Игра с огнем Джейн Анна

– Мне неудобно.

– Поверьте, я бы не стал предлагать вам свои услуги, если бы не имел возможности исполнить их и надеялся бы, что вы откажетесь.

– Но это… Это, правда, неудобно. – Была слегка поражена реакцией парня в очках Лида. Другой на его месте наорал бы на нее, а потом уехал бы просто-напросто, удостоверившись, что с ней все в порядке.

– Мой брат, – поморщился неожиданно водитель «Мазды», мельком взглянув в сторону здания университета, – говорит, что неудобно спать на потолке, заниматься там же любовью и делать еще некоторое количество вещей, в том числе и совсем неприличных. А мой брат – умный человек, так что… Садитесь, я не насильник, не вор и не дорожный правонарушитель – я ни разу не совершал нарушений на дороге. До происшествия с вами я был идеальным водителем.

– Отлично. Я удачно вас встретила. Еще раз прошу прощения – я была слишком невнимательной. И да, вы можете звать меня Лидией, – не стала больше отказываться брюнетка от заманчивого предложения. К Евгению хотелось приехать как можно скорее и узнать, наконец, чего у него там случилось – по телефону Женя категорически отказался говорить, в чем дело. Девушка приблизилась к автомобилю, сама открыла дверь и первой оказалась в кожаном салоне.

– Хорошо. Я – Петр, – тут же уселся на водительское место молодой человек и вновь надел темные очки, которые, как успела заметить Лида, оказались с диоптриями. – Говорите адрес, Лидия.

Девушка назвала адрес ресторана, взглянув в лицо новому знакомому, успев заметить, что глаза у парня красивые – не темные, а синие, как будто бы он был в линзах. Когда он был в очках, его радужки казались темными, карими.

– Я знаю, где это. Через десять минут окажемся на месте, – сказал почти идеальный водитель. – Или даже раньше – если нет заторов.

Оказалось, что небольшие заторы есть, и до места они добрались минут через двадцать. За это время сидящие в «Мазде» обменялись еще парой десятков ничего не значащих слов. Потом хозяину машины позвонили.

– Да, – произнес в меру почтительно Петр, включая гарнитуру и выруливая одновременно на другую полосу. – Да, дед, я почти в университете. Все сделаю, как ты сказал. Конечно, я перезвоню тебе. Да, я понял. До вечера.

Лида не слушала водителя, смотрела вдаль и гадала, что же Женьке вдруг понадобилось от нее? Что он там такого мечтает сказать ей? Почему у нее плохое предчувствие цвета воронова крыла?

А водитель изредка посматривал на Лиду и на ее черные тяжелые волосы, которые забавно вились на концах. Как и брату, которого Петр кстати и некстати частенько вспоминал (также часто, как и черта!), ему всегда больше нравились светловолосые и светлоглазые. Что Инна, что эта малышка, совсем еще девчонка с виду, Маша – Денис выбирал такой типаж и в серьезных отношениях, и очень часто – на пару ночей.

И почему им обоим всегда нравились блондинки?

Петр хмыкнул про себя. Из-за первой девочки – голубоглазой натуральной блондиночки со светлыми ресницами – братики, одному из которых было лет двенадцать, другому – четырнадцать, здорово подрались прямо в школе, умудрившись сбить с ног директора и поставив ему фингал прямо под глазом. Тот тут же вызвал их родителей, а так как родители обоих мальчиков уехали, оставив ребят на попечение вечно занятого деда, в школу пришел именно он. После посещения кабинета директора обозленный Даниил Юрьевич так затиранил кузенов, что они на время даже сдружились против деда.

А потом молодящийся и стильный дедушка, которого все и всегда принимали за их отца, долго читал лекции о том, что братья не должны делить одну женщину, и даже дал пару советов, как следует этих самых женщин завоевывать. Мальчишки запомнили их и честно старались завоевать девочку-блондинку – целых два дня. А потом, к удивлению Смерчинских, она выбрала не их, а какого-то задохлика с параллельного класса.

После этого разочарования Петя и Денис в первый раз в жизни напились в компании друзей, едва на разгромив квартиру деда. У обоих была одинаковая реакция на алкоголь: ребята начинали буквально сходить с ума. Дед, увидев, что стало с его квартирой, потом вообще едва не убил внуков и больше к себе надолго старался не брать.

Петр молча высадил Лиду у нужного ресторана, кивнул ей на прощание и поехал дальше. Однако через пару метров остановился, открыл окно и крикнул ей вслед:

– Лида!

Она мигом обернулась.

– Лида, переходите дорогу на зеленый свет. На дороге перед вами может не оказаться такого умелого водителя, как я.

– Спасибо за совет! – крикнула в ответ девушка, которой на пару мгновений стало весело, а потом поспешила на встречу с Евгением. Он уже ждал ее – его автомобиль был припаркован неподалеку.

Из ресторана Лида вышла через десять минут, с виду такая же спокойная, как и прежде, но внутри совершенно убитая. Пульс бился в кончиках пальцев так же сильно, как и полчаса назад, когда парень на фиолетовой машине едва не сбил ее. Лучше бы сбил.

Лучше бы она прекратила это существование на земле.

