Рождение Зоны Левицкий Андрей

– Мост! – вскрикнула Искра, отвлекая меня от наблюдений.

И действительно, в километре от нас через овраг вроде был перекинут мост – точно не разобрать. Сваи то появлялись, то исчезали в тумане. Надеюсь, это не оптическая иллюзия.

Я отвернулся от оврага, и тут меня схватило за лодыжку и дернуло.

Падая и цепляясь за землю скрюченными пальцами, я успел подумать, что еще ни один бывалый сталкер не заканчивал жизнь так позорно: расслабился, забылся, и какой-нибудь куст-живоглот уволок в пропасть. Испугаться я не успел. Пригоршня кинулся ко мне, упал ничком, схватил за запястья. Рывок – и движение прекратилось. Совсем рядом было перекошенное лицо напарника – его, как и меня, придавило рюкзаком. То, что цеплялось за ногу, не отпускало – продолжало настойчиво тянуть, все сильнее и сильнее – этак разорвут меня или сдернут в пропасть вместе с Никитой.

– Нож! – прохрипел Никита.

Май, уже избавившийся от рюкзака модели «муравьиное яйцо», осторожно двигался к нам, обшаривая взглядом край оврага. Искра зажимала рот ладонью. Пригоршня глянул за мою спину и выдохнул:

– Твою ж Зону душу мать! Кусты, блин! Секатора на них нет!

Я осторожно повернул голову: над краем оврага шевелились плети растений – так в мультиках изображают «злые» колючки, опутавшие замок Спящей красавицы. В отличие от спецэффектов, эти растения двигались медленно, но уверенно, и такое чувство, что нацелились на людей. Щиколотку полоснуло болью, будто держащий меня побег выпустил зубы.

А может, и не будто.

– Химик! – Май говорил очень спокойно. – Оно тебя уже пьет?

Я кивнул – говорить не мог. Если бы Никита не держал, я бы уже съехал вниз.

– Слушай меня. Эти колючки ядовитые. Они оглушают. Ты начнешь засыпать. Мы тебя вытащим.

Засыпать? Когда я уже почти по пояс сполз в овраг?

Глаза слипались. Я попытался разжечь в душе огонь злости, но ничего не получалось. Из-за моей спины длинный и гибкий побег выстрелил в Никиту, почти достал. Пригоршня перекатился на бок, не выпуская меня, и прошипел:

– Май, ты чего ни мычишь, ни телишься?! Режь его!!!

Май метнулся к краю оврага, уцепился за мой пояс и принялся что-то делать вне зоны видимости. А мне все сильнее хотелось спать. Спать…

– Андрюха! – гаркнул над ухом Никита. – Подъем!

Внезапно ногам стало легко – то, что держало, отпустило. Пригоршня рванул меня – получилось не очень стремительно, рюкзак-то не легкий.

Май отскочил и резво отбежал от края оврага. Искра бледно улыбнулась. Меня все еще клонило в сон, но я нашел в себе силы отползти подальше, в безопасность.

– Сейчас мост переходить не будем, – сказал Май, – подождем, пока солнце уйдет. Оно ненадолго.

– Химику нужно противоядие?

– Нет, – покачала головой Искра, – кусты здесь не смертельные, пока вниз не стащат – ничего. Ему бы поспать. Химик, ты ложись, поспи, правда, а мы покараулим.

Предложение было заманчивым, но шестое чувство подсказывало: пора убираться отсюда и как можно скорее. Насторожился Пригоршня. Пошевелил носом, словно принюхиваясь:

– Уходим. Быстро.

Земля под нами еле заметно подрагивала: будто кто-то очень и очень тяжелый прыгал поблизости.

Я нашел в себе силы подняться и даже сделать несколько шагов в направлении моста и остолбенел: здоровенная кочка в пяти метрах от нас ожила и зашевелилась.

– Май, – прохрипел я, глядя на живой бугор. – Глюки от яда бывают?

– Вроде нет, – ответил он, оборачиваясь.

Тем временем холм начал трансформироваться: плоские дискообразные лапы, которыми накрывалась тварь, маскируясь под кочку, разошлись в стороны, взметнув облако пепла – я различил на их концах крюки. Из панциря вынырнули две то ли птичьи, то ли черепашьи головы; существо приподняло массивную грудь.

– На землю! – заорал Пригоршня, падая и выхватывая пистолет.

Тварь среагировала мгновенно – не дав никому опомниться, она врезалась в Пригоршню. Никто из нас даже выстрелить не успел. Мутант с человеком, сцепившись, упали. Май и Искра целились в него, но не стреляли: рисковали зацепить Никиту. Я тоже достал пистолет и тут же его опустил: перед глазами все плыло, движения казались замедленными – скорее своих уложу, чем врага. Двуглавая тварь была раза в два больше человека и отдаленно напоминала колосса из Зоны: массивное тело и передние конечности, задняя нога одна, вторая рудиментарная. На этом сходство заканчивалось.

Такая туша человека запросто по земле размажет. Никита сумел перевернуться, откатиться и перебраться твари на загривок. Озадаченный его проворностью, мутант запыхтел паровозом и упал набок, пытаясь раздавить человечишку. Май с Искрой кинулись в разные стороны, опасаясь за свою жизнь, а я замер.

Помимо дискообразных «руконог» с крюками и коротких задних конечностей у мутанта был короткий относительно тела, но мощный хвост. И две головы, одинаково развитые.

Псевдохимера какая-то.

Опомнившись и худо-бедно уместив существо в свою картину мира, я попытался сфокусировать взгляд и прицелиться. Пригоршня не спешил убегать, продолжая дикое родео, псевдохимера вскочила на лапы и встряхивалась, стараясь избавиться от наездника.

Стрелять – значит, подвергнуть жизнь напарника опасности. Тварь мечется, и я могу промахнуться…

С другой стороны, не стрелять – обречь его на смерть. Даже Пригоршня рано или поздно устанет и упадет. Он бы выстрелил сам, но вынужден хвататься обеими руками за свалявшуюся шерсть, длинную и жесткую, как у мамонта.

– Стре-ля-а-й-те, ва-ашу ма-а-ать! – ревел Пригоршня.

Неуклюжий, недопустимо медленный прыжок – и я оказался между пропастью со все еще шевелящимися плетями растений и псевдохимерой. Май с Искрой замерли в стороне: они тоже целились, но выстрелить так и не могли. Все еще сонный и вялый после ранения, я соображал довольно туго. Сейчас зверь или раздавит меня, или сметет в пропасть… Пропасть…

– Никита, прыгай! – заорал я, приняв решение.

Он каким-то чудом выпрямился во весь рост и сиганул со спины твари в сторону. Я моментально выстрелил. Один короткий импульс только опалил псевдохимере бок, заставив обернуться в мою сторону. Я вытащил из кармана артефакт, который мысленно окрестил «невидимкой», и сжал его. Тварь закрутила головами. Сейчас заметит остальных… Еще выстрел. Взревев раненым слоном, тварь кинулась ко мне. Кажется, в ярости этот тяжеловес не соображал и пер танком прямо в обрыв. Я отпрыгнул в сторону – из-за яда чудилось, что я не прыгаю, а медленно плыву и даже лечу медленно. Или так и есть?

Заметив хищные растения, тварь попыталась затормозить, замахала плоскими конечностями, прорыла две борозды, но инерцией ее все равно занесло в объятья хищных лиан, которых на краю обрыва скопился целый лес. Плети вцепились в жертву, натянулись, не давая псевдохимере вырваться, и поволокли ее к обрыву.

Я шмякнулся на бок, и перед глазами потемнело. Слепо шаря по земле, сел, проморгался. Пальцы отказывались разжимать спасительную «невидимку». Еле удалось засунуть арт обратно в контейнер. Проявившись, я наблюдал, как мутанта тащат лианы, как мощные когти оставляют рытвины в земле… Две пары желтых глаз с голодной ненавистью смотрели на меня.

Пригоршня поднялся, отряхнулся и помотал головой.

– Капец, – емко прокомментировал он. – Давайте быстрее к мосту. Чувствуете?

Земля подрагивала. Судя по всему, неподалеку замаскировались, как камбалы в песке, другие псевдохимеры. То, что я одолел одну, можно было объяснить простым везением.

Не дожидаясь появления новых тварей, мы кинулись к переправе.

Длинные плети хищных растений исчезли в овраге – они питались. Ободранная лодыжка саднила, но не было времени остановиться и обработать рану. Май ухватил меня под руку, как девушку или раненого, и поволок к мосту. К счастью, переправа действительно была – хлипкое навесное сооружение вроде тех, что перекидывают через пропасти в диких горах Земли. Веревки, канаты, дощечки. Разглядев конструкцию, я усомнился в технической мощи Небесного города.

– Повезло! – вскрикнула Искра. – Могли убрать, пришлось бы заново цеплять, а это слишком долго.

Псевдохимеры приближались – обернувшись, я увидел целую стаю, загоняющую добычу – нас. Мы влетели на мост.

Сооружение тут же закачалось, я упал на колени, вцепившись в заменяющую перила веревку. И глянул вниз.

Пар из расщелины поднимался неравномерно, и в прорехи было видно неприятное копошение живых растений.

– Ходу, ходу, ходу! – заорал Пригоршня.

Мост закачался сильнее. Искра, оказавшаяся впереди всех, побежала. За ней, далеко не так бодро, пополз я, проклиная тяжеленный рюкзак, раненую ногу и собственную неуклюжесть. Оглянулся – Никита пыхтел прямо за мной, а Май прикрывал отход. Он стоял на качающемся мосту, выпрямившись, легко – сказывались навыки лазанья по деревьям. Наверняка он бегал зимой по обледеневшим, гнущимся под напором холодного ветра, веткам. Май целился в псевдохимер.

Твари уже достигли обрыва, и теперь метались по нему. Самая сообразительная трогала лапой мост, будто проверяя, выдержит ли.

Май выстрелил. Псевдохимера, заорав пронзительно, отпрыгнула назад, принялась тереть лапой левую морду…

– Ходу! – снова рявкнул Пригоршня.

О том, чтобы прийти Маю на помощь, нечего было и думать: с нашей сноровкой мы бы просто-напросто свалились в пропасть. А шевеление растений, между тем, все приближалось.

Искра уже вылетела на другой берег и теперь приплясывала, «болея» за нас. Я представил, какими нелепыми и неуклюжими мы с Пригоршней выглядим в ее глазах, и бодрее зашевелил конечностями. Май выстрелил снова – судя по воплю, он попал в тварь.

Я наконец-то ступил на твердую землю, скинул рюкзак и обернулся. Пригоршня тоже закончил путь, а Май пятился, отстреливаясь, с грацией танцовщика. Псевдохимеры метались, рычали, верещали, но гнаться за нами пока не решались. Май в несколько шагов преодолел оставшееся расстояние и крикнул:

– Веревки!

Мы поняли и одновременно с Никитой кинулись к мосту, выхватив ножи – перепилить веревки, удерживающие его. Успели вовремя: первая псевдохимера, с обожженной мордой, как раз вошла на мост.

Конструкция дрогнула и скользнула в пропасть, увлекая за собой зверя. Раздался последний крик.

– Все, – Май тяжело дышал. – Твари с болот больше нам не страшны.

– Твари с болот? – переспросил я.

– Да. Раньше, до катастрофы, на них охотились. Теперь они охотятся за нами. Любят солнце.

Ответить было нечего. Я надеялся, что солнце скоро спрячется за тучами, и дальнейший путь будет спокойней.

Прищурившись, я заметил недалеко от горошины Небесного города, висящего в воздухе, смутное сооружение на земле. Деталей отсюда было не разобрать. Наверное, это и есть застава. Уже хорошо.

Налетел ледяной ветер, ударил в спину, и я невольно обернулся. Отсюда отлично просматривалась полоса бури. Теперь она походила на ледяную стену. Ветер дул в нашу сторону, но приближается буря или отдаляется, сказать было затруднительно. Май посмотрел туда же. Его лицо будто окаменело.

– Идем к заставе, – устало вздохнула Искра. – И давайте торопиться: вдруг опять буря начнется.

Шли часа два, а сооружение приблизилось лишь на самую малость. Теперь стало ясно, что оно построено из темного материала и имеет форму трапеции. Солнце наконец-то спряталось за тучи – хоть и похолодало, но зато теплолюбивые твари убрались в норы.

– Глянь-ка, – Пригоршня кивнул наверх: над нами пока еще высоко кружили дракоши – соплеменники тех, с которыми мы познакомились, когда только попали в этот мир.

– Падальщики, – сказала Искра.

Май пояснил:

– Территорию охраняют.

Все равно было неприятно: то и дело доносился их клекот, и казалось, что кто-то наблюдает за нами через прицел.

Прошел еще час. Застава немного приблизилась, но я не брался угадать ее размеры. Точка Небесного города превратилась в пятно с яблоко размером.

– Он действительно летает! – проговорил Никита.

Искра, шедшая впереди, то и дело замирала, с благоговением уставившись на город. Может быть, мечтала, что в нее влюбится горожанин и заберет к себе, и тогда не придется выживать, сражаться с нечистью, каждый раз готовиться к смерти перед приходом зимы. В городе – цивилизация, но мест, говорил Головня, на всех не хватает.

