История Оливера Сигал Эрик
— Тогда я приезжаю на поезде в десять тридцать. О'кэй?
— О'кэй.
Я уже собирался положить трубку, когда снова услышал его голос.
— Сказать тебе, Оливер?
— Да, Фил?
— Благодарение — самое подходящее время для свадьбы.
— Спокойной ночи, Фил.
Сеанс связи наконец завершился. Я обернулся к Марси:
— Ты рада, что он приедет?
— Если ты уверен, что я ему понравлюсь.
— Эй, не напрягайся.
— Это получится куда успешнее, если мне не придётся готовить.
Мы рассмеялись.
— Минутку, Оливер, — сказала она, — разве тебя не ждут в Ипсвиче?
Верно. День Благодарения — одна из Святых дат Бэрреттов. Но — форсмажор.
— Я позвоню и скажу, что задержался из-за дела попечительского совета. Оно как раз начинается в понедельник.
Марси пришлось тоже внести изменения в свой график.
— Мне надо быть в Чикаго, но я прилечу сюда на ужин, а потом вернусь последним самолётом. Благодарение — очень важная дата в календаре продаж. В пятницу начинаются распродажи.
— Отлично. Это будет много значить для Фила.
— Я рада.
— О'кэй, теперь когда мы всё организовали, — сказал я, — мог бы я выразить свои эмоции?
— Да. Какие?
— О'кэй... грусть. Гарвард проиграл Йелю. И день был совсем неудачный. Нет ли у тебя каких-нибудь идей, как можно было бы утешить меня?
— Тебе необходима терапия, — нахмурилась Марси, — ты мог бы лечь на эту кровать?
— Мог бы, — ответил я. И лёг. Она присела на краешек.
— А теперь можешь делать всё, что хочешь, — предложила она.
Я послушался.
А после этого мы счастливо заснули.
Всю неделю Фил Кавиллери, не покладая рук, готовил праздничное угощение. И тратил кучу денег на маркетинговые звонки.
— Она любит класть в начинку каштаны?
— Она на работе, Фил.
— В восемь вечера?
— В среду она работает всю ночь, — своего рода псевдо-объяснение.
— Какой у неё там номер? — похоже ради того, чтоб выяснить её отношение к каштанам, он был готов звонить прямо сейчас на работу.
— Она занята, Фил. Но, да, вспомнил! Она обожает каштаны.
— Великолепно!
И он исчезал. Ненадолго.
В последующие дни имели место телефонные конференции по грибам, тыкве (может лучше кабачки?), виду клюквы (желе, или целые ягоды?) и всем остальным овощам.
— Они будут прямо с фермы, — я прикинул расстояние до Род-Айленда, — то, что вы в Нью-Йорке видите только в замороженном виде.
Естественно, все важнейшие решения за Марси принял я. У неё как раз была неделя в Цинцинатти, Кливленде и Чикаго. Хоть мы и общались довольно часто и не меньше часа каждый вечер, меню к списку важнейших обсуждаемых тем не принадлежало.
— Как идёт дело попечительского совета, друг мой?
— Я готов. Барри проделал чудовищную работу. Мне осталось только выступить. Сейчас как раз перечитываю список запрещённых материалов. Они не разрешают ученикам читать Воннегута. И даже «Над пропастью во ржи».
— О, это очень грустная книга, — вздохнула Марси, — бедный одинокий Холден Коулфильд.
— А меня ты не пожалеешь? Я тоже очень одинок.
— Ох, Оливер, я не просто жалею. Я обливаюсь слезами.
Если бы мой телефон прослушивался, парень на прослушке тоже обливался бы слезами каждую ночь, когда звонила Марси.
Утром Дня Благодарения меня разбудила индейка. Внёс её лично Филипп Кавиллери, который в последний момент решил, что ему нужен самый ранний рейс. Чтобы иметь в запасе достаточно времени на всё («Знаю я эту твою плиту. Она напоминает раздолбанный тостер»).
— Эй, где она? — спросил Филипп, через секунду, после того, как разгрузился. (Обшарив глазами почти все углы).
— Фил, она здесь не живёт. Кроме того, она в Чикаго.
— Почему?
— Бизнес.
— Ух! Она занимается бизнесом?
— Да.
Он был впечатлён. И тут же спросил:
— Она ценит тебя, Оливер?
Господи, это никогда не кончится!
— Давай, Фил, начинаем работать.
Я убирал. Он готовил. Я накрывал на стол. Он расставлял на нём холодные закуски. К полудню банкет был в готовности номер один. Весь, кроме индейки, которая должна была поспеть в полпятого. Самолёт Марси приземлялся в Ла Гардии в полчетвёртого. В праздник не бывает пробок, так что мы спокойно успеем сесть за стол к пяти. В ожидании обеда мы с Филом глушили голод футболом по телевизору. Он отказался выйти даже на пару минут, хотя день был по-ноябрьски ясным и солнечным. Настоящий профессионал, он не мог позволить выпустить Птицу из-под своего неусыпного наблюдения.
Где-то в два зазвонил телефон.
— Оливер?
— Где ты, Марси?
— В аэропорту. В Чикаго. Я не смогу приехать.
— Что-то не так?
— Не здесь. Кризис в денверском филиале. Вылетаю туда через двадцать минут. Подробнее объясню ночью.
— Это серьёзно?
— Да, по-моему. Может занять несколько дней, но если повезёт, удастся сохранить его на плаву.
— Я могу помочь?
— Да... пожалуйста, объясни Филиппу. Передай, что я очень сожалею.
— О'кэй. Но это будет непросто.
Короткая пауза. Которая могла быть и длиннее, если б Марси не торопилась на самолёт.
— Эй, у тебя расстроенный голос.
Я задумался. Не хотелось добавлять ей проблем.
— Только разочарованный. Мы же... ладно, забыли.
— Пожалуйста, дождитесь, пока я не доберусь до Денвера. Я перезвоню.
— Да.
— Скажи мне что-нибудь хорошее, пожалуйста, Оливер.
— Надеюсь, в самолёте подадут индейку.
В нашем с Филом пире на двоих, было что-то утешительное.
Напоминало старые времена. Мы были вдвоём, только я и он.
Еда была великолепной. Гораздо труднее было проглотить собственные мысли.
Филипп пытался помочь мне успокоиться.
— Слушай, — сказал он, — в мире бизнеса такие штуки случаются. Бизнесмены должны ездить. Это в самой природе...бизнеса.
— Да.
— Кроме того, есть и другие люди, которые не всегда могут быть дома. Например, солдаты...
Великолепная аналогия!
— И если без неё не могут обойтись, это значит, что у Марси важная работа, верно?
Я промолчал.
— Она на руководящей должности?
— Вроде того.
— О'кэй, вот видишь. Она современная девушка. Господи, да ты гордиться должен. Она из тех, кто добивается своего. Идёт на повышение, конечно?
— Скоро.
— Это хорошо. Амбициозная. Тебе надо гордиться, Оливер.
Я кивнул. Просто, чтоб дать понять, что не заснул.
— Когда я был маленьким, — поведал Фил, семья гордилась, если могла сказать: «Наши дети амбициозны». Конечно, обычно так говорили о парнях. Но эти современные девушки, они же во всём равны, нет?
— Во всём, — отозвался я.
Моя неразговорчивость наконец убедила его, что ему не удаётся смягчить моё разочарование.
— Эй, — он попытался зайти с другой стороны, — это будет не так, если ты женишься на ней.
— Почему нет? — спросил я с легчайшей иронией.
— Потому женщина остаётся женщиной. Жена всегда будет сидеть дома, со своей семьёй. Это естественно.
Я не стал спорить с его пониманием естественного.
— Послушай, — продолжал он, — это твоя ошибка. Если ты сделаешь честной женщине...
— Фил!
— Что верно то верно, — рявкнул он, защищая человека, которого и в глаза не видел, — эти дикие феминистки могут закидать меня камнями, но я знаю, что говорит Библия. «Муж да прилепится к жене своей». Верно?
— Верно, — ответил я в надежде, что он наконец заткнётся. Помогло. На несколько секунд.
— Эй, так что же, чёрт побери, означает «прилепиться»? — спросил он.
— Находиться очень близко друг к другу.
— Она читает Библию, Оливер?
— Думаю, да.
— Позвони ей. В отеле должно быть карманное издание.
— Позвоню, — обещал я.
29
— Что вы чувствуете?
Доктор Лондон, на сей раз мне на самом деле нужна ваша помощь. Что я чувствую?
— Гнев. Ярость. Расстройство.
И ещё.
— Тупик. Я не знаю, что чувствовать. Мы были на вершине... Не знаю.
Да, знаю, просто сказать не могу.
— Я хочу сказать... мы строили отношения. Или пытались строить. Как можно понять, что у нас выходит, если мы не бываем вместе? Вместе. Не по телефону. Я ни на грош не религиозен, но мне кажется, что если мы могли расстаться в канун Рождества...
Заплакать? Мне кажется, даже Джек Потрошитель встречал Рождество с друзьями.
— Послушайте, проблема на самом деле была серьёзной. Денверский филиал управлялся плохо. Марси обязана была лететь. Ей пришлось задержаться. Ей некому было поручить заниматься этим. Но кому, чёрт побери, она могла бы поручить побыть со мной? Держать меня за руку? Готовить завтрак?
Да, чёрт побери, это — её работа! Я должен жить с этим. Я не жалуюсь. О'кэй, да, жалуюсь. Но я, кажется, так и не повзрослел...
— Более того. Я эгоистичен. Невнимателен. Марси моя... мы... как будто пара. У неё проблемы в Денвере. Верно. Несмотря на то, что она босс, некоторые мудрожопые местные начальники считают, что ей не хватает сильной руки. Это не просто.
— Тем временем я шатаюсь тут без дела и ною неизвестно зачем, хотя, может быть, должен быть там, с ней. Немного личной поддержки. Господи, я же по своему опыту знаю, как это важно. И если я сделаю так, она узнает...
Я сбился. Что понял доктор Лондон из этих обрывков фраз?
— Мне надо лететь в Денвер.
Молчание. Я был доволен своим решением. Потом до меня дошло, что сегодня пятница.
— С другой стороны, в понедельник мне надо выступать в суде против попечительского совета. Мне до смерти охота сцепиться с этими динозаврами...
Пауза, чтобы заглянуть в себя. Что тебе важнее, Оливер?
— О'кэй, я могу передать его Барри Поллаку. Честно говоря, он в этом деле глубже меня. Разумеется, он моложе. Они могут сбить его с толку. А, чёрт, я знаю, что у меня получилось бы лучше. Это важно!
Господи, что за жестокая игра -этот психологический пинг-понг! Я почти что сломался под градом собственных контраргументов!
— Но, чёрт побери, Марси важнее! Неважно, насколько она крута и хладнокровна, главное — она там совершенно одинока и ей нужен друг. И, может быть я смогу, хоть раз в жизни — считаться с кем-нибудь, чёрт побери ,кроме самого себя!
Последний довод убедил меня. Я задумался.
— Лечу в Денвер, о'кэй?
Я посмотрел на доктора. Лондон помолчал немного, потом ответил:
— Если нет, жду вас в понедельник в пять.
30
— Оливер, не покидай меня. Я не смогу.
— Не волнуйся, всё будет в порядке. Расслабься.
Трясясь в такси по дороге в аэропорт, я утешал Барри Поллака.
— Но почему, Олли? Зачем вдруг спихивать это дело на меня теперь?
— У тебя получится. Ты знаешь материалы от корки до корки.
— Я знаю, что я их знаю. Но, Оливер, я не умею вести полемику и находить зацепки так, как ты. Они запутают меня! Мы проиграем!
Я успокоил его и объяснил, как парировать все выпады противной стороны. Главное: говорить отчётливо. Очень медленно. Если можно, баритоном. И всегда обращаться к нашему главному свидетелю «доктор» — это производит впечатление.
— Господи, я боюсь! Почему тебе надо в Денвер именно сейчас?
— Это необходимо, Барри. Не могу сказать ничего больше.
Мы проехали в нервном молчании с милю.
— Эй, Ол?
— Да, Бар?
— Можно я попробую угадать?
— Да. Попробуй.
— Это контракт. Фантастический контракт. Верно?
В этот момент мы добрались до терминала. Я был на полпути наружу ещё до того, как машина остановилась.
— Ну, это так? — ныл Барри, — это контракт?
Оливер, Чеширский Кот, пожал руку молодому коллеге прямо через окно такси.
— Эй. Удачи нам обоим.
Я направился на регистрацию. Удачи тебе, Барри! Ты был слишком потрясён и не заметил, что и мне не по себе.
Потому что ей я тоже ничего не сказал.
В тот момент, когда мы приземлились в Городе-на-высоте-мили (как регулярно называл его развесёлый пилот), я прихватил свой чемоданчик, взял такси, показавшееся мне самым быстрым и сказал:
— «Браун Палас». И пожалуйста так, чтоб и чёрт не угнался.
— Держись за сомбреро, парень, — ответил таксист. Похоже, я угадал.
Ровно в девять вечера (одиннадцать минут спустя) мы парковались у Паласа, одной из самых роскошных гостиниц Денвера. У неё был обширный холл с куполом в стиле эпохи декаданса. Всё внутреннюю часть здания занимал огромный сад. Голова шла кругом уже от одного пространства над головой.
Её номер я знал — после всех наших телефонных звонков. Я оставил багаж у портье и помчался на седьмой этаж. Звонить тоже не стал.
Уже у двери пришлось оставновиться, чтобы восстановить дыхание (высота). Постучал.
Тишина.
Потом появился мужчина. Я бы сказал, очень солидный мужчина. Эдакий кукольный принц.
— Чем я могу помочь вам?
Кто это такой, чёрт побери? Акцент не денверский. Вообще не английский. Марсианский?
— Мне нужно поговорить с Марси, — ответил я.
— Боюсь, она сейчас занята.
Чем? Во что я влез? И парень этот был слишком красивый. Из тех, кому хочется дать в рожу чисто из принципа.
— В любом случае мне нужно увидеть её, — настаивал я.
Он был по крайней мере на два дюйма выше. А его костюм был сшит настолько хорошо, что трудно было понять, где кончается он и начинается хозяин.
— М-м... Мисс Биннендэйл ожидает вас?
Что-то в этом «м-м» наводило на мысль, что оно — прелюдия к сломанной челюсти.
Но до того, как я смог продолжить полемику или перейти к нанесению увечий, изнутри донёсся женский голос:
— Что там, Джереми?
— Ничего, Марси. Ошибка.
Он опять повернулся ко мне.
— Джереми, я не ошибка, — сообщил я, — папа с мамой ждали меня.
То ли это откровение, то ли угроза в тоне заставили Джереми дать мне пройти.
Шагая небольшим коридорчиком, я пытался представить, как отреагирует Марси. И чем она вообще занята.
Основным цветом в гостиной было серое сукно.
То есть она была набита тем самым «руководящим звеном». Присутствующие нервно курили и жевали крошечные сэндвичи.
У стола, стояла Марси Биннендэйл — не евшая и не курившая (но и не раздетая, чего я опасался). Я застиг её прямо посреди...бизнеса.
— Вы знаете этого джентльмена? — спросил Джереми.
— Естественно, — ответила Марси, улыбаясь. Но не кидаясь в мои объятия, как я мечтал всю дорогу.
— Привет, — произнёс я, — извини, если помешал.
Марси оглянулась и сказала всему своему отряду:
— Прошу прощения, минутку.
Мы вышли в коридор. Я взял её за руку, но она мягко уклонилась от объятий.
— Эй, что ты здесь делаешь?
— По-моему, тебе здесь нужен кто-нибудь из друзей. Я останусь, пока ты не справишься со всем.
— А что с процессом?
— К чёрту! Ты важнее, — и я обнял её за талию.
— Ты спятил? — прошептала она. В этом шепоте можно было услышать что угодно, кроме негодования.
— Факт. Спятил от спания (или не спания) в одиночку в двуспальной кровати. Спятил от тоски по тебе. От фанерных тостов и недожаренных яиц. Спятил...
— Эй, приятель, — перебила она и показала на комнату, откуда мы вышли, — у меня совещание.
А какое мне дело, что нас может услышать кто-то из суконных? Я продолжил тираду:
— ...и я решил, что даже в своей президентской запарке, ты может тоже решишь чуточку спятить, и...
— Зануда, — сурово прошептала она, — Я на совещании.
Читать бесплатно другие книги:
