Увидеть Хозяина Мошков Кирилл

– Я-то знаю, Рыжий, – вежливо улыбнулся лейтенант. – Но наверняка найдутся и те, кто захочет услышать это лично от тебя.

– Я готов им это лично повторить, – кивнул Реостат.

– Я знаю, ты смелый парень. – Лейтенант положил руку ему на плечо. – Все равно жаль, что ты уходишь. Некоторым не нравилось, как ты себя ведешь. Но мы, в союзе, всегда тебе помогали. Ты это знаешь.

– Конечно, знаю. – Реостат слегка сжал предплечье лейтенанта, а затем еще дружески похлопал его по руке. – А тем, кому я не нравился, все равно покоя от меня не будет. И они это тоже знают. Вон, видишь, сидит Рамарано из Летной Лиги? Сидит, отворачивается, будто не видит меня. А вон Грязный Луи. Тоже, видишь, смотреть на меня не желает. Вы уж приглядите за ними, ребята. Не давайте им спуску.

– Конечно, Рыжий. – Лейтенант хлопнул его по плечу и выпрямился. – Будь здоров. Джентльмены… – Он вежливо кивнул мне и Фродо. – Поверенный… – Он кивнул Кассиану, затем повернулся и ушел в дальний угол, где сидела большая компания офицеров самых разных флотов – Космофлота Конфедерации, планетарного флота Телема, Небесной Армады Кальера, Космического флота Независимого Компа и еще каких-то, которых я пока не знал. Оттуда Реостату дружно помахали руками. Реостат в ответ вскинул к плечу сжатый кулак, демонстрируя решительность и несгибаемость.

– Кореша мои, – пояснил он, повернувшись к нам. – Союз Уволенных.

– А-а… – понимающе протянул Кассиан. Мы с Фродо переглянулись: похоже, Тауку это название сказало не больше, чем мне. Реостат, заметив наше замешательство, пояснил:

– Телемиты мы. С Телема родом. Нас таких в Императорском Высшем тогда, в шестнадцатом, было двадцать девять человек. Мы выпускались. Я заканчивал с отличием, я был лучший пилот на курсе, практику проходил на «Алмазе Галактики».

Фродо удивленно глянул на Реостата поверх очков:

– Так ты ходил в пятнадцатом в Туманность Андромеды.

– Ну, не я один – экипаж там был под сто человек. Но да, в Андромеде побывал. Это же был первый дзета-крейсер, самая скоростная машина во Вселенной! Почти два года ходили – сорок семь бросков туда, пятьдесят девять обратно. В общем, выпускались мы в шестнадцатом… И вот нам объявляют, что все имперские и колониальные дворяне получают при выпуске старшего субалтерн-офицера, все имперские и колониальные подданные получают субалтерна, а нам, телемитам, с этого года присваивается при выпуске звание главного корабельного старшины, и все тут! Потому что, видите ли, министерство двора включило в инструкции Звездного Флота положения Табели о рангах…

Реостат сжал перед собой два тяжеленных кулака и некоторое время смотрел на них, хмуря брови. Виргил Кассиан осторожно похлопал его по плечу.

– Чего уж там, Рыжий, – проговорил он умиротворяющим тоном. – Дело прошлое. Не волнуйся так.

Реостат выпрямился, разжав кулаки, и некоторое время смотрел на Кассиана с легкой усмешкой.

– Не бойся, Виргил, я скандалить не буду, – проговорил он наконец. – Я уж свое отскандалил. Так вот, – повернулся он к Фродо, – ты понимаешь, что значит после Императорского Высшего выпуститься старшиной, пусть даже и главным корабельным старшиной, пусть даже и с отличием?

Фродо кивнул:

– Курам на смех.

– Вот именно: курам на смех. Хоть ты и не флотский, Фродо, но башка у тебя варит, еще как варит! – Реостат мрачно усмехнулся. – Что ж получалось: если ты имперский граф, да пусть даже и просто личный дворянин, или ты господарь с Ашдола и у тебя было господарство в три болота и два курятника – ты мог шесть лет – шесть лет, ребята, это ж Императорское Высшее, это вам не четыре года в заштатной командной школе! – шесть лет, говорю, мог париться в задних рядах, набирать в обрез по тридцать шесть кредитов за семестр, только чтобы не вылететь с курса, мог летный тест сдать на пятнашку, прочухать все мишени – ну, вылети-влети только, машину не угробь, – и ты при выпуске получаешь старшего субалтерна, а это значит – через год службы ты уже младший строевой офицер и можешь звеном командовать? Да стрём это собачий, вонючий пополам!

Этот выдающийся образчик линковского сленга Реостат выкрикнул так громко, что на нас обернулись из-за ближайших столиков, и Кассиану опять пришлось похлопать телемита по плечу. Усмехнувшись, покачав головой и, судя по внешним признакам, взяв себя в руки, рыжий шкипер продолжал вполголоса:

– А выпустись я, к примеру, лучший пилот курса summa cum laude, главным корабельным старшиной – это что получается? Год – это в лучшем случае! – в звании ГКС, потом экзамен на субалтерна, минимум два-три года с одной соплей на погоне, и все это время – самостоятельное пилотирование без принятия оперативных решений, потом еще экзамен на младшего строевого… – в общем, получается, что я из училища выхожу в восемнадцать, а право принятия оперативных решений и младшее офицерское звание получаю самое раннее в двадцать один, а скорее – в двадцать два или позже, когда эти дворянские бездари – уже лейтенанты с правом командования группой или эскадрильей?