Еще час-полтора, и стало видно, что застава – не поселение, а похожая на ангар ржавая конструкция. Город тоже заметно приблизился, он напоминал Звезду Смерти из фильма «Звездные войны», но вместо округлой верхней части было скопление остроконечных металлических башен и подобий антенн. От его вида перехватывало дыханье.

По самым скромным прикидкам Небесный город был километра три в диаметре. Может, конечно, я ошибаюсь, но нависающая громадина подавляла, заставляла чувствовать себя букашкой.

Чем ближе мы подходили, тем это впечатление усиливалось. Интересно, за счет чего он парит в метрах в ста над землей?

У заставы я разглядел людей – нас уже ждали. Странно, но ни дверей, ни окон видно не было, и сейчас я сообразил, что она мне напоминает: старинный утюг, совершенно ржавый.

Искра помахала рукой и рванула к заставе, но заметила, что мы не прибавили скорость, и поумерила пыл.

Сердце частило. Даже во время неравного поединка с нечистью я так не нервничал: ну, мутанты, подумаешь, ничего страшного. Сейчас же надежды на счастливый исход, которыми мы жили последние дни, должны или подтвердиться, или улетучиться. Хотелось определенности, и одновременно она пугала. А что, если там нет телепортов?

Что нам тогда делать? Начать новую жизнь и семечки выращивать? Или оставаться сталкерами, а на зиму впадать в спячку? Вспомнилась Апрелия, и я мысленно себя утешил, что не все здесь так плохо: женщины симпатичные. Это Пригоршня любит брюнеток, мне милее умные.

Охранники заставы были одеты в черные брюки, покроем напоминавшие джинсы, и синие рубахи, перетянутые поясами. Когда подошли поближе, стало ясно, что это такие куртки с металлическими нашивками на локтевых сгибах и груди. Наверное, пластины были и на спине – они имитировали кирасу – но спиной к нам горожане не поворачивались.

На головах чернели каски.

– Забавная у них униформа, – проговорил Пригоршня.

Вот он, момент истины. Мы приближались к горожанам, а они стояли неподвижно, будто роботы. Спасибо, хоть не целятся в нас. Утюгообразная застава была размером с пятиэтажку, без окон и дверей, она состояла из двух частей: нижней, монолитной платформы, и верхней, имеющей множество латок, заклепок и выступов.

– Приветствуем вас, – проговорил горожанин справа, когда нам до заставы оставалось метров пятьдесят.

– Пусть ваше лето будет теплым, – хором отозвались Май и Искра.

Охранники не шелохнулись, я ощутил их внимательные взгляды и невольно поежился. Охранник слева был молод, скуласт и чернобров, его напарник – высок, худ и бесцветен.

– И вам добрый вечер, – поздоровался Пригоршня. Он остановился напротив чернобрового: – Вам сообщили, да? Мы прибыли из другого мира.

– Сообщили, – ответил бледный и развернулся к сооружению. Теперь я понял: оно не ржавое, это покрытие такого цвета.

– Пусть у вас все получится, – пожелала нам Искра, Май обнял ее за талию и улыбнулся.

Бледный охранник подошел к краю платформы, что-то надавил, и створка двери с шипением поднялась.

– Проходите, – сказал чернобровый, и мы направились к входу, но Искра и Май не сдвинулись с места. Пришлось остановиться.

Неужели горожане бросят их на улице, на ночь глядя?

– Вы чего? – крикнул Пригоршня и поманил попутчиков за собой. – Идем, погреемся.

Май мотнул головой:

– Нам нельзя. Нечисть проникает в мысли, она не должна знать, как пробраться в Небесный город.

Вот так номер! Если бросить их под открытым небом, они гарантированно погибнут – или от холода, или мутанты сожрут. Здесь укрыться негде, а до леса, чтоб заночевать на ветвях, они засветло не доберутся.

– Пусть они тоже идут, – предложил Пригоршня, – холодно ведь, замерзнут.

Чернобровый и бледный переглянулись, но промолчали; мне не понравилось их молчание. Этот мир пережил катастрофу, жалкие остатки человечества боролись за существование, людей выжило мало: одних убила нечисть и дикие звери, других – стихия. Но, несмотря на это, горожанам, похоже, было чуждо не только сострадание, но и чувство локтя.

– Минуту, – бледный исчез за дверью, донеслось бормотание.

– Нам нельзя внутрь, – произнесла Искра дрожащим голосом. – Это не принято. Спасибо, но мы пойдем. Не пропадем, мы и не из таких ситуаций выбирались.

– Нам и так теперь нельзя будет уходить в лес. Мы слишком много знаем, – поддержал ее Май. – В деревне наши братья и родители. Не волнуйтесь за нас, мы успеем добраться раньше, чем ударят морозы!

– Если вдруг придет зима, – проговорила Искра, – просите, чтобы нас взяли в город.

Не дожидаясь разрешения погреться, Май и Искра повернулись и зашагали прочь. Потом побежали, стремительно отдаляясь, превратились в смутные фигурки, тающие в испарениях – и вот уже их не различить. Раздосадованный Пригоршня сплюнул. А я понял, что вряд ли увижу Мая и Искру еще когда-нибудь.

– Им разрешено побыть до утра, – проговорил высунувшийся из дверного проема бледный. – И где они?

– Ушли, – сказал Пригоршня, протянул ладонь и представился, но местные не знали, что делать с его рукой – здесь рукопожатие не принято.

– Тогда пошли, – сказал чернобровый. – Вас давно уже ждут.

– А телепорты у вас есть? – спросил Пригоршня, но ответа не дождался.

Внутри заставы пахло ржавчиной, тускло светились встроенные в стену плоские лампочки. Впереди шагал бледный, затем – я и Пригоршня, чернобровый замыкал. Интересно, знают ли они про телепорт? Или горожанам, как и деревенским, не положено знать всего? Я переложил «миелофон» в карман из контейнера, висящего на поясе. Сразу же обрушился поток чужих мыслей. Звучали они в одной тональности, и трудно было различить, где чья:

Они похожи на нас.

Интересно, здоровяк – человек или гемод?

Не нравятся мне эти двое.

Хотелось верить, что последняя мысль – Никитина.

– Мужики, – спросил я, поднимаясь по лестнице за провожатым. – Вы освоили межпространственные перемещения. Нас очень волнует один вопрос: есть ли в Небесном городе телепорт?

Межпространственные перелеты? Сейчас увидят – вот удивятся.

Второй представил летающий монитор, чем меня позабавил. Признался себе, что не понимает, о чем мы, подумал: «Ильбар должен знать». Причем этот второй думал образами, из-за чего его мысли не читались, а представлялись прямо в голове.

Ну, тупыыые.

Да уж. Но скорее не тупые, а малоинформированные. Разделение информации тут – распространенная практика.

– Мы не знаем, – озвучил мысль идущий позади чернобровый. – Профессор Ильбар или Канцлер должны быть в курсе.

Поднявшись по лестнице, мы очутились в небольшом коридоре с куполообразным потолком, прошли вдоль пяти металлических дверей с сенсорными панелями. Бледный приложил руку к панели напротив выхода. Донеслось характерное жужжание, и перед нами открылась ярко освещенная просторная рубка с мониторами на стенах, многочисленными рычагами, кнопками.

Как только чернобровый подошел к самому большому экрану, под ним из пола выросло кресло, он сел и принялся водить пальцем по монитору, совмещая красные точки с синими. Бледный остался рядом с нами, он мечтал о желанной женщине и скором свидании, а еще его мучил голод и у него болела спина. Чернобровый не думал вообще: механически повторял заученные действия.

– Присаживайтесь, – сказал бледный, ударил по серебристой панели – и позади чернобрового возник рядок из пяти кресел.

Едва я сел, кресло подо мной начало деформироваться, принимая форму тела. Пригоршня вскочил, убедился, что его заднице ничего не угрожает, и вернулся на место. Когда все красные точки легли на синие, пол под ногами качнулся – мы взлетели.

Иллюминаторов не было, потому мы могли лишь догадываться о размерах летательного аппарата. Из мыслей сопровождающих не удалось выудить ничего конкретного, одно пока понятно: тут есть ученые, и Небесным городом правит Канцлер. Во всяком случае, именно такое слово наиболее близко к определению местного правителя.

Теперь понятно, для чего нужна застава – это ангар со стоянкой летательных аппаратов. Но почему местные не прилетели и не забрали нас из лесу? Топливо экономят?

Надо будет поинтересоваться у Ильбара, какое они используют топливо, чтобы держать город на лету. Сопровождающих расспрашивать бесполезно.

Легкий толчок – приземление. Красные точки на экране вернулись на места, синие погасли. Сердце пропустило два удара: сейчас решится наша судьба.

Бледный пригласил на выход и пошел с нами, чернобровый остался на корабле. Когда мы покинули салон, уже начинало смеркаться. Облака клубились совсем рядом; казалось, руку протяни – и коснешься их. Я обернулся, чтобы рассмотреть летательный аппарат: он был огромен, блестел сталью. Больше ничего понять не удалось.

Впереди высились небоскребы различной формы, растущие прямо из земли. То есть, из черной поверхности. Вот – прямоугольный, вполне привычный, в зеленоватых чуть выпуклых стеклах отражаются однородные тучи, дробится соседнее сооружение, похожее на гигантский фасеточный глаз стрекозы. За ним – черный монолит пирамиды, облепленный антеннами, в небо из его вершины валит черный дым. Справа и слева от пирамиды – то ли серые столбы, то ли трубы, соединенные перекладиной. Ближе к краю справа и слева – полусферы, выгибающиеся навстречу неприветливому миру.

«Миелофон» транслировал обрывки чужих мыслей. Они путались в голове, отвлекали. С трудом мне удалось абстрагироваться, и они зазвучали фоном на задворках сознания. На ходу я обернулся и обомлел: летательный аппарат поднялся в воздух. Я ошибся, предполагая, что это небольшой шаттл. Аппарат был размером с сухогруз и имел форму утюга. Остановившись, я глянул на заставу: там осталась лишь платформа. Стены, видимо, сложились, чтобы высунуться из земли и защитить баржу, как только она приземлится. Аппарат летел медленно, и дожидаться, пока он сядет на платформу, я не стал, последовал за бледным, жестом пригласившим нас за собой.

– Офигеть, – оценил Пригоршня. – Зачем эта штука такая здоровенная?

– Она грузовая, – прочел я мысли бледного и зашагал к нему.

Сначала мне думалось, что мы направляемся к «глазу стрекозы», состоящему из множества выпуклых окон, но у основания привычного небоскреба бледный свернул, встал на блестящий черный овал и исчез под землей. Знакомая технология! Такой же лифт имелся в телепорте, который мы к своему несчастью обнаружили в Зоне.

Мы с Пригоршней пошли за проводником и очутились в светлом коридоре. Казалось, что сами стены излучают сияние. Зашагали прямо, затем повернули направо. Сначала я пытался запоминать направление – мало ли, вдруг убегать придется, но вскоре запутался в хитросплетениях коридоров. Навстречу нам попался всего один человек в такой же одежде, как у провожатых, только рубаха была оранжевой и без стальных вставок.

Форма, дисциплина, сухость речи. Канцлер. Н-да, тут диктатура, и нас от населения прячут.

–  Слишком много селян для опытов, – стегнула мысль встречного прохожего. – Всех не прокормим.

Да, о пришельцах из другого мира не знает никто. В сложившихся реалиях это понятно и объяснимо, но все равно настораживает. Пригоршня тоже не доверял горожанам. Он опасался, как бы нас не пустили на опыты. Ну а если, и правда вскроют, как тех лягушек?

Эту мысль я отогнал: они надеются получить информацию о соотечественниках, пропавших в нашем мире. Думают, что мы с ними пересекались.

Двери, двери, двери, стены, повороты… Наконец, мы вышли к лифту, поехали наверх и опять – коридоры-двери-повороты. Затем – путешествие на самодвижущейся дорожке по стеклянному тоннелю, соединяющему небоскреб с квадратным зданием, где окна были только с двух сторон. На крыше здания, куда протянулся тоннель, стояло странное сооружение – стальной круг со встроенным то ли серпом, то ли полумесяцем.

Я глянул вниз: там суетились люди в однотипной одежде, различалась она лишь цветом курток.

Тоннель разделился на три, бледный нажал на кнопку, и мы ступили на правую дорожку. Спустились по лифту. Проехали на эскалаторе. За это время нам не встретилось ни одного человека. Если бы не рабочие внизу, я подумал бы, что Небесный город пустеет и умирает.

В конце концов, мы прибыли в просторный зал со стульями-тронами, потускневшими картинами в золоченых рамах, гигантскими мраморными колоннами и гранитным полом. Вместо потолка тут было стекло: клубились тучи, синеватые перед закатом. Лампы, стилизованные под факелы, давали тусклый мерцающий свет, отчего чудилось, что зал населен движущимися тенями.

– Пусть ваше лето будет долгим, – прокатился по залу голос и недолго звенел, отраженный стенами.

–  Такие же, как мы, –прозвучало в голове.

–  Надеюсь, они знают.

Людей в здании было как минимум двое, их скрывали колонны. Одно ясно: в этом мире человек не совершает насилия над соплеменником, все делается добровольно, иначе нас обыскали бы при входе и попросили сдать оружие. Мыслимо ли – сам Канцлер, и без охраны!

– Проходите, – пророкотал Канцлер, и мы зашагали по гранитному полу.

Я запрокинул голову: на улице потемнело, и в стекле отражались наши фигурки – букашки посреди гигантского зала.

Вскоре мы заметили двух мужчин, стоящих в тени колонн возле овального деревянного стола, окруженного троноподобными стульями, обитыми бордовым бархатом.

– Долгого лета, – поприветствовал я хозяев величественного зала.

Пожилой сухопарый мужчина в белом кителе приложил руку к груди. Приветствие такое, что ли? Настоящий канцлер: строгий, сдержанный, с тонкими, плотно сжатыми губами. Улыбаться он не любит – уголки рта опущены.

–  Они выглядят, как селяне, –подумал, видимо, мужчина в оранжевом кителе, с седыми бакенбардами до самых плеч, лысеющий с висков.

Придавленный величием, Пригоршня воровато осмотрелся и рубанул с плеча:

– Где тут у вас телепорты?

–  Смелый парень, –подумал Канцлер . – По всему видно: боец. Темноволосый – главный в этой паре.

– Они вообще существуют? – продолжил Никита на ходу.

Я ощутил сожаление Канцлера, сглотнул слюну и невольно сжал кулаки. Неужели все напрасно? Но нет, прорвались мысли о телепорте и зале без света, где они хранятся.

– Все не так просто, – проговорил Канцлер и указал на стул: – Присаживайтесь, поговорим.

Странно, но я не понял, о чем он думает. Видимо, и Канцлер, и мужчина в оранжевом умели путать мысли. Хотелось припечатать: «Да или нет?», но я сдержался и сел напротив Канцлера, устремив взор за его спину, на стену – как в кабинетах госслужащих, там висели портреты заслуженных деятелей в кителях: кто в белом, кто в оранжевом.

Все они были седыми. Только два человека не вписывались в общую картину: фотография одного потемнела от времени. Лица было не разглядеть, но длинные русые волосы намекали, что он молод. Второму было около сорока – темные, с сединой, пряди до плеч, большие глаза, какие рисуют у иконописных святых. Жгучие глаза, но в то же время холодные, будто в мыслях человека клубился туман этого мира.

Где-то я уже видел подобный взгляд, причем не так давно. Бывает, пытаешься вспомнить имя, цифру или мелодию, и не можешь извлечь из памяти, хотя знание сидит там занозой. Одет человек был не в китель – в синюю куртку с металлическими вставками, как на сопровождающих.

– Понимаете, в чем дело, – заговорил мужчина в оранжевом. – Мы – осколки великого народа, часть знаний и умений попросту утрачены, и невозможно воспроизвести то, что строили Великие Предки.

Он замолчал, и заговорил Никита:

– Давайте познакомимся, что ли. Я – Никита, это – Андрей.

–  Странные имена, – синхронно подумали государственные мужи.

Я правильно определил Канцлера, он своего имени не назвал и просил обращаться к нему по должности, его напарником оказался глава Ученого Собрания Ильбар.

– У вас к нам дело было, я слышал по рации, – гнул свою линию Пригоршня. – И ответьте, наконец, есть ли у вас телепорты.

Из обрывков мыслей я понял, что они есть, и немного расслабился.

– Давайте сначала поговорим о нашем деле, раз уж вы настаиваете, – Канцлер сцепил пальцы в замок, положил руки на стол. – Вы видели наш город – это все, что осталось от великой цивилизации. Чтобы поддерживать его, кое-что мы делаем сами, но многого мы не можем, ведь почти все технологии утрачены. Небесный город погибает. Еще полгода-год – и он опустится на землю, потому что генератор почти иссяк. С каждым днем мы опускаемся все ниже и ниже. Спустя год мы не сможем обогреваться и будем вынуждены уйти в лес. Это предыстория. Теперь история.

Прорвалось негодование Пригоршни, ему прямо сейчас хотелось знать про телепорты, но он понимал, что не просто так Канцлер начал издалека.

– Много тысячелетий мы жили в мире с нечистью. Они строили свой мир, мы – свой и не мешали друг другу. Но настал день, когда они, сговорившись, оболванили людей, отвечающих за климат-контроль, и применили установки как оружие против людей. Начались землетрясения, наводнения, извержения вулканов. Нечисть тоже пострадала, но потеряла меньше, чем мы: они никогда не стремились к знаниям.

– А откуда радиация? – спросил я. – Я думал, тут была ядерная война.

Канцлер промолчал, даже Ильбар не знал ответа. Странно, деревенские знали про ракеты. Значит ли это, что государственные мужи лгут? Или предпочитают верить в удобную правду?

– Так они разумны? – удивился Пригоршня.

– В некоторой степени, – с готовностью ответил Ильбар. – Мы поплатились, недооценив дикарей. Столица обезлюдела, и ее заняла нечисть. Там осталось самое дорогое – базы данных, технические наработки, которые для них бесполезны. Нам проникнуть туда невозможно: бомб и ракет у нас нет, магнитную пушку попросту так далеко не доставим. Генератор Небесного города требует обновления, у нас нечем его починить, мы погибаем. Но нашелся достойный человек, – он указал на фото мужчины с потусторонним взглядом, – который собрал команду и решился залезть в самое логово нечисти и добыть новый генератор импульсов. Ему это удалось. Он растерял команду и исчез сам, но уже на обратном пути. Деревенские рассказали, что видели его. Предположительно он пропал возле покинутого Черного города…

– Мы там были, – кивнул Пригоршня. – А что, генератор маленький, и ваш человек нес его в руках?

– У одного из погибших мы нашли журнал, – пояснил Ильбар. – Там все путешествие было подробно описано, потому и уверены, что генератор удалось добыть. Да, он небольшой, мы позже покажем его макет.

– Спасательный отряд изучил следы и понял, что на остатки разведгруппы напала нечисть, обезглавили двоих человек, – продолжил Канцлер. – Они всегда отрубают людям головы, чтобы украсить свое жилище. Трупы мы нашли возле телепортов. Судя по всему, остатки экспедиции переместились в другой мир, но нечисть, ворвавшаяся следом, повредила приборы, и перемещение произошло с некоторыми трудностями, – он взял паузу, ожидая наш вопрос.

В его мыслях обозначился и смутный ответ, который меня совсем не обрадовал.

– Так почему вы не последовали за ними в другой мир? – я не стал его разочаровывать. – Телепорты у вас есть, так в чем дело?

– Телепорты-то есть, но преобразователей нет, – вздохнул глава Ученого Совета. – Все это осталось в столице, занятой нечистью. Экспедиция прорвалась туда, взяла преобразователи, генератор и много других необходимых нам приборов. Теперь ничего этого нет, все переместилось в ваш мир вместе с нашими сотрудниками, – он указал на фотографию еще раз. – Присмотритесь – может быть, вы вспомните его лицо.

– Так что, телепорты не работают? – возмутился Никита.

На меня обрушилось его негодование, бьющееся о горькое сожаление местных. Абстрагировавшись от чужих чувств, я посмотрел на фотографию. Знакомый человек, однозначно. Но где, когда? Или просто есть похожий актер?

А если ему бородку добавить? С ней он походил на… Зона, Пространственный пузырь. Карта с пунктирами маршрутов…

Картограф! Черт возьми! Они говорят о Картографе!

– Пригоршня, – прошептал я и кивнул на фото – он обернулся, раздосадованный и злой. – Помнишь, давным-давно мы попали в пространственный пузырь?

– Ну, – набычился он.

– И кого мы там встретили?

– Людей каких-то, – пробормотал напарник, сдвинул шляпу и потер висок, стимулируя извилину.

– А еще кого?

Лицо Пригоршни вытянулось, челюсть отвисла, он уставился на гладко выбритого Картографа и воскликнул:

– Засоси меня в «центрифугу»! Это ведь он! Картограф!

– Выходит, что так, – кивнул я.

Радость местных чуть меня по полу не размазала, я с трудом с ней справился, потряс головой.

Страницы: «« 4567891011 »»

Читать бесплатно другие книги:

«Была она предвозвестницей христианской земле, как денница перед солнцем, как заря перед рассветом. ...
Феофилакт, архиепископ Охриды в византийской провинции Болгарии (вторая пол. XI – нач. XII в.) – кру...
Мытарства – это неизбежный путь человеческой души, который она совершает при переходе от земной жизн...
так Святая Церковь свидетельствует об Иисусе Христе, Сыне Божием, пришедшем на землю спасти падшего ...
Ускользающее время, непроизнесенные слова, зыбкость, пронизывающая нынешнее бытие, являются основным...