Хейдер. Перечеркнутый герб Ланграссена Борисов Олег
— А если продажные церковники вложат в руки Даммар меч?
— Тогда я забуду, что у меня была сестра… Потому что я видел, как громили город и как убивали ни в чем не повинных людей. И меня гнали как кабана, намереваясь насадить на вертел… А нашего отца и братьев расстреляли прямо в замке, на глазах у горожан… Поэтому я пойду до конца и буду рвать зубами Фьорстассэновскую ведьму и все ее потомство… Буду драться до того момента, пока последний из Гудомиллов и их лизоблюдов не ляжет в могилу…
Не назвавший своего имени хозяин дома медленно встал, бросил в горящий огонь листок бумаги и повернулся к столу:
— Да будет так, господа. Вместе и до конца. Пока последний из наших врагов не перестанет топтать землю Фарэстаттен…
В ярко освещенной таверне распахнулась дверь, и внутрь стали входить мрачные бородачи с обнаженным оружием в руках. Первым шел лысый коротышка, сменивший любимый камзол с потайными карманами на ладно сидящую кольчугу. Вдобавок к доспехам и остро наточенному оружию Гуйден Форфаден вплел в густую бороду траурные черные ленты. Подойдя к столу, где в одиночестве ужинал Салки Форфаден, банкир скрестил руки на груди и задал вопрос, проигнорировав поднятую в приветствии руку:
— Как поживает твой писарь, сказавшийся поутру больным?
— Редовва? Откуда мне знать, я его уже дня три не видел, — недовольно буркнул Мясник, с подозрением разглядывая выстроившихся полукругом гномов.
— Да? А зря… Потому как это я попросил писаря зайти в гости. И порасспрашивал его с пристрастием. Он рассказал про твои походы в эту таверну. И про беседы с коротышкой, что шастает через северную границу. И про золото, которое ты начал тратить без меры… Это была плохая идея, Салки, выбрать для тайных встреч то самое место, где бывают твои работники. Потому как нет более любопытного гнома, чем писарь или учетчик, прикоснувшийся к чужой тайне…
— Не понимаю, о чем ты, — громко ответил хозяин бесчисленных рудников, распахивая долгополый сюртук и высвобождая рукояти любимых мечей. — Говори прямо, ради чего ты решил помешать мне ужинать, или проваливай прочь! Я не желаю слушать глупые сплетни, что ты собираешь по грязным канавам!
— Сплетни?! Ты думаешь, я приду к богатейшему гному Фьерранлонда и родственнику с огульными обвинениями? Плохо же ты обо мне думаешь… Держи…
Рядом с полупустой тарелкой упал клок черной бороды. Опрокинув стул, Салки отпрянул к стене, смахнув со стола кружку с пивом. Не дожидаясь, пока он откроет рот, Гуйден подался вперед и продолжил кидать злые слова в покрасневшее лицо родича:
— Твой Редовва прошел до конца и проследил, где живет посредник, которого ты поил в таверне. И теперь мы прогуляемся вдвоем в семейные подвалы, где сидит забавный коротышка, решивший обменять вонючие тайны на никчемную жизнь. Там вы посмотрите друг другу в глаза и расскажете мне, кто надоумил лорда Дейста напасть на главу клана Форфаденов почтенного Бэвера… Ты расскажешь, сколько заплатили тебе Темные кланы за наши головы… И о каком исходе ты начал шептаться за спиной родственников, отправляя их на верную смерть в южные горы…
— Лжешь! Я ничего не делал! Я…
— Предатель! — В бешенстве лысый гном рубанул топором по столешнице. — Я мог бы понять, зачем тебе водить шашни с подземным престолом! Ты в последние дни просто помешался на власти, все пытался примерить на себя чужой пояс главы клана! Но чтобы продать родственников… Как ты мог! Кровь Бэвера на твоих руках! И еще семерых гномов, которые были убиты в лесу по твоей подсказке… Неужели ты думаешь, что мы простим такое?
— И ты слушаешь наветы, ты веришь другим, не давая мне рта открыть?! — Салки выхватил мечи и занял оборонительную позицию у стены.
— Почему? — зло усмехнулся Гуйден, выдернув топор и смахнув жесткой ладонью щепки со стола. — Вот сядете друг против друга и поговорите. Тем более что твой посредник не доверял короткой памяти и все ваши беседы записывал. Слово в слово. Видимо, чтобы потом покрепче взять тебя за бороду, если вздумаешь трепыхаться. Все тут, до последнего листочка… И про несуществующую шахту, которую ты хотел показать. И про дорогу домой, где проехать можно было только по единственной тропе. И про точное время, когда наши братья должны были возвращаться из гостей… Все здесь…
Банкир похлопал себя по левой стороне груди и показал пальцем на клок бороды:
— Об одном хочу лишь узнать… Почему? Почему ты не пришел к нам, а продал род, друзей, пошел на сговор с королем, кому наши вольности стоят поперек горла? Не понимаю…
Взбешенный Мясник отшвырнул упавший стул и заорал, не в силах больше сдерживаться:
— Да потому что вы с Бэвером год за годом вытирали о меня ноги! Потому что паршивый раб с рудников стал вам дороже родственника, день и ночь работающего на благо клана! Потому что вы превратились в жалких крыс, гребущих под себя все, на что падал взгляд!..
— И ты думаешь, что это в самом деле так? Что клан решил превратить тебя в пугало, посмеяться над лучшим специалистом в добыче редких руд и шахтостроении? Мы, трудившиеся плечом к плечу столько лет? — Казалось, что грудь Гуйдена раздирает боль, и он с трудом выталкивает из себя эти слова.
Предательство близкого родственника ранило сердце куда больнее, чем горечь любой потери в кровавой битве.
— А как иначе?! Я, я защищал ваши спины от атак короля! Я договаривался с ним, чтобы спасти ваши дурные головы! Я придумал, как сохранить клан, приумножить наши богатства, а что получил в ответ?! Лишь спесивые смешки и шепот за спиной! «Салки стар, Салки уже не справляется!»
Зло усмехнувшись, красный и потный гном отер рукавом лицо и прохрипел:
— Знаешь, я лишь об одном жалею, что лично не прикончил Бэвера… Раз уж так сложилось, то он должен был пасть от моей руки. Чтобы было о чем вспомнить, когда Комбрена посмотрит в мои глаза.
Помолчав, Гуйден сделал шаг назад и опустил на лицо забрало:
— Я хотел взять с собой арбалетчиков, чтобы они прибили тебя прямо к стене. Ведь предатель недостоин поединка, и слишком много для него чести — дать возможность пролить кровь гномов… Но родственники убитых по твоей подсказке воинов попросили меня об одолжении. И я разрешил им отомстить. Прямо здесь и сейчас. А когда все закончится, мы сбросим твои останки в плавильную печь. И темные боги не получат ничего. Ни крупинки пепла, ни тени отступника, посмевшего поднять руку на родственников. Ни-че-го…
Стоявшие по бокам гномы молча шагнули вперед и обрушили удары топоров на Салки Форфадена, мечтавшего стать первым среди равных, но получившего лишь забвение и ярость доменного огня в конце пути.
Когда к ногам убитого привязали веревки и выволокли труп на улицу, старый гном подошел к мрачному Гуйдену и спросил:
— Не боялся так рисковать? Ведь посредника мы так и не нашли. Стоило предателю все отрицать, и мы бы ничего не доказали!
— Он боялся. Боялся и ненавидел. И я лишь жалею, что не сразу смог собрать все кусочки воедино… Уже бродили слухи, уже кто-то видел его со странными гостями. Даже коротышку нам смогли описать. А я проспал, не предупредил Бэвера… Да и кто мог подумать, что наш лучший друг поступит столь подло, ударив в спину…
— А бумаги, где все написано?
