Голубая Звезда Болдуин Ким
— Сначала с этим надо разобраться, — сказал он, и снова вытащил радио.
— Времени нет. На то, чтобы деактивировать эту огромную бомбомать, пока она не раздраконила миллион лондонцев, у нас тридцать пять минут. Экипировку давай.
Он вскочил с места и понесся в хвост самолета.
— Я иду с тобой, — сказала Домино, вставая.
— Нет, не идешь. Я и сама могу.
— Даже если бы она тебе разрешила, у вас бы ничего не вышло, — прервал их офицер, протягивая Аллегро парашют. — У меня тут всего один.
Домино оценивающе посмотрела на Аллегро.
— Мы так уже делали, и вполне можем повторить.
— Нет. Я сказала, я пойду одна.
— Да, и вот это возьмите, — предложил лейтенант, снимая кожаную куртку и протягивая Аллегро. Куртка была великовата, но все же это лучше, чем то, что было на оперативнице, ведь нужно будет защищаться от пронизывающего ветра. Она взяла куртку, кивнув в знак благодарности. Положив за пазуху руку министра, она надела парашютную обвязку.
Домино вплотную приблизилась к Аллегро, и они стояли лицом к лицу. Она говорила тихо, так, чтобы слышала только Аллегро.
— Тебе не нужно ничего никому доказывать.
— Лука, давай не будем тратить время на этот разговор. — Аллегро закончила затягивать ремни обвязки. — И потом, если со мной что-то случится, я хочу чтобы ты принесла ей мои извинения и сказала, как сильно я ее люблю.
— Тебе бы лучше прыгать уже. — прокричал лейтенант, нажав на кнопку открытия задней двери, откуда тут же хлынул ледяной воздух.
— Прошу, дай, я пойду с тобой, — молила Домино.
— Нет, обещай, что ты ей скажешь.
— Идиотка, я обещаю!
— Все потом. — С этими словами Аллегро шагнула в пустоту.
Она аккуратно приземлилась на краю деревни, на безопасном расстоянии от грузовиков, от взрывов и выстрелов, и за считанные секунды избавилась от парашюта. Направляясь к этому хаосу, она бежала, пригнувшись, по возможности стараясь укрываться за полуразрушенными зданиями. На пусковом грузовике ракеты были приведены в состояние готовности. Группа боевиков охраняла двери грузовика, в буквальном смысле стоя не на жизнь, а на смерть. Остальные, чуть поодаль, пытались оказывать сопротивление офицерам разведки. Аллегро посмотрела на часы. Оставалось пятнадцать минут. Неподалеку от себя она заметила лежащего на земле офицера Армии США, тот был серьезно ранен в ногу, и стрелял из низкой позиции.
Она закричала в том направлении:
— Американцы! Не стрелять!
— Ты кто такая? — заорал он в ответ.
— Я тоже с военной разведки. Прекратите огонь. — Не могла же Аллегро сказать, что она из ОЭН. В правительстве очень немногие знали о существовании Организации. — Меня только что сбросили, я привезла отпечатки пальцев.
— Где ж ты, черт возьми, была-то все это время? — крикнул он.
Пригнувшись, Аллегро приблизилась к нему. Офицеры разведки старались не попадать по грузовику, напичканному управляющей электроникой, чтобы не задеть компьютер и поэтому вокруг грузовика еще оставалось несколько террористов.
— Послушай, мне нужна твоя помощь, чтобы подобраться к грузовику. Сделай все возможное, чтобы боевики оказались с этой стороны, и держались подальше от другой. Простреливайте все пространство вокруг грузовика, гранату бросьте, если понадобится.
— Я тебя прикрою, — сказал он.
— Спасибо.
— Удачи. Боец.
Аллегро сорвалась с места и помчалась к грузовику, лавируя между телами убитых, которых было достаточно и у афганцев, и у разведки.
Тому солдату удавалось пока распугивать всех боевиков, которые расположились с ее стороны грузовика. Когда Аллегро, наконец, открыла водительскую дверь и вскарабкалась на крышу грузовика, до запуска оставалось семь минут. Она услышала, как кто-то подобрался к водительской двери, но не успела с ним разделаться. Афганца сняли точным выстрелом, скорее всего, солдат, который прикрывал ее. Оглушаемая выстрелами и взрывами вокруг, Аллегро вытащила нож, примотанный к ноге, и разрезала тент грузовика.
С автоматом на изготовку, она выпрямилась во весь рост и прыгнула на дыру в тенте, прорывая ее своим весом. Еще и не приземлившись, она начата стрелять, прицеливаясь повыше, чтобы не зацепить электронику. Первой же очередью Аллегро уложила всех двоих. Затем она ринулась к ноутбуку, на ходу вытаскивая руку Кадира, и положила ее ладонью вниз на сканирующую панель рядом с компьютером. Отпечатки пальцев идентифицировались, и высветилась надпись: «ЦЕЛЬ: ЛОНДОН. 4 МИНУТЫ ДО ЗАПУСКА». В появившееся окно пароля она ввела цифры, после чего на экране появилась красная надпись: «Деактивировать ракеты?». Аллегро нажала «Ввод». Потом снова вбила пароль, и дождалась последнего окна подтверждения прекращения операции. Без него все было бы напрасно.
Кто-то заорал на персидском, и задние двери грузовика распахнулись. Повернувшись, Аллегро выпустила автоматную очередь, сразу сняв троих крайне удивленных боевиков.
Кровь она увидела за доли секунды до момента, когда нестерпимая боль в груди и ноге раскроили мир на «до» и «после». Боль затопила все. Аллегро отчаянно хватала ртом воздух, борясь с головокружением и подступающей со всех сторон пустотой. Она мучительно пыталась подняться на колени, стиснув зубы, стараясь блокировать разгорающуюся агонию.
Словно в замедленной съемке, она повернулась лицом к компьютеру. Перед глазами мигала надпись: «Ракеты деактивированы». «Завершить операцию?». Аллегро смотрела на расплывающиеся буквы, пытаясь сконцентрироваться, но сознание стремительно уплывало. Она схватилась за столешницу, чтобы устоять. Экран моргнул, и появилась другая надпись: «5 секунд на подтверждение завершения». «3 секунды на подтверждение завершения».
— Пожалуй, я отвечу «да», — слабым голосом сказала она себе под нос, и собрала последние силы, чтобы вдавить «Ввод».
Аллегро улыбнулась и позволила себе упасть в забытье.
— Она это сделала? — судя по голосу помощника пилота, он не верил своим ушам. Завершив телефонный разговор и не оглядываясь на Домино и Рысь, он проговорил: — Она деактивировала ракеты вовремя. Афганцы рассыпаются по близлежащим горам. Она все-таки это сделала.
— Она в порядке? — Домино придвинулась ближе к помощнику пилота, стиснув край скамейки, и сидя прямо, точно жердь проглотила. Когда ответа не последовало, она положила руку на плечо лейтенанту. Он сидел к ней спиной, выражения его лица Домино прочесть не могла.
— Она в порядке? — повторила оперативница громче.
— Не то чтобы, — ответил он. — В нее стреляли, очень жаль.
— Она жива? — голос Домино дрогнул.
— Не знаю. Но, судя по тому, как они говорили, нет.
Домино повернулась к пилоту.
— Давай, сажай нас здесь, немедленно, — велела она.
— Мне приказано возвращаться на авиабазу, — возразил лейтенант.
— Слушай, — сказала Рысь из-за спины Домино. — Мне до лампочки, что там тебе приказали. Если есть хоть какой-то шанс, что она жива, мы должны, во что бы то ни стало, ее забрать.
— Живую или мертвую, я ее там не оставлю. Снижайся, черт бы тебя побрал. — Домино смахнула внезапно брызнувшие слезы.
— Мне для посадки нужно разрешение, — сказал пилот уже мягче.
Домино подошла к нему вплотную.
— Так какого хрена ты ждешь? Говори им, что мы садимся. Сейчас же!
Пилот обернулся к помощнику.
— Они правы. Она же, черт возьми, герой. — С этими словами лейтенант включил радио, чтобы доложить, что они сядут забрать… забрать тело.
Глава двадцать седьмая
Амстердам
Два месяца спустя
— Все еще ничего? — мягко спросил Ганс Гофман.
— Ничего, — вздохнула Крис.
Они сидели на диване в гостиной в квартире Ганса, перед окном с видом на канал.
— Когда я слышу почтальона, я как ненормальная несусь к двери. Каждый раз, когда вижу новое сообщение на автоответчике, у меня захватывает дух. Но ничего, никаких известий, кроме того короткого звонка от Луки, когда она сказала, что Миша в безопасности, и что она свяжется со мной, как только будет возможность. Больше ничего она мне сказать не могла.
— В новостях ничего не говорилось о той группировке, в которой, как ты сказала, она состоит, — произнес Ганс, — Сказали, что теракт предотвратила военная разведка США. Может быть, она в этом вообще не участвовала.
— Об ее организации они и не могли ничего сказать, — ответила Крис, — Они работали под прикрытием, с очень высокой секретностью. Сомневаюсь, что СМИ могли быть известны какие-то подробности.
Ганс обнял ее за плечи. Какое-то время они просто сидели, глядя на проплывающие по каналу лодки.
— А как мама? — спросил он.
— Лучше. Она стала больше открываться психотерапевту, и мне. Мы говорили о некоторых вещах из дневника отца. Спасибо тебе, что дал мне его. С его помощью я немного поняла, что с мамой, и почему она такая. На ее долю столько всего выпало…
— Твой отец был сложным человеком, — согласился Ганс. — А что слышно об особняке?
— С ремонтом все, на следующей неделе он будет выставлен на продажу, — сказала Крис. — Агент говорит, что по заявленной цене он и уйдет, а значит, с долгами отца будет покончено, и мамино лечение я смогу оплатить на несколько месяцев вперед.
Она повернулась и взглянула на дядю.
— У меня аврал. Я так тебе признательна, что ты разрешил мне пожить у тебя, пока я не найду квартиру.
— Это я должен тебя благодарить. За то, что была со мной, в первые дни после больницы. Один бы я… не так хорошо справился.
— О, дядя, ну, разумеется, о чем ты.
— Я тут подумал, — после долгой паузы произнес он. — Нам не повредила бы смена обстановки. Что бы ты сказала, если бы старик попросил отвезти его в Венецию?
Венеция… Слезы навернулись на глаза сами собой. Крис сразу вспомнила последнюю ночь карнавала. Она почти чувствовала на коже поцелуи Мишель. О, Миша. Как горько и сладостно будет вернуться в город, который Крис так любила, и скучать там без Мишель, без родного дома, которым так дорожила. Но, возможно, это дало бы ей какое-то чувство завершенности.
— Может быть, ты и прав, — согласилась Крис. — И это как раз то, что мне нужно.
Венеция. Италия.
Ее дядя, казалось, был в великолепном настроении, когда они подплывали к городу на теплоходе, но Крис боролась с приливом меланхолии. Стоял теплый день, синее небо лучилось ясным светом, хотя до сумерек оставалось совсем немного. Ее любимое время дня в Венеции…
— Почему бы нам сначала не проплыть мимо виллы? — предложил Ганс, перегибаясь через перила борта.
— А зачем?
— Можешь называть это любопытством, — сказал он. — Я бы хотел посмотреть, что там изменилось.
Крис умоляюще нахмурилась:
— Я не знаю, мне кажется, я еще не готова к этому.
— Я понимаю. Но уважь старика!
— Как скажешь. — Вздохнула Крис. Хотя сердце ее трепетало при мысли о том, что она снова увидит свой бывший дом, в то же время она боялась взглянуть на виллу, зная, что теперь там другие хозяева. Ей казалось, это подобно вторжению в ее прошлое и в ее воспоминания, что новые люди могли что-то поменять, что вилла теперь могла выглядеть совсем иначе. Но дядя настаивал, и приезд в Венецию, в конце концов, был его идеей. Ему это было необходимо. Может, это и к лучшему, заехать туда сразу, и отделаться. После этого она отведет Ганса в его любимый ресторанчик за углом, и они смогут насладиться настоящей пастой, с бутылочкой хорошего вина.
С теплохода они сошли под руку и не спеша побрели по знакомым улочкам. При приближении к дому, Крис упрямо продолжала смотреть только в сторону канала, пока они не оказались под самыми окнами виллы. И даже тогда ей пришлось заставить себя повернуться. Ничто не изменилось. Ничуть.
Ганс подошел к двери и постучал.
— Что ты делаешь? — спросила Крис, едва не дрожа от волнения и возмущения.
— Хочу посмотреть, как там внутри. А ты разве не хочешь?
Нет, только не это. К ее облегчению, ответа не последовало, но Ганс не готов был уходить сразу. Он попробовал ручку двери.
…Не заперто. Гофман заглянул внутрь.
— Но мы же не можем просто так войти, — запротестовала Крис.
— Но тут пусто, — он распахнул дверь, и Крис увидела, что, действительно, в холле не было ничего, даже мебели.
Озадаченная, она вошла в дом.
— Я думала, новые владельцы уже давно заселились.
Наверху послышался шум.
— Есть здесь кто-нибудь? — позвала Крис.
— Sі, - ответил женский голос, который казался знакомым. — Здесь, наверху.
Ганс улыбнулся ей.
— Почему не поднимешься посмотреть?
Крис помчалась наверх, сердце ее готово было выпрыгнуть из груди. Этого не может быть.
Но было именно так.
Миша стояла на балконе и самодовольно улыбалась, как умела она одна. За ее спиной светился прекрасный закат, ласкавший янтарными отблесками воду каната. Она опиралась на трость, и под глазами, этими великолепными глазами цвета теплой карамели, пролегали темные круги. B все же она была самой красивой женщиной, какую Крис только довелось видеть.
— Миша! Что ты тут делаешь?
— Жду тебя.
Крис побежала навстречу распахнутым объятьям своей возлюбленной. Они стояли, крепко прижавшись друг к другу и не размыкая своих объятий долгие, долгие мгновения. Крис чувствовала, как сильно пульсировало сердце Миши, так же сильно, как у нее самой. Она отстранилась совсем чуть-чуть, только чтобы полюбоваться Мишель.
— Не понимаю. Я думала, что никогда больше тебя не увижу. За два месяца ты так и не появилась, я уже думала о самом худшем, но не знала, кому звонить.
Миша нежно положила палец поперек губ Крис, заставляя ее замолчать.
— Но я здесь. Притом жива и кусаюсь. Это самое главное. Я должна была подлечиться, прежде чем показаться тебе.
— Было очень плохо?
— Все позади.
Крис бросила взгляд на трость.
— А теперь ты выздоровела?
— По большей части. — Миша взяла руку Крис и, устроив у себя на груди, у самого сердца, накрыла ее ладонь своей. — Но мне понадобится твоя помощь, чтобы зажило здесь…
Крис поднесла руку Миши к своим губам и поцеловала.
— Я тоже этого хочу.
— И… у нас все в порядке? — мягко спросила Миша, — В плане того, кто я? И чем занимаюсь…
— То, что ты делаешь, — это далеко не вся ты, — она нежно погладила Мишель по щеке. — Лука помогла мне понять это.
— Похоже, что Лука помогла нам обеим многое понять. Может, пригласим ее на ужин?
Крис нахмурилась.
— Миша, особняк продали.
— Поэтому мы пригласим ее и Хейли сюда.
С задорной улыбкой Миша достала из кармана маленькое колесико с ключами и вложила в ладонь Крис.
— Ты очень любишь это место. Я подумала, лучше тебе жить здесь.
Жить здесь? Крис ушам своим не верила.
— Как ты сказала?
— Я выкупила его у новых хозяев. Дом снова принадлежит тебе.
Крис казалось, что ее сердце, уже расцветшее от радости единения, сейчас разорвется, распахнувшись настежь. Слезы счастья покатились по ее щекам. Крис, приникла к Мишель и поцеловала ее в губы.
— Значит, он наш!
— Наш, — с нежностью повторила Миша.
— Что правда, что ли?
— Конечно.
Они целовались, долго и страстно. А потом нежные губы Мишель скользнули вниз по шее Крис.
— Sei cosi bella. — Шептала она между поцелуями. — Sei cosi bella.
Эпилог
Колорадо
Полгода спустя. Октябрь
— Да, я прекрасно добралась. — сказала Мишель Крис в микрофон беспроводной гарнитуры. Та была за рулем арендованного «Ягуара», и неслась по крутой горной дороге в сторону академии ОЭН.
— Вот и хорошо. Только я уже скучаю. Не знаю, как буду без тебя спать.
Мишу посещали те же мысли, когда она летела через Атлантику. У нее перед глазами застыла удивительная картинка — обнаженная Крис растянулась на их антикварной кровати времен Итальянского Ренессанса, завернувшись в шелковую простынь цвета бургунд, когда Мишель нехотя покидала этим утром их любовное гнездышко с мягкими подушками. Легкий бриз из приоткрытой балконной двери нежно ласкал Крис, и Миша не могла удержаться и не ублажить ее. Мишель представляла, каким будет сегодняшний вечер в Венеции. Ближе к одиннадцати вечера Крис приоткроет балконные двери, и с улицы начнут доноситься обрывки фраз проходящих мимо туристов, и звуки музыки с проплывающих по каналу корабликов. Горожане и туристы будут наслаждаться теплой осенней ночью в залитом звездным светом городе на воде.
— Думаю, без меня ты, наконец-то, сможешь как следует выспаться. Будучи в одной постели, нам это не очень-то удавалось.
— Уже жалуешься? Можно попробовать спать в разных комнатах, — игриво ответила Крис.
— Да я готова веки ко лбу степлером пристегнуть, лишь бы не заснуть, находясь рядом с тобой. Нам не придется ссориться из-за того, кто как привык спать.
Крис рассмеялась, а потом сладко протянула:
— Степлером? Меня заводит, когда ты так говоришь. Кстати, мне безумно нравится та плохая и опасная девчонка в тебе.
— Ну, тогда ложись-ка на спину, растянись на этой огромной кровати, закрой глаза и поласкай себя, представляя, как эта плохая и опасная женщина целует тебя, где захочет.
— Мм-м-м-м, — промурлыкала Крис. — Мне нравится, как это звучит.
Миша знала, что происходило, когда голос Крис становился таким бархатным, как сейчас.
— Ты уже ласкаешь себя?
— Угу.
— О, боже. — От того, что всплывало в ее воображении, Мишель почувствовала приятные волны возбуждения у себя между ног. — Так, ладно, вешаю трубку, пока я не развернулась и не помчалась в аэропорт. А то старик-босс объявит вознаграждение за мою буйную голову.
— Вечно обламываешь, — провокационно простонала Крис.
— Вечно дразнишь.
— Люблю тебя.
Эти слова Миша слышала часто за последние полгода с Крис, полные наслаждения. И все же каждый раз эта фраза звучала как-то особенно. Словно они в течение долгих лет не могли сделать этого признания, и теперь торжествовали всякий раз, произнося его.
— Я тоже тебя люблю.
Первые два месяца они провели в Лондоне. За это время на вилле расставили мебель и привели все в прежний роскошный вид. Миша продолжала восстанавливаться. Потом, в июле, они вернулись в Венецию, и месяц у них гостили Лука и Хейли. Они чудесно проводили время, просто отдыхая. Гуляли пешком, катались по каналам, проводили вечера перед камином, в объятиях любимых. Мишель и Лука урвали какое-то время для того, чтобы обсудить прошлые задания и те, которые еще только предстояли. А Крис и Хейли обменялись своими соображениями о том, каково это — быть с женщинами, чей образ жизни так далек от обыкновенного.
Вдали показался высокий забор с острыми, как бритва, краями сверху, окружавший огромную территорию базы ОЭН. Аллегро крепче взялась за руль. Почти половину своей жизни она считала это место домом, но, как оказалось, настоящего значения слова «дом» она не знала, пока не встретила Крис.
Аллегро припарковала «Ягуар» у административного корпуса, огромного здания в стиле неоготики, со звонницами, как в средневековых храмах. Не успела она сделать и пары шагов, как на стоянку въехал еще один автомобиль, из него вышла Лука.
Они направились навстречу друг другу. С того дня, когда закончился «Венецианский медовый месяц» у Луки с Хейли, прошло несколько недель, за это время Лука ничуть не изменилась. А вот Мишель, наконец, перестала ходить с тростью.
— Рада видеть, что у тебя все зажило, — сказала Лука, улыбаясь. — Так как там жизнь в неспешно-едущем-ряду?
— Теперь-то я знаю, что ты не о машинах. — с улыбкой ответила Миша.
— Очень проницательно.
Они направились к главному входу в здание.
— Никогда бы не подумала, что смогу такое сказать, но с ней у меня нет никакого желания перестраиваться в скоростную полосу. Вот такой период. Я до смешного счастлива.
— Она потрясающая женщина, Миша. И Хейли того же мнения. Она постоянно только и говорит о том, какая жалость, что вы, крошки, так далеко, в Европе.
— Все может измениться, — ответила Миша. — В смысле, кто знает, чем это все обернется у тебя, или у меня. Марионетки на ниточках, помнишь ведь?
— Как вам живется между Лондоном и Венецией? — спросила Лука. — Крис привыкла?
— Она чувствует то же, что и я. Не важно, где мы, если мы можем быть вместе.
— Ах ты старая романтичная кошелка! — сказала Лука, толкая ее кулаком в плечо.
— Кто бы говорил. — Рассмеялась Мишель.
Они приложили магнитные карты к считывателю на КПП у главных дверей и вошли.
— И как ты думаешь, что на этот раз? — спросила Лука.
— Не могу сказать, но Монти звучал довольно сурово.
Лука бросила взгляд на еще троих ОЭНщиков, заходящих в лифт.
— Да уж, наверное, если мы ему понадобились в таком количестве.
— А ты думала, он станет мягким и добрым благодаря общению с Джоан?
Лука засмеялась.
— Ну, с тобой подобное сотворило чудо.
— Ты даже не представляешь, как это у нас. Мы просто не можем остановиться. — Миша знала, что улыбается, словно безумная, но не могла не удержаться.
— Я понимаю, о чем ты, — ответила Лука, когда открылись двери лифта. Для доступа к тому этажу, где располагались кабинеты начальства, снова понадобились личные карточки.
— Прекрасно, мне сейчас смотреть ему в глаза, а у меня в голове картина маслом — они с Джоан.
— Сетчатка горит, да? — хмыкнула Миша.
— Да просто страшно.
— Я знаю. Это как с автомобильной аварией. Знаешь, что лучше не смотреть, но и глаза отвести не в силах.
— Потом сходим поужинать? — спросила Лука, когда они вышли из лифта и ступили на ворсистый ковер. — Если, конечно, не придется сразу куда-нибудь мчаться.
— Обязательно.
В огромном конференц-зале, рядом с кабинетом руководителя ОЭН Монтгомери Пирса, элитные тактические оперативники занимали места у круглого стола цвета махагон. Кроме Аллегро и Домино присутствовали еще восемь Элитных Оперативников, а так же другие двое из руководящего трио — Джоан Грант с Дэвидом Атэром.
Крайне редко возникали ситуации, когда так много ЭТСников собиралось под одной крышей на обсуждение общего задания. Значит, операция, которую собирались обсуждать, обещала быть сложной, и обычные оперативники, которые работали «на подхвате», вряд ли были нужны.
Пирс начал с того, что объяснил, насколько суровая и опасная миссия. Он подчеркнул важность правильного выбора исполнителей. Остальные должны быть наготове, их призовут, если возникнет необходимость.
— Отправьте меня, — вызвалась Аллегро, едва он замолчал. — Пора кончать с этим «она у нас на больничном», блин.
Домино закатила глаза.
— Господи, если она спасла мир, она теперь будет думать, что он ей принадлежит. — Остальные рассмеялись. Потом она добавила, уже серьезно. — Монти, я себя предлагаю, тоже.
— Спасибо, дамы, — сказал Пирс. — Но у меня на уме другая кандидатура. Пусть это задание выполнит тот, у кого наиболее подходящее досье.
— И у кого же оно более подходящее? — спросила Аллегро.
— У кого поменьше опыта и меньше желания противоречить, чем у тебя, — ответил Пирс, глядя на Аллегро. — И это должен быть кто-то, кого азиатские торговцы живым товаром так легко не признают, — добавил он, глядя на Домино.
Пирс положил руку на папку, лежавшую перед ним, сделал небрежное движение, и она плавно заскользила через стол. Все взгляды были прикованы к папке, пока она не остановилась перед тем, кому и предназначалась.
— Рысь, операцию «Маска» ведешь ты. — Проговорил Пирс.
Читать бесплатно другие книги:
