«Эскадрон смерти» из космоса. Звездные каратели Вихрев Федор

— Круг-Один, приказываю вернуться к шаттлу.

— Принято.

На экране зеленые треугольники, успевшие сместиться почти к самому краю, начали разворачиваться обратно к «Единству». Они успели пройти больше половины, когда раздалось:

— Они возвращаются! Направление — северо-восток, одна пара, дальность полста, скорость две триста, высота десять!

— Я Круг-Один, иду на перехват. Похоже, они не понимают намеков.

На краю опять появились две желтые точки. Треугольники развернулись к ним. Почему они вернулись? Или это территория Империи? Те тоже дерутся до конца, самураи чертовы… Но Кама V лежит в пространстве Конфедерация Независимых Миров. Но почему такие странные машины? КУДА МЫ ПОПАЛИ?!

— Опять!

— Что опять?

— Выпустили по четыре ракеты и отвернули.

— А ты хоть раз в них попал?

— Я вообще не успел выстрелить, слишком далеко, толком не прицелишься… Черт! Я подбит!!!

— Опять?

— Поврежден радиатор и лазер, разрушено крыло, теряю скорость!

— Круг-Один! Немедленно отходи к шаттлу!

— Пытаюсь…

— Барт, уходи и не геройствуй. Я прикрою!

— Дьявол!!!

— Круг-Два, что произошло?!

— Две ракеты вошли Барту почти точно в сопло. Похоже, рванул бак с водородом. Парашюта не наблюдаю.

— Круг-Два, возвращайся к шаттлу! Немедленно!

Значит, их ждали. Не может быть, чтобы АКИ смогли вот так просто свалить обычными атмосферниками. Их ждали и подготовились. Интересно, кому мы так насолили?

— Внимание, вижу шесть целей… Приготовиться к удару!

БОМ! Резкий рывок! БОМ!! Опять рывок, уже в другую сторону. БОМММММ!!!! Голова влепилась в подголовник ложемента и тут же мотнулась обратно.

— Мостик! Мостик, что происходит?!

— Круг-Два сбит, в нас попали пять каких-то объектов!

— Что? Каких объектов?

— Что-то вроде ракет… но очень больших! Одна попала в Круг-Два, остальные — нам.

— Повреждения?

— Круг-Два — труп, ему попали точно в центроплан, сразу за кабиной. У нас повреждения обшивки, разбита турель номер два.

— Сесть можете?

— Да!

— Это Захват-Один, всем Захватам! Приготовиться вести бой сразу после выхода из трюма! И приготовиться к жесткой посадке!

— Боже…

Короткий взгляд на тактический дисплей. Из-за края, парами, четким строем шли желтые точки. Четыре… девять… двенадцать… восемнадцать… Значит, их ждали. И подготовились. Вот и все, отлетались соколики. Эта мысль как-то незаметно вошла в голову Вэнса и, странное дело, не встретила возражений. А количество точек все увеличивалось…

Все последующее отложилось в голове как калейдоскоп… Удары, звон, крики… Дрожь корпуса от работающих пушек… Мягкие, растянутые толчки — от пусков ракет… Резкие рывки шаттла, пытающегося сбить прицел у нападавших… И звонкие удары от попаданий в броню челнока. И какофония боя в наушниках: крики радости вперемешку с отчетами о повреждениях и воплями погибающих.

— Есть! Я его достал!

— Уничтожена турель номер три!

— Разгерметизация на втором уровне! Ремонтников, срочно!

— Проклятье! Пробит теплообменник!

— Врача! Здесь раненые!

— Пусковая номер один пуста! Где эти драные кассеты!

— Лазер перегрелся, вести огонь не могу!

— Приготовиться к удару!

— Чертов смертник!

— Да сбейте же его кто-нибудь!

— А-а-а…

— Высота четыре тысячи метров.

Спокойный голос компьютера звучит дико в этой разноголосице. Руки сжаты так, что ногти впились в ладонь. Это страшно — сидеть… и ничего не делать. Потому что не можешь. Потому что не должен. Потому что от тебя сейчас ничего не зависит. Потому что самая лучшая твоя помощь — это сидеть и ничего не делать.

— Потери мощности реактора — сорок процентов. Рекомендуется срочный ремонт.

— Потери охладителя — двадцать восемь процентов. Утечка перекрыта. Рекомендуется срочный ремонт.

— Готовность систем вооружения — двадцать три процента.

С трудом разогнув сведенную судорогой руку, командир нажал клавишу на приборной доске. Большая клавиша, потертая. Часто пользуются. Клавиша диагностики. Хоть чем-то заняться, чтобы не слышать… Машина в норме. Все системы робота работают отлично. И это бесит так, как ничто другое.

А в наушниках все то же, только в иной, чем раньше, тональности:

— Приготовиться к посадке!

— Мик, выпустишь опоры перед самой посадкой! Иначе их зацепят!

— Понял!

— Не промахнись!

— Турели номер четыре и пять уничтожены!

— Утечка охладителя из внешнего контура в отсек тридцать восемь и тридцать девять! Блокировка отсеков не работает!

— Повреждение сенсорного модуля!

— Высота пятьсот метров.

Шаттл трясется, но не слышно ударов в корпус, молчат турели. И молчит мостик. Все?

— Мостик! — не выдержал молчания Стиллман.

