипт. Прочесть еще раз? Нельзя, церемония – точный процесс, и, повторив заклинание, можно навлечь не то что беду – катастрофу!

Окутанный неверным светом, Баллард ждал. В голову пришла мысль: можно ли вообще в это верить? Впрочем, он тут же отбросил внезапно охватившую его смесь надежды и неизвестности. Нет, все сделано правильно, по-другому быть не могло...

И вдруг Баллард ощутил – или же подумал, что ощутил – движение воздуха. По залу разнесся слабый запах – омерзительный сернистый дух.

На окне колыхнулась занавеска. В комнате как будто стало темнее, тьма подкралась и обступила Балларда со всех сторон сразу. А страх и ожидание начисто парализовали его.

Началось.

Все-таки чары сработали.

Баллард приготовился, боясь сделать вздох. Запах стал сильнее; почудилось даже, что в неподвижном воздухе струйками вьется дым – проникает в окна, облизывает рамы, скручивается по углам. От растущего жара загустел воздух.

Сердце Балларда бешено колотилось. Стоя в середине большого круга, он напряженно вглядывался во тьму дверного прохода. Там проступили смутные очертания... Силуэт, идущий медленно, неуклюже...

Получилось! Пришел он! Он...

Глава 57

Д'Агосту будто поразило громом: выстрел, тишина, а потом всплеск – вот и свершилось.

– Вперед, – подтолкнул его провожатый.

Сержант не сдвинулся с места. Он не верил в то, что так все закончится.

– Шевелись! – Д'Агосту ударили стволом пистолета в затылок...

Спотыкаясь, он зашагал, машинально пытаясь попадать ногой в промежутки между битыми кирпичами. Накатило заплесневелое дыхание открытой шахты. Шесть шагов, восемь, десять.

– Стой.

Поток грязного воздуха защекотал ноздри, растрепал волосы. И запах, и ощущение ветра показались неестественно яркими. Время, замедлившись, поползло черепахой. «Господи, ну что за смерть ты мне уготовил?!»

Ствол пистолета уперся в череп. Плотно зажмурившись, д'Агоста молился, прося лишь о быстром конце.

Он мелко вздохнул, потом еще раз... Оглушительно рявкнул выстрел. Д'Агоста повалился вперед, в пустоту...

...И смутно почувствовал сильную хватку, рванувшую назад стальными клещами. Рука отпустила, и д'Агоста рухнул прямо на кирпичное крошево. Далеко внизу в воду упало тело – но не его.

– Винсент?

«Пендергаст».

Рывок – и с глаз исчезла повязка, рывок – и нет кляпа. Д'Агоста, пораженный, остался лежать, где упал.

– Поднимайтесь, Винсент.

Д'Агоста понемногу пришел в себя. Пендергаст, вооруженный пистолетом конвоира, привязывал к дереву бывшего владельца оружия. Своего охранника д'Агоста не видел.

Он встал. Ноги не слушались, на лице холодели капли воды: слезы? роса? Казалось, произошло чудо. Сглотнув, д'Агоста еле слышно просипел:

– Как...

Пендергаст покачал головой и глянул в сторону пещеры.

– Думаю, ваш охранник наконец решил проблемы с обувью.

Обернувшись ко второму конвоиру, фэбээровец одарил его ледяной улыбкой. Побледнев, охранник что-то забормотал сквозь кляп.

– Покажите палец, – обратился Пендергаст к д'Агосте.

Д'Агоста совсем забыл о ранении. Взяв напарника за руку, Пендергаст изучил рану.

– Нож был острый, но вы счастливчик: ни кость, ни корень ногтя не задеты.

Он оторвал кусок от края своей рубашки и забинтовал им палец д'Агосты:

– Хорошо бы доставить вас в больницу.

– К черту! Идем за Баллардом.

Пендергаст приподнял брови.

– Просто восхитительно, как совпадают наши намерения. Да, сейчас самое подходящее время. Что же до пальца...

– Забудьте про палец.

– Как пожелаете. Возьмите ваш табельный. – Пендергаст передал ему «глок», а свой «лес баер» приставил к виску охранника. – У тебя один шанс – только один: указать нам наилучший путь к выходу. Я уже порядком изучил план этого места, так что не пытайся меня обмануть – получишь пулю в темечко. Ясно?

Медленно и сбивчиво охранник заговорил.

Часом позже Пендергаст и д'Агоста ехали по Виа-Вольтеррана – огороженной каменными стенами темной дороге, что извивалась у подножия холмов, к югу от города. На вершинах перемигивались бледные огоньки.

