Кибершторм Мэзер Мэтью

День 15 — 6 января

Звёзды висели в небе россыпью алмазов.

— Не знал, что в Нью-Йорке есть звёзды, — тихо произнёс Винс, запрокинув голову. — В небе, имею в виду.

Мой взгляд тонул в звёздном небе.

— Восточное побережье за последние две недели не дымило, да и в холодную погоду их лучше видно.

Я впервые поднялся на крышу за эти дни, и бесконечное поле звёзд, встретившее нас наверху, просто захватывало дух. Луны не было — она только начинала расти — это было как раз кстати. Но, по правде говоря, такое количество звёзд я видел раньше только где-нибудь далеко за городом.

Казалось, будто боги, покинувшие некогда Нью-Йорк, вернулись — и любовались с Олимпа на сражающийся за жизнь Готэм-сити.[19]

— Уверен, что хочешь попробовать сегодня? — спросил Винс.

Я посмотрел на лежащие в темноте улицы.

— Лучше ночи нам не выпадет. Да и выбора у нас нет.

Мысли о богах натолкнули меня на воспоминания о воскресных службах. Сегодня было Богоявление: ночь, когда три мудреца с Востока — три волхва — следуя за звездой, принесли свои сокровища в подарок родившемуся Иисусу. Мы используем свою магию, чтобы найти сокровища, и, я надеялся, звёзды и боги смилостивятся над нами.

— Винс, ты умеешь ворожить?

— Я больше по части технологий.

Я застегнул куртку по самую шею, дрожа от холода. Ирина и Александр счистили с крыши почти весь снег — спустить ведро на один пролёт вниз было проще, чем поднимать его на шестой этаж. На улице уже было минус двадцать. Дул сильный ветер, поднимая в воздух снежную крупу, и мы с Винсом отошли в укрытие стены у выхода на крышу.

— Мне понадобится сегодня помощь волхва.

Винс посмотрел на меня и рассмеялся.

— Значит, побуду волхвом.

Я оглядел пустой город.

— Света нигде нет, — прошептал я.

Единственным доказательством того, что город ещё стоял на месте, были чёрные провалы в звёздном небе на местах расположения зданий.

Луч налобного фонаря Винса скользнул по скамье около стены, Винс сел и стал колдовать над моим телефоном, подключая к нему какие-то провода. Я присел на поручень и поёжился, перед глазами стояла картина миллионов людей, жмущихся от холода на улицах вокруг.

— Знаешь, что двигало людьми в двадцатом столетии, что заложило фундамент современного мира?

Винс ответил, не отрываясь от телефона:

— Деньги?

— Они тоже, но в первую очередь — искусственный свет.

Без искусственного света люди были маленькими пугливыми животными, которые бежали прочь в свои норы, едва наступала ночь. Тьма вызывала к жизни монстров, живущих в нашем первобытном воображении. Но стоило щёлкнуть выключателем, и монстры под кроватью исчезали в тёплом свете лампы накаливания. Величественные строения в современных городах повергали в трепет, но не будь у нас искусственного освещения, — кто бы согласился жить в этих тёмных пещерах?

— Знаешь, что Рокфеллер стал гигантом на рынке именно благодаря свету?

Как предприниматель, я всегда восхищался тем, как известные бизнесмены добивались успеха, и Рокфеллер был особенно известен, по крайней мере, в Нью-Йорке.

— А не благодаря нефти?

На Винсе были очки дополненной реальности, и он мотал головой вверх-вниз, что-то бормоча себе под нос. Похоже, что-то не работало.

— Нефть была валютой, продуктом был свет. Именно желание Америки получить свет привело Рокфеллера к успеху.

Винс только хмыкнул в ответ.

— Он начал поставлять в Нью-Йорк керосин в семидесятых годах девятнадцатого века, до этого Америка с заходом солнца погружалась в темноту. Он же предложил первый дешёвый и чистый источник света. До этого Рокфеллер был нищим предпринимателем, который мочил ноги на нефтяном месторождении в Кливленде и не знал, что с ним делать.

— Я и не знал, — ответил Винс, почти меня не слушая.

— Да, Кливленд был Саудовской Аравией в Америке времён Дикого Запада. К началу двадцатого века он производил больше керосина, чем требовалось для освещения городов, и знаешь, что появилось тогда?

— Рокфеллеровский центр?

— Машины. Ты знал, что первые автомобили были электрическими? В 1910 году на улицах Нью-Йорка было куда больше электрокаров, нежели машин на бензине, и все считали, что за электрическим транспортом было будущее. Что разумнее использовать их, а не этих оглушительных монстров, в которых взрывались какие-то токсичные и горючие химикаты. Но Рокфеллер стал спонсором Форда и позаботился о том, чтобы именно бензиновые автомобили, а не электрические, стали уделом будущего. Чтобы он мог и дальше продавать свою нефть.

— Я думаю, теперь всё, — заключил Винс. Он снова надел очки и помотал головой вверх-вниз.

— И, раз — и перед тобой все дрязги двадцатого века: Средний Восток, войны, мировая зависимость от нефти и глобальное потепление. Может, даже происходящее сегодня. И всё из-за стремления обладать светом.

— Потому что в темноте сидеть — фигово, — согласился Винс, подошёл ко мне и протянул очки. — Попробуй.

Я вздохнул, надел их и выключил фонарик на лбу. Я посмотрел на восток и увидел крохотные красные точки на уровне земли, где-то вдалеке в городе.

— Я скопировал в очки информацию из твоего приложения для поиска тайников на местности, — стал объяснять Винс. — Очки теперь подключены к твоему телефону по Bluetooth. И места, где ты закопал пакеты, будут отображаться в очках как красные метки, если ты смотришь на них.

— Да, я вижу их.

После случившегося мы решили, что выходить за едой днём слишком опасно. Лорен умоляла меня не ходить, и я обещал, что не пойду, по крайней мере, при свете солнца.

Но больше у нас ничего не оставалось.

В центрах помощи возникали беспорядки, и я не хотел, чтобы наши жёны ходили туда, даже под нашей защитой. Они, тем не менее, были намерены пойти с детьми на Пенсильванский вокзал и в центр Явица, чтобы отстоять в очереди на раздачу. Нам нужна была еда.

Если только я не принесу ту, что мы припрятали.

Мы с Винсом поднялись на крышу, чтобы проверить, насколько сейчас темно на улицах, и не горит ли где-то свет.

Стояла абсолютная темнота.

— Ты уверен, что хочешь пойти один? Я или Тони могли бы пойти с тобой.

— У меня только одна пара очков. Двоим в темноте будет сложнее, чем одному, если видеть буду только я. И я их закапывал, так что мне их найти будет легче.

Я сделал паузу.

— К тому же, раз было объявлено военное положение, лучше рисковать только одним из нас.

Винс примирительно пожал плечами.

— Ладно, тебе даже не надо будет доставать телефон. Просто иди к красным точкам.

Достать телефон в кромешной темноте — всё равно, что зажечь прожектор, указывающий на меня.

— Когда дойдёшь до нужного места, тебе достаточно будет коснуться экрана телефона в кармане, и на очках по очереди появятся фотографии твоих тайников. Если надеть сверху очки ночного видения, ты сможешь просто наложить фотографию поверх того, что видишь.

Я взял у него телефон и, касаясь экрана, пролистал перед глазами полупрозрачные фотографии, которые сделал, когда закапывал пакеты.

— То, о чём ты рассказывал, очень интересно, но это уже прошлое, — сказал Винс.

Я играл с новой игрушкой, приближал фотографии и отдалял.

— Меня больше интересует будущее, возможность его предсказать.

— Ты одержим этой идеей, не находишь?

Винс вздохнул.

— Если бы я мог заглянуть хоть немного вперёд, я, возможно, спас бы её.

Было легко забыть, через что ему пришлось пройти.

— Прости, Винс. Я не хотел вести себя, как…

— Не извиняйся. У меня, кстати, появилась идея, как спустить машину Чака с вертикальной парковки.

Я уже жутко замёрз и понял, что нужно будет одеться теплее, если я собираюсь несколько часов провести на холоде в поисках продуктов. И не помешает взять с собой пистолет Тони, так, на всякий случай.

— Правда? И как же? Если вкратце.

Винс улыбнулся.

— Если есть лебёдка, выход всегда найдётся.

Медленно, выбирая, куда ставить ноги, я пробирался по ледяным улицам Нью-Йорка. У меня ушло почти полчаса на то, чтобы пройти два квартала. Во всяком случае, запаха на таком холоде не было, и поскользнись я, мне не грозило окунуться в чьи-то отходы.

В очки ночного видения были встроены датчики инфракрасного света, поэтому даже в полной темноте, в них было хорошо видно. А при желании я мог включить ИК-фонарик и увидеть мир в изумительном ярко-зелёном свете.

Красная точка, отмечавшая первый тайник, постепенно увеличивалась. Наконец, когда я оказался на месте, она превратилась в широкий красный круг метров пяти в диаметре — такая же погрешность была у GPS-приёмника. Молодец, Винс, всё предусмотрел.

Я встал в центре круга, откинул ногой мусорный пакет и коснулся экрана телефона в кармане.

На очках дополненной реальности появилась фотография, соответствующая этому месту. В глазах словно раздвоилось, я отошёл назад, сделал шаг влево, и картинка точно совпала со входом в магазин и фонарным столбом передо мной. Отлично.

Я опустился на колени, снял со спины рюкзак и достал складную лопатку. С третьей попытки у меня получилось разбить ледяную корку, и я убрал осколки льда в сторону. Ниже был рыхлый снег, и я стал раскапывать его, постепенно расширяя яму.

Это была непростая работа, и когда, наконец, я наткнулся на пакет, спину ужасно ломило. Я бросил лопату, разгрёб руками в перчатках снег и вытащил два пакета. Я заглянул в один, светящийся бледно-зелёным светом в очках ночного видения.

— Доритос, — я довольно хмыкнул, качнув головой. — Обожаю Доритос.

Я достал из-под снега ещё два пакета и засунул их в рюкзак, поглядывая в сторону — в сорока метрах я видел ещё один красный круг. Надо мной возвышались чёрные горы зданий, между их пиками ярко сияли звёзды, а я рыскал по замёрзшему Нью-Йорку, словно кибербелка в поисках орехов.

День 16 — 7 января

Я ворочался из стороны в сторону, всё тело чесалось. Я то и дело просыпался, потом снова проваливался в сон. Немудрено — я лёг перед самым рассветом. Я бессильно скомкал подушку и попытался поудобнее устроиться на грязной постели.

Во сне кто-то плакал… Нет, это был не сон.

Я открыл глаза: Лорен сидела в кресле рядом с кроватью, завернувшись в своё синтепоновое одеяло с цветочным узором. Она сидела, поджав ноги под себя, а рядом с ней в кроватке спал, посапывая, Люк. Лорен перебирала перед собой волосы, прядь за прядью, осматривая их в тусклом утреннем свете.

И плакала, качаясь взад-вперёд. Я глубоко вздохнул и попытался преодолеть сонливость.

— Зайка, ты в порядке? С Люком всё хорошо?

Она убрала волосы за спину, вытерла слёзы и всхлипнула.

— Да, мы в порядке, я в порядке.

— Точно? Сядь со мной, поговори.

Она опустила глаза на пол. Я ещё раз медленно вздохнул.

— Ты расстроена из-за того, что я ушёл ночью?

Она отрицательно покачала головой.

— Я хотел тебе сказать, но…

— Я знала, что ты собирался пойти.

— Так не в этом дело?

Она снова покачала головой.

— У тебя что-то болит, ты нездорова?

Она пожала плечами.

— Лорен, в чём дело, не молчи…

— Я себя плохо чувствую, и у меня болят зубы.

— Из-за беременности?

Она подняла глаза к потолку, кивнула и снова ударилась в слёзы.

— И у меня вши. Они повсюду.

Теперь я понял, почему чесался всю неделю. Рука потянулась к затылку, и мне вдруг показалось, что эти твари ползают по всему моему телу.

Я сел в кровати и сбросил с себя остатки сна.

— И на Люке, — плача, сказала она. — Мой малыш.

Я поднялся и сел рядом с ней. Я обнял её и посмотрел на Люка. По крайней мере, он спал спокойно. Лорен сделала несколько глубоких вдохов, успокоилась и расправила плечи.

— Я знаю, что это всего лишь вши, — вздохнула она, — а я устроила истерику, словно глупая девчонка…

— Вовсе нет.

— По-моему, раньше такого не было, чтобы я с утра не помылась. Как это, день без душа?

— Аналогично.

Я поцеловал её.

— И у Люка и Элларозы ужасное раздражение от подгузников.

Мы молча взглянули на Люка.

Я повернулся и посмотрел ей в глаза.

— Знаешь, какие у нас планы на сегодня?

Она вздохнула.

— Новая система подъёма снега? Я слышала, Винс вчера обсуждал, как…

— Нет, — рассмеялся я, — сегодня у моей жены в планах — принять горячую ванну.

Она наклонила голову.

— У нас полно дел поважнее.

— Нет ничего важнее тебя.

Я прижался к ней. Она рассмеялась.

— Я серьёзно. Дай мне час, два максимум, и тебя будет ждать горячая ванна.

— Ты серьёзно?

Она снова заплакала, на этот раз от радости.

— Серьёзно. Можешь полежать, сколько тебе захочется, отдохнуть, как следует вымыть Элларозу, искупать Люка с его уточкой. Потом в этой воде постираем одежду. Ну, как тебе такие планы на день?

Я обнял её, она обхватила меня руками. По её лицу текли слёзы счастья.

— Отдохни. Я поговорю с Винсом, проведаю остальных.

Она легла на кровать и свернулась калачиком под одеялами. Я вышел из комнаты и тихо прикрыл за собой дверь.

На диване в гостиной под грудой одеял громко храпел Тони. Он постоянно брал ночное дежурство, и когда я вернулся под утро, он встретил меня в вестибюле. Занавески на окнах были задёрнуты, в комнате стоял полумрак. Я не стал будить его и вышел в коридор.

Почти никого не было — все ушли в центры помощи, где им предстояло простоять в очереди за едой несколько часов. Дома было тихо.

Рядом с бочкой в лифтовом холле стоял Рори. Он набирал воду в бутылку. Я кивнул ему, он поглядел на меня, тоже кивнул и прошептал: «Доброе утро». Затем он поднялся и пошёл к лестнице.

В конце коридора под кипой одеял спали два человека.

За баррикадой из коробок, которая отгораживала наш конец коридора, сопел Винс. Я тихо прошёл мимо него и постучал в дверь Бородиных.

Через несколько секунд Ирина открыла дверь. Александр спал в кресле, на плите стоял чайник. Ирина спросила, не нужно ли мне что-нибудь, и заверила, что у них всё в порядке. Когда на её вопрос о Лорен я сказал про вшей, она кивнула и пообещала дать мне мазь для неё. Мужчинам же, по её словам, было бы проще просто сбрить волосы.

Интересно, что Бородиных никто не просил поделиться. У них, похоже, был бесконечный запас чая и галет, но они дали всем понять, что никому мешать не будут, и, что ещё важнее, никто не должен мешать им. Я, однако, часто замечал, как Ирина давала порой печенье детям в коридоре, и Люк понимал, что это нужно хранить в секрете, даже от меня. Через десять минут и десяток печенек, я подлил себе в кружку ещё чая и вышел в коридор.

Винс проснулся, но глядел перед собой полусонными глазами.

— Ты себя хорошо чувствуешь? — поинтересовался я.

— Нет, — тихо ответил он. — У меня раскалывается голова, болят все суставы… кажется, я заболел.

Я невольно отступил назад. Может, мы ошибались? Птичий грипп?

Винс засмеялся.

— Не извиняйся. Лучше надеть маски. Даже, если это обычная простуда, незачем рисковать.

Он поднял на меня усталый взгляд и почесал голову.

Может, сказать ему про вшей?

— Тебе принести воды, аспирина?

Он кивнул и откинулся на диван, снова почёсываясь.

— Яичницу с беконом? — пошутил я.

— Завтра, может, — раздался его вялый смешок из-под одеяла.

Я вернулся в квартиру Чака и тихонько похлопал Тони по плечу.

— Винс себя плохо чувствует, Лорен — тоже, — взволнованно прошептал я, Тони тряхнул головой, чтобы проснуться. — Никого сюда не пускай и надевай маску, если пойдёшь куда-то.

Он потёр глаза и кивнул. Я направился в ванную, взял маски, аспирин и бутылку воды. В другой комнате рядом с Чаком спала Сьюзи, я подошёл к ней и сказал то же самое.

Я сам надел маску и вышел в коридор. Винс уже сидел за компьютером. Я налил воды в кружку на столе, и он запил аспирин. После тоже надел маску.

— Наши старые знакомые не объявлялись? — спросил я.

Он открыл несколько карт.

— Нет, пока.

Я не решался спросить его.

— Как ты себя чувствуешь? Сможешь мне помочь в одном деле?

Он потянулся и зевнул.

— Конечно. Что нужно?

— Набрать ванну.

— Можно зайти?

Из-за двери послышалось приглушённое «угу».

Я открыл дверь в ванную и улыбнулся, увидев мою жену в ванне, полной пены.

Ирина дала мне обещанное средство и частую расчёску. Она пояснила мне, как лучше всего вычесать вшей: прочёсывая волосы от самых корней, быстро пройти всю голову ото лба к затылку.

На то, чтобы набрать ванну, потребовалось куда больше времени, чем я обещал.

В бочках в холле, увы, почти не осталось талой воды. И Винс не сказал ни слова, когда я потащил его с собой на улицу с пустыми вёдрами.

Выйдя наружу, я понял, в чём была проблема. Снег на улице покрывала грязная корка льда.

Снег около входа — что с одной, что с другой стороны здания — уже давно собрали и растопили, и накопать достаточно свежего чистого снега оказалось не так просто.

Но мне не нужна была питьевая вода, для ванны сгодилась бы и такая. Я стал набирать снег в вёдра, а Винс поднимал их наверх.

На свежем воздухе Винсу полегчало, но работать в масках было непростым делом.

Сегодня на страже у входа стоял Ричард, и мне не хотелось говорить ему, что я готовлю ванну для Лорен. Я сказал только, что мы хотим набрать воды в бочки. Он понимал, что у нас было что-то на уме, но не стал вдаваться в подробности и просто наблюдал за тем, как мы носим вёдра снега наверх.

Я недооценил объём работы, когда пообещал Лорен ванну.

Ванна Чака была среднего размера, но, как оказалось, нужно было почти двести литров, чтобы её заполнить. Для одного литра воды требовалось растопить десять литров снега, значит, бочонок объёмом сто шестьдесят литров, который мы подвесили на лестнице, надо было наполнить и поднять на шестой этаж двадцать раз.

У нас было только два бочонка такого размера. После четвёртого подъёма Винс отнёс один из них в нашу с Лорен квартиру и в нём кипятил воду над масляной горелкой, которую соорудил за последние дни. Топливо для неё он взял из котла в подвале. А мне предстояло одному копать и поднимать снег.

Через три часа изнурительной работы, я решил, что десяти бочек вполне хватит. Всего, чтобы поднять снег наверх, растопить его и нагреть воду, нам понадобилось семь часов, но увидеть улыбку на лице Лорен, сидевшей в ванне, полной пены, стоило любых трудов.