Кибершторм Мэзер Мэтью

День 19 — 10 января

Я передвинул языком стеклянную бусину. Кто сказал, что если сосать камни, можно обмануть голод?

Я выплюнул её.

Снова шёл снег, но на этот раз я был ему рад. Мы с Чаком шли по Девятой авеню к парковке, чтобы решить, сработает ли идея Винса. Искалеченный город прятался в этот ранний час под белым покрывалом.

Мы не говорили, полностью погрузившись в свои мысли под мерный хруст снега под ногами.

Вчера вечером в Сети опубликовали твит: «Американцы выбрасывают почти половину еды, которую покупают». Три недели назад я удивился бы такому расточительству, сейчас я просто не мог поверить, что это возможно. Всю дорогу я думал, сколько же продуктов я выбросил из холодильника, забыв про них на пару дней. И предавался фантазиям, как было бы приятно сейчас их все съесть.

Лорен знала, что я отдаю ей больше еды, но ничего не говорила.

Я стыдился тех крох, что были у нас на обед — хороший из меня глава семьи. Но Лорен всегда улыбалась и целовала меня перед едой, как будто я приготовил целый пир. Единственный чипс казался сокровищем, и я с настойчивостью голодного бурундука откладывал про запас для Лорен любые мелочи.

У меня была пара лишних килограмм, так почему бы и нет? Но голод, в его настоящем понимании, был для меня чем-то новым. И я периодически не замечал, как съедал что-то, отложенное про запас. Стоило забыться, и желудок подчинял себе силу воли.

— Смотри, — тихо сказал Чак, остановившись на углу Четырнадцатой.

Он показал в сторону отеля «Гансервут». Мы не были в центре города уже две недели с того дня после Рождества, когда ходили на парковку в прошлый раз.

Город было трудно узнать.

На перекрёстке Девятой и Четырнадцатой, напротив магазина «Apple», располагалось уличное кафе, где я частенько выпивал чашечку кофе, наблюдая за шумным столпотворением на улице.

Сейчас же из-под снега одиноко торчали верхушки декоративных деревьев, а перед нами на уровне головы висели заснеженные светофоры, под которыми лежали заиндевевшие груды мусора.

Остроугольный дом на углу Девятой и Гудзона выдавался из белой мглы, словно нос корабля, разбивая волны снега и мусора, поднявшиеся из подземных глубин города. Паруса кораблю заменял сгоревший отель «Гансервут». Над разбитыми окнами чернели следы от жарких языков пламени.

Над входом в отель висел рекламный плакат, чудом оставшийся в сохранности. Два чужеродных существа рекламировали премиальную водку: мужчина в смокинге и женщина в чёрном обтягивающем платье. Оба смеялись над выгоревшими останками и пили за наш упокой.

Я заметил краем глаза какое-то движение. Повернувшись, я увидел на втором этаже магазина «Apple» человека, который смотрел на меня. Около витрин высились кучи мусора. Рядом с ним появился ещё один.

Я потянул Чака за руку.

— Лучше не задерживаться.

Он кивнул, и мы двинулись дальше.

Мы шли налегке, без рюкзаков, и у нас не было ничего на обмен. Что важнее, у нас не было ничего, что можно было бы отобрать. Вдобавок, мы оба надели старые драные обноски.

Единственное, что бросалось в глаза — наше оружие: мой пистолет в кожаной кобуре и ружьё у Чака на плече.

Оружие говорило вместо нас: «Этих людей лучше не трогать». Я чувствовал себя ковбоем в далёком северном поселении, где не было никакого уважения к закону.

Жизнь в нашем коридоре стала угасать после объявления об эпидемии холеры и карантине всех центров помощи.

Ежедневные вылазки за едой и водой вносили в жизнь какой-то распорядок, режим, причину вставать каждое утро и двигаться. Но теперь все лежали на диванах, и креслах, и кроватях, — отрезанные от окружающего мира.

Но даже не эта изоляция была причиной столь плачевного состояния.

До сих пор мы жили за счёт прошлой жизни: искали в здании остатки еды, чистую одежду, постельное бельё и одеяла. Но несколько дней назад не осталось никаких запасов.

Источником питьевой воды был снег на улице. И первую неделю у нас был неплохой запас воды, на протяжении второй мы кое-как справлялись, но к началу третьей положение стало отчаянным. Бочки и вёдра покрывал слой грязи, и снег на улице не отличался чистотой. Мы хотели набрать воды из Гудзона, но реку вдоль пирса сковал лёд.

Сперва мы держали в карантине два десятка человек, вернувшихся с Пенсильванского вокзала, но с приятелями Пола мы были просто не в состоянии держать всех под прицелом. Да и смысла в карантине было немного — установить, кто болен холерой, было просто невозможно. В здании сложно было найти здорового человека, вдобавок, у многих началась диарея из-за грязной воды.

Туалеты на пятом этаже представляли собой кошмарное зрелище, и их стали избегать: каждый обходил квартиру за квартирой, этаж за этажом в поисках места почище. Нет нужды говорить, что вскоре все туалеты в здании оказались в таком же состоянии.

И на втором этаже лежало девять трупов. Меня угнетало чувство вины.

Я никогда прежде не видел мёртвых. Мы открыли окна в той квартире, в расчёте на то, что холод сохранит тела. Я надеялся, что никто не заберётся внутрь: ни животные, ни люди.

И судя по тому, что нам было известно, с подобными проблемами боролись все в городе.

Надежда испарялась в холодном зимнем воздухе, словно пар. Государственные станции продолжали обещать день за днём, что электричество скоро вернут, и нам нужно не покидать помещения, оставаться в тепле и безопасности. Мы в шутку приветствовали друг друга: «Свет скоро дадут, никуда не уходите!».

Никто уже не смеялся.

Мы с Чаком дошли до парковки.

— Красотка моя, — радостно сказал Чак, махнув рукой в сторону джипа.

Первый раз за эти дни я слышал такое оживление в его голосе.

Мимо, по Вест-Сайд-Хайвей, проехало несколько армейских грузовиков, направляясь в центр города. Если до этого их присутствие давало ощущение безопасности, то теперь они вызывали только злость. Чем они вообще занимаются? Почему они нам не помогают?

В mesh-сети ходили слухи о том, что военные сбрасывают гуманитарную помощь с самолётов, но уже давно никто ничему не верил.

Я отвернулся от магистрали, когда грузовики проехали, и поднял взгляд на джип Чака. До него было пятнадцать метров, но в нашем невезении были и свои плюсы. Из машин на земле давно вытащили аккумуляторы, запчасти, всё, что представляло какую-нибудь ценность, — но до его джипа никто не добрался.

— Думаешь, получится к нему прицепить трос лебёдки?

Он указывал на рекламный щит на стене здания. Тот располагался на некотором расстоянии перед джипом.

— До него метров пять, думаю. Твой трос рассчитан на сколько, девять тонн?

— У него диаметр полдюйма, прочность на разрыв — одиннадцать тонн, но на короткое время, думаю, выдержит даже больше. Она облегчена для лучшего пробега, — Чак задумался, считая в уме, — но с защитой на днище выйдет три тонны, может, с центнером.

— Должно хватить.

Я был единственным инженером в нашей компании.

Мой ход мыслей был таким: потенциальная энергия перейдёт в горизонтальное движение, и максимальное усилие возникнет в нижней точке движения маятника. Но он не начнёт раскачиваться, пока на платформе стоят задние колёса, и мы сможем ещё уменьшить радиус, сразу же подняв грузовик на лебёдке.

По моим расчётам, если мы будем крайне осторожны, сила, действующая на трос в нижней точке дуги, будет в пять раз больше массы грузовика. И в два раза больше, чем расчётная прочность троса. Но даже если он выдержит, рекламный щит может вырвать из стены посреди представления.

— Винс вызвался оседлать бычка? — спросил Чак, покачав головой. Мы встали под щитом.

Лучше всего, чтобы кто-то сидел в кабине и управлял лебёдкой. Так у нас будет больше шансов, а от успеха этой затеи зависели наши жизни. Можно, конечно, просто запустить лебёдку и отойти, но она могла заесть или вовсе сломаться. Я бы не решился на участие в таком родео, но Винс был куда увереннее в моих расчётах, чем я сам.

— А взамен мы отвезём его к родителям. Они живут где-то рядом с Манассасом, — кивнув, ответил я. — Я решил, что, в принципе, нам по пути.

Чак начал распределять обязанности, не отрывая взгляда от щита.

— Ты сходишь сегодня ночью ещё разок за продуктами, а я начну собирать вещи — всё, что получится унести.

Я достал телефон и проверил, нет ли новых сообщений. Даже здесь ловила mesh-сеть. Винс теперь работал за новым ноутбуком, но вернуть тысячи фотографий было невозможно.

Я начал писать Винсу, что его план действительно может сработать, но тут мне пришло сообщение.

— Нам нужно будет много воды, — продолжал Чак, — и…

— Завтра утром президент обратится к стране, — прочитал я вслух сообщение. — Его будут транслировать на всех радиостанциях. Нам наконец-то скажут, что происходит.

Чак медленно выдохнул.

— Давно пора.

Я убрал телефон в карман.

— А если джип не получится спустить, может, угоним какую-нибудь другую машину? Нам нужно выбраться из города.

— Как ни крути, а моя малышка — наш лучший билет до моего домика в Шенандоа.

В небе послышался протяжный гул, и мы отошли в сторону, чтобы было лучше видно. Гул нарастал, и неожиданно из-за крыш появился армейский грузовой самолёт. Трап был опущен, и из грузового отсека вытолкнули большой деревянный ящик.

Он начал падать, и над ним раскрылся парашют.

— Они сбрасывают припасы! — прокричал Чак и побежал, проваливаясь в снег, на Девятую авеню.

Я последовал по его следам.

Взглядом я следил за опускающимся грузом.

— Даже не знаю, радоваться или волноваться.

На землю опустился первый ящик, и вдруг, из ниоткуда, на него кинулись десятки людей.

— Давай, — он показал вперёд кивком головы, — может и нам чего перепадёт.

Он снял с плеча ружьё и побежал в толпу.

Я последовал за ним, качая головой.

День 20 — 11 января

— Ты знал, что мы единственные существа, на которых живут три вида вшей?

Я почесал голову.

— Нет, не знал, — теперь зачесалось плечо.

Винс осматривал свитер.

— Я смотрел документалку на Дискавери в прошлом месяце.

Все собрались в коридоре на речь президента, — её должны были транслировать в десять утра. Мы выключали керосиновый обогреватель по вечерам, потому что оставлять его на ночь было слишком опасно, и в коридоре ещё было прохладно.

Сейчас здесь было двадцать семь человек. Ирина и Александр охраняли пятерых пленников в своей квартире, с ними — нас было тридцать четыре, и все на нашем, шестом, этаже. Не считая девяти покойников на втором.

Бородины предложили запереть грабителей в своей спальне. Лорен хотела, чтобы они были как можно дальше от детей, но в наших условиях разумнее и безопаснее было держаться вместе. Мы больше не охраняли вход и лестницу — только наш конец коридора за баррикадой.

Ирина заверила Лорен, что ей не о чем волноваться. Если только дверь в спальню скрипнет, они тут же выстрелят. К тому же, спустя день-два, у пленников не останется сил для побега.

— Головные вши или лобковые — не так страшны, — начал рассказывать Винс, — но вот платяные, — он заметил вошь на свитере, поймал пальцами и продемонстрировал мне, — вот эти — настоящие гады. — И с этими словами раздавил её.

Любительские радиостанции обсуждали, о чём же нам скажет президент: что идёт война, и нас захватили русские или китайцы, или это террористы из других стран или из Америки, или иранцы. У каждого было своё мнение.

А по Сети расходились сообщения о сотнях, даже о тысячах смертей на Пенсильванском вокзале и в центре Явица. Кто-то утверждал, что холера перебралась и на Большой центральный вокзал. Ходили слухи о вспышке тифа.

— Вроде лобковых вшей у меня ещё нет, — сказал Винс, бросив взгляд на джинсы. — Впрочем, не беда, если заведутся. В последнее время мне не особо перепадало.

Он поднял на меня взгляд и рассмеялся. Я улыбнулся, покачав головой.

На нас сердито смотрел Ричард.

Мы жили буквально в помойной яме, и атмосфера между людьми тоже оставляла желать лучшего.

— Сам не знает, о чём говорит, — добавил Винс, пожав плечами. Речь президента ещё не началась, и мы слушали радиокомментатора, который рассуждал о том, что может сказать президент.

Я повернулся к Ричарду и попытался разрядить обстановку.

— Да мы просто шутили…

— Ваши шуточки у меня вот уже где, — прорычал в ответ Ричард. — Используете нас вместо приманки, шпионите за нами.

После нападения стало известно, что мы отслеживали всех через mesh-сеть Винса. К тому же, мы не предупредили никого, что хотим поймать Пола и его банду в ловушку.

Ричард и Рори восприняли это в штыки, но и Чак им не уступал.

— Потому что на то были причины! — взорвался он. — Один из вас — их шпион.

Чак не видел нужды молчать — завтра мы уже уедем. Это мы тоже хранили в секрете от соседей.

— Шпион? — гневно сказал Рори. — Чей? Ты в курсе, что ты несёшь?

Чак указал пальцем на Рори.

— Молчи лучше. Ты единственный, кто был около дома Пола, и все эти сообщения…

— Да говорю же я тебе, я остановился там, чтобы посмотреть, что есть в мусоре. Я не знал, что за каждым моим шагом следят.

— Да что вообще с тобой говорить. Якшаешься с этими хакерами из Анонимус, а месяц тому назад, я видел тебя со Стэном…

— Хочешь знать, кто со Стэном запанибрата?

Рори указал на Ричарда.

— Его спроси.

— Не переводи на меня стрелки, — сказал Ричард, покачав головой.

— Отчего же это? — поинтересовался я.

Ричард засмеялся.

— А ты, небось, и за Лорен следил, а?

— Да пошёл ты, — не сдержался я.

Лорен сидела рядом. Она убрала руку с моего колена и умоляюще подняла глаза к потолку.

— А ваш новый приятель? — продолжал Ричард, показав пальцем на Винса. — Что вы о нём знаете? Свалился, как снег на голову, никто его не знает. Если уж на то пошло…

Чак поднялся.

— Этот парень спас твою шкуру и спас множество других людей. Без нас вы бы все были на улице, может, уже отдали бы концы на вокзале, без нас Пол обобрал бы вас до нитки. Может, мы заслужили хотя бы «спасибо»?

— А, так мы вас ещё и благодарить должны? Это я забочусь об остальных. — Он махнул рукой за спину, где сидела, сжавшись, семья китайцев. — А вы забаррикадировались от нас. Мы знаем, что вы припрятали от нас еду. И кто назначил вас командовать? Может, и нам дадите оружие, чтобы мы могли себя защитить?

Он снова поднял больной вопрос.

Мы не спешили раздавать то оружие, что у нас было, а после того, как Чак стал подозревать всех и каждого, он и вовсе наложил на него строгий запрет. На диване посреди коридора расплакалась дочка Вики — женщины с детьми с «Амтрака».

— Кто назначил нас командовать? — с улыбкой переспросил Чак. — «Смит и Вессон», тридцать восьмой калибр.

Рори рассмеялся.

— Наконец, правда выплыла наружу. У кого оружие, тот и музыку заказывает. Параноик ты, вот кто…

— Параноик, говоришь, сейчас я тебе покажу… — со злостью прорычал Чак и направился к Рори.

— Может хватит уже, мужчины? — резко сказала Сьюзи и потянул Чака за руку обратно на диван. — Снаружи бедлам творится, хотите, чтобы и у нас то же началось? Это наш дом, и нравится вам или нет, но мы вместе, и предлагаю вам, юноши, взять себя в руки.

Эллароза громко заплакала, Сьюзи холодно посмотрела на Чака и унесла её в квартиру, нежно убаюкивая на ходу. Чак сел, расслабился, и напряжение в коридоре немного спало.

Тишину нарушил голос радио:

— Через несколько минут президент обратится к стране, пожалуйста, подождите. Мы скоро начнём трансляцию.

Девочка на диване тихо хныкала, испуганная и расстроенная.

Я посмотрел в угол позади Ричарда, где сидела семья из Китая. За последние три недели они ни с кем из нас, кроме Ричарда, и словом не перекинулись. Они и раньше были худыми, но сейчас совсем отощали. Они безучастно смотрели на меня, как и многие другие беженцы на этаже.

Я всегда полагал, что причина их страха — происходящее за окном. Но тут я вдруг понял правду. В моих глазах мы с Чаком были добытчиками, защитниками, но теперь я взглянул с их точки зрения. Только у нас были оружие, электричество, техника, — но не у них. Это был наш дом, наш коридор, мы прятали от них вещи и следили за ними.

Они боялись нас.

— Мои сограждане, — послышался низкий голос на радио. Это был президент, и Винс склонился, чтобы сделать погромче. Из квартиры вышла Сьюзи с Элларозой. — Я обращаюсь к вам, в этот скорбный для нашей нации час, с печалью в сердце. Я знаю, что вас одолевают страх, холод, темнота и голод, и я извиняюсь перед вами, что мы так долго держали вас в неведении.

Лампа в коридоре моргнула и выключилась, и Чак подскочил, чтобы проверить, всё ли в порядке с генератором.

— Мы остались без средств связи после инцидента, который, как нам теперь известно, был спланированной кибератакой на инфраструктуру нашей страны и мировой Интернет.

— Что-нибудь новое нам скажут? — прошептал Винс. Генератор снова ровно зарычал, и в коридоре включился свет. Чак вернулся и встал рядом со Сьюзи, положив руку ей на плечо.

— Мы по-прежнему не знаем полного масштаба этой атаки, как и того, насколько глубоко на нашу территорию проникли неизвестные захватчики. Я говорю с вами не из Вашингтона, и моё местопребывание будет засекречено, пока мы не поймём лучше, против кого мы сражаемся.

По коридору пробежала волна шепотков.

— И хотя этот инцидент затронул всю Америку, более того, все страны мира, отдельные районы пострадали меньше от атаки неизвестных нам сил. К западу от Миссисипи проблемы с электричеством были вскоре разрешены, как и в большинстве штатов на Юге, но на Новую Англию пришёлся самый сильный удар, и ситуацию серьёзно усугубила серия зимних штормов.

Приятно было узнать, что не все в Америке оказались в такой же беде.

— Военные силы страны были приведены в готовность второго уровня DEFCON, высочайший уровень протокола в нашей истории, но теперь вновь установлен четвёртый уровень. Это ответ на вопрос, почему армия не могла помочь в решении местных проблем, — потому что мы ожидали следующей атаки.

— Говорил же, — прошептал Чак. — Эти болваны сторожат границы, а мы умираем у них за спиной.

— Но я могу, наконец, поделиться с вами результатом длительного расследования: насколько мы установили, большинство, вероятно, даже все атаки проводились под руководством или при содействии организации, принадлежащей Народно-освободительной армии Китая.

Снова послышался громкий шёпот. Мы все повернулись к китайской семье в конце коридора, но поспешно отвели взгляд, осознав, как себя повели.

— Мы уже расположили в Южно-Китайском море четыре группы боевых авианосцев и ждём результатов международных заседаний ООН и НАТО. Мы не отступим и не оставим наших граждан в их бедах. У меня есть для вас хорошие новости: я постановил использовать все имеющиеся у нас резервы, чтобы в течение ближайших дней восстановить подачу электричества и работу экстренных служб в Нью-Йорке и по всему Восточному побережью.

Коридор разразился радостными возгласами.

— Но, — сказал президент и вздохнул, — к моему сожалению, я должен сообщить жителям Нью-Йорка, что по требованию центра по контролю заболеваний, которое я одобрил, остров Манхэттен временно объявляется зоной карантина, вследствие распространения болезней, передающихся водным путём. Карантин продлится не более одного-двух дней, и я прошу жителей Нью-Йорка оставаться в помещениях, в тепле и безопасности. Мы скоро будем с вами. Храни вас Господь.

Радио смолкло.

День 21 — 12 января

Снова шёл снег.

Я поднялся с Тони на крышу поиграть с Люком, а заодно набрать выпавший снег в бочку для воды. Крупные хлопья падали сквозь тишину с неба, поглотившего город серой раковой опухолью.

И мы находились в самом центре.

Вчера, после речи президента, мы остались в коридоре и слушали жаркие обсуждения по радио. Все были потрясены и не могли поверить услышанному, но когда стало известно о военных контрольных пунктах, в людях закипел гнев. На Манхэттене оказалась значительная часть лучших юристов Америки, и в Сети, и на радио уже звучали угрозы засудить власти за нарушение прав человека и постановлений Конституции.

«Ни китайцы, ни иранцы — никто здесь на самом деле не замешан. Власти пытаются скрыть нападение инопланетян, это же и ребёнку понятно».

Увы, даже мои любимые сторонники инопланетного вторжения были неспособны поднять настроение.

Чак заявил, что штурмует мост с пистолетом наперевес, и пусть кто-нибудь только осмелится ему помешать. Но вскоре в mesh-сети выложили новости о первых стычках и жертвах на мосту Джорджа Вашингтона. К вечеру, вместо гнева, Нью-Йорк поглотили уныние и подавленность.

Раньше все считали, что лучше просто переждать, когда, наконец, все проблемы решат, но стоило президенту объявить людям, что они не могут уехать, что они в западне, все до последнего решили, как можно скорее покинуть город. Винсу на ноутбук пришли фотографии с Ист-ривер, где люди проваливались под воду между застывшими во льду лодками и тонули в реке, словно крысы.

О метро можно было забыть. Большинство тоннелей в Нижнем Манхэттене и в районе Челси затопило ещё в первые дни после отключения электричества. А при такой температуре они ещё и промёрзли насквозь. Наверняка, кто-то пытался спрятаться в метро, но мы ничего о них не слышали, и не собирались спускаться в тоннели на разведку.

Мы встретили утро в коридоре с затаившейся в сердце тревогой.

Мы спали на одном диване: я, Лорен и Люк рядом со мной, и Винс. Оказавшись отрезанными от окружающего мира, мы тянулись друг к другу, к тёплым чувствам, ещё не угасшим в каждом из нас.

О том, чтобы спустить джип Чака на землю, мы даже не заикались. Не было никакого смысла.

Чак сидел, словно парализованный, и смотрел прямо перед собой в стену. Винс — так же безучастно в экран ноутбука. Близился полдень, я лежал на диване в коридоре и листал список радиостанций на телефоне.

— Я не верю ни единому слову президента. По-моему, они нам не договаривают чего-то. И записали это послание специально для Нью-Йорка, чтобы объяснить нам, почему держат нас…

Я переключил на следующую.

— …пускай тащат свои задницы в Ист-Виллидж, чтобы увидели всё своими глазами. Как они могут нас тут бросить? Почему нам никто не…

Следующая.

— …в это поверить? Если в Америке всё в порядке, от чего прячется президент? Господи, да мы можем вылечить рак, чего они так боятся какой-то древней…

— Можешь включить «Общественное»? — спросил Винс, поднявшись с дивана. — Быстрее.

Я пролистнул список станций, нашёл её и сделал звук погромче. Рори тоже потянулся к радио в центре коридора, чтобы увеличить громкость. Пэм спала рядом с ним, — она всю ночь провела на ногах, стараясь помочь всем по мере возможности: у кого была инфекция, у кого — расстройство желудка, у кого — простуда.

— …иранская группа хакеров «Ашиайне» взяла на себя ответственность за вирус «Scramble», поразивший сети логистических компаний, и призналась, что они начали…

— Говорил же, это арабы, — сказал Тони, поднявшись с дивана.

— Они не арабы, — ответил Рори.

— …ответной меры за нападение Соединённых Штатов на Иран несколько лет назад в кибератаках с применением вирусов «Stuxnet» и «Flame»…

Сьюзи выглянула из-за плеча Чака. Эллароза и Люк спали в кроватке перед ней, посередине коридора.

— Так это не были китайцы?

— …изначально целью атаки были Сети правительства США, однако, вирус вскоре поразил и второстепенные системы…

— Иранцы — персы, а не арабы, — повторил Рори. — Они изобрели науку и математику. А «Ашиайне» — это ещё не иранское правительство.

— …НАТО рассматривает вопрос общих мер обороны, в то время, как правительство Соединённых Штатов уже готовится к решительным действиям…

— Ты, похоже, немало о них знаешь, — сказал Чак Рори.

Рори пожал плечами.

— Я писал о них в «Таймс». Это моя работа. У КСИР в наличии имеется весьма опытный киберотряд.

— …хотя доступ в Интернет по всему миру до сих пор крайне затруднён, в Европе ситуация приходит в норму, и радиосвязь восстановлена в большинстве штатов на Восточном побережье…

— КСИР?

Рори сделал радио потише.

— Армия Ирана — Корпус Стражей Исламской революции. Смесь коммунистической парии, КГБ и мафии. Если бы у «Halliburton»[20] был ребёнок от Гестапо, — это и были бы Стражи.