Голливуд Буковски Чарльз

– Мне, – признался я, – спасибо.

Роуз подала мне чашку. Очень кстати. Бросив на нас через плечо озабоченный взгляд, она удалилась.

– И мистер Фридман, и мистер Фишман крайне не удовлетворены вашими намерениями…

– Заткни фонтан, Зутник! Либо я немедленно получаю свободу, либо прямо здесь отпилю от себя кусок!

Джон постучал рукояткой пилы о стол Зутника.

– Но, мистер Пинчот, нет необходимости…

– Есть необходимость! И не будем терять время! Я жду решения!

Зутник взглянул в мою сторону.

– Как вам кофе, мистер Чинаски?

Джон положил палец на клапан рукоятки, поднял левую руку и оттопырил мизинец. Пила зарычала, и он стал яростно ею размахивать.

– Итак!

– Ваша взяла! – прокричал Зутник. Джон убрал палец со спуска.

Зутник выдвинул ящик стола и вынул два листа бумаги с печатями. Подвинул их Джону. Джон взял документы, сел и принялся читать.

– Мистер Зутник, – подал я голос, – нельзя ли еще кофейку?

Зутник сверкнул на меня глазом и нажал кнопку.

– Еще чашку кофе, Роуз. Черного.

– В стиле «Блэк-энд-Деккер», – пошутил я.

– Не смешно, мистер Чинаски, – сказал Зутник. Джон все читал.

Принесли кофе.

– Спасибо, Роуз.

Джон продолжал читать, а мы ждали. Изделие Блэка и Деккера покоилось у него на коленях. Наконец Джон сказал:

– Нет, так не пойдет.

– Как не пойдет? – вскричал Зутник. – Вам же дается карт-бланш!

– Параграф «е» нужно убрать. Он содержит слишком много двусмысленностей.

– Позвольте взглянуть? – поинтересовался Зутник.

– Прошу.

Джон возложил бумаги на лезвие пилы и протянул Зутнику. Зутник снял их с гримасой отвращения на лице, углубился в чтение параграфа «е».

– Не вижу предмета для опасений.

– Уберите его.

– Вы что, в самом деле решили оттяпать свой палец?

– Да. Могу заодно и ваш.

– Это что – угроза? Вы мне угрожаете?

– Мне, видите ли, нечего терять. В отличие от вас.

– Договор, подписанный под давлением, может быть признан недействительным.

– Ох, и устал же я от вас, Зутник! Выбирайте: либо параграф «е», либо мой палец! Живо!

Джон снова нажал на пускатель. Пила послушно взревела. Джон выставил вперед левую руку с мизинцем наготове.

– Стой! – завопил Зутник. Джон замер.

Зутник нажал кнопку селектора.

– Роуз, вы мне нужны. Вошла Роуз.

– Еще кофе для джентльменов?

– Нет, Роуз. Прошу вас, перепечатайте весь контракт, но исключите параграф «е».

– Слушаюсь, мистер Зутник. Мы немножко посидели. Потом Зутник сказал:

– Можно уже отключить вашу игрушку.

– Зачем спешить? – отозвался Джон. – Подождем.

– Неужто вы правда нашли продюсера?

– Конечно.

– Не соблаговолите ли назвать имя?

– Отчего же нет. Хол Эдлман. Фридман его знает.

Зутник заморгал. Эдлман – известный денежный мешок. Это знал не один Фридман.

– Я читал сценарий. На мой взгляд, слишком… жестко.

– А вам приходилось читать другие произведения мистера Чинаски? – спросил Джон.

– Нет. Дочка читала. Сборник рассказов «Сны у канализационного стока».

– И как?

– Ей не понравилось.

Роуз принесла исправленный текст договора. Протянула его Зутнику. Он бегло просмотрел его и отдал Джону.

Джон внимательно прочитал текст с начала до конца.

– Очень хорошо.

Он подошел к столу, наклонился над ним и подписал бумагу.

Зутник подписал от имени Фридмана и Фишмана. Две копии. Дело было сделано.

Вдруг Зутник рассмеялся. У него как будто камень с души свалился.

– Юридическая практика день ото дня делается все забавнее.

