Семейка Лампри. Танцующий лакей Марш Найо
— Боже, как мне хотелось ее спасти. Знаете почему?
— Кажется, догадываюсь.
— Подойдите поближе, инспектор. Посмотрите на это лицо. Оно мне снилось много лет в кошмарных снах. Я даже боялся засыпать, в страхе снова его увидеть. А разве можно забыть жуткую сцену, когда она впервые посмотрела в зеркало после операции? Вы, конечно, слышали, что она меня узнала, а старший сын, тот, что убит, ужасно рассвирепел.
Аллейн кивнул:
— Да, припоминаю.
— Я и есть доктор Франц Хартц из Вены, который сделал ту роковую операцию. Если бы мне удалось ее спасти, я счел бы это частичным искуплением вины. — Харт выпрямился и посмотрел Родерику в глаза. — Я всегда знал, понимаете, знал, что когда-нибудь встречу ее. Так что даже не удивился. Глупо скрывать все от вас, инспектор. Эти идиоты скоро прибегут к вам со своими обвинениями, но я плевать на них хотел. А вот с вами готов обсуждать что угодно.
«Неплохое начало беседы с главным подозреваемым», — подумал Аллейн, веселея.
Они отошли к окну, где в изящной вазе стоял составленный Джонатаном букет бессмертников, похожих на мумии живых цветов. Аллейн извлек из кармана записную книжку.
— Скажите, а вообще есть надежда, что миссис Комплайн придет в сознание?
Доктор отрицательно покачал головой:
— Ни малейшей. Она умирает. Это же прогнозировал и ваш врач. Так что мне пока лучше оставаться здесь.
Тем временем свет за усеянным каплями дождя окном начал медленно тускнеть и, достигая лица больной, терял свою теплоту. Аллейну по службе уже много лет приходилось иметь дело с иностранцами. Причем беженцы от фашизма отличались от прочих плохо скрываемым страхом перед полицейскими в штатском. Поэтому спокойствие Харта его удивило. Доктор не мог не понимать, в каком сложном положении оказался. Он охотно отвечал на вопросы, даже с некоторым нетерпением. Перед разговором Аллейн был обязан официально его предупредить, что все, сказанное им, может быть использовано против него и так далее, и сделал это осторожнее, чем обычно. Харт внимательно выслушал и вежливо кивнул. Только и всего. Это был идеальный свидетель в случае его невиновности, хотя уверенность доктора в себе инспектора настораживала. Если же убийца он, то Аллейну придется иметь дело с очень серьезным противником.
Инспектор решил зайти чуть дальше.
— Значит, каким образом вторая игральная карточка попала к Николасу Комплайну, вы объяснить не можете. Как и то, кто столкнул мистера Мэндрейка в бассейн.
— Эта история, как мистер Мэндрейк оказался в воде, мне совершенно непонятна, — спокойно ответил Харт. — А что касается игральной карточки, думаю, я случайно передал ему две, где на нижней кто-то что-то написал.
— Подделывая ваш почерк.
— Я не видел карточку и не знаю, что там написано.
— Там написаны пять слов: «Предупреждаю, держись от нее подальше».
Харт слегка покраснел и, кажется, в первый раз забеспокоился. Сейчас Аллейн заметил, что у него дергается губа.
— Доктор Харт, в комнате присутствовали несколько человек. У кого из них была причина передать такое послание Николасу Комплайну?
— Это могли сделать только двое. Его брат и я. Да, у брата тоже была причина. Николас по ходу дела взялся соблазнять и его невесту тоже.
— А правда ли то, что вы и прежде, до приезда сюда, посылали ему письма с угрозами, требуя прекратить ухаживания за вашей женой?
— Это вы знаете от него? — спросил Харт.
— Я его еще не видел, но если вы действительно писали ему такие письма, думаю, вряд ли стоит скрывать.
— Да, я ему писал, не отрицаю, но раньше. А вот на этой дурацкой карточке я ничего не писал. Это чья-то провокация.
— Позвольте прямо спросить: вы испытывали неприязнь к Николасу Комплайну?
Харт усмехнулся:
— Более чем неприязнь. А кому понравится, когда какой-то хлыщ увивается за его женой?
— Он знал, что вы женаты?
— Нет.
— Почему вы ему не сказали?
— Жена была против.
— Здесь, в этом доме, между вами были стычки?
— Да. Один или два раза. Но примите во внимание: если бы я замышлял убийство, то, напротив, любезничал бы с ним, а не ругался.
Аллейн пожал плечами:
— Ну, это по-всякому бывает. — Он помолчал. — Вернемся к бассейну. Вы кого-нибудь встретили, когда шли туда из дома?
— Нет.
— Вы шли по тропинке, огибающей павильон?
— Да.
— И что происходило у бассейна?
— Братья Комплайны, мисс Уинн и мистер Ройал кричали и размахивали руками.
— Вы встретили кого-нибудь вчера вечером, когда поднимались к себе переодеться?
— Нет.
— Вы дотрагивались до медного Будды, который упал с двери на Николаса Комплайна?
Харт задумался.
— Вы знаете, да, я до него дотрагивался.
— Когда?
— Вечером, в день приезда. Мы поднимались к себе в комнаты. Я немного отстал, не хотелось идти вместе с Николасом. Мистер Ройал обратил мое внимание на Будду, спросил, нравится ли мне восточное искусство. И я, чтобы оправдать задержку, притворился заинтересованным и потрогал скульптуру. Комплайн это видел и отпустил остроту, что мы чем-то с Буддой похожи. Ну, в том смысле, что оба толстые. Он не упускал случая меня задеть. Так что я к фигуре прикасался.
— Теперь расскажите, пожалуйста, что вы делали вчера вечером. С того момента, как вошли в зеленый будуар, и до времени, когда поднялись по лестнице в последний раз.
Ответ Харта ничем не отличался от того, что было в записях Мэндрейка.
— Понимаете, мне просто невмоготу было идти с ними обедать. Неприятно чувствовать себя подозреваемым. И я пошел посидеть в эту комнату. А оттуда направился прямо к себе. Лакей меня видел.
— Вчера в течение дня вы заходили в курительную?
— Вряд ли. Там ведь стоит эта адская машина, приемник. Я терпеть не могу радио. Эти завывания, когда перестраиваются с одной станции на другую, шум помех. Если угодно, у меня радиофобия. Так что нет, вчера я в эту комнату не входил.
— Но до этого вы там бывали?
— Да, в первый вечер, когда хозяин пригласил нас поиграть в слова.
— Опишите ее, пожалуйста.
— Зачем?
— Вы уж извините, но мне так надо.
Харт нахмурился.
— Ну, там у двери в будуар стоит этот самый приемник. Еще там есть кожаные кресла. На стенах старые выцветшие фотографии. Над камином фото странно одетого старика с пойманной рыбой. Рядом удочка.
— Вы любите рыбную ловлю?
— Ни в коем случае.
Было видно, что доктор начал терять терпение.
— А какого цвета там стены?
— Цвет не помню. Знаю только, что они светлые.
— А ковер?
— Ковер?.. — Харт задумался. — Кажется, зеленый. Вернее, темно-зеленый. Еще там есть три двери. Ту, что ведет в будуар, Николас Комплайн запер, когда я возмутился по поводу громкости приемника.
— А что еще привлекло ваше внимание на стенах?
— На стенах? Ну, конечно, коллекция экзотического оружия. Мистер Ройал показывал нам его в пятницу вечером перед обедом. Рассказал, как его собирали. И даже…
— Что, доктор Харт?
— Я просто вспомнил, не думаю, что это имеет значение. Мистер Ройал снял со стены каменный топорик, оружие туземцев, не запомнил откуда. То ли из Полинезии, то ли из Новой Зеландии. Дал подержать. Интересная вещь.
— То есть вы прикасались и к Будде, и к топорику, — негромко заключил Аллейн. — Понятно.
Разговор с Хартом инспектор закончил без двадцати четыре. Доктор в очередной раз осмотрел больную и отметил ухудшение состояния. Еще выше поднялась температура, дыхание еле слышно. Вошедшую Херси доктор попросил предупредить Николаса о состоянии его матери, и она вышла. Харт, очевидно, ждал ухода Аллейна, убеждал его, что больная в сознание не придет, но инспектор остался. И постепенно доктор перестал его замечать.
За окнами по-прежнему лил дождь. Стоя у чуть приоткрытого окна, Аллейн ощущал на лице водяную пыль и прислушивался к прерывистому дыханию больной.
Открылась дверь, и в комнату вошли Херси с Николасом.
Инспектор обернулся. Высокий молодой человек в военной форме с рукой на перевязи медленно двигался к постели матери. Белокурый, усатый красавец, бледный, с остановившимся взглядом. Продолжая здоровой рукой теребить галстук, он сел на придвинутый Херси стул рядом с матерью. Леди Амблингтон вытащила из-под простыни безжизненную руку Сандры и положила рядом с рукой сына. Николас накрыл ее своей, и это касание, казалось, стало последней каплей. Он упал лицом на подушку и отчаянно зарычал. Несколько минут Аллейн слушал шум дождя, сопровождаемый порывами ветра, и на этом фоне затрудненное дыхание умирающей и тяжелые всхлипывания Николаса.
Затем дыхание замерло. Доктор подошел к постели, пощупал пульс Сандры и посмотрел на Херси. Она положила руку на плечо Николаса.
Аллейн выскользнул из комнаты, не дожидаясь, когда Комплайн поднимет голову. Выходя, он чуть не столкнулся у двери с Джонатаном. В этот момент Николас в комнате громко крикнул:
— Не смейте к ней прикасаться… уберите от нее руки! Это все из-за вас… из-за вас…
— Боже, — прошептал Джонатан, — что там еще делает этот Харт?
— Ничего особенного, — ответил Аллейн. — Просто констатирует смерть.
Глава 14
Опрос свидетелей
В пять часов наконец зазвонил телефон в библиотеке. Находящийся там Аллейн снял трубку. Звонили из Лондона, из Скотланд-Ярда. Его помощник Фокс вместе с дактилоскопистом и фотографом выехали в три часа и будут в Пенфелтоне в семь тридцать. Их встретят и доставят в поместье Хайфолд на полицейской машине.
— Рад слышать, — отозвался Аллейн. — А почему до сих пор не прибыли полицейские из Чиппинга? У меня здесь два трупа.
— Застряли по дороге, сэр. Пришлось пешком вернуться назад. Сообщить вам не было возможности, связь только установили.
— Ладно, буду ждать.
Инспектор положил трубку, снова полистал записки Мэндрейка, затем прошелся пару раз по библиотеке туда-сюда и направился в курительную.
Включил свет, обошел накрытое простыней кресло, сел к приемнику, стоящему на низком столике. Посветил фонариком, остановил луч на ручке регулятора громкости. Достал лупу.
В углублении винта были видны несколько тоненьких полосок. На самой ручке, ближе к месту крепления тоже имелись царапины, заметные на фоне пыли.
Теперь в ход пошел пинцет. Опустившись на корточки, Аллейн засунул его в углубление ручки регулятора громкости. Долго не получалось, но наконец он извлек оттуда крохотную частичку, изучил в лупу и аккуратно опустил в конверт.
С не меньшей тщательностью был обследован зазор между большой и малой ручками настройки.
В углублении винта пыли полно, а здесь нет. Странно.
На поверхности ручки настройки также обнаружились царапины. В лупу было хорошо видно, что начало каждой шире, чем конец. Будто проводили сверху вниз чем-то острым. Инспектор снова занялся ковром и у стены справа, где висел топорик, обнаружил то, что пропустил в первый раз. Пролегающий параллельно стене след. Опять словно провели чем-то острым. Даже ворс тут кое-где поврежден.
Аллейн все это сфотографировал, отгородил стулом и вернулся в библиотеку в тот момент, когда туда вошел молодой лакей с чаем.
— Это для меня?
— Да, сэр. Мне велено спросить, не нужно ли вам что-нибудь.
— Пока ничего не надо, спасибо. А вы Томас?
— Да, сэр. — Лакей нервно усмехнулся.
— Я наслышан о вашем танце, — сказал инспектор, наливая себе чай.
Томас вздохнул:
— Ой, теперь я уже жалею, что не сдержался.
— А вот этого не надо. Человек немного повеселился, что в том плохого? Тем более для нас ваш танец имеет особое значение.
— Только прошу вас, сэр, пожалуйста, никому не говорите об этом. Дело в том, что я записался добровольцем и жду призыва. Не хочется, чтобы в армии обо мне сразу сложилось плохое мнение.
— Ни в коем случае, — заверил его Аллейн. — Мнение о вас там будет только хорошее. Вы ведь помогаете правосудию. А теперь для меня важно знать, можете ли вы поклясться, что в промежутке времени, когда вы прошли по холлу в библиотеку, и до конца танца доктор Харт не входил в курительную?
— Могу, сэр.
— Надеюсь, вы основательно это продумали после вчерашнего разговора с мистером Ройалом?
— Да, сэр, продумал. У меня и сейчас это из головы не идет. Нет, сэр, я ничего не упустил. Все так и было. Когда я входил в библиотеку, доктор Харт шел по холлу. Я там долго не задержался, только поставил поднос и вышел. За это время доктор успел подняться до середины лестницы.
— Освещение там было хорошее?
— Достаточное, чтобы его видеть, сэр.
— А вы не могли перепутать? Принять за доктора Харта кого-то другого?
— Нет уж, сэр, извините, это просто невозможно. Я его ясно видел. Он поднимался наверх с руками за спиной. Когда сворачивал за угол, мелькнуло его лицо. Оно было такое, трудно даже описать.
— А вы попробуйте.
— Ну, встревоженное, сэр, опечаленное… я бы сказал даже, затравленное. — Томас был доволен, что наконец нашел нужное слово. — Я потому обратил на это внимание, сэр, что вчера в саду у него было такое же лицо.
Аллейн поставил чашку, успев отпить лишь глоток.
— Вы вчера видели его в саду? И где же?
— За купальней или, как его тут называют, павильоном. Я слышал о пари мистера Уильяма с братом и сбегал посмотреть, как все будет. Извините, не удержался.
— Извиняю. И как же все было, Томас?
— Только не говорите мистеру Кейперу, сэр, а то он рассердится. Значит, я вышел через боковой вход, обошел дом, а потом по тропинке, которая ведет в нижний сад, начал спускаться к террасе и увидел его. Доктор шел, заложив руки за спину, видно, такая у него привычка. А до этого я видел, как он вышел из парадного входа. Мистер Ройал тоже его видел.
— И что дальше?
— Дальше я услышал всплеск, сэр, и началась суматоха. Мистер Мэндрейк барахтался в воде, а мистер Николас бросил ему надувного лебедя и стоял на краю, звал на помощь. Потом сбежал по ступенькам мистер Уильям, а следом молодая леди и мистер Ройал. Доктор поторопился и успел, как раз когда мистера Мэндрейка вытащили.
— А на террасе вы еще кого-нибудь видели? Например, даму?
— Нет, сэр.
— Ладно, Томас, спасибо. Я запишу ваш рассказ и попрошу подписать. Это все очень важно.
— Благодарю вас, сэр. — Томас поклонился и вышел.
— Вот вам и связь доктора Харта с первым покушением, — пробормотал Аллейн и позвонил в колокольчик.
Явился сам Кейпер. «Такую честь можно объяснить только любопытством», — подумал инспектор. Он делил дворецких на две категории — человечных и нет. Кейпер, по его мнению, относился к первой.
— К вашим услугам, сэр.
— Передайте мистеру Комплайну мои извинения, но я хотел бы с ним увидеться.
— Я узнаю, сэр.
— Спасибо, но, прежде чем вы уйдете, я хотел выяснить у вас мнение об одном лакее.
— Вы имеете в виду Томаса, сэр?
— Да. Думаю, он вам рассказал о вчерашнем разговоре с мистером Ройалом.
— Да, сэр, он об этом упомянул.
— Так что вы о нем думаете?
Кейпер поразмышлял, ставя на поднос чашку и блюдце Аллейна.
— Томас не годится в лакеи, сэр. Чересчур уж он веселый.
— Вы имеете в виду эпизод с танцем?
— Да, сэр. Узнав об этом, я пришел в ужас. Но дело не только в танце. Он, как бы вам сказать, слишком самостоятельный. Нет, сэр, ничего дурного я за ним не замечал. Хороший, открытый, правдивый, но для нашего дела не годится, В армии ему самое место.
— Правдивый, вы сказали?
— Да, сэр, исключительно правдивый. К тому же неглупый и наблюдательный.
— Лучший отзыв трудно представить.
— Я вам еще нужен, сэр?
— Да, задержитесь ненадолго. — Аллейн помолчал, внимательно глядя на Кейпера. — Вы, конечно, знаете, зачем я приехал?
— Да, сэр.