— Нет бумаг. Я их выдумал. Есть лишь его странные разговоры, приглашение на пустырь, где никогда не было шахты, и писарь, который на пьяную голову свалился под стол в таверне и слышал какой-то непонятный разговор. Остальное — лишь догадки… Но, собрав все вместе, я пошел сюда. Потому что раненый Трэндефулт лежит на моей постели. Потому что трое пленных рассказывают про лорда Дейста, организовавшего атаку. И потому что нечистая совесть предателя и страх не позволили Салки молчать, а вылезли наружу и поливали грязью и клан, и всех нас, кто жил с этим куском грязи под одной крышей… — Подвесив топор на пояс, банкир скомандовал: — Собирай старейшин. На такой удар нам нужно дать надлежащий ответ. Время переговоров закончилось… Пришла пора поднять старые знамена, вернувшиеся вместе с изгнанниками домой. Нужно вышвырнуть продажных королей из недр гор и вспомнить, чему нас учили предки. Пришло время говорить остро отточенной стали…
Ранним утром в четырех туннелях, связывающих Фьерранлонд и Бесет-де-Рингу, заскрипели тяжелые ворота, и окованное железом дерево перегородило проход. На мерных столбах рядом с закрытыми створками повисли объявления, где черными когтями вцепились в мертвенно-белую бумагу злые буквы:
— За нападение на клан Форфаденов, за нанесенное кровью оскорбление верные заветам предков гномы объявляют, что считают предателя короля Скайкадена извергнутым из подземного народа и больше не признают его руки над собою. За кровь будет спрошено кровью, за смерть — смертью…
Ближе к обеду на площади Фьерр-гренс начали волноваться купцы. Уже давно выпили горячий чай, давно пересчитали разложенные товары и обсудили все сплетни про нового короля, а гномы так и не появились на торгах. Наконец самый нетерпеливый постучал в мрачные двери сторожки и отшатнулся от неожиданно распахнувшегося крохотного окна.
— А, это… Где все? Где кузнецы, приказчики, где сам Бэвер, наконец? Мы уже ждем сколько, а никого и нет… Торговать-то будем?
Гном задумчиво посмотрел на купца, потом ткнул пальцем в прибитый рядом с дверью щит, на котором что-то было написано:
— Читать умеешь? Тогда там смотри… Прочтешь, другим расскажешь. И дальше передашь… А торговли больше не будет. Потому как ваш лорд убил уважаемого Бэвера Форфадена. Убил, чтобы свою злую натуру потешить… А мы с убийцами не торгуем. Не приучены. — Подумав чуть-чуть, гном добавил: — Поэтому можешь обратно все на телеги грузить и возвращаться домой… Но если привезешь голову Дейсты и его сыновей, то стучись, я с радостью открою.
И, с неприязнью посмотрев на шарахнувшегося прочь купца, бородатый стражник окончательно запер крошечное окно. Потому что сказал правду, аккуратно написанную на прибитом щите, знаке объявленной войны: гномы с убийцами не торгуют.
— Завтра будем на месте, — недовольно бросил Болард, разглядывая испачканный в болотной грязи плащ. На закате дозору справа что-то померещилось, и больше сотни наемников прочесали кусты вдоль дороги, которые переходили в вонючую жижу. Когда лорд Дейста с сыном добрались к месту переполоха, закованные в железо болваны успели истоптать всю округу и переломать всю зелень. Егеря побродили вокруг и лишь развели руками: даже если за марширующей армией кто-то следил, найти что-либо после солдат было невозможно.
Хозяин Ланграссена лишь раздраженно сплюнул и сел на медвежью шкуру, расстеленную рядом с костром. Гремящая железом армия отлично умела держать строй и ходить в атаку, но вот в походе безобразно растянулась и застревала в каждой крошечной деревушке, пытаясь выскрести из тайников брагу и продукты. И пусть этим развлекались в основном наемники, но в карательной экспедиции любители золота составляли большинство. Половину дружины лорд Дейста предпочел оставить дома, взяв с собою лишь три сотни проверенных временем бойцов. Тысячу сформировали лихие ребята, польстившиеся на высокую плату и возможность поучаствовать в прогулке на берег моря. Еще в городках и деревнях по дороге наскребли двести ополченцев, на которых возложили заботы по охране обоза, уходу за лошадьми и обустройству временных лагерей перед сном. Учитывая, что каждый солдат получал жалованье за сутки, никто сильно не торопился и относился к сиплым воплям командиров как к минимальному злу, которое надо всего лишь перетерпеть.
Сбросив сапоги, лорд Дейста плеснул на усталые ноги воды из ковша и обтер их чистой суконной тряпкой. Еще раз зачерпнул воды из ведра и ополоснул руки и лицо. Можно было ужинать.
— Я надеялся набрать пять-шесть сотен обозников, а села словно повымерли. — Болард быстро порезал хлеб, высыпал на расстеленное полотенце собранную в одной из деревень зелень и устроился рядом. — Ни один криволапый бьенд[73] не желает воевать за своего господина. Скоро дело дойдет до того, что в местных лесах начнут прятаться от одного нашего имени.
— Плевать… Я с самого начала не рассчитывал на этот сброд. Только хорошо обученные войска позволят с первого штурма захватить крепость. А что до голозадых оборванцев, так пусть кашеварят и заготавливают дрова для костров. С этим справляются и ладно. Когда вернемся, я наложу виру на старост, которые недодали людей. Пусть потом разбираются, кто там на охоту спешно отъехал, кто к родне с товарами подался. По пять пенгаров за каждого удравшего, и вся эта вольница мигом забудет, как шутки со мною шутить. Распустились, мерзавцы…
— Нет худа без добра, пока плелись, все хвосты подтянули. Завтра с утра можно выступать, не дожидаясь отставших. Все здесь — и пехота, и арбалетчики.
Кашевар снял пробу с котла, потом достал чистые плошки и аккуратно разложил приготовленную дымящуюся похлебку с мясом. С поклоном подав ужин командующему и его сыну, крестьянин ушел за дровами для костра.
Зачерпнув горячего варева, старик подул на исходящую паром ложку и начал ужинать. В промежутках между жеванием он успел помянуть недобрым словом и бастарда, и первую надоедливую мошкару, и на редкость холодные ночи:
— Хорошо встали, удачно. Справа болотина, от ночной атаки прикрывает. Слева холм небольшой, где размещены стрелки. Даже если кто вздумает неожиданно напасть, любой кусок поля достанут. Ну и бурелома рядом нет, одни перелески, большой отряд не укрыть… Завтра за хинк доберемся до Гнилой балки, потом еще пара хинков — и к деревне выйдем. Метательные машины соберем, лестницы проверим — и к толле[74] будем готовы к штурму. От деревни до стены два полета стрелы, даже запыхаться не успеем, как добежим.
Положив себе добавку, Болард с усмешкой покосился на отца и пробормотал:
— Главное, чтобы любимый братик снова в бега не подался. У сыроедов земли много — если бастард сбежит, мы устанем кусты обшаривать и в дыры заглядывать. Может и жизни не хватить на поиски.
— Для того егерей и взял, которые любой след распутают, — нахмурился лорд Дейста. — Да и не побежит он сразу. Не для того столько по болотам шастал, чтобы крепость без боя сдать. В этот раз он хоть кого-то смог наскрести по округе, себя великим господином объявил. Даст слабину и попытается к морю удрать — свои же и сдадут. В какой раз… Поэтому он запрется и будет нам верещать про обещанные земли, про данное мною слово… Можно подумать, я обещал ему все золото мира. Если каждому бастарду куски хегтигдема раздавать, моим сыновьям есть будет нечего!
— Тогда завтра я увижу, как его голова навсегда распрощается с туловищем. Потому что хоть с обозом, хоть без него, но наши полторы тысячи воинов должны взять Лэгпассу быстрее, чем задирают юбки крестьянкам в поле. Или мы зря потратили прорву золота.
— Возьмут, — усмехнулся старик, бросая опустевшую плошку рядом с костром. — Я пообещаю завтра отдать все ценное, что они там найдут. Может, кроме пары дохлых мышей сумеют добыть минт-другой. Украденную казну бастард растратил еще в прошлый раз.
— Только громко говорить об этом не стоит. Пусть ребятишки думают, что раз в крепости сидит новый лорд, то и подвалы забиты до отказа.
— Пусть думают о чем угодно, лишь бы на стены лезли побыстрее и не дали ублюдку сбежать в очередной раз! Ради этого я готов отдать любое золото, которое этот «лорд Хейдер» мог получить от гномов или сыроедов. Пусть принесут мне голову бастарда, и я сочту, что все потраченные деньги и время на тренировку этого сброда не пропали зря…
Уже устроившись спать, Болард Дейста сонно спросил:
— А что за письмо доставил гонец сегодня утром? От Хиарлоссы?
— Нет. Это старая карга решилась все же дать ответ на мою просьбу. Вместо войск хитрая стерва прислала мне благословение короля, молитву от церковного совета и кучу рекомендаций, как следует утихомирить взбунтовавшуюся крепость. Можно подумать, мне нужны ее никчемные советы… Ничего, как только я выпотрошу побережье, вся пушнина и морской зверь пойдут через мои руки. Я договорюсь с северными коротышками о совместной торговле, заставлю их навести порядок у зазнаек из Фьерранлонда. И когда весь запад будет плясать под мою дудку, тогда покажу кукиш и мамаше, и ее выродку… До чего странные дни настали в Фарэстаттен — что ни король, то или выживший из ума старик, или совсем безмозглый щенок, запутавшийся в мамкиных юбках… Но я им всем припомню, коронованные тупицы… Они у меня эти молитвы еще споют, вместе с киргэгмэдами и патриархами в придачу… Посмотрим, как замашет крыльями Ворона, когда все железо и уголь окажутся у меня. Много ли они навоюют с голыми руками… Слышишь, Болард, они еще попрыгают… Да… Что молчишь? Спишь?..
Старик приподнял голову, посмотрел на похрапывающего сына и вновь лег, щурясь на всполохи костра:
— Спи… Завтра мы закончим эту затянувшуюся историю. Вернем крепость, захватим перевал… Выжжем побережье и станем первыми среди лордов… Самыми богатыми и могучими… Как и положено Дейста, любимцам богов… Что там воевать против горстки крестьян и рыболовов. Да дурных коротышек… Завтра я распну трусливого коменданта Лэгпассы, а потом рядом прибью бастарда… Или сначала Хейдера, а потом дурака, спустившего мой флаг… Завтра… Я им всем… Завтра…
Когда в непроглядном мраке скрылись очертания ставшей лагерем армии, рядом с кострами ополченцев появились закутанные в темные плащи фигуры. Не попадаясь на глаза редким патрулям наемников, гости неслышно переходили от одной группы крестьян к другой и говорили:
— Куда наши соседи идут? На войну? А с кем они собрались воевать? С двоюродным братом или свояком, гостившим на проводах зимы? Или вы думаете, что, взяв крепость, солдаты не вырежут деревню рядом ради поживы и развлечения? И кровавый Дейста заступится за нас, посмевших принять руку лорда Хейдера?
Еле слышный шепот стелился между телег и расседланных коней, перетекал, подобно туману, от одного ополченца к другому.
— Милорд обещал, что возьмет под себя все земли до болот, что заканчиваются у стен сожженной крепости Вуоф. Если вы согласитесь, то не будете платить налоги и сможете беспошлинно торговать на городских ярмарках. А еще получите право держать до сотни голов скота. И наделы земли. И жить по заветам предков, выбирая старейшин в общий совет. Подумайте, много ли из этого дал вам Дейста? И кто на «ущербной неделе» жаловался на тяжкие поборы, что совсем не дают продохнуть?
Хмурые крестьяне лишь испуганно косились в сторону заснувшего лагеря и ворчали:
— Да, ваш милорд обещает многое. Но что из обещанного мы получим?
— Все, что сказано. Вирные грамоты[75] составлены и розданы по всем деревням, которые приняли лорда Хейдера. А еще он выполняет все свои обещания. И как сказал еще в рабских кандалах, так и случилось: Лэгпасса теперь принадлежит ему.
— Так и лорд Дейста пообещал, что завтра свернет ему голову!
— Подавится старик. Сколько бы ни клацал зубами, но собранному со всего королевства сброду не выстоять против нашей армии. Да и нет больше веры ни лорду, ни его сыновьям. Потому как только паршивый фьерьедар[76] способен тайно убить соседа, который торговал с его кланом долгие годы. Почтенного Бэвера Форфадена расстреляли по приказу Дейсты на лесной дороге. Но гномы узнали правду и теперь готовятся отомстить. Подумайте хорошенько, чего стоит слово человека, которому теперь не откроют дверь ни в одном порядочном доме.
Перед тем как растаять в предрассветной мгле, гости повторили еще раз:
— Лорд Хейдер не просит вас взять в руки оружие и встать под его знамена. Ему есть с кем разгромить завтра армию убийцы. Но милорд просит вас хорошенько подумать, стоит ли умирать за чужую ложь на грязной войне. И обещает, что, если вы уйдете до того, как будет пущена первая стрела, он не станет вас преследовать. И позволит подумать после битвы, захотите ли вы дать вассальную клятву новому господину… Хозяин Лэгпассы не воюет ни со своими подданными, ни с соседями. Он лишь дает отпор врагам, которые пытаются разграбить его дом, полученный по праву наследования, как было обещано еще много лет тому назад. И горе тем, кто пришел с мечом к его стенам. Потому что как наш лорд радостно встречает друзей, так же он беспощадно уничтожает врагов… Сделайте правильный выбор, соседи. Туман еще лежит на поле будущей битвы…
ГЛАВА 19
Фэриндрэлла, первая неделя, фьорсгетты
(1-й день 5-го месяца)
— Мой лорд, мой лорд! Беда!
Бряцая наспех надетыми доспехами, к костру подбежал один из сотников с опухшим со сна лицом. Выхватив меч, лорд Дейста молниеносно вскочил, поводя острым клинком по сторонам:
— Что?! Где?!
— Враг выводит силы перед нами! Мы не пробьемся к крепости, дорога перекрыта!
— Дорога? Бастард решил дать нам бой в поле?! Ха! Так чего ты всполошился?! Придурок хочет умереть с его крестьянами и пучеглазыми недомерками быстрее, чем взойдет солнце!
— Но… Там их больше, чем вы говорили, милорд… И ополченцы…
— Что с этими трусами? — насторожился старик, убирая меч в ножны.
— Они сбежали… Куда-то исчезли оба караула, стоявшие у нас за спиной, и все ополченцы ушли еще до рассвета! У метательных машин порезаны все ремни и веревки, большая часть арбалетных болтов из обоза заброшена в болото. Солдаты сейчас пытаются достать, что можно спасти, но у нас запасов лишь на три-четыре залпа…
Положив руку на плечо отцу, Болард тихо прошептал ему на ухо:
— Не время сейчас казнить своих! Да, проворонили, недоглядели! Но давай разберемся сначала с бастардом, а потом уже нарежем ремней из спин беглецов…
Кривя рот, лорд Дейста прошипел в побелевшее лицо сотника:
— Старшего арбалетчиков ко мне! Коли они потеряли запасы, то, закончив стрельбу, возьмут в руки мечи и пойдут врукопашную! За беспечность им придется заплатить кровью!.. И что ты там сказал про чужую армию?
— Они выстраивают ряды прямо перед нами. И их там куда больше, чем сотня или две… Их там много, мой лорд…
Поднявшись на невысокий холм, лорд Дейста быстро осмотрел место предстоящего сражения. Небольшое поле вытянулось вдоль топкого болота с правой стороны. Слева полосой тянулся скрытый в утренней дымке лес. Впереди дорога петляла между маленькими рощами, перед которыми теперь собирались плотной массой войска бастарда. В клочьях тумана мелькали доспехи гномов, кольчуги рыбаков и суетливые фигурки гоблинов, узкой цепью выстроившихся перед тонкой линией щитов. Вон одна сотня, другая, слева разворачивается третья, под узким вымпелом четвертая…
— Ха! — похлопал себя по рукояти меча старик, развернувшись к сыну. — Их там от силы шестьсот. Из них чуть больше сотни гномов и почти половина из оставшихся — коротышки. Даже если я разменяю в атаке один к одному, мы закопаем всех мерзавцев прямо здесь.
— А если это не вся армия?
— Откуда им набрать еще? В любом случае, сзади нас не обойти, с обеих сторон фланги прикрыты. Готовь конницу, Болард. Как только рассветет, пусть две сотни ударят прямо по дороге, вон туда, рядом со знаменами. Идиоты не представляют, что такое удар набравшей скорость конницы. Им не помогут ни гномы, ни лес. Твой незаконнорожденный братец умеет только деньги исподтишка таскать, но совсем не представляет, что такое настоящее сражение и как надо руководить войсками. Готовь конницу, а я разверну пехоту и подготовлю завершающий удар.
Косые солнечные лучи пронзили темный лес на востоке, расчертив луг яркими полосками и осветив неширокую дорогу, вдоль которой медленно начинала разбег конница. Дезертировавшие ополченцы не решились ночью увести коней, чем дали возможность наемникам сформировать атакующий кулак и нанести удар по врагу, перегородившему поле на юге.
Повинуясь крикам командиров, остальные пехотинцы спешно выровняли строй и бегом двинулись следом. У них за спинами топали арбалетчики, готовясь достать закованного в железо противника. Пусть они сумеют сделать всего лишь три или четыре залпа, этого будет достаточно, чтобы обратить в бегство глупых сыроедов, посмевших бросить вызов профессиональным солдатам.
Сотню дружинников лорд Дейста поставил у левого края, подальше от сияющих доспехами гномов. Пусть проклятые коротышки держат удар конницы, а своих людей мудрый полководец двинул против ослабленного вражеского фланга. Там, проломив тонкие ряды пехоты, дружинники смогут зайти в тыл и не дадут возможности побежавшим солдатам вернуться в крепость. Еще двести бойцов старик оставил рядом с холмом, страхуясь от возможной ловушки бастарда. Зачем рисковать, дав возможность крошечному отряду подобраться со спины и захватить в плен командующего? Нет, сегодня глупый мальчишка узнает, каково это — сражаться на равных с великим воином, одержавшим не одну победу в кровавых битвах.
Конница успела преодолеть больше половины пути, распаляя себя криками и опустив копья для сокрушающего удара, когда со стороны леса вслед за кровавыми лучами медленно встающего солнца примчалась клыкастая смерть. Почти полсотни смутсагов пролетели бурым ураганом по зеленой траве и с ревом ударили в бок вражескому отряду. Пока замешкавшиеся арбалетчики искали глазами цель, пока пытались пропихнуться в первые ряды наемников, гигантские кошки уже опрокинули половину всадников и развернули обезумевших от ужаса лошадей в болото. Не подставляясь под удары, они лишь гнали врага в тростники, нанося удары по отставшим, сбивая замешкавшихся всадников на землю и круша черепа ударами тяжелых лап. Когда армия Дейсты сумела открыть огонь, обитатели горных пиков исчезли вслед за конницей, потерявшись среди переломанных пушистых болотных метелок. Повернув на юг, смутсаги уступили место засевшим в засаде лилла-тро, которые атаковали солдат, завязших в грязи, подобно зеленым призракам. И прежде чем лорд Дейста успел осознать, что происходит, остатки его отряда перестали существовать, усыпав трупами узкую дорогу и болотные лужи.
— Что это?! Как они сумели?! Убить, расстрелять! Чего вы спите! — бесновался старик на холме, размахивая мечом. — Болваны, простейшую атаку выполнить не способны!
В ярких солнечных лучах блеснули начищенные доспехи, и высокий мужчина на белом коне, помахав наемникам рукою, медленно развернулся и поехал прочь от попятившихся вслед за ним солдат. Схватив сына за плечо, лорд Дейста зарычал:
— Ты видел?! Это же он, проклятый богами ублюдок! Он опять хочет бежать!
— Догоним, — рассерженно рявкнул Болард. — В обозе еще остались лошади, надо лишь смять его ополченцев!
— Убьем, всех убьем! — проорал взбешенный хозяин Ланграссена. — Держать строй, лежебоки! Держать строй, и никакие кошки вам не помешают! Арбалетчики, к бою! Вперед, бегом!
Взревели трубы, и замершие было наемники медленно побежали вперед. Стремительная атака зверей испугала солдат, но враг начал пятиться, болото опустело, и крики командиров гнали в бой. Еще шаг, другой, и вот уже можно различить чужие лица, спрятавшиеся за щитами.
Рыбаки вскинули луки и послали первых пернатых убийц в полет. Тут же заверещали гоблины, раскручивая метательные веревки, и осыпали солдат камнями и комьями грязи. Но расстояние было еще велико, и если стрелы сумели упасть на быстро поднятые щиты, то камни и мусор почти все свалились в траву с недолетом, вызвав смех врага. Повторив еще раз свой неудачный бросок, зеленые коротышки втянулись в щели между ополченцами и спрятались за их спины.
Набрав скорость, волна наемников приближалась все ближе, выходя на дистанцию стремительной атаки. Уже прицельно защелкали арбалеты, пытаясь поймать зазевавшегося охотника с побережья, уже кто-то упал, залитый кровью. И тут среди атакующих начали раздаваться крики боли и проклятья. То один солдат с разбегу валился на землю, то другой. Ровный ряд щитов прервался, среди дружинников вообще началась свалка… Маленькие лилла-тро насовали в комки травы и грязи стальные шипы, с легкостью пробивающие кожаные сапоги пехотинцев. Уловка сработала, позволив разорвать монолитный до этого строй, превратив больше трех десятков солдат в инвалидов.
Не дожидаясь, пока нападающие успеют переформировать ряды, первый ряд рыбаков сел за щитами, дав возможность второму и третьему достать свои арбалеты. Оказалось, что не только лорд Дейста умеет обучать своих людей пользоваться смертоносным оружием. Над тонкой линией щитов громыхнуло раз, потом другой, и волна наемников разорвалась на истерзанные клочья. Подняв запасные арбалеты, солдаты лорда Хейдера произвели третий залп и быстро отошли назад, выпустив перед собою прятавшихся за спинами гномов. Перед смешавшимся строем врагом как по волшебству построились четыре сотни бородатых воинов, закованных в железо с ног до головы. Громыхнув топорами по раскрашенным яркими красками щитам, гномы сделали шаг, другой, и наемники медленно попятились, бросая на поле раненых и убитых. Когда гномы пошли вперед, остатки армии Дейсты побежали, не обращая уже никакого внимания на крики оставшихся в живых командиров и вопли старика на холме. Никакое золото не могло заставить пятьсот выживших солдат умереть этим утром в лесу, рядом с безымянным болотом — они шли убивать и грабить, а не погибать за чужой герб и чужую славу. За свои интересы пусть умирает сам лорд Дейста…
Дружинники окружили верхушку холма, заняв глухую оборону. Остатками потрепанной сотни, ходившей в атаку, разбавили второй ряд, в первом выстроили бойцов, не участвовавших в битве. Рядом с подножием редкой цепью рассыпались гномы, за ними за высокими щитами укрылись люди моря, приготовившие к стрельбе луки и вновь заряженные арбалеты. Часть гоблинов ушла вместе со смутсагами по дороге, чтобы преследовать сбежавших наемников, часть крутилась в тылу армии Хейдера, добивая пропущенных бородатыми воинами раненых и собирая с поля окровавленные шипы, сыгравшие свою роковую роль в сражении.
Гномы расступились, и вперед вышел бывший бастард, одетый в разрисованные синей и красной красками доспехи. Не вынимая из ножен меча, мужчина медленно пошел вперед, разглядывая знакомые угрюмые лица, сторожившие каждый его шаг. Выйдя на середину между готовыми сцепиться в схватке противниками, Хейдер остановился и начал громко говорить, сложив руки на груди:
— Я владею перевалом Лэгпасс согласно слову, данному мне отцом. Но вместо дарованной земли, замка и помощи семьи уже больше года лорд Дейста травит меня, подобно дикому зверю, обвиняя во всех возможных грехах! Вместо того чтобы позволить мне поднять знамя клана над холодными скалами, меня продали в рабство и пытались несколько раз убить… Здесь и сейчас наша семья закончит спор, ради которого пролито уже столько крови. Здесь и сейчас я хочу увидеть моего отца, чтобы или похоронить раз и навсегда обиды, или решить спор посредством оружия, как завещали предки… Я, лорд Хейдер, не хочу драться с людьми, которые невиновны в личной вражде. Я не хочу проливать кровь дружинников, с которыми вместе бился в учебных схватках, охотился и охранял границы Ланграссена. Это не ваша война. И я повторяю: где мой отец, где лорд Дейста? Где человек, первым нарушивший данное слово?
— Заткнись, оборванец! — донеслось из-за спин солдат, и, шагнув в образовавшийся проход, вниз по холму заспешил взбешенный старик, держа в правой руке острый меч. — Ты, вор и обманщик, будешь меня еще стыдить?! Ты, посмевший отринуть род и предавший своего господина?! Тебе место на ближайшем дереве, с петлей на шее, а не рядом с настоящим воином!
— Разве может называться воином человек, который десять лет твердил про мою крепость, готовился сделать меня джевлером, а потом приказал убираться с глаз долой? Где твое слово, лорд Дейста? — издевательски рассмеялся Хейдер, замерев на месте.
— Ты украл мое золото, бастард! Ты, кусок грязи, посмел обмануть меня! Меня, истинного хозяина Мертвого перевала! Собрал наемников для войны и поднял руку на своего лорда!
— Я лишь возвращал дарованные мне земли. Так, как сумел.
— Эта земля — моя! Моя, тварь безродная!
— Может, мне напомнить, что ты написал на пергаменте, когда впервые получил письмо от друзей с Химмелсталда? Неужели наступила старость, и память тебя подвела? Так я напомню, слово в слово: «Надлежит моему бастарду, Хейдеру, построить два торговых двора рядом с центральной городской площадью и портом, наладить охрану караванов и торговлю, после чего принять под свою руку Лэгпассу, чтобы восстановить крепость и обеспечить безопасность западных границ…» Слово в слово, отец…
— Я был пьян! — затряс мечом лорд Дейста. — Только пьяный может сделать подобную глупость и позволить такому мерзавцу протянуть грязные лапы к наследству моих детей!
— Ты. Был. Лордом.
Замолчав, новый хозяин Мертвого перевала посмотрел еще раз на дружинников, на хватающего ртом воздух старика и показал на замерших за своей спиной солдат:
— Я получил то, что мне было обещано. Так же, как мой прадед отвоевал свою первую деревню, когда его отец решил изгнать слишком дерзкого воина из семьи. Похоже, это становится традицией в семье Дейста, заставлять держать данное слово силою оружия…
— Ты никогда не будешь править этими землями, никогда! Я уничтожу и тебя, и твоих проклятых коротышек, и зеленых тварей болот… Всех, всех отправлю к Гударам! А сыроедам надо молиться, чтобы я пощадил хоть одного, когда вернусь с новой армией на перевал! — Казалось, старик обезумел от ненависти, с трудом удерживая себя от немедленного нападения.
Хейдер медленно поднял левую руку, сжав ее в кулак. Громыхнули за спиною щиты, гномы опустились на колено, дав возможность стрелкам во втором ряду выбрать цели. Так же спокойно мужчина разжал кулак и опустил руку. Вновь лязгнуло железо, и сияющие доспехами бойцы медленно встали, повесив топоры на пояс.
— Я обращаюсь к дружине, как велят обычаи предков! Если дружина вернется домой с моей земли, не пролив больше ни капли крови, мы не тронем воинов Ланграссена. Но если вы решитесь атаковать снова, я не пощажу никого. Забуду про старую дружбу, отдам приказ убивать без жалости… Собирайте павших и уходите. Нам нечего делить.
— Они будут слушать мои приказы! — зашипел лорд Дейста, шагнув вперед. — Ты — никто, и твои слова лишь мусор, недостойный, чтобы на него обращали внимание.
— Что касается тебя, — продолжил Хейдер, не обращая внимания на ненависть в глазах старика, — то мы закончим наш спор поединком. Как надлежит вождям, решившим кровью поделить общий надел.
— Поединок?! Кто будет драться с тобою, отребье?! Ты, падаль, поднял руку на семью! Твой старший брат исходит кровью на холме, получив арбалетные болты в грудь и в бедро! А ты все не можешь наиграться в правителя?!
— Это не тот ли Болард Дейста, который год назад хотел повесить меня на воротах сожженной крепости? Его счастье, что он ранен. Я не добиваю людей, не способных ответить ударом на удар. В отличие от тебя… — Набрав побольше воздуха, Хейдер закончил: — Я, лорд Лэгпассы, отрекаюсь от лжеца и убийцы лорда Дейста, пролившего без вины кровь соседей — клана Форфаден, от человека, потерявшего слово чести! Я отрекаюсь от семьи Дейста, запятнавшей свое имя убийством короля! Я объявляю при свидетелях, что дверь моего дома навсегда будет закрыта для моего бывшего отца и бывших братьев, поднявших руку на меня и моих друзей и нарушивших законы предков и отринувших богов Слаттера! Пусть будет так!..
Старик воткнул меч перед собою и указал крючковатым пальцем в сторону противника:
— Думаешь, провизжал тут про свои претензии, облил грязью меня и семью, давшую тебе все, — и теперь можешь называть себя лордом?! Это право надо заслужить! С чего ты взял, что я буду драться с безродным пугалом, возомнившим себя равным истинным владыкам хегтигдемов?
— Потому что я вижу перед собою человека без чести и имени. И либо ты в поединке смоешь свой позор, либо я тебя просто убью, как убивают взбесившуюся собаку, пытавшуюся искусать целый город, но закономерно получившую стрелу в вонючую пасть… С тобой или без тебя, дружинники вернутся домой. Это не их война. А тебе предстоит выбрать: умрешь ли ты как воин или подохнешь, как…
Лорд Дейста молниеносным движением выдернул из земли меч и ударил острием в лицо Хейдеру. Атака была настолько стремительной, что мужчина не успевал выхватить свое оружие. Но хозяин Лэгпассы и не стал тянуть свой клинок из ножен. Он чуть развернулся вокруг своей оси, пропуская стальное жало сбоку, потом резко перенес вес тела на выдвинутую вперед правую ногу и ударил головою в лицо старику. От удара нападавший рухнул назад, лицо его залило кровью из разбитого носа. Пока отец ворочался на земле, пытаясь подняться, Хейдер медленно достал сверкнувший рунической вязью меч и повторил:
— Выбирай, лорд Дейста: или умрешь как воин, или подохнешь как бешеная собака…
Две армии выстроились полукругом друг против друга. Воины Лэгпассы не собирались больше драться с дружинниками, опустившими оружие. Но посреди молчаливых бойцов рубились насмерть двое: бывший и нынешний лорды Мертвого перевала. Рубились, вкладывая в удары всю накопленную за эти долгие месяцы ненависть и злобу, пробуя на прочность чужие доспехи и не жалея своих.
Сбоку оборотня застыл бронированным колобком Берра Утэссот, в ярости вцепившийся зубами в латную рукавицу. С другой стороны замер перепачканный в грязи Сканки Фэгельскрэмм. Пока гоблин лишь молча вздрагивал от звона мечей, гном тихо ругался, не сдерживая переполнявших его чувств:
— Ну, кто же так блок от «двойного молота» ставит! Ведь пробил его старик, как есть пробил! Проклятый Дейста уже сколько лет спит с оружием в обнимку, нельзя его недооценивать!.. Опять! Опять заступ назад, а я показывал, что влево надо и на противоходе «бабочку» сверху!.. О боги, ну кто так дерется, убьет старый лжец мальчишку!.. Снизу, снизу надо было! В лицо обозначить — и по колену или в бедро!.. Да что ж ты!..
Оборотень положил лапу на плечо Берра и тихо прошептал на ухо:
— Не мешай! Ты забыл, что милор-р-рд учился у лучшего учителя. Он знает, что делает.
— Его сейчас на куски порубят, а ты…
— А я говорю, он знает… Один мудрый гном, который верещит сейчас, подобно белке, говорил: «Любой противник — это новый бой, новый рисунок и новые приемы. Все играет роль: рост, вес, опыт, подвижность. Нельзя следовать заученным схемам, только импровизация позволит настоящему мастеру выжить в любой схватке…» Забыл?
— При чем тут это? — сердито сбросил лапу оборотня со своего плеча младший Утэссот. — Хейдер проигрывает! Старик его просто в землю вколачивает!
— Потому что Тролль Ланграссена ростом почти с меня. И я вижу, как милор-р-рд это использует в защите. И твоей «бабочкой» можно срезать бороду гному, но Дейста легко поставит блок и достанет левое плечо на ответном ударе. Не суетись, брат. Наш друг бережет силы, потому ошибок не будет. И победит из двух бойцов тот, кто меньше устанет. А пока мой повелитель гасит доспехами большую часть ударов, заставляя старика тратить силы и сбивать руки. Еще несколько связок, и можно контратаковать.
Словно услышав его слова, Хейдер отбил влево страшный удар противника и тут же атаковал врага согнутым коленом в бедро. Резко добавив покачнувшемуся старику левой рукой в разбитое лицо, мужчина присел, пропуская над головою вражеский клинок. Меч владыки Лэгпассы коротко блеснул на солнце и ударил противника в приоткрывшийся бок. Удар, еще удар, кровавая борозда прочертила левую ногу лорда Дейста ниже кольчуги. Вновь зазвенела сталь. Потратив большую часть сил в начале поединка, седой воин вынужден был перейти в глухую оборону. Длинные руки позволяли держать неприятеля на расстоянии, но раз за разом острый меч пробивал, казалось, несокрушимую защиту. Хейдер не наносил одиночные удары, каждый раз он использовал сложные связки и неожиданные комбинации. Оружие в его руках жило своей жизнью, со свистом рассекая прохладный утренний воздух. Бастард танцевал, играя с судьбой в смертельную игру. Невесомые па, повороты, уходы и стремительные сближения; и вновь лорд Дейста вынужден отшатнуться назад, уронив несколько капель крови на траву.
Шагнув навстречу короткой контратаке, Хейдер левой рукой в стальных наручах блокировал острие вражеского меча, затем развернулся правым боком вперед, сблизился с врагом, перехватил свою рукоять и с силою ударил, направив острую сталь вдоль вытянутой правой руки отца. Казалось, что в этот краткий миг лорд Дейста попытался обнять незаконнорожденного сына, чтобы тут же отшатнуться и с глухим криком упасть на спину, зажимая рукой разорванный бок. Отбросив выпавшее из рук отца оружие, Хейдер встал рядом со сраженным стариком, тяжело дыша. Убедившись, что поверженный враг не в силах даже подняться с залитой кровью травы, хозяин Лэгпассы шагнул вперед и произнес, глядя в заполненные ненавистью и болью глаза лорда Дейсты:
— Больше года тому назад ты сохранил мне жизнь. Ради насмешки. Ради глупой шутки. Но ты пощадил меня тогда, хотя Болард мечтал убить бастарда, посмевшего всего лишь требовать обещанного… Сегодня я возвращаю долг. И пусть мне говорят, что ты нападешь еще раз. Пусть сердце шепчет, что Дейста не умеют прощать и признавать свои ошибки… Но сегодня я вкладываю меч в ножны, потому что вижу перед собою отца. Глупого, жестокого, злопамятного человека, но родного отца… — Медленно убрав оружие, Хейдер отступил назад и отер залитое потом лицо. — Мы закончили. Теперь я вижу перед собою лишь лорда, который покинет мои земли и больше никогда не посмеет нарушить границы. Границы, восстановленные для моего хегтигдема со времен Иннада Сэммера — вдоль края болот до крепости Вуоф и до южных истоков Нижнего Дьюппэфлода. Я больше не желаю видеть ни тебя, ни братьев… И хоть мои рынки открыты для жителей Ланграссена, но твои именные караваны будут отдавать половину товаров, если вздумают показаться на этих землях… Убирайся прочь, человек без имени. И не забывай, что бастарда больше нет. А лорд Хейдер тебе ничего не должен. Ни сейчас, ни в будущем…
Наблюдая, как медленно уходит дружина, уложив на носилки своих командиров и погрузив на лошадей тела убитых, Берра Утэссот проворчал:
— Зачем ты сохранил ему жизнь? Надо было выпустить кишки ублюдку, да заодно и продержать войско на холме денек-другой, чтобы братишка тоже истек кровью… Ради чего глупое миролюбие?
— Бастард поступил бы именно так, как ты предлагаешь: перебил бы родственников и настроил против себя бывших друзей и соседей. Да и король направил бы сюда войска, чтобы наказать бунтовщика… А так лорд Хейдер закончил домашние споры и оставил возможную войну болтаться на тонкой паутинке рядом с его границами. Но оборвется паутинка в этом году или следующем, это пока не известно. Зато король подумает, нужно ли ему влезать в чужую свару. Другие лорды хорошенько пересчитают солдат, чтобы решить, чью сторону занять. А набранная толпа оборванцев для похода на побережье будет проедать золото и грабить купцов рядом со столицей. Потому что передовые отряды вражеской армии мы похоронили в этом лесу.
— Где похоронили?! — засопел гном. — Ты лишь пустил им кровь, а больше половины сбежали, чтобы вернуться!
— Успокойся, Берра, — рассмеялся уставший воин, взбираясь на подведенного ему коня. — Сегодня ночью я говорил с гонцами Форфаденов. Наемников встретят в лесу, где давно подготовлена засада. Арбалетчики проредят толпу бегущих, а отлично подготовленные мстители утолят жажду крови. Правда, наши северные соседи пообещали, что в этот раз не тронут лорда Дейста и пропустят остатки дружины домой. Но я не думаю, что старик сможет спокойно спать дома, когда рядом с ним живут потомки Троллудов, не умеющие прощать…
Берра Утэссот зло усмехнулся, глядя на отходящие на юг войска:
— Да, ненависть сыграла с Дейста плохую шутку. Мы не умеем прощать. И лживыми речами не замолить пролитую кровь… А мне нужно будет рассказать брату, что ученик вырос и вполне способен самостоятельно решать проблемы. Как ты руководил сражением! Использовал сильные стороны каждого отряда, атаковал стремительно и неожиданно. Сломал все привычные наемникам правила, уничтожив их собственным оружием… Если и на ярмарках будешь так же сражаться за каждую монету, мы останемся с голым пузом — на радость соседям…
Лорд Хейдер покачал головой и тронул поводья:
— Кто о чем, а гном о золоте… Вас даже смерть не исправит…
— Так, значит, домой? — осторожно спросил гоблин, руководивший стремительной атакой на вражескую конницу.
— Домой, Сканки. Нам пора возвращаться домой…
Поздним вечером лорд Хейдер вышел на узкий балкон, оставив на время пирующих друзей.
Яркие звезды сияли на черном небе, ссыпаясь алмазными гроздьями на невидимые во тьме горные пики. Похоронив павших в битве, армия вернулась к крепости Лэгпассе. Часть отрядов не стала отдыхать и ушла на запад — к распахнутым настежь воротам в подземелье или по мощеной дороге до самого моря. Оставшиеся накрыли столы и подняли кубки с вином в честь нового повелителя Мертвого перевала и его верных боевых товарищей.
Далеко на юге, выпустив в стороны сторожевые дозоры, двигался длинной змеей клан Утэссот. Получив от брата весточку, Гэйлин собрал гномов и направился домой, к подземным городам южнее перевала Лэгпасс. Бывших изгнанников ждали могучие фотт'н йотты и их верные смутсаги. Рядом в ярко освещенных подземельях помогали восстанавливать заброшенные дома лилла-тро. Пока землемеры и горные мастера размечали будущие города для народа болот, крошечные гоблины зарабатывали деньги на оплату строительства и покупку скота у крестьян.
Вольные ватаги обезопасили свои семьи от возможной атаки врага. Теперь по кочующим деревням пролетит весть об одержанной победе и о предложении лорда Хейдера основать город у западных отрогов гор. Больше никто не будет останавливать караваны морского народа и мешать торговле. Теперь не придется экономить на самом необходимом, продавая за бесценок добытые шкуры и мясо. Появилась возможность построить надежные жилища и позволить женщинам и детям осесть на одном месте.
Среди северных скал гномы спешно восстанавливали заваленные в древние времена туннели, прокладывая дорогу на перевал. Объявив о своей независимости и отказавшись подчиняться подземному престолу, клан Форфаденов готовился объединиться с братьями, вернувшимися домой. Для безопасной торговли и быстрой переброски войск бородачи открывали ворота на горные луга, приветствуя соседей, грудью вставших на их защиту.
Вдохнув свежий воздух, Хейдер посмотрел на хлопающее над головою знамя с вышитым новым гербом. Над колосьями пшеницы крест-накрест застыли кирка гнома и морской якорь. Поверх них надежно утвердился щит, увитый болотным плющом. На его зеленом поле сияла золотом крепость Лэгпасса. Любимые знаки жителей нового хегтигдема, завоевавшего право на независимость.
— Вот я и дома, — прошептал мужчина, прикрыв глаза. — Дом, куда стремился всей душой все эти годы… И пусть за далекими лесами плетет заговоры новый король. Пусть рядом с ним злобствуют церковники, которые мечтают покорить весь мир, опутав паутиной церквей и «очищающих» костров. Но здесь я заложил начало моего хегтигдема, собрав воедино каждого, кому дорога свобода и вера в справедливость. И пока я жив, буду стоять на страже этих земель, защищая друзей и соседей. Потому что вместе мы стали избранниками богов, вместе и будем нести эту тяжкую ношу во имя наших детей… Ради этого я дрался и проливал кровь. Ради этого я пришел домой…
Улыбнувшись прохладному ветру, Хейдер ласково погладил каменную стену и вернулся в зал. Победителя сегодня ждали друзья. А завтра ему предстояло повесить меч на стену и начать работать, укрепляя границы и строя города, прокладывая дороги и решая ворох бытовых проблем. Потому что хозяин вернулся домой. И, как говорил мудрый Гэйлин Утэссот, ради своего народа нужно трудиться не покладая рук, потому что именно ежедневная работа и забота о своих подданных отличают настоящего лорда от временщика. И мало занять холодные скалы и дикие горные луга. Надо еще превратить их в плодородные нивы, богатые шахты и сияющие огнями города. Надо сделать то, ради чего действительно стоит жить. Ради чего стоит вернуться из тьмы…
Лорд Хейдер вернулся домой. Навсегда…
Январь — декабрь 2010
ПРИЛОЖЕНИЕ
ИСТОРИЯ, ПОЛИТИКА И ГЕОГРАФИЯ
Населенные и пустынные земли между Северным морем (Нордасон) и Пустошью (Энсамстивулд) носят название Каэлмаркен (Холодные земли). Равнинная часть окружена труднопроходимыми горами с трех сторон, лишь с восточной стороны плоский берег омывается морем Бродяг (Алерандеваттен). Холмистое и неширокое западное побережье, к которому ведет узкий перевал Лэгпасс (Мертвый перевал), упирается в обрывистые берега Далекого моря (Эльгсенваттен).
Почти вся равнинная территория покрыта густыми лесами, которые только недавно стали отступать под натиском людей. Южная часть Каэлмаркена представляет собою степи, северной частью упирающиеся в Стинкадские болота.
В области Каэлмаркена на небе нет луны, поэтому ночи очень темные. Лишь зимою в северных районах бывают яркие полярные сияния, благодаря чему часто в предгорьях ночью видно как днем.
На этих землях протекают три большие реки.
Дьюппэфлод, самая полноводная река, впадающая в Алерандеваттен. Имеет два истока — Верхний и Нижний Дьюппэфлод, после слияния которых река называется Горный Дьюппэфлод. Самый большой приток этой реки, идущий между Конэнгрансеном и Фьорстассэном, называют Кэтэгринфлод (Окровавленные воды) из-за нескольких кровопролитных битв, случившихся на его берегах.
Грауфлодден (Бурная река), берет начало в отрогах Бесет-де-Ринга и протекает по территории Ланграссена, питая своими водами непроходимые леса на склонах Дистерских холмов.
Наэкфадден (Своенравная река), отличается большим количеством мелких притоков, которые меняют свое русло каждую весну после степного половодья. Расположена в южной части Каэлмаркена.
Люди заселили эти земли около восьмисот лет тому назад, переплыв Алерандеваттен и основав первые поселения севернее Диммигэнского залива (Туманного залива). Все цепи гор заселены гномами, которые поддерживают вооруженный нейтралитет с поселенцами. Охотники рассказывают, что в западных горах неоднократно видели немногочисленные племена зеленокожих агрессивных коротышек, называющих себя гоблинами. Также в южных горных кряжах сталкивались несколько раз с троллями — двухметровыми гигантами, прекрасно переносящими холод и живущими в неглубоких пещерах.
Южнее Брэндабергена раскинулся Энсамстивулд (Пустошь) — неизведанная холмистая степь с крайне редкими источниками воды. Во времена сильных засух из этих земель совершают набеги орки, разоряя все на своем пути. Закончив набег, дикая орда уходит домой, не оставляя после себя никого живого. Последний раз орки массово напали на соседей тридцать лет назад. После чего на человеческую территорию совершают редкие набеги лишь их разрозненные отряды для грабежа и разбоя.
После того как переселенцы вступили на землю Каэлмаркена, их потомки быстро освоили равнинные земли и построили города во всех стратегически выгодных точках. Согласно официально принятому летоисчислению, со дня появления первого города до 693 года люди объединялись в несколько мелких королевств и множество свободных поселений. Но в процессе объединяющих походов вождь Иннад Сэммер сумел создать Фарэстаттен (Вольное государство), оставив в 722 году сильное королевство в наследство своему сыну Кайлоку.
Король Кайлок Могучий (иногда называемый Кайлок Мудрый) разумно распорядился наследством, подавил несколько мятежей и как мог укрепил южные границы. В момент описываемой истории, в 774 году, Фарэстаттен объединяет под королевской властью крупные провинции, каждая из которых закреплена за местным лордом и подчиняется королю в вопросах войны, выплаты государственных налогов, а также соблюдает общие законы, дополняя их местными. Границы Фарэстаттен в предгорьях отмечены межевыми столбами, но соблюдаются слабо. Гномы разрешают охотничьим партиям появляться на своих территориях, но жестоко карают тех, кто пытается уничтожать лес на их землях или вести добычу полезных ископаемых. Кроме того, в ряде удобных мест ежемесячные ярмарки послужили появлению торговых городов, которые получили крупные налоговые льготы от короля.
Земли Фарэстаттен включают в себя следующие хегтигдемы (хегтигдем — область, закрепленная за той или иной семьей, управляется обычно лордом этих земель).
Конэнгрансен — личные владения короля Кайлока. Столица Денгулленвалд, иногда называемая Златоглавым городом за обилие храмов. Земли закреплены за кланом Ресанрен. Главный представитель клана — король Фарэстаттен Кайлок Могучий. Здесь развиты земледелие, рыбная ловля и ткачество.
Фьорстассэн (Первые земли). Управляются кланом Гудомиллов. Здесь были образованы первые города поселенцев в 50 — 70-х годах после Великого исхода. Столица — Трэссивалд (Сломанный зуб). Свое название город получил за неудовлетворенные мечты его хозяев о королевской власти. Предки Гудомиллов и Ресанренов в прошлом стояли у истоков первых древних королевств на местных землях. Сейчас во главе клана находится мать Мэра. Это единственный клан, где верховная власть принадлежит женщине. И это единственный клан, который до сих пор имеет право претендовать на трон Фарэстаттен. Этот хегтигдем играет большую роль в морской торговле, охоте на морского зверя и поставляет на рынки различные сорта круп.
Ланграссен (Пограничные земли) — личное владение лорда Дейста. Исторически сложилось, что клан Дейста занимает одну из самых труднопроходимых областей Каэлмаркена. В Ланграссене мало плодородных долин, удобных для сельского хозяйства, но много заросших густыми лесами холмов, которые переходят в предгорья Фьерранлонда. Столица — Грассенвалд, представляет собой крупный город за высокими деревянными стенами. Но кроме этого центрального опорного пункта в лесах множество хорошо укрепленных деревень, в каждой из которых живет по тысяче и больше крестьян и охотников. Местные рынки славятся разнообразной пушниной, копченостями и очень ценной форелью из горных рек.
Индерфлератта (Междуречье) — покрытая многочисленными солончаками область между Конэнграссеном, Ланграссеном и Спрэкедеттой. Клан Рэдда с трудом получил эти скудные земли под свое правление и до настоящих времен не может похвастать достатком. Нынешний глава клана лорд Рэдда Каменный заработал свое прозвище за завершение строительства высоких каменных стен столицы — города Сторагела (Большая дыра). Город выстроен на слиянии рек и отгорожен от остальной земли глубоким рвом и стенами. Последние годы большую часть доходов клан получает со сбора налогов с проезжающих купцов и за речные перевозки по Дьюппэфлоду. За общую бедность и преимущественно связанные с рекой ремесла остальные жители королевства называют крестьян Индерфлератты водными крысами.
Тайстаджерн (Спокойные земли). Прикрытый с юга Фэттигамрэденом, этот район лишь однажды подвергся нашествию чужаков. Многочисленные войны за корону также миновали стороной Тайстаджерн, управляемый кланом Дриттов. Единственная напасть, постигшая местных жителей, это несколько морозных зим 502–504 годов, которые погубили больше пятидесяти процентов населения столицы — города Эсстэд (Ледяной город). Под управлением старого восьмидесятилетнего лорда Дритта жители Тайстаджерна закрепились на рынке мясной продукции, угледобычи и рудной добычи на северных болотах. Все многочисленное хозяйство старик планирует оставить единственному наследнику — сыну Унгену.
Фэттигамрэден (Нищие поля). Многократно разоренный хегтигдем, на его плодородные земли люди возвращаются после каждого набега. Столица — Бэнстэд (Город молящихся). Считается, что в Бэнстэде живут наиболее набожные люди, обратившие свои взоры к богам под постоянной угрозой набегов. Владеет этими землями клан Рестед.
Мэктигагэрен (земли Могучих воинов). Одно из самых маленьких владений наследных лордов. Возможно, именно из-за крошечного размера доступной для проживания земли местные жители пытаются доказать всем окружающим, насколько велик и могуч их родной край. Заслуженно славится своими отличными мастерами острого клинка, поставляя лучших мечников ко двору короля. Столица хегтигдема — город Химмелсталд (Божественный город), где расположен самый древний храм богам Слаттера. Провинция славится своими рыбными рынками и искусными гончарами. Правит этими землями клан Бьофальгаф. Лорд Бьофальгаф, в прошлом известный дуэлянт и дебошир, в последние годы активно поддерживает церковь Слаттера и мнение горожан о богоизбранности любимой столицы. Слухи о ближайшем приходе богов в старейший храм выплеснулись на улицы и активно обсуждаются местным населением.
Спрэкедетта (Срединные земли). Обитатели самого большого хегтигдема предпочитают другое название — Хребет богов, намекая этим на бескрайность плодородных полей и накопленные богатства. Столица — город Вэрделэд. За долгую экономическую вражду с южным соседом и безуспешные попытки как-либо прославиться в спокойные годы правления короля Кайлока шутники расшифровывают название столицы как Бесполезный город. Самым богатым хегтигдемом правит клан Лэксеф, получившие громкую фамилию от древнего предка, известного своими любовными похождениями. Среди простых горожан бытует мнение, что именно боги любви покровительствуют этой семье и всем остальным жителям Вэрделэда.
ТЕМАТИЧЕСКИЙ ГЛОССАРИЙ
Во главе стоит Кайлок Могучий из клана Ресанренов, в свои семьдесят восемь лет отличается богатырским здоровьем и ясным умом. Вдовец. У него пятеро сыновей и две дочери.
Сыновья по старшинству:
Йорен (считается, что он возглавит в ближайшее время Храмовый орден и будет играть ведущую роль в церкви Слаттера), 52 года;
Нидс (прямой наследник, согласно решению Кайлока Могучего), 43 года;
Халефген, 37 лет. Зная хорошие личные отношения своего сына с кланом Фьорстассэн, король неоднократно пытался найти для него подходящую партию у соперничающих с Ресанренами сородичей, чтобы закончить давние распри и обезопасить престол от посягательств;
Гудернар (назван в честь бога войны), 29 лет;
Айнерс, 27 лет.
Дочери:
Иннэте, 47 лет;
Даммар, 35 лет.
Жители Фарэстаттен почитают многочисленных богов, разделяя их на три группы:
Боги Слаттера, самые могучие создатели мира;
Троллуды — домашние и природные боги, отвечающие за кров, здоровье скота и удачу на охоте и рыбалке; большая часть этих богов не имеет собственных имен;
Темные боги Гудары.