Дело гастронома № 1 Латий Евгений
– Н-да, симпатичный ты парень, Капустин, но не плейбой!
– Не понял, товарищ полковник? – Капустин был явно ошарашен.
Но тут последовал вопрос, еще больше удививший старлея:
– Хорошие тряпки любишь? Стильные, чтобы пройтись с форсом, произвести неизгладимое впечатление на одинокую интересную даму?
Капустин начал медленно соображать, к чему клонит начальник, но так и не смог ответить на этот вопрос. И решил увильнуть от прямого ответа.
– Я все больше на девушек засматриваюсь, товарищ полковник! Еще не такой старый, к тому же неженатый! – Он ухмыльнулся, затем, понимая, что переборщил, растерянно взглянул на полковника.
– Очень хорошо! Тогда придется тебя приодеть, Капустин! В таком виде, как ты сейчас, тобой только ворон пугать! Спикен инглиш?
– Ес, ай ду! – не задумываясь, ответил Капустин и лихо отбил чечетку стоптанными каблуками.
Боков с Ширшовым обедали в пельменной. Столики высокие, ели стоя. Народу было немного. Оперативники взяли по две порции пельменей, по компоту из сухофруктов, один стакан сметаны на двоих. Полили пельмени сметаной и уксусом и с аппетитом принялись за еду. За соседним столиком двое работяг, ополовинив стаканы с компотом, долили туда водку из чекушки, пустую отдали уборщице. Ширшов не без зависти покосился на работяг.
– Эх, сейчас бы под пельмешки по сто пятьдесят!
Он радостно потер руки, вспоминая тещину чекушку. Но Боков пропустил его призыв мимо ушей.
– Надо тут за одним пареньком присмотреть! С кем водится, где бывает, чем дышит! Словом, все слабости и пристрастия! Но осторожно!.. Не входя в контакт!
– Что за паренек? – бодро жуя пельмени, осведомился Ширшов.
– Некто Антон.
Ширшов едва не подавился, громко закашлялся от растерянности. Сразу вспомнил бледное, перепуганное лицо Антона, его трясущиеся руки, когда тот передавал ему деньги. Капитан сразу потерял аппетит.
– Ты чего? – спросил Боков и стукнул коллегу по спине, подумав, что тот действительно подавился.
– Уксус злой, горло дерет!
– Уксус как уксус! Ты все уловил про Антона?
Ширшов кивнул, затем попробовал отвертеться от задания:
– А может, Капустина на это дело зарядить? Он помоложе! К тому же не так занят.
– У Капустина своя работа! У тебя теперь «Жигули», ты можешь без труда перемещаться! Кстати, я тебе выпишу талоны на бензин!
Ширшов не знал, что на это ответить, отвел взгляд и уставился в сторону, в одну точку.
– Чего не спрашиваешь: кто такой, зачем за ним наблюдать, ради чего выведывать его слабости? И так далее. Я чего-то тебя не понимаю, – удивился Боков.
– Ладно, спрашиваю. Ради чего?
– Его мать замдиректора первого гастронома. Антон ее единственный сын, я полагаю, он и есть ахиллесова пята Зои Сергеевны!
– Какая пята? – не понял Ширшов.
– Про Ахиллеса что-нибудь слышал?
– Немец?
Боков грустно посмотрел на Ширшова.
– А про Гомера?
– Про него слышал: это был наш разведчик, позывной Гомер! – уверенно проговорил Ширшов и стал пить компот.
Боков ничего не ответил. Молча сжевал еще несколько пельменей, затем решил прочесть кратчайший курс по античной литературе
– Древнегреческий герой Ахилл, или Ахиллес, был неуязвим для вражеских стрел и ударов. Убить его можно было, только попав в пятку! Отсюда и выражение «ахиллесова пята». Сейчас понял?
– Понял! А как мальчишка может быть пяткой этой самой Зои Сергеевны?
Боков шумно вздохнул, не в силах это объяснить.
– Ладно, забудь про пятку! Тебе просто надо последить за парнишкой: с кем встречается, где время проводит, словом, чем дышит! Ну, понял наконец или нет?
Ширшов кивнул. Они доели пельмени, выпили компот. Боков подвел итог сегодняшнего обеда:
– Н-да, это не пельмени!