Естественно, он ее бросил. Нет, не бросил, а сказал, что их отношения прекрасны и замечательны и устраивают его более чем, но… Но он, Женя, зависим от внешних объективных обстоятельств. Лида сначала не поняла, что парень имеет в виду, что за внешние обстоятельства? Тогда молодой человек, не отрывая напряженного взгляда от собственных ладоней, пояснил девушке ситуацию. Его родители настаивают на том, чтобы он, их единственный сын, для пользы семейного дела женился на дочери одного преуспевающего бизнесмена средней руки, которой Евгений очень и очень нравится. Если бы та девушка не испытывала симпатии к Жене, о перспективной свадьбе и речи быть не могло, но мать парня недавно узнала о ее симпатиях и тут же решила, что Евгению следует сблизиться с ней – для заключения выгодного брака.

«Перспективы, мой хороший, – вот самое главное в любых твоих отношениях и контактах», – сказала она ему несколько дней назад, ясно дав понять, что его основная обязанность заключается в умножении семейного благосостояния. И даже привела в пример одного своего партнера из соседнего города – очень состоятельную бизнесвумен, которую уважала, хотя и во многом завидовала:

«У Аллы два сына, и пока один из них встречается с дочкой одного значимого человека, владеющего большими капиталами, она умудряется поднимать бизнес в гору еще выше».

Когда парень, сидящий за столиком в ресторане и нервно постукивающий пальцами по бокалу с водой, сообщил все это Лиде, то она подумала, что следующими его словами будут слова о том, что он отказался от этого, потому что Лидия его дорога, но вместо этого услышала: «Прости, я не могу поступить по-другому. Я думал весь вечер и всю ночь – даже не спал, смотри, у меня мешки под глазами! – и решил, что я не могу подвести родителей. Лида, я должен это сделать. Но я все равно люблю тебя. Ты всегда будешь моей малышкой».

Почему ее не задавила эта дорогая «Мазда»?

Нет, он не бросил ее, он просто честно предупредил, что после окончания университета женится на девочке из богатой семьи по желанию родителей. И добавил, что хочет и дальше встречаться с Лидой, потому что ему уютно и комфортно рядом с ней. Он даже сказал, что его будущая жена не слишком красива, балла четыре из десяти, а вот Лида – красавица. И он надеется, что она его поймет. Не простит – а именно поймет.

Вспомнив это, девушка с темными волосами замедлила шаг и впилась ногтями в сумку – до боли, чтобы не дать волю чувствам прямо на людной улице. Один из темно-фиолетовых аккуратных ноготков сломался – почти под корень, но обычно переживающая по этому поводу девушка лишь равнодушно взглянула на руку и вновь опустила ее, пряча ладонь за широким ремнем сумки на плече. Этой же ладонью девушка хотела как следует отхлестать парня по щекам, но вместо этого мило улыбнулась ему и сказала с ядовитой улыбочкой:

– Здорово. Это очень вовремя.

– Что, прости? – не понял тот, ожидая, что сейчас девушка ударит его или обольет, но реакция ее была совершенно другой.

– Прости, Жень, я рада за тебя, но мы не сможем встречаться. Я нашла себе нового парня, и… сам понимаешь. Я стараюсь быть верной девочкой. По крайней мере, теперь. В общем, я хотела сказать тебе, но все боялась сделать это: у меня есть другой. Ты вовремя разорвал наши отношения. Я себя даже виноватой не чувствую. – Она заставила себя засмеяться. Терять чувство собственного достоинства Лида не собиралась.

О да, Евгений удивился, еще как, и, кажется, даже обозлился, с грохотом поставил чашку с кофе на стол и волком уставился на Лидию.

– Что ты сказала?

– Повторить? Прости, я не хотела делать тебе… больно. Не хотела говорить, – сквозь зубы произнесла Лида. – Но сегодня ты дал повод для расставания. И я рада, что все прояснилось.

За эти десять минут, что они пробыли вместе, внезапно став из близких людей совсем чужими, он возмущался и даже кричал куда больше, чем Лида. Та по большей части молчала, пила сок через длинную трубочку и орала на парня только про себя.

Напоследок темноволосая девушка достала деньги, куда больше, чем нужно было, чтобы расплатиться за сок, и аккуратно положила их около локтя разгневанного Жени с насмешливо-извиняющейся улыбкой на губах:

– Милый, мне мой новый парень не разрешает пользоваться благосклонностями других мужчин. Я сама заплачу за свой сок. Сдачи не надо.

– Лида, стой!

– Прощай.

И она вышла из ресторана, довольная тем, что сумела не унизиться перед бывшим парнем и не заплакать перед ним. Все же актрисой Лида была неплохой и разыграла почти что отличный спектакль. Почти что – потому что на самом деле ей было больно, страшно и плохо, а никакого другого парня, не разрешающего ей «пользоваться благосклонностями других мужчин», около Лиды не было. Верность значила для нее слишком много.

Девушка машинально села в автобус, мечтая оказаться дома и дать волю эмоциям – тщательно скрываемым, но по-плутониански ярким (Машка всегда говорила, что Плутон – планета сильных глубинных эмоций и не всегда положительных, а часто разрушительных), который вновь привез Лиду к стенам родного университета; она поняла, что перепутала маршруты. Раньше с ней такого не случалось.

Лида вышла из автобуса, пару минут постояла в задумчивости и только потом неспешно двинулась не в сторону университета и находившихся там подруг, а в сторону парка, расположенного около него. Ей хотелось побыть в одиночестве, там, где не будет людей.