– Как вам удалось? – Д'Агоста все еще не верил в спасение.

Напарники не переоделись, и в темноте были видны только руки и лицо Пендергаста, которому скупой свет приборной панели придавал суровый вид.

– Должен признать, поначалу я растерялся. Повезло, что нас решили убить по очереди. Это стало их первой ошибкой, а второй – чрезмерная уверенность в себе и невнимание. Третьей – то, что мой убийца очень плотно прижал ко мне пистолет, и я определил, где оружие. В манжетах рукавов, краешках штанин и других местах я всегда ношу маленькие инструменты – старый цирковой трюк. Так я справился с наручниками. К счастью, итальянские «браслеты» – топорной работы. На краю колодца я обездвижил противника ударом в солнечное сплетение, затем освободился от повязки на глазах и кляпа. Выстрелив в воздух, я спихнул в карьер большой камень. Потом разъяснил конвоиру, чтобы он велел привести вас, и он выполнил мою просьбу. Как ни жаль, второго пришлось застрелить – с обоими я бы не справился... Хладнокровное смертоубийство не по мне, но ничего не поделаешь.

Он замолчал, а д'Агоста почувствовал, как растет гнев. Ему не было жаль. В пальце, в такт биению сердца, вновь зажглась пульсирующая боль.

Баллард заплатит сполна.

Машина плавно обогнула поворот, и впереди д'Агоста увидел силуэт виллы на фоне неясного свечения ночного неба – зубчатую башню, обрамленную кипарисами.

– Когда-то, – пробормотал Пендергаст, – сюда отправили в ссылку Макиавелли.

Нырнув в аллею, машина поехала вдоль древней стены. У железных ворот Пендергаст притормозил и свернул с дороги. Спрятав автомобиль в оливковой роще, напарники направились к воротам.

– Я все же рассчитывал на серьезную охрану, – сказал Пендергаст, быстро изучив замок. – А здесь даже ворота не заперты.

– Вы уверены, что это та самая вилла?

– Да. – Фэбээровец медленно приоткрыл створки ворот.

Перед усадьбой раскинулся великолепный парк. К холму, усаженному оливковыми рощами, вела дорожка, по обеим сторонам которой выстроились кипарисы. Опустившись на четвереньки, Пендергаст принялся изучать еле заметные следы на гравии. Затем встал и кивнул в сторону густого леса зонтичных сосен.

– Нам туда.

Ведя д'Агосту по сосновому лесу, Пендергаст то и дело останавливался – видимо, высматривал следы охранных систем.

– Странно, – бормотал он себе под нос. – Очень странно.

Вскоре они вышли к аккуратно подстриженной лавровой изгороди. Пендергаст искусно управился с замком на калитке, и вслед за ним д'Агоста вошел в типичный итальянский сад, с клумбами лаванды и ноготков, окаймлявшими невысокие самшитовые барьеры, которым придали прямоугольную форму. В центре белела мраморная статуя фавна – получеловек-полукозел играл на свирели, из которой в заросший пруду его ног с плеском выливалась вода. А над всем этим возвышался темный фасад виллы.

Огромное здание покрывала бледно-желтая штукатурка. Под самой черепичной крышей вокруг четвертого этажа пробегала лоджия – ряд колонн, увенчанных полукруглыми арками. Единственным признаком жизни казался огонек, трепетавший в окне второго этажа, где, наверное, был большой зал.

Даже у внешней стены не было никаких признаков охраны или охранной системы.

– Как-то это ненормально, – прошептал Пендергаст.

– Может, Балларда нет?

Напарники проходили под огромными окнами, и в ноздри ударил запах. Гнев д'Агосты мгновенно сменился недоверием, а после в душу закрался и страх.

– Сера, – произнес д'Агоста.

– Сера, – согласился агент.

Инстинктивно коснувшись крестика, д'Агоста последовал за Пендергастом к главному входу.

– Открыто, – сказал фэбээровец и проскользнул внутрь.

Мгновение д'Агоста колебался, затем вошел в дом. На входе они с товарищем задержались, чтобы оглядеть великолепный сводчатый потолок, скрытый под слоем обманчиво объемных старинных фресок.

Усилился запах серы, а еще – фосфора и горелого жира.

В зал на второй этаж вела широкая лестница. Д'Агоста поднялся за Пендергастом к сводчатому коридору и направился к массивным деревянным дверям с железной окантовкой. Из-за приоткрытой створки доходил мерцающий свет.

