Ровно в полдень Робертс Нора

— Не исключено, что кто-то захочет прислушаться к тому, что кроется за барабанной дробью. — И Фиби вновь начала стрелять по мишени.

«Как глупо, — думала она позже. — Глупо было вылезать со своей правдой там, где эта правда вызывала только раздражение — причем у всех. В конце концов, все это уже дело решенное», — напомнила она себе, переодеваясь в серый костюм — черный казался ей слишком уж претенциозным.

Ей нечего было добавить к тому, что уже находилось на пленке. Во время переговоров она практически безвылазно просидела в том ресторанчике, который располагался напротив винного магазина.

Да никому и не нужны были ее объяснения.

Так что теперь она отправится на церемонию прощания с Чарли Джонсоном, а затем выкинет это все из головы. И никаких комментариев, пообещала она себе, разве что департамент отдаст специальное распоряжение. Да и что, собственно, она могла тут сказать?

Направляясь вниз, она заглянула в гостиную. Ее мать вязала перед телевизором, а Карли лежала на полу и рассматривала книжку с картинками. Фиби не смогла их четко рассмотреть, но они показались ей смутно знакомыми. «Щенки», — вдруг с тихим ужасом осознала она.

— Мне придется на время уйти. Вернусь где-нибудь через час.

— Мама, постой! Только взгляни! Правда, симпатичные?

Вскочив на ноги, Карли протянула ей книгу. Страница пестрела изображениями очаровательных зверюшек, больше похожих на комочки шерсти.

— Они и правда милые. Но если бы они жили у нас, мы бы не смогли только любоваться ими. Нам бы пришлось их мыть, кормить и выгуливать. Кроме того, за ними нужно убирать…

— Но ты же обещала, что когда-нибудь мы заведем щеночка.

— Я сказала, может быть, заведем. — «Если уж на то пошло, то как можно позже», — пообещала она себе. — И я далеко не уверена, что этот день уже наступил. Мне нужно идти, поэтому поговорим позже. И еще: это буду решать не только я. Не забывай, я весь день на работе, ты — в школе. Поэтому любые решения нужно принимать вместе с Авой и бабушкой. А кстати, где Ава?

— В книжном клубе, — Эсси с удивлением взглянула на Фиби. — Она говорила об этом за ужином.

— Ох, ну конечно же. Совсем выпало из головы. — На самом деле она не запомнила ни слова из того, что было сказано за ужином.

«Пора возвращаться к привычной жизни», — сказала себе Фиби.

— Слушайся бабушку, — наклонившись, она поцеловала Карли в макушку. — Я скоро вернусь.

Уже выходя из комнаты, она услышала, как Карли сладчайшим из своих голосков поинтересовалась у Эсси:

— Бабуля, ты же любишь щеночков?

По идее, это должно было ее позабавить. Умом она хорошо понимала, насколько это забавно. И все же, спускаясь по лестнице, она не могла не думать о том, что Карли будет обрабатывать их до тех пор, пока они не заведут-таки вожделенного щеночка — грызущего обувь и охотно писающего по углам.

Да, черт возьми, ей нравились собаки. Но сейчас собака стала бы для нее лишь дополнительным грузом.

Фиби знала, что Ава собирается вместе с сыном в десятидневную поездку на Запад. И она это полностью заслужила. Однако подобная поездка означала, что все эти десять дней Фиби придется самой ходить по магазинам, относить в химчистку белье, возиться с Карли и вообще выполнять кучу всяких обязанностей.

У нее и так уже были на руках семилетняя, не в меру активная дочь и мать, страдающая агорафобией. И можно ли было назвать ее чудовищем только за то, что она не желала добавлять к этому еще и щеночка?

И все же она чувствовала себя этим самым чудовищем. Стоит ли удивляться, что к тому моменту, когда она добралась наконец до выхода, ее настроение ухудшилось еще больше.

Открыв дверь на улицу, она увидела поднимающегося по ступенькам Дункана.

— Ты вовремя, — заметил он.

— Что ты здесь делаешь? Разве ты не получил моего сообщения? Мне очень жаль, но…

— Ну почему же, получил. Я еду с тобой.

— На церемонию прощания? — Она плотно прикрыла за собой дверь. — Это невозможно. Ты ведь даже не знал его.

— Зато я знаю тебя и понимаю, что тебе не следует идти туда одной.

— Я вполне способна справиться с этим самостоятельно.

— Конечно, способна, но дело не в этом. Если тебя начнет раздражать мое присутствие, веди себя так, будто меня там вообще нет. Извини, но тебе действительно не следует идти туда одной. Это попросту глупо, а ты всегда была умной женщиной.