— Что тебе? — Голос чужой, незнакомый. Да и черт с ним!

— Что случилось?

— Они просто отстреляли боекомплект и ушли. Разделали нас и улетели. — Собеседник истерически хихикнул, один раз, другой… Звук прилетевшей затрещины был слышен настолько явственно, что Вэнсу показалось, будто он видит этот подзатыльник.

— Мы сможем вернуться на орбиту?

— Нет… — Голос другой, усталый и нечеловечески спокойный.

— Как нет? Почему?!

— Пробита обшивка, герметичность нарушена в шести отсеках. Течь охладителя из радиаторов. Пробит первый контур охлаждения в трех местах, второй — в одном, туда нас подбитый атмосферник протаранил. У нас практически нет вооружения — почти все разбито. Радар почти ничего не видит, связи нет. Треть экипажа ранена, двое убиты. — На этом месте монотонность перечисления повреждений, сделавшая бы честь искусственному интеллекту, прервалась судорожным вздохом. — Прошу прощения, командир, нервы ни к черту. На чем я остановился? A-а… Реактор может дать только сорок процентов мощности. Пока не починим систему охлаждения реактора, не будет нужной мощности для взлета. Попытаемся взлететь сейчас — взорвемся.

— А починить можно? — Глупость своего вопроса Стиллман понял сразу, подсознание уже успело прокрутить данные о повреждениях и…

— Долго и тяжело, и не уверен, что есть все необходимое для ремонта. А главное… джампер должен уйти через несколько часов. Ты думаешь, он останется, чтобы подобрать нас? Сомневаюсь! — Голос говорящего дрогнул буквально на мгновенье, но тут же обрел былое спокойствие и уверенность: — Выпускаю опоры. Есть! Контакт через десять секунд… девять… восемь… семь… Черт, а куда нас занесло?

Все произошло настолько быстро, что на командном пункте зенитно-ракетного дивизиона большинство людей ничего не успели понять. Большинство, но не все. Командир, намертво застрявший в этой должности за «любовь к реалистичности», понял все и сразу. Он уже видел такое — сближение меток на экране, а потом раз, и одна или несколько из них гаснут. Или наоборот — разлетаются блестками, все зависит от того, как падает самолет — целиком или частями.

Получивший боевое крещение, как и многие его коллеги, в джунглях Вьетнама, майор мгновенно оценил обстановку. Стрелять по истребителям (для себя он назвал малые машины врага именно так) нельзя — они за пределами дальности пуска, да и очень велик риск поражения своих. А вот висящий чуть выше «бомбер» вполне можно завалить.

— Пуск.

Выбросив длинные хвосты пламени, три ракеты рванулись в небо. Через несколько секунд чуткие антенны уловили сигнал радиоответчика, и теперь «летающие телеграфные столбы» комплекса С-200 стремительно сокращали расстояние до ясно видимой точки-цели…

…Первая ракета разорвалась почти посередине корпуса «Единства», практически не причинив вреда. Зато вторая изрешетила поражающими элементами сопло двигателя. А третья… Третья ударила точно в турель, присоединив к почти сотне кило гексогена еще и свою скорость, и топливо. Тяжелая машина качнулась, потом выровнялась и даже попыталась увернуться от второй тройки ракет. Даже не смешно — это не всегда удавалось куда более поворотливым «Фантомам». Две ракеты разорвались в пределах десяти метров, превратив уже поврежденные сопла двигателей шаттла в абстрактную металлическую скульптуру, еще одна налетела на удирающий от места боя истребитель противника. На месте столкновения ракеты и грозной инопланетной техники вспух огненный шар.

…На позиции выкатывались транспортно-заряжающие машины, люди, при помощи крана и чьей-то матери, устанавливали на опустевшие направляющие новые ракеты. Расчеты работали как проклятые, но они не успели — цель все-таки ушла из зоны поражения.

Штаб Московского округа противовоздушной обороны с утра буквально стоял на ушах с того момента, как туда приехал сам командующий ПВО страны, маршал Советского Союза Павел Федорович Батицкий. С момента обнаружения неизвестного противника на орбите по тревоге были подняты все части ПВО СССР. На территории одной шестой части суши одна за другой оживали кабины управления зенитно-ракетных комплексов, на огневых позициях зашевелились направляющие — проверка работоспособности узлов. На технических позициях готовили ракеты, причем кое-где солдаты пугливо косились на стоящие невдалеке спецмашины с установками, поддерживающими внутри транспортных ракетных контейнеров строго заданную температуру. Косились и мечтали о свинцовых трусах. Одновременно разворачивались мобильные установки «Куб» и условно-мобильные (время развертывания сорок минут) комплексы «Круг» войсковой системы обороны от воздушного противника…

— Товарищ маршал Советского Союза, объектами «Малый» сбиты два наших самолета, цель обстреляна Триста тринадцатым зенитно-ракетным дивизионом. Пять ракет поразили цель, но она продолжает полет. Оба малых объекта уничтожены.

— Товарищ маршал Советского Союза, наблюдаю старт еще двух кораблей противника.

— Передайте летчикам приказ — не приближаться к целям. Связь с Верховным, быстро!

Томительное ожидание длиною в вечность, и новый приказ:

— Передавайте сигнал «Буря».