Пендергаст открыл дверь пошире.

Прошла секунда, и глаза д'Агосты освоились в полумраке. Оказалось, свет исходил вовсе не от свечи на столе и не из большого камина, а из центра комнаты: посреди грубо начерченного круга догорало нечто. Над обугленной массой плясали язычки пламени.

И эта обугленная масса имела форму человеческого тела.

С ужасом, не веря своим глазам, д'Агоста подошел к распластавшемуся на полу скелету. Все до единой косточки были на месте и маслянисто поблескивали. На своем месте были и пряжка ремня, и три металлические пуговицы пиджака. Д'Агоста заметил спекшиеся монетки евро, которые находились в кармане брюк. На верхних ребрах блестела золотом расплавленная авторучка «Паркер». Почерневшие пальцы украшала пара уцелевших знакомых колец.

Сохранилось еще кое-что – стопа, обгоревшая у лодыжки. Живая плоть показалась д'Агосте до нелепого похожей на бутафорию – на муляж, который нарядили в лакированный ботинок ручной работы. Сохранился и глаз – один; он блестел на окраине островка плоти, не тронутой пламенем, будто в этом месте пролегла невидимая черта, переступить которую огонь не решился. Уцелели глаз, часть лица, розовое ухо, прядь волос – но за чертой осталась лишь почерневшая кость голого черепа.

Однако этого хватило, чтобы опознать мертвеца.

Локк Баллард.

Д'Агоста вдруг понял, что забывает дышать. Вздрогнув, он шумно выдохнул и наполнил легкие воздухом, пропитанным серой и вонью горелого мяса.

Шелковую обивку стен и потолок покрывала пленка жира. На полу был вырезан большой круг, а внутри его – сплетенные пентаграммы, на которых и лежал труп. Вдоль замкнутой линии чернели символы, рядом пустовал второй – разорванный – круг.

Д'Агоста не нашел в себе сил даже отвести взгляд. Тело его дернулось, и он понял – рука схватилась за крестик так крепко, что чуть не порвалась цепочка. Такой знакомый предмет успокаивал и вселял надежду. Д'Агоста видел перед собой воплощение детских кошмаров, то, о чем рассказывали монахини, – все сбылось, стало правдой. Но поверить в то, что смерть Балларда – дело рук самого дьявола, д'Агоста не мог.

Пендергаст тоже словно врос в пол. На его лице читались полное изумление, шок – и разочарование. «Распалась версия, – подумал д'Агоста. – И погиб важный свидетель». Ужасный, наверное, даже критический удар по расследованию.

В этот момент Пендергаст достал сотовый телефон.

Д'Агоста не поверил глазам:

– Кому вы звоните?

– Карабинерам, итальянской полиции. Мы – гости, и нужно играть по правилам. – Он быстро проговорил что-то по-итальянски и закрыл сотовый. – У нас двадцать минут до приезда полиции. Используем их с максимальной пользой.

Он обошел комнату, задержался у небольшого стола и рассмотрел предметы на нем: лист старого пергамента, странного вида нож и пригоршню соли. Д'Агоста, не в силах прийти в себя, безучастно ждал в стороне.

– Надо же, – сказал Пендергаст. – Наш друг Баллард незадолго до... э-э... смерти просматривал гримуар.

– Что еще за гримуар?

– Книга черной магии. В ней, среди прочего, содержатся заклинания для вызова демонов.

Д'Агоста сглотнул. Убраться бы отсюда поскорее. Что ему теперь смерть Гроува и Катфорта, когда он видел такое! Ни один человек не способен совершить подобное. И ни один человек – Пендергаст или другой детектив – с этим не справится.

«Радуйся, Мария, благодати полная...»

– Так, что у нас здесь? – Пендергаст склонился над ножом. – По виду артаме.

Д'Агоста уже хотел сказать Пендергасту: нужно идти, не мешать силам, которые выше их понимания. Но слова не шли на язык.

– Заметьте, круг, в котором лежит Баллард, имеет небольшой разрыв – вот здесь, видите? Линию разомкнули.

Д'Агоста молча кивнул.

– А вот этот, меньший круг разорванным начертили сразу. Я так думаю. – Опустившись на колени, Пендергаст стал сосредоточенно изучать окружность. Достав из манжеты рукава пинцет, он подобрал из середины круга некую частицу.

– Я тоже так думаю, – нашел в себе силы отозваться д'Агоста. И снова сглотнул.