Удачная попытка Филлипс Карли
Кое-как Эрин пережила первую неделю совместного с Коулом проживания. Положительных сдвигов в их отношениях практически не наблюдалось, что беспокоило, поскольку поддерживать отношения с ним ей предстояло и дальше, возможно, всю оставшуюся жизнь. Ни один из них не поднимал тему ее беременности, хотя она чувствовала, что ему нужно время, чтобы примириться с новой реальностью. И поскольку и ей тоже требовалось время, чтобы осознать всю значимость произошедших в ее жизни перемен, торопить его Эрин не хотела.
К тому же необходимость жить с ним бок о бок уже являлась серьезной нагрузкой для ее психики, как и временная недееспособность и боль в руке. Впрочем, боль постепенно утихала. Ради ребенка она старалась принимать как можно меньше медикаментов, и как следствие не высыпалась.
И все же Эрин вернулась к работе с радостью – она устала сидеть дома взаперти и в офисе чувствовала себя больше в своей тарелке, чем в собственной квартире.
Трина устроила в ее честь торжественную встречу с тортом. Эрин растрогалась до слез. Хотя, наверное, слезы – продукт бурной гормональной деятельности. Два первых рабочих дня дались ей тяжелее, чем она предполагала. Эрин быстро уставала – организм не успел восстановиться после ранения, плюс к этому беременность.
Эван не остался безучастным и сам предложил ей поработать в щадящем режиме. Потом, когда она окончательно выздоровеет, все можно будет наверстать. Эрин была благодарна ему за понимание и перестала брать на себя больше, чем сможет выполнить. Эта неожиданная беременность заставила Эрин осознать, что силы ее не беспредельны, и она перестала мнить себя суперменшей.
Самой большой проблемой Эрин на работе был Коул. Он угрюмым стражем сидел под дверью ее кабинета, что не могло не множить слухи и сплетни среди женской половины сотрудников прокуратуры. Эрин, которая никогда не любила пускать посторонних в свою личную жизнь, объяснила всем, что Коул является ее телохранителем и будет находиться здесь до тех пор, пока полиция не установит личность стрелявшего в нее человека и не узнает, почему стреляли в нее. Эрин даже не хотелось думать о том, как отреагируют ее коллеги, когда округлившийся живот уже невозможно будет спрятать и правда о ней и Коуле станет достоянием гласности.
Думая про коллег, Эрин прежде всего имела в виду Эвана, своего босса. Он открыто демонстрировал свое неприязненное отношение к Коулу, и Коул отвечал ему взаимностью. И к чему весь этот сыр-бор? Да, в прошлом Эван пытался за ней ухаживать. Да, она сходила с ним на одно свидание после того, как Эван вернулся в город. Это было еще до того, как его назначили начальником Эрин. Но нет, Эрин не почувствовала искры между ними, по крайней мере настолько сильной, чтобы пойти на следующее свидание с ним. Нельзя сказать, чтобы он отступился от нее. Эван продолжал за ней ухаживать, и она слегка флиртовала с боссом, но все это было всего лишь игрой с обеих сторон. Эрин была для него положительным стимулом, и он получал удовольствие от этой «гонки преследования». Но Эван был в первую очередь профессионалом, и он по достоинству оценивал ее профессиональный потенциал. И Эрин, в свою очередь, уважала и ценила его как классного юриста. Безобидная игра, только и всего. Но Коул ее таковой не считал.
С тех пор как курьер принес те розы, Коул вел себя так, словно видел в Эване врага и соперника, которого надо любой ценой заставить отступиться от предмета его притязаний. К несчастью, Эван точно так же вел себя в отношении Коула. На самом же деле ни тот ни другой впрямую не заявляли на нее никаких прав. Вся эта бессмысленная игра мускулами действовала Эрин на нервы, и чем дальше, тем больше.
Что касается расследования нападения на Эрин, то пулю нашли: она застряла в стоявшей неподалеку машине, а гильзу обнаружили возле перелеска. Опытный преступник никогда не оставил бы улик, что наводило на мысль, что они имеют дело с новичком, человеком случайным. Как бы там ни было, теперь у них был материал для работы. Майк отправил улики в криминалистическую лабораторию штата, но там, как всегда, было полно другой работы, по более важным делам. Неудивительно, что отписка из лаборатории взбесила Майка, и, чтобы успокоить брата и как-то отвлечь в ожидании результатов баллистической экспертизы, Эрин согласилась вместе с братьями пробежаться по делам, над которыми работала. Сама она ни на одно мгновение не верила в то, что преступника надо искать среди тех, кто проходил по ее делам. Как бы там ни было, полиция Серендипити опрашивала людей, в делах которых она выступала на стороне обвинения, и, как и следовало ожидать, без каких бы то ни было результатов.
В присутствии Коула братья ее всегда пребывали в дурном настроении, а она в состоянии повышенной эмоциональной возбудимости. А как могло бы быть по-другому? Сексуальная энергия, исходившая от Коула, была слишком мощной, чтобы Эрин удалось не попасть под ее воздействие. Она не могла уснуть теперь уже не из-за боли, а из-за осознания того, что мужчина, которого она ни на миг не переставала желать, спит в одной с ней квартире.
Кое-что в ее жизни все же поменялось к лучшему – теперь она могла работать обеими руками.
Эрин посмотрела на часы. До назначенной трехчасовой встречи оставалось совсем немного. Она вышла из кабинета и тронула за плечо своего телохранителя.
– Пора ехать.
– Куда мы направляемся? – спросил он.
– Долго объяснять, – сказала она, пока они шли по коридору к лифту.
– Я никуда не поеду, пока ты не объяснишь.
Эрин вздохнула:
– Я оказываю услугу Лулу, тете Мейси. Видишь ли, она поссорилась со своей сестрой, бабушкой Мейси, из-за пирожков в ресторане. И потому тетя Лулу устроилась на работу в новом супермаркете – том, что только что открылся.
Эрин взглянула на Коула, чтобы посмотреть, слушает ли он, и была удивлена тем, как он на нее смотрел: сосредоточенно и внимательно. Пожав плечами, она следом за ним направилась к лифту. Коул нажал на кнопку первого этажа, и, пока они ехали, Эрин продолжила свой рассказ:
– Так вот, пока тетя Лулу раскладывала торты на витрине, кусок крыши отвалился и упал на нее, и тетя Лулу получила сотрясение мозга и несколько ушибов. Она, конечно, подала иск, который должны были бы удовлетворить довольно быстро, но родительская компания заключила договор с влиятельной юридической фирмой, и их юристы тут же завалили адвокатов Лулу бумажной работой в надежде заставить ее отозвать иск. – Эрин нахмурилась. Противно, когда мощная административная машина подминает под себя маленького человека – пожилую женщину без больших связей и денег.
– Ты представляешь сторону обвинения в уголовных делах. Какое отношение ее тяжба имеет к твоей работе? – спросил Коул, задержавшись возле стола охраны в холле.
Эрин пожала плечами:
– Я обещала, что разберусь, как получилось, что заурядное дело о компенсации за причиненный вред здоровью работника превратилось в правовой кошмар. Возможно, мне удастся надавить кое на кого своим авторитетом. Негуманно травить пожилую женщину. – Эрин уже успела сделать несколько звонков до того, как ее ранили на парковке, но никто из головного офиса супермаркета ей до сих пор не перезвонил.
Коул кивнул и обратился к Эдгару, дежурному охраннику:
– Сегодня было тихо?
– Почти никто не заходил, а выходило и того меньше народу, – сказал Эдгар, похлопав ладонью по журналу учета. – Как вы себя чувствуете, мисс Эрин?
Эрин улыбнулась. Эдгар, похожий на доброго дедушку из детских сказок, работал здесь дольше, чем Эрин себя помнила.
– С каждым днем все лучше, беспокоиться не о чем, – заверила его Эрин.
Эдгара не было на дежурстве в тот день, когда в Эрин стреляли, но он был расстроен произошедшим не меньше, чем Муррей, другой охранник. Эрин старалась не думать о том дне, но, когда она помахала на прощание Эдгару, поймала себя на том, что ей страшно выходить на улицу.
«Глупости», – сказала себе Эрин, но, взявшись за ручку двери, вдруг поняла, что дальше не может и шагу ступить. Умом она понимала, что не должна поддаваться страху, но, если честно, каждый раз, проходя через парковку, она чувствовала себя так, словно идет по минному полю.
– Эрин?
Словно издалека она услышала низкий голос Коула, но в ушах ее стоял птичий щебет, как в тот день, и затем хлопок – ружейный выстрел.
Внезапно Эрин почувствовала, что в глазах у нее темнеет. Она словно существовала сразу в двух измерениях, и реальность того утра, когда в нее стреляли, была намного ярче, чем дня сегодняшнего. Ноги вдруг перестали ее держать.
Сильные руки подхватили ее, и когда она наконец пришла в себя, первое, что почувствовала, – это тепло сильного мужского тела и запах, который тут же пробудил в ней воспоминания о той достопамятной ночи.
– Коул? – слабым голосом прошептала она, пытаясь сфокусировать взгляд. Его участливое лицо было совсем близко, и губы всего в дюйме от ее губ.
– Ты в порядке? – спросил он.
Очевидно, он успел подхватить ее до того, как она потеряла сознание. Они сидели на скамье в дальнем углу холла, подальше от любопытных глаз.
– Сейчас уже да, – сказала Эрин. Она чувствовала себя ужасно глупо и вместо благодарности испытывала стыд и досаду.
– Паническая атака, да? – спросил он. Взгляд его был внимательным и серьезным.
– Наверное.
– Не «наверное», а точно. Я знаю, о чем говорю.
Самонадеянность Коула ее разозлила. Откуда ему знать, что этот обморок не был вызван беременностью?
– Мисс Эрин? – Голос Эдгара раздался откуда-то сверху. – Вы в порядке?
– В полном порядке, – пробурчал Коул, отвечая за нее.
– Может, вам что-нибудь принести? – спросил Эдгар.
– Воды, если можно, – попросила Эрин.
– Я сейчас.
Эдгар отошел за водой.
– Головокружение прошло? – спросил Коул.
– Да. – Эрин провела языком по пересохшим губам, только сейчас обратив внимание на то, что продолжает сидеть у него на коленях. Эрин не торопилась отодвигаться, понимая, что лишится его тепла и ощущения защищенности.
– Меня пугает эта парковка, – тихо призналась она.
– Господи, – пробормотал Коул и крепче ее обнял. Ему хватило одного взгляда на ее побледневшее лицо, чтобы распознать признаки паники, и он успел подхватить ее на руки до того, как у Эрин подкосились колени. – Никто больше не причинит тебе вреда. – Пусть только попробуют. Тогда им придется иметь дело с ним.
Доверие в ее взгляде смущало Коула. Он не был уверен в том, что способен его оправдать. Она была ему небезразлична, и это работало как на него, так и против. Зависимость от эмоций делает телохранителя уязвимым, но Коул сказал себе, что это не про него: его чувство к ней обострит его бдительность, интуицию, ускорит реакцию.
Понимание того, что она нуждается в нем, хочет она того или нет, укрепляло его дух, делало сильнее. Коул и не догадывался, что может вот так относиться к женщине. «Она моя», – думал он, крепче обнимая ее. «Моя подопечная», – поспешил поправить себя Коул. Существенная поправка, ибо для того, чтобы не причинить ей боль, когда ему придется исчезнуть из ее жизни, необходимо держать дистанцию.
– Я знаю, что мой страх иррационален. Это все психология, – сказала Эрин, опустив глаза. Коул любовался ее ресницами – такими длинными и темными, отбрасывающими тень на ее бледные щеки.
– Это то же самое, что посттравматический стресс, – пояснил Коул, стараясь говорить отстраненно о том, о чем ему говорить равнодушно было все еще очень трудно. После первого задания он прошел через все «прелести» посттравматического стресса. Одними сеансами у психотерапевта дело не обошлось, пришлось еще и таблетки глотать. И хотя и начальство, и «мозгоправ» в один голос утверждали, что все через это проходят, и ничего, Коул с этим «ничего» согласен не был. Им бы побывать в том аду, в котором находился он.
– О чем ты? – спросила Эрин.
– Умом понимаешь, что все в порядке, но сознание относит тебя в то время, и в результате ты не можешь контролировать ни свое тело, ни его реакции. – Даже сейчас, когда Коул говорил, пальцы его непроизвольно сжались, впиваясь в тело Эрин. Она даже вскрикнула от боли.
Коул, извиняясь, погладил ее по руке.
– Откуда тебе столько об этом известно? – спросила Эрин.
– Вот вода, как вы просили, – сказал Эдгар, протянув ей бутылку.
– Спасибо, – сказала она.
Коул открыл бутылку, и она стала пить – медленно, мелкими глотками, ясно давая ему понять, что не ждет от него немедленного ответа на свой вопрос. Он давал подписку о неразглашении, и к тому же работа его была по большей части грязная, о такой и говорить не хочется. «Мозгоправ» научил его забывать и не возвращаться даже во сне к некоторым событиям прошлого. Хотя, судя по тому, что он понял об Эрин, раз она вопрос задала, то не успокоится, пока не получит ответ. Дело было лишь в длительности отсрочки. Он не был готов к ответу на этот ее вопрос, как и на другие, которые она непременно задаст. Как не был он готов к тому, с чем еще приходится бороться: к неодолимому влечению к ней. Насколько еще его хватит?
Она не искушала его, не дразнила намеренно – в этом Коул был уверен. Напротив, старалась держать дистанцию. Вернее, держала до того момента, пока он не встал живым щитом между ней и ее страхами. То, что Эрин не вешалась ему на шею, лишь усиливало его влечение к ней. Коул умел сдерживать свои порывы, но, черт возьми, жить с ней под одной крышей и находиться рядом двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю – тут и святой не выдержит.
Глава 6
Остаток недели обошелся без повторения панических атак, хотя Эрин не могла заставить себя не думать о посетившем ее странном ощущении, когда ум не властен над телом, как и о том, что Коул, судя по всему, знал, что ей довелось испытать, больше, чем ему хотелось бы. Она пыталась его расспросить поподробнее, но Коул не пожелал с ней делиться, и она не стала настаивать. Точно так же, как не стала развивать тему, когда он рассуждал о том, что сделала бы его мать, если бы в то время, когда она ушла от его отца, существовали бесплатные пункты психологической и юридической помощи для тех, кто оказался в сходной ситуации.
Эрин продолжала надеяться, что однажды получит ответы на свои вопросы, но даже не рассчитывала на то, что он все расскажет сам, без давления с ее стороны, слишком уж Коул был закрытым человеком.
Ни Коул, ни братья Эрин не считали для нее разумным появляться на публике, к примеру, в баре «У Джо», где она стала бы легкой мишенью, а Эрин не привыкла сидеть в четырех стенах. Не будь у нее компании, даже такой, как Коул, она бы взвыла от скуки.
Эрин подмечала перемены, происходившие с ее телом: живот уже не был абсолютно плоским, как раньше, хотя крохотную округлость все еще скрывала одежда. Грудь ее стала гораздо чувствительнее и слегка увеличилась. Эрин по-прежнему не чувствовала себя готовой к разговору с родителями, но, зная, что его все равно не избежать, решила покончить с этим как можно быстрее. Мать с отцом возвращаются домой в среду, так что в ближайшие дни ей предстояло поведать им и о своей беременности, и о нападении, и о живущем с ней под одной крышей телохранителе.
Выйдя из ванной, Эрин забралась в кровать, по привычке прислушиваясь к тому, что происходит в соседней комнате. Она слышала, как поскрипывали половицы под ногами Коула, как открылась, а потом закрылась дверь ванной комнаты в холле. Коул скорее всего уже закончил ежевечернюю тренировку, состоящую из приседаний, отжиманий и подтягиваний на перекладине, которую он повесил в двери спальни, и пошел принимать душ.
Эрин так и не смогла привыкнуть к ежевечерним танталовым мукам, которые испытывала, зная, что Коул находится всего в нескольких шагах от нее, обнаженный, под душем смывает пот после тренировки, позволяющей поддерживать мускулатуру в том состоянии, о котором она была прекрасно осведомлена, ибо, пусть только в течение одной ночи, имела счастье прикасаться к его телу. И руками, и губами, и языком.
Да, плохая девочка в Эрин, раньше по большей части помалкивавшая, теперь, когда на четырнадцатой неделе беременности утренняя тошнота ушла в прошлое, как и обещал врач, все громче о себе заявляла. И что еще хуже, сексуальное желание вернулось к ней, еще и усилившись. Впрочем, возможно, беременность тут ни при чем. Усилению желания она скорее всего была обязана вторжению Коула в ее жизнь. Вначале ей, конечно, было не до плотских утех, когда она была сама не своя от боли, но зато теперь, и не только по вечерам, ей приходилось прилагать немалые усилия, чтобы сосредоточиться на чем-то более насущном.
И вновь Эрин мысленно вернулась к тому дню, когда ей довелось узнать, что такое паническая атака. К тому, как повел себя в этой ситуации Коул. Он мог бы отреагировать по-другому, к примеру, усадить ее на стул и опустить ее голову так, чтобы она оказалась у нее между колен. Так их учили на курсах. Но он зачем-то посадил ее к себе на колени, обнял, согревая своим телом.
Его нежность действовала на Эрин куда сильнее, чем его очевидное физическое возбуждение, которое она не могла тогда не почувствовать. И тогда она поняла, что точка возврата в их отношениях для нее пройдена. Безумство гормонов в ее организме, буйство желания не давали ей жить спокойно. Если ей и удавалось уснуть, то ее мучили кошмары, она часто просыпалась.
Вот и сегодня ей снится, что она идет в торговый центр и чувствует, что кто-то преследует ее, и потому бежит к своей машине. В нее стреляют, и чудом она остается жива. Потом она едет в полицию, но едва она успевает выйти из машины, как в нее снова стреляют…
Эрин проснулась от собственного крика и рывком села в постели. Сердце ее бешено колотилось. Она обвела блуждающим взглядом темную комнату.
Вдруг свет загорелся, и в комнату влетел Коул с пистолетом в руке, и Эрин едва не потеряла сознание.
Коул опустил пистолет.
– Спокойно, – сказал он и положил оружие на прикроватную тумбочку.
Эрин смогла лишь кивнуть, слов у нее не было.
– Ты в порядке? – спросил Коул, подойдя ближе.
– Да, – прошептала Эрин. Как и в тот раз, она чувствовала себя ужасно глупо. – Мне приснился кошмар. – Она вся покрылась гусиной кожей. Ее продолжала бить дрожь после увиденного во сне.
Коул присел на край кровати, и Эрин вдруг осознала, что на нем, кроме плотно облегающих трусов, ничего нет. Ей стоило немалых усилий не смотреть на него ниже талии, на узкую полоску темных волосков, уходящих под пояс трусов. Но и то, что было выше этой злосчастной полоски – его мускулистая грудь, возбуждало ее не меньше. И потому Эрин не нашла ничего лучше, как посмотреть ему в лицо. В его глазах стояла тревога за нее.
– Хочешь об этом поговорить? – спросил он.
Эрин заставила себя кивнуть.
– Мне снилось, что меня хотят убить, стреляют, и деться мне некуда. Я понимала, что все это только сон, но все равно ощущение было такое, словно я – дичь, на которую идет охота, – сказала Эрин. Почувствовав, как по щеке потекла слеза, она готова была от стыда сквозь землю провалиться.
Коул наклонился к ней и большим пальцем вытер слезу.
– Может, тебе стоит обратиться к профессионалу? – предложил он.
Эрин замотала головой:
– Нет, я просто туплю, и это пройдет. В любом случае мне ничто не угрожает. Я все еще думаю, что та стрельба была случайной, но до тех пор, пока полиция не закроет это дело и не отпадет необходимость в тебе как в телохранителе, я все равно буду нервничать. – Впрочем, внутреннее ощущение опасности, все еще острое после кошмара, входило в противоречие с железной логикой ее собственных слов.
Ежась словно от холода, Эрин свернулась калачиком под одеялом. Ей не хотелось оставаться одной в этой комнате, но как попросить его остаться, она не знала. Она чувствовала себя такой уязвимой, и, если бы он ей отказал в просьбе, могла бы разрыдаться, окончательно упав в его глазах.
Эрин сделала глубокий вдох и несколько судорожных выдохов. Коул положил руку ей на плечо, и она почувствовала его прикосновение, казалось, не только кожей, но и всем нутром.
Эрин посмотрела на него снизу вверх и, собравшись с силами, попросила:
– Пожалуйста, останься.
Коул от удивления даже присвистнул. Эрин затаила дыхание. Впрочем, брать свои слова назад она не спешила. С того момента как она узнала о том, что беременна, Эрин была наедине со своими проблемами: с потрясением от неожиданного открытия, с утренней тошнотой, с болью и страхом после ранения на парковке. До сих пор ей хватало мужества справляться, но этот кошмар забрал у нее остатки сил, и ей как воздух нужна была поддержка, которую мог дать ей только Коул.
Даже если он останется с ней только на эту ночь. Видит Бог, к этому им не привыкать.
Эрин, затаив дыхание, ждала. Она почувствовала, как скрипнула кровать. Это Коул прилег рядом с ней под одеяло. Рядом, но не вплотную, так что даже тепло его тела она не могла сполна почувствовать. Это ее не устраивало. Слегка откашлявшись, она перевернулась на другой бок, к нему лицом.
– Я не могу спать. Расскажи мне что-нибудь, – сказала она, и он тихо рассмеялся.
Ей нравился его смех еще и потому, что смеялся он редко, и приходилось потрудиться, чтобы заставить его это сделать.
– Что ты хочешь услышать? – спросил он, приподнявшись на локте.
– Может, о том, чем ты занимался последние годы? – предложила Эрин, заранее зная, что тема ему не понравится. – В детали можешь не вдаваться, разрешаю.
Он нахмурился, и Эрин поняла, что догадка ее была верна.
– Я не люблю об этом говорить, – сказал Коул.
– Поскольку ты – отец моего ребенка, я хочу знать о тебе больше того, что знаю, и не думаю, что требую слишком многого, расспрашивая о твоем прошлом. Ты сказал, что работал внедренным агентом, и я понимаю, насколько это серьезно.
– Серьезно, пока я этим живу. Когда задание выполнено, я забываю о том, что было.
Эрин удерживала его взгляд, глядя в его красивое лицо. Она не собиралась отпускать его с крючка.
– Не думаю, что ты говоришь правду.
Коул приподнял бровь.
– Разве не у тебя был плохой сон? Так не лучше ли нам поговорить о том, кто или что тебя расстраивает?
Эрин прикусила щеку изнутри.
– Хороший ответ. Но я первая спросила. Как случилось, что ты так много знаешь о панических атаках и посттравматическом синдроме?
– Я просто предположил, что у тебя могла быть паническая атака, – пробормотал он.
– Тогда как большинство людей списало бы мое состояние на беременность. Брось, Коул. Я не тупая. Я знаю, что тебя что-то тревожит.
Коул покачал головой.
– Ты такая чертовски упрямая, – проворчал он.
– Это профессиональное. Но я действительно хочу тебя узнать.
– Тогда ты чертовски крепкая профессионалка, – сказал он, и Эрин почувствовала, что он вот-вот расколется.
– Я знаю свою работу. А теперь рассказывай.
– Рассказывать, собственно, не о чем. И ничего гламурного в моей работе нет. Она опасная, приходится проводить много времени, представляясь кем-то другим, вести фальшивую жизнь. И от этого размываются границы: ты уже плохо соображаешь, где притворство и где ты настоящий. Иногда приходится делать то, что плохо с точки зрения и закона, и морали, во имя высших ценностей. И в результате возникает реакция на стресс. Это нормально.
Эрин понимала, что он описывает свою работу так, как врач клиническую картину болезни, которой сам не болен, но готова была довольствоваться тем, что дают.
– Продолжай, – тихо сказала она. Если уж ей так повезло и он в настроении говорить, то перебивать его было бы глупо.
Коул продолжал говорить, глядя в потолок.
– Нас этому обучают, но когда мы выходим из игры, нам промывают мозги до тех пор, пока не сочтут, что состояние стабилизировано и нас снова можно пускать в дело. Вот почему я знаю, что ты чувствовала, и потому предложил обратиться за помощью к профессиональному психоаналитику.
Эрин судорожно сглотнула.
– Я уже получаю помощь.
Коул в недоумении на нее посмотрел.
– Получаю, – повторила Эрин. – От тебя. Ты здесь, со мной. Ты поставил мне диагноз. – Она ухмыльнулась. – Твое объяснение помогло понять, что со мной. И с тех пор как ты тогда держал меня в объятиях у себя на коленях, панических атак у меня больше не было. – Она смотрела ему в лицо, в лицо мужчины, которому безраздельно доверяла. – Вот видишь, – с довольным вздохом заключила она. – Я уже чувствую себя лучше.
Он прищурился, не вполне уверенный в том, что она не лукавит. Но Эрин говорила искренне. Этот мужчина действительно ее исцелял. Она даже сама не понимала, почему и как. По идее он должен был бы представлять для нее опасность: для ее жизни и, главное, для ее сердца.
– Может, я еще чем-то могу помочь? – спросил он.
Страх, вызванный кошмаром, сменился желанием. Он приоткрыл перед ней душу и тем самым стал ближе ей эмоционально. Увы, эмоциональной близости ей было мало. Они жили вместе, осторожно обходя прошлое, сексуальное напряжение, влечение, которое она больше не в силах была игнорировать.
Она была независимой и останется таковой, пока Коул будет жить с ней, и после того, как он съедет. Но сейчас она чувствовала себя слабой женщиной, имеющей потребности, которые только он мог удовлетворить.
Он был здесь и предлагал свою помощь. Он, правда, не знал, что у нее на уме. Она хотела его и была полна решимости взять то, что хочет.
Большие карие глаза с золотистыми крапинками смотрели на Коула, который ждал, в свою очередь, ответа на свой вопрос.
– Ты мог бы обнять меня, – сказала она, удивив неожиданной дерзостью притязаний.
Коул не торопился воспользоваться ее предложением. Эрин усмехнулась.
– Ладно. Для тебя это слишком, да?
– Ты даешь, – пробормотал он, чтобы потянуть время. Все в ней привлекало: ее сила и красота, независимость и чувство собственного достоинства.
Она, незамужняя женщина, ждала ребенка и при этом не жаловалась. Она не пасовала ни перед своими братьями с командирскими замашками, ни перед ним. Она позволила себе обнаружить человеческую слабость, только оказавшись в плену подсознания.
Так как он мог лишить ее пусть кратковременного, но покоя?
Тем более что он и сам этого хотел.
– Перевернись на другой бок, – сказал он, чувствуя, что приближается к опасной черте, за которую не следует заступать, особенно когда на ней коротенькая рубашка с кружевом, сквозь которую просвечивает атласная кожа.
Ресницы ее затрепетали, и она перевернулась на бок и тут же прижалась спиной к его груди. Член, который он умудрялся держать под контролем в ее присутствии, отреагировал немедленно. Коул почувствовал, что тверд как железо.
Она расслабилась – Коул это сразу почувствовал, тогда как сам был напряжен до предела.
– Я почти не сплю, – тихо сообщила она.
Коул крепче ее обнял.
– Возможно, потому что не чувствуешь себя в безопасности.
– С тобой я чувствую себя в безопасности, – возразила Эрин и устроилась поудобнее, вжавшись в него.
Ему стало неспокойно от ее слов. Она слишком ему доверяла. И это неизбежно приведет ее к разочарованию. Но он не мог ее оттолкнуть. И Коул положил руку ей на живот.
Он так и не смог до конца осознать тот факт, что у нее в животе рос его ребенок, но при мысли об этом в груди его поднималось что-то теплое и незнакомое. Он вдруг стал задумываться о том, какой бы из него получился родитель. Он не знал, что должен делать хороший отец. Пример было брать не с кого. Поведение собственного отца скорее научило его тому, что делать не следует. Но это уже кое-что.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил ее Коул.
– Меня уже почти не тошнит. Я только сильно устаю. – И, словно вспомнив о том, как устала, Эрин зевнула, и он заставил себя расслабиться.
Он слушал, как постепенно выравнивается ее дыхание. Вскоре она уснула. Ему потребовался еще час, чтобы унять сердцебиение и успокоиться настолько, чтобы без тяжелых для себя последствий держать ее, сонную, в объятиях, и еще по крайней мере полчаса, чтобы заснуть.
Эрин проснулась, прижимаясь к твердой мужской плоти, но сразу поняла, где находится и с кем. Она чуть повернулась и обнаружила, что шелковые шортики ее пижамы задрались, и она нахально трется о твердое мускулистое бедро Коула. Словно петарды, внутри у нее взрывались и рассыпались огненные искорки, все чаще, все ярче. Потом ей сделалось так хорошо, что она замерла. Секунда, другая, и волна откатила.
Обидно до слез.
Между ними существовала такая сумасшедшая химия, что отказать себе в удовольствии насладиться продуктом бурной реакции фактически не представлялось возможным. И еще они жили вместе. И что еще важнее, как она резонно заметила ему накануне ночью, в его руках она чувствовала себя в безопасности. Ну и что, если все это лишь на время, она хотела его и знала, что он все еще ее хочет. Даже хорошая девочка, что жила в ней рядом с плохой и имела в отличие от последней право голоса, признавала, что рано или поздно это между ними снова произойдет.
Так почему бы этому не произойти поскорее?
Переполненное гормонами тело требовало не просто секса, а секса с этим мужчиной, и Эрин более не желала отказывать телу в том, что ему так необходимо. Затаив дыхание, она пробежала ладонью по его обнаженной груди, потом проделала тот же путь губами в надежде, что он проснется и примет то, что она ему предлагает.
Эрин вдохнула мускусный запах его кожи, и воспоминание о другой ночи захлестнуло ее. Она помнила, как он ее брал: жестко, требовательно. В ту ночь балом правил он.
А сейчас он был в ее власти. Она просунула руку под эластичный пояс его трусов и обхватила рукой твердый член. Сталь, зачехленная в шелк, подумала она, дивясь тому, как приятно чувствовать его в своей руке. Именно этого ей и хотелось. Именно это и было нужно.
Она скользнула большим пальцем по головке, и палец ее увлажнился. Он дернулся в кольце ее пальцев, и бедра ее вздрогнули в ответ.
– Какого черта? – Коул рывком сел и уставился ей в глаза. – Эрин, – строго, почти с угрозой, добавил он.
– Мм? – Эрин откинула одеяло и потянула его трусы вниз, желая их снять.
– Нам не следует этого делать, – сказал он хриплым от возбуждения голосом.
Эрин на мгновение прекратила стаскивать с него трусы и подняла взгляд. Она уже по его голосу поняла, что он сражается с собой и своим желанием.
– Почему нет? Забеременеть мне уже не грозит.
Взгляд его потемнел.
– Ты меня убьешь, – пробормотал он.
– Но какая это будет смерть! – поддразнила она его и рывком спустила с него трусы.
Он замер и вжался всем телом в матрас, существенно усложнив процесс раздевания.
– Ты понимаешь, что, пока я здесь, я буду с тобой и ребенком, но в будущем я не… Я хочу сказать, я не могу дать тебе…
– Счастливой совместной жизни до глубокой старости, – сказала она, перебив его.
– Именно так, – выдохнул он с явным облегчением и отвел глаза. – У меня работа, которая требует длительных отлучек. Она опасная, и я не…
Эрин не желала больше слушать его объяснений, почему он не может обеспечить ее семьей, о которой она мечтала. У нее была своя гордость, и она загородилась ею, как щитом.
– А что заставляет тебя думать, что я хочу будущего с тобой? – спросила она намеренно грубо, без обиняков.
И вообще говоря, так оно и было. На данный момент. Ни взрывное взаимное влечение, ни бурная химия, ни даже то, что они зачали ребенка, которого она носила, не гарантировали счастья в браке на всю жизнь.
Но то, что он уже принял для себя решение, что в качестве жены или подруги на всю жизнь она его не устраивает, больно ранило.
Больнее, чем должно было бы. И посему Эрин перестала об этом думать и сосредоточилась на более насущном.
– Приподними бедра, – приказала она и была шокирована, когда он повиновался.
Она стащила трусы и, перегнувшись через него, бросила их на пол.
Когда Эрин распрямилась, она увидела, что он лежит, приподнявшись на локтях, и дожидается ее.
Абсолютно голый, с мощной эрекцией, он был целиком к ее услугам.
– Будь осторожна со своими желаниями, – сказал он, пристально глядя ей в лицо. Эрин покраснела.
Может, он подумал, что она испытывает неловкость? Что передумала? Тогда он, наверное, забыл ту женщину, которой она стала в ту ночь. Окрыленная воспоминаниями, она провела пальцем по всей немалой длине, заставляя его вздрагивать от возбуждения.
Усмехнувшись, Эрин наклонилась. Волосы ее коснулись его бедер, и дыхание согревало кожу. Стон его сообщил ей, что она действует в нужном ключе, а ведь она даже еще не успела к нему прикоснуться. Нельзя сказать, чтобы она не хотела прикасаться. Закрыв глаза, она лизнула его раз, другой и наконец скользнула языком там, где только что были ее пальцы. Бедра его приподнялись, и с губ ее слетел довольный вздох. Наконец она обхватила его рукой и взяла в рот, полностью присвоив себе.
С его молчаливого согласия она разрешила себе полностью погрузиться в ощущения от его вкуса и запаха.
От него.
Одно стремительное движение языка, и все тело Коула зажглось. И когда она втянула его в свой теплый влажный рот, он решил, что сейчас умрет и попадет в рай. Рука его бессильно упала на матрас. Очевидно, она приняла это движение как сигнал к действию, потому что начала делать с его членом руками и ртом что-то такое, приятнее чего ему никогда не доводилось испытывать. Эрин не уставала его удивлять.
Рука ее обхватила фаллос, двигаясь вверх и вниз, а рот принял его в себя глубже, чем он мог представить. Затем она немного ослабила хватку, лаская языком головку. С каждым движением его бедер она принимала его все глубже. Развязка стремительно приближалась, в глазах потемнело.
Он нащупал рукой ее волосы и слегка потянул, давая понять, что готов, но она, вместо того чтобы его отпустить, продолжала действовать с еще большим энтузиазмом. И когда провела по нему зубами, терпеть уже больше не было сил. Вздрогнув всем телом, он кончил, и это был самый сильный, самый мощный оргазм в его жизни. Эрин приняла все, что он мог ей дать, замедлив движения, но не прекращая их, пока не получила его до последней капли.
Коул потерял представление о времени и пространстве. Когда он пришел в себя, она смотрела на него с довольной улыбкой на припухших губах, и глаза ее блестели.
Ну почему им так чертовски хорошо в постели? Он мог бы удержать дистанцию, если бы они не перешли грань. Но что сделано, то сделано.
И останавливаться он не собирался. Какой мужчина может отказать такой женщине, как Эрин?
Он поманил ее пальцем.
– Теперь твоя очередь.
– Я не думаю, что ты вполне готов, – сказала она, смущенно зардевшись.
Коул закрыл глаза и застонал. Эрин слишком хороша для него. Женщина, которая только что подарила ему лучший оральный секс в мире, все еще способна испытывать смущение из-за того, что только что сделала. Они с Эрин находились по разные стороны. Он олицетворял темные силы, тогда как Эрин – все самое светлое, красоту и добро. И она останется такой же и после того, как он снова заляжет на дно, если, конечно, не погубит ее раньше.
Как бы там ни было, это из-за него они оба оказались там, где сейчас находятся, имея в виду не только постель. Их связывал не один лишь секс. Но покуда у нее хватало сообразительности не пытаться его одомашнить, все у них будет в порядке. Разговор, которого он так боялся, уже состоялся, и потому ничто не мешало ему наслаждаться настоящим.
– Иди сюда, я сказал, – велел ей Коул.
Глаза Эрин расширились и вспыхнули еще ярче, и она легла рядом. Коул осторожно убрал спутанные волосы с ее лица. Без косметики она казалась еще более юной и простодушной, еще милее и краше.