Срединные силы. Черное пламя Данилов Павел
Глава двадцать шестая
Вторую неделю Роман помогал всем, кому не лень было его позвать. Больше всего Факелов крутился возле Насти, которая в шутку называла его помощником пекаря. Мать девушки принимала его благосклонно и даже иногда бросала на Романа кокетливые взгляды, чем сильно его тревожила. Оказаться в деревенском любовном треугольнике из матери и дочки Факелову представлялось пугающей фантасмагорией.
С Романом с самого начала обращались по-доброму. А когда поняли, что от работы он не отлынивает, стали принимать за своего. Старейшины затеяли стройку избы для тех, кто первыми нынешней зимой или весной женится. В молодых ходили три девушки, включая Настю, и два парня. Но Роман был уверен, что новеньким домом и общей с мужиками работой старики хотят привязать к селу его. Лишний молодой парень – хорошее подспорье, да и никто из девок без жениха тогда не останется.
– А много у вас таких как я? Пришлых? – спросил однажды Роман и начал чистить второе вареное яйцо.
– Плотник, – наморщив лобик, сказала Настя, – да и все вроде.
– И как? Не считают его чужаком?
Настя махнула на Романа рукой.
– Тебя уже не считают, что уж о нем говорить? Зим пять, как пришел.
«– Быстро ты в их ряды затесался, – похвалил Чет. – Скоро, наверно, и породнишься».
– Добрый вы народ, – сказал Факелов и поднялся. – Пойду дальше помогать избу строить.
– До вечера, – улыбнулась Настя.
С каждым днем мороз крепчал. Хотя за работой в толстой телогрейке он отступал. На постройку приходили почти все мужики, ведь дома сидеть – скука смертная.
Избу строили в два бревна толщиной, чтобы зимой меньше приходилось топить. Сегодня поселенцы начали обкладывать коробку дома вторым кругом толстых стволов. Одни таскали бревна, другие подгоняли их по длине, третьи ошкуривали, четвертые вырезали впадины и клинья для соединения на углах, а пятые аккуратно укладывали и скрепляли.
Роман ошкуривал бревна специальным ножом-скребком вместе с парнем чуть постарше.
– Похоже, для тебя строим, – тихо сказал он и усмехнулся.
Факелов приподнял брови.
– Ты же с Настей водишься, – продолжал парень, – да и работаешь хорошо.
Роман улыбнулся и пожал плечами.
– Разве примете?
– А чего бы и нет? – удивился парень. – Погоди еще недельку да иди свататься к матери Насти.
– Там видно будет, – неопределенно ответил Роман, чтобы парень ненароком не пустил по деревне новую волну пересудов.
Строили, пока не накатили ранние зимние сумерки. Периметр избы стоял стройный, пахнущий свежей древесиной. Гончар с парой помощников тоже работал не покладая рук, обжигая кирпичи для будущей печки. Плотник пообещал сделать мебель, а кузнец – всю металлическую утварь.
Обычно после работы Роман мылся, собирался с силами и отправлялся на прогулку с Настей. Но пора было потихоньку переходить к делу, и Факелов сразу зашел к девушке.
– Уже? – удивилась она.
– Настя, я сегодня очень устал, – ссутулившись, произнес Роман. – Давай завтра прогуляемся.
– Бедный, – расстроилась девушка, – ты не захворал?
Роман покачал головой и сказал:
– Пойду спать, до завтра.
– Отдыхай, – вздохнула Настя.
Факелов наскоро умылся и лег. Хоть за окном и стояла темнота, час был ранний. Немного покрутившись, он уснул.
Роман проснулся, когда до рассвета оставалась уйма времени. Как казалось Факелову, только-только наступила полночь. Роман на носках, чтобы не разбудить стариков, вышел из дома.
Ярко светила почти полная луна. Вокруг нее, хаотичной россыпью, мерцали звезды. Темневшее кольцо домов словно охраняло возвышающиеся внутри него амбары. Деревня крепко спала. Лишь у плотника едва заметно светилось окно. Роман зашел на задний двор и взял топор.
«– Боюсь спрашивать, что ты замыслил», – проговорил Чет.
«– Ну и не спрашивай», – отозвался Факелов и пошел к низкой ограде.
Отойдя от поселения шагов триста, Роман стал обходить его по кругу. Земля, слегка припорошенная снегом, в лунном свете сияла голубизной, отчего ночь становилась еще яснее.
Вернувшись на прежнее место, Факелов отдалился от деревни еще на сотню шагов и снова побрел по кругу.
«– Что ты ищешь?»
«– Удобное место».
«– Для кражи? – предположил ворон. – Спрятать топор хочешь?»
«– Надо чтобы никто не смог увидеть, залезть. Крутой овраг подошел бы».
«– А река?»
«– Скоро замерзнет», – отрезал Роман.
«– Ты, видно, еще не проснулся», – с превосходством сказал Чет.
«– Почему?»
«– А что ты как дурак кружишь? Нельзя в птицу превратиться да посмотреть куда идти?»
Роман стиснул зубы и несколько раз глубоко вздохнул.
«– Спасибо», – сказал он и начал раздеваться.
Вокруг царила неестественная тишина. Роман, переминаясь с ноги на ногу от холода, придавил одежду топором. Через несколько секунд Факелов уменьшился в размерах и оброс перьями. Метаморфоза происходила почти незаметно для глаз, словно взрыв.
Роман поднялся метров на двадцать и закружил вокруг деревни. То, что искал, Факелов нашел в полукилометре на юго-западе от поселения. На дне обширной впадины чернела вязкая болотная вода, не стесненная холодом. Над ней поднимался теплый, с гнилостным запахом пар. Казалось, что дрянная вода греется от самой преисподней.
Овраг, словно язва на чистом теле земли, был окружен чертой непаханой земли. Роман подумал, что жители могут использовать впадину как свалку, но никаких следов дороги не нашел. Тут же пришла трезвая мысль. Какая может быть в деревне свалка? У них каждая щепка и тряпица впрок идет.
Вернувшись к вороху вещей, Роман превратился в человека. Нацепив одежду, он побрел к деревне.
«– И зачем ты это болото искал?» – недоуменно спросил ворон.
«– Для дела, – улыбнулся Роман. – А поскольку ты мне помог – ты теперь соучастник».
«– Не встреть я тебя, сейчас сидел и журил бы Арета в старой лесной берлоге, – со вздохом сказал Чет. – Или спал бы».
«– Скучаешь?»
«– Нет, но то, как ты проходишь испытания, меня часто пугает», – признался Чет.
«– Ты-то ни при чем, – пожал плечами Факелов. – А по завершении Пути все равно будешь в выигрыше».
«– Не расскажешь, что задумал?» – вернулся к предыдущей теме Чет.
«– Нет».
Роман озабоченно посмотрел на едва заметную цепочку следов и за полсотни шагов до деревни начал ее заметать. Когда Факелов вернулся к избе, луна заметно сдвинулась на небосводе – прошло не меньше пары часов. Роман отнес топор на место, разделся в сенях и бесшумно забрался в постель.
Когда ночь только начала светлеть, Факелов поднялся. Опорожнив одно ведро и набрав другое, Роман наскоро умылся. Пригладив сильно отросшие волосы, он отправился к Насте.
– Здравствуй, – сказала она. – Поможешь?
Роман кивнул и двинулся за девушкой к амбару. Настя отворила дверь, и Факелов вошел. Мешок весил килограмм под сорок. Роман с кряхтением взвалил его и тяжелой поступью вернулся к дому-пекарне.
Через несколько часов, когда девушка отнесла хлеб старейшинам, а остальные забрали свои буханки сами, Роман и Настя сели завтракать. Мать ушла к подруге, и Факелов почувствовал себя в дешевом деревенском сериале. Роман открыл и закрыл рот. Затем вздохнул и произнес:
– Настя, тебе не надоело в девушках ходить?
Настя прищурено посмотрела на Факелова. Затем улыбнулась, зарумянилась и ответила:
– Надоело.
– Давай поженимся, – неловко сказал Роман. – Как у вас тут со свадьбами?
«– С княжной ты так не церемонился», – ехидно заметил Чет.
«– Заткнись!»
– Матушке скажи, потом старейшинам. Они все объяснят, – не прекращая улыбаться, проговорила Настя. – Кушай.
Роман заглянул в черные глаза, покивал и принялся за свежий хлеб.
– Пойду работать, – позавтракав, сказал Факелов.
– Следи, чтоб хорошо строили, – подмигнув, сказала Настя.
Роман понимающе усмехнулся и вышел на улицу.
После рабочего дня и прогулки с Настей, Факелов долго не заходил домой. Лишь иногда стоял минут по десять в сенях, отогреваясь.
«– Что ждем?»
«– Узнаю, когда деревня ложится спать», – ответил Роман.
Чет издал звук, схожий одновременно с хмыканьем и карканьем, но больше не сказал ни слова.
За пару часов до полуночи деревня слилась с ночью. Лишь окно плотника желтело светом десятка лучин.
«– В поселении один чужак, и он единственная сова», – с досадой произнес Роман.
«– Как сова?» – не понял ворон.
«– Из тех, кто по ночам привык работать», – объяснил Факелов.
«– А кто рано?»
«– Жаворонки, – терпеливо поведал Роман. – А кто все время дрыхнет, тот жирный ворон».
«– Жирных не бывает, – оскорбился Чет. – Иначе их сразу сожрали бы ястребы».
«– Ты прав, – вздохнул Роман. – Это могут себе позволить только люди и их домашние животные».
Факелов подошел к запечатанному амбару, обошел его несколько раз кругом. Не найдя слабых мест, Роман стал осматривать замок, который можно было так назвать лишь с большой натяжкой. Селяне не боялись кражи – кто будет пилить сук на котором сидит? А замок висел, скорее всего, от детей или сонного пекаря. Факелов поковырял полминуты в скважине тонким гвоздиком, и замок с едва слышным щелчком открылся.
Роман заглянул внутрь. Амбар был забит мешками до уровня груди. Покачав головой, Факелов защелкнул замок обратно и побрел в дом. Юрий и Владимир спали. Роман разделся и, водя перед собой рукой, словно слепой, нащупал кувшин с водой. Попив, Факелов тут же завалился спать.
Ему снилось, что перед ним простирается дорога, в конце которой возвышается гора. Он знал, что если доберется до нее, то будет счастлив. Перед ним лежал Путь. Роман бежал изо всех сил, но гора оставалась нестерпимо далеко. Он терпеливо перебирал ногами, напрягал мышцы, но тщетно. Тут Роман заметил, что у него шесть ног и обомлел. Потом, словно камера в кино, картинка отдалилась, и Факелов увидел бегущего по дороге муравья. А когда пришло осознание, что это он сам, Роман проснулся.
Отдышавшись и вытерев пот, Факелов стал дожидаться предрассветного часа. Не отдохнувшее тело ломило, голову словно набили металлической соломой – тяжелой и ничего не соображающей.
Роман умылся ледяной водой и сделал легкую зарядку – после этого стало немного лучше. Одевшись, Факелов начал день по отработанной схеме – направился к Насте. Сегодня ему нужно договориться о встречах через день. А уставший вид и вялые фразы будут главными аргументами.
К концу дня Роман и вправду был еле жив. Постоянная работа, переохлаждение и недосып сделали свое дело. Но неистовое желание достигнуть цели придавало силы.
В середине ночи Роман двинулся к амбару. Окно плотника чернело, словно омут. Большинство жителей закрывали на ночь ставни, но он игнорировал это правило.
Факелов открыл гвоздиком замок и стащил с ближайшей стопки мешок. Поставив его около стены, Роман быстро закрыл амбар. Взвалив тяжелый мешок на плечо, Факелов двинулся на юго-запад. Если его заметят с мешком в деревне, у него было готово оправдание, мол, он проснулся рано и тащит зерно к Насте. А вот если заметят, что он копается в амбаре, с которого сеют и кормятся до следующего урожая, то тогда останется либо бежать, либо умирать.
Мешок вдавливал в ковер снега. Каждый шаг сопровождался легким похрустыванием. Роман с трудом переступил через изгородь, и лишь когда отошел от деревни на сотню метров позволил себе передышку.
Чет по-прежнему молчал.
Подхватив мешок, Факелов без остановок дошагал до оврага-болота. Смрадный пар чадил над вязкой водой. Роман из последних сил поднял мешок над головой и швырнул его в овраг. Болото с едва слышным чавканьем поглотило больше двух пудов пшеницы.
– Первый шаг сделан, – произнес Факелов и побрел обратно в поселение.
За следующие полчаса Роман отнес еще два мешка. Когда он тащил третий, ноги подкашивались от усталости. На обратном пути, за десяток шагов до деревни, Роман начал заметать следы. Вскоре Факелов вернулся в дом, чтобы часок вздремнуть. Ведь скоро ему предстояло снова превратиться в помощника пекаря и хорошего работящего парня…
Глава двадцать седьмая
Следующей ночью валил снег. Под покровом белой пелены Роман скормил болоту еще десять мешков отборной пшеницы. И словно в награду за щедрую жертву, местный черный божок помог ему в наступившем дне.
Дом был достроен, мать Насти ограничилась парой наставлений и дала добро на свадьбу, старики благосклонно покивали и назначили празднество на послезавтра.
Днем Роман помогал печь хлеб, колол на два дома дрова и менял воду. Остальное время он тратил на Настю и отдых, чтобы ночью продолжить выполнять испытание. Чет, чувствуя напряжение друга, по большей части молчал.
Настя лучилась счастьем, Факелов старался ей подыгрывать, а вся деревня пришла в нескромное для зимы оживление. Любое событие, способное скрасить тянущуюся снежную пору, подхватывалось жителями с диким энтузиазмом. Будь то обсуждение чужака, стройка дома или подготовка к свадьбе – неважно.
«– В ближайшие несколько дней будет не до испытания», – поделился размышлениями Роман.
«– А Настя не будет мешать?»
«– Надеюсь, она крепко спит».
В день свадьбы еще не успел прокричать петух, как вся деревня проснулась. Роман слонялся без дела. Стоило ему за что-то взяться, как его тут же прогоняли, мол, нечего в день свадьбы работать.
Посреди деревни сложили огромный костер, но зажигать его не торопились. Из-за мороза решили не вытаскивать столы на улицу. Пир готовили в новой просторной избе, где были заняты лишь два угла: печкой и широкой лежанкой. В дом принесли еще три стола для яств и десяток стульев для стариков.
Куры тревожились с самого утра, чувствуя оживленный настрой людей. Ведь когда у людей праздник, у скотины «топорная эпидемия».
Арсений выдал Роману новую черную рубашку, темно-коричневые штаны и не растоптанные сапоги со шнуровкой на голенище.
– Телогрейку подарят на свадьбу, – заговорщицки сказал он и подмигнул.
– Благодарю, – сказал Факелов и улыбнулся.
Арсений кивнул и пошел к новой избе, подле которой толпилось полдеревни. Роман проводил его взглядом и отправился переодеваться в дом старейшин.
Через несколько часов его позвали. Столы были заставлены куличами, пирогами, блинами, пирожками, печеньем, булочками; зажаренные целиком курицы лежали на глиняных блюдах, стояли тарелки с крылышками, ножками, отбивным и нарезанным кусочками филе. Мясную и печеную снедь разбавляли сушеные и моченые яблоки, орехи, салат из лука и моркови. Все это парило волнующими запахами, которые причудливо сливались с мощным духом человеческих тел. Роман, съевший за весь день кусок хлеба, поминутно сглатывал слюну.
В избу набилась вся деревня. Люди стояли около стен, бабки и деды сидели на стульях. Маленькие дети жались к ногам родителей или залезали под столы. Возле печки стояла Настя, ее мать и старейшины. Роман поклонился всем и подошел к невесте. Гул сменился тишиной.
Старейшины скрепили судьбы Романа и Насти в нерушимый союз, пожелали счастья, здоровых детей, долгой жизни и смерти в один день. От каждого высокопарного слова по спине Факелова пробегала дрожь. Он с ужасом осознал, что лишь для него все происходящее – скучный спектакль. А все эти несколько десятков людей, и стар и млад, искренне желают ему счастья. Глаза Насти были влажны, с губ не сходила робкая, истончающая радость улыбка. Мать невесты благословила молодоженов и, расплакавшись, отошла в сторону.
В знак того, что Романа принимают в большую дружную семью, Юрий преподнес ему новую телогрейку и кожаные, подбитые мехом перчатки, а Владимир широкий пояс с пристегнутыми к нему пустыми ножнами. Факелов ловко опоясался и ту же к нему подошел Гвоздь и протянул новенький клинок. Роман с довольной улыбкой принял палаш длиной чуть меньше метра. Заточенное с одной стороны лезвие переходило в широкую коробчатую гарду с ловушками для вражеских клинков. Палаш был тяжелее привычного кинжала, но в руке сидел превосходно.
Факелов искренне обрадовался подарку и не поскупился на благодарности. Юрий хлопнул в ладоши, и народ, словно только и ждал этого «стартового выстрела», принялся за еду. Волшебным образом на столе появились две литровые бутыли с травяной настойкой. Всем желающим наполнили кружки, а жениха никто и не спрашивал.
Роман взял стакан и поморщился. От настойки разило, как от дешевого портвейна, годного лишь для покраски забора. Факелов сделал глоток и отставил кружку подальше.
Вокруг теснились жующие люди. Кто-то трапезничал степенно, а кто-то жрал в три горла. Вторых явно было больше. Складывалось впечатление, что люди едят только на праздники, потому они с лихвой утоляли накопившийся голод и старались набить брюхо до следующего пира. С каждой минутой становилось шумнее. Те, кто наелся, переключался на разговоры. Через час, разгоряченный весельем, обильной едой и настойкой, народ высыпал на улицу.
Пламя понемногу разрасталось, подминая под себя ветви и вычерчивая свободный от снега круг. Женщины с визгом, мужики со смехом начали прыгать через костер. Подошла очередь Романа. Сзади хлопнули по плечу, Факелов разбежался, прыгнул, закрыл глаза… на мгновенье теплая волна окутала с ног до головы. И в ту же секунду мерзлая земля ударила в подошвы. Роман по инерции пробежал пару метров и стал еще одним звеном разрастающегося круга.
Когда весь люд очистил дух прыжками через костер, пришло время хоровода. Народ, от пятилетних детей до дряхлых стариков, закружил вокруг костра. Арсений затянул песню «О славной жизни земледельца», и все с восторгом подхватили. Роман слов не знал, потому просто улыбался, глядя на Настю, кружившую на другой стороне живого кольца.
Один из бородачей вошел внутрь круга и достал деревянную дудочку. Над деревней понеслась протяжная переливчатая мелодия. Люди замедлили шаг и хором затянули: «Зимою холодна-а-а, но вольн-а-а. Поля нас жду-у-ут, но не зову-у-ут».
Спев еще десяток печальных и веселых, медленных и быстрых песен, народ снова побрел в избу. Еда остыла, но после плясок на морозе, аппетит разыгрался еще сильнее. Когда последние крошки были сметены со стола, люди еще раз поздравили молодоженов и начали расходиться по домам.
Хозяева столов и стульев забрали мебель, а мать Насти с подругой быстро убрались в избе. А затем ушли и сами. Роман запер дверь на засов, прикрыл ставни. Изба погрузилась во мрак. Лишь тонкие полоски света, пробивающиеся между ставен, выхватывали отдельные предметы из тьмы.
Факелов подошел к девушке и обнял ее. Потом они встретились губами. После продолжительного поцелуя и пары ласковых слов, Роман начал раздевать Настю. Но перед глазами стоял образ княжны. Факелов попытался прогнать его, как наваждение, но тут же осознал, что хотел бы оказаться рядом с княжной в сотню раз сильнее.
Роман и Настя легли на пахнущую перьями и свежим деревом кровать. Девушка слегка дрожала, тем самым еще сильнее напоминая Факелову княжну. Роман залез на супругу, одной рукой он оперся на кровать, а другую положил на круглую, слегка придавленную под собственным весом грудь.
– Расслабься, Настена, – посоветовал Факелов.
Романом овладело сладострастное возбуждение. Когда Факелов был в горнице княжны, ощущения заглушались страхом, напряжением и безответностью. Сейчас Роман отдался страсти без оглядки.
Настя тихонько вскрикнула, попыталась оттолкнуть мужа, но тут же обмякла. Через пару минут она начала отвечать на ласки, неумело стараясь двигаться в такт.
Через четверть часа Факелов простонал и повалился на спину рядом с Настей. Грудь его часто вздымалась. Настя поцеловала его в щеку и положила голову на плечо. Уставшая и разбитая она почти сразу уснула.
«– После такого еще больше хочется стать человеком», – сказал Чет, когда Роман немного отдышался.
«– Плотские радости хороши, но мимолетны, – проговорил Факелов. – Потому лучше стать богом как можно скорее».
«– Не-е, я вряд ли решусь повторить твой путь. Покуролесить бы годков тридцать-сорок, да на покой».
«– А я уяснил, что будь у меня хоть праздная, хоть правильная однообразная жизнь, она мне все равно быстро надоест, – пожаловался Роман. – Понял еще до того, как попробовал».
«– Тяжело вам, – усмехнулся ворон, – не таким как все».
«– Точно. Это парадокс жизни. Умные завидуют беспечности и легким радостям дураков, но при этом презирают их».
«– И день ото дня отдаляются от них и простых человеческих радостей», – добавил Чет.
«– Потому что обратно дороги нет. Единственный счастливый путь для умных и неравнодушных – это постоянное совершенствование себя и окружающих».
«– И ты сразу занялся приобретением инструмента, – заметил Чет. – Для воздействия на других».
«– Ты сегодня догадлив, – с уважением сказал Факелов. – Долгое молчание идет тебе на пользу».
Ворон пропустил замечание мимо бестелесных ушей, и с подозрением сказал:
«– Из твоих слов получается, что я дурак? Раз я хочу покуролесить».
«– Да нет. Умные порой прожигают жизнь сильнее простых гуляк. Только настоящей радости это не приносит. На следующий же день в душе у них еще больше пустоты и одиночества».
«– Надеюсь, я буду исключением», – растеряв хорошее настроение, буднично произнес Чет.
Роман скривил губы, но ничего не ответил. Через полчаса он начал гладить и целовать Настю. Девушка что-то пробормотала во сне и заулыбалась. Через минуту Настя все-таки распахнула большие черные глаза и спросила:
– Уже утро?
– Ночь только началась, – прошептал Роман и прижал девушку к себе.
Три дня, в буквальном смысле, Факелов почти не слазил с Насти. Когда они оставались вдвоем в темноте, Роман, хотел он того или нет, представлял рядом с собой княжну. Настя светилась счастьем, да и Роман был доволен жизнью. Только чем больше он получал удовольствия, тем сильнее на него давил груз предстоящего испытания.
«Как же это страшно, – порой думал Роман. – Привязаться к людям, но в угоду собственным целям творить для них зло. Беспристрастию это испытание меня точно научит. А ведь беспристрастие тоже одна из Срединных сил. К добру или злу ее не отнесешь».
В четвертую ночь, стоило Насте уснуть, Роман вышел из дома. В деревне не горело ни единого огонька. Спал даже плотник. Землю освещала половинка луны и горстка самых ярких звезд.
Расшатанный замок амбара открылся мгновенно. Роман стащил верхний мешок и взвалил его на плечо. Прикрыв дверь, Факелов побрел к изгороди. После трех бурных ночей мешок казался в несколько раз тяжелее.
Стояла абсолютная тишина. Роман, оглядываясь через каждые три шага, наконец-то покинул деревню. Новая телогрейка оказалась настолько хороша, что с ношей на плече Факелов пропотел насквозь через сотню шагов. Зато сапоги больше не болтались, словно валенки на босу ногу. Палаш тоже тянул вниз, но выходить без оружия Роман не рисковал. Мало ли какая оголодавшая тварь может бродить ночью.
На полпути Факелов остановился и бросил мешок на снег. Усевшись сверху, Роман с минуту восстанавливал дыхание.
«– Тяжелая у тебя работа», – скептически сказал ворон.
«– Тяжелее всех», – поднимаясь, согласился Роман.
«– Будь Хедрик рядом – не творил бы ты таких ужасов».
«– У Хедрика свое задание. Еще неизвестно, кто из нас хуже делает», – зло ответил Факелов. Попреканье благородством друга его давно достало. Особенно от корыстного ворона.
До болота дошли в молчании. Несмотря на царивший вокруг мороз, над оврагом клубился пар. Роман сбросил мешок в черное чрево и быстрым шагом двинулся назад.
Следующие два часа Факелов таскал зерно почти без остановок. Еще полдесятка мешков оказалось в овраге. От Романа шел пар не хуже, чем от болотной воды. Рубашку и портянки можно было выжимать.
Отдохнув четверть часа, Факелов вернулся на маршрут: амбар – болото, болото – амбар. Украв еще пять мешков, Роман закрыл амбар и пошел спать.
Через две недели амбар опустел наполовину.
Роман проснулся около обеда и, набросив телогрейку, вышел на улицу за одеждой. Рубашка и штаны от мороза стали холодными и твердыми. Факелов, ежась от холода, натянул одежду.
Посреди стола лежала буханка хлеба, и возвышался кувшин яблочного компота. Насти дома не было. Печь хлеб она решила там, где привыкла – в избе у матери. Факелов радовался, что у него осталось подобное прикрытие. Если кто-то увидит его с мешком, то подумают, что Роман несет зерно в пекарню. А куда еще? Вокруг десятки километров безлюдной заснеженной равнины.
Поев, Роман взял ведра и направился к колодцу. В это время очереди не было. Факелов помахал рукой всем, кто лениво пялился из окна, и начал крутить лебедку. На улицу вышла Настя и, увидев мужа, произнесла:
– Проснулся, родной!
– Спасибо за завтрак, – улыбнулся Роман. Внутри все сжалось. Факелов привязался к девушке, а она души в нем не чаяла. Настя готовила ему завтрак, обед, ужин, делила постель, а он планомерно, день за днем лишал ее дальнейшей жизни.
– Что с тобой? – обеспокоенно спросила Настя.
Факелов встрепенулся и снова заулыбался:
– Все хорошо, задумался.
Молодожены зашли в избу. Послушав пересказ утренней болтовни жены с матерью и подругой, Роман отправился на задний двор упражняться.
Факелов понимал, что для изысканного фехтования палаш мало приспособлен, но научиться рубить и колоть со всех ракурсов тоже нелегко. Чтобы хорошо владеть оружием, надо его чувствовать, словно оно продолжение руки. Да и волю нужно закалять, мало ли сколько придется рубиться. А палаш оружие не из легких.
Вкопанное в мерзлую землю бревно задрожало под ударами. Немного разогревшись, Роман сбросил телогрейку. Факелов прыгал во все стороны, нагибался и выгибался, рубил сверху и сбоку, колол снизу и прямо. Утоптав снег до льда, Роман вставил палаш в ножны и вернулся в избу.
Настя дремала, по-детски подложив ладошки под щеку. Роман беззастенчиво растолкал ее, рассудив, что она должна спать ночью.
– Сам до обеда спишь, а меня будишь, – жалобно проговорила Настя. – Я же с рассвета пашу.
– Мне плохо без тебя, – оправдался Роман, обнимая жену.
– Давай поспим вместе.
Факелов хмыкнул и покачал головой. Настя приподняла брови. Вместо ответа Роман начал ее раздевать.
Дождавшись полуночи, Факелов вновь вышел на улицу. За время странствий по Скрытому миру он оброс мышцами, потеряв подростковую угловатость. Нездоровая бледность давно сошла, а затуманенный взгляд стал цепким и дружелюбным – ведь никто не знает, что он лицемерит. Черные волосы, схваченные тряпичным ободом, почти доставали до плеч. Кожа на ладонях, от постоянной работы и упражнений, превратилась в одну сплошную мозоль. В движениях появилась уверенность, которую Роман сразу заметил у Хедрика.
С неба падали редкие хлопья. Под ногами однообразно хрустел снег. Роман таскал мешок за мешком, как во сне, стараясь не думать о последствиях столь масштабной кражи. Болото, пережравшее зерна, уже не справлялось с новыми порциями. Торчащие из воды мешки проседали медленно, оставаясь на поверхности по несколько часов. Факелов не видел, чтобы кто-то выходит за пределы деревни, потому не переживал по этому поводу. А через пару недель он уйдет отсюда навсегда.
Снегопад слегка усилился. Факелов нес третий мешок за ночь. Когда он отошел от деревни метров на двести, сзади послышался усиливающийся с каждой секундой хруст, словно кто-то бежал. Роман скинул мешок и выхватил палаш.
«– Заметили», – испуганно пролепетал Чет.
Из темноты и снежной пелены выскочил плотник с топором наперевес.
– И куда ты?! – яростно прошипел он.
Объяснять что-то было глупо, потому Роман без звука бросился на противника. Слегка опешивший плотник едва успел отпрыгнуть. Телогрейка, снег и темнота замедляли движения. Факелов ударил еще раз, лезвие вошло в обух. Плотник дернул оружие на себя, но Роман успел вытащить палаш из дерева. Металл задел металл – послышался скрежет. Плотник с большого размаха ударил сбоку. Факелов боялся, что в деревне могут услышать звон металла, потому даже не пытался парировать, а отпрыгивал назад.
Плотник не смог сразу же вернуть тяжелый топор в прямое положение и какую-то долю секунды двигался вслед за ним по инерции. Роман, отскочив на одну ногу, тут же с нее прыгнул вперед. Факелов успел, словно мушкетер шпагой, уколоть плотника в бедро. Финт рискованный, но действенный. Острие палаша легко прорвало штаны, и в образовавшую прореху стала видна побежавшая вниз струйка крови.
Плотник рыкнул от боли и выкрикнул:
– Куда ты падла тащишь?!
Внутри у Романа все замерло. Он представил, как на крик плотника сбегается вся деревня, разъяренные бородачи жаждут его крови, как он набегу раздевается и превращается в ворона, и начало испытания летит к чертям.
На среднем пальце, как ошалелое, пульсировало кольцо. То ли готовилось дать отпор, то ли напитывалось энергией боя. Роман сделал выпад и тут же отпрыгнул, надеясь поймать врага на противоходе.
Плотник, не искушенный в бою, рубанул сверху. Факелов отклонился в сторону и в этот раз достал острием левое плечо. Рука плотника дернулась от болезненной судороги, и он начал пятиться. Ярость в глазах сменилась страхом и беспокойством. На месте укола телогрейка быстро намокала – рана оказалась глубокой. Факелов рубанул с небольшого размаха, метясь в больную руку противника. Плотник отбил палаш в сторону и по примеру Романа тыкнул топором вперед. Факелов почувствовал ощутимый толчок в грудь, и отшатнулся назад. Приободренный плотник перешел в атаку. Размахивая из стороны в сторону топором, он маленькими шагами двинулся на Факелова.
«Вовремя мне подарили палаш, – промелькнуло в голове у Романа. – Будь у меня кинжал или топор для рубки дров, недолго бы я простоял».
Ручка топора была в два раза короче клинка. Факелов держал палаш вертикально и медленно отходил назад, изобразив на лице смятение. Плотник впервые за бой победно оскалился. Видимо, он решил, что выбрал правильную тактику и теперь вору несдобровать.
«– Таким маханием только собак отгонять», – вставил успокоившийся Чет.
Роман выпрямил палаш и опустил его на руки плотника. Тот выронил топор и, задыхаясь от боли, с ужасом посмотрел на отрубленный большой палец. Факелов шагнул к противнику и с силой уколол в грудь. Прорывая куртку и кожу, задевая ребра и артерии, лезвие вошло в сердце. Плотник умер мгновенно, а тело еще несколько секунд конвульсивно дергалось.
Факелов тяжело вздохнул и посмотрел в сторону деревни. Ночь вернула себе права на тишину.
«– Не сиделось ему дома, – пробормотал ворон. – А ты молодец, не струсил».
«– Теперь следы всю ночь заметать, – зло сказал Роман и добавил саркастически: – Пропажу плотника вряд ли не заметят!»
Читать бесплатно другие книги:
