Тридевятое царство. Удар Святогора Новожилов Денис

Глава 5

Здравствуйте, я ваш бог

Воин из передового отряда явно чувствовал себя неловко: он в десятый раз проверял тетиву лука, было видно, что он просто не знает, куда деть руки. В глаза вождям он старался не смотреть.

– Так он такой… черный весь. Стоит. Говорит, батыр явился. Из пророчества.

– Ты чего несешь! – взъярился Шараган; он указал пальцем на одетого в черный доспех вождя Джучи, – вот батыр из пророчества.

– Чем больше батыров из пророчества, тем крепче вера, – съязвил Жангир, что держался неподалеку.

– Ты бы лучше помолчал, – грубо оборвал его Джучи, – мы тебе пока еще не верим. Не сыну Картауса рот свой открывать. Докажи вначале, что полезен.

– Будет бой – докажем, – пожал плечами темник, – а батыров считать вы и без меня сможете. Чай, до двух-то считать обучены?

– Мы в таких вопросах до одного считаем, – грозно ответил ему Джучи, угрожающе кладя руку на саблю, – а несогласных мы делим. Не как греки учат, а по-нашему, по-степному: на голову несогласную и на несогласное туловище.

Жангир усмехнулся в усы, но промолчал.

– Надо съездить и посмотреть, кто там нарисовался на нашей дороге, – посоветовал Шараган; шаман выглядел обеспокоенным. Джучи же, наоборот, являл собой полную невозмутимость и уверенность, он наслаждался ролью Черного батыра, воплощенного духа Степи. За последнее время войско псоглавцев многократно увеличилось в размерах. Вырезанное до последнего человека племя Молочного Жеребца оказало на Великую степь серьезное воздействие. Но тотчас проявилась очередная особенность, присущая только степнякам. Те племена, что собирались взять сторону Картауса, просто откочевывали в его владения, а те, кто собирался пополнить ряды бунтарей, кочевали от его земель.

Общая сила войска составляла уже около двух туменов, даже три, если добавить воинов перешедшего неожиданно на сторону псоглавцев темника Жангира. Жангиру и его воинам пока не доверяли, и они шли на расстоянии от основного войска, чтобы исключить возможность их неожиданного удара. Джучи выделил сильные отряды прикрытия. Бывшие воины Картауса вели себя спокойно и всячески демонстрировали свою покорность, но вождь все равно до конца им не доверял. Лазутчики и доброхоты доносили, что в рядах войска хана Картауса царит замешательство и растерянность, лишь три тумена стояли возле столицы и не пытались как-то помешать или остановить поход Черного батыра. Шараган, сотники и тысячники призывали идти на Картауса и взять всю власть разом, однако Джучи пока осторожничал.

Вождь и его приближенные скакали вдоль бесконечной вереницы войск, каждый кочевник радостно приветствовал Черного батыра. Темные латы и белые черепа на них давно стали известны в войске, Черный батыр славился своим яростным нравом, но почитался за справедливость и разумность. Джучи подъехал к толпе, окружившей кого-то, и воины расступились перед вождем. Несколько самых сильных воинов, что составляли его окружение, оттеснили толпу, давая проход своим вожакам. На небольшом камне сидела фигура в черных доспехах и опиралась на огромный двуручный меч, тоже черного как уголь цвета. У Шарагана колыхнулись очень нехорошие предчувствия, он сразу узнал фигуру из своих снов, но постарался не подать виду. Джучи тоже нахмурился, он хотел задать странному незнакомцу вопрос, но тот его опередил:

– Это ты самозванец, что назвался моим именем?

– Ты как с вождем разговариваешь, пес! – рявкнул на него рослый охранник; он был силен, но слишком туп, чтобы почувствовать силу в сидящем на камне незнакомце. – Перед тобой – Черный батыр!

– Это он-то батыр? – усмехнулся человек в черных доспехах и, без видимого усилия подхватив рукой свой огромный меч, разрубил охранника надвое. – Пусть поднимет этот меч, если батыр.

– Ты убил моего человека, – Джучи даже не взглянул на меч, он смотрел прямо на фигуру в черной броне, в ярости своей вождь был просто прекрасен, глаза его сверкали, а ноздри беспокойно раздувались в такт дыханию, – ты умрешь.

Фигура зловеще усмехнулась и демонстративно положила руку на клинок, воины беспокойно переминались с ноги на ногу, глядя на разрубленного пополам охранника вождя. Шараган понял, что воины заколебались, и было от чего, именно в такие моменты и определяется очень многое. Джучи поступил абсолютно правильно, не приняв игры незнакомца и сразу поставив все на противостояние, но этого было недостаточно, и сейчас судьба всего их похода повисла на волоске. Все зависело от каждого воина: окажется ли сейчас достаточное количество людей, готовых умереть за своего вождя. Не они одни узнали доспехи из снов и черную фигуру. Ну же, Шараган по прозвищу Хитроумный: твой выход.

– Сколько месяцев кобыла носит жеребенка?

Все лица повернулись к шаману, задавшему неожиданный вопрос. Человек в черном опешил.

– Что? Какая разница?

– Ты назвал себя батыром, – голос шамана окреп, он понял, что нащупал правильную линию поведения, – ты хочешь вести за собой воинов Великой степи; ответь, сколько может проехать воин за неделю, не меняя коней?

Толпа вокруг одобрительно загудела. Степняки смотрели с прищуром на незнакомца, первый страх и замешательство уходили, уступая место разумному недоверию. Джучи был свой, степняк до мозга костей. Он понимал свой народ; а это что за непонятное такое существо образовалось?..

– Сколько корма надо сотне лошадей на трехдневный поход? – подал голос сотник Мансур.

– Какой запас стрел брать в летний поход?

– Сколько дней пути конному войску до Шамаханского царства?

Вопросы сыпались со всех сторон, незнакомец поднялся с камня и выпрямился во весь рост. Фигура у него была крупная, и сила в нем ощущалась немалая, это многие понимали. Вот только степной воин так устроен, что не боится он сильных одиночек. Чай, не один год в набеги на Русь ходили и богатырей не раз побеждали.

– Мне показалось, тут кто-то не понял своего места, – грозно произнес хозяин черного меча, но его уже никто не слушал.

– Бей самозванца! – гаркнул Джучи и благоразумно отошел назад, воины же с диким криком устремились вперед; огромный меч описал дугу, легко рассекая тела, но это никого не остановило.

– Нет, ты смотри, смотри. – Шараган поворошил прутом куски черного мяса, отделяя их друг от друга; куски медленно сползались вместе, пытаясь собраться воедино.

Джучи посмотрел на странное мясо, еще недавно бывшее Черным батыром, или самозваным Черным батыром, теперь уж и не разобрать.

– А жечь пробовали?

– Сейчас покажу, – шаман ткнул в сползающиеся куски мяса факелом, мясо зашкварчало, и вокруг запахло паленым, однако стоило убрать факел – и прожаренная до углей корка отвалилась. Куски мяса снова начали сползаться.

– А если мелко-мелко порубить и с песком перемешать?

– Будет то же. Один наш десятник додумался грифам скормить и в разные стороны их разогнать, так они вернулись, выкашляли мясо назад в одном месте.

– А если людям в сумки положить и погнать в разные стороны?

– Вот тут самое интересное начинается: скачут вроде все в разные стороны, а возвращаются неизменно сюда.

– Да что это вообще такое было? – выдохнул Джучи шумно. Он угрюмо бросил взгляд на большой курган, где вчера похоронили воинов, павших в бою с самозваным батыром. Батыр не смог бы убить несколько тысяч воинов, даже богатыри вроде Святогора или Ильи Муромца предпочитали не связываться в открытом поле с более чем тысячей сабель. Говорили, что Святогор одолел кешик Тугарина, но это в горах, там можно и засады делать, и обвалы, и многое другое. Да и то, эта победа была под большим вопросом: никто ее не видел, что и как там было – до сих пор неизвестно. Батыры же и против сотни воинов не тянули, десяток еще могли разогнать, ну два. Незнакомец вступил в бой в открытой степи, против всего войска сразу, полагаясь на свой огромный меч и немалую силу. Первое время ему удавалось отбиваться, и не одна сотня воинов пала под его ударами, прежде чем степняки смогли его одолеть. Тактика, отработанная на богатырях, принесла свои плоды. Пытаться достать богатыря в ближнем бою слишком сложно, но опутать его возможно. Сети, арканы, хлысты и кнуты – все идет в ход. Трижды черный меч разрывал все путы и рубил рискнувших подойти, но на четвертый раз не вышло. Воинов похоронили с почестями, а вот что делать со странным наглецом, было неясно. Он снова и снова собирался воедино, приходилось силой оттаскивать куски мяса один от другого. Сжечь не выходило, разнести тоже. С таким кочевники сталкивались впервые. Ходили слухи, что Святогор как-то умудрился отрастить откушенное одним батыром ухо, этой истории было уже лет пятьсот, и возможно, она и вовсе была байкой.

– Вот же нечисть какая! – сплюнул на песок один из тысячников.

– Думал, что дети Степи за ним слепо пойдут, – поддержал его шаман, – не на тех напал.

– Но делать с ним что-то нужно, – задумчиво произнес Джучи, – он сильней Святогора оказался; кто же знал, что такие существа вообще бывают?

– А как насчет Пасти дэва? – раздался сзади голос Жангира.

Пастью дэва называли огромный провал, что образовался в скале. Глубину его никто точно не знал, свет до дна не доставал. Крики тех, кого туда бросали, затихали где-то в глубине, и очень не скоро.

– А и правда, – согласился Шараган, – пускай там, на дне, собирается.

– Он ведь рано или поздно соберется и вылезет, – заметил тысячник Айнур, – а такой отомстить захочет.

– Это точно. – Шаман вспомнил, как побеждали черного гиганта: пробить доспехи не получилось, и пришлось все тело крюками вытаскивать по кускам через отверстие для головы. Связанный гигант орал от боли и сыпал проклятиями, пока его голову не порубили в мелкие ошметки.

– Песочку ему сверху накидаем, с несколько дворцов вышиной, быстро не вылезет. А когда откопается, мы уж далече будем. А надо будет, так и снова убьем.

Уже пятый день десятки тысяч степняков кидали песок и камни в Пасть дэва; звук падающих камней затихал в глубине, увидеть какой-то результат своих усилий было невозможно, но степняки не останавливались. Никому из них не хотелось снова сражаться с этим непонятным существом. Броню и меч пришлось бросить на месте боя: десяток самых сильных людей не смогли поднять даже перчатку, не говоря уже о мече. Лишь засыпали песком, чтобы трудней было найти.

– Думаю я, уже хватит, – с сомнением посмотрел на ущелье Шараган, – а то вдруг эта дыра всю землю насквозь пронзает…

– И что там, с другой стороны?

– А я откуда знаю? – удивился шаман. – Может, там как раз вон такие живут. – Он указал на ущелье.

– Давай еще неделю, – нахмурился Джучи, – для верности. К нам сюда подходят окрестные племена. Как соберем всех, так и на Картауса пойдем, уже пора. Воинов бой с чудой этой только сплотил, войско хочет битвы.

– С Картаусом сложней будет, – засомневался Шараган, – чую я, ловушку он нам готовит. Не из тех он, кто так просто власть отдаст.

– Заберем и не спросим, – отрезал Джучи, – ты же чувствуешь, старый друг: сама Степь за нас. С высоких небесных пастбищ на нас духи предков смотрят одобрительно. Сам Тугарин сейчас от счастья плачет – я в это точно верю.

– А ведь еще недавно одно маленькое племя у нас было, – усмехнулся Шараган, – иначе чем помощью предков и не объяснить.

Войско степняков ушло на десятый день. Пасть дэва все так же казалась бездонной, а вот камней и песка окрест убавилось прилично. На закате из-за скалы появился огромный мерзкий и сгорбленный старик. Он опечаленно посмотрел на провал:

– Ничего, хозяин, Вий достанет, Вий откопает.

Глава 6

Волка ноги кормят

– Да куда же ты делся, проклятый, – взвыл про себя Серый Волк, – ну, заяц, ну, погоди!

Он явно ощущал носом запах зайца, но тот замыкался в кольцо, как будто добыча бегала по кругу. Заяц усиленно петлял, и Серый Волк его снова потерял. Кто бы мог подумать, что ловить зайцев – такая непростая задача? Он уже достаточно сносно научился бегать на четырех лапах, тело волка помнило движения, а вот с охотой не ладилось, тут надо думать, и думать как волк. Зайцев он уже просто ненавидел: вроде ничего сложного, идешь следом по запаху, а потом бах – и круг. А сам заяц отпрыгнул куда-то вдаль, и не понять, в какую сторону. В животе уже громко урчало.

Утром он встретил оленя, но тот выставил угрожающе рога вперед, пришлось, поджав хвост, позорно бежать. Голод снова дал о себе знать урчанием в пустом животе. Волк с сомнением посмотрел на ягодный куст. Он знал, что это волчьи ягоды и что они ядовитые. Возможно ли, что они потому и называются волчьи, что их волки могут есть? Увы, разум подсказывал, что ягоды просто назвали в честь волков: такая же, мол, напасть. Интересно, получится ли попросить еду у людей? Можно же как-то показать, что ты разумен: например, слово какое-нибудь лапой написать. Снова разум подсказал, что в деревне просто может не оказаться никого, знающего грамоту. Скорее всего, не окажется, зачем крестьянину знать письмо? А в город не попасть, через стену не перелезешь, через ворота не пустят. Вывести отец вывел, а обратно теперь никак.

«Лягушек ловить проще, – осенила Волка мысль, – лягушку даже неповоротливый человек может поймать, а лесной хищник и подавно». Волк направился к пруду, где они в детстве с Иваном ловили лягушек. Он знал, что квакушки находятся где-то вокруг пруда, однако ни одна не попадалась ему на глаза. Нос тут тоже был не помощник, пахло только тиной да застоявшейся водой. Это тебе не заяц в поле, чей запах хорошо различим. Волк мысленно послал волну проклятий зайцу и всему его подлому племени. Лягушек надо было искать глазами, а глаза у волка видят не совсем так, как у человека. Медленными шагами он обходил пруд и наконец был вознагражден. Толстая жаба сидела на кувшинке у самой кромки берега. Волк медленно подкрался к ней и прыгнул. Прыжок получился неловким, но жаба тоже расторопностью не отличалась, и челюсти сомкнулись на ней. Волк, внутренне сжавшись, проглотил жабу, даже не прожевав ее толком. Какая же это была гадость, словами не передать… Он скривил морду и даже кашлянул, и тут сзади раздалось громкое фырканье. Резко обернувшись, он увидел другого волка, наблюдающего за его охотой на жабу из-за дерева. Это волчица, а не волк, тут же подсказал нос, причем молодая. Ее шерсть была не такая, как у него, она отливала каким-то рыжим оттенком: не ярко-рыжим, какой бывает у лис, а серо-рыжим, волчьим. Судя по ее взгляду, ловля жаб не почиталась среди волков достойным занятием, и, изведав вкус жабы, волк понимал почему.

Серый попытался улыбнуться, но вышел только оскал. Рыжая волчица снова фыркнула, как показалось – не зло, а весело. Ее, похоже, веселил попавший в беду собрат. Волк не знал, что ему делать: пытаться ловить жаб под пристальным взглядом волчицы ему было неловко, да и вкус их был слишком неприятен. Как общаться с другими волками, он не имел ни малейшего представления, да и была ли у них вообще речь? Волчица тем временем снова фыркнула и скрылась в лесу. Волк даже немного расстроился, ему было очень странно жить в зверином теле, не хватало никого, с кем можно было поделиться своими бедами и поговорить. Он даже озорной волчице был рад: пусть и фыркала презрительно, но все равно – какое-никакое, а общество.

Взгляд его снова упал на пруд. Ну нет, не сегодня точно, лягушки теперь – только если уж совсем помирать с голоду будет… Угрюмо переставляя лапами, он брел от пруда. Возле трухлявого пня на опушке росли грибы. Волки вообще едят грибы? И если едят, то вот эти грибы – они съедобные? Серый неплохо знал грибы, сколько лукошек собрал в детстве и юности, но, глядя волчьими, а не человеческими глазами, он не мог их опознать. Живот снова заурчал, и голод подтолкнул на риск, Серый схватил зубами гриб и принялся жевать. Небо и язык обожгло, и Волк тут же выплюнул гриб, кашляя и плюясь; он стоял над пнем, и его слегка мутило. Грибы оказались явно не те. Сзади раздался уже знакомый фырк. Волк угрюмо обернулся и снова увидел усмешливую мордочку рыжей волчицы.

«Нравится смотреть на мои мучения? – мысленно спросил ее волк. – Ну давай, фыркай. Сам знаю, что неуклюжий в волчьем теле».

Волчица опустила морду в траву и поднялась, уже сжимая в зубах половину зайца. Волк насторожился, при виде зайца у него потекли слюнки. Интересно: это она так издевается над ним или делится едой? Волчица снова озорно фыркнула и отошла в сторону, как бы приглашая. Серый медленно приблизился к предложенной еде, не решаясь притронуться. Волчица широко раскрыла пасть и, высунув алый язык, медленно задышала; когда он впился зубами в заячью тушку, она снова фыркнула. Серый Волк испытывал какое-то мстительное удовольствие, поедая зайца, пусть даже поймал его и не он. Будучи человеком, он не смог бы есть сырое мясо, но в волчьем теле это оказалось совсем не противно, как он ожидал. Ну и со вкусом лягушки не сравнить. Любительница посмеяться над несчастным бедолагой дождалась окончания трапезы и, махнув хвостом, пошла в лес. Волк медленно поплелся за ней; все равно идти куда-то надо, сам он охотиться не умеет. Может, новая спутница научит разным волчьим премудростям.

Серый Волк с интересом разглядывал своих новых собратьев. На небольшой полянке, куда его привела рыжая плутовка, расположилась небольшая стая. Пять маленьких волчат возились возле пня, рядом лежала, судя по всему, их мать, одним глазом она рассматривала его пристально и внимательно, второй был прикрыт. Несколько молодых волков и волчиц спали в траве рядом друг с другом, а на большом камне лежал крупный волчище с порванным ухом. Вид волчара имел бывалый, и сразу стало понятно: это вожак. Спутница Серого, опять фыркнув и мотнув головой, отошла в сторону. Вожак медленно поднялся и, спрыгнув с камня, обошел новичка сбоку. Он обнюхивал неожиданно появившегося сородича. На мгновение Серый подумал, что сейчас его раскроют: почуют звери, что он человек, а не волк, каким-то своим нутряным звериным чутьем, и разорвут в клочья. Он зажмурил глаза и снова услышал знакомый фырк. Это уже было не смешно, надо и меру знать. Он открыл глаза и рыкнул на нахальную волчицу, но та, вместо того чтобы зарычать в ответ, упала на спину, поднимая лапы кверху. «Да она же смеется надо мной, – подумал Волк, – аж по полу катается от смеха!» А вот вожак, похоже, остался доволен осмотром новичка, он так же молча вернулся на свой камень и лег. Остальные волки тоже перестали пристально разглядывать нового собрата и вернулись к своим занятиям. Похоже, процедура вхождения в стаю не предусматривала каких-то сложных процедур и вопросов.

Серый Волк вспомнил, как слышал выражение «понимает язык зверей и птиц»; например, о богатыре Вольге так говорили, а также о некоторых волхвах. Но, наблюдая за стаей, он что-то не замечал, чтобы у зверей был какой-то язык для общения. Фырканье рыжей волчицы и так было понятно: смешной неумеха, ха-ха. Рычание обычно означало «не лезь». Тут любой поймет. Вот птицы – да, те, может, и разговаривают. Бежит утка: «кря-кря»; может, в этом кряканье – много смысла. Или вороны каркают. А вот волки не особо-то и разговаривают, как можно их язык «разуметь»? Размышления Серого о зверином языке прервал молодой волчок, кубарем вкатившийся на полянку; он что-то рыкнул – и вожак вскочил с камня, следом за ним поднялись и остальные волки, кроме мамаши, что продолжала следить за сворой щенков, возившихся возле пня. Он тоже, на всякий случай, вскочил на ноги; вожак и остальные быстрым шагом устремились куда-то в глубь леса, немного подумав, он направился вслед за ними. Волки шли достаточно быстро и старались не шуметь. Они подошли к полянке, на которой паслось несколько оленей, и принялись окружать добычу. Под лапой у Серого хрустнула ветка, и, тут же насторожившись, олени кинулись врассыпную. Вожак недовольно рыкнул в сторону новичка, и вся стая ринулась в погоню. Волки не стали рассыпаться в разные стороны, пытаясь поймать всех, они бежали вслед за вожаком, который выбрал определенного оленя, и на остальных не обращали внимания. Серый заметил, что выбранный вожаком олень бежит не так быстро, как другие: наверное, он уже был стар или болен. Как вожак это определил на глаз, было решительно непонятно, но выбрал он верно. После непродолжительной погони олень понял, что ему не оторваться, и, выбрав большой камень, прижался к нему спиной, выставив вперед рога.

Стая медленно подходила к загнанной добыче, молодой волчок попытался прыгнуть, но чуть не поплатился жизнью, едва успев увернуться от острых рогов. Олень был здоровенным, раза в три массивнее самого крупного из волков, и сдаваться без боя он не собирался. Зато волков было больше, что позволяло нападать с разных сторон. Вот рыжая волчица попыталась в очередной раз отвлечь оленя, но Серый вдруг увидел, что она не успеет отпрыгнуть от рогов. Почему-то ему вовсе не хотелось, чтобы его новая знакомая так погибла. Она, конечно, смеялась над ним, но ведь он и правда выглядел смешно, с волчьей точки зрения. Он бы так же смеялся, если бы увидел человека, который попытался бы почесать ногой у себя за ухом или принялся бы лакать воду языком. Ну и зайцем рыжая с ним поделилась, а это тоже дорогого стоило. Он грозно зарычал и ринулся на оленя очертя голову, тот не стал поворачивать голову, а ударил копытами, попав одним из них ему в бок. Серый Волк отлетел в сторону, весь бок болел мучительно, но олень, потратив время на удар, не сумел достать рыжую. Тут же молнией мелькнул вожак и впился в олений бок, добыча покачнулась, и остальные волки тут же накинулись на обреченного зверя. Теперь Серый хорошо осознал, зачем волки сбиваются в стаи: в одиночку оленя не одолеть. Волки лакомились, стараясь не мешать друг другу, никаких свар из-за лучшего куска не наблюдалось. Серый тоже медленно (бок очень болел от удара копытом) подошел к туше, остальные спокойно расступились, позволяя и ему оторвать себе кусок мяса от добычи. Каким же вкусным показался ему этот олень! Он ел и не мог остановиться. Сбоку в здоровый бок ткнулось что-то: это рыжая волчица легонько прижалась к нему мордой; в этот раз она не фыркала.

Глава 7

Бойцы на продажу

Командир наемного отряда «Молодые львы» откинулся на стуле, упершись в стену таверны, и поправил меч на поясе.

– Мне кажется, это будет очень символично, князь, – широко улыбнулся он, – символ вашего княжества – лев, мы тоже «львы». Поверьте, лучшего отряда за такие деньги вам не найти. У нас справное оружие, большой опыт в ратном деле. И, что самое главное, мы никогда не переходили со стороны своего нанимателя, нас нельзя перекупить. Среди наемников это встречается не так уж и часто.

– Мы подумаем. – Роман помнил совет Дэ Толли никогда не соглашаться сразу, в найме войск оказалось огромное количество тонкостей и хитростей, и если бы не советы этого немца, он бы точно не смог принять верное решение.

– Мы вам позвоним, – спокойно произнес Дэ Толли.

В глазах командира «Молодых львов» мелькнуло удивление, но он быстро овладел своими эмоциями и улыбнулся.

– Хорх ван Дорст и мой отряд – к вашим услугам, мы задержимся тут не больше недели, думайте скорее. Если что, пришлите мальчишку в таверну «Рыжая собака», я остановился там. – Он посмотрел на Дэ Толли и, усмехнувшись, добавил: – Звонить не нужно.

После того как наемник вышел, княжич обратился к своему советчику:

– Это восьмой за сегодня, и выглядят он и его отряд внушительно. Кстати, что это за фраза про «позвоним»? Какой-то наемничий жаргон?

– Нет, – рассеянно ответил немец, – это такая местная шутка. Управитель нашего городка, когда хотел отказать, говорил, что позвонит в колокол, если согласен. Суть шутки была в том, что в нашем городке не было колокольни. То есть согласие изначально не предусматривалось. Но, похоже, этот Хорх ван Дорст уже знал эту шутку.

– Нам стоит ему отказать? – удивился Роман. – Мне показалось, что его предложение – одно из самых лучших. Опытные воины, берут совсем не дорого, никогда не предают. В чем подвох?

– Подвох, конечно, есть, – вздохнул Дэ Толли, – хотя их командир все рассказал верно: они действительно опытные воины, слушающиеся командира и хорошо вооруженные. Он не упомянул только то, что «Молодые львы» – мародеры. Скудность оплаты они компенсируют тем, что обирают до нитки население вражеской территории. Хороши против врагов лютых и ненавистных, но вот во внутренней борьбе их лучше не использовать.

– То есть они будут нарушать приказы и вместо боя грабить поселения?

– Да нет же, – снова вздохнул наемник, – они дорожат репутацией и приказы не нарушат. Но предусмотреть приказами все невозможно. Я расскажу одну историю. Ее я услышал от одного из своих воинов, который служил в войске герцога Саксонского, у которого тогда как раз случилась очередная война с герцогом Швабским.

В наших землях постоянно герцогства воюют между собой, поэтому множество наемников – мои сородичи. Тогда-то саксонский герцог и нанял «Молодых львов». Он уже слышал про их пристрастия и дал им задание выдвигаться к Страсбургу, для осады. И поставил им сроку пять дней. А это было впритык. Герцог думал, что им хватит времени только добраться быстрым маршем до места. Сам же герцог со своим войском шел следом, и как он ни спешил, но прибыл к крепости только на седьмой день. И все время, пока он шел. его встречали разоренные поселения. В этих селениях наемники вымели все. И убили тоже всех. Даже волосы, глаза и зубы, а также мужские органы и женские груди были вырезаны, чтобы продать алхимикам на опыты и знахарям в лекарства. И они успели к крепости за пять дней, ничего не нарушив, и сражались там храбро. Вот только Страсбург тогда так и не пал, а швабы после таких жестокостей ополчились на саксонцев и, взяв в союзники баварцев, разгромили герцогство в следующей кампании. Такие наемники хороши для сражений с врагом совсем уж ненавистным. Как там называются те хищные существа, что живут на вашем севере и охотятся на людей?

– Ягги.

– Вот против таких лучше «Молодых львов» не сыскать. Да только против ягг они не согласятся сражаться. Доход от мародерства они уже сразу в расчет закладывают. Одно дело идти по богатым русским землям, другое – по малообитаемому северу.

– Понятно. – Роман отложил в сторону письмо «львов». – Хорошо, что ты со мной, боярин.

– А ведь и правда я теперь боярин, – усмехнулся наемник, – это как шевалье в королевстве лилий.

– Что-то я в остальных предложениях не вижу ничего интересного, – задумался Роман, – думал «львов» нанять. А теперь и не знаю уже.

– Ну кое-что интересное там есть, – не согласился Дэ Толли, – давайте по порядку всех, с кем сегодня говорили.

– «Пикинеры Шарло», – сверился со своими записями княжич, – очень дорогие.

– Верно, – согласился советчик, – этот отряд не из дешевых, и очень особенный. Длинные пики, которые они упирают в землю, помогают им выдерживать мощные атаки кавалерии. Очень хороши против орденской конницы или против шевалье лилий, но и против черниговцев будут хороши так же. Нанимать или нет – ваш выбор, но подумать тут есть над чем.

– У нас с черниговцами вроде все решится миром, – Роман вспомнил слова отца, – со Святославом они договорятся. А другой такой конницы нет ни у кого.

– Смотри, княжич, тебе решать. Я только советы даю да объясняю всякие хитрости.

– Дальше были «Дальнобои Эрло», эти еще дороже пикинеров.

– Зато у каждого воина арбалет, или самострел по-вашему. Это пока редкое оружие, и стоит дорого, отсюда и цена. Такие наемники сильны против воинов в тяжелых доспехах, но долго перезаряжаются.

– Самострелы – штука хорошая, – кивнул Роман, – мне отец показывал. Но слишком цена высока. Вы видели их в бою? Может, они раз пальнут и бесполезны станут.

– Нет, не видал, – признался наемник, – мы только с варягами сражались, там таких тонкостей нет. Это все отряды против рыцарей, что у ордена или у королевства лилий. Видать, там войны сейчас никакой нет, вот они и сидят без работы.

– Пусть другие тогда пробуют. Средства у нас не бесконечные, и потратить их нужно с толком.

– Тоже верно, – не стал спорить Дэ Толли, – кто был следующим?

– «Ветераны Корга» – куча пройденных сражений, денег хотят умеренно.

– Вот тут я бы сразу порекомендовал отказать.

– Почему? – удивился Роман.

– Настораживает, – туманно ответил Дэ Толли, – куча рекомендаций от ордена мечей. А ведь как раз сейчас орден мечей идет на Белый город, собирая всех, кого можно. Хотят на трон Казимира усадить, а шляхта хочет младшего сына, Любомира. Без боя не обойдется, это любому понятно. Возможно, осада будет, Белый город – крепость твердая, с налету не взять. А их не позвали. Почему? Ну и рекомендации не проверить. Вся орденская верхушка там. Возможно, и нет вообще никакого отряда, а пред нами – мошенники. Я бы порекомендовал быть осторожным.

– Понятно, – Роман отложил в сторону и этот лист, – не будем рисковать. Что насчет «Волков Бремена»? Новички, первый контракт ищут.

– Тут есть о чем подумать, – новоиспеченный боярин задумчиво крутил в пальцах монетку, – младшие сыновья в семьях, то есть все – без наследства, сбились в отряд и ищут работу. Как отряд еще не спаялись, но понимают это и просят немного. Я, пожалуй, взял бы их. Эти будут стараться и работать на репутацию, ваша рекомендация им нужна как воздух. Без нее очень трудно найти работу наемникам. И все же это, как вы, русские, говорите, – кот в мешке. Риск есть, решать тебе, княжич.

– Кого-то нанять все равно придется, – вздохнул Роман тяжко, – я смотрю, такие отряды, как ваш, – редкость. У всех что-то да не так.

– Это верно, и я снимаю шляпу перед вашим тайным двором. Выбрать из всех именно нас было абсолютно правильным решением. Такие наемники действительно редкость. Мы не за деньги сражаемся, а чтобы осесть где-нибудь. У меня в отряде люди простые да обедневшая знать. Найдем место – и поселимся. Вот хотя бы и у вас. Земля у вас плодородная, люди душевные. Так что ваш боярин Полкан хлеб свой ест не даром. Хорошая осведомленность – она порой важней всего.

– Да, отец говорил так же, – согласился Роман, – смотрю, непросто набрать хорошее войско за деньги.

– Хорошее войско за деньги не бывает, – грустно усмехнулся Дэ Толли. Хорошее войско – оно только когда за свой дом да за землю свою человек бьется. Тогда воины и впроголодь будут рваться в бой, и смелость и решительность проявлять. И жизни своей не жалеть, если надо. Наемники так не умеют, даже самые лучшие.

– Есть у нас и такие, – Роман вспомнил, как стояли насмерть галицкие полки под ударами черниговской конницы, – наемники только в дополнение.

– Верно, наемники только и годятся, чтобы дополнять. Это все знают. Тот, кто только на наемников ставит, всегда проиграет. У каждого свой интерес. Но если этот интерес понять, можно весьма умело их использовать.

– А что насчет мавров? Признаюсь честно, я почти и не понял, что он хотел. По-нашему он, считай, не говорит, на немецком языке – тоже. А его языка мы не разумеем… – Это Роман вспомнил утреннего посетителя, черного как смоль мавра с кривой саблей на боку. Очень сильно коверкая немногие известные ему русские слова, черный воин пытался что-то объяснить, но наниматели еле-еле его понимали, выхватывая лишь слова «наемники», «деньги», «кони». Под конец он почти заплакал и, расстроенный, вышел.

– Это действительно редкое явление. Кто-то, видать, выдернул наемный отряд мавров да арапов, да отказался от их услуг. Теперь им и домой не вернуться, и устроиться никуда не могут. Воины они, конечно, не очень умелые, доспехов нет, оружие легкое. Однако денег просят немного, лишь бы вырваться. Я с такими отрядами дел не имел, ничего не могу сказать. Можно рискнуть, но знать бы, как у них с дисциплиной и с традициями… Может, они людей едят. Опять же тебе решать, княжич. Это уж не кот, это целая корова в мешке. Откроешь, а там лось или вовсе бегемот какой.

– Кто?

– Ну это зверь такой африканский. Толстый и большой. Сам я его не видел, только на картинках.

– Бегемотов нам в мешках не надо.

– Но может оказаться, что там великолепный рысак, – закончил свою мысль Дэ Толли, – и стоить он может не одну корову, а целое стадо.

Княжич задумался.

– Я, пожалуй, рискну, – наконец ответил он, – деньги не очень большие, нанять все равно кого-то нужно, а безупречных вариантов нет. Человек этот чернокожий, похоже, в отчаянное положение попал, даже плакал. Может, вспомнят, как я им пошел навстречу, будут благодарны. Рискну.

– Можно, – не стал спорить советник, – я еще подумал, что они тут давно в бедственном положении, а грабить не идут. Другие бы разбежались на банды и шайки и держали бы в страхе округу, пока стража их не переловила бы. А этих что-то держит. Может, честь, может, страх, может, авторитет командира. Значит, не пропащие люди.

– Возьмем мавров, – снова кивнул Роман, – вдруг враг их испугается? У нас настолько смуглые люди – редкость большая… – Он поворошил бумаги. – Еще остались «Шустрые зайцы».

– «Зайцев» тоже можно взять: обычный честный наемный отряд, звезд с неба не хватают, но цена средняя, разумная. Такие компании долго без дела не сидят. Это всякие «Пылающие драконы» и «Сверкающие единороги» могут всякие сюрпризы таить. «Зайцы» – это честные мечи за приемлемые деньги. Тертые наемники такие названия обычно и выбирают.

– А скажи, боярин, вообще насколько часто наемников перекупают враги? Такое ведь случается?

– Бывает. Но не так часто, как многие думают. Отряд без репутации нанимают неохотно, а репутацию зарабатывают только честной войной. То есть если враг придет к командиру отряда и предложит двойную цену, ему откажут. Ну а «правило принцессы лилий» никто не отменял.

– Что это за правило такое? Никогда не слышал.

– А, это очень интересная история. Тогда в королевстве лилий умер король, и наследников у него не осталось. Претендентами на трон оказались дочь его брата и сын его сестры. Юг королевства был за племянника почившего монарха, а север поддерживал племянницу. Началась война, и так получилось, что наемный отряд «Кистенем по черепу» прорвался сквозь порядки северян и взял небольшой замок. Думали просто пограбить, а оказалось, что именно там и прятали претендентку на престол. Так безродная команда наемников получила в свои руки возможность окончить войну одним ударом, убив принцессу. Но ее двоюродный дядя тогда собрал все золото и ценности, что смог, и помчался к замку. Он предложил наемникам за принцессу столько, что они не смогли отказаться.

– И чем все кончилось?

– Вот это самое интересное. Этот отряд тогда никто не осудил – кроме, конечно, нанявших их южан. Любой понимал, что и сам бы на их месте согласился. Так что этот отряд и дальше нанимали. А северяне тогда победили, и эта принцесса стала королевой, а регентом при ней, конечно, ее двоюродный дядюшка, который и спас всю компанию. Так что с тех пор существует негласное правило: если предложат в десять раз больше, то наемник имеет право сменить нанимателя без ущерба своей чести. Но в десять раз больше не предлагают. Проще десять таких отрядов нанять. Это нужен очень особый случай. Только еще два раза такое и произошло. Один раз басилевс перекупил наемный отряд, охранявший тайный выход из Константинополя, чтобы вывести конницу и ударить осаждающим в тыл. А второй раз – когда двоюродный братец шамаханской царицы, собрав наемников, пытался перекупить Берендеево войско, чтобы его пропустили. Но те отказались. Не знаю, правда, можно ли берендеев считать наемниками… Вот и все случаи. Бывает, правда: наемники уходят, если считают, что их на верную смерть отправляют. Это да, это часто случается. Много таких шибко умных нанимателей, что думают пообещать награду и отправить на верную смерть. Павшим и платить не надо. Таких умников наемники быстро учат.

– Тогда здесь берем «зайцев», мавров и «волков», – подвел итог Роман. – Утром обойдем всех и еще раз посмотрим на месте.

– Ну тогда, как говорят у вас на Руси, – утро вечера мудренее.

– У нас на Руси, – улыбнулся Роман Галицкий, – ты теперь русский боярин, так что Русь теперь и твоя тоже.

Глава 8

По дороге в Белый город

Василиса внутренне сжалась, когда Казимир вошел в шатер. Однако в этот раз мучитель даже не посмотрел в ее сторону. Следом за ним вышагивал дородный верховный магистр ордена Теодор. Он всегда смотрел равнодушно, и хотя не делал Василисе ничего дурного, но не нравился ей очень сильно. Она чувствовала в нем какую-то внутреннюю жестокость. В своем царстве она привыкла к более живым и естественным проявлениям чувств людей, чем у тех, кто ее окружали сейчас. Подумать только, Ставр казался ей сухим… А ведь он даже шутил, и не так уж и редко, и зачастую вправду смешно. Тут же все были холодны и серьезны, даже Генрих. Хотя в нем она чувствовала какую-то внутреннюю теплоту, но и он со стороны казался таким же истуканом. Вот уж кто на нечисть походит, так это орденские рыцари. Ни песни грянуть заудалой, ни истории рассказать… как мертвые, ей-богу. Даже Василисины чары практически не работали, она постоянно рассматривала себя в зеркале с большим расстройством. Синяки, нанесенные новым мужем, никак не удавалось скрыть. Из зеркала на нее смотрела изможденная женщина, бывшая лишь тенью себя прежней.

– Еще один шляхтич распахнул ворота, – довольно потирая руки, произнес Казимир, – чуют, курвы, за кем сила.

– И все же шляхта Белого города молчит, – многозначительно заметил Теодор, – а наши лазутчики доносят, что войско тайком собирается вокруг города.

– Да, похоже, они решили короновать удобного им Любомира. Мой братец всегда был податлив и слишком доверчив. Вертеть таким королем шляхте куда проще. А только получат они не мягкого и безвольного Любомира, а меня. И я развешу на всех столбах изменников, уж помяни мое слово. Я старший сын и наследник Сигизмунда.

– О смерти короля Сигизмунда так и не сообщили. – Теодор сел в резное кресло из дуба, вывезенное из Тривосьмого царства. Василиса волком глянула на него, но великий магистр и бровью не повел.

– Сколько войска смогут собрать те, кто поддерживает Любомира?

– Пока ваш отец при смерти, большинство шляхтичей будут выжидать, чья возьмет. Думаю, воевода Бронислав – наиболее упорный ваш противник. В Белом городе не больше шести тысяч ратников, и, возможно, они смогут собрать до тысячи рыцарей… – Теодор задумался, – вернее всего – не более шести сотен.

– Я думаю так же, магистр. У нас же две с половиной тысячи рыцарей! А сколько шляхты перешло на нашу сторону… Почитай, везде, где мы проходили, нам открывали ворота без боя.

– Бог помогает праведным, – многозначительно заметил Теодор, – объединив орден и Белое королевство, мы станем сильны, как никогда до этого. На востоке и на юге, и даже на севере – везде живут варвары, не знающие культуры и света истинного бога. Наш долг – принести им плоды закатной цивилизации.

– Верно, мой брат. – Казимир обнял магистра за плечо. Василиса уже заметила, что члены ордена именуют друг друга братьями. – Нас ждут великие дела.

«Ты бы хоть мылся иногда, великий представитель цивилизации», заметила про себя Василиса, но вслух сказать не решилась.

– Враг силен, опасен и коварен, – продолжал магистр, – он принимает разные обличья, но он бессилен пред истинной верой и силой нашего бога. – Казимир осенил себя крестом.

Вечером Василиса попыталась расспросить Генриха, он единственный из чужаков разговаривал с ней и не смотрел на нее как на вошь.

– В чем суть вашего ордена, за что вы сражаетесь?

Генрих задумался, прежде чем ответить.

– Видишь ли, дорогая Василиса… Люди, живущие на нашей земле, несовершенны. Одни сильные, а другие слабые. И сильным можно стать, только борясь с другими и проявляя беспощадность к самому себе. Любой человек должен стремиться к тому, чтобы быть сильным. Мы лишь подстегиваем и побуждаем их к этому. Сильный растет, слабый умирает. Как заботливый земледелец, мы вырываем слабые побеги, оставляя лишь сильные и жизнеспособные.

– Разве долг сильного не состоит в том, чтобы защищать слабых? – удивилась Василиса. – У нас все богатыри и витязи именно так живут.

– Верно, – кивнул Генрих, – и поэтому вы проиграете. Вашим слабым хорошо. Всегда есть кому их защищать. У них нет резона самим становиться сильней: зачем? Наши же люди крепнут в непрерывной борьбе, совершенствуясь постоянно. Да, у нас не родятся богатыри, как у вас, но зато именно у нас появились тяжеловоруженные рыцари, самострелы, осадные машины. Рано или поздно ваша земля покорится, потому что сильных не окажется много. Какой смысл защищать слабых? Никакой выгоды, только лишения да риск быть убитым. Ну и какой путь выберет человек? Кем он захочет быть в вашем обществе? Сильным или слабым?

Когда-то Василиса и сама так думала. И Микула каждый раз сердился на нее, когда она говорила подобные вещи. А сейчас, встретив единомышленника, почему-то не обрадовалась.

– Сильным, – ответила она словами Микулы Селяниновича, – потому что, только защищая слабого, ты обретаешь почет и уважение окружающих.

– Почет и уважение… – скривился Генрих, – это в карман не положишь и семью этим не накормишь. Детям не передашь и не продашь кому-то, если нужда придет. Ну один раз на такого бескорыстного нарвешься или два, три… А дальше? Поэтому я и говорю: не сейчас, но в далекие времена, где станут жить наши потомки, будет только цивилизация заката. И мы, орден, – острие этого меча, устремленного в вечность.

Генрих положил руку на плечо Василисе:

– Скоро вы станете королевой. Уже через несколько дней наше войско будет у стен Белого города. Воевода Бронислав и шляхта так просто не сдадутся, но против мощи ордена им не устоять.

– Не хочу я быть королевой, – вздохнула Василиса, – мне нравилось быть княгиней.

Ответить Генрих не успел – в шатер ввалились, громко смеясь, раскрасневшиеся Изольда и Казимир. Изольда сразу увидела Василису, она никогда не упускала случая уколоть побольнее свою золовку.

– Общаетесь с нашей пойманной мышкой, маршал? – хохотнула она, обращаясь к Генриху, затем выставила руки, подобно кошачьим лапкам, и мяукнула, словно демонстрируя свою силу попавшей в цепкие когти Василисе.

– Рассказываю вашей супруге о нашей скорой победе, – невозмутимо ответил Генрих, глядя на Казимира, – ей скоро предстоит стать королевой.

– Истинная королева у Белого королевства всегда будет одна, – усмехнулся королевич, – варварская княгиня нужна была для иных целей. Нам необходимо было держать ее брата на расстоянии. Теперь же и в этом нужды нет никакой. Нам еще предстоит придумать применение для нашей супруги.

– О, скоро шляхтичи заплатят за то, что не хотели видеть меня королевой, – рассмеялась Изольда, – пообещай мне, братец, голову отцовского книгочея и распорядителя театра.

– Старик Горацио-то чем тебе не угодил? – шутливо рассмеялся Казимир, глядя широко раскрытыми глазами на Изольду.

– Этот мерзавец посмел назвать меня бледной тенью моего отца! – возмущенно ответила девушка.

– Клянусь, он заплатит за свое вероломство! Ему придется носить свои ноги и руки в заплечном мешке.

– Это будет забавно смотреться, – рассмеялась Изольда; она плюхнулась на кресло – на то самое Василисино кресло! – и потянулась, – я буду лучшей королевой во всем мире.

Василиса же произнесла тихо-тихо, так что ее никто не слышал:

– Если на поле позволять побеждать сильным растениям, то очень скоро вся культура погибнет, и на поле останутся только сорняки. Сильные, злые и беспощадные. И роль пахаря не в том, чтобы уничтожать слабые растения, а в том, чтобы защищать от сорняков ростки, приносящие плоды. – Знакомство с Микулой Селяниновичем не прошло даром: тот так любил рассказывать о крестьянском труде, что даже княжна начала что-то в этом понимать.