Рождение Зоны Левицкий Андрей
– Мост! – вскрикнула Искра, отвлекая меня от наблюдений.
И действительно, в километре от нас через овраг вроде был перекинут мост – точно не разобрать. Сваи то появлялись, то исчезали в тумане. Надеюсь, это не оптическая иллюзия.
Я отвернулся от оврага, и тут меня схватило за лодыжку и дернуло.
Падая и цепляясь за землю скрюченными пальцами, я успел подумать, что еще ни один бывалый сталкер не заканчивал жизнь так позорно: расслабился, забылся, и какой-нибудь куст-живоглот уволок в пропасть. Испугаться я не успел. Пригоршня кинулся ко мне, упал ничком, схватил за запястья. Рывок – и движение прекратилось. Совсем рядом было перекошенное лицо напарника – его, как и меня, придавило рюкзаком. То, что цеплялось за ногу, не отпускало – продолжало настойчиво тянуть, все сильнее и сильнее – этак разорвут меня или сдернут в пропасть вместе с Никитой.
– Нож! – прохрипел Никита.
Май, уже избавившийся от рюкзака модели «муравьиное яйцо», осторожно двигался к нам, обшаривая взглядом край оврага. Искра зажимала рот ладонью. Пригоршня глянул за мою спину и выдохнул:
– Твою ж Зону душу мать! Кусты, блин! Секатора на них нет!
Я осторожно повернул голову: над краем оврага шевелились плети растений – так в мультиках изображают «злые» колючки, опутавшие замок Спящей красавицы. В отличие от спецэффектов, эти растения двигались медленно, но уверенно, и такое чувство, что нацелились на людей. Щиколотку полоснуло болью, будто держащий меня побег выпустил зубы.
А может, и не будто.
– Химик! – Май говорил очень спокойно. – Оно тебя уже пьет?
Я кивнул – говорить не мог. Если бы Никита не держал, я бы уже съехал вниз.
– Слушай меня. Эти колючки ядовитые. Они оглушают. Ты начнешь засыпать. Мы тебя вытащим.
Засыпать? Когда я уже почти по пояс сполз в овраг?
Глаза слипались. Я попытался разжечь в душе огонь злости, но ничего не получалось. Из-за моей спины длинный и гибкий побег выстрелил в Никиту, почти достал. Пригоршня перекатился на бок, не выпуская меня, и прошипел:
– Май, ты чего ни мычишь, ни телишься?! Режь его!!!
Май метнулся к краю оврага, уцепился за мой пояс и принялся что-то делать вне зоны видимости. А мне все сильнее хотелось спать. Спать…
– Андрюха! – гаркнул над ухом Никита. – Подъем!
Внезапно ногам стало легко – то, что держало, отпустило. Пригоршня рванул меня – получилось не очень стремительно, рюкзак-то не легкий.
Май отскочил и резво отбежал от края оврага. Искра бледно улыбнулась. Меня все еще клонило в сон, но я нашел в себе силы отползти подальше, в безопасность.
– Сейчас мост переходить не будем, – сказал Май, – подождем, пока солнце уйдет. Оно ненадолго.
– Химику нужно противоядие?
– Нет, – покачала головой Искра, – кусты здесь не смертельные, пока вниз не стащат – ничего. Ему бы поспать. Химик, ты ложись, поспи, правда, а мы покараулим.
Предложение было заманчивым, но шестое чувство подсказывало: пора убираться отсюда и как можно скорее. Насторожился Пригоршня. Пошевелил носом, словно принюхиваясь:
– Уходим. Быстро.
Земля под нами еле заметно подрагивала: будто кто-то очень и очень тяжелый прыгал поблизости.
Я нашел в себе силы подняться и даже сделать несколько шагов в направлении моста и остолбенел: здоровенная кочка в пяти метрах от нас ожила и зашевелилась.
– Май, – прохрипел я, глядя на живой бугор. – Глюки от яда бывают?
– Вроде нет, – ответил он, оборачиваясь.
Тем временем холм начал трансформироваться: плоские дискообразные лапы, которыми накрывалась тварь, маскируясь под кочку, разошлись в стороны, взметнув облако пепла – я различил на их концах крюки. Из панциря вынырнули две то ли птичьи, то ли черепашьи головы; существо приподняло массивную грудь.
– На землю! – заорал Пригоршня, падая и выхватывая пистолет.
Тварь среагировала мгновенно – не дав никому опомниться, она врезалась в Пригоршню. Никто из нас даже выстрелить не успел. Мутант с человеком, сцепившись, упали. Май и Искра целились в него, но не стреляли: рисковали зацепить Никиту. Я тоже достал пистолет и тут же его опустил: перед глазами все плыло, движения казались замедленными – скорее своих уложу, чем врага. Двуглавая тварь была раза в два больше человека и отдаленно напоминала колосса из Зоны: массивное тело и передние конечности, задняя нога одна, вторая рудиментарная. На этом сходство заканчивалось.
Такая туша человека запросто по земле размажет. Никита сумел перевернуться, откатиться и перебраться твари на загривок. Озадаченный его проворностью, мутант запыхтел паровозом и упал набок, пытаясь раздавить человечишку. Май с Искрой кинулись в разные стороны, опасаясь за свою жизнь, а я замер.
Помимо дискообразных «руконог» с крюками и коротких задних конечностей у мутанта был короткий относительно тела, но мощный хвост. И две головы, одинаково развитые.
Псевдохимера какая-то.
Опомнившись и худо-бедно уместив существо в свою картину мира, я попытался сфокусировать взгляд и прицелиться. Пригоршня не спешил убегать, продолжая дикое родео, псевдохимера вскочила на лапы и встряхивалась, стараясь избавиться от наездника.
Стрелять – значит, подвергнуть жизнь напарника опасности. Тварь мечется, и я могу промахнуться…
С другой стороны, не стрелять – обречь его на смерть. Даже Пригоршня рано или поздно устанет и упадет. Он бы выстрелил сам, но вынужден хвататься обеими руками за свалявшуюся шерсть, длинную и жесткую, как у мамонта.
– Стре-ля-а-й-те, ва-ашу ма-а-ать! – ревел Пригоршня.
Неуклюжий, недопустимо медленный прыжок – и я оказался между пропастью со все еще шевелящимися плетями растений и псевдохимерой. Май с Искрой замерли в стороне: они тоже целились, но выстрелить так и не могли. Все еще сонный и вялый после ранения, я соображал довольно туго. Сейчас зверь или раздавит меня, или сметет в пропасть… Пропасть…
– Никита, прыгай! – заорал я, приняв решение.
Он каким-то чудом выпрямился во весь рост и сиганул со спины твари в сторону. Я моментально выстрелил. Один короткий импульс только опалил псевдохимере бок, заставив обернуться в мою сторону. Я вытащил из кармана артефакт, который мысленно окрестил «невидимкой», и сжал его. Тварь закрутила головами. Сейчас заметит остальных… Еще выстрел. Взревев раненым слоном, тварь кинулась ко мне. Кажется, в ярости этот тяжеловес не соображал и пер танком прямо в обрыв. Я отпрыгнул в сторону – из-за яда чудилось, что я не прыгаю, а медленно плыву и даже лечу медленно. Или так и есть?
Заметив хищные растения, тварь попыталась затормозить, замахала плоскими конечностями, прорыла две борозды, но инерцией ее все равно занесло в объятья хищных лиан, которых на краю обрыва скопился целый лес. Плети вцепились в жертву, натянулись, не давая псевдохимере вырваться, и поволокли ее к обрыву.
Я шмякнулся на бок, и перед глазами потемнело. Слепо шаря по земле, сел, проморгался. Пальцы отказывались разжимать спасительную «невидимку». Еле удалось засунуть арт обратно в контейнер. Проявившись, я наблюдал, как мутанта тащат лианы, как мощные когти оставляют рытвины в земле… Две пары желтых глаз с голодной ненавистью смотрели на меня.
Пригоршня поднялся, отряхнулся и помотал головой.
– Капец, – емко прокомментировал он. – Давайте быстрее к мосту. Чувствуете?
Земля подрагивала. Судя по всему, неподалеку замаскировались, как камбалы в песке, другие псевдохимеры. То, что я одолел одну, можно было объяснить простым везением.
Не дожидаясь появления новых тварей, мы кинулись к переправе.
Длинные плети хищных растений исчезли в овраге – они питались. Ободранная лодыжка саднила, но не было времени остановиться и обработать рану. Май ухватил меня под руку, как девушку или раненого, и поволок к мосту. К счастью, переправа действительно была – хлипкое навесное сооружение вроде тех, что перекидывают через пропасти в диких горах Земли. Веревки, канаты, дощечки. Разглядев конструкцию, я усомнился в технической мощи Небесного города.
– Повезло! – вскрикнула Искра. – Могли убрать, пришлось бы заново цеплять, а это слишком долго.
Псевдохимеры приближались – обернувшись, я увидел целую стаю, загоняющую добычу – нас. Мы влетели на мост.
Сооружение тут же закачалось, я упал на колени, вцепившись в заменяющую перила веревку. И глянул вниз.
Пар из расщелины поднимался неравномерно, и в прорехи было видно неприятное копошение живых растений.
– Ходу, ходу, ходу! – заорал Пригоршня.
Мост закачался сильнее. Искра, оказавшаяся впереди всех, побежала. За ней, далеко не так бодро, пополз я, проклиная тяжеленный рюкзак, раненую ногу и собственную неуклюжесть. Оглянулся – Никита пыхтел прямо за мной, а Май прикрывал отход. Он стоял на качающемся мосту, выпрямившись, легко – сказывались навыки лазанья по деревьям. Наверняка он бегал зимой по обледеневшим, гнущимся под напором холодного ветра, веткам. Май целился в псевдохимер.
Твари уже достигли обрыва, и теперь метались по нему. Самая сообразительная трогала лапой мост, будто проверяя, выдержит ли.
Май выстрелил. Псевдохимера, заорав пронзительно, отпрыгнула назад, принялась тереть лапой левую морду…
– Ходу! – снова рявкнул Пригоршня.
О том, чтобы прийти Маю на помощь, нечего было и думать: с нашей сноровкой мы бы просто-напросто свалились в пропасть. А шевеление растений, между тем, все приближалось.
Искра уже вылетела на другой берег и теперь приплясывала, «болея» за нас. Я представил, какими нелепыми и неуклюжими мы с Пригоршней выглядим в ее глазах, и бодрее зашевелил конечностями. Май выстрелил снова – судя по воплю, он попал в тварь.
Я наконец-то ступил на твердую землю, скинул рюкзак и обернулся. Пригоршня тоже закончил путь, а Май пятился, отстреливаясь, с грацией танцовщика. Псевдохимеры метались, рычали, верещали, но гнаться за нами пока не решались. Май в несколько шагов преодолел оставшееся расстояние и крикнул:
– Веревки!
Мы поняли и одновременно с Никитой кинулись к мосту, выхватив ножи – перепилить веревки, удерживающие его. Успели вовремя: первая псевдохимера, с обожженной мордой, как раз вошла на мост.
Конструкция дрогнула и скользнула в пропасть, увлекая за собой зверя. Раздался последний крик.
– Все, – Май тяжело дышал. – Твари с болот больше нам не страшны.
– Твари с болот? – переспросил я.
– Да. Раньше, до катастрофы, на них охотились. Теперь они охотятся за нами. Любят солнце.
Ответить было нечего. Я надеялся, что солнце скоро спрячется за тучами, и дальнейший путь будет спокойней.
Прищурившись, я заметил недалеко от горошины Небесного города, висящего в воздухе, смутное сооружение на земле. Деталей отсюда было не разобрать. Наверное, это и есть застава. Уже хорошо.
Налетел ледяной ветер, ударил в спину, и я невольно обернулся. Отсюда отлично просматривалась полоса бури. Теперь она походила на ледяную стену. Ветер дул в нашу сторону, но приближается буря или отдаляется, сказать было затруднительно. Май посмотрел туда же. Его лицо будто окаменело.
– Идем к заставе, – устало вздохнула Искра. – И давайте торопиться: вдруг опять буря начнется.
Шли часа два, а сооружение приблизилось лишь на самую малость. Теперь стало ясно, что оно построено из темного материала и имеет форму трапеции. Солнце наконец-то спряталось за тучи – хоть и похолодало, но зато теплолюбивые твари убрались в норы.
– Глянь-ка, – Пригоршня кивнул наверх: над нами пока еще высоко кружили дракоши – соплеменники тех, с которыми мы познакомились, когда только попали в этот мир.
– Падальщики, – сказала Искра.
Май пояснил:
– Территорию охраняют.
Все равно было неприятно: то и дело доносился их клекот, и казалось, что кто-то наблюдает за нами через прицел.
Прошел еще час. Застава немного приблизилась, но я не брался угадать ее размеры. Точка Небесного города превратилась в пятно с яблоко размером.
– Он действительно летает! – проговорил Никита.
Искра, шедшая впереди, то и дело замирала, с благоговением уставившись на город. Может быть, мечтала, что в нее влюбится горожанин и заберет к себе, и тогда не придется выживать, сражаться с нечистью, каждый раз готовиться к смерти перед приходом зимы. В городе – цивилизация, но мест, говорил Головня, на всех не хватает.
Еще час-полтора, и стало видно, что застава – не поселение, а похожая на ангар ржавая конструкция. Город тоже заметно приблизился, он напоминал Звезду Смерти из фильма «Звездные войны», но вместо округлой верхней части было скопление остроконечных металлических башен и подобий антенн. От его вида перехватывало дыханье.
По самым скромным прикидкам Небесный город был километра три в диаметре. Может, конечно, я ошибаюсь, но нависающая громадина подавляла, заставляла чувствовать себя букашкой.
Чем ближе мы подходили, тем это впечатление усиливалось. Интересно, за счет чего он парит в метрах в ста над землей?
У заставы я разглядел людей – нас уже ждали. Странно, но ни дверей, ни окон видно не было, и сейчас я сообразил, что она мне напоминает: старинный утюг, совершенно ржавый.
Искра помахала рукой и рванула к заставе, но заметила, что мы не прибавили скорость, и поумерила пыл.
Сердце частило. Даже во время неравного поединка с нечистью я так не нервничал: ну, мутанты, подумаешь, ничего страшного. Сейчас же надежды на счастливый исход, которыми мы жили последние дни, должны или подтвердиться, или улетучиться. Хотелось определенности, и одновременно она пугала. А что, если там нет телепортов?
Что нам тогда делать? Начать новую жизнь и семечки выращивать? Или оставаться сталкерами, а на зиму впадать в спячку? Вспомнилась Апрелия, и я мысленно себя утешил, что не все здесь так плохо: женщины симпатичные. Это Пригоршня любит брюнеток, мне милее умные.
Охранники заставы были одеты в черные брюки, покроем напоминавшие джинсы, и синие рубахи, перетянутые поясами. Когда подошли поближе, стало ясно, что это такие куртки с металлическими нашивками на локтевых сгибах и груди. Наверное, пластины были и на спине – они имитировали кирасу – но спиной к нам горожане не поворачивались.
На головах чернели каски.
– Забавная у них униформа, – проговорил Пригоршня.
Вот он, момент истины. Мы приближались к горожанам, а они стояли неподвижно, будто роботы. Спасибо, хоть не целятся в нас. Утюгообразная застава была размером с пятиэтажку, без окон и дверей, она состояла из двух частей: нижней, монолитной платформы, и верхней, имеющей множество латок, заклепок и выступов.
– Приветствуем вас, – проговорил горожанин справа, когда нам до заставы оставалось метров пятьдесят.
– Пусть ваше лето будет теплым, – хором отозвались Май и Искра.
Охранники не шелохнулись, я ощутил их внимательные взгляды и невольно поежился. Охранник слева был молод, скуласт и чернобров, его напарник – высок, худ и бесцветен.
– И вам добрый вечер, – поздоровался Пригоршня. Он остановился напротив чернобрового: – Вам сообщили, да? Мы прибыли из другого мира.
– Сообщили, – ответил бледный и развернулся к сооружению. Теперь я понял: оно не ржавое, это покрытие такого цвета.
– Пусть у вас все получится, – пожелала нам Искра, Май обнял ее за талию и улыбнулся.
Бледный охранник подошел к краю платформы, что-то надавил, и створка двери с шипением поднялась.
– Проходите, – сказал чернобровый, и мы направились к входу, но Искра и Май не сдвинулись с места. Пришлось остановиться.
Неужели горожане бросят их на улице, на ночь глядя?
– Вы чего? – крикнул Пригоршня и поманил попутчиков за собой. – Идем, погреемся.
Май мотнул головой:
– Нам нельзя. Нечисть проникает в мысли, она не должна знать, как пробраться в Небесный город.
Вот так номер! Если бросить их под открытым небом, они гарантированно погибнут – или от холода, или мутанты сожрут. Здесь укрыться негде, а до леса, чтоб заночевать на ветвях, они засветло не доберутся.
– Пусть они тоже идут, – предложил Пригоршня, – холодно ведь, замерзнут.
Чернобровый и бледный переглянулись, но промолчали; мне не понравилось их молчание. Этот мир пережил катастрофу, жалкие остатки человечества боролись за существование, людей выжило мало: одних убила нечисть и дикие звери, других – стихия. Но, несмотря на это, горожанам, похоже, было чуждо не только сострадание, но и чувство локтя.
– Минуту, – бледный исчез за дверью, донеслось бормотание.
– Нам нельзя внутрь, – произнесла Искра дрожащим голосом. – Это не принято. Спасибо, но мы пойдем. Не пропадем, мы и не из таких ситуаций выбирались.
– Нам и так теперь нельзя будет уходить в лес. Мы слишком много знаем, – поддержал ее Май. – В деревне наши братья и родители. Не волнуйтесь за нас, мы успеем добраться раньше, чем ударят морозы!
– Если вдруг придет зима, – проговорила Искра, – просите, чтобы нас взяли в город.
Не дожидаясь разрешения погреться, Май и Искра повернулись и зашагали прочь. Потом побежали, стремительно отдаляясь, превратились в смутные фигурки, тающие в испарениях – и вот уже их не различить. Раздосадованный Пригоршня сплюнул. А я понял, что вряд ли увижу Мая и Искру еще когда-нибудь.
– Им разрешено побыть до утра, – проговорил высунувшийся из дверного проема бледный. – И где они?
– Ушли, – сказал Пригоршня, протянул ладонь и представился, но местные не знали, что делать с его рукой – здесь рукопожатие не принято.
– Тогда пошли, – сказал чернобровый. – Вас давно уже ждут.
– А телепорты у вас есть? – спросил Пригоршня, но ответа не дождался.
Внутри заставы пахло ржавчиной, тускло светились встроенные в стену плоские лампочки. Впереди шагал бледный, затем – я и Пригоршня, чернобровый замыкал. Интересно, знают ли они про телепорт? Или горожанам, как и деревенским, не положено знать всего? Я переложил «миелофон» в карман из контейнера, висящего на поясе. Сразу же обрушился поток чужих мыслей. Звучали они в одной тональности, и трудно было различить, где чья:
Они похожи на нас.
Интересно, здоровяк – человек или гемод?
Не нравятся мне эти двое.
Хотелось верить, что последняя мысль – Никитина.
– Мужики, – спросил я, поднимаясь по лестнице за провожатым. – Вы освоили межпространственные перемещения. Нас очень волнует один вопрос: есть ли в Небесном городе телепорт?
Межпространственные перелеты? Сейчас увидят – вот удивятся.
Второй представил летающий монитор, чем меня позабавил. Признался себе, что не понимает, о чем мы, подумал: «Ильбар должен знать». Причем этот второй думал образами, из-за чего его мысли не читались, а представлялись прямо в голове.
Ну, тупыыые.
Да уж. Но скорее не тупые, а малоинформированные. Разделение информации тут – распространенная практика.
– Мы не знаем, – озвучил мысль идущий позади чернобровый. – Профессор Ильбар или Канцлер должны быть в курсе.
Поднявшись по лестнице, мы очутились в небольшом коридоре с куполообразным потолком, прошли вдоль пяти металлических дверей с сенсорными панелями. Бледный приложил руку к панели напротив выхода. Донеслось характерное жужжание, и перед нами открылась ярко освещенная просторная рубка с мониторами на стенах, многочисленными рычагами, кнопками.
Как только чернобровый подошел к самому большому экрану, под ним из пола выросло кресло, он сел и принялся водить пальцем по монитору, совмещая красные точки с синими. Бледный остался рядом с нами, он мечтал о желанной женщине и скором свидании, а еще его мучил голод и у него болела спина. Чернобровый не думал вообще: механически повторял заученные действия.
– Присаживайтесь, – сказал бледный, ударил по серебристой панели – и позади чернобрового возник рядок из пяти кресел.
Едва я сел, кресло подо мной начало деформироваться, принимая форму тела. Пригоршня вскочил, убедился, что его заднице ничего не угрожает, и вернулся на место. Когда все красные точки легли на синие, пол под ногами качнулся – мы взлетели.
Иллюминаторов не было, потому мы могли лишь догадываться о размерах летательного аппарата. Из мыслей сопровождающих не удалось выудить ничего конкретного, одно пока понятно: тут есть ученые, и Небесным городом правит Канцлер. Во всяком случае, именно такое слово наиболее близко к определению местного правителя.
Теперь понятно, для чего нужна застава – это ангар со стоянкой летательных аппаратов. Но почему местные не прилетели и не забрали нас из лесу? Топливо экономят?
Надо будет поинтересоваться у Ильбара, какое они используют топливо, чтобы держать город на лету. Сопровождающих расспрашивать бесполезно.
Легкий толчок – приземление. Красные точки на экране вернулись на места, синие погасли. Сердце пропустило два удара: сейчас решится наша судьба.
Бледный пригласил на выход и пошел с нами, чернобровый остался на корабле. Когда мы покинули салон, уже начинало смеркаться. Облака клубились совсем рядом; казалось, руку протяни – и коснешься их. Я обернулся, чтобы рассмотреть летательный аппарат: он был огромен, блестел сталью. Больше ничего понять не удалось.
Впереди высились небоскребы различной формы, растущие прямо из земли. То есть, из черной поверхности. Вот – прямоугольный, вполне привычный, в зеленоватых чуть выпуклых стеклах отражаются однородные тучи, дробится соседнее сооружение, похожее на гигантский фасеточный глаз стрекозы. За ним – черный монолит пирамиды, облепленный антеннами, в небо из его вершины валит черный дым. Справа и слева от пирамиды – то ли серые столбы, то ли трубы, соединенные перекладиной. Ближе к краю справа и слева – полусферы, выгибающиеся навстречу неприветливому миру.
«Миелофон» транслировал обрывки чужих мыслей. Они путались в голове, отвлекали. С трудом мне удалось абстрагироваться, и они зазвучали фоном на задворках сознания. На ходу я обернулся и обомлел: летательный аппарат поднялся в воздух. Я ошибся, предполагая, что это небольшой шаттл. Аппарат был размером с сухогруз и имел форму утюга. Остановившись, я глянул на заставу: там осталась лишь платформа. Стены, видимо, сложились, чтобы высунуться из земли и защитить баржу, как только она приземлится. Аппарат летел медленно, и дожидаться, пока он сядет на платформу, я не стал, последовал за бледным, жестом пригласившим нас за собой.
– Офигеть, – оценил Пригоршня. – Зачем эта штука такая здоровенная?
– Она грузовая, – прочел я мысли бледного и зашагал к нему.
Сначала мне думалось, что мы направляемся к «глазу стрекозы», состоящему из множества выпуклых окон, но у основания привычного небоскреба бледный свернул, встал на блестящий черный овал и исчез под землей. Знакомая технология! Такой же лифт имелся в телепорте, который мы к своему несчастью обнаружили в Зоне.
Мы с Пригоршней пошли за проводником и очутились в светлом коридоре. Казалось, что сами стены излучают сияние. Зашагали прямо, затем повернули направо. Сначала я пытался запоминать направление – мало ли, вдруг убегать придется, но вскоре запутался в хитросплетениях коридоров. Навстречу нам попался всего один человек в такой же одежде, как у провожатых, только рубаха была оранжевой и без стальных вставок.
Форма, дисциплина, сухость речи. Канцлер. Н-да, тут диктатура, и нас от населения прячут.
– Слишком много селян для опытов, – стегнула мысль встречного прохожего. – Всех не прокормим.
Да, о пришельцах из другого мира не знает никто. В сложившихся реалиях это понятно и объяснимо, но все равно настораживает. Пригоршня тоже не доверял горожанам. Он опасался, как бы нас не пустили на опыты. Ну а если, и правда вскроют, как тех лягушек?
Эту мысль я отогнал: они надеются получить информацию о соотечественниках, пропавших в нашем мире. Думают, что мы с ними пересекались.
Двери, двери, двери, стены, повороты… Наконец, мы вышли к лифту, поехали наверх и опять – коридоры-двери-повороты. Затем – путешествие на самодвижущейся дорожке по стеклянному тоннелю, соединяющему небоскреб с квадратным зданием, где окна были только с двух сторон. На крыше здания, куда протянулся тоннель, стояло странное сооружение – стальной круг со встроенным то ли серпом, то ли полумесяцем.
Я глянул вниз: там суетились люди в однотипной одежде, различалась она лишь цветом курток.
Тоннель разделился на три, бледный нажал на кнопку, и мы ступили на правую дорожку. Спустились по лифту. Проехали на эскалаторе. За это время нам не встретилось ни одного человека. Если бы не рабочие внизу, я подумал бы, что Небесный город пустеет и умирает.
В конце концов, мы прибыли в просторный зал со стульями-тронами, потускневшими картинами в золоченых рамах, гигантскими мраморными колоннами и гранитным полом. Вместо потолка тут было стекло: клубились тучи, синеватые перед закатом. Лампы, стилизованные под факелы, давали тусклый мерцающий свет, отчего чудилось, что зал населен движущимися тенями.
– Пусть ваше лето будет долгим, – прокатился по залу голос и недолго звенел, отраженный стенами.
– Такие же, как мы, –прозвучало в голове.
– Надеюсь, они знают.
Людей в здании было как минимум двое, их скрывали колонны. Одно ясно: в этом мире человек не совершает насилия над соплеменником, все делается добровольно, иначе нас обыскали бы при входе и попросили сдать оружие. Мыслимо ли – сам Канцлер, и без охраны!
– Проходите, – пророкотал Канцлер, и мы зашагали по гранитному полу.
Я запрокинул голову: на улице потемнело, и в стекле отражались наши фигурки – букашки посреди гигантского зала.
Вскоре мы заметили двух мужчин, стоящих в тени колонн возле овального деревянного стола, окруженного троноподобными стульями, обитыми бордовым бархатом.
– Долгого лета, – поприветствовал я хозяев величественного зала.
Пожилой сухопарый мужчина в белом кителе приложил руку к груди. Приветствие такое, что ли? Настоящий канцлер: строгий, сдержанный, с тонкими, плотно сжатыми губами. Улыбаться он не любит – уголки рта опущены.
– Они выглядят, как селяне, –подумал, видимо, мужчина в оранжевом кителе, с седыми бакенбардами до самых плеч, лысеющий с висков.
Придавленный величием, Пригоршня воровато осмотрелся и рубанул с плеча:
– Где тут у вас телепорты?
– Смелый парень, –подумал Канцлер . – По всему видно: боец. Темноволосый – главный в этой паре.
– Они вообще существуют? – продолжил Никита на ходу.
Я ощутил сожаление Канцлера, сглотнул слюну и невольно сжал кулаки. Неужели все напрасно? Но нет, прорвались мысли о телепорте и зале без света, где они хранятся.
– Все не так просто, – проговорил Канцлер и указал на стул: – Присаживайтесь, поговорим.
Странно, но я не понял, о чем он думает. Видимо, и Канцлер, и мужчина в оранжевом умели путать мысли. Хотелось припечатать: «Да или нет?», но я сдержался и сел напротив Канцлера, устремив взор за его спину, на стену – как в кабинетах госслужащих, там висели портреты заслуженных деятелей в кителях: кто в белом, кто в оранжевом.
Все они были седыми. Только два человека не вписывались в общую картину: фотография одного потемнела от времени. Лица было не разглядеть, но длинные русые волосы намекали, что он молод. Второму было около сорока – темные, с сединой, пряди до плеч, большие глаза, какие рисуют у иконописных святых. Жгучие глаза, но в то же время холодные, будто в мыслях человека клубился туман этого мира.
Где-то я уже видел подобный взгляд, причем не так давно. Бывает, пытаешься вспомнить имя, цифру или мелодию, и не можешь извлечь из памяти, хотя знание сидит там занозой. Одет человек был не в китель – в синюю куртку с металлическими вставками, как на сопровождающих.
– Понимаете, в чем дело, – заговорил мужчина в оранжевом. – Мы – осколки великого народа, часть знаний и умений попросту утрачены, и невозможно воспроизвести то, что строили Великие Предки.
Он замолчал, и заговорил Никита:
– Давайте познакомимся, что ли. Я – Никита, это – Андрей.
– Странные имена, – синхронно подумали государственные мужи.
Я правильно определил Канцлера, он своего имени не назвал и просил обращаться к нему по должности, его напарником оказался глава Ученого Собрания Ильбар.
– У вас к нам дело было, я слышал по рации, – гнул свою линию Пригоршня. – И ответьте, наконец, есть ли у вас телепорты.
Из обрывков мыслей я понял, что они есть, и немного расслабился.
– Давайте сначала поговорим о нашем деле, раз уж вы настаиваете, – Канцлер сцепил пальцы в замок, положил руки на стол. – Вы видели наш город – это все, что осталось от великой цивилизации. Чтобы поддерживать его, кое-что мы делаем сами, но многого мы не можем, ведь почти все технологии утрачены. Небесный город погибает. Еще полгода-год – и он опустится на землю, потому что генератор почти иссяк. С каждым днем мы опускаемся все ниже и ниже. Спустя год мы не сможем обогреваться и будем вынуждены уйти в лес. Это предыстория. Теперь история.
Прорвалось негодование Пригоршни, ему прямо сейчас хотелось знать про телепорты, но он понимал, что не просто так Канцлер начал издалека.
– Много тысячелетий мы жили в мире с нечистью. Они строили свой мир, мы – свой и не мешали друг другу. Но настал день, когда они, сговорившись, оболванили людей, отвечающих за климат-контроль, и применили установки как оружие против людей. Начались землетрясения, наводнения, извержения вулканов. Нечисть тоже пострадала, но потеряла меньше, чем мы: они никогда не стремились к знаниям.
– А откуда радиация? – спросил я. – Я думал, тут была ядерная война.
Канцлер промолчал, даже Ильбар не знал ответа. Странно, деревенские знали про ракеты. Значит ли это, что государственные мужи лгут? Или предпочитают верить в удобную правду?
– Так они разумны? – удивился Пригоршня.
– В некоторой степени, – с готовностью ответил Ильбар. – Мы поплатились, недооценив дикарей. Столица обезлюдела, и ее заняла нечисть. Там осталось самое дорогое – базы данных, технические наработки, которые для них бесполезны. Нам проникнуть туда невозможно: бомб и ракет у нас нет, магнитную пушку попросту так далеко не доставим. Генератор Небесного города требует обновления, у нас нечем его починить, мы погибаем. Но нашелся достойный человек, – он указал на фото мужчины с потусторонним взглядом, – который собрал команду и решился залезть в самое логово нечисти и добыть новый генератор импульсов. Ему это удалось. Он растерял команду и исчез сам, но уже на обратном пути. Деревенские рассказали, что видели его. Предположительно он пропал возле покинутого Черного города…
– Мы там были, – кивнул Пригоршня. – А что, генератор маленький, и ваш человек нес его в руках?
– У одного из погибших мы нашли журнал, – пояснил Ильбар. – Там все путешествие было подробно описано, потому и уверены, что генератор удалось добыть. Да, он небольшой, мы позже покажем его макет.
– Спасательный отряд изучил следы и понял, что на остатки разведгруппы напала нечисть, обезглавили двоих человек, – продолжил Канцлер. – Они всегда отрубают людям головы, чтобы украсить свое жилище. Трупы мы нашли возле телепортов. Судя по всему, остатки экспедиции переместились в другой мир, но нечисть, ворвавшаяся следом, повредила приборы, и перемещение произошло с некоторыми трудностями, – он взял паузу, ожидая наш вопрос.
В его мыслях обозначился и смутный ответ, который меня совсем не обрадовал.
– Так почему вы не последовали за ними в другой мир? – я не стал его разочаровывать. – Телепорты у вас есть, так в чем дело?
– Телепорты-то есть, но преобразователей нет, – вздохнул глава Ученого Совета. – Все это осталось в столице, занятой нечистью. Экспедиция прорвалась туда, взяла преобразователи, генератор и много других необходимых нам приборов. Теперь ничего этого нет, все переместилось в ваш мир вместе с нашими сотрудниками, – он указал на фотографию еще раз. – Присмотритесь – может быть, вы вспомните его лицо.
– Так что, телепорты не работают? – возмутился Никита.
На меня обрушилось его негодование, бьющееся о горькое сожаление местных. Абстрагировавшись от чужих чувств, я посмотрел на фотографию. Знакомый человек, однозначно. Но где, когда? Или просто есть похожий актер?
А если ему бородку добавить? С ней он походил на… Зона, Пространственный пузырь. Карта с пунктирами маршрутов…
Картограф! Черт возьми! Они говорят о Картографе!
– Пригоршня, – прошептал я и кивнул на фото – он обернулся, раздосадованный и злой. – Помнишь, давным-давно мы попали в пространственный пузырь?
– Ну, – набычился он.
– И кого мы там встретили?
– Людей каких-то, – пробормотал напарник, сдвинул шляпу и потер висок, стимулируя извилину.
– А еще кого?
Лицо Пригоршни вытянулось, челюсть отвисла, он уставился на гладко выбритого Картографа и воскликнул:
– Засоси меня в «центрифугу»! Это ведь он! Картограф!
– Выходит, что так, – кивнул я.
Радость местных чуть меня по полу не размазала, я с трудом с ней справился, потряс головой.