Она медленно, меланхолично стуча каблуками по асфальтированной дороге, двинулась вперед, не замечая ничего и никого. Ее целью были самые далекие лавочки, притаившиеся за шикарными изумрудными кустами. Там ее точно никто не заметит.

Лучше бы тот парень с фиолетовой тачкой действительно сбил ее.

«И что бы тогда изменилось? – сама у себя мысленно спросила Лида. – Женька все равно женился бы. И только бы я мучилась. Вот козел. Тварь, последняя тварь».

Нет, хорошо, что фиолетовое спортивное авто не причинило ей вреда и что этот парень в черных очках сдавал экзамены по вождению и получал права, а не покупал их, как это часто делают богатенькие детишки. А в том, что брюнет с умным тонким лицом – его имя Лида благополучно забыла – был представителем куда более высокой социальной прослойки, чем она сама, девушка не сомневалась.

Лида, наконец, набрела на пустую лавочку в тени, которая удобно была огорожена живой изгородью с трех сторон, и опустилась на прохладное дерево, закрыв лицо руками. Она плакала тихо и аккуратно – не потому, что она была особой малоэмоциональной, напротив, в ее душе бушевал самый настоящий ураган, а потому, что по-другому плакать она не умела, да и вообще делала это не часто, в отличие от той же Маринки, девушки более сентиментальной и более несдержанной. Учиться быть истеричкой брюнетка тоже не желала. Сейчас она желала только того, чтобы слова Женьки, которому она доверяла и на которого полагалась, оказались сном, розыгрышем или еще чем-то нереальным.

Девушка ущипнула себе чуть выше колена, сильно, как потом оказалось, до синяка, и почувствовала боль. Она не спит. Евгений не любит розыгрыши – он парень серьезный, да и не стал бы он отпускать ее просто так из ресторана, с болью глядя ей вслед. Он не шутил, он сам нервничал, хотя старался казаться бодрым и деловым. Наверное, ему тоже пришлось несладко. В его семье не принято было перечить родителям. Сначала Лида бесконечно уважала в нем это качество, и его консерватизм в некоторых вопросах, и стремление к прекрасной карьере и материальной обеспеченности, потому что ей казалось, что все эти качества Женьки в перспективе делают из него прекрасного мужа и хорошего отца. Как оказалось, прекрасным мужем-то он станет, но не ее мужем (хотя девушка замуж совсем не собиралась в ближайшие пять лет, ее все равно посещали мысли об этом) и даже теперь не ее парнем.

От этих мыслей Лида заплакала сильнее, глухо всхлипывая.

Она просидела так минут двадцать, или тридцать, а может быть, и весь час, не слыша телефонных звонков Маши, Марины и Евгения, принявшегося вдруг названивать бывшей подруге.

Постепенно слезы стали проходить.

Девушка внезапно, словно насытившись собственными подавленными и беспокойными мыслями, отняла от лица мокрые ладони, щурясь от яркого солнечного света, спешно утирая чуть дрожащими пальцами дорожки от слез, стекающие от уголков глаз к самой шее, и вытащила из сумочки зеркало, косметичку и салфетки. Она чуть пришла в себя и теперь смотрелась в зеркало, вытирая потекшую из-за обилия слез тушь. Только когда она все теми же дрожащими пальцами стала подкрашивать и без того темные ресницы, поняла, что за ее спиной сидят люди, которые могли бы стать свидетелями ее срыва. Из-за слез она не видела и не слышала их. Сколько эти двое уже здесь?

– Я целую неделю не мог получить от тебя связного ответа, – произнес молодой человек. – Ты пряталась от меня. Избегала. Зачем?

– Я не знала, как сказать тебе это, – ответил женский печальный голос.

– Тебе надо было просто сказать. Не важно как. Если тебе было удобно, надо было написать это на бумаге, послать сообщение через аську или эсэмэс, нарисовать палочкой на земле. Мне не важен способ того, как ты сообщила бы мне это. В нашем случае содержание перекрывает форму.

– Я знаю, что дура! – Истерично воскликнула девушка. – Знаю. И мне так стыдно! Прости! Я думала только о себе.

– Все в порядке. Тебе не нужно просить у меня прощения. Тише, успокойся. О’кей?

Голоса за ее спиной показались Лиде очень знакомыми. Она резко повернулась и, почти не имея возможности видеть, кто сидит с другой стороны кустарника, прислушалась к ним. От удивления девушка даже перехотела плакать – на время, правда. За кустами, отделяющими скамьи друг от друга, сидели Дэн Смерчинский и ее одногруппница Ольга Князева. Однозначно, это были они. Она видела их силуэты. По крайней мере, Князева сегодня точно была в розовом костюмчике, и в просветах между ветками и листьями тоже виден розовый…

– Денис, прости, – повторяла Ольга.

От удивления Лида на какое-то время даже забыла о своих слезах.

– Хорошо. Улыбнись – и тогда точно прощу. Вот, умница. Ты просто скажи мне, на что ты надеялась? – Голос парня был не настойчивым, а вполне дружелюбным, но даже подруга Маши почувствовала, что Дэн несколько рассержен и ему очень важен ответ Ольги. А еще она не сомневалась, что он получит этот ответ.

– Надеялась на то, что он оставит меня в покое, и я буду без страха встречаться с тем, кем хочу, – чуть резковато отозвалась Ольга. – А еще, Денис, я так и думала, что ты догадаешься. Ты ведь умный мальчик, – с горечью произнесла девушка.