— Мистер Уильям Комплайн был убит, в этом нет никаких сомнений. А значит, убийца — один из обитателей дома. Уверен, что слуги мистера Ройала помогут нам в этой трудной и, возможно, опасной ситуации.
— Я в этом тоже уверен, сэр, — поспешил ответить дворецкий.
Аллейн знал, что слуги в таких домах, как этот, весьма информированы. Им известно практически все, что происходит вокруг, но как это из них вытащить, не вызывая подозрений? Если бы здесь был верный помощник Фокс, замечательно умеющий разговорить служанок, причем любого возраста, было бы проще, но его нет, и неизвестно, когда он приедет.
Начав расспрашивать дворецкого, инспектор не узнал ничего нового.
Да, мистер Ройал действительно разговаривал с Кейпером вчера вечером в холле перед обедом. Хозяин распорядился, какие подать вина, поинтересовался временем, так как они сомневались, успеет ли отстояться портвейн. Было без двадцати пяти восемь. Минут через пять дворецкий услышал громкий стук наверху, будто там упало что-то тяжелое, а затем крик мистера Комплайна. Что касается ссоры доктора Харта и Николаса Комплайна в пятницу вечером после обеда, об этом дворецкий ничего не знал.
Внимательно наблюдая за собеседником, Аллейн заметил, что когда речь шла о Харте, голос Кейпера становился тверже. Ах вот что, дворецкий не любит иностранцев. Что, впрочем, неудивительно, многие его коллеги страдали этим недугом. Теперь Аллейн знал, как развязать ему язык.
— Я полагаю, доктор Харт и мадам Лиссе частые гости у мистера Ройала?
— Нет, сэр, — ответил Кейпер. — Прежде они были здесь только один раз на благотворительном балу в пользу польских беженцев. Это было в декабре, сэр.
— А мистер Ройал их посещал?
— Кажется, да, сэр. И тоже один раз, вскоре после этого бала он обедал у мадам Лиссе. Там находился и доктор. Потом он подарил мистеру Ройалу плащ.
— Тирольский?
— Тот самый, сэр, — подтвердил дворецкий, поджав губы.
— То есть нельзя сказать, что ваши слуги знали всех гостей, съехавшихся на этот уик-энд?
— Кое-кого знали, сэр. Ее светлость Херси Амблингтон, миссис Комплайн и два ее сына — старые друзья мистера Ройала. И мистер Мэндрейк часто сюда приезжал.
— Он тоже старый друг мистера Ройала?
— Насчет этого не знаю, сэр, но я слышал, у них какие-то дела.
— А вас не удивило, что здесь собралось такое странное общество? Вы ведь давно служите у мистера Ройала. Раньше подобное бывало?
Ответ дворецкого удивил инспектора своей откровенностью.
— Честно говоря, сэр, я такого не видел никогда. — Кейпер замолк, но, увидев в глазах Аллейна доброжелательный интерес, продолжил: — Не в моих правилах, сэр, обсуждать гостей мистера Ройала, но тут особый случай. Они нам — мне и миссис Паутин — с самого начала не понравились.
— Кто?
— Эти иностранцы, сэр. И сейчас, спустя два дня, я своего мнения не изменил.
— А что, собственно, случилось?
Вначале дворецкий принялся пересказывать сплетни о докторе Харте и мадам Лиссе, дошедшие сюда из Грейт Чиппинга. При этом он не переставал намекать на причастность доктора к «пятой колонне».
Аллейн терпеливо слушал.
— Мистер Николас начал всерьез ухаживать за мадам Лиссе, — наконец произнес Кейпер. — Это известно всем. Будь он наследником, она бы его живо окрутила. А так…
Для инспектора было очевидно, что здешние слуги симпатизировали Николасу и всегда радовались его приездам. В разговорах с Мэндрейком и Клорис по пути сюда этот человек представал внешне привлекательным, но пустым и никчемным. А вот дворецкий был о нем другого мнения.
— Мистер Уильям был странный какой-то. Нелюдимый, замкнутый. А мистер Николас — веселый и щедрый. Что касается мадам Лиссе, то у нее, несомненно, были на него какие-то виды. Мы об этом слышали и до их приезда сюда, сэр.
— И в чем суть разговоров? — спросил Аллейн.
— А в том, сэр, что эта дама вначале завела роман с доктором Хартом, а потом ей подвернулся кое-кто получше. Миссис Паутин говорит…
— Послушайте, — перебил дворецкого Аллейн, — а нельзя ли позвать ненадолго миссис Паутин? Мы бы вместе поговорили.
Вскоре появилась экономка. Крупная женщина, по виду неглупая и деятельная.
Она не сомневалась, что в случившейся трагедии виноваты именно эти двое. Мадам Лиссе и доктор Харт. Так думают все слуги.
— Знали бы вы, что здесь творилось эти два дня, сэр! Мистер Ройал не потерпел бы такого безобразия, но он не знал.
— А что именно здесь творилось? — спросил Аллейн.
Миссис Паутин долго упрямилась, говорила, что неприлично о таком рассказывать, но инспектор ее убедил, что лучше это сделать здесь, чем в официальной обстановке.
Вскоре выяснилось, что, по словам слуг, «эта мадам Лиссе постоянно принимала у себя мужчин, горничные также слышали, как она ссорилась с доктором Хартом, была очень недовольна его обвинениями».
— В чем он ее обвинял?
— Она скверная женщина, сэр. Вы не услышите о ней ни одного доброго слова. С леди Херси вела себя бесчестно, расстроила помолвку Николаса с молодой леди. Для меня совершенно ясно, сэр, — мадам Лиссе охотится за деньгами, не разбирая средств. И потом… — Миссис Паутин на секунду замолкла. — Они что-то замышляли.
— Кто они?
— Мадам Лиссе и доктор. Мистер Кейпер со мной согласен.
— Я не совсем понял, что вы имеете в виду, — произнес Аллейн.
Экономка кивнула:
— Сейчас объясню. Значит, вчера вечером, после случая с бронзовой фигурой доктор спустился в будуар, тот, что рядом с курительной, сэр. А я как раз зашла туда посмотреть, все ли в порядке, политы ли цветы, горит ли в камине огонь, ну и все такое. Знаете, за горничными надо приглядывать. А дверь в будуар была неплотно прикрыта. — Миссис Паутин вскинула на инспектора глаза. — Надеюсь, вы это правильно поймете, сэр. У меня и в мыслях не было подслушивать. Так получилось. Вдруг я услышала голос доктора Харта, очень близко, словно он стоял рядом. Он сказал: «Пусть говорят что хотят, все равно у них нет доказательств». Я притаилась, ничего другого не оставалось. Затем мадам Лиссе проговорила: «В таком случае я знаю, что делать». «А у тебя хватит смелости?» — спросил доктор Харт, и она ответила: «Когда на карту поставлено столько, я способна на все». Он помолчал и потом сказал: «Да, с таким дьявольским характером ты сможешь». И она произнесла: «Я не только смогу, Фрэнсис, но и сделаю».
Потом они отошли от двери, и я отправилась к себе и тут же все рассказала мистеру Кейперу. Мы оба не сомневаемся, что речь шла об убийстве.
Аллейн помолчал.
— Да, миссис Паутин, все это очень любопытно. Но вы вначале сказали, они что-то замышляли вдвоем, а теперь получается, на какие-то решительные действия намекала только Элиза Лиссе. Что вы об этом думаете?
— Этот доктор и его мадам — оба авантюристы, — ответила экономка, — и расставляли ловушку для мистера Николаса, а потом доктор стал ревновать, и они поссорились. Затем мадам Лиссе воспользовалась покушениями на Николаса, в которых все подозревают доктора, и убила мистера Уильяма, чтобы это выглядело, будто Харт перепутал его с братом. Убила из корысти, сэр. Ведь после этого наследником становится мистер Николас.
Инспектор посмотрел на Кейпера:
— Вы тоже так думаете?
Дворецкий замялся.
— Понимаете, сэр, я сомневаюсь, что дама смогла нанести такой удар.
— Ошибаетесь, — возразила экономка. — Вы просто не знаете женщин, мистер Кейпер.
— Я тоже думаю, что могла, — поддержал ее инспектор. — Только как-то странно, что в разговоре с доктором она почти прямо намекала, что собирается его подставить. Странно, что он не обратил внимания.
Экономка поразмышляла и решила отказаться от своей версии.
— Значит, это сделал доктор. Тем более и мистер Ройал так считает. Он прямо Харта обвинил в убийстве мистера Уильяма и сказал, что его место на виселице. А сейчас этот человек разгуливает по дому и, может быть, высматривает, кого еще лишить жизни.