Срединные силы. Черное пламя Данилов Павел

Глава тридцать шестая

Роман толкнул створку приотворенного окна и уселся на подоконник.

Факелов понимал, что суется в осиное гнездо, но другого плана у него не было. Хотелось скорее закончить Путь и немного расслабиться. В каждом действии чувствовалась вселенская усталость, подпитываемая загадочностью последнего испытания. Даже смертельная опасность не могла отрезвить Романа.

– Вердан, – позвал он с легким вороньим акцентом.

Коренастый начальник стражи вздрогнул и вскочил со стула. Взяв со стола кинжал, он начал оглядываться в поисках говорившего.

Вердан стоял к Роману боком. Факелов отметил, что ему уже под пятьдесят. Короткие, угольно-черные волосы были тронуты сединой лишь на висках.

Начальник стражи усмехнулся своей нервозности и уселся обратно на стул. Глянув на дверь, спросил:

– Кто там?

– Я здесь, – сказал Роман.

Вердан развернулся и с изумлением уставился на окно. Удивляться было чему: кабинет находился на третьем этаже, а двор кишел стражами. Вердан увидел ворона и сразу понял кто он такой, в голосе появилась боязливая учтивость:

– Добрый вечер.

– Здравствуй, мне нужна твоя помощь, – проговорил Роман и перелетел на спинку стула, стоящего напротив начальника стражи.

«– Аккуратней, – забеспокоился Чет. – Как прыгнет!»

– А отказать я могу?

– Конечно! Но ты же человек семейный, на хорошем посту, а про меня ты слышал. Тем более я не прошу ничего страшного. Ты это делаешь постоянно.

Вердан поднял брови и впился взглядом в черный вороний глаз.

– Сегодня ночью было совершено покушение на знатную особу – княжну Инессу. Нападавший – раб Артур. Есть свидетель – его жена. Княжна после удара ничего не помнит. Твердит, что упала с кровати. Предателя следует казнить. Завтра же.

«– Изверг…» – выдохнул Чет.

Вердан уставился в столешницу и в задумчивости сжал губы.

– Зачем тебе? Жену его хочешь? – спросил он.

Роман приподнял клювом уменьшившийся вместе с ним медальон.

– Знаешь, что это?

– Я так и думал. Наверное, если я не соглашусь, будет только хуже.

– Конечно.

Начальник стражи не стал долго колебаться. Рассудив, что должность и семья важнее, и что ворон все равно найдет способ осуществить план, он махнул рукой и произнес:

– Черт с тобой, я согласен.

– Тебе воздастся, – пообещал Роман. – Совсем скоро я тебе помогу.

«– О! Уже милости раздаешь?!» – то ли спросил, то ли отметил Чет.

«– Немилости, кстати, тоже», – угрожающе ответил Роман.

«– Молчу», – покорно сказал ворон.

– Моя дочка не может ходить, – сказал Вердан.

– Я поставлю ее на ноги. Это будет плата за помощь.

В глазах начальника стражи блеснула радость. Кажется, он уже видел дочку здоровой.

– Когда будете брать? – спросил Роман. – Дворцовая тридцать шесть.

– Нужно подготовить пару бумажек. А через час лично приду с четверкой бойцов.

– С одним бойцом. Раб сопротивляться не будет, а я не хочу лишний раз нервничать.

– Понял, – хмыкнул Вердан. – Ты даже это продумал.

– В любом плане нужно вначале рассматривать опасные и провальные варианты. Тогда успеха добиться легче, – поделился Роман. – Я полетел. Жду через час.

Начальник стражи хмуро кивнул. Роман еще раз внимательно посмотрел на Вердана и спрыгнул со стула. Сделав несколько взмахов, Факелов растворился в черном проеме окна.

Несмотря на то, что воронье зренье ощутимо лучше человеческого, Роман едва не пролетел мимо дома. Толкнув клювом незакрытое окно, Факелов прислушался – тишина. Лишь из соседней спальни слышалось легкое похрапывание Игната.

Перебравшись на пол, Роман превратился в человека. Затем прикрыл окно и быстро оделся, дрожа от холода и возбуждения.