– Я догадался, – подтвердил Дэн. – Но не мог найти подтверждений. О том, что ты сейчас мне рассказала, никто не знает. Вернее, знает очень ограниченный круг лиц, так?

– Так. Ты же понял, что я сама узнала об этом совершенно случайно. Вот это точно была судьба. – Ольга вдруг рассмеялась, – хоть я и атеистка и не верю ни во что такое, но… Я не могу найти объяснения этой случайности.

– Во что-то верить – очень неплохо, – осторожно заметил парень. Теперь Лида мысленно согласилась с ним.

– Он верит. В судьбу. Сам мне не раз говорил. И говорил, что наши отношения с ним – судьба. Чокнутый. Ты представляешь, такой, как он, – верит! – Вновь как-то нервно рассмеялась Оля. – Верит! Мой дед, физик-ядерщик, – тоже верит. Говорит, пришел к этому не сразу, но еще в молодости. Говорит, Вселенная устроена божественным образом. Никак иначе. А вот его друг, известный литературный критик, кстати, защитивший диссертацию на Толстом, не верит. Смешно, да?

– И я верю. Если нам есть, во что верить, жить немного интереснее. Так?

– Может быть. Но ты знаешь, мне и так сейчас очень интересно живется. Я не могу делать то, что делала раньше. Я люблю свободу, но… Я скована. Я расстроена. Я в депрессии.

– Из-за него, Оль?

– Да. Он такой… Я его боюсь, – четко произнесла девушка. – Боюсь, Денис.

– Почему ты мне не сказала, что он из себя представляет? Почему сразу не сказала? Почему? – с каждым новым «почему» голос Дэна становился все тверже. – Ты мне теперь не доверяешь? Я же сказал, что буду защищать тебя и буду всегда на твоей стороне.

– Я боялась, что ты мне откажешь в помощи, Денис. – Ольга произнесла это тихо, но Лида все равно каким-то чудом расслышала. Она совсем не понимала, о чем эти двое ведут речь, но ей не очень нравилось, что парень ее подруги сидит здесь с Князевой, той, которая умудрилась отобрать у Машки ее ненаглядного Никиту.

– Хорошо, я все понял. Постараюсь исправить ситуацию. Просто знай, Оля, – тебе надо было сразу сказать мне все о нем, – мягко попенял Дэн. – Все-все. Я ведь все равно бы нашел нормальный способ помочь тебе.

– Мне, правда, стыдно, что я не сказала раньше. – В голосе Князевой было раскаяние – Лида чувствовала это так же хорошо, как сегодня чувствовала то, что Нику что-то резко понадобилось от ее Машки и что он с ней заигрывал – может, не словами, но взглядом и жестами.

– И я, правда, боюсь. Не за себя. За человека, которого люблю. Я все затеяла только ради него.

Они замолчали. Отвлекшаяся от своего горя Лида переваривала информацию. О чем эти двое ведут речь? Кого боится Князева? Чем ей может помочь Денис? И знает ли Маша, что эти двое уединились в парке? А Кларский знает об этом?

– А тот парень? – вдруг нарушил тишину Смерчинский.

Лида опять навострила ушки, готовая прямо сейчас сорваться и бежать к подруге, чтобы доложить ей, что ее ненаглядный Смерчик что-то странное обсуждает здесь с Князевой.

– Какой парень?

– С которым ты встречаешься, – припомнил Смерч голосом брата, интересующегося делами сестры. – Кто он для тебя?

– А, он. – Голос его собеседницы неожиданно потеплел. – Он классный. Нежный, заботливый, похожий на ежика – характером. Я обожаю его. Только он без ума от другой. Это какой-то омерзительный любовный треугольник, Денис. Инна говорила мне про любовь, много говорила, что это великолепное чувство, ни на что не похожее – разве что только на страсть к мороженому. Ты же помнишь, она его безумно любила и все время лопала. Но я всегда смеялась над ней, потому что вообще не верила в какие-то там чувства. Мне казалось, что это есть только в книжках и в кино. Пока она не встретила тебя. Помнишь тот случай в кабинете физики? – с легкой светлой печалью по прошлому, которое уже никогда не вернешь, спросила Ольга.

– Конечно, помню! Хотел поцеловать девушку, которая нравилась, а она меня ударила. – Парень коротко рассмеялся. – Я же тогда не знал. Ладно, не будем об этом, – со вздохом оборвал сам себя Смерч.

– Да, не надо об этом, мы же договорились не ворошить прошлое… В общем, мои представления о любви рухнули, я полюбила. Также сильно, как Инна. Не сразу – вначале он казался мне таким конкретным дураком, глупым мальчишкой, но со временем я поняла, как он дорог для меня. Знаешь, Дэн, мы встретились в клубе, когда я была пьяной – совсем пьяной. Я нагрубила ему и смеялась над ним, не помню даже причину этого. А он, когда ко мне стали приставать какие-то левые парни, защитил меня, вызвал такси и увез – правда, не домой, потому что не знал адреса, а к себе. Сказал матери: «Это моя однокурсница, она отравилась алкоголем на вечеринке, потому что не умеет пить, а девчонки хотели над ней приколоться и споили!» И оставил меня у себя. Утром притащил воды и какое-то жуткое лекарство от похмелья, представляешь? Я не знала, рыдать мне или смеяться.

