Дело гастронома № 1 Латий Евгений

Полковник взглянул на часы, взял пирожок, с жадностью стал есть, даже промычал что-то от удовольствия. Пододвинул чашку с кофе, бросил две ложки сахару, взглянул на Бокова.

– Ты извини, но генерал сразу же отмел твою кандидатуру, и в Кострому приказал ехать мне. Не знаю, что на него нашло, – он поморщился. – Но, может быть, это и к лучшему. Мне в моих обстоятельствах неплохо на пару деньков от своих катаклизмов отдалиться и забыть о них. А там видно будет.

– Да, ты прав! Я уже хотел настаивать на Капустине, сам я хоть и с шармом, как говорила моя жена, но для таких сложных трюков уже непригоден. Зря похвастался!

Скачко посмотрел на часы.

– Я убываю в Кострому через пару часов. Тебе задание: узнай, в какой гостинице остановилась Зоя Платонова, и забронируй мне номер на том же этаже, поближе к ней. Я с дороги тебе позвоню. Местных не будоражь, поездка как бы частная, никому ни слова! Култаков знает, сам послал! Все!

Он проглотил в два приема пирожок, стал надкусывать второй, запивая небольшими глотками уже остывшего кофе. Бросил пристальный взгляд на Бокова, который то и дело хмурился.

– Что у тебя приключилось, давай колись! – не выдержал полковник. – По глазам вижу!

Боков вздохнул, вытащил из папки, лежавшей на столе, рапорт Ширшова, молча протянул полковнику. Скачко пробежал его глазами, громко хмыкнул.

– Этого нам только не хватало! – воскликнул он. – Да еще снова в героях!

Он поморщился.

– Ну, и где этот хренов взяточник?! – посуровев, задергал желваками полковник.

– Под домашним арестом у себя на участке! Я определил. Он-то надеялся, что проскочит. Вот что противно! – возмутился майор. – А я его еще двигал, вразумлял, надеялся, что хороший оперативник из него получится. Обидно!

Скачко кивнул.

Люся бойко печатала на машинке, а Костя все еще крутился у ее стола. Он оглянулся по сторонам, озорно взглянул на нее и вдруг лихо крутанулся на носке, вскинув руками, как балерина в фуэте. Люся увидела и пришла в восторг.

– Да вы еще и балерун!

– Слушай! А может, в ресторации посидим? Знаю одно чудное местечко! Накормят, развлекут, потанцуют! Вечерок проведем не хуже, чем в Малом! – предложил Костя, и у Люси тотчас загорелись глаза. Она даже перестала печатать.

– Ох и умеете вы уговаривать, Константин Георгич! – кокетливо бросила она ему.

Костя тут же загорелся, приблизился к ней.

– Так идем?! – зашептал он Люсе на ухо. – Я сегодня на все готов! На все!

Люся колебалась.

– Позвоните в конце дня, Константин Георгич. Если срочной работой не загрузят, бывает и такое, то что ж… – шепнула она и кокетливо ему улыбнулась.

– Так я смею надеяться?!

Костя с отчаянной мольбой взглянул на нее и начал строить для нее дикие гримасы.

– Смейте, смейте!

Люся озорно подмигнула ему, и он, окрыленный, умчался.

Скачко, сидя в своем кабинете, допил кофе, съел пирожки, достал сигареты, закурил. Взглянул на Бокова, который с сумрачным видом сидел напротив.

– Пока Красавин выцарапывает из бухгалтерии мои командировочные и талоны на бензин, давай выкладывай свой приговор по Ширшову. Что с ним решил?!

– Отдать под трибунал, что еще! – не задумываясь, сообщил Боков. – Он совершил тяжкое преступление. И не одно!

Скачко молчал, раздумывая над словами майора. Что-то в нем сопротивлялось столь грозному наказанию. Даже Боков почувствовал, что перегнул палку.