«Буря» — это серьезно. Это ВОЙНА. А еще это настоящая буря. Та, которую человек практически не ощущает, зато ее очень даже ощущают радары и радиоприемники. В секунды, прошедшие от момента отдачи приказа, десятки наземных и воздушных станций радиоэлектронной борьбы обрушили на противника шквал электромагнитных помех, забивая сигналы поисковых систем и связи. На поведении противника, впрочем, это особо не сказалось — цели продолжали полет, правда теперь уже обстреливаемые с Земли. А еще…

На огневую позицию вышла спецмашина. Да, да, та самая, с установкой поддержания постоянной температуры. Кран легко подхватил ракету, уложив ее на направляющую. Ракета внешне ничем не отличалась от своих товарок, но работающие солдаты посматривали на нее, как на ангела смерти. Причина этого крылась в головной части, где дремала окруженная взрывчаткой сфера из темно-серого, чудовищно тяжелого металла…

ПВО СССР строилась с взаимным перекрытием секторов обстрела, а потому десятки ракет: ветераны С-75, изящные С-125, дальнобойные С-200 — ждали своего часа. Увы, но далеко не всем из них суждено сегодня рвануться в небо, чтобы там, в высоте, высвободить свою ярость. И уж совсем мало среди них специальных ракет. Но они есть и ждут своего часа. Осталось совсем немного.

— Цель высотная, одиночная. Удаление сто двадцать, высота пятнадцать, курс… скорость…

— Есть захват.

— Есть автосопровождение.

— Пуск.

Кажущаяся короткой и толстой, ракета рванулась в небо. Пролетев несколько сот метров, она раскрылась как цветок — отделились стартовые ускорители. И теперь, следуя за узким лучом наведения, она уверенно шла к цели. Ближе, еще ближе и… Рубиновый луч лазера бортовой системы противоракетной обороны полоснул по корпусу ракеты, стараясь отвести несущуюся смерть. Рассеченная надвое, та рыскнула в сторону, и самоликвидатор подорвал боеголовку. Взрыв с чудовищной силой сдавил плутониевую сферу и…

…Рядом с шаттлом зажглось маленькое солнце. Оно мгновенно съело наружную обшивку, потом — переборки реакторного отсека, обняло реактор, плавя защитный кожух и… И все. Яростное пламя ядерного взрыва погасло, не сумев справиться с внешней оболочкой «сердца» чужака. Впрочем, ни экипажу, ни пассажирам от этого было не легче — после взрыва какое-то время температура в отсеках могла поспорить с температурой в плавильной печи. Люди сгорали, не успев понять, что происходит, металл тек и деформировался, а электромагнитный импульс начисто выжег электронику. Автоматика «последнего шанса» сумела погасить реактор, но на этом — все. Успев сбросить последнюю десантную капсулу за несколько секунд до взрыва, шаттл превратился под действием беспощадного ядерного огня в комок расплавленного и разорванного металла. Он начал стремительный полет к земле, окончившийся падением и окончательным превращением в груду металлолома.

Как только Владислав Котинский узнал, к какому именно шаттлу будет приписан по посадочному расписанию его «Овод», он тут же отправился представиться (и заодно — проставиться) экипажу шаттла. Эту давнюю привычку он считал весьма полезной для налаживания контактов, хоть и вредной для здоровья. Мало того, что в ходе беседы Кот узнал много нового о корабле, его команде и отряде наемников, к которому примкнул, эта встреча имела дальнейшие последствия. Утром Владислав пришел «полечить» своих новых знакомых и в ходе завязавшейся беседы выразил согласие помочь в работе — проверке внутренней проводки в трюме. А во время ремонтных работ Кот установил в коммуникационную систему кораблика свою врезку — простой «тройник», совмещенный с небольшим усилителем, призванным компенсировать просадку уровня сигнала. Просто так, по привычке. Зато теперь, находясь в своем роботе, Кот мог дистанционно подключаться к информационным системам мостика. В первый же вечер разведчик по привычке внедрил в бортовой компьютер небольшую программку — «троян». «Источники информации бывают основными, дополнительными и дублирующими — но не бывают лишними» — таково было глубочайшее убеждение пилота.

Благодаря проведенной подготовке во время пути к планете Кот не скучал — он прослушивал и просматривал на внутренних экранах переговоры экипажей шаттлов и атмосферно-космических истребителей между собой. Интенсивно используя все возможности своей кабины, разведчик пытался составить цельную картину происходящего — и кое в чем преуспел. Например, учел наличие у местных средств поражения дальнего действия и управляемых ракет. Особенно внимательно Кот следил за идущим впереди челноком с пехотой и роботами. Поэтому, когда одного из них поглотило рукотворное ядерное солнце, разведчик имел подробную запись события «глазами» своего челнока. Он сопоставил гибель шаттла с попаданием зенитной ракеты, отследил примерную траекторию, дальность действия и подлетное время данного оружия. Как раз к концу работы датчики «его» шаттла уловили сигнал с характерной сигнатурой.

Храбрый пилот робота почувствовал озноб и сделал то, чего не делал ранее, — засветил свое присутствие в сети, грубо нарушив одну из самых своих полезных (на его взгляд) привычек.

— Мостик! Внимание! Нас ведет радар наведения зенитных ракет противника! Ожидаемое время поражения — через три минуты, шанс использования такого же заряда, как по нашему предшественнику, — семьдесят шесть процентов!

— Какой… влез в командную частоту?! Эти… кидаются нюками! Всем заткнуться и не мешать посадке! Быстрее к земле! Система защиты! Не спать, вашу… в… душу!

Кот понял, что объяснить и доказать что-либо он точно не успеет. И Владислав вторично за несколько минут нарушил свою давнюю привычку. Даже не привычку, а заповедь. Он вломился в систему. Бортовой компьютер «Овода» (тот, который «номер два») выдал команду на аварийный запуск десантной катапульты. С учетом скорости шаттла это выглядело очень рискованно, но по сравнению с подлетающей смертью… это более предпочтительный выбор. Шансов выжить становилось явно больше. Сразу после этого Кот выдал команду на самоуничтожение всех закладок. Если программы исчезли тихо и незаметно, то сгоревший «тройник» физически отрезал трюм от мостика. Теперь прекратить выброс десанта экипаж шаттла не мог.

Первыми система вопреки установленному порядку отстрелила «Овод» Котинского, следом пошел второй робот, третий, четвертый… По плану пехота должна была выгружаться «пешком», после посадки, но, так как закрыть люки было некому, при маневрах не успевшие закрепиться десантники начали вылетать из трюма. К земле устремились гроздь транспортно-десантных коконов и пара десятков неудачников-пехотинцев. Транспорт шел со скоростью около ста девяноста метров в секунду. За оставшиеся до предполагаемого поражения двадцать шесть секунд челнок отлетел от «Овода» почти на пять километров по горизонтали. Еще два с половиной километра разделяло Котинского и транспорт по вертикали, когда в двухстах метрах перед последним воссиял ядерный огонь, порожденный боеголовкой зенитной ракеты.

Девятнадцать килотонн. На четыре больше, чем в Хиросиме, на шесть меньше, чем в Нагасаки, и более чем достаточно, чтобы выжечь начинку десантного транспорта и испарить выпавших из трюма десантников-неудачников. Защита реактора не выдержала, и к ядерному взрыву зенитной ракеты присоединился взрыв пошедшего вразнос реактора «Ягуара».

Пилотам роботов повезло немногим больше. Взрывом сожгло, сорвало и отбросило тормозные парашюты, ЭМИ выжег всю работавшую электронику, волна жара оплавила коконы ближайших к взрыву машин. В четвертом коконе, не выдержав чудовищного нагрева, взорвалось топливо тормозных двигателей. Пилот погиб от комбинированной ударной волны. Если бы водители машин номер два и три знали это — то безумно завидовали бы своему коллеге все те секунды, которые остались им до встречи с планетой. Надежд выжить при свободном падении с 12 километров не было, но было время осознать происходящее.

Жесткий импульс электромагнитного излучения ударил и по старому десантному кокону, скрывавшему в себе «Овод», выжигая всю активную электронику. Световой поток начал плавить купол грузового парашюта, затем потерявшую форму тряпочку сорвала ударная волна. Охваченный мертвой оболочкой легкий робот несся к земле.

Однако внутри этого робота сидел человек, который не только очень хотел выжить, но и знал, как это сделать. Он старался закоротить цепи зажигания тормозных двигателей и подать на них напряжение от бортовой электросети своего робота. Было дело в везении или в таланте, но в километре над землей двигатели ожили, разгоняясь на полную мощь. Жители окрестных городков и военнослужащие Бундесвера видели, как темный кокон, летевший к земле, начал окутываться языками пламени и, наконец, вспыхнул весь. Провожаемый радостными криками наблюдателей, теряющий какие-то ошметки, пылающий шар рухнул в воды Рейна. Мутная жидкость, условно именуемая «речной водой», сомкнулась над объектом, но даже под ее поверхностью продолжало бушевать пламя.

Правда, недолго. Три других кокона взорвались при ударе о землю, оставив цепочку из трех кратеров. При этом один десантный кокон рухнул на недавно открывшуюся американскую закусочную около трассы на Роттердам, смешав свои обломки с остатками щитового сооружения и пяти трейлеров, припаркованных на тот момент около кафешки.

— Вот она, кара небесная, — произнес, повернувшись к застывшим в изумлении посетителям своего заведения, кельнер (и владелец) классического немецкого ресторанчика, немало натерпевшийся убытков от наглого заморского конкурента. Это событие отвлекло внимание местных жителей от огненного шара, рухнувшего в Рейн, часа на три…

— Это Захват-Один, выходим! Порядок выхода на позиции — по схеме «Звезда»!

Так, ввести команду. Есть, крепление расцепилось и разошлось в стороны. Мгновение — и робот свободен. Теперь ждем своей очереди — незанятого пространства в трюме только для того, чтобы через транспортный люк смог нормально выйти один робот. А таких люков в трюме всего два.

— Мостик, люк! — Накопившееся раздражение Стиллмана готово выплеснуться на людей, сделавших все возможное, чтобы посадить искалеченный шаттл.

— Люк номер один не реагирует, пытаюсь открыть второй. — Кажется, сквозь треск непонятных помех слышен скрип сервомоторов люка.

Вот он — номер два! Находится почти напротив. Но его видно, в отличие от первого. Первый — рядом, всего метров десять, но от него десант отделяет стенка транспортного бокса.

— Захват-Пять, приготовиться! Выход через второй люк!

— Принято.