Джон отключил пилу. Зутник подошел к шкафчику, висевшему на стене, достал оттуда бутылку и три стакана, поставил на стол и разлил.

– За нашу сделку, джентльмены!

– За сделку, – повторил Джон.

– За сделку, – эхом отозвался писатель.

Мы выпили. Как оказалось, бренди. Кино закрутилось снова.

Я проводил Джона до машины. Он швырнул пилу на заднее сиденье, сам сел за руль.

– Джон, – заговорил я, стоя на тротуаре, – можно задать тебе серьезный вопрос?

– Конечно.

– Скажи честно насчет «Блэк-энд-Деккера». Я буду молчать как могила. Неужели ты и правда собирался пустить пилу в ход?

– Ясное дело.

– И отрезать кусок за куском?

– Ну да. В таком деле, раз уж начал, пути назад нет.

– А ты силен, старик.

– Ерунда. Но вообще-то я проголодался.

– Позволь угостить тебя ланчем.

– Ладно уж. Я знаю одно местечко. Садись в свою тачку и следуй за мной.

– Отлично.

Я ехал за Джоном по Голливуду, и нас приветствовали славные тени Альфреда Хичкока, Лорела и Харди, Кларка Гейбла, Глории Свенсон, Микки Мауса и Хамфри Богарта.

Прошло не больше недели. Я играл на ковре с котенком. Зазвонил телефон. Трубку сняла Сара.

– Да? А, привет, Джон. Да, дома. По понедельникам и вторникам заездов нет. Что? Ах ты, господи! Минутку, я Хэнка позову.

Я поднялся с пола и взял трубку.

– Привет, Джон.

– Хэнк, мы опять в жопе.

– Что случилось?

– Эдлман собирался продать за нашей спиной права на «Танец Джима Бима» за семь миллионов. Ребята, которых я нанял для поисков нового продюсера, когда мы еще работали с «Файерпауэр», сообщили, что группа Эдлмана предлагала продать эти права им.

– Но у них же самих этих прав пока нет.

– Они утверждают, что есть. Предъявили пакет: сценарий, актеры, смета. Они собирались потихоньку откупить у нас права по дешевке.

– Мерзавцы.

– Опять мы попались на крючок жуликам. Такие вот дела. Так что с Эдлманом полный финиш. Надо начинать охоту за новым продюсером. Я было не хотел тебя зря волновать, но потом решил, что лучше тебе знать все как есть.

– Ты прав. А как охота?

– Обзваниваем всех подряд. По телефону быстро соглашаются, а как покажешь сценарий, дают задний ход. Все отказываются. Прямо как увидят сценарий, так и кричат «нет!». Две первоклассные звезды и бюджет, немыслимо низкий для такой ленты, а они нос воротят. Фильм наверняка принес бы доход. Неслыханная глупость с их стороны.

– Им не нравится сценарий, – сказал я.

– Не нравится.

– А мне они не нравятся. Все до одного.

– Но мы продолжаем поиски. Обязательно должен найтись кто-нибудь, кто клюнет.

– Вряд ли.

– Будем стараться.

– Ценю твое упорство.

– Не переживай.

– Ладно.

Я вернулся на ковер к котенку, который с удовольствием играл концом веревки.

– Фильм опять застопорился, – сообщил я Саре. – Сценарий никому не нравится.

– А тебе самому нравится?

– Во всяком случае, он получше тех, что мне приходилось видеть. Хотя, возможно, я ошибаюсь. Джона жалко.

Котенок бросил веревку и вцепился мне в руку. Расцарапал до крови. Я пошел в ванную и протер руку перекисью водорода. Увидел в зеркале свое отражение: лицо старика, написавшего сценарий. Дерьмо. Я поспешил выйти.

Во время скачек никаких дурных вестей я не получал, потому что дома меня не было и меня не могли найти.

Я ездил на скачки, возвращался домой, ужинал, смотрел с Сарой телевизор, поднимался наверх к своей бутылочке и машинке. Писал поэму. Денег на стихах не заработаешь, зато получаешь удовольствие.

Еще через пару недель позвонил Джон.

– Опять мы в дерьме, – сказал он. – Совсем худо дело.

– А что такое?

– Да вот, нашли продюсера, все ему понравилось, даже сценарий. Говорит: «Я возьмусь, приноси бумаги, я подпишу, и будем запускаться». Подготовили документы, я уже собрался к нему ехать – звонок: «Не могу делать фильм». Прорезался какой-то известный режиссер, который утверждает, что у него все права на произведения Генри Чинаски. «Ничего не поделаешь, – говорит, – сделка не состоится».

Генри Чинаски – имя, которое я использую в своих романах. И в сценарий я тоже его ввел.

– Что за понты? – спросил я.

– Да не понты; ты же продал права на Генри Чинаски.

– Это вранье. Но даже если и так, надо всего лишь изменить имя, вот и все.

– Нет, не все; в контракте речь идет не об имени, а о персонаже, независимо от того, как его зовут. Права проданы навсегда!

– Не может быть…

– По-видимому, когда ты продавал режиссеру Эктору Блэкфорду роман «Транспортный чиновник», заодно уступил и права на все экранизации.

– Да, я продал права на экранизации. Всего за две тыщи баксов. Я тогда с голоду помирал. Эти деньги казались мне баснословными. Между прочим, «Транспортного чиновника» Блэкфорд так и не поставил.

– Не имеет значения. По контракту права принадлежат ему на веки вечные.

– А как все это вылезло наружу?

– Есть такой адвокат – Флетчер Джейстоун. Он спит с одной монтажницей. Вот как-то они кончили свои занятия – и он углядел на тумбочке сценарий. Протянул руку. Оказалось, это «Танец Джима Бима». Пролистал, положил на место и сказал: «Генри Чинаски – этот парень в кармане у моего клиента. Я сам контракт составлял». И новость немедленно облетела весь город. «Танец Джима Бима» похоронили. Теперь никто за него не возьмется, потому что Блэкфорд и его адвокат купили Генри Чинаски с потрохами.

– Это неправда, Джон. Не мог я продать права на целую вечность за вшивые две штуки.

– Но в контракте это написано черным по белому!

– Я читал контракт перед тем, как подписать. Там ничего подобного не было.

– В разделе четвертом.

– Не верю.

– Я созвонился с этим адвокатом. Он крутой парень. «Генри Чинаски – наша собственность, – вот что он сказал. – Я в это дело собственные пятнадцать тысяч вложил, бешеные деньги по тем временам. Да и сейчас не кот наплакал». Я было раскипятился, а он меня осадил. «Не смейте, – говорит, – разговаривать со мной в таком тоне». В общем, с ним не столкуешься. Может, он хочет куш сорвать или что, но пока «Джим Бим» сдох. Мертвее мертвого. С ним покончено.

– Джон, я тебе перезвоню.

Я просмотрел контракт и нашел раздел четвертый. Убей бог, никакого намека на продажу прав на персонажа я в нем не усмотрел. Перечитывал текст несколько раз, но ничего подобного не увидел.

Я набрал номер Джона.

– В четвертом разделе нет ни слова насчет продажи персонажа на веки вечные. Они что – очумели все?

– Нет, это условие подразумевается.

– Где подразумевается?

– В разделе четвертом.

– У тебя под рукой есть этот текст?

– Да.

– Прочти мне то место, где говорится, что этот парень завладел моим Генри Чинаски.

– Это все подразумевается.

– Бред! Откуда вы это взяли?

– Если мы будем с ними судиться, тяжба продлится три-четыре-пять лет. А тем временем «Джим Бим» окончательно истлеет. И никто к нему не притронется.

– Неужто все в этом долбаном городе так перетрухали, что видят то, чего нет? Здесь ведь и близко ничего подобного не сказано, в четвертом разделе! Не продавал я Генри Чинаски!

– Ты подписал контракт, навечно уступающий права на Генри Чинаски, – повторил Джон.

Он тоже свихнулся. Я повесил трубку.

Я нашел в справочнике номер телефона Эктора Блэкфорда. Я познакомился с Эктором, когда он закончил кинофакультет Лос-Анджелесского университета. Одну из первых своих работ, документальный фильм, он сделал про меня. Его даже разок прокрутили по Пи-би-эс. На следующее утро полсотни абонентов отказались от услуг этого канала.

Несколько раз мы с Эктором вместе поддавали. Он проявил интерес к «Транспортному чиновнику» и даже показал мне сценарий, который сам состряпал, но он был до того несуразный, что я посоветовал ему засунуть его себе в задницу. Он пошел своей дорогой, я своей. Он стал богатым и знаменитым, поставил множество хитов. Ая развлекался, сочиняя стишки, и начисто забыл про «Чиновника». Я набрал номер и застал его дома.

– Эктор, это Хэнк.

– О, привет, Хэнк! Как дела?

– Не больно хорошо.

– В чем проблема?

– В «Джиме Биме». Тут один парень раззвонил по всему городу, что вы с ним получили права на Генри Чинаски. Ты знаешь, о ком я говорю.

– А, это Флетчер Джейстоун?

– Да. Тебе, Эктор, наверное, известно, что я ни душу свою, ни задницу за две штуки не толкну.

– А Флетчер говорил…

– Ничего такого в четвертом разделе нет.

– Он говорит, что есть.

– А ты сам читал?

– Да.

– Так есть или нет?

– Черт его знает.

– Слушай, малыш, ты же не хватишь меня серпом по яйцам за какую-то вшивую писанину, в которую и врубиться-то никто не может?

– Ты о чем?

– О том, что мы запустились с фильмом, а ты с этим ублюдком нас подсек. Ты что, забыл, как мы с тобой бухали и разговоры душевные вели?

– Разве такое забудешь!

– Тогда вразуми своего дружка. Он перекрыл нам кислород. А мы хотим дышать, как все люди. Только и всего. Всего-то только.

– Хэнк, я тебе перезвоню.

Я сел у телефона и стал ждать. Я ждал четверть часа.

Наконец он зазвонил. На проводе был Эктор.

– Все в порядке, Джейстоун отступится.

– Спасибо, старина, я знал, что у тебя доброе сердце. Бизнес тебя еще не загубил.

– Джейстоун направит тебе депешу прямо сейчас.

– Гениально! Эктор, ты прелесть!

– И знаешь что, Хэнк…

– Что?

– Я не выбросил из головы идею с «Транспортным чиновником».

– Вот и хорошо, малыш. Привет жене.

– А ты Саре передавай привет, – сказал Эктор.

Девять десятых всяких дел в этом роде решается по телефону, оставшаяся десятая часть уходит на подписание бумаг.

Я позвонил Джону.

– Эктор добрался до этого Джейстоуна; он высылает отступную.

– Отлично! Отлично! Значит, можно двигаться вперед. А вы с Эктором корешились, да?

– Да, и, как видишь, он про это не забыл.

– Как только я получу от него весточку, сразу же свяжусь с нашим новым продюсером… Кстати, чего я буду ждать у моря погоды, может, лучше подъехать к нему в контору и подобрать эту бумаженцию на месте?

– Конечно, звякни ему и договорись.

– Значит, мы опять беремся за картинку, – сказал Джон.

– Точно. Надо это дело обмыть у «Муссо».

– Когда?

– Завтра. В полвторого.

– Тогда до встречи, – сказал Джон.

– Пока, – ответил я.

Итак, я сидел за машинкой, трудясь над стихами, и рассылал их по мелким журнальчикам. Рассказы у меня почему-то никак не выпечатывались, это мне не нравилось, но насиловать себя я не хотел и потому шлепал стихи. В этом была своя радость. Может, в один прекрасный день что-нибудь получится и с прозой. Я очень на это надеялся. А пока что лошадки бегали, вино текло рекой, а Сара занималась чем-то прекрасным в саду.

От Джона не было вестей целую неделю. Потом наконец он позвонил.

– Я ведь тебе говорил, что мы нашли нового продюсера?

– Да, ну что, он готов взяться за дело?

– Он отвалил. Сказал, что не хочет делать наш фильм.

– Почему?

– Говорит, пока ждал отступную бумагу, получил заманчивое предложение. Сценарий про двух близнецов-сирот, которые становятся чемпионами мирового чемпионата по теннису.

– Звучит и в самом деле фантастически. Шаль, что не я придумал.

– Но есть и хорошие новости.