Ожерелье императрицы Кузьмин Владимир

– Так отчего все эти бумаги находились при Алексее Юрьевиче, а не были переданы вам в посольство? – не удержалась я от прямого вопроса.

– Бывает так, что место, кажущееся самым безопасным для хранения ценностей, таковым не является. По определенным причинам.

Пришлось задуматься. Намек был сделан прозрачный, но все же это был просто намек. Опять же причины могли быть весьма разными. Я перебрала в голове несколько вариантов и почти мигом нашла ту, по которой единственно и могло быть небезопасным такое место, как посольство могучей державы. И словечко, уже мною слышанное, или в тех же газетах читанное, припомнилось.

– Это мне понятно, – сказала я. – Вот амбар считается безопасным для хранения зерна, покуда там не заведутся мыши или кроты[64].

– Да, грызуны – вещь опасная для зерна, – Андрей Сергеевич не сдержал улыбки.

– А средство, чтобы их вытравить, нашлось?

Я понимала, что разговор наш, пусть он и ведется иносказательно, все равно стал чересчур откровенным, и ответа не особо ждала, но секретарь лондонского посольства неожиданно ответил на него:

– Тут ведь как? Важно знать, что за порода мышей завелась, тогда и средство можно найти. Для наших мышей оно одно, для немецких – другое. Последние очень уж расплодились, случись что, себе подобных пожрать готовы. Но зато, как только они друг дружку пожирать принялись, мы и отыскали средство от них. Одну такую мышку в Лондоне едва не слопали, за второй аж в Россию забраться попытались, когда мы ее в мышеловке сюда отправили.

Пока я соображала, что к чему, Андрей Сергеевич молчал. Выходило, что первой мышью является Огюст Лемье, на которого, по словам мистера Фрейзера, дважды совершалось покушение, хоть он и находился под стражей в тюрьме. Ну а второй был предатель, служивший в нашем посольстве. Я кивнула Андрею Сергеевичу, что поняла, он одобрительно кивнул в ответ.

– Простите великодушно, – сказал он, – но мне уже пора. Так что еще один-два вопроса, и нам нужно будет прощаться.

– Экономка… – Я так и не нашлась, как спросить о ней не напрямую.

– Ладно, я все равно сказал много больше, чем следовало. Да, вы правы. Эту женщину в дом графа подсунул наш человек из посольства, воспользовавшись своим старым знакомством с графом Никитиным. Вроде бы попросил его о дружеской услуге, сказал, что обязан этой женщине, а деньги просто так она не берет. В этих словах была и доля правды. Но, к его несчастью, экономка так ничего и не сумела сделать. Вернее, я почти убежден в этом, она даже не пыталась делать что-то, что считала предосудительным. Так что даже после смерти графа, которую она никак не связала с несколько необычными просьбами другого русского знакомого, она не делала даже попытки скрыться, искренне и справедливо полагая себя ни в чем не замешанной. Но едва полиция ей это позволила, спокойно уехала.

– Выходит, эта женщина была либо невероятно хитра, либо невероятно простодушна и наивна.

– Последнее, – уверенно ответил Андрей Сергеевич. – Именно по этой причине ее невозможно было просить напрямую сделать или вызнать что-либо, приходилось с ней общаться экивоками, и толку от этого не вышло никакого.

– А что же Алексей Юрьевич, неужто он ни о чем не догадывался?

– Догадывался. Он очень опытный человек. К тому же первым начал подозревать именно этого человека, да и просьба выглядела странной. Судя по намекам в дневнике, он и испанскую горничную подозревал.

– Ну тут было несложно догадаться. Ему же сообщили телеграммой из бюро по найму прислуги, кто должен работать в его доме. И тут неожиданная замена! Не мог он такой странности не заметить!

– Уж кто-кто, а он обязан был замечать все! Девушка с английской фамилией и испанской внешностью и именем… Ну и коли он затеял аферу со своим приятелем Мигелем, то тем более все понял сразу. Он и в дневнике записал примерно этак… – Андрей Сергеевич долю секунды припоминал и сказал: – «В доме полно крыс! И смех и грех! И приходится делать вид, что я ничего не замечаю!» Ответил я на ваш вопрос?

– Ответили. И у меня кончились вопросы, на которые я могу рассчитывать получить от вас ответ.

– Если станете делиться с кем, пусть с самым близким человеком, своими досужими домыслами, – ненавязчиво, как бы между прочим, попросил Андрей Сергеевич, – старайтесь это делать не слишком прямолинейно.

– Поняла. И про нашу встречу я забуду, как только мы попрощаемся.

– С вами приятно беседовать, – рассмеялся дипломат. – Ну и последнее. Я ведь знавал вашего отца. Потому и не смог не прийти к вам.

Дипломат коснулся кончиками пальцев полей шляпы. В России так делают редко, а вот в Англии это общепринято. И попрощался он по-английски:

– Goodbye, miss Daria![65]

– Au revoir, monsieur Andre![66] – ответила я и сделала книксен.

Месье Андре развернулся и зашагал не оглядываясь. Вскоре секретарь лондонского посольства смешался с многолюдной толпой прохожих, а я пошла домой. И пока шла, пыталась сосчитать все фальшивки, что были в этом деле. Два фальшивых ожерелья. Фальшивый сейф, что удалось подсунуть Умнику. Фальшивая горничная и фальшивая экономка. Наконец, фальшивый сотрудник посольства. Хотя в отношении этого человека нужно слово куда более жесткое.