Реостат перевел дыхание.

– В общем, подняли мы бучу. По чести сказать – не я начал. Я не хотел скандалов. Я был лучший пилот курса! Я на «Алмазе» отстоял девяносто вахт на пилотировании крейсера и сделал двадцать один самостоятельный разведвылет, приравненный к боевому, на скаут-катере, и три – на истребителе. У меня была личная благодарность за поход от капитана Хойзингера и от командующего Звездным Флотом! Я не хотел ничего портить. Но речь же шла не обо мне одном! Нас было двадцать девять таких – вон девять из них сидят. Среди них были отличные пилоты, были просто хорошие пилоты, были и посредственные пилоты, но никто из них ничем не заслужил выпуска без погон – ну, кроме того, что все мы родом с Телема, а Телем – даже не колония, а Автономный мир и имеет республиканское, понимаешь ты, правление, хотя его Наследственный и Пожизненный Президент – сам Пантократор.

Реостат оттянул тесный воротник офицерского кителя – не того, драного, в котором мы увидели его в первый раз, а вполне аккуратного и даже щегольского, со шкиперскими тремя «соплями» на правом плече.

– В общем, я выступил вместе со всеми. Было разбирательство. Всех двадцать девять уволили из Звездного Флота без права поступления на имперскую государственную службу в течение сорока лет – ну, то есть, бессрочно, потому что какой пилот в пятьдесят восемь, если он сорок лет не летал? Некоторые пошли в частные компании на чартеры. Другие поступили в конфедератские флоты, или в планетарные, или на пассажирские линии. Сами понимаете, хотя дипломы у нас и есть, после увольнения из Имперского Звездного без звания куда тебя возьмут? Вот куда взяли – туда они и пошли… И, видите, неплохо устроились. Алан Весто – его тут нету – сейчас уже лейтенант-коммандер на Мундо Нуэво. А я…

Реостат махнул рукой.

– Я-то сорвался, – признался он наконец. – Пьянки, гулянки, девчонки-хулиганки, то да се… Правда, диплом у меня по-прежнему summa cum laude, а толку с этого? Два года болтался в Телемском планетарном, получил шкипера, потом уволился, купил эту свою калошу и занялся частным извозом…

Он искоса посмотрел на своих друзей, которые что-то шумно обсуждали.

– Ребята меня вытащили, по хорошему-то, – тихо проговорил шкипер. – Помогли очень. Даже на этой зачуханной линии подкидывали кое-чего. От Летной Лиги прикрывали… да и от других… разных…

Реостат махнул рукой.

– Ладно, чего это я. Пива? Нет, ну его, пиво это. Или хотите?

Мы с Фродо переглянулись и не стали провоцировать Рыжего:

– Нет, Роби, не надо, – твердо сказал Фродо. – Да я, например, алкоголя и не употребляю.

– Это правильно, – решительно сказал Реостат. – Это ты верно придумал.

Он хлопнул руками по столу и встал.

– Ну что же, господа персонал «Реостат Лимитед». Если мы закончили и я не очень утомил вас историей своей жизни, я предлагаю господам соучредителям поблагодарить за хлопоты господина представителя, попрощаться с ним и отправиться вниз. У нас ведь дела внизу, я правильно понимаю?

Реостат понимал правильно. Через полчаса мы втроем уже сидели в накопителе у шлюза челнока, который каждый час ходил от станции «Снег V» к поверхности Компа. Реостат был в повседневном комбинезоне без знаков различия, высоких шнурованных ботинках и с большим флотским рюкзаком, впрочем – полупустым. Фродо и я выглядели как обычно – то есть довольно необычно по здешним меркам: на нас поглядывали. В шлюзе, кроме нас, было человек двадцать.

Мне сразу не понравилось, что двое – один совсем смуглый, другой очень бледный, но оба какие-то неприятные – глазели на нас совсем уж бесцеремонно. Я даже поглядел на шар. Шар был нейтрален.

Потом появился еще один – в каком-то толстом белом комбинезоне или, скорее, даже скафандре с откинутым на плечи гермошлемом, рослый, массивный, но с каким-то детским личиком и розовыми щеками. Он переглянулся с теми двумя, потом внимательно осмотрел нас и, ни слова не сказав, ушел. Я поглядел на шар. Легкие проблески синего и фиолетового. Контрабандисты?

Впрочем, построить сколько-нибудь подробную версию происходящего мне не удалось. Началась регистрация на челнок: за стойкой появились две дамы в коричневой комповской униформе, пассажиры поднялись и выстроились в небольшую очередь. Смуглого и бледного в этой очереди не оказалось: они незаметно ушли. В шлюзе осталось десять человек, считая нас.

Мы вошли в челнок, предъявив на регистрации свои новенькие идентифики. Как выяснилось, раз наша компания была зарегистрирована на орбитальном узле Компа, виза на сам Комп нам была уже не нужна.

Челнок, с моей точки зрения, больше всего напоминал уменьшенный вагон московского метро: пассажиры здесь сидели друг напротив друга, разделенные только одним поручнем. Семеро пассажиров устроилось по одну сторону салона, трое – а именно некие гг. Таук, Кригер и Джервис – по другую: на этой стороне было меньше сидений, так как часть салона занимал кожух вентиляционной установки, непрерывно с шипением качающей сквозь себя воздух. Я исподтишка осмотрел пассажиров напротив: почтенный джентльмен в костюме и при галстуке, флотский капрал, женщина средних лет в комбинезоне инженерной службы Большого Компьютера, два пожилых темнокожих в незнакомой форме, девушка студенческого вида, дама в дорогом кожаном костюме и с золотыми серьгами в ушах… Никто из них не вызывал у меня таких определенных подозрений, как те двое, что незаметно смылись из накопителя перед регистрацией, и все же я ощущал смутную угрозу и враждебность.

А шар показывал только какие-то неопределенные отблески цвета среди нейтрального фона.

Фродо крутил в руках мультиком: он ждал, что вот-вот должен позвонить кто-то из наших – Дик, или Ланселот, или Мари, – потому что подходило условленное заранее время созвона.

В это время люк челнока задраился, и его автоматический блок управления отстыковал машину от станции. Челнок стал медленно снижаться, сходя с орбиты под действием гравитации Компа, но, благодаря своей гравистатической противотяге, не набирая ускорение.

Я все поглядывал на шар.

Неясные отблески. Я не понимал, как их интерпретировать. Фродо говорил, что слуги Хозяина, особенно – его человеческие слуги, иногда умеют маскироваться от инструментального обнаружения, и делается это теми же способами, что помогают избегать прямого психократического воздействия…

Ох, только этого не хватало! Внезапно в челноке наступила невесомость. Машина была слишком мала для того, чтобы гравистат мог все время компенсировать гравитационные и ускорительные колебания. У молодого флотского капрала напротив меня вырвалась из рук и полетела по салону фуражка, и он еле успел ухватить ее за козырек.

Я чувствовал неясную, но все усиливающуюся угрозу. Я видел, как нервничает Фродо: он тоже что-то почуял.

И я решился на крайнюю меру. Я обвел взглядом семерых пассажиров, пристегнутых к сиденьям напротив, и мысленно приказал им спать и одновременно раскрыться.

Шестеро замерли, их веки безвольно наползли на глаза, руки начали медленно всплывать в невесомости. Фуражка капрала снова вырвалась из его пальцев и медленно полетела вдоль поручня.

Почтенный господин в костюме, сидевший чуть наискосок от меня, напротив Фродо, моментально закрыл глаза рукой.

Шар вспыхнул ярким зеленым светом.

Слуга Хозяина!

Господин шумно сбросил ремни, вскочил, со стуком отталкиваясь ногами, и взлетел к потолку.

В его руке был пистолет.

Я сунул руку под куртку, нащупывая рукоять оружия и с ужасом ощущая, что не успеваю.

Господин издал сдавленный вопль, всей массой гулко обрушившись на пластиковый потолок и с неожиданной ловкостью разворачиваясь, чтобы выстрелить в меня в упор. Но в этот момент Фродо метнул в него свой мультиком и попал прямо в лицо; и тут Реостат поднял незнакомое короткоствольное, но толстое оружие, со скрежетом сверкнула сизая молния, раздался мгновенный отвратительный треск – и господин в костюме превратился в тучу пепла. В долю секунды накалившийся докрасна, его пистолет оглушительно хлопнул, разорванный воспламенившимися патронами. Салон заволокло отвратительно пахнущим, душным пеплом и пороховыми газами.

Реостат спокойно спросил:

– Ребята, вы целы?

– Я, кажется, да, – ответил Фродо и мучительно закашлялся.

– Цел, – отозвался я. Я был совершенно оглушен и ошеломлен.

В тумане что-то мигало красным слева от меня – какой-то транспарант на кожухе вентиляционного блока. Шипение блока усилилось, теперь он гудел, как пылесос. Дым и пепел быстро всасывались в его отверстия. Разорванный пистолет, остывая, летал по салону, увлекаемый током воздуха. Шестеро пассажиров напротив, удерживаемые ремнями, продолжали безвольно висеть на своих сиденьях – всплывшие руки, вяло болтающиеся головы. Удивительно, но никто из них, на первый взгляд, тоже не пострадал. Видимо, массивный корпус пистолета только разорвался, но не разлетелся осколками.

Реостат спрятал свою пушку в кобуру, незаметно помещавшуюся у него под мышкой.

– Что это такое? – спросил я.

– Скрэчер, – ответил Реостат. – «Hellfire 700».

– Ну и название, – покачал головой бледный Фродо.

– Два мегаватта разряд, – объяснил Реостат.

Фродо передернуло.

– А ты молодец, – сказал ему Реостат. – Мультикомом его…

Фродо опять зябко повел плечами.

– Мультикомом… Да, само как-то вышло. Я понял, что он сейчас убьет нас… Но два мегаватта…

– Ты усыпил их? – повернулся ко мне шкипер.

– Да. – Я закашлялся. – Я разбужу их перед выходом. Они не будут помнить, что спали и что с ними в челноке был еще один пассажир. Вот только выйдет на одного меньше, чем зарегистрировалось…

Реостат покачал головой.

– Это не беда. Там никакого контроля или пересчета по головам не будет. Контроль – на орбите, на самой планете тут полная свобода.

– Кстати, а где мой мультиком? – подал голос Фродо, которому явно было нехорошо после случившегося.

– Может, он тоже накалился и сгорел? – предположил я, оглядывая салон.

– Не может быть, – отозвался Реостат, тоже вертя головой. – Он отскочил от этого типа прежде, чем я выстрелил. А, вот он голос подает!

Мультиком, издавая мелодичное курлыканье, тихо плыл вдоль стены возле входного люка. Реостат живо отвязался от кресла, ловко сплавал за крошечным аппаратиком и передал его Фродо. Фродо ответил на звонок: звонила Мари, которая сообщала, что отработала уже больше половины данных Фродо контактов и что результаты пока отрицательные. Фродо разговаривал с ней очень спокойно, но, когда он убирал мультиком под одежду, руки у него все еще дрожали. Ни Фродо, ни я не решались отстегнуть ремни: уж больно тошнотворные ощущения вызывала невесомость, да тут еще в ушах стоял этот ужасный треск… Пусть этот человек был шпионом Врага, но он все-таки был человеком. И жутко было думать, что могилой ему стал фильтрационный патрон системы вентиляции транспортного челнока станции «Снег V» на орбите планеты Комп.

Комп напоминал Космопорт, а не Тартар, хотя города здесь, как и в Кузнице Галактики, были построены под землей. Цветовая гамма, правда, не походила ни на желто-зеленый колор Космопорта, ни на унылую серость Тартара: все здесь было разноцветное, очень яркое (иногда, показалось мне, даже не к месту яркое), и везде были цифры – арабские и римские, шестидесятеричные черточки и стилизованные глаза древних майя, шестнадцатеричные сочетания латинских букв с арабскими цифрами, двоичные единицы и нули – цифры всех очертаний и размеров, служившие здесь основным элементом дизайна. Цифры были повсюду: на стенах тоннелей, в могучей толще прозрачных потолков, за которыми открывалось черное звездное небо, на дверях, на сиденьях, на указателях, даже на салфетках в кафе.

В кафе мы зашли перекусить и посовещаться: было уже шесть вечера по абсолютному, и надо было определяться с тем, как мы будем искать следы Хозяина в этом мире.

Имена тех, кто был похищен Врагом из прошлого, как ни странно, оказались Реостату знакомы: шкипер, как выяснилось, был заядлым читателем и хорошо разбирался в истории земного человечества, хотя этого и трудно было ожидать от пилота с Телема, своей собственной, не имеющей отношения к Земле истории насчитывавшего уже полторы с лишним тысячи лет. Более того, одно из этих имен, ирландского происхождения (произнесенное Фродо на ухо Реостату, пока мы спускались на эскалаторе от посадочного узла транспортного челнока к станции городской подземки), заставило шкипера нахмурить рыжие брови и озабоченно выпятить свой энергичный подбородок.

– Я ведь тоже теперь под ударом, ребята, – сказал он нам в кафе, когда блестящий, мигающий декоративными светодиодами робот-официант, выехав из-под пола возле нашего столика (углового, у стеклянной стены, выходящей на пестрый, оживленный пешеходный тоннель), выдал нам заказанные салаты в высоких пластиковых чашах и горячие рыбные котлеты, завернутые в лепешки из тончайшего теста: Реостат особенно рекомендовал нам это блюдо, которое на его родном Телеме именовалось fishbret и считалось в его родном городе, Сент-Андресе, самой что ни на есть пролетарской едой, но на Компе было в меню любого кафе, так как считалось модным заграничным блюдом. – Я ведь, как ни крути, его прямой потомок.

Мы с Фродо переглянулись.

– Он жил во времена Майка, – с сожалением проговорил вежливый Фродо. – Две тысячи лет назад. Как можно утверждать с такой определенностью?

– А вот представь себе. У моей бабушки есть документ, который это утверждает со всей определенностью. Вся ее линия – их родовая фамилия Мартин – столетиями передавала этот документ из поколения в поколение.

– Да ты родовит, – покачал головой Фродо. – Можешь проследить свою родословную дальше первого Пантократора! Не будь Телем республикой, ты был бы благороднее любого имперского герцога.

Реостат вытаращил свои льдистые голубые глаза, на мгновение потерявшие льдистость, и захохотал – по-доброму, от всей души. Фродо продолжал смотреть на него с обычной своей серьезностью. Я, не понимая реакции Рыжего, предпочел (чтоб не попасть с каким-нибудь неуместным замечанием впросак) заняться пахучим фишбретом – его надо было есть, держа в руках, как гамбургер.

– Дворянин Рыжий, это надо же, – проговорил Реостат, нахохотавшись, и снова прыснул. – Фродо, да ты на Телеме-то бывал?

Таук отрицательно покачал головой.

– Тогда понятно. – Реостат, переводя дух, припал к соломинке, погруженной в крышку высокого пластикового стакана с прохладительным напитком, который тут все постоянно пили (по-моему, не пил его только я, потому что никогда не любил фруктовую газировку, да и название этой жидкости – «пирклюз» – мне совсем не внушало доверия). – Да каждый второй на Телеме тебе расскажет всю свою родословную до первого транспорта с переселенцами, а каждый второй из этих добавит, откуда эти переселенцы были родом на Земле. Дружище, на Телеме ведь еще со времен независимости ведется база данных генетических линий – еще с тех пор, когда не умели бороться с местными вирусами и нужна была строгая генетическая непересекаемость для предупреждения болезни Шумахера. Фродо, братишка, я же буквально на улице вырос – без отца и почти что без матери. Ты даже не представляешь, из каких я трущоб. Если б не бабушка, которая меня сплавила в начальную летную школу, не видать бы мне космоса – ну, разве что в трюме на каторгу бы прокатился разок-другой… Герцог Реостат! – шкипер опять захихикал, на этот раз уже как-то мрачно, качая головой. – Герцог из Барадавиды…

– Так ты из Барадавиды? – Фродо приподнял брови: это название явно произвело на него впечатление.

– А то. Из самой что ни на есть. Из самого пекла, можно сказать. За моим кварталом уже начиналась зона без гарантий. В смысле, полиция туда сама не совалась и никому не советовала. Там даже знаки стояли: «За этим знаком городская полиция не дает никаких гарантий».

Фродо покачал головой; я молча ел фишбрет.

– Это не очень благополучный район, Барадавида, – объяснил Фродо, заметив мое замешательство. – Видишь, даже я на Новой Голубой слышал это название. Это западная часть Сент-Андреса, правильно, Роби?

Реостат мрачно кивнул, снимая хрустящую бумажную упаковку со своего фишбрета.

– Юго-западная. Наши кварталы – с первого по сороковой – еще ничего. Там некоторые дети ходят в школу – я, например. Ну, я не буду вам описывать, правда, что это за школа… Некоторые взрослые работают. Кое-кто даже работает в самом городе, там, на востоке, ближе к морю. А вот за сороковым… ну, даже за сорок вторым… Там ад.

Повисла пауза. Реостат впился крепкими желтоватыми зубами в свой фишбрет.

– Это зона, пораженная эпидемией кросс-зависимости, – вполголоса объяснил мне Фродо. – Там сотни тысяч людей. Миллионы. Много десятилетий. Власти ничего не делают, потому что кросс невозможно поставить вне закона – это не наркотик. Ну, так считается, во всяком случае.

– А как может считаться по-другому, – невнятно вставил Реостат, жуя, – если это подарок. Великий и прекрасный подарок.

– Кросс долгое время считался лекарством, – вполголоса объяснил мне Фродо, перемешивая пластиковой вилкой жидкую розовую заправку в зеленой растительной массе своего салата. – Считается, что широкое употребление кросса – недомыслие Имперской академии медицины, которая в прошлом сама его рекомендовала как антидепрессант и психокорректор. Представляешь, как в условиях больших городов со средним низким уровнем жизни нужен был эффективный психокорректор?

Я не представлял, но кивнул. Фишбрет почему-то казался мне все менее пахучим.

– На самом деле распространение кросса, конечно же, дело рук Хозяина, – прошептал Фродо, отправляя в рот первую порцию салата.

Я удивленно поднял брови.

Реостат, жуя, несколько раз утвердительно кивнул.

Я покачал головой и на всякий случай посмотрел на хрустальный шар, который теперь ни на минуту не убирал далеко – я уже подумывал о том, чтобы поместить его в какую-то оправу и носить на цепочке в кармане джинсов или куртки.

Шар был нейтрален, только едва заметно отмечал оранжевыми бликами Фродо, Реостата и меня.

– Так что и я теперь под ударом, ребята. – Реостат посмотрел на деликатно жующего Фродо и на меня, как-то совсем утратившего аппетит. – Ведь… э-э… ну, мой предок, то есть… Он у него. У Хозяина. И если с ним что случится… Все Мартины… Все Кригеры… Все Меганы… Все О'Леаннайны…

Он снова впился зубами в свой фишбрет – впился с такой ожесточенностью, будто от того, насколько крепко он укусит эту котлету, зависело, останутся ли Мартины, Меганы, О'Леаннайны и Кригеры жить на этом свете или нет.

– Я представляю, что испытывает Като, – заметил Фродо после долгой паузы. – Случись что с тем… вторым…

– Като будет некуда возвращаться, – закончил я. – Давай-ка позвоним им.

Я вытащил свой мультиком и выбрал из его записной книжки номер Ланселота.

– Привет, Майк, – услышал я через несколько секунд. Разведчик говорил, как обычно, низким голосом, очень тихо, но близко к микрофону мультикома – я слышал его очень хорошо. – Как дела? Вы на Тартаре?

– Мы уже на Компе, – ответил я. – Нас теперь трое. К нам присоединился новый друг.

– Везет вам, – откликнулся разведчик. – Вы быстро идете. Мы все еще на Стаголе. Уже влипли в одну историю… Кажется, они знают, зачем мы здесь. Впрочем, все кончилось благополучно. Точнее – ничем. Здесь следов нет. Завтра вылетаем на Сак Шаз.

– Получили наше письмо? Фродо посылал.

– Да. Мы… ознакомились. Като впечатлен.

– А ты?

– Я и так знал, что он неприятный сукин сын. Ну, теперь знаю, что очень неприятный. – Я услышал, как Ланселот еле слышно хмыкнул. Я знал, что так он хмыкает, обдумывая близкий бой: он так же хмыкал, когда решался вести нас через набитый кросс-джанками Парк Монблан. – Ну, у нас пока все. Будут указания?

– Мы позвоним еще, – пообещал я в ответ, и мы распрощались.

А Реостат тем временем извлек из наружного кармана своего рюкзака блокнот и, положив возле него на столе свой командирский мультиком (не такой, как у нас с Фродо, а толстенький, почти прозрачный, но какой-то ужасно солидный), вышел в сеть. Когда я отключил связь, он пояснил мне:

– У меня тут есть несколько знакомых. Я хочу поглядеть, кто нам может оказаться полезен.

Я кивнул и повернулся к Фродо:

– У них пока ничего. Они медленно идут. Только завтра вылетают со Стагола на Сак Шаз.

Фродо кивнул.

– И на Сак Шазе они тоже долго провозятся. Сложные миры, очень населенные. Сак Шаз – это вообще проходной двор: разделенная планета, на ней есть и конфедератские, и имперские владения, да еще у нее масса спутников. Когда мы доберемся до Телема – если не найдем следов раньше – у нас будут такие же проблемы. На Телеме населения не меньше, чем в Космопорте.

– Сколько всего людей в Галактике? – полюбопытствовал я. Реостат, глядя на невидимый для меня виртуальный экран, сосредоточенно перебирал по столу пальцами, касаясь невидимой для меня клавиатуры.

– Никто не знает, – серьезно сказал Фродо. – Достоверно известно о ста миллиардах. Но есть еще вторичные переселенцы, одичавшие миры, осколки древних волн Экспансии…

Я присвистнул.

– Оп-па, – сказал вдруг Реостат, глядя на экран. – Вот ты куда забрался! Растет парень… Вот кого обязательно надо спросить.

Он поднял мультиком к уху.

– Здравствуйте. Я хотел бы побеседовать со Стивеном Сатклиффом. Скажите, звонит Реостат Рыжий. Да-да.

Шкипер поглядел на меня и Фродо, ухмыляясь:

– Растет Стиви! Секретаршей обзавелся… Да, Стиви, привет. Ага, я. Сто лет уже… Представь, я на Компе. Да, я чувствую… Ох ну ни фига себе! Вот ты даешь. А я-то думал, ты все там же… В отставку? Ах вот что… В прошлом? Я так и думал. Ну, думаю, раз заварилась такая каша, мой кореш обязательно должен в нее влезть… А! Теперь понимаю. Так это ты был тот «честный офицер»? Ах, много? И сколько не вернулось? Да… Ну что же, я всегда знал, что ты у нас везунчик – помнишь, тогда, на хайвэе? Ха-ха… А я частными перевозками, да… Сейчас своя фирма… Ну да, если это можно назвать ростом… Слушай, брат. Тут такое дело. Со мной двое друзей. Они ищут кое-что очень важное. Я думаю, учитывая, откуда ты ушел в отставку, тебе будет интересно их послушать. И я буду рад тебя повидать. Во сколько ты заканчиваешь? Ага, а где это? Брэйн-сити… Погоди, так мы как раз успеем. И как тебя там найти? Ах вот даже так? Погоди, заместитель кого?.. Ох ничего же себе! А это ничего, что я с тобой на «ты»? Ха-ха! Да, я понял. Да, нас трое. Ну давай. До связи.

Реостат положил мультиком в карман и сложил блокнот.

– Поехали, ребята. – Синие глаза шкипера весело блестели. – Если мой Стиви нам не поможет, тогда я уж вообще не знаю, кто нам нужен. Он теперь, оказывается, заместитель главного графика Большого Компьютера. А ходил со мной на Телеме в одну школу! Правда, у него семья была очень хорошая… Кстати, Фродо, он участвовал в Хронодесанте. Был там, оказывается. На Земле. В прошлом.

– Тогда он действительно может быть нам полезен, – спокойно сказал Фродо и встал. – Поехали?

Заместитель главного графика Большого Компьютера оказался в иерархии Компа довольно важной шишкой: мы прошли через три рубежа охраны, прежде чем смогли попасть в уютный, суперсовременный, сверкающий яркими цветами, но не утомляющий ими, насыщенный какой-то совершенно волшебной техникой офисный комплекс Графического центра в Брэйн-Сити и найти в нем офис Стивена Сатклиффа. Рабочий день здесь только что кончился (Комп жил по абсолютному времени, было начало седьмого вечера), и этажи были уже почти пусты. В приемной Сатклиффа уже не было секретарши, и он сам открыл нам дверь своего кабинета.

С первой секунды, как я его увидел, я заподозрил, что там я знал его. Ну, по крайней мере его лицо, поскольку, если это – тот, то он умер за несколько лет до моего рождения, да и жил в другой стране. Да не может быть, сказал я себе. Имя другое, хотя фамилия та же самая. А как похож внешне! Но ведь тот умер молодым, умер на руках любимой женщины? Но если это тот… Если это тот, то он знал лично одного из четверых похищенных… Того самого, что числился в предках Реостата…

Просторный офис Стивена, который тут же запретил нам называть его иначе, чем Стив, был обставлен аскетически; единственное, чего в нем было в избытке – это ярких, праздничных по колориту и общему настрою картин, которые сначала показались мне написанными маслом: как оказалось, это были работы самого Сатклиффа. Потом Стив мимоходом обмолвился, что сам изобрел этот новый способ печати графического изображения. Все это были распечатки; Стив показал нам, как из похожего на очень большую вафельницу печатающего устройства с тихим шорохом вылетают пластиковые листки, покрытые выпуклыми, ослепительно яркими и притягательными изображениями, и как он буквально в несколько кажущихся весьма легкими и небрежными мазков создает эти изображения на своем мощном графическом терминале, глядя на объемный виртуальный экран, висящий над его рабочим столом, и взмахивая одной рукой в воздухе неким подобием кисти или пера, а другой на панели своего стола стремительно меняя ширину, цвет и интенсивность мазка.

Все время, пока мы беседовали, знакомясь, Стив и Реостат то и дело поглядывали друг на друга с усмешкой, перемигиваясь и обмениваясь какими-то полузашифрованными замечаниями. Постепенно я понял, что они не просто ходили в одну школу – они были одноклассниками и, как я мог догадываться по некоторым намекам, входили в одну детскую компанию, в которой Реостат был заводилой, а Стив – так сказать, голосом благоразумия. Они действительно были рады видеть друг друга. Оказывается, они не виделись с тех пор, как им было двенадцать, но время от времени переписывались – правда, только до тех пор, как Стив, будучи разведчиком Института параллельных потоков времени, не ушел в прошлое Земли, где провел три года, до самого провала Хронодесанта и ухода в отставку.

Мы были в офисе Сатклиффа уже минут пятнадцать, и он все чаще бросал испытующие взгляды на Фродо и на меня, пока еще не спрашивая напрямую, какого же лешего нам все-таки от него нужно, но в то же время явно то и дело задавая этот вопрос самому себе.

И в тот самый момент, когда он уже повернулся было к Реостату, чтобы наконец спросить, что привело нас сюда, Фродо сделал ход.

Он извлек из внутреннего кармана своего балахона блокнот с подсоединенными к нему рид-сенсорами и протянул Сатклиффу.

Наступило молчание: Стив удивленно смотрел на Фродо, не шевелясь. Виртуальная кисть застыла в его руке.

– Наденьте, Стив, – сказал Фродо просто. – Там есть «Последний из бессмертных». Знаете такую книгу?

Стив медленно положил кисть и одним движением левой руки погасил яркие краски графической программы на экране своего терминала.

– Знаю, как это ни странно, – медленно сказал он. – Я ожидал чего угодно, только не этого. А, простите… как вы меня нашли?

Я мысленно вытаращил глаза. По счастью, мне хватило ума не делать этого на самом деле.

Фродо медленно наклонил голову набок, внимательно изучая лицо Стива.

– Так вот оно что, – произнес Таук после длинной паузы. – Я не знал наверняка, Стив. Мы пришли к вам просто потому, что Роби назвал ваше имя и сказал, что вы можете оказаться полезны в наших поисках.

Стив медленно взял из рук Фродо блокнот.

– Я-то был уверен, что проследить меня с Компа невозможно, – пробормотал он вполголоса.

– Абсолютно невозможно, – кивнул Фродо. – Я и теперь могу только догадываться. Скажите… вы – Лучник?

Стив долго-долго смотрел Фродо прямо в глаза.

– Три Кляксы, – наконец сказал он уверенно.

– Да, – кивнул Фродо.

Стив молча пожал ему руку и некоторое время смотрел на него, удивленно качая головой.

– Ну, здравствуй, мудрый. Вот уж не думал, что мы одного возраста.

– Ты даже старше меня.

– Понятно. А это?..

Стив вопросительно взглянул на меня.

– Майк другой, – тихо сказал Фродо. – Он передвиженец. Ты был там, откуда он.

Густые прямые брови Стива вопросительно поднялись.

– Ты сейчас все поймешь. – Фродо почти шептал, при этом прикрывая рот рукой так, как если бы опасался, что кто-то сможет расшифровать его слова по губам. – Надень рид-сенсоры и пролистай до самого конца «Последнего». Там есть приписка. Четыре имени. Прочитай их, но не произноси вслух.

Стив прилепил к вискам сенсоры и на несколько секунд закрыл глаза.

– Так вы знаете друг друга, – проговорил Реостат.

– Заочно. Стив – завсегдатай того же сетевого парлора, что и я. И ходит в те же несколько форумов, посвященных… ты понимаешь, кому.

Реостат кивнул:

– Все сходится.

И тут Сатклифф как бы взорвался.

Он стремительно и шумно вскочил из-за стола, у которого мы все сидели, бросил на поверхность консоли блокнот Фродо и, закрыв лицо руками, сделал несколько шагов в сторону, почти уткнувшись лицом в одну из своих празднично-ярких картин, изображавшей летний пейзаж южной Англии.

– О, Господи, – глухо донеслось из-за его плеча. Мы видели только его спину и плечи: он низко наклонил голову, продолжая закрывать лицо руками и раскачиваясь из стороны в сторону. – Сейчас… Простите, ребята… Сейчас…

Прошло, наверное, не меньше полуминуты, прежде чем он овладел собой и повернулся к нам. Широкое, открытое его лицо, окаймленное небольшими бакенбардами, было бледно, как бумага, тонкие губы плотно сжаты – так, что превратились в тонкую линию, подчеркивая заостренные очертания его подбородка.

– Зачем он-то был нужен Хозяину, – произнес он еле слышно. – Почему он?

Реостат встал, подошел к Стиву и положил руку ему на плечо.

– Их там четверо, Стиви, – проговорил он.

– Да, конечно… Но знал-то я только одного из них. Конечно, я понимаю, трое остальных ничуть не менее важны…

Стив помолчал пару секунд, потом вернулся за консоль и выдвинул из-под ее крышки дополнительную клавиатуру.

– Ладно. Случилось так случилось. Будем действовать.

– Ты понимаешь, что мы должны сделать? – спросил его Фродо.

– Конечно. Найти Хозяина. Увидеть Хозяина. Ну, и уничтожить Хозяина. Найти его, прорваться к нему – и уничтожить. Тогда те, кого он захватил, тут же вернутся в точку похищения и даже ничего не заметят. А мир станет немного чище, потому что в нем перестанет смердеть это чудовище.

– Ты понимаешь, что это уже пытались сделать? Ты понимаешь, что за сотни лет никто даже на шаг не продвинулся в этом?

Сатклифф несколько секунд смотрел на Фродо.

– Конечно. Но он за все эти сотни лет ничего такого и не делал. Ну, подумаешь, выбил у Империи неприкосновенность Цитадели… Но чтобы такое?

Он помолчал, потом вновь повернулся к клавиатуре.

– Посмотрим, что мы можем сделать. У меня много неожиданных знакомых. Сейчас я буду задавать им вопросы.

Стив посмотрел на Реостата, который продолжал стоять.

– Я знаю, Роби, что тот, в списке – твой предок, – сказал он мягко. – Я, можно сказать, именно поэтому и выбрал то время и то место. Садись, Роби, поудобнее. И вы, ребята. Сейчас я позвоню в курьерскую, пусть нам попить чего-нибудь принесут…

Мы провели в кабинете Сатклиффа еще два часа. Сначала я обошел весь кабинет с хрустальным шаром в руках, пытаясь обнаружить следящие устройства, которых так опасался Фродо. Стив с интересом наблюдал за моими действиями, заметив, что кабинет, конечно, проверяют на предмет подслушивания, но аппаратуры такой мощности и разрешающей способности, как наш шар, нет даже на Компе. В заключение я поднес хрустальную каплю ко лбу самого Сатклиффа. Надо ли говорить, что мы с удовлетворением увидели в шаре знакомое солнечно-оранжевое сверкание.

Два часа Стив, пользуясь всеми мыслимыми и немыслимыми способами защиты, связывался с разными людьми по всей системе Толиман. Иногда на светящемся прямоугольнике его виртуального экрана оказывалось до десяти-двенадцати лиц одновременно: Стиви устроил одно за другим два совещания – одно со знакомыми сотрудниками полиции безопасности Компа, другое – с бывшими сослуживцами по Институту, среди которых я, как мне показалось, узнал несколько лиц. Не знаю уж, почему, но мысль о том, что некоторые яркие фигуры в истории моего времени оказались, выражаясь языком дешевой литературы, пришельцами из будущего, меня довольно мало взволновала – я был очень увлечен происходящим. К тому же Стив то и дело вовлекал в беседу и Фродо, и Реостата, и меня: он придерживался мнения, что первоисточники более убедительны, чем пересказ. По ходу дела он договорился, что Ланселоту и Като окажут всяческое содействие на Сак Шазе, куда они должны были прибыть послезавтра, и что полиция безопасности найдет на Компе лысого механика с Реостатовой ракеты и присмотрит за ним. Попутно, кстати, выяснилось, что полиция безопасности готова гарантировать, что на сам Комп слуги Хозяина в последние дни ничего не привозили, хотя именно в последние дни на планете была засечена некробиотическая активность, и местные специалисты сейчас пытаются локализовать ее.

Потом мы звонили Ланселоту и Като, чтобы дать им координаты тех, кто пообещал Стиву помочь им на Сак Шазе, и Мари – чтобы вкратце рассказать о наших делах и выяснить, как у нее дела. С Мари говорил Фродо, и я видел, что ему приятно слышать ее деловитые быстрые реплики: она уже практически закончила отработку данных ей Тауком контактов, ничего не забыла, не перепутала (что, как она считала, было для нее не так чтобы уж очень характерно; Фродо, впрочем, высказал уверенность в том, что Мари зря преуменьшает свои деловые способности), и обещала в ближайшие часы завершить порученное ей «исключение Ашдола». Все ее контакты показывали, что никакой сколько-нибудь заметной активности агентуры Хозяина в системе Толиман B за последние месяцы не наблюдалось, и что ее родная планета в этом плане совершенно чиста.

Наконец, в начале десятого по абсолютному мы связались с Диком и Святославом. Они, как выяснилось, только что прилетели с одного из Миров Кальера на другой (кажется, с Кальера I на Кальер III, не помню точно) и сейчас отдыхали в гостинице. Опасаясь подслушивания, Фродо и я заклинали их по возможности отвечать на наши вопросы только «да» или «нет», не называя имен и мест, потому что, как сказал нам Стив, по каким-то там техническим показателям (он произнес несколько терминов, из которых я запомнил только приставку «крипто-"), подслушать можно было только те реплики, что шли от них к нам. Первым делом мы снабдили их телефонами знакомых Сатклиффа, обещавших свое содействие. Впрочем, Дик оказался довольно искусен в эзоповом языке, так что из его иносказательных слов мы поняли довольно многое: что приходится им на Мирах Кальера несладко, и что, несмотря на строгость кальерского режима, у них уже было четыре вооруженных стычки, две из которых были вызваны тем, что они напали на ложный след, приведший их в гнездо торговцев наркотиками, а две другие носили явные признаки участия агентуры Хозяина, но чем именно были вызваны – было не совсем понятно. Кроме того, мы узнали, что Святослав побеседовал с очень странным жрецом какого-то местного тайного культа (он называл этого жреца "лысым волхвом"), и вот этот-то жрец сказал ему нечто очень странное, что, как счел Лестер, скорее всего, имело отношение к предметам наших поисков. Пересказывать всю беседу Дик не стал, а сообщил только то, что "лысый жрец", по всей видимости, имел отношение к "любителям", и тот вывод, который Дик из этой беседы сделал и который в его изложении прозвучал так:

– Объект минус десять.

Мы долго переглядывались, и вдруг Стив хлопнул себя по лбу и сказал:

– Похищенные находятся на десятой от края системы планете, то есть на Хелауатауа?

Дик на том конце линии связи (слышимость была поразительная – мы не видели лиц камерамена и юного князя, но слышали даже, как позвякивают проволочные колечки в кольчуге Святослава) помолчал, а потом спросил:

– Вопрос пришел от вас? Я не знаю этого голоса.

– Все в порядке, Дик, – успокоил его Фродо. – У нас два новых друга, которые… светятся так же, как и мы.

– Тебе-то что осторожничать, тебя-то не подслушивают, – резонно заметил Дик. – В общем, раз так, то он прав.