Ширшов недоуменно взглянул на Бокова.
– А что? – не понял он.
– Отрава, вот что!
Ширшов не стал возражать, хоть и не был согласен. Он бы с удовольствием съел еще одну двойную порцию, но пришлось выйти за Боковым из пельменной.
Бар в гостинице «Националь» был пуст. Одна Зара в кожаной мини-юбке и кружевной серой блузке сидела за столиком и пила кофе с пирожным, когда в зал в модном клетчатом пиджаке, стильных брючках, яркой рубашке с шейным платком вошел элегантный Капустин. И двинулся прямиком к стойке. Играла тихая музыка.
– Кофе и минерал вотер! – заказал Капустин. Бармен выдал кофе и минералку, воткнув в стенку бокала дольку лимона, бросил в него пластиковую соломинку. Капустин расплатился, оглядел бар, увидел Зару, не спеша подошел к ней и улыбнулся.
– Не возражаете?
Та не ответила, всем видом давая понять, что Капустин ей неинтересен. Тот сел напротив. И с восхищением уставился на Зару.
– Люблю пить кофе и смотреть на красивых женщин!
Зара не отреагировала, продолжала глядеть мимо него. Капустин достал пачку «Мальборо», предложил Заре. Та помедлила, но сигарету взяла. Капустин щелкнул изящной золотой зажигалкой, давая ей прикурить. Зара внимательно взглянула на него. Взгляд был оценивающий, холодный, чуть ироничный. Капустин закурил сам.
– Я Олег.
– Зара, – помедлив, обронила девушка.
– Трудно быть красивой женщиной?
– В той же степени, как и нахалом, – парировала Зара и лениво усмехнулась.
– Ну, вот тебе раз! Меня никогда еще так не называли! Всю жизнь считал себя робким и застенчивым! Спасибо за столь лестную оценку моих данных. В детстве эта робость даже мешала мне развиваться!
– Оно и видно, – вновь усмехнулась красавица.
– Неужели такая красивая, элегантная женщина никуда не спешит?
Зара медлила с ответом. Достала из бисерной сумочки помаду, стала подкрашивать и без того яркие губы. Капустин терпеливо ждал. И вот наконец она заговорила:
– Загадывать не хочу, но, кажется, именно сегодня я решила никуда не спешить!
Она, убрав помаду, с прищуром посмотрела на него. Капустин улыбнулся.
– Какое совпадение! Я, знаете ли, тоже именно сегодня решил завязать… со спешкой!
Он не сводил с нее восхищенных глаз.
– Ты на машине? – задала неожиданный вопрос Зара.
Капустин не растерялся, выдержал проверку на вшивость и быстро ответил:
– Да.
– Тогда поехали, не спеша, – обронила она.
И Капустин согласно кивнул.
Передав пакет Галине Леонидовне и проводив «дорогую гостью» до машины, которая поджидала ее во дворе гастронома, Зоя зашла в директорский кабинет. Беркутов что-то писал. Зоя подошла к столу, он поднял голову.
– Галина Леонидовна снова сказала: «Запишите на мой счет!» Это уже не в первый раз! Что делать?
– Оплатите из резервной суммы!
Зое ответ не понравился.
– Она просто пользуется именем своего отца! А он об этом даже не подозревает!
Беркутов и сам был не в восторге от того, что ему частенько приходится обслуживать таких «дорогих гостей», но понимал, что по-другому нельзя.
– И ты бы так поступала, будь у тебя такой отец!
– Я бы – нет!
– К счастью, у Брежнева всего одна дочь, – заключил Беркутов и улыбнулся, но Зоя продолжала смотреть хмуро.
– Георгий Константиныч…
Тут Беркутов решил сменить тему:
– Знаешь, Зоенька, придется тебе съездить в Кострому!
Лицо у Зои так и вытянулось.
– Старый договор с облисполкомом кончается, надо подписывать новый. Раньше Вера Петровна этим занималась. Съездишь, развеешься! Там мужчины хоть и провинциалы, но такие галантные! Встретят, обласкают, проводят!
Он с улыбкой взглянул на нее.
– Ради вас – хоть на край света! Когда ехать?
– Не горит, решай сама, но не затягивай! Дня на три-четыре. А мне сейчас на пару часов отъехать по делам надо. Все, оставляю тебя на хозяйстве!
Она кивнула:
– Можно, я попрошу Максимыча съездить за билетами?
– Отдаю его в твое полное распоряжение! Он мне понадобится только вечером! – Беркутов подмигнул Зое и вышел из кабинета.
Скачко сидел у себя в кабинете в наушниках и внимательно прислушивался к странным звукам. А если точнее – даже не странным, а страстным, и не звукам, а стонам. Вошел Боков, и полковник снял один наушник, протянул майору. Тот подсел поближе и приложил его к уху. Скачко принялся комментировать происходящее.
– Смотри, какой прыткий и способный парень наш Капустин! Я думал, не справится! А он, что называется, с первого захода!
Боков послушал немного, затем встал и включил кофейник.
– Я бы так не смог, – искренне признался он.
– Нашел чем хвастаться! Да, кто-то, наверное, скажет: это аморально! Но ведь мы имеем дело с людьми аморальными. Врага надо бить его же оружием, верно?
– Ну, эдак можно и не заметить, как и сам станешь аморальным: ведь все дозволено! Сначала для достижения святой цели, а потом пошло-поехало, – рассудительно заметил Боков.
Помолчал, потом удрученно покачал головой.
– Я уже слышал эти рассуждения! В теории всегда все гладко и хорошо! А они вот каждый день воруют, спекулируют, и ничем их не зацепишь! – сердито одернул его полковник. – Я и сам не люблю пользоваться приемами врага! Но они-то нашими пользуются?! Надевают маски борцов за коммунизм, вступают в партийные ряды, пролезают на высокие служебные посты! Кто-то же должен чистить авгиевы конюшни! Не помню уж, кто сказал, что классовая борьба при социализме будет только нарастать! А кто такие воры и мошенники, как не класс?!
– О нарастании классовой борьбы при социализме – это любимый тезис Сталина. Этим он и чистки свои оправдывал! – ответил Боков и передал другу чашку с кофе.
Повисла неловкая пауза. Скачко отпил глоток, задумался, потом спросил:
– Не любишь Сталина?
– Он не барышня, чтоб его любить, – хмуро обронил Боков. Скачко собирался что-то сказать, но затем раздумал, взял наушники и стал слушать дальше, с каким рвением выполняет боевое задание Капустин на конспиративной квартире. На данный момент это было куда интересней, чем рассуждать о роли Сталина в истории и конфликтовать с Боковым. При мысли, что ему приятны эротические стоны, доносившиеся сквозь скрип и треск, Скачко даже покраснел, но никто этого не заметил.
16
Беркутов вошел во двор с букетом желтых роз и с пакетом в руках, быстро нашел по записке подъезд, взглянул на четвертый этаж, но поднялся не сразу. Присел на скамейку, но через мгновение встал и двинулся к подъезду. Беркутов понимал, что если сейчас не пойдет, то он навсегда оставит эту затею невыполненной. «Сейчас или никогда», – с этими словами он нажал на кнопку звонка.
Ева провела его в гостиную. Комната обставлена неплохо. Круглый стол с белой скатертью сервирован на троих. Ева поставила цветы в вазу, а бутылку «Хванчкары» – на стол.
– Спасибо за цветы, за вино! «Хванчкара», кажется, любимое вино Сталина?
Беркутов кивнул.
– Костя должен вот-вот подъехать! Он рассказал о вашей встрече, я рада, что вы наконец повидались и поняли друг друга!
Она умолкла, смутившись, потом осторожно взглянула на него и тихо спросила:
– Ты на меня не очень сердишься?
– Нет.
Ева так и вспыхнула.
– Прости, что спрашиваю! После вашей встречи с Костей я зашла в Елоховскую церковь, поставила свечки, поблагодарила Господа за то, что он снова свел нас вместе! Я бы никогда не отважилась сама… как-то связаться с тобой! Даже думала: вот, буду умирать, попрошу сына разыскать тебя и попрошу прощения! И мне пригрезилось, что ты приходишь и прощаешь меня! Ведь в последней просьбе умирающему не отказывают, верно?
В глазах у нее стояли слезы. Беркутов натянуто улыбнулся.
– Я не виню тебя. Сталинские годы были страшными для всех нас. Они уродовали людей!
Ева кивнула:
– Знаю, что ты женат, у тебя взрослая дочь, это мне Лева, наш директор, рассказал! Я бы хотела, чтоб твоя дочь знала, что у нее есть брат!
Беркутов снова еле заметно улыбнулся, кивнул. Послышался щелчок ключа в замке, и через секунду в гостиную вбежал радостный и возбужденный Костя. Он поздоровался с Беркутовым за руку.
– Прошу прощения, материал уже шел в номер, ЦК сделал поправки, пришлось всем стоять на ушах! Я вас не очень утомил?
Беркутов развел руками.
– Да нет…Мы разговаривали.
Ева тут же направилась на кухню. У двери обернулась, сказала:
– Ставлю разогревать солянку. А ты, сынок, неси закуски!
– Только руки помою! А ты, пап, садись во главе стола! – Эти слова вырвались у Кости неожиданно, они оба застыли и смущенно и молча смотрели друг на друга секунду-другую, не зная, как быть дальше.
«Принимать этот искренний посыл сына или?.. Или что?» – спросил себя Беркутов. Но тут же услышал свой внутренний голос, который не просто отругал его, почти что даже обматерил: «Ты чего, старый хрен, застыл как вкопанный! Не видишь, что ли, – перед тобой кровинка твоя?» Беркутов пришел в себя, потом внимательно посмотрел на Костю и только тут впервые увидел, что перед ним стоит просто его копия. Тот Жорик, каким он был в конце войны, только одет совсем по-другому, ухожен, и зовут его не Жорой, а Костей. Беркутов улыбнулся и кивнул. Костя, словно специально ждал этого молчаливого признания, ответил широкой улыбкой и вышел из комнаты.
Беркутов уже хотел присесть за стол, но тут увидел в нише застекленный книжный шкаф, а в нем – альбом в темно-красном переплете. Обычно в таких альбомах хранились семейные фотографии. Он подошел, взял его, открыл наугад и сразу же наткнулся на фотографию: Ева сидит с Костей на коленях, мальчику уже года три, а за спиной у них высится в позе мужа, хозяина и благодетеля семьи Старшинов. Здесь он выглядел значительно моложе, но не узнать его было нельзя. Беркутов не мог оторвать глаз от этой фотографии.
– Николай!.. – прошептали его губы… – Вот это да…
В это время из глубины квартиры раздался голос Евы.
– Костя, куда ты пропал?! Помоги же мне!
– Сейчас, мам! Уже иду! – послышался в ответ голос сына.
Беркутов торопливо поставил альбом на место и отошел от шкафа. Вспомнились слова Евы: «С Николаем мы давно разошлись! Года через два. Сразу как-то почувствовали, что разные люди. Да я и не держала его. Но он помогал нам. И комнату ту оставил, а потом и двухкомнатной для нас добился, в сталинке, и деньгами всегда помогал!»
Да, Ева никогда ничего от него не скрывала, всегда говорила прямо, про этого… своего второго… Называла его по имени, Николай да Николай, а вот фамилию никогда не произносила. Да и можно ли ее теперь в чем-то винить? Что сделано, то сделано! Так подумал Беркутов и поспешил сесть за стол, но приподнятое настроение вдруг улетучилось.
На конспиративной квартире, где Капустин выполнял свое боевое задание по охмурению Зары, все шло как по маслу. После очередного слияния двух тел в экстазе, а Капустин недаром начитался Камасутры и прочих занимательных книжек по плотским утехам, Зара была на седьмом небе от счастья и блаженства, кои столь неожиданно посетили ее. В ее постели побывали разные мужчины, было их несметное множество, многих теперь и не упомнишь, о некоторых она докладывала куда надо, иногда приходилось даже сочинять письменные отчеты, причем не только ей, но и многим девушкам, которые подчинялись Заре по территориальному признаку. Но такого жеребца ей прежде никогда не удавалось оседлать. А как глупо все началось! Ведь она после того мерзкого разговора с Ариминым в ресторане хотела обрести полную свободу, хоть и понимала в глубине души, что это невозможно. Наверное, именно поэтому, как глупая неопытная девчонка, согласилась поехать на «хату» к незнакомому мужчине, и теперь нисколько не жалела, что нарушила правила игры. Раньше она всегда сама приглашала «дорогого гостя» к себе, и не последней, если не главной, ее задачей было «облегчить» его кошелек. Теперь же Зара была счастлива, она полностью забыла про все свои проблемы, про Аримина. «Да пошли вы все к чертям собачьим, я красивая, я настоящая женщина, я тоже могу быть желанной и свободной», – говорила она себе, сладострастно и томно потягиваясь в постели, чувствуя, как словно поет каждая клеточка тела после прикосновений этого нежного и сильного мужчины. На кухне в морозилке как нельзя кстати обнаружились пельмени. Они показались сказочно вкусными проголодавшейся после любовных игрищ парочке.
Прикрыв наготу простынями, Зара и Капустин жадно поглощали полусырые пельмени – терпения не хватило ждать, пока они всплывут в кастрюле с кипящей водой. Глядя, как уплетает пельмешки Капустин, избалованная дорогими ресторанами Зара рассмеялась при мысли о том, что и она ест эту «дрянь», и ей даже нравится.
– Вижу, совсем изголодался, красавчик!
– Еще бы, после такой физической нагрузки!.. – Капустин наклонился, поцеловал руку Заре. – Прости, для меня это было… нечто необыкновенное, в жизни ничего подобного не испытывал! В жизни не было у меня такой женщины… настоящей, с большой буквы. – Он поцеловал ее уже в губы, потом добавил: – А вообще большую часть года я пропадаю в экспедициях, на съемках. Там и поесть не всегда успеваешь!
– Надо же, как изголодавшейся Заре повезло на изголодавшегося киношника! – ласково погладила его по щеке Зара.
– А вот в это поверить трудно! У такой красотки – и чтоб не было мужиков?! «Не верю!» – вскричал бы Станиславский. – И Капустин задрапировал простыню под римскую тогу, встал и, торжественно вскинув руку с вилкой, по-актерски продекламировал: – Я выступаю против натурализма и «имитации правды», требую от актеров, в том числе и от тебя, Зара, – Капустин отвесил театральный поклон в ее сторону, – итак, я требую от тебя, Зара, внутреннего преображения, жажду хотя бы на миг увидеть твою жизнь, милая девушка, твоими же глазами. Вот и все! – добавил он, воздев вверх обе руки. Простыня слетела на пол, и он остался перед ней голый и прекрасный, как статуя Аполлона.
Зара вздохнула:
– Я, к сожалению, уже не принадлежу к категории девушек! Переросла. Превратилась в матрону, а потому и мужской интерес весьма ограничен. Вернее, специфичен. В своем кругу я в основном встречаюсь с женатыми солидными мужчинами, а тех зачастую хватает на один, максимум, два вечера! – объяснила Зара.
Затем поднялась из-за стола, подобрала его простыню с пола, накинула на себя, оставив его голым. Капустин как ни в чем не бывало уселся за стол, выудил из кастрюли еще пару пельменей и, жуя, продолжил прощупывать почву:
– Тогда не пойму. Как же это я вдруг удостоился такой чести?
– Просто понравился! Никакой тайны! – Она вдруг рассмеялась, запрокинув голову.
– Никогда не понимал, когда женщины шутят, а когда говорят всерьез! Сие есть тайна за семью печатями…
– И не надо нас понимать!
– Но ведь и дураком оставаться тоже как-то не хочется!..
Она не ответила, прижалась к нему. Капустин нежно обнял ее за смуглые покатые плечи.
– Ты не дурак! Ты умный! Дураков я за версту чую, – прошептала она и одним быстрым движением сбросила с себя обе простыни.
– Спасибо на добром…
Но Зара не дала ему договорить, так и впилась в его губы страстным поцелуем.
В приемную Беркутова вихрем ворвалась Лида. Там сидела одна Люся. Лида приоткрыла дверь в кабинет Беркутова, но там никого не оказалось. Проверила заодно и кабинет Зои: тоже никого!
– А где же наши начальники? – удивилась она.
– Как-то разом разъехались! Хорошо, что вы пришли, а то ни одного босса! Кстати, только что звонили от первого заместителя министра внутренних дел Чурбанова. Ему срочно закуска потребовалась, сейчас его адъютант прискачет! – приподняла от пишущей машинки кудрявую голову Люся.
– Ну а Зоя-то где? – возмутилась Лида.
– Мне теперь оне не докладывают! Мы тут поцапались! А Георгий Константиныч куда-то по делам отъехал!
Лида многозначительно хмыкнула. По всему было видно, что она заподозрила что-то нехорошее.
– Нет, не понимаю я этого! Разбежались, хоть бы меня предупредили!
Закончив фразу, Лида подозрительно покосилась на секретаршу. Та, чувствуя подвох, тут же начала оправдываться:
– Я-то здесь при чем? Мое дело сторона… Я что?.. Я квартальный отчет печатала! Слышала, они там шушукались о чем-то, а как закончила печатать всю эту бухгалтерию, смотрю, их уж и след простыл!
Лида помрачнела, задумалась.
В наушниках снова послышались стоны и вздохи. Полковник снял наушники, сердито отбросил их в сторону.
– Черт! Чем он там занимается? Совсем разнуздался! Ну, он у меня получит, – возмущался полковник.
Боков, слушавший через один наушник, тоже снял его и усмехнулся. Затем, сообразив, к чему клонит полковник, тут же попытался защитить своего коллегу:
– Он все делает как надо! Это же тонкая ювелирная работа! Как по минному полю ходить! А Капустин в первый же день знакомства завоевал ее доверие и симпатию. Это уже немало.
Скачко недоуменно посмотрел на него.
– Будешь меня учить, как добывать секретную информацию? – с трудом сдерживая раздражение, прорычал полковник.
– Просто высказываю свое мнение.
– Скажи-ка мне тогда, защитничек Капустина, зачем в логово врага мы отправили нашего боевого товарища?! В такие расходы вошли, пижонский костюмчик ему соорудили с прочими прибамбасами, подстригли бесплатно? Мы вправе требовать от него серьезной и быстрой отдачи!
– Я что-то не понимаю, Паш, ты это все серьезно или шутишь? – Боков недоуменно посмотрел на полковника.
– И то и другое. А что касается потраченных на него денег – вот это уже действительно серьезно.
– Вряд ли эта Зара знает так много! И уж тем более о тайниках Аримина! – поспешил сменить тему Боков, и Скачко задумался.
– Но она наверняка может догадываться. Не так уж много может быть у советского человека потайных мест!
– Тогда и мы можем догадаться! У него дача есть? – неожиданно спросил Боков.
– Наверняка!
– Тогда лично я бы хранил доллары в молочном бидоне, закопав его в землю. Скажем, на морковной грядке!
Скачко усмехнулся, набрал какой-то номер по телефону. Послышались длинные гудки. Боков не заметил, какой номер набрал Скачко, но по тому, как он накручивал диск, почти не глядя на цифры, сразу понял, что тот звонит жене.
– Поезжай-ка ты, Паша, домой! А я эту вечеринку доведу до конца! Обещаю, как только наша прекрасная Зара начнет выдавать все явки и пароли, тут же позвоню!
– Хватит издеваться! Дома все равно никого нет! – хмуро отозвался Скачко и положил трубку.
Лида вышла из «Елисеевского», прошла несколько метров и около Дома актера остановила такси. Она знала адрес Зои и, назвав его водителю, понурила голову и не смотрела в окно, на залитые солнцем московские улицы. Перед глазами все время возникала одна и та же сцена: ее муж и Зоя целуются у него в кабинете. После того случая, когда она застукала их в кабинете распивающими коньяк, да еще при запертой на ключ двери, Лида стала другой. Нервной и подозрительной, хотя муж сразу же все объяснил ей, и тогда она поверила и простила его. Но осадок, как выяснилось, все равно остался, тут уж Лида ничего не могла с собой поделать. В глубине души ей даже хотелось застукать Беркутова с поличным, чтоб все подтвердилось и встало на свои места. Одновременно она ненавидела себя за это желание поймать его на измене. Так она терзалась на протяжении всего пути и очнулась, лишь заметив, что машина стоит на месте и таксист сидит рядом за рулем и курит, не обращая на нее внимания. Лида раздраженно обернулась к нему:
– Что же вы молчите? Раз приехали?..
– А че мне, кричать, что ли? Ваше дело, по мне хоть до ночи могу тут стоять… Мы договорились на время, так что часы ваши… деньги наши…
Лида сунула водителю десятку – как за проезд, так и в качестве аванса, попросив, чтоб тот сидел и дожидался ее.
– Когда вернусь, будут еще и премиальные, – пообещала она и торопливо перебежала через дорогу. Подошла к дому, заглянула во двор и сразу же увидела машину Максимыча. И не могла отвести от нее взгляд.
Естественно, что Лида, увидев у дома Зои машину мужа, окончательно убедилась в том, что Жора наставляет ей рога. Она вся задрожала от злости, в глазах потемнело – видно, давление. Присела на лавку и, немного придя в себя, поднялась и медленно, пригибаясь, вдоль кустов, чтоб ее не заметили, стала приближаться к дому с той стороны, куда выходили окна Зойкиной квартиры. Она не знала, даже не догадывалась о том, что водитель мужа мог приехать к Зое по служебной надобности, как оно и случилось сейчас. Максимыч по поручению Беркутова привез ей билеты, поскольку Зоя собиралась в командировку.
В это время Максимыч, находившийся у Зои, зашел на кухню. Там работало радио, передавали музыку из кинофильмов. Зоя возилась у газовой плиты, на которой что-то жарилось и кипело. Максимыч вытащил из кармана два железнодорожных билета и сдачу.
– Вот билеты и сдача!
Он выложил все на стол.
Зоя, как радушная домохозяйка, тут же предложила водителю перекусить.
– Садись, Максимыч, поешь! Я сыну тут рассольник варю на четыре дня и тебя угощу! С уткой! Возражений не принимаю!
– А что, я с удовольствием! Жена новую квартиру обустраивает, так что я временно на подножном корму! Но сначала пойду руки помою.
И он двинулся по коридору. Зоя, видя, что Максимыч направился не в ту сторону, крикнула ему вдогонку:
– Ванная направо! Свет включи! Там чистое зеленое полотенце! – И она продолжала помешивать суп.
В это время Лида уже подошла к дому и стала под окном Зоиной кухни. «Ванная направо! Свет включи! Там чистое зеленое полотенце!» – эти слова она расслышала хорошо и решила, что Зоя обращается к ее мужу. В ответ послышался и мужской голос, но слов Лиде разобрать не удалось. Но хватило и этого, чтобы вообразить худшее. Лицо Лиды потемнело от гнева. Она захотела броситься к двери, позвонить и… Она даже сделала несколько шагов по направлению к подъезду, но, сама не зная почему, неожиданно резко развернулась и направилась прочь со двора к поджидавшему ее такси.
Близился вечер. Костя, Ева и Беркутов пили кофе из маленьких фарфоровых чашечек. Бутылка «Хванчкары» была пуста наполовину, вино оставалось и в бокалах. Беркутов незаметно взглянул на наручные часы, но этот взгляд не укрылся от внимания Евы, и она тут же разочарованно спросила:
– Ты что, торопишься?
– Сама понимаешь, Ева, хозяйство на мне такое беспокойное!.. Постоянные посетители идут толпой, причем не простые. Генералы, министры, артисты… Спасибо за обед, просто замечательно угостила, все очень вкусно.
Он улыбнулся. Ева как-то странно, не отрываясь, смотрела на Беркутова. Костя, заметив этот страстный взгляд, поднялся.
– Прошу прощения, совсем забыл. Мне надо позвонить! Спасибо, мам.
Он вышел из комнаты.
– И все равно… ты чем-то расстроен! Это из-за меня? – спрашивала Ева, как только они остались одни.
– Нет, что ты! Просто вдруг подумал: если бы не те давние обстоятельства, могла бы получиться хорошая семья!
Беркутов улыбнулся. Кивнула и Ева.
– Мне тоже так кажется! И я жалею, что этого не случилось! Жалею и казню себя, потому что сама виновата.
– Не надо себя казнить! Да и мне не стоило брать эту дурацкую трешку…
Он вдруг вспомнил, что действительно поначалу не хотел брать деньги, но рука сама потянулась. И он взял. Беркутов поймал себя на мысли, что и сейчас, как тогда, после ареста, почему-то хочет оправдаться перед Евой, и это несмотря на то, что столько воды утекло.
Читать бесплатно другие книги:
