Дело гастронома № 1 Латий Евгений

– А ты считаешь, что, поехав за Зоей Сергеевной в командировку, справишься с этой дамочкой?

– В каком смысле?

– В стратегическом! То есть сумеешь войти с ней в столь близкий доверительный контакт, при котором она откроет тебе все тайны и махинации Беркутова?!

Боков задумался, ответил не сразу.

– Я не ручаюсь, – растерянно пробормотал он. – Но все равно попробовать стоит. Кстати, первый контакт с ней у меня вроде бы получился. Мы довольно откровенно поговорили.

Скачко пододвинул к себе телефон, набрал номер. Но вызываемый абонент не отвечал. Боков деликатно молчал. Скачко нахмурился, положил трубку, удивленно хмыкнул.

– А где Ширшов?

– На боевом посту.

– Маши нет дома! Значит, она пошла к нему! Чего и требовалось доказать! – он нервно усмехнулся. – Все бабы одной миррой мазаны!

– Ну, во-первых, не все. Не надо обобщать. И до такого, я думаю, и у твоей Маши не дойдет! – засомневался Боков. – Она все же филолог, педагог, а не торгашка с рынка!

И он многозначительно посмотрел на Скачко. Тот шумно выдохнул.

– А мы ведь с Машей толком и не целовались! – вдруг виновато проговорил полковник. – Меня в юности одна пьяная соседка обслюнявила и наградила стойким отвращением к поцелуям на всю жизнь! А ей хотелось целоваться, я это чувствовал!

Он на мгновение поддался душевной панике, однако тут же взял себя в руки.

– А я все же съезжу в Кострому, попробую навести мосты, – прервал короткое молчание Боков. – Из меня еще тот обольститель, но вдруг получится?!

Полковник помрачнел.

– В нашем деле проб не бывает, – заметил Скачко. – В нашем деле либо победа, либо поражение, но за последнее сурово вычитают, а иногда и жизнью жертвуют! С такими настроениями, как у тебя: «Попробую!» – и ехать не стоит, – сурово выговорил он.

Кофе сварился. Боков поднялся, разлил его по чашкам, посолил себе и полковнику.

– А кого еще можно послать? – Боков пожал плечами. – Капустин молод, серьезная женщина, такая, как Платонова, на него и внимания не обратит! А я все же шарм имею… Мне жена говорила!

Он пожал плечами. Скачко с трудом скрыл усмешку.

– Будем думать! – нахмурившись, обронил полковник.

И стал пить кофе.

Маша вошла во двор Антона, остановилась перед подъездом, сунула два пальца в рот и лихо свистнула. Антон выглянул в окно, увидел Машу, исчез, но уже через несколько секунд выбежал из подъезда. В руках он держал розы.

– Я так рад!..

– Не ждал?

– Не ждал… Нет, ждал, ждал, – радостно прошептал он. – Еще как ждал!

– А я девушка бедовая! – улыбнулась она. – Взяла и пришла!

Она взглянула на Антона. Он был явно растерян.

– Или ты передумал? – с вызовом бросила она.

– Что ты, я не мог передумать! – возмутился он. – И не хочу передумывать! Пойдем!

Он взял ее за руку, и они вошли в подъезд. Из тени вышел Ширшов с фотоаппаратом, щелкнул их, заходящих в подъезд, нахмурился. Посмотрел на часы, вытащил ручку, что-то записал в блокноте.

Беркутов на кухне играл в шахматы с дочерью. Оба были увлечены игрой, Вера даже раскраснелась, высовывая от азарта кончик языка. У нее уже выпирал округлый животик.

– Шах! – объявил Беркутов.

Вера недовольно хмыкнула. С печальным лицом на кухню вошла Лида. Ни муж, ни дочь ее не заметили. Она хотела что-то сказать, но зазвонил телефон в гостиной. Лида вернулась туда, взяла трубку.

– Я слушаю!.. Одну секунду!

Она положила трубку, вошла на кухню.

– Верочка, тебя к телефону!

– Кто?

– Мужской голос, я не спросила.

Вера недовольно хмыкнула. Беркутов с любопытством взглянул на дочь. Она вспыхнула.

– Не уходи! – грозно приказала она отцу. – Доиграем! Мат тебе обеспечен!

Она пригрозила отцу пальчиком и ушла к телефону. Лида осталась на кухне.

– Дочь жаждет крови отца! До чего дожили?! – шутливо-сокрушенно проговорил Беркутов.

– Аримина арестовали, он в тюрьме покончил с собой, – сухо сообщила жена.

Беркутов побледнел. Несколько секунд он, не веря, смотрел на Лиду. Она, заметив этот взгляд, печально кивнула головой.

– Но Старшинов же уверял нас, что дело закрыли… – растерянно пробормотал он и схватился за сердце.

Лида схватила валокордин, накапала пятнадцать капель, разбавила водой, дала мужу. Тот выпил, поморщился.

– Этак и меня утащат в тюрьму! – пробормотал он.

– О чем ты говоришь?! – возмутилась Лида. – Они к тебе и прикоснуться не посмеют! Ты член партии, депутат Моссовета, ветеран войны! Тебя знает и любит весь город!

– Аримин тоже был членом партии.

– Но депутатом же он не был! – возмутилась она и шумно вздохнула. – А лучше всего – увольняйся! Помнишь, тебе предлагали стать директором Дома творчества? Природа, отдых, интеллигентные люди. И никакой ответственности. Я имею в виду, материальной.

– Я уже два раза подавал заявления!

– Подай третий, четвертый, пятый! – посуровела Лида. – Ситуация изменилась! Они что, не видят, не понимают? Или для них жертвовать подчиненными в порядке вещей?!

Беркутов усмехнулся:

– Они-то понимают! Только ты не понимаешь!

Лида недоуменно взглянула на него.

– Чего я не понимаю?!

– Если я уйду, река остановится! – выделяя каждое слово, медленно выговорил он.

– Какая река?

– Денежная, – обронил он.

Лида недоуменно смотрела на мужа. Но он не спешил с ответом. Налил себе минералки, сделал несколько глотков.

– О чем ты?

Беркутов молчал.

– Ты можешь мне обо всем рассказать?!

– Да что рассказывать?! – взмахнул он руками. – Что магазин дает прибыль, прикармливает всю партийную элиту и все боятся, что с моим уходом все это расстроится! Потому Старшинов и не хочет меня отпускать! И горком не хочет! Что еще рассказывать?!

Он умолк. Молчала и Лида.

Боков с Скачко сидели в кабинете полковника. Зазвонил телефон. Боков взял трубку.

– Я слушаю!.. Але?!

Он дунул в трубку, и тотчас прорезался далекий голос. Звонил капитан Ширшов, наблюдавший за квартирой Антона. Он сообщил, что к «объекту» пришла Мария Скачко, они в квартире, а вот чем там занимаются, он выяснить не может: квартира на втором этаже, нужна машина с подъемной кабиной, какой пользуются электрики для ремонта фонарей. Боков украдкой бросил взгляд на Скачко, который сосредоточенно писал «разъяснения» для горкома.

– Так найди! Рядом должен быть ЖЭК, зайди туда, стукни кулаком по столу, наведи шорох, потребуй, черт возьми! Ты кто, оперативник или дошкольный учитель?!

Скачко оторвал взгляд от бумаги.

– Что там еще?

Боков жестом успокоил шефа.

– Действуй!

Он положил трубку. Но Скачко продолжал смотреть на Бокова, молчаливо требуя разъяснений.

– Да сосед мой! – поморщился Боков. – Спрашивает, куда еще звонить, чтобы кран перекрыть.

Он усмехнулся, недовольно покрутил головой.

– Он что, безрукий у тебя? – не понял Скачко.

– Инвалид! – кивнул Боков. – Вот и приучился звонить мне да помощи просить!

Полковник снова уткнулся в бумагу.

Во дворе стояла машина с подъемной кабиной для высотных электриков. Ширшов в рабочем комбинезоне залез в нее, махнул рукой, и его подняли на уровень второго этажа. Ветви липы удачно скрывали капитана. Ширшов дал знак шоферу прекратить подъем. Метров в десяти от него находилось окно спальни Антона. На таком расстоянии увидеть что-либо за окном спальни было трудно, но Ширшов достал морской бинокль, подкрутил окуляры на резкость и благодаря ему да еще неплотно прикрытой шторе смог разглядеть даже мелкий рисунок на пододеяльнике. Антон и Маша целовались, лежа в большой кровати. Оба были обнажены. И Ширшов, увидев это, не выдержал, присвистнул.

– Охренеть можно! Это же настоящая измена! Как в кино!.. – прошептал он.

Он оглянулся по сторонам. На его свист высунул голову шофер, не понимая, чего еще нужно оперативнику.

– Повыше, что ли?! – крикнул он Ширшову.

– Так держи! – огрызнулся капитан, не отрываясь от окуляров бинокля.

Антон и Маша лежали на постели, прикрывшись простынями. Оба чувствовали себя неловко.

– Ты правда любишь меня? – шепотом спросила она.

Антон прижался к Маше, поцеловал ее в плечо.

– Я с ума схожу от одной мысли, что ты рядом со мной! – восторженно проговорил он. – Кстати, у меня есть сюрприз для тебя!

Антон нагнулся, достал из тумбочки книгу, завернутую в газету, протянул ей. Маша взяла книгу, раскрыла ее и ахнула. Это был роман Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ».

– Откуда?

– Из леса, вестимо! – не без гордости заулыбался он. – Есть и у меня свои каналы! – похвастался он.

Однако Маша, увидев эту знаменитую книгу, не на шутку встревожилась.

– Это же… Ты только никому ее не показывай, хорошо? – попросила она.

Антон кивнул.

– За нее могут посадить! Ты хоть это понимаешь?!

– Я все понимаю, не дурачок! Я и Синявского с Даниэлем читал! Кстати, тоже неплохо пишут! Ты читала?

– Нет!

Антон поцеловал ее руку, а его нежный, влюбленный взгляд погасил в Маше всякую тревогу. Антон погладил ее по волосам, по лицу, прижался к ней и стал осыпать поцелуями ее грудь. Маша обвила его шею руками и закрыла глаза, прижавшись к нему всем телом.

– Боже, что я делаю?! – закрывая глаза, прошептала она.

Вера Беркутова в гостиной прилипла к телефону, на ее лице играла кокетливая улыбка. Георгий Константинович сидел за кухонным столом, перед ним на тарелке лежал соленый огурец, кусок черный хлеба, рядом стояла маленькая баночка с венгерским гусиным паштетом. Лида с испуганным видом сидела напротив мужа, глядя, как тот наполняет свою рюмку водкой. Наполнив ее, Беркутов налил Лиде, разрезал пополам огурец, отдал половинку жене, взялся за рюмку, ласково взглянув на Лиду.

– Тебе же нельзя… – прошептала она.

– Там уже не дадут! Да и одна рюмка урона здоровью не нанесет, не волнуйся, – не спеша проговорил он, улыбаясь жене.

Лида, помедлив, взяла свою. Они чокнулись. Беркутов лихо махнул свою рюмку, захрустел огурцом. Лида со страхом смотрела на мужа. Потом сделала маленький глоток, поморщилась. Беркутов намазал паштет на хлеб и с жадностью стал есть. Лида испуганно посмотрела на мужа.

– Успокойся, больше пить не буду! Зато закусывать хорошо! – Беркутов снова улыбнулся.

Лида схватила бутылку «Посольской», закрутила пробку и поставила ее в холодильник.

– Все, хватит, нельзя сидеть сложа руки! Выход должен быть! – прошептала она.

Беркутов сделал и жене бутерброд с паштетом. Та взяла.

– Аримин мне его уже подсказал! – усмехнулся Беркутов.

Он доел бутерброд.

– Что он тебе подсказал?

– Нам стоит разойтись, единственная моя! Это будет верный шаг!

Лида испуганно посмотрела на мужа.

– Зачем?

– Затем! Если меня возьмут, а я буду молчать, тогда они примутся за тебя, арестуют, как было с Анилиной, начнут пугать, бить, всякое может быть! Меня, когда первый раз арестовали, и то били! А если разойдемся, они не посмеют тебя тронуть!

Лида со страхом выслушала мужа. Не выдержала, взяла свою недопитую рюмку и махнула до конца. Снова поморщилась, закрыла ладонью рот. Шумно выдохнула.

– Нет-нет, я не хочу разводиться с тобой! Зачем ты пугаешь меня?! Я все равно тебя не брошу! Даже не уговаривай!

Она вдруг хмыкнула.

– Я понимаю, что ты задумал! – вдруг догадалась она. – Сам скумекал или Зоя подсказала?!

– Лида! – упрекнул он ее.

– Что Лида, что Лида?! Даже не заикайся! Иначе я ей все волосы выдеру!

Он нервно рассмеялся.

– Нет уж, лучше в тюрьму! Там хоть никто мучить не будет!

Она подскочила, хотела ударить его по лицу, но Беркутов перехватил ее руку, сжал, грозно взглянул на жену.

– Сядь! – приказал он и отпустил ее руку.

Лида села на место, заплакала, вытащила платок.

– Да пойми ты, я за дочь переживаю! Тебя они, быть может, и не сломают, а вот Веруня… Да еще в таком положении! Надо же хоть как-то защищаться?!

– Я уже сказала: никогда!

Она даже сжала кулачки. Вошла Вера.

– Это милый юноша Костя! Он представился родным сыном папы, моим братом, и рвется прийти к нам в гости, познакомиться со мной и с мамой! Я его пригласила! – она взглянула на Лиду. – Ты как, мамуля? Не против?!

Она взглянула на отца.

– У меня и вправду есть брат? – удивленно спросила она.

– Да!

– От Зои?! – вырвалось у Лиды.

Беркутов не выдержал, в ярости подскочил.

– При чем здесь Зоя, черт возьми?! – помрачнев, рявкнул он. – Или ты решила меня вконец доконать своей дикой ревностью?!

Лида онемела, впервые увидев мужа в столь разгневанном состоянии. У Веры от испуга задрожали губы, и она, не выдержав, расплакалась. Беркутов сел на место.

– Извините, милые дамы!

Он механически потянулся за бутылкой водки, но ее на столе не оказалось. Беркутов бросил взгляд на холодильник. Но Лида тотчас подскочила, кинулась к холодильнику, закрыла его своим телом.

– Не дам!

– Папа, ты что, стал выпивать? – огорчилась дочь. – Тебе же нельзя!

Беркутов улыбнулся.

– Ну что ты, Верунчик?! Я просто минералки хотел достать, а мама боится, что я горло простужу.

Лида по-прежнему защищала холодильник.

– Мам, дай папе минералки!

Лида точно очнулась, достала из холодильника бутылку минеральной воды «Ессентуки 17», поставила на стол. Беркутов налил себе полстакана и залпом выпил. Шумно выдохнул.

– Это сын Евы? – вдруг догадалась Лида.

Беркутов кивнул.

– Кто такая Ева? – спросила Вера.

– У папы до меня была еще одна жена, – устало разъяснила Лида. – Ее звали Ева. Тебя тогда и в проекте еще не было! Мы не говорили тебе, потому что папа никогда с ней до сих пор не встречался, а тут вот… – Она не договорила. – И вообще, Верочка, папе нравятся все женщины подряд, и, что еще хуже, он тоже нравится женщинам! Вот как с этим недугом бороться, я, увы, не знаю.

– А я тоже нравлюсь мужчинам, – вдруг весело объявила родителям Вера. – Только они мне почему-то совсем не нравятся! Кроме папы, конечно! – грустно добавила она.

Ширшов стоял в кабине и с помощью бинокля продолжал наблюдение за квартирой Антона. Теперь и он, следом за Машей, увидел книгу и смог прочитать ее название.

– Александр Солженицын «Архипелаг ГУЛАГ», – прочитал Ширшов.

Капитан удивленно хмыкнул.

– Ничему сопляка жизнь не учит! Что за молодежь пошла?! – вздохнул он.

Снизу свистнули. Ширшов выглянул: внизу, у машины, стоял старший лейтенант Капустин. Ширшов махнул рукой шоферу, и высотная люлька с капитаном стала медленно опускаться. Ширшов вылез из люльки, спрыгнул на землю, подошел к Капустину, они обменялись рукопожатиями. Ширшов передал Капустину очки, бинокль, достал сигареты, предложил Капустину, оба закурили.

– Шеф просил тебя заехать в управление, они там дежурят с полковником.

– Они до сих пор на работе?! – удивился Ширшов.

– Если б с твоей женой всякие шнурки кувыркались, ты бы где был? – усмехнулся Капустин.

– В тюряге, потому что сразу бы, как узнал, убил обоих! – резанул Ширшов.

Капустин, не ожидавший столь откровенного ответа, хмыкнул и боязливо взглянул на капитана.

– Ты всегда был таким кровожадным?

– Ты сначала жену заведи, а потом посмотрим, кто кровожадный, а кто нет! – отрезал Ширшов.

Капустин, вздохнув, взглянул на светящееся окно спальни. Ширшов помрачнел.

– Да, полковнику не позавидуешь! – отозвался Капустин и поежился от холодного ветерка.

– Ну все, я поехал! – бросил Ширшов.

Они хлопнули по рукам, и Капустин побежал к кабинке. Ширшов двинулся к своим «Жигулям», а Капустин на высотной люльке стал снова подниматься на уровень второго этажа. Люлька остановилась, и старлей принялся наблюдать в бинокль за влюбленными, поеживаясь от холодного ночного ветерка. Антон с Машей по-прежнему лежали обнаженными на кровати. Антон читал ей «Архипелаг ГУЛАГ».

– Не догадались «жучок» поставить! Можно было бы и текст заодно послушать! – вздохнув, пробормотал он.

Голова Маши лежала на животе Антона. Она со слезами на глазах слушала суровую прозу Солженицына. На мокром месте были глаза и у Антона. Капустин, взглянув на них, недоуменно хмыкнул.

– Вот извращенцы! Читают запретку и плачут? – обалдев, проговорил Капустин.

Они сидели втроем в кабинете полковника: Скачко, Боков и Ширшов. Перед каждым стояло по чашке кофе. На тарелке лежали сухарики и печенье. Но пил кофе, поглощая один сухарик за другим, только Ширшов. Часы показывали половину двенадцатого. Скачко и Боков ни к кофе, ни к сухарикам не прикоснулись. Скачко поднялся.

– Ну, все, я поехал домой! – хмуро проговорил он, взглянул на Бокова, невесело качнул головой. – Как видишь, Ген Григорьевич, и педагоги той же миррой мазаны.

Боков нахмурился, не ответил.

– Вводная такова: жена уйдет, берите мальчишку. Статью знаете: распространение антисоветской литературы. И особо не напрягайте, нам нужна его маман, Зоя Сергеевна. Маша, полагаю, уйдет рано утром, так что Капустина пока снимите с подъемника, а то к утру околеет бедняга, ветер такой холодный!

Он взглянул на изголодавшегося Ширшова, который не прекращал пожирать сухари.

– К семи утра можете смело подъезжать и брать мальчишку. Ордер оформим позже. Да, и книгу Солженицына изъять не забудьте! И проследите, чтоб не покончил с собой, а то борцы за вселенскую справедливость очень любят романтические поступки. Второе самоубийство нам с рук не сойдет! – И он посмотрел на Бокова.

Тот понимающе кивнул.

Полковник умолк. Ширшов слушал полковника, а перед его глазами вдруг возникла сцена, когда Антон передавал капитану откупные за роман «Август 14-го и руки его дрожали.

– У матросов есть вопросы? – спросил Скачко.

Все молчали. Полковник посмотрел на Бокова, и тот, словно проснувшись, молча кивнул.

– Если вопросов нет, я буду утром.

И он вышел из кабинета.

Солнце уже поднялось, крася двор Антона в бледно-оранжевые цвета. Маша вышла из подъезда, хлопнула дверь. Двор был пуст. Черная «Волга» стояла в стороне. Маша испуганно взглянула на нее, но это была чужая, не их «Волга». Маша успокоилась, обернулась. Антон, обнаженный по пояс, стоял в кухонном окне и радостно махал ей рукой. Она помахала в ответ. Вышла со двора. Антон исчез из створа окна. В салоне «Волги», как по команде, появились головы Бокова и Капустина. Боков обернулся, удостоверился, что Маша ушла, посмотрел на часы, встряхнул головой. Он первым вылез из машины, за ним Капустин.

– Давай, старлей, дуй за понятыми! А я займусь юнцом. Запомни: второй этаж, квартира номер четыре, – нервно проговорил он. – И чтоб я тебя не ждал!

Капустин кивнул.

– Надо было оставить Ширшова, он тут, во дворе, узнал всех и вся! – проворчал он.

– У его жены схватки, как не отпустить! Мы что, не люди? – вздохнув, упрекнул он Капустина. Тот двинулся обходить двор.

– Пора, видно, и мне жениться! – пробормотал он напоследок и двинулся за угол дома.