«– Иногда кажется, что купить можно кого угодно», – сказал Чет, когда Роман уселся на кушетку.

Факелов покачал головой.

«– Меня нельзя. Точнее всех идейных людей».

«– А если другой, более мощной идеей?»

«– Ну-у, если рассуждать так, то да. Купить можно кого угодно. Главное знать, какую монету предложить. Собаке – кусок мяса, болвану – пригоршню серебряников, властолюбцу – высокий пост, а богослужителю – древнюю мантру, – сказал Роман. Помолчав немного, заключил: – В общем, каждого можно купить за счастье в его понимании».

Чет молчал, не зная, что добавить или возразить. Роман тяжело вздохнул и положил оголенный палаш рядом с собой. Сердце непрерывно кололо, в груди появлялась удушливая слабость. Факелов не находил себе места – вскакивал с кушетки, ходил по комнате, садился обратно.

Когда раздался властный стук, Роман все равно вздрогнул, хоть и ждал этого весь час. Он специально оставил калитку незапертой, чтобы стражники не утруждали себя звоном в колокольчик. Из комнаты вышел Артур, зевая и застегивая на ходу штаны.

– Пойду, спрошу, кто там, – сообщил он, увидев что Роман не спит.

– Давай, я сейчас тоже приду.

Факелов распахнул окно, готовя путь для возможно отступления, подхватил палаш и двинулся к двери.

– Кто там? – спросил Артур.

– Начальник стражи, – послышался голос Вердана. – Открывайте, иначе выломаем.

– Сейчас-сейчас, – суетливо сказал раб, отпирая дверь. – Не надо ничего ломать.

В прихожую вошли Вердан и высокий боец с пустым преданным лицом.

– Мы пришли арестовать преступника Артура, совершившего покушение на княжну Инессу. Где он?

Артур привалился к стене и, как рыба на суше, начал хвать воздух ртом.

– Вы что… – забормотал он, – я никогда… я с детства ей служу… ошибка…

Стражник шагнул к нему. В глазах Артура появились слезы, теперь он даже не бормотал – спазм от вопиющей несправедливости сжал горло.

– Р-рома, с-скажи им, – заикаясь, прохрипел он.

– Это он, – через силу выдавил Факелов.

В глазах Артура сверкнуло такое отчаяние, что Роман почувствовал эмоциональный удар, будто его огрели невидимой плетью.

– За что? – совсем тихо проговорил Артур, когда стражник связывал ему руки.

Роман не знал, что ответить. Лишь стоял, выставив вперед палаш и тупо глядя на очередную невинную жертву Пути.

– Что ж такое делается?! – прокричал Игнат, выскочив из комнаты. – Так и знал, что змею пригрели! Отпустите Артура! Вы посмотрите на него! Ну, на кого он может напасть?

– Он совершил покушение, – бесстрастно сказал Вердан.

– Откуда вы знаете?! От этой гниды?! – заорал садовник, ткнув пальцем в Романа.

Факелов приставил к груди Игната палаш и прошипел:

– Заткнись.

– Ну давай, коли! Убей еще меня, тварь! Пускай три бабы как хотят живут! Или убей и их, что тебе стоит?

Роман сделал глубокий вдох. Перевернув палаш, он ударил садовника по голове плашмя. Игнат закатил глаза и мешком свалился на пол.

– Скоро очнется, – мрачно сообщил Факелов.

Бледный Артур стоял и с улыбкой смотрел на происходящее. В глазах появилась отрешенность, какая бывает у безумцев.

«– Кажется, он тронулся», – грустно заметил Чет.

«– Черт, как все надоело…»

– Княжне надо что-нибудь говорить? – спросил Вердан.

Роман покачал головой.

– Идите.

Первым вышел начальник стражи, за ним усмехающийся Артур, а следом – не проронивший ни звука боец. Застонал садовник, но Роман, едва справляющийся с эмоциями, не обратил на него внимания. Медальон оставался прохладным, никак не отреагировав на произошедшее. Факелов решил, что испытание выполнится, когда Артура казнят.

«– Держись», – неуклюже подбодрил Чет.

– Что теперь будет? – спросила Камилла.

Роман встрепенулся, отвлекаясь от дум.

– Хорошо все будет, – равнодушно ответил он. – Надо только пару дел завершить.

– Роман! Ко мне быстро! – послышался сиплый крик старухи.

– Пошла к черту, – беззлобно ответил Роман и зашел в свою комнату.

Ветер намел снега, отчего пол стал мокрый. Мороз же успел неплохо полакомиться – слизал со всех поверхностей тепло. Ущербная луна пробилась сквозь снежные тучи, чтобы прищурено глянуть на спящий город.

Роман захлопнул окно и плюхнулся на осточертевшую кушетку. Из хаотичных раздумий выделилась одна четкая мысль. Вот он на пороге завершения предпоследнего испытания, а идей об одиннадцатом шаге как не было, так и нет. Неужели он плохо их выполнял? Или мысль придет, когда загорятся десять «ресничек»?

От отвращения к себе и собственного бессилия Факелов застонал в голос. «Нужно собраться, – твердил он. – Остались последние шажки. Нужно дождаться утра».

Голова гудела, но спать Роман боялся. Факелов немного сомневался в сговорчивости Вердана; на всякий случай ожидая от него удара в спину. Еще одной проблемой стал Игнат, но убивать садовника Роман не хотел. Да и образ Артура, то с отчаянными, то с безумными глазами никак не хотел покидать внутреннего взора. С такими думами смог бы уснуть только мертвый.

Последняя мысль показалась Роману интересной и отчасти заманчивой. Но он прогнал ее, продолжая твердить: «Нужно дождаться утра».

Роман стоял почти у самого помоста. Люди только-только начали собираться. Предрассветные сумерки понемногу рассеивались. Еще не выглянувшее солнце зажигало редкие облачка оранжево-фиолетовым мерцанием.

Со стороны Роман казался застывшим истуканом. Из тех, кто дожидался казни, все переминались с ноги на ногу и периодически прикладывали руку к носу. Факелов же стоял, не обращая внимания на мороз и усталость.

На плахе возвышались сердечные друзья смерти: гильотина с тяжелым косым ножом и П-образная виселица. Снег был заботливо счищен. Чем сильнее разгоралось солнце, тем больше людей стекалось на площадь. Через час гул толпы так возрос, что стало ясно – назначенный час настал.

На четвертом этаже, по традиции, открылись два окна, загудели трубы. Вскоре показался и великий князь. Возбудив толпу праведной речью, он сделал знак. Снова прозвучали трубы, и стражники распахнули боковую дверь дворца. За первым конвоиром вышел улыбающийся Артур, в кандалы у него были закованы только руки. Раб повернул голову и каким-то неведомым образом сразу встретился взглядом с Романом. Внутри Факелова все похолодело. Артур улыбнулся еще шире и уставился в спину воину. Вслед за ним шло еще два стражника, между которыми прихрамывал согбенный старик, с туго связанными за спиной руками. Толпа привычно осыпала преступников проклятьями.

«– Оплот невежества», – равнодушно сказал Роман.

Чет в ответ лишь вздохнул.

Немного запоздавший палач добрался до помоста бегом. Когда толпа притихла, стражник показал на Артура и проорал заученную фразу:

– За нападение на знатную персону приговаривается к смертной казни через отсечение головы!

Артура подвели к гильотине и заставили опуститься на колени. Раб положил шею в выемку, палач тут же опустил верхнюю планку. Князь сделал знак, толпа затаила дыхание. Палач перерубил веревку, нож со свистом понесся вниз. Лезвие разрезало плоть с едва слышным хрустом и чавканьем, словно острым топором срубили гнилой саженец.

Палач поднял за волосы улыбающуюся голову с остекленевшими глазами. Народ пораженно протянул: «у-у-у». Роману стало дурно. Он с трудом пробился из толпы, перешел по западной дороге на Торговую улицу и двинулся прочь от площади. Факелов достал медальон – две реснички по-прежнему оставались тусклыми.

Мысль о том, что он зря убил Артура, хлестнула по разуму огненным бичом. Сердце сдавило спазмом, что Роман едва не задохнулся. Повалившись в снег, он пролежал так минут пять.

«– Ты чего? – испуганно спросил Чет и начал сбивчиво: – Вставай. Пройдешь ты испытание. Придумаешь. Я помогу. Вставай».

Роман поднялся и побрел дальше, опустив голову на грудь.

Перед ним пронесся калейдоскоп мучительных образов. Хмурый, вечно недовольный им отец, участливая мать, искалеченный Хедрик, плачущая княжна, убитый плотник, объятая горем и неверием деревня, обезглавленный Артур… и снова по кругу: отец, мать, друг, Настя…

«– Ты куда?!» – в десятый раз спросил ворон.

Роман поднял голову. Пройдя еще сотню шагов, Факелов зашел в дом Ревеса. На полу лежал обглоданный скелет пирата в растерзанной одежде. Роман, ступая прямо по крысиному помету и кровавым пятнам, зашел во вторую комнату. Факелов сел на край грубого стула и закрыл лицо ладонями.

Роман попытался сосредоточиться, отгоняя прочь крутившиеся, словно заевшая пластинка образы. Напрягая последние капли душевных сил, Факелов погрузился в размышления.

Седьмая заповедь Сатаны… это можно понять по-разному и выполнить испытание множеством способов. Нужно придумать что-то новое. А вдруг еще раз ошибусь? Даже придумывать что-то страшно. В этот раз я показал лицемерие… и не только ни опроверг, а подтвердил заповедь. Что ж мне, надо побыть святым? Но это такое же лицемерие. «Самым опасным из животных». Найти животное опаснее? Бред. Даже волк опаснее человека физически. Как можно доказать, что мы не просто животные, наделенные интеллектом? Что мы для чего-то нужны? Тех людей, которые верят, стремятся к чему-то нематериальному нельзя назвать животными с развитыми мозгами. Ведь они руководствуются тем, что не относится к материальному. А всё животное в человеке, хоть более страшное, хоть менее – относится к материи. А кто я? Страшнее человека или животного действительно не найти.

Волна отвращения захлестнула Романа.

Медальон на миг раскалился и вновь стал прохладным, но Факелов этого даже не заметил. Он был настолько поглощен мыслями, что совсем выпал из реальности.

Боль с каждой минутой становилась невыносимее. Она горела внутри черным пламенем, испепеляя все светлое, превращая душу в унылую, чуждую счастью пустыню.

Романом овладел ужас. Если он станет богом, а боль не исчезнет? Что с ним будет? А ведь чувства богов обширнее и глубже людских. Доводы, которые он приводил Хедрику, ворону и себе, теперь казались глупостью. Он не хотел ничего искупать, делать, каяться. Роман лишь мечтал, чтобы кончилась эта безграничная тоска, сжигающая душу. Мечтал о том, чтобы погасло черное пламя.

Мысли забегали по кругу. О чем бы Роман ни подумал, все сводилось к единственному вопросу: как прекратить страдания? И только один, самый страшный ответ сейчас казался верным…

За спиной послышался едва уловимый шорох, но Роман не оглянулся.

– Осталось последнее испытание, – раздался гулкий голос.

– Цель умерла, – медленно проговорил Роман. – Моя душа давно принадлежит не мне.

– Ты отдал ее Срединным силам.

Факелов закрыл глаза. Благоговение перед Наставником куда-то испарилось, а все окружающее казалось мелочным и ненужным. Только боль, словно лесной пожар, испепеляла разум.

Роман прошептал, в голосе слышалась радость, будто к нему снизошло озарение:

– Я покончу с собой.

Медальон раскалился. Картинка мира дернулась, стала странной, словно Роман смотрел сотней глаз одновременно.

– Взгляни на меня, – приказал Наставник.

Роман медленно повернулся. Хищно-дружеская улыбка озарила лицо Наставника.

– Приветствую, брат. Ты закончил Путь.

январь 2009 – ноябрь 2010Волгоград