Лида вздохнула. У всех проблемы на личном фронте. Князева боится за Никиту? С ним ведь она встречается… И, видимо, действительно его любит. И что они с Машкой в нем нашли такого? Колючий тип. Действительно как ежик.

– Он любит другую, но встречается с тобой? Зачем?

– Не знаю. Симпатия, жалость, постель – я правда не знаю. Хотя нет… – Она засмеялась так печально, что Лиде показалось, что заплакала. – Я же просто умею добиваться, чего хочу.

Листья зашелестели – казалось, они завздыхали под порывом ветра.

– Дэн, что делать? – продолжала Оля. – Я боюсь не за себя. Я боюсь за него. Если бы я не встретила его, я бы с легкостью отшила этого придурка. Сказала бы, что он мне не нужен. Меня к нему ведь даже не тянет… Но я столько всего натворила из-за своей глупости. Из-за своей гордости. Я боюсь, что он узнает обо всем, и тогда, – девушка судорожно вздохнула, – и тогда отомстит. Я попросила тебя помочь, чтобы быть с этим человеком и не бояться за него, понимаешь? Я тебе не сказала всего, прости меня, прости, Денис.

– Иди ко мне, я тебя пожалею, – вдруг сказал парень. Кажется, он обнял девушку. Судя по просвету в густых кустарниках, розовое прильнуло к серому. Лида, которая сразу после разговора с Евгением готова была создать Общество защиты женщин от измен, рассердилась – за Машку. Чего это ее парень обнимает какую-то там Князеву?

– Я его люблю, а он любит другую, – повторила Оля, все больше запутывая Лидию, которая уже жалела, что подслушала этот разговор. – Я ненавижу ее и одновременно себя. Она – хорошая девочка. А я такая дрянь, Дэн.

– Ты не дрянь, ты малышка Князева, – рассмеялся он, – помнишь, как ты злилась, когда тебя так называли парни в классе?

– Помню. Но, Денис, почему я в такой нелепой ситуации? Это ведь забавно, да?

– Это жизнь, – отозвался Денис, чуть помолчав. – Ты же знаешь, что она забавная женщина.

– Почему это жизнь – именно женщина, а не мужчина? – удивилась светловолосая.

Лида мысленно согласилась с вопросом Ольги.

– Как бы сказал Черри, потому что она нам дает, – рассмеялся Дэн. – Дает кучу возможностей и кучу проблем. И удовольствие от этих возможностей дает совсем кратковременное. А его хочется еще и еще. Каждый день, и желательно, чтобы оно было долгим. Очень долгим.

– Инна один раз сказала, что Черри великий Пошляк Пошлякович. Но без него было бы дико скучно, – непонятно к чему произнесла Ольга.

– Она сказала правду, – согласился Смерч.

– Про Ланде она говорила, что он – парень-ромашка. И без него тоже было бы грустно.

– А что она говорила про меня? – поинтересовался горько Смерч.

– А что она могла говорить мне про тебя, кроме того, что любит? Она говорила только это. И ни одного плохого слова.

Они помолчали еще минут пять, и все эти минуты притаившаяся Лидия усиленно размышляла, о чем же разговаривают эти двое? Что у них за свои дела? Да, они знакомы с детства, учились вместе, но… Князева что, отстающая, что ли? Если со Смерчем они учились в одном классе, то, получается, она либо пропустила один год в школе, либо не сразу поступила в университет. Наверное, у них была общая компания, раз так много общих знакомых, но что они имеют в виду? Лида не понимала. И кто такая какая-то Инна – тоже. Единственное, что она поняла, что Инна и Дэн были вместе, а Ольга была близка с Инной.

– Так, Ольга, мне пора. Нужно быть в универе.

– Мне тоже. Договорились встретиться с Ником, а он не любит опоздания, – твечала со смешком Ольга. – Иди первым, не хочу, чтобы нас вместе видели.

– Хорошо. Не заблудись в парке, малышка, – весело попрощался с ней парень. – И не беспокойся, у нас ведь все будет хорошо. Не иначе.

– Никак иначе. Я верю тебе. Пока, Денис, спасибо тебе за все, – отозвалась светловолосая девушка. Когда Дэн ушел, она заплакала. Не громко, но отчаянно, и из каждого ее всхлипа исходила глубоко затаенная боль.

Кусты уже второй раз за этот день стали свидетелями женского плача и понуро пригнули ветки к стволам, так же, как кошки подбирают под себя лапки.

Лида, поняв, что теперь эстафету по обильному слезовыделению в номинации лучший женский плач дня приняла Ольга, непонятно чему смутилась и даже неожиданно пожалела одногруппницу. Что с ней? Она влюблена в Кларского, боится за него, а он хоть и встречается с ней, любит другую? Внезапно Лиде вспомнилось, как сегодня к Маше подкатывал Никита, и она даже головой помотала – не может быть, В Бурундуковку он точно не может быть влюблен, но что ему надо от ее подруги?

Когда взволнованная Лида быстрым шагом уходила из этого места к университету, чтобы встретиться с Машкой и Мариной, ей вдруг подумалось, что Оля говорила Денису о нем самом. Может быть, она любит вовсе и не Кларского, с которым встречается, а его?