– У меня просто в голове это не укладывается. Может, я и не прав, но никаких смягчающих обстоятельств я в этом поступке не вижу. А его детский лепет относительно юношеской мечты иметь личный автомобиль я принять не могу! – добавил Боков.

– Накажут-то ведь нас с тобой, товарищ мой! Недоглядели, недовоспитали, прошляпили! Сколько ему светит?

Боков пожал плечами.

– Думаю, лет шесть, может быть, чуть меньше, учитывая крепкий послужной список и род занятий.

Скачко поковырял в зубе, поцыкал.

– И что, спасти никак нельзя, несчастного под нож отправим?! – хрустя сухарем и усмехаясь, вопросил он.

В Бокове все еще не утихала ярость.

– Ты сам, Паша, однажды точно сформулировал: сорную траву с поля вон! – без сомнений объявил он.

– А я думал, что ты ему симпатизируешь, опекаешь?

– Да, симпатизировал, опекал, помогал! Потому и клокочу ненавистью, и готов удушить этого своего любимчика!

– А жена Ширшова вроде бы в положении? – полковник взглянул на майора. – Или у меня в мозгах все перепуталось?

Боков кивнул головой, нахмурился.

– Первенца ждут.

Полковник глотнул кофе.

– Ладно, не будем пороть горячку! Пусть посидит под домашним арестом. Наказать надо, тут сомнений нет, но и разобраться как следует не помешает. Как считаешь? Наш трибунал, как мне помнится, работает только в одну сторону.

Боков согласно кивнул.

– А если уж кулаком по столу тебе хочется стукнуть, то давай вычистим этого негодяя из органов по статье, без выходного пособия, и пусть с тещей морковкой на базаре торгует! – заключил он.

Боков молчал с сумрачным видом.

– Ладно, я вернусь, все и решим!

Боков снова кивнул. Скачко съел еще один пирожок, погладил себя по животу.

– Ну вот, объелся, дуралей! Как теперь поеду?!

– Ты с Машей-то хоть говорил? – осмелился спросить Боков и с сочувствием взглянул на полковника.

Тот поморщился, махнул рукой. Скорчил странную гримасу и не сразу заговорил.

– Пустить пулю в висок должность не позволяет, виновным себя не считаю, однако и ее обвинять не могу! – вздохнув, отрапортовал Скачко. – Бросил ее одну, променял на службу, супружескими обязанностями должным образом не занимался. Я бы на ее месте давно от такого супруга сбежал. Вот мое резюме. Не забудь, о чем я просил. Пока!

Он посмотрел на часы, поднялся, они пожали друг другу руки, и полковник вышел из кабинета.

Люся с распухшей от деловых бумаг папкой вошла в кабинет Беркутова, положила папку на стол. Беркутов раскрыл ее, стал просматривать деловые бумаги, адресованные ему, отписывая каждую – слева на уголке: кому для рассмотрения или исполнения направляется данная бумага и что надобно по сему поводу сделать. Беркутов ставил число – «8.08. 1982 года» – и замысловато расписывался. Люся стояла рядом.

– Надо бы Зое позвонить! Что-то неспокойно мне, – вдруг проговорил он, расписывая бумаги.

– Хотите, чтоб я набрала?

– Да, набери. И прямо сейчас! И меня соедини. Сам хочу с ней поговорить, – он тяжело вздохнул. – Что-то дисциплина у нас расшаталась. Я понимаю, что сбоев в Костроме быть не должно, но порядок есть порядок. Каждый день вечером положено отзваниваться и докладывать! От Зои Сергеевны я этого не ожидал!

Деловые бумаги закончились. Последняя, на тетрадном листочке, была написана от руки. Люся, увидев ее, остановилась. Беркутов надел очки и прочитал: «Моя подруга уехала на неделю в командировку, а ключи от квартирки оставила мне. Это недалеко, вот адрес: улица Старобасманная, 43–15. Надеюсь, ты согласен? Я уже давно – за! Люся».

Ручка с золотым пером повисла в воздухе. Беркутов, чуть нервничая, перечитал записку, взглянул на секретаршу. Та с обольстительной улыбкой смотрела на него.

– Какую же резолюцию мы поставим на сей невзрачный документ, товарищ директор? – нарушив молчание, с вызовом спросила она.

Беркутов усмехнулся, взглянул на секретаршу. Она хоть и храбрилась, но с трудом справлялась с волнением. Несколько секунд Беркутов пребывал в раздумье. Потом написал: «Подумай о кавалерах помоложе!» И размашисто расписался. Однако число не поставил. С грустью взглянул на нее. Люся помрачнела.

– В рабочих делах вы гораздо решительнее! – недовольно заметила она.

Люся взяла папку, захлопнула ее и двинулась к выходу. Перед выходом резко обернулась, слезы блеснули в ее глазах.

– А я-то вообразила, что вы и есть тот самый герой, о котором я с детства мечтала! – с обидой выговорила она и вышла, резко захлопнув за собой дверь.

Беркутов вытаращил глаза, подскочил, сердито хмыкнул, готовый вернуть и отчитать свою сотрудницу, но лишь сердито хлопнул ладонью по столу. Сел на стул, задумался.

Еще длилось утро. Маша с затаенной улыбкой на губах шла по скверу. Она была в привычном деловом костюмчике, в каком ходила в университет. Подойдя к скамейке, у которой Антон обычно поджидал ее, и не увидев его, она с тревогой огляделась по сторонам. Но его нигде не было. Маша присела на скамейку, взглянула на часы: половина девятого. Она снова поднялась, осмотрелась. Неожиданно в сквер завернул молодой человек, Маша бросилась к нему навстречу, но через мгновение поняла: это не Антон. Она резко развернулась и пошла по дорожке дальше.

Зоя с аккуратным бумажным пакетом в руке вошла в просторный кабинет председателя Костромского горисполкома. На стене висел портрет еще молодого, но уже и тогда бровастого Леонида Брежнева. Зоя с лучезарной улыбкой двинулась навстречу председателю, который также поднялся и с милой улыбочкой, подойдя к ней, пожал ей руку. Она надеялась на дружеский поцелуй, они были давно знакомы. Городской глава, наезжая в Москву, всегда перед отъездом заглядывал к ней прихватить домой увесистую коробочку с деликатесами. И вдруг сухая официальность! Однако Зоя тут же отогнала от себя настороженность. «Мог утром поругаться с женой, потому и не поцеловал!» – решила она. Чиновник широким жестом пригласил ее присесть.

– Наконец-то мы снова встретились с вами, Зоя Сергеевна, я уж и не чаял свидеться!

– И я рада вас снова увидеть, Семен Петрович!

Она с улыбкой протянула ему пакет. Предгорисполкома заглянул туда, там лежала «посылочка».

– Это вам от Георгия Константиновича!

Предгорисполкома вежливо покачал головой, и ласковая улыбка слетела с его губ.

– Это лишнее, возьмите! Мы ведь и сами заинтересованы в расширении наших деловых связей. Как-никак вывели наш завод на проектную мощность.

Он отдал ей «посылочку» назад. Зоя не хотела брать, но предгорисполкома настойчивым покачиванием головы дал ей понять, что «посылочку» стоит забрать. Зоя, помедлив, забрала пакет, сделав огорченное лицо. Предгорисполкома, заметив это, сотворил извинительную гримасу и развел руками.

– Мы всегда рады видеть посланцев нашей столицы! – ласково проговорил он.

Зоя выглядела растерянной, хоть и сразу поняла: раз «посылочку» отвергли, значит, схема отношений поменялась. Она также вымученно улыбнулась, выложила перед собой деловые бумаги. Вошла секретарша, с вежливой улыбкой принесла на подносе чай, конфеты и печенье. По кивку председателя она поставила чашку с чаем на блюдце перед Платоновой, пододвинула к ней вазочки со сладостями.

– Приятного аппетита!

– Спасибо!

Секретарша вышла.

– Ну, как там наша Москва-матушка? Все шумит? – громко вопросил он.

– Шумим потихоньку!

Председатель согласно покачал головой, потом наклонился к Зое и шепнул:

– Говорят, новый порядок на Москве в жизнь входит. Про Анилиных знаем! А про Аримина-то слыхали?

– А что с ним? Дело же закрыли?! Мы с ним недавно это событие отмечали, – веселым тоном сообщила она. Председатель с сочувствием посмотрел на нее, снова наклонился к Зое и зашептал:

– Нет уже Аримина, родная моя! Его арестовали, но он покончил с собой! Хотя слухи разные бродят. Говорят, будто бы и приговорили Аримина…

В дверь заглянули, и председатель тут же осекся. Но заглянувший, увидев, что председатель занят, быстро прикрыл дверь. Зоя, услышав об Аримине, встревожилась. Взяла шоколадную конфету «Мишка на Севере» и тут же съела на нервной почве.

– Вы уверены в том, что сказали? – шепотом спросила она и глотнула чай.

Председатель напустил важность на лицо и кивнул. Помолчав, шепотом добавил:

– Сия информация хоть и засекречена, но мне ее подтвердили в нашем Управлении КГБ.

Зоя не могла вымолвить ни слова.

– Как там Георгий Константиныч поживает? – вдруг спросил Семен Петрович. – Как здоровье?

Вопрос был самый обыкновенный, но в сочетании с тем, что Зоя Сергеевна услышала перед этим, он прозвучал зловеще. И потому она ответила не сразу. Никак не получалось изобразить приветливую дежурную улыбку.

– Наш Георгий Константинович жив-здоров! Передавал вам привет и наилучшие пожелания, – все еще стараясь выказать хозяину города свое расположение, пробормотала она, но улыбка так и не получилась.

– Вот и хорошо. Спасибо! Ему тоже передавайте от меня наилучшие пожелания, – с грустной миной ответил предгорисполкома. – И его супруге, Лидии Санне.

– Передам!

– А все наши торгаши взбудоражены вашими арестами. Многие ждут и здесь арестов! Республиканское КРУ уже вторую неделю в городе работает! И на некоторых ревизоры такого жуткого страху нагнали, что директора восьми крупных торговых центров подали заявления об уходе. Вы не поверите: преступность по городу снизилась на сорок процентов!

Он шумно вздохнул, помедлил, потом снова наклонился к гостье.

– Это начало чисток, Зоя Сергеевна. Как в тридцатые, помните? – набравшись храбрости, прошептал он, напугав ее своей устрашающей гримасой.

Зоя попыталась с легкой иронией улыбнуться в ответ старому знакомому: мол, меня не напугаете, но улыбка ее съехала с губ, сморщилась и куда-то совсем пропала.

– Да приговаривают, что это еще цветочки, – продолжил предгорисполкома. – Рыбинец не зря перебрался в ЦК секретарем. Он пришел на замену Ильичу. И себя еще покажет!

Зоя снова съела шоколадную конфету, хлебнула чаю, чтоб унять нервную дрожь.

– Так что уж не взыщите! – предгорисполкома указал Зое на отвергнутую посылочку.

Она понимающе кивнула.

– Из наших никто не возьмет, даже не носите! – вздохнув, добавил Семен Петрович.

Зоя сокрушенно качнула головой. Предгорисполкома лишь сочувственно развел руками. Прием был закончен, надо было покидать кабинет, а она никак не могла подняться на ноги.

Скачко, держа в руке ключ с номером 324, подошел к стойке гостиничного администратора. К нему тотчас подошла девушка в темно-синем форменном костюмчике, устало взглянула на него.

– Я вас слушаю!

– Не подскажете, Зоя Сергеевна сейчас в номере? – строго спросил он. – Она приехала из Москвы и вчера утром к вам заселилась. У нее, кажется…

Он наморщил лоб, как бы вспоминая ее номер. Однако администраторша с лукавой улыбкой смотрела на полковника, никак не желая ему подсказывать.

– Она мне утром по телефону назвала свой номер, а я, дурак, запамятовал…

Администраторша усмехнулась, взглянула в «Книгу прибытия», потом на доску с ключами. Но по-прежнему продолжала молчать, испытывая терпение гостя.

– Значит, вы мне ее номер не подскажете? – без всякого нервического беспокойства спросил Скачко.

Администраторша, казалось, не знала, как ей поступить. С одной стороны, она имела полное право такую информацию постороннему человеку не сообщать, но с другой – она для того и находилась за этой стойкой, чтобы помогать постояльцам в разных мелочах. И теперь уже не на шутку разволновалась. Собралась было окончательно отказать в этой просьбе, но ее смутило нордическое спокойствие незнакомца. Неведомая сила таилась в его молчании. И она сдалась.

– Триста двадцать пятый! – сообщила она. – Но вашей знакомой в номере сейчас нет.

– Спасибо, голубушка!

И он, выложив на стойку свой ключ с цифрами 324, вышел из гостиницы.

Маша зашла на кафедру русской литературы, держа в руке том с письмами Льва Толстого, набрала по служебному телефону домашний номер Антона. Молча слушала длинные гудки, но на другом конце провода никто трубку не снимал. Пожилая преподавательница, стоявшая у доски с расписанием, с участием взглянула на нее.

– У вас такое огорченное лицо, Мария Ивановна, что я осмелюсь спросить: не случилось ли чего, не дай бог?

– Нет-нет, Серафима Павловна! Просто никак не могу дозвониться до одного человека.

– Сейчас очень плохая связь! Я с первого раза никогда не могу дозвониться!

Маша кивнула и положила трубку. Улыбнулась Серафиме Павловне и вышла из кабинета.

Костя заскочил к заведующему отделом Жданову, который с аппетитом поглощал бутерброды с красной рыбой и запивал их чаем.

– Вызывали, сударь? – не без иронии поклонился ему Костя.

Завотделом сухо кивнул, указал на стул.

– Я тут вышел на КРУ, и мы решили провести совместный рейд по торговым точкам. Первым предприятием выбрали наш первый гастроном, а репортером – тебя. С главным редактором вопрос согласован! – с язвительной улыбкой известил он.

Костя был ошарашен этой новостью. Он несколько секунд молчал, не зная, что ответить. Завотделом, продолжая пожирать бутерброд, с плохо скрываемой усмешкой смотрел на него.

– Привлечь для репортажа контрольно-ревизионное управление – твоя идея? – спросил Костя.

– Моя! И в авторы именно я тебя вытребовал у главного! – с вызовом ответил Жданов. – Ты чем-то недоволен?

– А если я откажусь?

– Не советую! Тогда в моем отделе работы ты больше не получишь! Да и речь не идет о том, чтобы очернить главный гастроном страны. Но сделать надо все по правде! Ты у нас за правду или тебе по душе нас возвышающий обман?!

Костя задумался.

– Когда начинать?

– Через час! Сотрудник ревизионного управления уже едет к нам, чтобы согласовать позиции. Мы сделаем серию статей! И ты проснешься знаменитым!

Костя хмуро кивнул головой.

– А гастроном предупреждать не будем?

– Зачем же?! Нам показуха не нужна! – Он допил чай. – Все по правде, Костя. И ничего, кроме правды! Надеюсь, ты еще не забыл эти сакраментальные слова?!

На лице завотделом вспыхнула ироническая улыбка.

Из своего кабинета Беркутов вышел с космонавтом Агеевым. На мундире космонавта поблескивала Звезда Героя. Агеев в одной руке держал «посылочку», а другой с улыбкой пожал Беркутову руку. Люся с восхищением смотрела на космонавта.

– Приезжайте к нам в Звездный городок, Георгий Константинович! Всегда будем рады вас видеть! Примем как самого дорогого гостя!

– Обязательно заеду как-нибудь! – пообещал Беркутов.

– Ой, я тоже хочу! – не удержавшись, радостно проговорила Люся.

– И вас приглашаем!

Космонавт улыбнулся Люсе, взял под козырек и ушел. Беркутов проводил Агеева теплым взглядом и хмуро посмотрел на Люсю. Та с нежной улыбкой взглянула на него.

– Я бы хотел, чтоб в следующий раз ты не вмешивалась в мои разговоры с клиентами! – суровым тоном заметил Беркутов. – Это неприлично! Ты все поняла?

Люся погрустнела, кивнула.

– До Зои дозвонилась?

– Она не отвечает. Я уже три раза ее набирала!

– Позвони в гостиницу, узнай, на месте Платонова или нет. Попроси, чтоб ей передали записку. Ну что ты, маленькая?!

– Поняла. Дозвонюсь!

Беркутов заметил стопку напечатанных страниц рядом с пишущей машинкой, нахмурился.

– А что ты печатаешь? Да еще в таком количестве?!

Люся покраснела.

– Извините, это я для себя. Простите, Георгий Константиныч, больше не повторится!

Беркутов хотел сделать Люсе замечание, но не стал, воздержался. Лишь тяжело вздохнул.

В приемную вошел помощник Старшинова, Костиков. Увидев Беркутова, он просиял, бросился его обнимать. Директор же встретил посетителя сдержанно.

– Чуть свет, и я у ваших ног! Рад видеть тебя, Георгий Константиныч! Гора не идет к Магомету, но Костиков идет к Георгию! – скаламбурил он и сам же рассмеялся.

Увидев Люсю, он поклонился ей.

– Перед тем как приехать, стоило бы позвонить и предупредить меня! Я чудом не уехал! – укоризненно проговорил Беркутов и открыл дверь кабинета. – Прошу!

– Миль пардон, месье Беркутофф! Больче не повторица! – подражая заезжему иностранцу, отозвался Костиков.

– Ни с кем меня не соединяйте! – бросил Беркутов Люсе.

Они вошли в кабинет.

Продуктовый «ЗИЛ» стоял во дворе. Рука шофера, облаченная в черную перчатку с обрезанными пальцами, включила приемник, чуть усилила звук, и оттуда послышались приглушенные голоса.

– Николай Иваныч попросил меня заехать к вам! – послышался мурлыкающий голос Костикова. – В целях, так сказать… Разве я мог отказаться?!

Повисла пауза.

– Тем более что мне всегда приятно лишний раз вас увидеть, Георгий Константиныч! – мурлыкая, продолжил Костиков. – А запахи ваших хранилищ кружат мою голову!

– Может быть, чайку, рюмку коньяка, бутербродик? – предложил Костикову Беркутов.

– Нет, спасибо, надо ехать! Мерси боку, я из Баку! «Зачем вы, девушки, красивых любите? Непостоянная у них любовь!» Чао, мистер Джорч! – пропел он.

Послышались шаги, хлопнула дверь. Та же рука в черной перчатке выключила приемник.

Беркутов и Костиков, переговариваясь, стояли у черной «Волги», но о чем они разговаривали, сидящему в кабине продуктового «ЗИЛа» не было слышно. Рука в черной перчатке нервно крутила туда-сюда ручку приемника, но из динамика доносился лишь глухой шип. Стоя у черной «Волги», Костиков поправил галстук Беркутова и, слушая его, утвердительно кивал головой.

– Передайте Николаю Ивановичу: я готов передать весь энзэ, – чуть приглушив голос, проговорил Беркутов. – А то как-то неспокойно на душе стало. Передашь?

– Еще как передам! Мы с Николаем Ивановичем обязательно это обсудим, – заулыбался он. – Спокойней, Георгий Константинович! Наше дело правое, мы победим!

– Я спокоен.

– Вот это уже другой разговор! – обрадовался Костиков. – Я слышу слова не мальчика, а мужа!

Они пожали друг другу руки. Костиков сел в «Волгу», а Беркутов спешным шагом заторопился обратно в гастроном.