Атака мертвецов Джафаров Рагим

– Еще раз, здесь есть кто-то по прозвищу турок или, быть может, кто-то знает его? – Снова никто не ответил. Майор кивнул и выстрелил себе под ноги, прямо в голову какому-то упырю.

Вздрогнули все. Бандиты перепугались, сотрудники политического отдела тоже.

– Товарищ майор, но…

– Еще раз, кто знает Турка?

– Ты права не имеешь, падла!

– Кто это сказал? – старлей указал на плюгавенького мужичка у стены. Сеченов выстрелил. Оперативники неуверенно переглянулись. В их глазах читался страх. Они не были готовы к такому повороту событий и теперь сомневались, в своем ли уме их начальник. Начальник же не сомневался ни секунды. Он был твердо уверен, что сошел с ума. Он очень хотел найти ту тварь, которая подослала к нему Лиду. Того подонка который отправил девушку, влюбленную в него, в лапы самого жестокого человека в этом городе. Хотел наказать его за то, что он вынудил Сеченова поступить с ней так. Но увы, зацепиться было не за что, поэтому вся ярость обернулась против турка.

– Я знаю. Он час назад ушел.

– Вытащите его ну улицу. Остальных грузите.

Майор вышел на свежий воздух, следом выволокли здоровенную детину, которая смотрела на Сеченова испуганными глазами.

– Начальник, я больше ничего и не знаю. Он сидел, смотрел на часы постоянно, потом к нему посыльный пришел. Он встал и ушел, куда не знаю. – Миша задумался.

– Что за посыльный?

– Пацаненок, он всегда ему записки таскает. На самом деле не один пацан, но вот уж дня три как все время один.

– Пацана где найти?

– Так он беспризорник. Наверняка в заброшенном доме трется, отсюда минут десять идти. – Майор кивнул.

– Знаю такой. Хорошо, этого с самыми матерыми и рьяными в камеру сажайте, все уноси! – Ошалевший бандит даже ничего не сказал от удивления.

– Товарищ…

– О, избавьте меня от расспросов. Я иду пацана ловить, вы едете допрашивать этих недолюдей.

– Есть! – Старлей исполнил воинское приветствие и поспешил прочь от обезумевшего начальника.

– Стой! Не забудьте в рапортах указать, что эти двое оказали сопротивление при задержании и пришлось применить оружие. Свободен!

Сеченов пошел к заброшенному дому. Почему-то он не сомневался, что это сойдет ему с рук. Ему все сойдет с рук.

беспризорники, конечно же, оказались именно в том месте о котором говорил бандит. Война наплодила множество никому не нужных детей и решить эту проблему пока никто не смог.

Сеченов даже не пытался угрожать им или ловить. Во-первых, дети, а во-вторых – все равно не поймаешь. Зато папиросы и деньги отлично развязали им языки. Посыльный не нашелся, зато нашелся тот, кто знает где его найти и даже вызвался проводить майора.

Ближе к утру Сеченов узнал, что пацан берет записки из определенного места. Происходит это каждый день ровно в двенадцать, восемнадцать или двадцать один час.

16

Идти домой было уже бессмысленно потому майор отправился на работу, где углубился в чтение отчетов и рапортов о вчерашней операции. Все как один твердили, что два преступника оказали сопротивление, жизнь сотрудника политического отдела подверглась опасности, в результате чего доблестный майор применил оружие.

Уже к десяти часам он вспомнил про то, что собирался отправить кого-нибудь к любителю писать письма. Позвонил в дежурку и приказал прислать к нему кого-нибудь толкового. Сам тем временем достал из сейфа сумку с бумагами, которую нашел в бомбоубежище.

В первую очередь Сеченов принялся просматривать досье, коих тут было не мало. Конечно, больше всего его интересовало то, что он сможет найти тут про себя. майор был удивлён, когда увидел в своем досье много, действительно много информации. Такую информацию можно получить только по запросу и, что логично, далеко не каждый может. Нужно обладать большим весом или званием, чтобы тебе прислали такие документы.

Отметки о спецоперациях, участие в боевых действиях, характеристика и рекомендации. Все, здесь буквально все. Другие люди, на которых тоже собрали весьма впечатляющую информацию, были незнакомы Сеченову. Но опытный глаз выхватил одну общую черту. Все они служили в одном подразделении. Вдруг, среди прочих, ему попалась на глаза фотография Малюты, ныне покойного. Лисовский Андрей Иванович, оказывается. Миша присмотрелся внимательнее. В сорок пятом году приговорен трибуналом к высшей мере наказания, интересно за что? Посмотрел служебную карточку, сплошные выговоры. Не дисциплинирован, не надежен, склонен к мародерству и грабежам. Ага вот оно что. Приговорили его именно за это. Мародерствовал и грабил в Берлине.

Майор закурил и задумался. Малюту пристрелили около того злосчастного подвала. Выстрелом в голову. Не зарезали, не забили, а застрелили. Он позвонил дежурному и попросил дело Малюты. В дверь постучали.

– Войдите! – в двери показался ефрейтор Кошинин

– Товарищ майор, вызывали?

– Вызывали. Вот на листке адрес. К двенадцати часам будь там, спрячься, чтоб тебя ни одна живая душа не видела. Там есть огромный такой дуб, в нем дупло. В это дупло ровно в двенадцать часов человек положит письмо. Так вот, письмо забрать, за писарем проследить. Только очень аккуратно. Все понятно?

– Так точно!

– Так давай, орел, вперед! – Ефрейтор вышел и снова вошел.

– Дело вот, забыл отдать.

– Клади на стол.

Майор некоторое время просматривал дела пока не наткнулся на одно, в котором практически не было информации. Точнее была, но вся относилась к довоенному и военному периоду. Что же это за шишка такая, на которую пацан ничего не смог нарыть. Кстати, был командиром у Лисовского. Новиков Павел Сергеевич, вот по сути и все, что представляется актуальным.

Сеченов открыл дело Малюты. Пролистал до баллистического заключения. Так и есть, выстрел в упор. Похоже, что и тут пацан приложил руку. Почему-то возникало ощущение, что Малюту казнили. Миша отложил дела и взялся за карты. Паренек явно был сумасшедшим. Подробные схемы города, маршруты отхода из домов в случае непредвиденных обстоятельств. Чертежи какого-то особняка. Все это не интересно.

Настал черед дневника. Тот на манер блокнота, найденного когда-то у пацана фиксировался кнопкой. Майор раскрыл дневник, на стол упали несколько листков и фотографий. Миша начал с фотографий. На первой какой-то военный, судя по всему выпускник военной академии, стоит рядом с девушкой. Она держит его за плечо, будто жена, так бывало на старинных фотографиях. Можно заключить, что это тот самый корнет на момент окончания учебы. Видимо, как раз перед отправкой на Русско-Японскую войну. Майор перевернул фотографию, прочел надпись. Екатерина Аренс, Андре Тирер. Не интересно.

На второй фотографии оберштурмфюрер СС Андре Тирер с сослуживцами. Миша опешил, возраст, чертов возраст, невероятно юный оберштурмфюрер, фактически одно лицо с тем самым пареньком. Или то же самое лицо?

Майор расстегнул китель и закурил. Встал из-за стола и подошел к окну. Снова посмотрел на фотографию. На него смотрел проклятый паренек. Такого не могло быть, просто не могло. Сеченов попытался сложить всю головоломку воедино.

Есть какой-то безумный корнет, которому во время первой мировой войны сбагрили целую кучу писем к родне, а тот конечно же дал слово эти письма доставить. Теперь, уже после второй мировой какой-то юнец таскает письма. Уже не таскает, конечно, погиб, точнее оба погибли. Близнецы – это стало сюрпризом для него. Майор потрогал повязку на глазу и решил начать сначала.

Есть пацаны, которые носят письма. Есть какое-то золото, которое со времен первой мировой будоражит умы. Пацаны ищут золото, судя по всему, значит связи с Андре тут никакой нет, наверняка это его дети. Никакой мистики в общем-то, но вопрос следующий: зачем нужен портсигар какому-то криминальному воротиле. Тоже ищет золото? Дневник, так или иначе, должен дать ответы на все вопросы.

17

Турок постучал в дверь.

– Да! – Мужчина вошел в темный кабинет. Здесь, конечно же, ничего не изменилось. Шторы плотно задернуты, единственный источник света – настольная лампа.

– У нас проблемы.

– Я тебя внимательно слушаю. – хозяин кабинета снял очки и, недобро скривившись, посмотрел на турка.

– Моих ребят на том адресе ждала засада, это раз. Дело курирует начальник политического отдела – это два. Я подослал к нему Иру, но он ее арестовал. Даже не арестовал, просто запер у себя дома. В добавок он отдал приказ зачистить пивную. – Последняя новость привела хозяина кабинета в бешенство.

– Что он о себе думает!? Ему четко дали знать, что без указаний сверху этого делать нельзя! – он встал и захромал к окну.

– Все, что нашли на теле пацана, он взял на изучение, то есть блокнот тоже у него. Вдобавок ребята, попавшие в засаду сплоховали, одного взяли живым и по моим данным Сеченов его уже допросил.

– Идиоты, бездарные остолопы!

– Что делать с Ириной? Она много знает.

– Как твоя проклятая шалава умудрилась попасться? – на лице турка заиграли желваки.

– Он куда опытнее, чем мы думали. По запросу на него пришли только обрывки информации, мне кажется, что нужен ваш допуск. Что делать с Ирой, ее нужно вытащить.

– Уберите ее, отправь своих остолопов, пусть уберут ее, с майором я разберусь сам, его уволят. А дома его должен ждать труп проститутки, тогда можно будет упечь его совсем надолго. Да, кстати, он мне дорого заплатит за пивную.

– Что значит уберите? – турок внимательно смотрел на хозяина кабинета.

– То и значит, пусть убьют ее прямо у него в квартире! Я так понимаю она там находится. Вот и все.

Турок кивнул и молча вышел из кабинета.

Майор снова сел за стол и отложил фотографии. Пора изучить выпавшие из дневника листы бумаги. На нескольких из них ничего кроме каких-то спешных записей не было, но один лист вызывал неподдельный интерес. Судя по его состоянию он действительно очень старый.

Здравствуй брат!

Странно, но это письмо тебе не придется никуда доставлять. Оно адресовано именно тебе, я знаю, что ты прочтешь его только в случае моей смерти. Сейчас я могу быть искренним с тобой и с собой. Не думал, что окажусь на фронте рядом с тобой.

Андре курил возле импровизированного плаца. По сути это была просто утоптанный кусок земли, где строились все прибывающие новобранцы. Сегодня снова прибудет подкрепление, впервые случилось так, что капитан оказался тут до момента приезда.

– Как думаешь, Пафнутий, хороших воинов нам сегодня пришлют? – ординарец ехидно крякнул.

– Откудыть, ваше благородие, хорошим-то взяться? Они, все до одного, орлы доблестные, но опыту у них нет. – капитан кивнул, так и есть.

Наконец вдали показалась колонна солдат. Шли они резво, бодро и испуганно. Движения суетливые, неловкие. Пока люди дошли до плаца и выстроились, капитан успел выкурить пять папирос.

– Тирер, вон те ваши! – ему махнул рукой знакомый офицер.

– Благодарю! – Андре пошел к указанному подразделению, следом поплелся Пафнутий.

Как всегда, он шел вдоль строя и осматривал прибывших. Действительно, хорошие люди, храбрые, наверняка, доблестные, скорее всего, но в бою не бывали ни разу. Вдруг капитан остановился напротив какого-то фельдфебеля. Пафнутий едва не врезался в командира, заглянул тому в глаза и охнул. Капитан, казалось, вот-вот расплачется. Капли слез собрались в уголках глаз. Такого позора ординарец допустить не мог.

– Господин капитан, вам телеграмма от коменданта. – Андре непонимающе посмотрел на Пафнутия.

– Какая еще телеграмма?

– Ошибка вышла, виноват. – капитан удивленно посмотрел на ординарца, покачал головой и пошел дальше.

– Всех в двенадцатую! – он махнул рукой терпеливо ожидающему прапорщику.

– Есть, господин капитан!

Андре и сам отправился на позиции двенадцатой роты. Последнее время там совсем туго приходилось, и он всегда находился именно там. Капитан влез в седло и задумчиво попыхивая папиросой поехал к передовой.

– Чего случилось-то, ваше благородие? – вопрос явно нарушающий субординацию, но Пафнутию позволялось много.

– Брат это мой. Если он тут значит отец умер. Так получилось, что он всегда хотел быть военным. Когда началась Русско-Японская война он хотел отправиться на фронт, но отец его не пустил. Сказал, что ему нужно продолжать семейное дело, а всякой ерундой пусть занимаются глупцы. Раз брат все-таки здесь, значит либо отец его отпустил, во что я не верю, либо умер. – капитан смотрел куда-то невидящим взглядом.

– Что-то у вас, господин капитан, не сходится. Ежели отец сыновей на войну отпускать не хотел, то вы-то как оказались в ентом деле?

– Сына, одного сына отпускать не хотел. Если подумать, то у него и был один сын. – Андре пришпорил коня.

На позиции двенадцатой роты царил хаос. Работы по восстановлению укреплений требовали порядка, но организовать его без капитана почему-то не удавалось. Новобранцы вносили элемент неожиданности и сумбура даже в простейшие дела, что уж говорить про войну.

– Чего тут у вас? – Прапорщик повернулся к Андре и исполнил воинское приветствие.

– Смех и грех, господин капитан. Сами посмотрите. – Ничего страшного не происходило, просто возникало в рутинной работе очень много суеты. То лопату кто-то сломает, то поскользнется и в грязь повалится.

– Ладно, привыкнут.

– Фельдфебель Тирер, ко мне! – Боец бросил все дела и поспешил к командиру, но сам приказ вызвал предсказуемую реакцию. Ветераны тихо переглянулись.

– Господин капитан, фельд…

– Потом доложите, за мной. – Андре пошел в блиндаж, брат пошел следом.

Они в молчали до тех пор, пока за ними не закрылась дверь, тут они неловко пожали руки и сели за стол. Братья не знали, как себя вести и о чем говорить, потому возникла гнетущая тишина.

– Как ты, Жермен, как родители? – Андре первым нарушил тишину.

– Хорошо, хотя, как сказать, отца похоронили, матушка болеет. Думаю, тоже не долго ей осталось. В остальном все хорошо. – капитан прошел к ящику, достал бутылку вина и два стакана.

– Кто теперь ведет семейные дела?

– Ты Андре, тебе, видимо, еще не доставляли почту. Отец указал тебя в завещании. – капитан удивленно посмотрел на брата, проливая вино мимо стакана.

– Шутишь?

– Ни чуть, какие уж тут шутки. Я оказался совершенно не способен к управлению капиталами. Это стало понятно, еще когда ты был на Русско-Японской войне, но ты же знаешь упрямство отца, он никогда бы не признался, что ошибся. Однако, на смертном одре он изменил завещание. Ты очень богат Андре, дела у отца по-прежнему шли в гору. Его состояния хватит, чтобы купить Польшу, а на сдачу кусочек Австрии. Все переходит тебе, при одном условии, если ты будешь выплачивать мне содержание. Сразу скажу, что мне это не нужно. – Жермен залпом осушил стакан и утер губы рот рукавом.

– Почему же, мне эти деньги и за всю жизнь не потратить! Забирай половину если хочешь или действительно я буду отчислять тебе столько, сколько нужно. – Андре снова налил вина.

– Нет, ни копейки мне не надо. Я сам отлично справлюсь.

– Да что с тобой? – капитан посмотрел в глаза брату.

– Не твое дело, позволь мне самому решать, нужны ли мне подачки от братца умника.

– Вот как, а может это мне надо обижаться? Ты просто избалованный олух! Отец в тебе души не чаял, а меня вышвырнул прочь. Он даже не пришел на вокзал, когда я отбывал на фронт! – Андре вскочил на ноги.

– Ты идиот, братец. Он в тебе души не чаял, всегда! Он воспринимал тебя всерьез! Ты для него был сыном, мужчиной, который все может, который сам выбирает как ему жить. Он не сомневался, что ты можешь справиться с чем угодно! Поэтому позволил тебе уехать. Ты хоть знаешь, как он мучился первое время? Как весь дом заполонили газеты с новостями с фронта? – Капитан сел на стул, удивленно посмотрел на брата.

– Что за чушь?

– Чушь? Да что ты можешь знать? Ты ведь бросил семью и убежал на войну! Ты понятия не имеешь как рыдала мать, ты просто ничего не видел. Дом превратился в царство мертвых, только отец сохранял какое-то благоразумие и не переставая повторял матери, что ты справишься, что в твоих жилах течет расплавленный свинец, но не кровь. Он просто позволил тебе набить шишек. Никто не мог предположить, что с одной войны тебя понесет на другую, что ты даже домой не приедешь! Где ты был почти десять лет!? – Жермен стукнул по столу кулаком и вскочил на ноги. Братья зло смотрели друг на друга.

– Служил в разведке. – капитан обессилено уронил голову на ладони.

– Неужели так сильно обиделся? Тебе просто позволили сделать то, что ты хотел, в чем проблема? – Андре посмотрел на брата и горько усмехнулся.

– Почему он меня не остановил? Хоть знак бы подал, что ему не все равно.

– Какой же ты дурак. Как, ну скажи мне как отцу может быть все равно? Он сына на войну отправил, понимаешь? Налей еще. – Жермен протянул пустой стакан. Андре налил в него вина.

– Может я все понял не правильно, но мне казалось, что ему плевать. Я не знал зачем мне возвращаться домой. Понимаешь?

– Ты и не планировал возвращаться, ты ведь и жить-то не планировал, так?

– С чего ты решил?

– У тебя на лице все написано было. Когда ты уходил, ты не к войне готовился, а к смерти. Конечно, могу понять, тебе было шестнадцать лет. Тогда ты обиделся, решил героически погибнуть под пулями коварных японцев, но что-то не сложилось, выжил. Почему ты не вернулся? – Жермен сочувственно смотрел на брата, Андре ерзал на стуле и не знал куда спрятать свои глаза. Они выдавали его с головой.

– Не знаю, знаешь мне было стыдно. Я не мог вернуться, просто не мог. Как я мог смотреть в глаза отцу, скажи мне? Мне казалось, что я должен погибнуть там, остаться на какой-нибудь проклятой сопке. Тогда утром, когда я шел к вокзалу, мне казалось, что я не нужен. Что от меня отказался даже отец, что мне нет места. Казалось, что у моей поездки есть только одна задача, погибнуть и избавить этот мир от моего присутствия.

Знаешь, в дороге я не раз представлял, как меня прошивают вражеские пули или штыки. Как мое тело привозят домой. Как он наконец-то понимает, что сделал. Увы, но даже в этих глупых мальчишеских фантазиях он оставался равнодушным. Мне даже представить не удалось, что отец может проявить хоть что-то.

– Господи, как же ты мог, как ты вообще до этого дошел, брат, скажи, как? Почему ты не думал обо мне, о матери? – Жермен смотрел на брата широко открытыми глазами и говорил почти шепотом.

– Не знаю, прости, но не знаю. В голове был только отец, который услышав о моем решении деловито спрашивает в какой род войск я намерен отправиться. Я не хотел, понимаешь не хотел никуда ехать, но мог ли я после этих слов пойти на попятную? Мне так хотелось, чтобы он меня отговорил, чтобы сказал, что не хочет этого, что я нужен ему дома. – в полутьме лицо Андре рассмотреть было сложно, но Жермен улавливал какие-то едва заметные отблески под глазами брата.

– Так все это из-за глупой детской обиды? Корень всему не оправдавшиеся ожидания?

– Да. – Капитан снова уронил голову на ладони.

Братья долго сидели в тишине. Откуда-то доносились крики офицеров и ржание лошадей. Но казалось, что это где-то очень далеко, что на самом деле не существует ничего кроме этого блиндажа.

– Как там было?

– Плохо. Все время плохо. С самого начала все было не так, как я это представлял. Когда стало понятно, что Транссиб не имеет достаточной пропускной способности нас отправили пешком. Знаешь, это так странно. Сначала в тебе закипает злость, потом ты готов разорваться от ненависти и обиды, но ничего изменить нельзя. Ты идешь и идешь, а вокруг Сибирь, деваться некуда. Ярость сменяют слезы, а потом и их не стало. Когда ты на самом пределе, вдруг становится легче. Будто груз скинул.

Потом этот поход казался мне приятнейшей прогулкой. Когда нам пришлось отступая таскать пушки по сопкам, когда пришлось в меньшинстве оборонять перевалы. Голодные, уставшие и обессиленные. Целый год я не мог выспаться или наесться. Все время уставший, все время кровь и грязь. В общем плохо, но знаешь, мне кажется, будто меня убили там, когда вырезали три сотни человек, а меня не тронули. Не знаю почему, я стоял на коленях в потоки крови и плакал. Ни один японец даже не посмотрел на меня. Думаю, на самом деле меня тогда убили. Поэтому до сих пор меня не берут ни пули, ни сабли, из самых безнадежных ситуаций выбирался.

– Ты сошел с ума, видимо это нормально. Что ты делал после войны?

– Служил в разведке, много было дел после войны на захваченной территории. Противно, гнусные дела приходилось делать. Убивать, причем много. Самое странное, что нет никакой разницы убивать в бою или заколоть человека в постели. Умирают всегда одинаково, всегда. – Капитан встал, покачнулся, видимо вино ударило в голову. Прошел к сундуку и достал вторую бутылку вина.

– Как можно пережить это? мне ведь тоже предстоит такое, или что-то похожее. Честно говоря, страшно. – Жермен посмотрел на брата.

– Знаешь, сначала страшно, больно и отвратно, потом будто перегораешь. Просто становится все равно, понимаешь? Нет вряд ли. Просто все становится одинаковым и уже не важно сколько убивать, не важно, что делать. Все будто выравнивается, ты уже не чувствуешь себя так плохо, как раньше, но и хорошо не бывает. Одинаково, всегда одинаково, мир становится каким-то серым. Хотя, мне кажется, что-то меняется. Почему-то я снова чувствую боль, а иногда и радость.

– Не могу рассуждать об этом, но мне кажется ты просто набрался смелости и позволил себе чувствовать то, что с тобой происходит.

– Может быть. Уезжай, я тебя прошу. Прямо сейчас, я все организую. Вернешься домой, все будет хорошо, а кончится война приеду и я. – Жермен посмотрел на брата.

– Только вместе, больше я не хочу с тобой расставаться. – Братья посмотрели друг на друга. Что-то менялось прямо в этот момент. Андре чувствовал, как меняется сама судьба.

– Я не могу бросить людей. Я нужен им. Это цена моего слова, Жермен, я не могу. Прошу тебя, уезжай, сегодня же ночью. Я найду тебе коня и все необходимое. Тебя даже искать не будут, ты ведь мой подчиненный, а значит никто не заявит о твоей пропаже.

– Спасибо. Спасибо Андре.

– Пойдем! Нужно все подготовить. – Капитан встал из-за стола и твердым шагом вышел из блиндажа, фельдфебель поспешил следом. Андре решил найти Пафнутия, которому можно доверить что угодно, он не подведет. Братья шагали по окопу, когда вдруг засвистели снаряды.

– Что это? – Жермен посмотрел в небо.

– Ложись! – Когда раздался первый взрыв Андре прижал брата к контрэскарпной стенке. Если бы он был один, то даже не подумал бы укрыться, ему всегда везло. Но сейчас он прижимал брата к стенке держа его в объятьях капитан прикрывал его собственной спиной. Бомбежка продолжалась, Андре вздрагивал от каждого взрыва, никогда он так не боялся артобстрела как сейчас. Сейчас, когда ему есть что терять.

– Господин капитан, вы на позиции двенадцатой роты пойдете? – к ним подошел Пафнутий, который тоже никогда не прятался от снарядов.

– Нет, не сейчас!

– Вы чего это, ранило что ли воина, чего вы его к стене-то прижали? – Пафнутий откровенно не понимал происходящего.

– Нет! Не ранило!

– А чего тогда кровь течет? – Андре очумело глянул на ординарца, затем чуть отстранился от брата, тот начал заваливаться на бок. Капитан удержал его с помощью ординарца. Они аккуратно положили его и осмотрели. Кровь обильно текла из шеи, куда, видимо, вошел осколок первого же упавшего снаряда.

Капитан заплакал, ничуть не скрываясь от Пафнутия или кого бы то ни было. Андре сидел на коленях перед телом брата и плакал, как плакал когда-то, когда был совсем маленьким. Что-то клокотало в груди, какой-то комок, который не было сил держать. Капитан плакал навзрыд. Потом он стал кричать, когда уже не смог кричать снова заплакал. По щекам, покрытым пылью текли грязные, темные слезы. Казалось из глаз вытекает вся грязь, что осела в его душе.

– Господин капитан, позвольте! – Оказывается, бомбежка прекратилась, заплаканными глазами Андре непонимающе посмотрел на какого-то смутно знакомого офицера, который помог ему встать и куда-то вел его под руку.

– Что происходит?

– Вам очень нужно отдохнуть. – Они вошли в блиндаж, капитана кто-то уложил в постель. Андре заснул почти сразу. Засыпая краем уха он услышал: «Куда письмо-то? Может тут на столе положить?»

Здравствуй брат!

Странно, но это письмо тебе не придется никуда доставлять. Оно адресовано именно тебе, я знаю, что ты прочтешь его только в случае моей смерти. Сейчас я могу быть искренним с тобой и с собой. Не думал, что окажусь на фронте рядом с тобой.

Ты же понимаешь, что это не случайно. Что совсем не просто так я оказался рядом с тобой. Я прошу тебя, прекрати это и вернись домой. Мне никогда тебя не переубедить я знаю, но прошу. Вернись домой, матушка больна и только ты можешь ее утешить.

Она всегда любила тебя, а не меня. Так хоть раз за столько лет обними ее. Расскажи о том, что у меня все хорошо, что сбылась, наконец-то мечта дурака. Что я сложил голову за отечество.

Всегда завидовал тебе. Ты ушел на фронт и унес родителей с собой. Я перестал для них существовать, что же, надеюсь, что хотя бы на моих похоронах обо мне вспомнят.

Как бы то ни было я люблю тебя брат и горжусь тобой. Ты всегда был для меня примером. Не было того, что бы тебе не удавалось. Всегда смелый и уверенный. Вернись домой брат, прошу тебя.

Майор отложил письмо, по спине пробежали мурашки. Да он и раньше читал письма, которые таскал пацан, на вскользь, просто пробегал глазами, а это прочел внимательно. Сеченов закурил, руки почему-то дрожали. Какое-то недоброе чувство вызвал этот кусок прошлого. Таилась в письме какая-то сила.

Зазвонил телефон, майор вздрогнул и посмотрел на аппарат, тот продолжал звонить, майор продолжал смотреть. Наконец, будто бы набравшись смелости он взял трубку.

– Слушаю!

– Товарищ майор, я проследил, как и приказывали.

– Прекрасно, и что удалось узнать? – Михаил нетерпеливо заерзал.

– Записку в тайник клал какой-то мужик, я упал ему на хвост. Долго ехали, потом он свернул к особняку, мне уже никак нельзя было следом.

– К какому особняку?

– Помните на выезде из города поместье есть? Туда и свернул!

– Ясно. – Сеченов положил трубку. Он знал о поместье на окраине города, на сколько ему было известно это какое-то партийное здание. Действительно старое поместье, которое сохранилось целиком. Скорее всего, тот, кто принес письмо просто служка, а работает он на кого-то покрупнее.

Майор стал копаться в бумагах припоминая адрес, нашел. Вдруг его осенило, Сеченов снова стал рыться в бумагах, раскиданных по столу. Теперь он искал чертежи, найденные в бомбоубежище, а конкретно схемы особняка.

Это оказался именно он. В правом нижнем углу аккуратная надпись – Новиков. Майор задумался. Дело Новикова, плюс чертежи особняка. Видимо он там работает, но кем? Судя по досье далеко не последним служащим. Майор позвонил дежурному.

– Саша, скажи мне, Новиков Павел Сергеевич, говорит о чем-нибудь? – Трубка принялась тараторить, Сеченов ошалело уставился в стену. Такого ответа он не ожидал, потому просто положил трубку. Слишком уж высокопоставленная шишка мелькнула в этом деле. С другой стороны, нельзя вывести прямую связь между Новиковым и курьером. Так или иначе майор буквально чуял эту связь. Если предположить, что товарищ такого ранга передает записки турку, а тот в свою очередь охотится за портсигаром, то интерес должен быть не малым. Снова всплыло золото? Еще один осведомленный о делах давно минувших дней? Что же собственно такого в этом портсигаре?

Сеченов достал предмет всеобщего внимания и внимательно осмотрел. Пожалуй, ничего в нем особого не было, кроме одного – ряда аккуратно нацарапанных цифр, на внутренней стороне крышки. Что они значили майор не представлял.

Зазвонил телефон.

– Слушаю. – Сеченов продолжал осматривать портсигар.

– Товарищ майор, к вам человек пришел, говорит вы его ждете. – Михаил удивился.

– Как зовут этого умника?

– Говорит, что зовут его Сулейман. – Майор даже заморгал от удивления.

– Пропусти.

Сеченов быстро сложил бумаги в ровную стопку и достал пистолет. Турок, кто если не турок? Время тянулось дьявольски медленно, Миша хотел было закурить, но передумал. Наконец в дверь постучали.

– Войдите! – Турок вошел в кабинет и увидел направленный на него массивный пистолет.

– Я пуст, товарищ майор. – Сеченов убрал оружие в кобуру, как показалось гостю он сделал это с несколько разочарованным выражением лица.

– Садись и скажи мне пожалуйста, неужели пришел чистосердечное писать?

– Садить, а не присаживайся? У вас обычно по-другому выражаются. – Турок сел напротив Майора.

– Сядешь ты точно, если повезет и высшую меру не получишь. Выкладывай, зачем пришел?

– К делу, Михаил, если позволите. Я предлагаю сделку, я выкладываю все, что знаю, а вы отпускаете Ирину.

– Какую еще Ирину?

– Она могла представиться вам по-другому, журналистка, помните? – Майор прищурился и внимательно посмотрел на собеседника, Сулейман почувствовал себя неуверенно.

– Так это ты ее ко мне подослал? Как себя чувствуешь? Скажи, приятно понимать, что спрятался за спиной женщины?

– Оставьте эту демагогию, что она вам успела рассказать?

– Не твое дело. С чего бы мне ее отпускать? – Майор закурил и выпустил клуб дыма.

– С того, что прямо сейчас подписывается приказ о вашем увольнении, а у вас дома мои люди, которые держат в заложниках целую семью. Когда сегодня вечером вы удивленный внезапным прекращением службы вернетесь домой, вас встретят трупы и милиция. – Турок тоже закурил и стал ждать ответа. Майор будто бы не слышал угроз, он просто пускал в потолок колечки дыма.

– Может ты просто врешь? Кто ты такой, чтобы уволить меня?

– Позвоните домой, трубку возьмет мой человек. Сделайте официальный запрос у начальства, вам откажут. Прямо сейчас шьются дела, еще вчера вас уволили по состоянию здоровья. Вы так и не восстановились после смерти матери, психика подвела. А потом еще и перебили всех сожителей. – Майор потушил папиросу. Встал из-за стола и подошел к окну.

– Высшая мера, я так понимаю.

– Думаю это хороший вариант. Если вас отправят в лагерь, то будет хуже. О вас не забыли, вы сделали много плохого криминальному миру, но двух вещей вам не простят. Бойня в церкви и пивная. – Турок откинулся на стуле и стал изучать потолок.

– В церкви не я устроил, это пацан, но я понимаю, о чем ты говоришь. Ладно, допустим, что это правда, дай угадаю, все это с легкой руки Новикова?

– Весьма удачная догадка, завидую вашему уму, товарищ майор.

– Это не догадка, мой человек проследил движение писем, кстати, к чему такой глупый метод? – Сулейман закатил глаза.

– Поверьте я с вами солидарен. Начальство так решило. Так, что вы скажете, вас устроит мое предложение? Время играет против вас. – Майор вернулся к столу, расстегнул китель и закурил, стал ходить по кабинету.

– Хорошо, тогда начинаю спрашивать, вопросов будет много.

– Только прошу вас, последовательно, у меня проблемы с кратковременной памятью, контузия. – Сеченов усмехнулся.

– Хорошо, начнем с первого, какой у Новикова интерес в этом деле?

– Это мне неизвестно, знаю только одно, он задергался после смерти Малюты. Долгое время мы просто наблюдали за происходящим, тот шум, который устроил пацан, видимо, был ему на руку. Потом, когда Малюту казнили, а по-другому и не скажешь, все поменялось. Все задачи отошли на второй план, целью номер один стал пацан. Мы собирали всю информацию до которой только могли дотянуться. В какой-то момент оказалось, что он не просто таскает письма, паренек искал ордена. Ордена еще царские, причем конкретные, на задней стороне должны быть нацарапаны цифры. Сейчас все они у Новикова, тем не менее нужен еще портсигар, а он, как я понимаю, у вас.

– Ясно. Малюта работал непосредственно на Новикова?

– Нет, слишком ненадежный, все через меня, хотя когда-то давно так и было. Сейчас мало кто лично встречается с Новиковым, только самые доверенные, в основном сослуживцы, я исключение.

– Подожди ка, ты хочешь сказать, что те, с кем служил Новиков в большинстве своем тут и работают на него?

– Да. Не знаю известно ли вам, но во время войны он командовал штрафниками. Понятный в общем-то контингент. Теперь их деятельность прикрывает мощная партийная рука в лице бывшего командира. – Майор стал копаться в бумагах, раскладывать по столу дела. Что-то сверять, делать пометки.

– Вряд ли тебе известно, как твой шеф связан с Тирером.

– С кем?

– Не бери в голову, где живет Новиков? – Турок удивленно посмотрел на капитана.

– Я, конечно же, скажу, как и пообещал, но вам нужно бежать, а не лезть на рожон. Он живет в поместье, очень удобно, знаете ли, жить на работе.

– Если бы ты знал, какие в этой игре ставки, то поступил бы как я. Последняя просьба, проведи меня к нему. – Турок всерьез задумался.

– Нет.

Страницы: «« ... 4567891011 »»

Читать бесплатно другие книги:

Прапорщику-отставнику Богдану Князеву предлагают должность охранника в элитном гостиничном комплексе...
Юрий Поляков не боится предстать перед читателем в развитии. Его ошибки, заблуждения, метания, оболь...
Чем займется сын главы Дома Меча, сумев наконец вырвать для себя кусочек свободы: пустится во все тя...
Может показаться маловероятным, чтобы Эбенезер Скрудж, герой классической повести Диккенса, стал при...
Эта книга – инструкция по откровенному изучению более близкого нам явления, чем даже то, что мы назы...
Вы изучили и перепробовали множество западных систем успеха, но в вашем случае они не дают обещанных...