И история о каком-то там парне в клубе выдумана полностью, от начала до конца. Князева и клуб? Сомнительно. Князева и алкоголь? Изумительно. Князева и парень, мама которого разрешила притащить домой пьяную девушку? Идиотизм какой-то. А вот Князева и Дэн? Вполне возможно. Тем более их связывает общее прошлое. Ольга заплакала сразу, как только ушел Смерчинский. Она водит его за нос, что-то недоговаривает, давит на жалость, а этот парень, хоть и умный и все такое, но не сможет противостоять женскому коварству. Женскому коварству не может противостоять никто. Даже Женя. Та девка правильно рассчитала, что Евгению придутся по душе деньги ее родителей, если у нее внешность на четверочку.

Но все-таки кого тогда боится Князева? Чьей мести? И о чем она просила Смерча? И что от него скрывала? Сплошные тайны.

И кажется, Дэнни все же не интересуется Ольгой – он обнял ее, чтобы успокоить, и помогает ей по доброте душевной. И не намерен бросать Марию или изменять ей все с той же Князевой. Он странный, непостоянный, но хороший. Надежный, хотя и не кажется таким с первого взгляда. Как, как такой парень-ветер, парень-собирающий-взгляды, парень-улыбка может казаться оплотом отношений? Да никак. Абсолютно. Но это только на первый взгляд.

Вот ее Женька казался надежным и верным с самого начала их отношений, а на самом деле смело подкинул свинью любимой девушке, как только ему представилась возможность сделать это ради собственной выгоды. Парень-скала, парень-уверенность-в-завтрашнем-дне, парень-серьезность не оправдал возложенного на него доверия.

Чтобы посмотреть время, Лида достала из сумки мобильник. Машка и Маринка сообщали, что благополучно сдали зачет (особенно радовалась Машка – об этом говорили пятнадцать восклицательных знаков в конце предложения) и получили законные «кирпичи» в зачетки. Звонила мама и подружки со школы – явно куда-то хотели пригласить. А еще звонил Женя – целых пять раз. И даже прислал одно текстовое сообщение: «Возьми трубку! Я хочу с тобой срочно поговорить! Кто у тебя появился? Ты надо мной так издеваешься?»

– Урод, – швырнула на дно сумки телефон девушка. – Еще и звонить мне смеешь? Кто у меня появился? Принц матерый у меня появился, черт возьми.

С мыслями о том, как бы можно было казнить проклятого Женьку, Лида прибыла к университету, все меньше и меньше становясь похожей на человека, проплакавшего долгое время. На крыльце она обнаружила Бурундукову и двоюродную сестру, торчавших в компании смеющегося Смерча, беловолосой Инги, дерзкого на вид парня с зелеными волосами и кучей цветных татуировок на руках и молодого человека с длинными светлыми, почти белыми волосами, ноги которого были обтянуты узкими багровыми в черную клетку джинсами.

Не успела Лида подойти к ржущей компании, на которую обращали внимание прочие студенты, как ее опередил невысокий молодой человек, кажущийся ей, девушке не слишком низкой и с формами, даже хрупким.

– Денис, – властно позвали Смерчинского по имени.

Лида узнала голос и, с недоумением обернувшись, увидела своего сегодняшнего водителя, которого едва не сделала преступником.

Я радовалась жизни.

Может быть, с этого дня мне нужно перестать считать себя тупицей? Как-никак, я сдала жуткий зачет без шпор и списываний, мобилизовав все силы своего собственного ума, который перестал на время прикидываться мыслительным дистрофиком и проявил себя во всей красе.

Да, я успешно все сдала и из кабинета вылетела в образе Черного Плаща, того самого, из мультика, только не на крыльях ночи, а на крыльях счастья. Орел, хлопая уже своими широкими крыльями, приплясывал то на одной, то на другой ноге под задорно-торжественный гимн Багамских островов. Эта же музыка играла у меня в душе, выводимая сводным оркестром двигательных нервов под управлением маэстро со сложной фамилией – Нервуса Вестибулокохлеариса. То есть нерва, отвечающего за слуховое восприятие.

Головастики выкинули маски уныния, победно вскидывали ручки, сжатые в кулачки, под веселенький клубный транс и дружно улыбаясь, выводили цветными маркерами на своих незаменимых плакатах:

«Полная победа! Яхоу-у-у!»

– Ну как, Бурундуков а, сдала?

– Сдала!!

– Ну, красавица! Молодчинка! Сложно было? Какие вопросы попались?

Я, сияя, приняла от ребят поздравления (это у нас в группе вещь необходимая и традиционная), была обнята эмоциональной сегодня Маринкой, поделилась впечатлениями от зачета и строгого препода, который, надо отдать ему должное, лично меня не валил, а потом была утащена подругой в столовую.

Уже там, заказав горячее ароматное какао и булочки, я послала сообщения о том, что сдала последний зачет, уехавшей Лиде, родителям и наглому Федьке, еще вчера противным голосом уверявшему меня в том, что волноваться не стоит. «Ты, Машка, все равно когда-нибудь этот зачет сдашь, вопрос только в том, в каком семестре: в этом, следующем или через года два», – уверял меня братец. Вот же я на него злилась! И только вмешательство мамы помогло ему обойтись без увечий.

Естественно, я «обрадовала» и своего господина Смерчинского, заявив ему в эсэмэс, что он обязан теперь вести меня на свидание и выполнить кучу других обещаний, потому что я получила заветное «зачтено». Кажется, он тоже обрадовался этому факту.

«:) Я знал, моя радуга, что ты все сдашь) Я всегда в тебя верил! – было ответом от него минут через пять. – Хэй, Бурундук… та-дам. Gala time.»

«Что еще за гала тайм?»

«Торжественный момент. Я официально приглашаю тебя, Мария, на наше первое полноценное свидание, во время которого сделаю все, чтобы ты была без ума от меня», – написал самонадеянно Дэн.

Кажется, в этот момент я неосознанно захихикала от удовольствия.

– Ух ты, – загорелись темные глаза подруги, прочитавшей сообщение, – какой он романтиш-ш-шный парень! Машка, а почему первое свидание-то? Вы же уже давно встречаетесь?

– Э-э-э, Дэн неудачно пошутил. Он имеет в виду первое после зачетной недели, – ответила я, попивая обжигающее какао.

«Ты мастер оставить человека без ума, – тут же согласилась я. – Тильдин доставал все еще работает?».

«И не только она, Чип. Я хочу обнять тебя», – как-то не в тему написал он, и мне стало приятно, а на лице сама собой нарисовалась улыбка.

«Хорошо, что только обнять! =)».

«И не только обнять…»

«Ты, типа, неприличный мальчик?»

– Естественно, он неприличный, – со знанием дела сказала тут же Маринка, поглощая булочку, обсыпанную маком и сахаром и беззастенчиво заглядывая в экран моего телефона. – Мамочка знает толк в неприличных мальчиках. Дениска о-о-очень неприличный.

– Маринко! Но… вообще-то есть в нем такое, – задумчиво ответила я.

– И согласись, это классно? – подмигнула мне подружка. – Как только у вас что-то случится, – она выразительно поиграла бровями, – а я уверена, это будет скоро, ты мне сразу все в подробностях и рассказываешь. О’кей?

Я косо взглянула на нее и покачала головой.

– Я не слышу положительного ответа!

– Отстань!

– Не отстану!

– Ладно-ладно! Так и быть! Я тебе даже набор свеч подарить могу! Будешь с ними стоять… – вспомнились мне свечи из «романтического» подарка друзей Дэна, который лежал у меня дома.

– Кто тебя этому научил? – вздохнула подруга. – О, новое сообщение. Что он тебе написал?

Мы вдвоем склонились над моим телефоном, чуть не ударившись лбами.

«Of course», – ответил парень, а дальше в эсэмэс следовали непонятные иероглифы.

«Издеваешься, придурок?» – напечатала я, но подруга ловко выхватила у меня из рук телефон.

– Ты как со своим парнем общаешься? – возмутилась она. – Он же обидится! Ни за что ни про что – и придурок!

– А что мне на это написать? Я же ни фига не понимаю в этих иероглифах!

– Надо быть чуточку помягче с мужчинами, понежнее, – наставительно сообщила мне Марина. – А то они дуреют от жесткого обращения. Ну, знаешь, как звери. Если с ними жестко обращаться, они будут тебя бояться, но не факт, что любить. Но и добренькой слишком быть нельзя. Иначе сядут на хрупкую женскую шейку и свесят ножки. Нужен баланс.

– Что ты несешь? – поморщилась я. – И что ему написать? Малыш мой, я не совсем поняла, что ты имеешь в виду своими чудными китайскими буковками, не мог бы ты быть столь любезным, чтобы пояснить мне их значение? А, да, и подписаться: твоя сахарная мышка.

– Не утрируй. Мамочка придумает, как написать.

В тот раз я впервые задалась вопросом – почему девушки так мучаются перед тем, как именно напечатать ответ парню, который им нравится, и почему они так долго думают едва ли не над каждой буквой? По мне – писать надо от души, так, как это прозвучало бы в устной речи, без головных напрягов и раздумий: обидит ли его это эсэмэс или он будет хохотать над ним.

Может быть, я просто не дипломат?

«Что это, Денис?! О. о Как это переводится?» – было решено нами написать Смерчу. Он вновь ответил очень быстро. В своем ярком желтом смартфоне он всегда писал сообщения, почти не глядя на экран, но при этом не делая ошибок или опечаток.

«М-м-м… Ты повторяла эту фразу, Чип. Когда мы сидели около твоего дома =) Ты сказала ее мне несколько раз)))))) Я был счастлив…»

«Ну и…?»

«Эта фраза переводится примерно так: «I want you». Это очень неприличная фраза для китайцев =)», – сознался наконец парень. Головастики мигом внесли иероглифы в реестр неприличных выражений и слов у себя в бесконечных каталогах.

«Для китайцев неприличная, а для меня сойдет, идиот?? Вообще уже? Я тебя точно убью!!» – на этот раз я все же его обозвала, хотя осталась в глубине души даже довольной. Марина смеялась и твердила, что Дэн здорово со мной заигрывает.

«Ты наверняка сидишь и злишься, мой Бурундучок. Ты такая милашка, когда злишься *здесь должен быть смайл с издыхающим человечком*. Приду к универу минут через 20. Выходи, и я буду готов пасть от твоей руки. Без шуток».

«Без шуток так без шуток. Через 20 мин. я тебя уложу /».

«Это был бы восторг. Реальный. Но не при всех)))) Я тебе говорил, что я не экстримал в этом деле:)».

– Он во всем видит пошлость, – покачала я головой. Несмотря на это, мне хотелось улыбаться. И хотелось видеть Смерча не через двадцать минут, а прямо сейчас. – Я его встречу, я его побрею!

– Ну, он парень, – пожала плечами подруга. – Это само собой. И он, между прочим, еще очень галантный и милый. На фоне других совсем не пошлый.

Я была вынуждена с этим согласиться.

– Эх, когда же я своего зайку встречу? – мечтательно произнесла девушка, потягиваясь. – Я жду-жду, и одни кретины попадаются. Совсем не зайки.

– А кого ты ждешь? – поинтересовалась я.

– Того, от которого сойду с ума, – серьезно ответила Марина.

Чуть позже, конечно, она действительно почти сошла с ума, и именно из-за молодого человека. И из-за какого!.. Вернее, из-за каких. Целых двух. И даже я потом едва ли не лишилась рассудка, потому что и романтически настроенная Маринка, и Лида, девушка с вечным скепсисом в глазах, стали жертвами слов той самой гадалки с черничными глазами, которую мы встретили на набережной. Да и я тоже стала этой жертвой.

«И плечи, и плечи Смерчинского тоже!»

Правда, про плечи была отдельная история…

Еще минут десять посидев в столовой, мы с Мариной отправились к выходу, продолжая болтать обо всем на свете.

– Лида куда-то пропала, трубку не берет, – хмурилась я, пытаясь в который раз дозвониться до второй подруги. – Чего ей там ее Женька целую лекцию решил зачитать?

– Да он вообще подозрительный тип. Он может весь день лекции читать, – кивнула Марина. – Нудный парень, излишне серьезный, хоть и красавчик, надо признать. По-моему, его только деньжата заботят и собственное благосостояние. На фига он сестренке? Вот скажи мне?

– Просто ей как раз такой тип мужчин нравится, – вспомнила я слова Лиды. – Тебе зайки, мне – чокнутые, ей – серьезные дебилы. Ну и где Смерчинский? – спросила я, когда мы вышли из университета. Дэна не наблюдалось. Зато наблюдались другие личности.

– Привет, Мария. Привет, Бурундук! – окрикнули меня радостно.

Через миг рядом со мной и Маринкой уже стояли Черри и Ланде. Первый во все глаза оценивающе рассматривал высокую фигурку подружки, второй сонно зевал, скрестив руки на груди. Смотрелись они довольно колоритно – в самом хорошем смысле этого слова. Очень ярко и в какой-то степени эпатажно. Зеленоволосый, брутальный Черри с самодовольной улыбкой стоял перед нами в черной безрукавке, которая открывала цветные тату на руках и плечах, засунув руки в карманы широких штанов цвета хаки, увешанных тяжелыми цепями. Беловолосый, почти как альбинос, Ланде выделялся из толпы узкими бордовыми джинсами в клетку, обтягивающими длинные худые ноги, идеально белыми лоферами, вязаной тонкой кофтой с капюшоном и большой абстрактной снежинкой на спине и броскими браслетами на обеих руках: кожаными и нитяными. Эх, а куда он дел свой длиннющий красный шарф?

– Привет, Вишневый Сад. Привет Ло… Ла… Ланде, – кивнула я парням, с трудом вспомнив норвежскую фамилию блондина, ставшую ему и кличкой. Черри расхохотался.

– Вишневый Сад? – покачал головой Ланде, скалясь. – Мария, у Чехова случится сердечный приступ, если он услышит это. Даже несмотря на то, что он уже давно умер.

– Может быть, – похихикала я под негодующий взгляд Черри. – А вы что тут делаете?

– Дэна ждем, – охотно отозвался Ланде, отходя подальше от своего дружка.

– Да, точно. Ждем. А вы кого ждете? – не переставал глазеть на Марину зеленоволосый. Та тоже игриво, как кошка на соседского кота в мартовскую пору, косилась на парня. Похоже, он ей нравился. Кажется, отчаянно желающий спать Ланде тоже это заметил и только скорбно головой покачал.

– И мы его ждем, – радостно поведала я им.

– Отлично. Будем вместе ждать нашего дружбана. А, это… Чип, не познакомишь? – спросил Черри. – Со своей красивой подружкой?

Красивая подружка кокетливо засмеялась. Началось. Теперь Маринка не перестанет заигрывать с этим психованным панком!

– Отчего бы и не познакомить? Это Марина. Моя хорошая подруга. А это Черри и Ланде. Друзья Смерчинского.

– У тебя классное имя, Марина, – заявил тут же Черри, бесцеремонно подошел к девушке, наклонился и нахально уставился ей в глаза. – Ты реально в моем вкусе.

– Ты тоже ничего, – не осталась в долгу та.

Они тут же с легкостью обменялись еще парочкой комплиментов и явно остались довольны друг другом.

– Он не может пропустить ни одну симпатичную девушку, – ворчливо заметил Ланде, словно бы ни к кому не обращаясь. – Наверное, у него комплекс. Боязнь остаться одному. Или комплекс Казановы в действии. – И парень вновь сладко зевнул.

Подул ветер, встрепал его прямые, почти белые волосы, и они умудрились залезть Ланде в рот во время зевка. Блондин состроил недовольную рожицу, топнул и убрал волосы назад. Они, однако, вновь моментально растрепались.

– Ты даже ветер раздражаешь, чувак, – радостно изрек Черри, узрев эту картину. – Заткнись, короче. Ну, Марина, детка, – ты ведь не против, если я так буду тебя называть? – расскажи о себе?