— Спасибо за комплимент. Но я бы не стала приравнивать ответственность и компетентность к обычной глупости.

«Вредина», — подумал Дункан. Впрочем, ему и это в ней нравилось.

— Ну что, мы едем или ты предпочитаешь еще подискутировать на эту тему?

— Я не собираюсь ехать туда в «Порше», да еще и с богатым парнем, который носит костюм от Армани.

— Во-первых, вот, — отступив назад, он махнул рукой в сторону черного седана, припаркованного у края тротуара. — Во-вторых, это Хьюго Босс, а может быть, и Кельвин Кляйн. Хотя, если честно, я не силен в этих вещах, так что по здравом размышлении это действительно может быть Армани. И вот еще что. Да, я действительно богат, но детство мое прошло в паре шагов от того места, где жил этот несчастный парнишка. А вовсе не в особняке на Джонс-стрит. Так что не стоит распаляться, радость моя.

После секундной паузы Фиби в задумчивости произнесла:

— Знаешь, пару минут назад я даже не улыбнулась тому, что, по идее, должно было бы рассмешить меня Зато сейчас вся ситуация представляется мне на редкость забавной.

Она отогнула полу его пиджака, чтобы найти ярлык.

— Я была права насчет дизайнера. Не стоит проверять на сообразительность мать маленькой модницы.

— Пара очков в твою пользу.

— Скорее в твою.

Усталость и раздражение, думала она. Уж ей-то были известны эти признаки.

— Спасибо, что решил составить мне компанию. Я так переживала из-за этой истории, что совсем забыла одну вещь.

— Какую?

— Все это не имеет отношения к моей жизни. — Она сошла со ступенек. — Оказывается, у тебя есть еще и черный седан.

— Сначала я хотел взять пикап, но затем понял, что это не самое удачное решение, — Дункан пожал плечами. — Я мужчина, и машины для меня — одно из любимых развлечений.

— Поскольку моя машина уже близка к тому, чтобы стать кучей металлолома, не могу не оценить твою любезность, — заметила Фиби, усаживаясь в автомобиль. — Я все и всегда делала в одиночестве и в конце концов решила, что так оно и должно быть. Но мне не всегда по душе подобная самостоятельность, и я рада, что ты первым это понял.

Наклонившись, Дункан коснулся губами ее губ.

— Рад, что ты это оценила.

Дом, где проходило прощание с Чарли, был совсем маленьким, и стоянка возле него уже была заполнена машинами. Неподалеку Фиби увидела репортеров. Некоторые уже брали интервью, другие только искали подходящую жертву.

— Может быть, здесь есть другой вход? — предположил Дункан.

Поскольку встреча с прессой не входила в планы Фиби, она заранее продумала возможные варианты.

— Здесь есть боковая дверь, я узнавала. Думаю, я смогла бы проскользнуть через нее внутрь, а затем точно так же выбраться обратно. Каких-нибудь пять минут, и все. Полагаю, там будут представители от полицейского управления. Ну а я здесь, собственно, неофициально.

— Пусть так. — Он припарковался у тротуара, затем взглянул на ее каблуки. — Можешь пройти на них целый квартал?

— Я ведь женщина. Это одно из наших развлечений.

Они вышли из машины, и Дункан взял ее за руку. Взглянув на него, Фиби второй раз с момента их встречи подумала: «Проклятье. Неужели?»

— Что такое?

— Ничего, — она отвела взгляд.

И надо же, чтобы ее сердце забилось так именно в эту минуту! Ведь они шли всего-навсего выразить свое уважение матери погибшего мальчика. А она опять с головой окунулась в состояние влюбленности.

И где ее здравый смысл?

— Уверена, что тебе этого хочется?

Ясное дело, нет. Если она не могла без содрогания подумать о том, чтобы завести щеночка, то уж это внезапное чувство и вовсе было некстати. Но поскольку Дункан вряд ли мог читать ее мысли, то и спрашивал он явно о другом.

— Я должна это сделать — ради Чарли и его матери. Да и мне самой необходимо пройти через этот ритуал. Думаю, он поможет мне быстрее справиться с чувством горечи и бессилия.

Проскользнуть в боковую дверь оказалось достаточно просто. Не успела она, однако, порадоваться тому, что удалось избежать неприятностей перед парадным входом, как ей пришлось столкнуться с неприятностью внутри.

В маленькой гостиной, куда они попали с улицы, находилась целая группа людей. Скрип двери заставил их обернуться. Все разговоры мгновенно утихли.

Они с Дунканом были не единственными белыми здесь, отметила Фиби. Однако ее лицо успело примелькаться на экране. Было очевидно, что ее узнали. Более того, ее визиту здесь явно не обрадовались.

От толпы отделился высокий мужчина.

— Вам здесь нечего делать. С чего вы решили…

— Не смей говорить за меня, — Опал выступила вперед. Казалось, что за эту неделю она постарела на десять лет. — Не смей говорить за меня или моего мальчика.

— Но это прощание для близких. И для соседей.

— И ты еще говоришь мне о близких, братец? Где были мои близкие, когда я так нуждалась в них? Вы были у себя. Никто не появился здесь, по соседству. Так что не смей говорить за меня. — Она выпрямилась. — Лейтенант Макнамара.

— Миссис Джонсон, простите меня за это вторжение. Я только хотела выразить свое уважение вам и Чарли. Я сейчас уйду.

— Лейтенант Макнамара. — Опал шагнула вперед и обняла Фиби. — Спасибо, что пришли, — сказала она тихо, — спасибо, что не забыли.

Фиби чувствовала, что еще немного, и эмоции хлынут через край.

— Разве я могу об этом забыть?

— Пройдемте со мной. — Взяв Фиби за руку, Опал повернулась и оказалась лицом к лицу с мужчиной, который по-прежнему преграждал путь в комнату. — Не позорь меня. Не позорь меня, иначе больше мы с тобой не увидимся.

— Опал, твои сыновья мертвы.

— Мои сыновья мертвы. И я хочу кое-что сказать? — Повернувшись, она направилась к входной двери. Пальцы ее плотно сжали руку Фиби.

— Опал…

— Я все время чего-то боялась, — сказала Опал. — Почти всю свою жизнь. Может, будь я посмелее, все пошло бы иначе. Я не знаю и не могу знать. Но сейчас я хочу кое-что сделать. Может, после этого я уже не буду так бояться.

Стоило ей выйти на улицу вместе с Фиби, как тут же раздались крики репортеров, и все камеры повернулись в их сторону. Все это явно было не по правилам. Но этой женщине, которая потеряла двух сыновей и цеплялась сейчас за руку Фиби, сейчас не было дела до любых правил.

— Я хочу кое-что сказать, — произнесла Опал дрожащим голосом. Наступила тишина. — Вы все время звонили мне и моей матери. Звонили туда, где я работаю. Я просила вас оставить меня в покое, но вы не слушали. Мне было так больно, и я просила вас уважать мое горе. Но вы не слушали. Вы шныряли вокруг моего дома, вокруг дома моей мамы и продолжали обрывать телефон. Хотели, чтобы я рассказала вам, что я думаю, что чувствую. А некоторые из вас даже предлагали мне за это деньги.

Со всех сторон посыпались вопросы: «Что вы… Как вы… Почему…»

Опал взглянула на Фиби своими темными, запавшими глазами. Рука ее дрожала.

— Лейтенант Макнамара.

— Давайте вернемся внутрь, — тихонько сказала Фиби. — Давайте я отведу вас в дом, к вашим близким.

— Останьтесь со мной, прошу вас. Это поможет мне решиться.

Опал закрыла глаза, затем произнесла, пытаясь заглушить выкрики репортеров:

— Я хочу кое-что сказать, совершенно бесплатно, и советую вам помолчать, если вы хотите это услышать. Мои сыновья мертвы.

В наступившей затем тишине Фиби услышала, как Опал с трудом сдерживает рыдания.

— Мои мальчики мертвы. Убиты. Пули поразили их тела, но было еще кое-что, что поразило их прежде. У них не было надежды. В них кипели ненависть и гнев, но не было надежды, чтобы охладить все это. Мне очень хотелось дать им надежду, но оказалось, что мне это не по силам.

Вы хотите, чтобы я стала искать виноватого. Хотите, чтобы я тыкала в кого-то пальцем, кричала и проклинала. Но вы этого не дождетесь. Надеетесь, что я буду обвинять наши группировки? Они уже получили свое. Полицию? То же самое. Я и мои умершие мальчики — мы все получили свое. Все вокруг только и делали, что искали виноватых и тыкали пальцами. Но мне нет до этого дела.

Достав из кармана платок, она промокнула слезы.

— Я слышала, как женщина, что стоит сейчас рядом со мной, разговаривала с моим мальчиком. Несколько часов она разговаривала с ним и слушала его. А когда случилась эта ужасная вещь, навсегда забравшая у меня сына, она бросилась прямо к нему. Ей было плевать, кого во всем этом обвинят. Она бросилась к нему, чтобы помочь. И когда я снова смогла видеть, я увидела, как она держит моего мальчика. И это единственное, что имеет для меня значение. Больше мне нечего вам сказать.

Не обращая внимания на сыпавшиеся со всех сторон вопросы, Опал повернулась к двери. Фиби обняла ее за плечи и почувствовала, как тело женщины сотрясается от рыданий.

— А теперь я отведу вас попрощаться с моим Чарли.

— Конечно, Опал, — Фиби осторожно повела женщину в гостиную. — Пойдемте попрощаемся с Чарли.

Когда Фиби наконец вернулась к машине, колени ее слегка дрожали. Интересно, почему именно суставы первыми реагируют на эмоциональные перегрузки?

Дункан успокаивающе погладил ее по руке, затем включил зажигание.

— Мне нужно позвонить, — сказала Фиби, вытаскивая телефон. И снова импульс, мелькнула у нее мысль. В эти дни она часто действовала по первому побуждению. — Мама, если не возражаешь, я вернусь домой позже… Хорошо. Скажи Карли, что я обязательно поцелую ее перед сном. Да, к этому времени я буду дома. Пока.

Она глубоко вздохнула и взглянула на Дункана:

— Ты не против?

— Конечно, нет. Куда бы ты хотела поехать?

— Лучше всего к тебе. Ты нальешь мне чего-нибудь выпить — чего-нибудь спиртного. А потом, когда я успею насладиться холодным напитком, затащишь меня в постель.

— Знаешь, это как нельзя лучше вписывается в мои планы.

— Вот и замечательно, поскольку в моих планах это напрочь отсутствовало. — Она откинулась на спинку сиденья. — Дункан, что ты можешь сказать о мужчине, который решил жениться на девушке по имени Миззи? Притом что она моложе его лет на десять.

— Какой у нее размер груди?

Фиби невольно улыбнулась.

— Извини, я не располагаю подобной информацией.

— На самом деле очень существенный момент. А кто хочет жениться на Миззи?

— Отец Карли.

— А-а.

Это прозвучало одновременно сочувственно и задумчиво.

— Знаю, что мне не стоит об этом думать, но мысли так и лезут в голову. Его женитьба не очень меня беспокоит, и это приятно. Но он уезжает с ней в Европу, и это меня бесит. Глупо, конечно. Живи он хоть за тысячу миль, хоть по соседству, ему все равно нет дела до собственного ребенка. И он даже не пытается сделать вид, будто это не так.

— Но если он находится где-нибудь по соседству, ты еще можешь надеяться на то, что когда-нибудь это изменится.

— Ты прав, — Фиби вдруг поняла, что он совершенно прав. — Опал Джонсон не смогла дать своим сыновьям надежду, хотя они так нуждались в ней. А я не могу — или не хочу — избавиться от своей, даже если она стала бесполезным грузом.

— А что Карли?

— Карли это не волнует. Она относится к этому куда разумнее, чем я.

— У нее есть ты. Ребенок знает, что его любят, и это служит для него хорошей опорой.

«У него не было столь же безоговорочной любви, — напомнила себе Фиби, — но он сам сумел стать для себя опорой».

— Я пока не говорила ей о свадьбе. Скажу обязательно, но попозже, когда сама немного успокоюсь. Не думаю, что он вообще удосужился бы сообщить мне об этом, если бы не возможная задержка с выплатами на ребенка — из-за смены банка. Обмен долларов на евро и обратно.

— Значит, ты злишься, что он уезжает в Европу.

— Я вообще здорово рассержена. — «И немного удивлена своей реакцией», — подумала она. — Мне неважно, кто она. Ни одна женщина не обрадуется тому, что ее, как устаревшую машину, поменяют на модель Миззи. Особенно если учесть, что модель эта стоит намного дороже.

— Знаешь, затрат на нее потребуется тоже больше. В этом я даже не сомневаюсь.

— Хотелось бы верить. Вся эта история здорово повлияла на мое настроение, поэтому я и рассказала тебе о ней. Я нервничаю и от этого становлюсь немного агрессивной, — Фиби слегка улыбнулась, внимательно изучая профиль Дункана. — Тебе нравятся агрессивные женщины?

— Хочешь, чтобы я изучил этот вопрос?

— Именно.

Когда они наконец добрались до дома, Фиби решила, что прохладительный напиток может подождать. После того как все закончится, им потребуется хорошая порция охлаждающей жидкости. Ухватившись за галстук, который Дункан надел ради церемонии прощания, Фиби решительно потащила мужчину вверх по лестнице.

— Если не ошибаюсь, спальня наверху? В прошлый раз мы так и не дошли до нее.

— Направо, а затем прямо.

Оглянувшись через плечо, она уловила его взгляд.

— Готова поспорить, у тебя там очень мило. Вряд ли мы сможем уделить этому много внимания, но там наверняка очень здорово.

Затащив его внутрь, она мельком огляделась по сторонам. Высокие окна, яркие цвета и, что самое важное, большая железная кровать.

— Подожди-ка. — Повернувшись, она чуть ослабила узел на его галстуке. — Боюсь, как бы тебе не было больно.

— С каждой минутой я все меньше боюсь боли.

Посмеиваясь, она сдернула с него пиджак и откинула его в сторону. Затем стала подталивать Дункана к кровати — и так до тех пор, пока он наконец не сел. После этого она не спеша опустилась к нему на колени, так что ее строгая деловая юбка задралась на самые бедра.

— А теперь дай-ка мне свой ротик.

Она впилась в его губы, напрочь забыв обо всем, так что эмоции ее слились наконец в один горячий ком, не оставив места ничему, кроме всепоглощающей страсти. Пальцы скользили по его рубашке, расстегивая одну пуговицу за другой, и вот уже ладони Фиби касаются его обнаженного тела. И тут же она почувствовала, что дыхание его участилось.

Она позволила ему сорвать с себя куртку, а затем стащить через голову майку. Прикосновение его рук и губ заставило ее задрожать от наслаждения.

Быстрое движение его пальцев — и вот уже волосы ее благоухающей волной рассыпались по плечам. Еще мгновение, и его ладони жадно обхватили холмики ее грудей.

«Нежность и энергия», — думал он. Вся она была такой нежной и мягкой — и столь же страстной в своем желании.

Когда Дункан повалил ее на спину, с губ Фиби сорвался задыхающийся смешок. Стоило ей почувствовать на себе его руки и губы, и волна удовольствия накрыла ее с головой. Медленно, ласкающими движениями он начал спускать ее юбку с бедер — и дальше, вниз по ногам, сопровождая все это нежными поцелуями.

Ощущения следовали за ощущениями. Удовольствие оказалось таким глубоким, что она провалилась в него с головой, просто утонула в нем. А Дункан вытягивал ее на поверхность только затем, чтобы в следующую секунду вновь окунуть в это невыносимое блаженство.

Их влажные от пота тела сплелись в едином объятии. Жадные губы Фиби лихорадочно искали его рот. И вот уже она вновь сидит на Дункане, принимает его в себя — все глубже и глубже, с каждым ударом сердца.

Она двигалась долго и ритмично, и каждый раз, когда она отклонялась вперед или назад, его руки сжимали ее бедра. Даже в этот момент, когда тело его содрогнулось от безудержного желания и казалось, что просто невозможно думать о чем-либо еще, его невольно поразила красота этого женского силуэта.

Когда она наконец упала от изнеможения, просто растеклась на нем, с губ ее сорвался сладостный стон.

— Я забыла… — Она запнулась, пытаясь восстановить дыхание.

— А я нет. На этот раз я вспомнил. Одно снял, другое надел.

Фиби улыбнулась.

— Я не о том, хотя ты, конечно, молодец. Я хотела сказать, что совсем забыла, насколько мне нравится секс.

Голова его покоилась на ее плече, и ему оставалось только надеяться, что разум в конце концов вернется к нему.

— Рад, что смог напомнить тебе об этом.

— Бог мой, Дункан, я готова отдать что угодно за стакан воды. За полстакана. За один глоток.

— Ладно, ладно, не умоляй, а то я чувствую себя как-то неловко, — Перекатившись через нее, он встал с кровати, а Фиби удобно устроилась на животе.

— Ты настоящий герой, — пробормотала она в подушку и погрузилась в дрему. Слабая улыбка скользнула по ее губам, когда она вновь услышала его шаги.

Холодная вода пролилась ей прямо на спину, заставив в ужасе подскочить. Дункан!..

— Что такое? — он смотрел на нее с невиннейшей из своих улыбок.

— Ты сказала, что хочешь воды, но не сказала, где именно.

Встав на колени и не спуская с Дункана глаз, она забрала у него стакан. Затем сделала долгий, жадный глоток и улыбнулась:

— Очень забавно.

Одной рукой обняв Дункана за шею, она тянула его к себе, пока губы их наконец не встретились. После чего вылила остаток воды ему на голову.