Из бокса вышел «Сапсан», сделал несколько шагов и встал в центре трюма лицом к люку. Командир усмехнулся. Лея, относительно недавнее приобретение «Эскадрона». Спокойный, умелый пилот со стальными нервами и запредельной реакцией. Отличный рукопашник и стрелок. Грамотный техник. И очень симпатичная женщина, жаль, что у них не сложилось. Женщина, ставшая легендой «Эскадрона»… Это не просто талант и везение, здесь что-то запредельное, из области ненаучной фантастики в жестоком и подчеркнуто мужском мирке наемников.

Карлос ее недолюбливал. И было за что! Лея послала этого мачо, когда тот попытался подбить к ней клинья. Кстати, этот посыл стал еще одной легендой «Эскадрона». Повторить его не смог никто. Вроде бы и не длинный, и ни одного ругательного слова, но эффект… Многие подумали, что «команданте» лопнет от ярости прямо на месте. Слава богу, за оружие этот придурок хвататься не стал, иначе Лея ему точно что-нибудь сломала бы. Результатом стало попадание Леи в роту Стиллмана — подальше от Карлоса. Впрочем, он был только рад такому бойцу, тем более со своей машиной.

Люк тем временем начал открываться. Со скрипом и стоном многотонный овал поворачивался на петлях, чтобы превратиться в наклонную аппарель. Появилась щель в обшивке, которая стала медленно увеличиваться. Вот уже виден кусочек ландшафта незнакомой планеты — какие-то деревья в отдалении, трава, облака на небе…

И тут люк встал. Прекратился скрип, пропала вибрация пола.

— Мостик? — недоуменно спросил Вэнс.

Неожиданно люк снова пришел в движение. Он снова начал открываться, сначала медленно, потом быстрее… еще быстрее… Все закончилось ударом о землю, от которого шаттл слегка качнулся.

— Мостик! Что за!.. — Недоумение командира сменилось мутной волной ярости.

— Резкое падение давления в гидросистеме. Где-то было повреждение, под давлением оно проявилась. И не стоит так орать, мы и так сделали все, что смогли! Понятно! — Теперь уже и на мостике никто не хотел сдерживаться в своих эмоциях.

— Починить сможете? За сколько часов?

— Не меньше чем за два. Реально — за пять.

Что ж, выбора нет. Остается или стоять эти пять часов, или сдохнуть в процессе. Вариант сдаться даже не рассматривался — отношение к налетчикам на всех планетах Сферы Цивилизации было одинаковым. Гораздо лучше сгореть в роботе, чем добывать уран в какой-нибудь шахте. Или бериллиевую руду на каком-нибудь планетоиде. Или еще что-то подобное.

Тем временем все остальные роботы вышли наружу и занимали предписанные планом места. «Сапсан» отошел на три сотни метров от транспорта и обходил его, обшаривая землю сенсорами. «Орлан» стоял чуть в стороне от открытого люка и следил за «Сапсаном», готовый оказать ему поддержку огнем. С другой стороны люка стояла зенитная «Рапира», подняв руки-спарки для отражения атаки с воздуха. «Страус» уже убежал за тушу шаттла и проверял местность там. Он сообщил о наличии каких-то построек высотой в несколько этажей, сложенных из кирпичей и блоков. Туда же направлялся в поддержку легкого разведчика только что сошедший с аппарели «Гриф».

Что ж, моя очередь выходить…

— Так, парни, есть желание заработать?

Голос командира сводной группы, куда, помимо Сашки и Сереги, входили еще девять машин, звучал хрипло, но многообещающе. Деньги лишними не бывают, так что послушать стоило.

— Значит, так, смотрите, — перед глазами Алекса появилась карта с маршрутом полета их транспорта, — наша цель вот тут, — на карте вспыхнула красная точка. А вот тут и тут — еще две точки, объекты, которые также можно уничтожить. Причем один из них практически не имеет охраны, а второй можно снести одними роботами.

— Хм. Ну и далее?

— Так вот я что думаю: прыгаем раньше, сносим все, что можно, и топаем к основной цели. Пехота тем временем разберется со вторым объектом, прыгнет в шаттл и прилетит к нам. Много времени не потратим, а бабла добавится. Или кто-то уже заработал столько, что боится не унести?

Ответом были сдержанные смешки.

— Ну, вот и отлично. С экипажем шаттла я договорился, с пехтурой тоже, так что вперед, нас ждет веселая прогулка.

Ну-ну, оптимист, блин.

— Слышь, Сань, а командир-то у нас оптимист, как я погляжу, — это Серега, по внутренней связи.

— Угу, я тоже заметил.

Сидеть в кабине, ожидая высадки, занятие не из веселых. По странной прихоти конструкторов здесь нет никаких развлечений, кроме тестирования. Ну, значит, будем тестироваться. Заодно немного повспоминаем…

— …Ладно, Серега, убедил. Если нас обстреляют в воздухе и угробят электронику, то нам кирдык. Это без вопросов, и так ясно. Ну и дальше что?

— Вот что. Смотри сюда, Саша…

— Хм. А это поможет? Уверен?

— Конечно! На все сто!

— Все равно — паранойя.

— Не паранойя, Саша, а предусмотрительность…

— …Внимание, приготовиться к выброске.

Блин, да че к ней готовиться?

Крепкий пинок под зад, и картинка десантного отсека сменилась прозрачной синевой неба. Кокон закрутился, затем с рывком повис в нормальном положении на стропах парашюта, позволяя видеть короткую цепочку машин и уходящий дальше транспорт. Ничего подозрительного вроде не видно…

…Маленькое солнце, вспыхнувшее рядом с шаттлом, проглотило корабль. Вспомогательный экран обреченно мигнул и сразу же погас, в кабине отчетливо запахло горелой изоляцией. Потом по капсуле что-то ударило, и кресло рванулось вниз. Алекс понял, что ударной волной сорвало купол, и теперь его робот несется к земле, стремительно набирая скорость.

Со стороны могло показаться, что пилот читает молитву (самое время, следует признать), но в данном случае это было не так. Весьма специфическая профессия в сочетании со скептическим складом ума привели Алекса к твердому убеждению, что все, что с ним происходит, — это его личная заслуга и его личные проблемы. Потому, сидя в падающем роботе, намертво вцепившись руками в подлокотники кресла, он отсчитывал секунды.

У него остались только тормозные двигатели, причем без автоматики. А значит, момент их включения он должен был выбрать сам: слишком рано — топливо закончится рано, и кокон снова разгонится, слишком поздно — не успеешь затормозить. Они с Серегой считали, на какой секунде это нужно проделать, в зависимости от высоты, правда, не очень веря, что когда-нибудь придется проверять правильность этих расчетов…

Ну, пора: белые пальцы вдавили грибок кнопки. Щелк, замкнулись контакты внутри самодельного пульта, снаружи донесся согласный рев реактивных струй, гасящих скорость, и кресло снова ударило по заднице. А теперь приготовимся к посадке…

Хрясь! Показалось, что что-то хрустнуло? Нет, слава богу, только показалось. Так, я живой и ничего не сломавший, это радует. Теперь включим агрегат. Хм, вы будете смеяться, но все работает, что тоже неплохо, вперед.

— Внимание, я выхожу.

И не забыть — по возвращении напоить Серегу. Параноик чертов, на этот раз он оказался прав.

Толчок отделившегося от стыковочного кольца «Единства» никто не почувствовал. И это логично. Экипаж десантного челнока страстно хотел жить. И их вполне можно было понять, с их-то грузом.

А что груз? Груз, надежно упакованный, был затянут двойным комплектом талей и жестко раскреплен (крепления еще при загрузке проверялись на совесть сначала карго-мастером с боцманской командой, затем капитаном, а затем и топочущей ножищами четверкой гостей). Нет, закреплены паллеты были надежно, и их груз, бессчетное количество сизых оперенных цилиндров, никуда с отведенного места пока не собирался.

Вообще-то десантным судам типа «Единства» на роду написано возить боевых роботов. Целых двенадцать штук. Вполне достаточно, чтобы сравнять с землей средних размеров городишко или подпортить врагу жизнь, сразу грохнув не охраняемый полком заводик. Грозная сила, боевые топтуны и так далее. Ведущие наружу аж с двух десантных палуб косые проходы запросто вмещают в себя стоймя почти всю номенклатуру роботов. Даже громадину «Атланта», если пилот будет двигаться на полусогнутых. Впрочем, сейчас пологие спуски были заняты. Весьма необычными и редкими гостями.

Когда независимое наемное судно «Пасхальное яичко» заключало контракт с «Эскадроном смерти», они еще не знали, что у их нанимателей складывается парадоксальная до жути ситуация. В обычных условиях идущие в рейд команды изнемогают от усилий впихнуть как можно больше роботов или грузов в совсем не резиновые шаттлы. То в отсек, рассчитанный на одну стотонную боевую машину, утрамбуют тесно сплетенных в дружественных объятьях двух «Сапсанов», и у команды потом весь рейс хорошее настроение (а заодно и повод для баек в прокуренных кантинах). То сложат валетом вертолеты. То танки уложат в штабель. То еще что-нибудь подобное. А все почему? Потому как джамперы штуки редкие, каждая аренда стыковочного кольца стоит денег, а шаттл, как скроили его под заранее определенную загрузку еще в 26 веке, таким он и остается, как ни перекраивай перегородки внутри.

Но не сейчас. Не в этом рейде. Безумно роскошный джампер типа «Странник», зафрахтованный для рейда, обладал шестью кольцами, и повставали в них все шесть шаттлов. Три от «хозяев» и три вольных наемника. И среди них «Яичко». В непривычной для него роли носителя. Сразу четырех могучих аэрокосмических истребителей типа «Носорог». Четыре раза по девяносто тонн брони, плоскостей и легендарной славы «Ветров погибели». Уписаться можно. От восторга.

Именно такие пташки в свое время прошли насквозь Конфедерацию Независимых Миров. Настоящее лиранское качество: больше — значит, лучше. А когда на машинах Лиранского Альянса летают лиранские же пилоты, или пилоты, бывшие некогда лиранскими… Короче, команде «Яичка» хватило лишь одного взгляда на топочущих «слоновьими» сапогами поджарых дедов в кожаных куртках, увешанных чешуей медалей за пережитые кампании и с распростертыми по верху груди «парящими крыльями», чтобы они поняли, что жить им теперь, как у Бога за пазухой. Кроме того, пустые трюмы наверняка означают, что хозяева надеются на знатные трофеи. Настолько знатные, что для их вывоза потребуется целый шаттл. В общем, живем! И они жили и радовались.

Пока следом за втянувшими крылья «Носорогами» приписанные к порту Мира Наемников тягачи не принялись втаскивать в трюм паллету за паллетой. Все груженные бомбами и ракетами. Больше тысячи тонн долбаных, того и ждущих, чтобы рвануть и испепелить тут всех, бомб и ракет. И почти четыреста тонн только и ждущего, чтобы улетучиться, водорода в цистернах. Стоит ли говорить, что в ходе полета до цели экипаж боялся даже пукнуть, а не то чтобы заговорить иначе чем шепотом.

Прыжок прошел штатно, а вот потом начались проблемы. Карты, переданные заказчиком, оказались «немного неточными». Такое ощущение, что они были вообще от другой планеты. Какие-то части карты соответствовали данным, полученным сканерами, какие-то нет. Но все шаттлы стартовали по графику. Два «Единства» и «Бастион» начали спускаться на поверхность, а «Яичко» вышло к границе атмосферы. Через несколько минут к планете пошли остальные два шаттла, «Единство» и «Ягуар».

Проблемы начались в тот момент, когда «Бастион» садился куда-то в лес, а остальные заходили — кто на посадку, кто на траекторию десантирования. На шаттлы обрушился шквал огня. Десятки атмосферных машин, сотни ракет. Что там говорил заказчик? «Никакого сопротивления», так вроде?

В итоге, когда захолустная планета встретила их ядерными взрывами, Ставро не был изумлен ни секунды. Какой смысл изумляться и паниковать, если он знал с самого начала, что их кинут?

Пронзительный звон, стряхивающий с койки или со стула не хуже хорошего пинка, топот десятков ног в «кирзачах», рев моторов техники в боксах, крики команд… Добавьте сюда еще и вечный бардак, сопровождающий любое действительно внезапное событие, и получите подъем по тревоге в танковом полку. Впрочем, на этот раз все обошлось довольно мирно — один солдатик на бегу ухитрился наступить на полу собственной шинели и отполировал лицом асфальт. Об него споткнулись еще несколько, организовав небольшой завал, — вот, собственно, и все. А БРДМ, внезапно прыгнувшая вперед, вообще не в счет: в конце концов, никого не задавили, а водитель отделался фингалом. О руль, наверное, ударился.

«Вот только объяснит мне кто-нибудь, на хрена было бежать как стадо взбешенных ослов только для того, чтобы теперь торчать возле этого гребаного „бетера“?» Сержант Волков, не скрывая раздражения, стоял «вольно», одновременно ухитряясь держать в поле зрения свое отделение и группу офицеров во главе с ротным, что-то показывающим на карте с исключительно умным видом. «Отцы-командиры пытаются уяснить маршрут движения и его порядок. Будто на полигон ни разу не ездили. А еще этот… студент, мля. О, кажется, опять».

— Товарищ капитан, а охранение? Хотя бы головное…

— Константинов, мать твою за ногу, ты че, в войнушку не наигрался?! Так я тебе ее устрою! А сейчас марш к взводу! Бегом!!!

Лейтенант Сергей Константинов, с трудом сдерживаясь, направился по указанному адресу. Впрочем, лейтенантом его можно было назвать весьма условно — он попал в армию полтора года назад после военной кафедры и избавиться от «вредных» гражданских привычек так и не смог. Одной из таких было мнение, что если в документе написано, что должно быть то-то и то-то, то так должно быть и в жизни — в полном соответствии с документом. А если чего-то быть не должно — то этого не будет. Такое отношение, в сочетании с пониманием, что в армии он человек временный и карьеру ему здесь точно не сделать, приводило к хроническим конфликтам с командиром, замом по тылу и прочим начальствующим народом.

— Идем в район Мозыря. Задача — блокировать район, никого не впускать и не выпускать, вплоть до применения оружия. Наши позиции — здесь и здесь. Вопросы?

— Тащ лейтенант, а пойдем по-боевому или на броне?

— На броне.

— Надолго?

— Обещают, что к вечеру вернемся.

…Вытянувшись вдоль дороги, колонна тронулась.

Обернувшись, Волков посмотрел на увешанные пехотой БТРы — увидит тот проверяющий, который все это затеял, — разорется. А с другой стороны — об этом пусть у Студента голова болит — она у него в каске, а у меня через полгода дембель.

Мак по прозвищу Могильщик развлекался, расстреливал застигнутый врасплох отряд местных сил самообороны. Колонна, состоящая из пяти шестиколесных грузовиков и двух бронированных транспортеров пехоты, двигавшаяся по дороге, около которой укрылся «Стилет» Могильщика, была слишком соблазнительной целью. Мак не удержался, несмотря на приказ: в бой не ввязываться, вести только разведку. Из-за своего наплевательского отношения к приказам Мак долго не задерживался ни в одном из наемных отрядов и поэтому оказался в «Эскадроне смерти», где собралось отребье водителей боевых роботов.

Вот и сейчас, откровенно забив на приказ, он увлеченно расстреливал разбегающихся солдат в желтовато-коричневой форме. Многие из них пытались огрызаться огнем из легкого стрелкового оружия, что еще больше развлекало Могильщика. Неожиданно один из горящих транспортеров, который он подбил в первые секунды атаки, ожил. Открыл огонь крупнокалиберный пулемет, установленный в конусообразной башне. Специально или нет, но очередь хлестнула «Стилет» по голове, где находился кокпит кабины пилота. Обозленный Могильщик сосредоточил всю огневую мощь робота на бронированном транспортере, постепенно превращая подбитую машину в пылающий остов.

Увлеченный расправой, Мак слишком поздно заметил выскочившую из-за поворота дорога приземистую четырехколесную бронемашину. С установленной на ее крыше направляющей в сторону робота сорвалась небольшая ракета. Времени увернуться просто не оставалось. Ракета врезалась в левое плечо. На дисплее загорелась надпись, извещавшая пилота о потере контроля над левой рукой и закрепленными на ней устройствами. Могильщик послал в сторону противника несколько лазерных импульсов и бросил робота вперед, стараясь сократить дистанцию.

Система оповещения верещала как резаная, сигнализируя, что в его сторону летит еще одна ракета. Мак присел, прикрываясь остовом горящего грузовика. Но ракета, пролетая выше робота, внезапно рванула вниз. Последнее, что увидел Могильщик, — вспышку на верхнем листе бронестекла. Боевая часть противотанковой управляемой ракеты «Малютка», взорвавшись, на доли миллисекунд создала высокотемпературную кумулятивную струю, которая проломила броню кабины, поразив пилота.

Оператор противотанкового ракетного комплекса на базе БРДМ-1 младший сержант Марат Зайнуллин с восторгом наблюдал, как пораженная его «Малюткой» шагающая, похожая на человека боевая машина агрессора с грохотом завалилась на бок. Недаром после удачных учебных стрельб его командир, лейтенант Пахоменко, говорил:

— Глядя на тебя, Зайнуллин, я начинаю понимать, почему татары нас триста лет гоняли.

Какое-то шестое чувство заставило сержанта толкнуть ручку управления почти пролетевшей цель ракеты вниз — и вот результат!

Из боевого транса его вывел запах горящего мяса и крик боли. Перед глазами Марата предстало развороченное попаданием лазера отделение управления машины, еще дымящийся труп командира и орущий от боли обожженный водитель.

— Куда делся этот придурок Могильщик?! Почему не выходит на связь? — Командир рвал и метал. Еще бы — потерять одного из бойцов практически сразу после высадки!

— Не знаю, сэр, Мак не отвечает на запросы, но в той стороне что-то сверкало и грохотало. — Особого сожаления в голосе Сэм не чувствовалось, что и неудивительно, учитывая характер пропавшего и отношения между наемниками.

— Ладно. Вы со своей группой где-нибудь спрячетесь.

— Зачем, сэр?

— У меня такое чувство, Сэм, что эта бестолочь снова нарвалась. На этот раз, надеюсь, окончательно.

— Ясно, сэр. Я впереди, в паре километров, заметила какие-то строения. Я думаю, они подойдут.

— Тогда действуйте и не заставляйте меня ждать…

Первой резво развернулась «Кошка» и, набрав скорость, направилась в сторону деревни. Остальные роботы то и дело скользили, пытаясь успеть за машиной Сэм. Из-под их ног в разные стороны летели здоровенные комья грязи. Спустя несколько минут такого бега на ровном месте растянулся «Сапсан» Дэна, и его внешние динамики честно передали все, что его пилот думает об этой миссии, Карлосе, который втянул его, а также о планете и ее обитателях. Речь периодически перебивали его коллеги и щедро комментировали многоэтажные перлы. На второй минуте терпение Сэм не выдержало.

— Дэн, заткни пасть.

В ответ раздался наглый злой голос:

— Если я заткнусь, то ты меня поцелуешь.

Сэм в ответ на это фыркнула и рявкнула, вывернув регулятор громкости внешнего звука во всю мощь:

— Если заткнешься, то по возвращении я не надеру тебе задницу! Идет?

Снова раздались смешки.

Несмотря на кажущуюся легкость и грациозность «Кошки», управление своим роботом давалось Сэм намного сложнее, чем Дэну. Сказывалась разница в массе в целых двадцать тонн. Ноги то и дело пытались увязнуть в мягком грунте. Сэм обливалась потом в попытках удержать на ногах своего красавца. На такой грязи ей чудом удалось разогнаться до скорости в сорок километров в час. С ее робота и других машин, перемазанных в глине по самые кабины, в самых неожиданных местах свисали пучки растительности.

Одно радовало — здания с каждой секундой становились все ближе и ближе. Новая неприятность поджидала группу у самой цели движения. Строения, сложенные из какого-то природного камня, оказались ниже, чем роботы отряда.

На этот раз выругалась сама Сэм. Понадобилось почти полчаса возни и ругани, чтобы спрятать все машины в строениях. Если «Стилет» со «Шмелем» могли заползти, опираясь на руки, то остальным пришлось поиздеваться над техникой. Естественно, тяжелее всего пришлось Сэм с ее «Кошкой», самым высоким роботом из всех. Но ругани слышно больше всех было от Дэна. Голову Сэм стали посещать мысли о злостном и противоестественном надругательстве над пилотом «Сокола». Пока же оставалось только шипеть сквозь стиснутые зубы. Ее «малышка» не обладала руками, чтобы помочь своей наезднице. «Кошка», будучи негуманоидной машиной, с трудом могла передвигаться на полусогнутых конечностях. Впрочем, все прошло удачно, и счастливые пилоты вздохнули с облегчением, когда последний робот скрылся под крышей незанятого строения. Переведя дух и размяв ноющие руки, Сэм скомандовала: