Удачная попытка Филлипс Карли

– Потому и не рассказала. И никакого насилия не было. Все случилось по взаимному согласию.

– Мог бы, черт возьми, презерватив надеть! – взревел Майк.

Эрин готова была провалиться сквозь землю.

– Тише!

– Прекрати смущать Эрин, – сдержанно попросил Коул. – Я не считаю, что обязан перед тобой отчитываться, но все же скажу: мы предохранялись.

«Не одну пачку презервативов извели», – подумала Эрин, но вслух произносить не стала.

– Случаются проколы, – сказала она вместо этого.

– Ну, надеюсь, он…

– Довольно! – собрав все свои силы, завопила Эрин и бессильно опустилась на подушку. – Мы с Коулом сами все решим, без тебя. Я знаю, что тебе не все равно, я понимаю, что ты расстроен, но ты не должен вмешиваться.

– По крайней мере до той поры, пока мы не останемся с тобой один на один, – сказал Коул. – И перестань третировать свою сестру, – добавил Коул таким тоном, словно считал своим долгом защитить ее от агрессии со стороны родного брата, чем немало удивил Эрин.

Впрочем, до того как тайное стало явным, она могла лишь гадать о том, как Коул воспримет весть о ее беременности. Пока ей жаловаться было не на что – Коул повел себя по-джентльменски.

– Сюда едут Сэм и Кара, – сообщил Майк. Он все еще кипел, но волю гневу больше не давал.

Эрин судорожно вдохнула.

– Ты можешь рассказать Каре, когда вы останетесь наедине. В любом случае я не верю, что ты в состоянии хранить секреты от жены. Что касается Сэма, я была бы благодарна, если бы ты оставил за мной право самой рассказать ему обо всем. То же касается мамы и папы. Я им сама расскажу, но не раньше, чем они вернутся домой. – Эрин выразительно посмотрела на Майка.

– Идет. Как твоя рука? – участливо спросил ее брат.

– Болит. Посмотрим, что разрешат мне принимать врачи. Выбор обезболивающих средств ограничен с учетом того, что я беременна. – Понимая, что при напоминании о ее беременности Майк снова начнет заводиться, Эрин поспешила сменить тему: – Твои люди что-нибудь узнали о том человеке, который в меня стрелял?

Майк покачал головой:

– Они сейчас работают над этим, прочесывают территорию. Мы надеемся найти пулю, чтобы провести баллистическую экспертизу. Еще мы опрашиваем работающих поблизости людей, и, когда ты придешь в себя, мне нужно будет и с тобой поговорить.

Эрин кивнула.

– Подумай о тех делах, над которыми ты сейчас работаешь. Может, тебе кто-нибудь угрожал? – спросил Коул.

– Я… – начала было Эрин.

– Это дело полиции, Сандерс, – перебил его Майк, прежде чем Эрин успела закончить предложение.

Эрин закатила глаза.

– Коул знает, что делает. Его опыт может пригодиться.

– Какой опыт? – спросил Майк, обращаясь к Эрин.

Эрин открыла было рот и снова его закрыла. Майк прав. О каком опыте Коула она говорит? И что ей вообще о нем известно?

– Я не знаю, – сказала Эрин. И при этом она бросилась на его защиту так, словно была на сто процентов уверена, что защищает агента национальной безопасности.

Майк и Коул настороженно переглянулись. У Эрин возникло ощущение, что у них есть какая-то общая тайна, в которую они ее не собираются посвящать. Этот взгляд она распознала мгновенно – так смотрели друг на друга ее братья, когда «ради ее же блага» решали отстранить ее от принятия решений, касающихся ее же судьбы.

– О чем это вы?! – возмущенно спросила Эрин.

Коул слегка кивнул, словно давал Майку разрешение рассказать Эрин о чем-то пока ей неизвестном.

– Интуиция тебя не подвела, – сквозь зубы признался Майк. – Коул знает, что делает. Он работает агентом под прикрытием в полицейском управлении Нью-Йорка.

Эрин обдумывала услышанное. Не то чтобы эта новость как-то повлияла на ее чувства к Коулу, но, не имея ни малейшего представления о том, чем он занимался и где пропадал все это время, Эрин все равно догадывалась, что Коулу пришлось несладко. Этот усталый взгляд, эта вселенская скорбь в глазах – теперь многое прояснилось. При мысли о том, что пришлось повидать Коулу, Эрин зябко поежилась.

– Когда тебя отпустят? – спросил Майк, меняя тему.

– На ночь меня не оставят, но врач еще должен провести несколько тестов, промыть рану и сделать перевязку.

Майк кивнул:

– Тогда Кара отвезет тебя к нам домой.

– Я ее отвезу, – сказал Коул, шагнув ближе к изголовью кровати.

– Знаете, – заметила Эрин, – мне все равно, кто меня отвезет, но я хочу вернуться к себе домой.

– Но не в одиночестве, – отрезал Коул.

Эрин почесала нос и вопросительно на него посмотрела:

– А почему нет?

Мужчины переглянулись и, судя по всему, молча договорились друг с другом о чем-то таком, что ей едва ли понравится.

– Я слушаю, – сказала Эрин.

– В тебя стреляли и ранили, и рука у тебя болит. Я прав? Или боль внезапно прошла? – спросил Майк.

– Тогда тебе небезопасно находиться одной, – сказал Майк, явно довольный тем, что так доходчиво ей все объяснил.

«Ах ты, садист, зверюга, – подумала Эрин. – Мстишь мне!»

– Чепуха. Я уверена, что меня ранили случайно. Никто в меня специально не целился. Я просто оказалась в неудачное время в неудачном месте. И я сейчас не веду ни одного дела, которое могло бы грозить мне хоть какими-то неприятностями!

– Это ты так думаешь, – уточнил Майк, упрямо поджав губы.

– Мы пока ничего не можем исключать, – согласился с ним Коул, – и поэтому меры предосторожности принять необходимо. – Он явно был готов от слов перейти к делу. – Ты сама призналась, что тебе больно, а огнестрельная рана, прежде чем начнет заживать, еще доставит тебе немало неприятностей. Поверь мне, в ближайшее время боль усилится, и, если врачи позволят тебе принимать обезболивающие препараты, тебя будет клонить в сон и голова будет кружиться. Я уж не говорю о том, что ты ничего не сможешь делать простреленной рукой.

Коул встретился взглядом с Майком.

– Я отвезу ее туда, где она живет, и останусь там. Со мной она будет в безопасности.

– Черта с два, – прошипел Майк. – Она поедет ко мне и останется там, пока мы не выясним, кто стрелял и почему, пока я не удостоверюсь в том, что ей ничто не угрожает. – Майк расправил плечи, готовый подраться с Коулом, если потребуется.

Эрин решила, что с нее хватит.

– Она все еще здесь, и она будет решать, что для нее хорошо и что плохо.

Коул приподнял ее здоровую руку, удивив Эрин этим внезапным полным нежности жестом.

– Пока ты будешь решать, помни, что это моего ребенка ты носишь, и я тоже несу за него ответственность. За него и за тебя.

– Я сама могу о себе позаботиться.

Коул и Майк снова обменялись взглядами. Что бы они себе там ни думали, Эрин решила, что не позволит им выбирать, что лучше для нее и что хуже.

– Я еду домой, – как можно тверже заявила она.

– Тогда Коул едет с тобой, – объявил Майк.

– Не ты ли только что сказал, что не можешь доверить мою жизнь Коулу?

– Я хотел, чтобы ты поехала со мной. Но я знаю, что если ты что-то вбила себе в голову, тебя не переупрямить. И потому, если ты настаиваешь на том, чтобы вернуться к себе домой, одну я тебя не отпущу. Но если Сэм в качестве телохранителя тебя устраивает больше, так тому и быть.

– Нет! – хором сказали Коул и Эрин.

Эрин любила брата, но если они будут жить под одной крышей, уже через час ей захочется его задушить.

– Майк, тебе пора заняться работой, а нам с Коулом надо поговорить, идет?

– Обещаешь, что не уедешь отсюда одна? – спросил Майк.

– Обещаю, – сказала Эрин, не дав Коулу ответить за нее. Майк наклонился и поцеловал сестру в лоб.

– Я загляну позже, – сказал он, обращаясь к Эрин, но при этом пристально глядя на Коула.

Затем Майк ушел, оставив Эрин наедине с отцом ее ребенка. С мужчиной на одну ночь, который вдруг изъявил настойчивое желание у нее поселиться. Как все запутано! И что с этим делать?

Сразу после ухода Майка вернулся врач, и разговор пришлось отложить. Измотанная донельзя, измученная болью, Эрин испытала облегчение с приходом врача. Впрочем, она понимала, что передышка лишь временная. Что-то ей подсказывало, что им с Коулом о многом придется поговорить после того, как ее отпустят из больницы.

Глава 4

Сидя в приемной, Коул смотрел на часы. Он примерно знал, сколько времени медикам потребуется на то, чтобы оценить серьезность ранения, промыть и перевязать рану и подготовить Эрин к выписке.

Коул не удивился, когда увидел вернувшегося Майка.

– Нам надо поговорить, – мрачно сообщил тот.

– Я слушаю, – ответил Коул.

Он с должным уважением относился к Майку, брату женщины, которая от него забеременела, но пасовать перед ним не собирался. Коул догадывался, что именно думает о нем Майк, но это не значит, что он должен все это слушать. Что сделано, то сделано. Изменить что-либо уже нельзя.

Коул удивился, когда Майк сел рядом. Стоя, он занимал более выгодную тактическую позицию.

– Тебя давно не было в городе, и потому ты пропустил драму с моим стариком, – сказал Майк.

Коул не ожидал такого поворота.

– Ты о Саймоне?

– Нет. О Рексе Брэнсоне.

Коул вопросительно приподнял бровь, но вдруг вспомнил старые сплетни о том, как Саймон Марсден усыновил Майка, когда тот был еще младенцем. Не зная, к чему клонит Майк, Коул мог лишь молча слушать.

– Продолжай, – сказал он.

– Рекс сделал моей матери ребенка, то есть меня, когда они еще не были женаты. Рекс жениться не собирался, он был красивым парнем, и женщины на него вешались, да только ни с одной из них он надолго не задерживался.

– То есть он был таким же, как я, – сказал Коул.

– Я этого не говорил.

«Ну что же, хоть на этом спасибо», – подумал Коул.

Майк откинулся на спинку стула.

– Послушай, я знаю, как это, жить и знать, что ты не нужен своему отцу. Настоящему отцу. То, что Саймон все делал правильно, не имеет значения: осадок все равно останется. Ты понял, к чему я?

– Я не брошу своего ребенка, – с нажимом в голосе сказал Коул. Уж это он точно знал.

Коул любил свою работу. Она была опасной и уводила его в другую реальность. Та жизнь, которой он жил, выполняя задание, даже отдаленно не напоминала настоящую, не давала ни одного шанса насладиться ею сполна. Но вопрос в том, какую жизнь считать настоящей. Коул жил работой, и другой жизни не знал. И это двойственное существование вполне его устраивало. Но это не означало, что он не сможет дать своему ребенку того, что обязан дать.

Майк наклонил голову к плечу.

– Это начало. Но еще не конец.

Коул судорожно сглотнул.

– Эрин, – сказал он до того, как это имя успел произнести Майк.

– Я говорю о своей младшей сестренке. Я знаю, через что пришлось пройти моей матери, которая любила Рекса, или думала, что его любит.

– Между мной и Эрин все не так.

Майк скривился.

– Отчего-то мне думается, что забеременеть после случайной связи – это еще хуже.

Коул открыл было рот, но Майк поднял руку.

– Послушай, как бы сильно я ни любил свою сестру, я уважаю ее право жить так, как она считает нужным, и делать свой выбор.

Коул прищурился.

– Но?

– Но у нее должен быть выбор.

– Вот это уже решать нам с твоей сестрой. Без тебя, – процедил Коул.

Майк поднялся со стула.

– Знай, что если ты собираешься разбить ей сердце, то тебе придется отвечать перед нами всеми – перед всей ее семьей, – пригрозил Майк.

Теперь Коул сидел, а Майк нависал над ним, но запугать Коула ему не удалось, тот даже не думал глотать наживку.

– Разве не ты только что сказал, что, бросая ребенка, оставляешь шрамы в его душе, которые не заживают всю жизнь?

Майк смотрел на него почти с ненавистью.

– Мне было хреново, но я как-то с этим справился. Все лекарство, что мне понадобилось, – это любовь хорошей женщины. Не можешь дать ей того, что должен, так разворачивайся и уходи. Эрин найдет того, кто тебя заменит.

У Коула свело живот от ярости. Глядя в глаза тому, кого раньше считал другом, он сказал:

– А вот теперь мы подошли к главному. Я недостаточно хорош для твоей сестры.

– Ты сам это сказал.

Коул стиснул зубы, заклиная себя не пускать в ход кулаки.

– Предлагаю тебе уйти до того, как мы оба сделаем что-то такое, о чем сможем пожалеть. Я отец этого ребенка, и я буду присутствовать в его жизни в том качестве, в котором мы с Эрин того пожелаем. И на этом точка.

Коул выбрал этот момент для того, чтобы встать со стула.

– Я буду приглядывать за своей сестрой, Сандерс. И за тобой. – С этими словами Майк развернулся и ушел, оставив Коула дожидаться Эрин в состоянии злой взвинченности, которое, вообще говоря, не было для него характерно.

Майк лишь озвучил то, что Коул и сам думал, но слова Майка прозвучали для него как приговор. Хорошо, что у него еще оставалось время, чтобы успокоиться, до того как выпишут Эрин.

И Коул сумел взять себя в руки, несмотря на то что слова Майка по-прежнему звучали у него в голове. Майк много чего сказал, но тяжелее всего оказалось Коулу примириться с мыслью, что у Эрин будет другой мужчина.

Врач вел Эрин под руку по коридору, чтобы передать ее заботам Коула, которому предстояло доставить ослабевшую, измотанную болью Эрин домой в целости и сохранности. Главное сейчас – обеспечить Эрин комфорт и безопасность, а обо всем прочем он подумает как-нибудь потом.

В машине она молчала, и когда Коул оглянулся, то увидел, что Эрин заснула.

Взглянув на нее, Коул поймал себя на том, что улыбается. Она была все той же девочкой, какой запомнилась ему со школы, – ясноглазой дочкой начальника полиции Серендипити, дочкой босса его отца, которую всем ставили в пример. Тот факт, что она оказалась тигрицей в постели, ни в коей мере не умалял ее душевной чистоты. Майк хорошо ее знал, нравилось это Коулу или нет. Так или иначе, Эрин вошла в его жизнь навсегда – в этом у Коула сомнений не было. Она и их общий ребенок. Он был теперь в ответе за них. На всю оставшуюся жизнь. Его бросило в жар от этой мысли.

Стараясь не думать о неподъемном грузе ответственности, что свалился на его плечи нежданно-негаданно, Коул осторожно разбудил Эрин и помог ей выбраться из машины. Пусть не в самом добром здравии, Эрин все равно оставалась для него объектом сильного сексуального влечения, что неизбежно грозило осложнениями. Ноги едва держали ее, и ей пришлось опереться на его руку и прислониться к нему. Под свободно облегающей тонкий стан Эрин кремовой шелковой блузкой была тонкая трикотажная майка-бюстье, и поскольку этот день выдался необычно прохладным для августа, соски ее напряглись от холода. Коул мысленно обругал себя скотом за то, что обратил на это внимание, когда Эрин было совсем не до секса.

Но Коул все же оставался мужчиной, и, пока вел ее домой, испытал на себе в полной мере действие всей совокупности раздражителей, включая тонкий и все еще до боли знакомый аромат ее духов, прикосновение шелковистых волос и тепло хрупкого тела. И эта хрупкость заставляла его испытывать щемящую нежность и рождала в нем потребность заботиться о ней.

Поймав себя на этой мысли, Коул споткнулся. Пришлось остановиться, чтобы отдышаться.

– Спальня наверху, – сказала Эрин, по-своему интерпретировав эту внезапную остановку.

Пусть и дальше заблуждается на его счет, подумал Коул.

– Спасибо, – сказал он, направляясь к невысокой лестнице, ведущей в спальню.

Коул уложил ее на кровать и огляделся. Чисто женская спальня с безделушками и добротной светлой деревянной мебелью.

– Коул? – Она открыла карие глаза и сосредоточила на нем взгляд.

– Да?

– Я только… Спасибо тебе, – тихо сказала она, доверчиво глядя на него. Коула словно накрыла теплая волна.

– Не за что, – сказал он. – А теперь отдыхай.

Еще до того как он вышел из комнаты, она уснула.

Спустившись на первый этаж, Коул провел ладонью по лицу, словно хотел удостовериться в том, что все происходящее ему не привиделось. Спящая наверху беременная женщина. Упрямая беременная женщина. Женщина, к которой его тянуло все сильнее с каждой минутой, даже теперь, когда она была далеко не в лучшей форме. Пожалуй, именно ее уязвимость затронула какую-то тайную струну в его душе, о которой он раньше не подозревал. Не надо было напрашиваться к ней в сожители.

Увы, у него не было выбора.

Эрин проснулась и тут же почувствовала невыносимую боль в руке. Снизу доносились мужские голоса. Она заставила себя встать с постели и поплелась в ванную. Увидев свое отражение в зеркале, Эрин застонала. Одной рукой она смыла с лица остатки косметики, почистила зубы и пошла вниз разбираться с главными мужчинами ее жизни.

Майк и Сэм сидели за столом на кухне, обложившись папками. Коул стоял у окна. Эрин узнала эти папки – то были ее рабочие документы, многие из которых имели гриф «Для служебного пользования», и эти засекреченные документы лежали открытыми перед Майком.

Эрин сердито прокашлялась.

– Что это вы делаете, смею спросить?

Майк поднял на нее взгляд. Раскаяния на его лице Эрин не заметила.

– Я распорядился, чтобы сюда привезли документы по недавним делам. Хочу выяснить, кому понадобилось в тебя стрелять.

– И ты не мог дождаться, когда я проснусь? – Охватившее ее раздражение отодвинуло боль на второй план.

Сэм поспешно поднялся и подошел к сестре.

– Ты в порядке? – участливо спросил он, пристально глядя на нее такими же, как у сестры, карими глазами.

Эрин очень любила младшего брата, и он ее любил, но, как и Майк, слишком уж назойливо ее опекал.

– Я была в порядке, пока не застукала вас обоих копающимися в моих рабочих документах.

– Расслабься, – как ни в чем не бывало сказал Майк.

– Ты знаешь, что мы должны выполнять свою работу, – дипломатично поддержал брата Сэм.

– Так и поезжайте к себе на работу! – перебила его Эрин. – Разве вы не хотите найти пулю? И если вам нужна информация по моим делам, вам не приходило в голову попросить ее у меня?

Коул молча наблюдал за происходящим. Уже само его присутствие в ее маленьком домике заставляло Эрин нервничать, но устраивать разборки с Коулом она не собиралась, по крайней мере до тех пор, пока не внушит братьям, что их вмешательство не приветствуется.

Крик потребовал от Эрин немалых усилий, от напряжения рука разболелась так, что она не смогла сдержать стон.

– Хватит. Вы оба все слышали. Довольно с вас. Уезжайте. Эрин надо отдохнуть, – сказал свое веское слово Коул.

Большинство мужчин в жизни Эрин пасовали перед ее братьями, которых Бог силой не обделил. Большинство, но не Коул Сандерс. Но то, что Коул сумеет подчинить Майка и Сэма Марсденов своей воле, не означает, что Эрин обретет долгожданную свободу. Коул, точно так же, как и ее братья-копы, не верил, что Эрин может жить своим умом. Она все это понимала, но в данный момент предпочла бы, чтобы братья ушли, а Коул остался.

Майк поднялся во весь рост, но это не дало ему преимущества перед соперником.

– Послушай, то, что ты обрюхатил мою сестру, не дает тебе права здесь хозяйничать.

– Какого черта?! – воскликнул Сэм, из чего Эрин сделала вывод, что он только сейчас узнал о ее беременности.

– Спасибо большое, – пробормотала Эрин.

Коул стиснул зубы.

– Во-первых, следи за своим языком, Майк. Во-вторых, я всего лишь повторил вам то, что вы не пожелали услышать: Эрин требует, чтобы вы ушли. А в-третьих, я здесь, чтобы ее защищать. И если мне придется защищать ее от вас, так тому и быть, – сказал Коул и скрестил на груди руки.

Ответом ему было заряженное угрозой молчание. Эрин поняла, что если она немедленно что-то не предпримет, потасовки не избежать.

– Давайте возьмем тайм-аут, – жизнерадостно сказала она, – скажем, до вечера или до завтрашнего дня. Я сама просмотрю свои дела, а вы двое поедете на работу.

– Ты беременна? – спросил Сэм. Очевидно, мозг его отказывался воспринимать подобную информацию. – От него?

Эрин кивнула:

– Да. Но эту тему мы обсудим в другой раз. Я не отказываюсь от разговора, но только не сейчас, хорошо? Просто дайте мне, вернее, нам, побыть вдвоем.

Сэм повел плечами, словно разминался перед боем. Но тут он обернулся к Эрин и, коснувшись ее руки, сказал:

– Ты всегда будешь моей любимой сестрой, и я всегда буду тебя защищать. Но я понял тебя. Я ухожу, но я еще вернусь. И тогда мы поговорим.

– Да, Сэм, спасибо, – сказала Эрин, чмокнув Сэма в щеку. – А ты что скажешь, Майк?

– И я ухожу, – недовольно ответил тот.

Чуть позже она позвонит Каре и предупредит ее, что сегодня в Майке лучше не будить зверя, а если этот зверь проснется, то стоит успокоить его лаской.

– И тебе спасибо, Майк, – сказала Эрин, проводив братьев до двери.

Закрыв за ними дверь, она обернулась к Коулу.

– Ну вот, они ушли.

– Верно, ушли.

– И что дальше? – спросила она. Ей действительно было любопытно, что, по его мнению, входит в обязанности ее телохранителя.

– Если ты выйдешь из дома, я пойду с тобой.

Эрин кивнула:

– А если я останусь дома и буду смотреть телевизор?

– И я займусь тем же.

«Коротко и ясно», – подумала Эрин.

– Э… И ты будешь уезжать на ночь и приезжать утром до того, как мне ехать на работу?

Коул прищурился:

– Я думал, мы все обговорили в больнице. Я буду жить здесь. С тобой.

– Послушай, я отдаю себе отчет в том, что, пока не нашли того, кто в меня стрелял, находиться на улице без охраны для меня опасно, но зачем мне телохранитель здесь, в доме?

– Охранная сигнализация простенькая, вырубить ее ничего не стоит, – скривившись, заметил Коул.

Эрин пожала плечами:

– Меня она устраивает. В случае попытки несанкционированного проникновения в центральном отделении полиции получат сигнал. Если эта квартира и эта сигнализация устраивали Кару, когда она тут жила, то и мне не на что жаловаться.

Коул насупился.

– Я останусь здесь, – упрямо повторил он.

Одного взгляда на него Эрин хватило, чтобы осознать всю бессмысленность возражений.

– Тогда давай посмотрим, что у нас есть на обед, – пробормотала она, открыв холодильник.

Коул подошел к ней со спины. Она отчетливо почувствовала тепло его тела, его мужественный запах. Эрин не понимала, отчего он оказывает на нее столь сильное воздействие, но факт оставался фактом: Коул ее возбуждал, несмотря на мучившую боль и вызывавшую досаду слабость. Впрочем, она бы не забеременела от него, если бы не испытывала к нему желания. Но неужели все то, что произошло с ней за последнее время, все, что перевернуло ее жизнь с ног на голову, не умерило ее похоти?

Коул через ее плечо заглянул в холодильник.

– Ну вот, – неодобрительно сказал он.

Эрин окинула взглядом пару баночек йогурта, яйца, пакет обезжиренного молока и пару апельсинов. Ах да, и еще несколько пачек шоколадного печенья, которое выглядело так заманчиво раньше, когда ее не мучила тошнота. Она держала печенье в холодильнике, потому что ей нравилось есть его холодным.

– Что-то не так?

– В доме нет нормальной еды. Неудивительно, что у тебя едва не случился голодный обморок, – пробормотал Коул.

Эрин смотрела на него в недоумении.