Тридевятое царство. Удар Святогора Новожилов Денис

Глава 26

Голова и тело

– Слышь… это, Святогорыч, давай уже мириться, мало ли что промежду нами было…

Голова бывшего царя уже давно перестала изрыгать проклятия и сменила тактику. Теперь она увещевала и обещала. Ситуация сложилась весьма забавная: последним ударом Святогор достал непобедимого царя и отрубил ему голову, правда, и сам получил удар в грудь сокрушительной силы. Голова Дабога и не думала умирать, тело же просто стояло на месте и не шевелилось. Было странно, что оно не упало; впрочем, что может быть более странным, чем человеческая голова, пытающаяся перемещаться путем шевеления ушами и разговаривающая при этом.

– Илюха, друган, – снова позвала голова, – приставь голову назад, будь человеком; ну пошутили – и будет…

Илья попытался приподняться; вся грудь его была раскрошена, ребра вывернуты наружу. Он попытался что-то ответить, но вместо этого лишь выплюнул сгусток крови и снова рухнул на землю. Наверное, было бы проще сказать, что в его теле было не сломано, чем наоборот.

– Эй, ежик, – позвала голова Вольгу. – Вольга, брат, выручай. Худо мне совсем, выручай царя, хоть и бывшего. Мы же столько сражений вместе прошли…

Вольга так и висел на сосне, ему досталось больше остальных, все внутренности вывернуло наружу. Бездыханное тело тихо качалось на ветру, весь снег вокруг был красным от крови; с такими ранами не выживают.

Наконец голова обратила внимание на пришедшего в себя Дмитрия:

– Эй, друг! Эй, дружище! Эй, да ты что висишь на сосне! Ты как там вообще?

Дмитрий осмотрел свои раны; все тело болело, похоже, немало костей были сломаны. Копье пробило грудь, возможно, что и сердце повреждено.

– Эй, братишка, я вижу – ты богатырь, – обрадовалась голова, – тебе вон как пробило грудину, а ты живой. Из новеньких, что ли? А я Дабог. Давай дружить, слышь, а! Ты мне голову приставь назад, она быстро прирастет. А я тебе… да что хочешь дам.

Дмитрий попытался поднять руку, плечо отозвалось дикой болью, ниже плеча он руку совсем не чувствовал. Да, в такие передряги он еще не попадал. Вторая рука тоже не отзывалась, все кости в ней были переломаны. Все, что ему оставалось, – это висеть насаженным на копье и смотреть по сторонам.

– Эй, кто-нибудь! – крикнула голова – Слышит меня кто-нибудь?! Спасите!

– Слышит, слышит… – Сзади осторожно подходил дедушка Гасан; в начале боя он рванул в сторону и наблюдал за схваткой откуда-то издалека.

– О, дед, – обрадовалась голова, – приладь меня назад, я все прощу.

– Ты простишь, – взвился Гасан, – ты Кудеяра убил, Расписного убил, Могилу убил, да и меня бы убил тоже!

– Сами виноваты, – насупился Дабог, – вы меня слушали невнимательно. И вообще живьем зарыли. Вот я и обиделся. Имею право. А теперь все, раз на раз, и дальше дружба и мир.

– Не подходи к нему, – простонал со своего места Святогор, – он даже в таком виде опасен. Такого, как ты, он и плевком сможет поранить.

Дед Гасан быстро отпрыгнул подальше и спрятался за сосну.

– Дедуль, да ты не слушай его, – закричала голова, – я добрый! И вообще, я тебя озолочу, ты только голову обратно приставь.

Святогор медленно и с видимым усилием поднялся со своего места, одна нога у него была сломана, руки безвольными плетьми болтались вдоль тела, и все же гигант медленно, подволакивая ногу, но шел.

– Эй, Святогорыч, – снова крикнул Дабог, – давай дружить, ну чего ты, в самом деле!

Святогор не слушал, он надвигался на говорящую голову медленно и неотвратимо.

Хорошенько размахнувшись, богатырь ударил раненой ногой по голове, которая улетела куда-то за облака, однако и нога не выдержала – раздался хруст сломанной кости, и гигант рухнул оземь.

Все четыре богатыря не могли пошевелиться, Илья так и не пришел в себя, лежал в луже своей крови, Вольга висел насаженный на острые края щепы, Дмитрий был пригвожден к дереву копьем, а Святогор валялся на земле, не в силах встать на ноги, хоть как-то шевелилась у него только одна нога. Дед Гасан вышел из-за деревьев и прошелся по поляне.

– Вот это удачно вышло, – заметил разбойник, – и от преследователя избавился, и вы меня догнать не сможете.

– У нас был уговор. – Святогор пытался извернуться, чтобы встать и опереться на целую ногу.

– Уговор, – усмехнулся Гасан, – я же разбойник, какие, к лешему, уговоры!

– Поймаю ведь, – пообещал Святогор.

– Да ты уже пытался, – отмахнулся дедушка, – и что у тебя вышло? То-то и оно. Только для верности надо бы вас добить. – В руках у него сверкнул кинжал, и он направился к Вольге.

– Ближе давай, – прохрипел Святогор, – богатырь тебя и плевком искалечит.

Разбойник, видимо вспомнив Кудеяра, убитого соплей, остановился.

– Да, это вы можете, – с сомнением произнес он, поигрывая кинжалом, – ну я тогда кладенец твой заберу, продам потом за морями и стану богатым.

– Да забирай, – громко рассмеялся Святогор.

Гасан подошел к мечу и попытался поднять его: безуспешно потужившись, он быстро понял, что даже пошевелить кладенец не сможет.

– Обманул дедушку, – расстроенно вздохнул разбойник, – нехорошо, Святогор, нехорошо.

– Тебя не только я буду искать, тебя все будут искать, все царство, – пообещал Святогор грозно.

– Да ловили меня и Кудеяра всем царством уже, – разбойник совсем не испугался, – да один только Дабог этот и умел как-то находить меня. Нешто и правда он тот самый легендарный царь?

– Убью, – снова пригрозил Святогор.

– Лови, – улыбнулся дедушка, – удачи тебе, богатырь. Да, и спасибо, что спас.

Разбойник подошел к лежащему в луже крови Илье Муромцу и быстрым движением перерезал тому горло.

– Так оно надежней, – произнес Гасан, – ну бывайте, богатыри; надеюсь, больше не увидимся.

Помощь пришла под вечер, Святогор по старой привычке сообщил караульному, куда и зачем он идет, и к темноте Мстислав отправился искать богатырей. На полянку выскочил сам царь, легко перемахнув через поваленное дерево, следом за ним шли ратники черниговского войска, позади воинов ахнула Ольга, увидев картину побоища.

– Да как же это… – выдохнул Мстислав, бросаясь к Святогору.

– Нормально все, – устало вымолвил богатырь, облокачиваясь на дерево с помощью царя и ратников, – победа.

– Хороша победа, – Дмитрий смотрел, как рослый воин пытается выдернуть копье из дерева, – Вольга и Илья погибли.

Святогор громко рассмеялся, а потом спохватился:

– Прости, я все время забываю, что ты молодой совсем, – извинился гигант, – это же богатыри! Голову не отрубили, руки и ноги на месте, а остальное заживет. Тебя сильно еще не ранили ни разу?

– Больше по мелочи, – признал Дмитрий.

– Лиха беда начало, – обнадежил Святогор, – еще не раз изранят. Главное – следить, чтобы не отрубили тебе ничего, раны-то заживут. Вольга с Ильей уже к весне будут на ногах, а я – и того быстрей. Я вообще быстро… как это кот говорит, РЕ-ГЕ-НЕ-РИ-РУЮ. Раны быстро заживают. И у Вольги с Ильей – быстро. А как у тебя, не знаю, но думаю, и ты к весне будешь здоров, у тебя всего одна дырка да несколько костей сломано, мелочь.

– А я уже думал, Вольга умер, – обрадовался Дмитрий, – да и Илье разбойник ведь горло перерезал!

– Да для богатыря это – ерунда, – успокоил его Святогор, – вот если бы он начал голову отпиливать – это опаснее, но я бы тогда что-нибудь придумал. И осмотрите тело, нет ли при нем свистульки.

– Свистульки?

– Да, ее Велес в свое время сделал, чтобы поля расчищать от камней да бурелома. Сильная штука: если богатырь дунет – можно и городскую стену порушить. Ее Дабог с собой прихватил; может, и сейчас у него.

– Ты слишком рисковал, – Мстислав прижался к богатырю, – я так испугался, что потеряю тебя, так испугался…

Видеть и слышать такое от царя было непривычно и одновременно очень трогательно.

– Ничего, – попытался успокоить Мстислава Святогор, – да меня как только не резали, как только не кололи… Это еще ерунда – подумаешь, кости переломали… через недели две на свадьбе вашей буду отплясывать.

Ольга, стоявшая за спинами ратников, вся покраснела: похоже, от богатыря не укрылось то, что между царем и княгиней буквально воздух искрился.

– Ну какая может быть свадьба без Ильи Муромца! – Мстислав подошел к лежащему богатырю и поправил ему бороду, прикрыв страшную рану на горле. – Или без Вольги. Да и без нашего берендейского друга и союзника. – Царь поклонился висевшему на дереве Дмитрию. Да и дел у нас еще много, надо державу вернуть и жизнь в ней наладить.

– По весне и двинемся, – Святогор сумел, с помощью воинов, подняться на ноги, – войск у нас достаточно, богатыри к весне тоже в строю будут. Один решительный набег на Киев – и самозваная княгиня со своими советчиками разбегутся кто куда. Последние месяцы идут княжения Финиста и его потомства. Покняжили – и хватит; царь явился.

Глава 27

Знакомство с вампалом

Нанятые войска Роман оставил в лагере отца, тот кивнул, осматривая воинов, которых привел наследник, но Роману показалось, что мысли отца далеко. В общей сложности из зарубежного вояжа юный княжич привел сорок сотен наемных воинов. Средства еще оставались, но достойных отрядов не появлялось, тем более что орден, потерпев поражение, начал нанимать отряды десятками, не особо разбираясь в их качестве, и задрал этим цены до небес. Также по весне намечалась кампания королевства лилий, и эмиссары короля тоже наполнили торговые города. Найти свободный наемный отряд стало делом совсем не простым, и, не желая, чтобы кто-то из уже нанятых прельстился чужими посулами, Роман отбыл на родину. Родина встретила наемников снегом и морозами, от которых особенно страдали чернокожие воины из отряда мавра Мамуки. Однако чернокожие воители мужественно терпели холод. С животными было хуже. У мавров было несколько боевых слонов, закованный в железо носорог и верблюды. Носорог замерз очень быстро, гигантскую тушу пришлось бросить прямо на обочине, из всех слонов выжили только двое, но и те выглядели нездоровыми, верблюдов перемерзла половина. Южным зверям в условиях русской зимы было особенно тяжело. К моменту, когда наемники достигли зимнего лагеря галицкого войска, отряд мавров был слабее минимум втрое. Тевтоны и прочие тоже мерзли и страдали, но все же не так сильно, как чернокожие воины. Роман надеялся, что не зря взял южан, вид их был пугающим для русских людей. Ребятня и бабы из окрестных деревень с криком разбегались, лишь издали увидав черных как смоль воинов.

Даниил Галицкий очень бегло осмотрел пополнение, было совсем непонятно – доволен он выбором, что сделал его сын, или нет. Князь тут же распорядился Роману ехать в черкесские горы, дабы попытаться нанять там местные племена. Дэ Толли остался обустраивать лагерь, и к черкесам Романа сопровождал старый слуга его отца, Горлик. Горлик был старик сухой и сморщенный, но живой и веселый при этом. Он словно был полон какой-то энергией, все время суетился и что-то делал. Даниил уверял, что Горлик сам был когда-то черкесом, но по внешнему виду понять это было непросто. Роман скорее поверил бы, что тот был степняком. С собой они взяли два десятка воинов. «Меньше – опасно, а больше – это уже неуважение», – пояснил Даниил.

Идти через степь было опасно, поэтому они сели на ладью в южном порту галицкого княжества, Белгороде, и отправились в черкесские земли по морю. По счастью, ветер дул попутный, и корабли острова Буяна, что трепетно охраняли Понтийское море, пропустили их легко. Капитана предупредили, что в море появилось чудовище, чудо-юдо рыба-кит, которое уже съело несколько кораблей и ряд прибрежных деревушек истребило подчистую. Капитаны флота Буяна были весьма напуганы, встреча с чудищем на море не обещала ничего хорошего, но галицким посланникам повезло, и они не встретили никаких чудовищ на своем пути.

Путешествие заняло всего две недели, чему был несказанно рад Горлик, обнаруживший в себе редкую непереносимость морской качки. Роман тоже рад был ступить на твердую землю – морские путешествия и он переносил без восторга. Горлик быстро нашел каких-то старых знакомцев, но они только разводили руками, утверждая, что без разрешения некоего Ахмата никто никуда не пойдет. Пришлось ехать к этому самому Ахмату, который жил в ауле в горах. Посольство галичан растянулось в длинную цепочку, потому что проехать по узким горным тропам можно было только по одному. Впереди шел проводник, старый приятель Горлика Фазил, веселый и доброжелательный малый. Он о чем-то постоянно трещал на своем языке, переговариваясь с Горликом, тот задорно отвечал. Фазил умел разговаривать на русском, что среди горцев было редкостью, но делал это нечасто и неохотно. Роман ничего не понимал из их разговоров, и это его немного тревожило.

– А этот Ахмат, он вообще кто? Князь? – обратился княжич напрямую к проводнику, чтобы как-то прервать его речь.

– Почему князь, – усмехнулся Фазил, – пастух. – Проводник немного помолчал и добавил: – А мы все – его овцы.

Возле ворот, ведущих в аул Ахмата, словно подтверждая слова Фазила, паслась большая отара овец. Роман пригляделся к пастуху: а вдруг это тот самый Ахмат? – но проводник спокойно прошел мимо того, лишь слегка ему кивнув. Дом Ахмата располагался в самом центре аула, большое и белое здание говорило о статусе хозяина. На входе послов встретил свирепого вида горец, отказавшийся пропускать посетителей. Фазил что-то пытался объяснить стражнику, но тот лишь свирепо вращал глазами и грозно сводил брови.

– Прошу простить, – тяжко вздохнул Фазил, – местные не понимают, что на Руси князь – это большой человек. Здесь князем может прозываться любой, даже голодранец с парой овец. Вот Мага – тоже князь, – кивнул он на здоровяка у ворот. – Сейчас я позову Алу, он мудрый человек, поможет. Фазил скрылся из виду, нырнув в одну из узких улочек, оставив Романа и Горлика в компании грозного Маги. По счастью, ожидание продлилось недолго. Проводник очень быстро появился в компании какого-то старика с длинной бородой. Судя по всему, это был тот самый Алу. С ним грозный страж разговаривал уже гораздо почтительнее и, сверкнув напоследок глазами, провел послов во двор.

Посреди двора сидел старик в богатых одеждах, возле его ног лежала огромная собака с коричневой шерстью и лениво наблюдала за входящими посетителями. В углу крепкий мужчина средних лет, в простой одежде, ловко рубил дрова топором, ухая каждый раз, когда разрубленные поленья отлетали в стороны. В глубине двора, за растущим там виноградом, промелькнула женщина, но быстро скрылась из виду. Роман уже знал, что здесь женщины держались в тени мужчин и что с местными девушками надо быть крайне осторожным в общении: если ее родня усмотрит оскорбление, могут быть серьезные проблемы, не спасет и охрана… Княжич нахмурился, вспомнив о малолетней невесте, которую ему присмотрел отец. Не то чтобы Аленушка ему не нравилась, просто он ее воспринимал исключительно как ребенка, никак не женщину.

– Мир этому дому, – поздоровался Роман, а Горлик перевел его слова.

Дровосек что-то ответил, а старик в богатых одеждах лишь коротко кивнул.

– Уважаемый Ахмат, – обратил свою речь к степенному старику Роман, а Горлик старательно переводил, – я прибыл из Тридевятого царства с посольством в поисках отважных воинов, которых можно нанять. Мы много слышали про смелость и лихость сынов этих гор и хотели бы предложить выгодные и справедливые условия для тех, кто согласится пойти к нам на службу.

Старик все время кивал, даже когда речь была закончена, он продолжил кивать, не говоря ни слова. Роман терпеливо ждал ответа, но слышал лишь звук разрубаемых поленьев в углу.

– Мой отец плохо слышит, – подал наконец голос дроворуб, он говорил с ярко выраженным акцентом.

– Вы говорите на нашем языке?

– Очень…. чуть-чуть. – Мужчина ослепительно улыбнулся: его зубы были белыми и ровными. Он отложил топор и подставил руки под воду, которую начала лить выскочившая из дома женщина. Закончив с помывкой рук, женщина так же быстро, как и появилась, скрылась в доме.

– Ахмат – это я, – пояснил мужчина. Ему уже явно минул четвертый десяток, а то и пятый; здесь, в горах, говорят, люди живут дольше и выглядят моложе.

– Вы, должно быть, слышали о моем предложении, – обратился уже к нему Роман, – есть у вас какой-нибудь ответ, можем ли мы найти здесь воинов для найма?

– После охоты. – Дальше он перешел на свой язык, и Горлик переводил его слова княжичу. Ахмат предлагал отправиться вместе с ним на предстоящую охоту, которая должна состояться как раз сегодня вечером. Именно на охоте и стоит мужчинам обсуждать вопросы, касающиеся золота, смерти и крови.

Вечером из ворот аула выехала процессия охотников. Впереди ехал грозный Мага, рядом – псарь со сворой здоровенных и косматых псин, которых так любили в этих горах. Следом за ним ехал сам Ахмат, Роману досталось место подле него, Горлик держался рядом, но чуть сзади, готовый в случае чего переводить. Перед охотой гости и хозяева вкусно поели. Роман впервые попробовал блюдо из кусков мяса барашка, поджаренных на тонких стальных спицах. Горлик уверил, что есть пищу здесь можно без опасений – в традициях горных селений существует запрет причинять вред гостю, с которым ешь под одной крышей. Воины тоже с удовольствием пробовали незнакомые блюда, тонкие хлебные лепешки также пришлись галицким воителям по вкусу.

В дар Ахмату была преподнесена кривая восточная сабля, в ножнах, украшенных золотом и драгоценными каменьями. Сабля была взята в походе, совершенном вместе с царем Дабогом еще дедом княжича. Под русский стиль боя больше подходил обоюдоострый меч, так что сабля лежала в казне и ждала своего часа. Среди горцев подарок вызвал уважительное восхищение, оружие передавали из рук в руки и восторженно цокали языками. Роман поразился, как быстро происходила перемена с этими суровыми воинами: хмурые и серьезные еще недавно, на застолье они являли собой само радушие и веселье. Ну а после пира началась охота.

Наследник Галицкого княжества все время пытался узнать, на кого сейчас охотятся горцы, но Ахмат лишь загадочно улыбался, уверяя, что это будет интересно. Кавалькада всадников все глубже и глубже забиралась в горы, как вдруг с одного из утесов на горского вождя прыгнула какая-то тень. Роман не успел даже толком разглядеть нападавшего, подумав, что это горный кот, но Ахмат среагировал быстро, ударив кулаком нападавшего и сбив его на землю. К упавшему телу рванули собаки, однако псарь быстро отогнал их в сторону, нападавший бесформенной кучей лежал на земле, но по обрывкам одежды стало понятно: горцев атаковал человек. Всадники, обступив поверженного врага, о чем-то переговаривались, лежащий на земле человек что-то злобно отвечал в ответ. После непродолжительного спора Ахмат слез с коня и сделал выпад новой саблей, проткнув несостоявшегося убийцу насквозь. Мага сбросил тело вниз, и кавалькада отправилась дальше.

– Интересно, в чем была вина этого человека? – поинтересовался Роман у Горлика тихо, но Ахмат услышал.

– Это был Сулим, – пояснил он, – его аул находится вон за той горой. Его прадед пал от руки моего деда, так что он имел право мне отомстить. С другой стороны, его двоюродный дядя убил деда моего племянника, так что и я должен был ему отомстить.

Ахмат говорил быстро, Горлик еле успевал переводить.

– Вам, людям равнин, возможно, и не понять наших традиций. У вас суды, которые вершат князья. Города и дороги, деревни и села. Здесь, в горах, все не так, здесь залогом мирной жизни служит только осознание того, что убийцу не простят, что ему обязательно отомстят. И даже если его самого не найдут, его род все равно понесет наказание. Рано или поздно. Наказание неотвратимо.

– Судя по тому, что люди в этих горах еще живут, можно сделать вывод, что есть и какие-то ограничения.

– Многие считают нас дикими… – начал объяснять Ахмат.

– И мы такие и есть! – громко гаркнул грозный Мага, влезая в разговор.

– И многие из нас – такие и есть, – легко согласился Ахмат, – но люди у нас живут разные. В основном обычные хорошие люди. Люди хотят жить в мире, растить детей. Кровная месть иногда забирает жизни у невинных, однако она помогает справедливости.

– Я заметил, – осторожно ответил Роман, – устоявшиеся обычаи у народов никогда не бывают глупыми или неразумными. Просто они не всегда понятны со стороны. Я недавно был в Еуропах, так там, представьте себе, люди не моются.

– Как не моются, – удивился Ахмат, – совсем?

– Представьте себе, меня считали варваром и дикарем: моя грязь не отваливалась сама, нарастая коркой, и я не пользовался благовониями. Это дикость в их глазах.

– В Еуропы – ни ногой, – засмеялся Ахмат, – хотя уверен, что и там есть причины, почему так люди себя ведут.

– Я думаю, причиной стали болезни и эпидемии, но точно не знаю. У них считается, что текущая вода несет в себе волшебное зло.

– А она несет?

– Не знаю, – пожал плечами Роман, – я там недолго был. Возможно, какая-то своя нечисть в воде живет. У нас водяники тоже могут утащить человека, правда, редко это происходит. У вас тут водяных нету?

– Нет, такого у нас не водится, – признал Ахмат, – у нас тут испуны водятся – маленький народец, весьма искусный. Верхом на зайцах ездят. И еще кое-кто, – вождь горцев сразу погрустнел, – скоро увидите.

От разговора их отвлек Мага, он показал рукой на что-то белеющее вдали, внимание грозного горца привлекли странные предметы, которые при приближении к ним колонны всадников приобрели очертания многочисленных черепов, насаженных на деревья и острые камни, а то и просто сложенных кучкой.

– Так они свою территорию метят, – пояснил Ахмат, внимательно осматриваясь.

– Да кто же это?

– Вампалы. Вообще, они обычно не злые, даже помогают иногда, но этих даже собственный род прогнал. Вот они и бесчинствуют. Не знаю уж, что там у них промеж собой приключилось, а только спустилась пара вампалов с вершин и стала на аулы нападать. Уже два аула съели, почти подчистую. У вас такие существа не водятся?

– Нет, не слыхал.

– Вот сейчас и увидите, где-то уже рядом их логово.

– А это не опасно? – всполошился Роман.

– Опасно, конечно, – Ахмат самодовольно откинулся в седле, – но не бойтесь, у меня люди опытные, псы злющие. Зато будет потом что рассказать.

Роман на всякий случай проверил, как выходит из ножен меч, разговоры стихли сами собой; войдя на территорию вампалов, горцы молчали и внимательно слушали. Даже собаки не лаяли, а только принюхивались. Собаки первыми и почуяли опасность, вначале стойку на кучу камней сделала самая здоровая сука, следом за ней и остальные собаки давали знать, что за камнями что-то притаилось. Горцы стали рассредоточиваться, Мага и еще несколько самых здоровых и крепких мужчин спрыгнули на землю, начиная окружать скалу.

Чудовище, поняв, что его раскрыли, громко зарычало и выскочило из-за камней. Подобных существ Роман никогда не видел, и даже не слышал про них никогда. Вампал походил чем-то одновременно и на медведя, и на лисицу, и даже на человека, только размером он был с доброго болотника. Человек доставал ему только до пояса, а огромные кавказские собаки не достигали и колена. Псы отважно кинулись на чудовище, люди же, наоборот, отпрыгнули, кроме одного крепкого горца, который продолжал обходить чудовище, стараясь зайти со спины.

– Мой сын, – гордо похвалился Ахмат, – добрый будет воин, смелый и отважный, весь в меня.

У собак между тем дела складывались не слишком успешно, чудище схватило одного пса и разорвало его надвое, остальные собаки впились вампалу в ноги, но тот не похож был на того, кого можно закусать так просто: мощные удары раскидывали собак, калеча и убивая верных животных. Горцы не стаи ждать, когда исполин расправится со всей сворой, и атаковали. Несколько стрел воткнулись в толстую шкуру чудовища, только разозлив его. Мага первым бросил сеть, пытаясь опутать врага, однако когтистая лапа легко разорвала плетение из веревок. Вдруг толстое древко появилось торчащим у вампала прямо в глазу, и людоед заорал от боли, размахивая огромной лапой. Роман оглянулся назад и с удивлением обнаружил, что стрелу в глаз чудовищу всадил Горлик; когда он успел достать самострел, княжич даже не заметил. Видать, его спутник был не так прост, раз столь быстро и метко стрелял. Мага поднырнул между ног вампала, саблей надрезал сухожилия. Горцы не прекращали стрелять из луков и метать камни с помощью пращей. Однако, даже находясь под непрерывным обстрелом и получив уже несколько серьезных ран, чудище и не думало сдаваться. Оставляя за собой кровавый след, людоед совершил мощный прыжок, сбив с ног одного из горцев и располосовав ему спину своими длинными когтями. Охотникам все же удалось опутать веревкой волосатую ногу, и самые крепкие из горцев вцепились в путы, пытаясь подсечь исполина, собаки наскакивали со всех сторон. Гигант рухнул на землю и заскреб лапами по земле, загонщики спешили к упавшей туше со всех сторон, занося копья и сабли.

Чудовищной силы удар сотряс землю, и люди повалились на землю, Роман рухнул вместе с конем, который в падении придавил его. Пытаясь выбраться из-под дергающегося животного, княжич бешено озирался вокруг, пытаясь понять, что же вызвало подобное сотрясение. Обнаруженная причина не обрадовала никого из людей. Второй вампал прыгнул откуда-то с горной верхотуры, и именно его удар о землю вызвал этот переполох. Второй вампал был менее крупным, и шкура у него была не рыжая, как у первого, а скорее серая. Грозно рыча, людоед приближался к тому месту, где лежал Роман. Горлик заслонил собой княжеского сына и выстрелил из самострела прямо в морду чудищу, но этот выстрел был менее удачным, и стрела лишь пробила щеку. Зверь зарычал и совершил прыжок, приземлившись всего в нескольких аршинах от Романа, который никак не мог выбраться из-под упавшего коня. Коротким ударом лапы существо отбросило Горлика в сторону и оскалило свои острые зубы. Галицкий княжич буквально чувствовал на себе его смрадное дыхание. Кто-то прыгнул сбоку на серую шкуру, и Роман узнал молодого горца, которого Ахмат называл своим сыном. Крепыш был вооружен одним лишь кинжалом, но, ухватившись одной рукой за длинную шерсть, второй он наносил быстрые и сильные удары. Сам Ахмат налетел на вампала сзади, проткнув того копьем насквозь, однако даже эта рана не убила исполина. Ревя от боли и ярости, вампал отпрыгнул на самый край обрыва, сын Ахмата не удержался и рухнул там же, на краю, однако быстро снова оказался на ногах. Чудовище и человек смотрели друг на друга практически в упор, зверь угрожающе зарычал, юноша ответил что-то на своем языке, и это звучало ничуть не менее грозно.

Первый людоед уже не мог ходить, но до сих пор отбивался от наседавших на него собак и людей. Вампал с серой шерстью прыгнул первым, сын Ахмата – следом за ним, ударив кинжалом; клубок, сплетенный из тел человека и зверя, рычал и катался по земле, пока наконец не остановился возле камней, за которыми прятался его сородич до схватки. Мага добил копьем рыжего вампала, улучив момент, когда тот отшвырнул от себя одну из собак, но серая груда вдруг снова зашевелилась. Горцы медленно подступали к лежащей на земле туше чудовища, но, оттолкнув поверженного врага, на воздух выбрался сын Ахмата. Юноша продолжал сжимать в руках острый кинжал, сквозь порванную одежду на его теле виднелись глубокие раны от когтей, но он улыбался.

Охотники восхищенно заголосили, поздравляя его с победой. Первым до героя добежал сам Ахмат, крепко обняв сына. Роман тоже с чувством поклонился, благодаря отважного горца за спасение. Странно, но именно этот юноша Роману с первого взгляда не понравился. Он был одного с княжичем возраста, но выглядел куда массивнее, а потому взрослее, тем более у него уже росла пусть и короткая, но все же не куцая борода. Его лицо было почти всегда угрюмым, а взгляд – цепким, такие люди редко нравятся с первого взгляда. Но сейчас, когда он улыбался, его даже можно было счесть обаятельным.

– Ай да Рамаз! Молодец, добрый воин растет, – похвалил его Горлик. Спутник Романа держался за подранный бок, но его раны не выглядели слишком серьезными.

Вечером в ауле было то, что на Руси традиционно называлось «пир горой». Когда охотники внесли в селение головы ужасающих людоедов на толстых прутьях, вокруг началось всеобщее ликование. Роман слышал, что немало людей здесь имело родню в селениях, разоренных людоедами, и видеть, как убийцы их родичей получили по заслугам, было для них отрадой. Особенным героем стал Рамаз, убивший вампала кинжалом почти в одиночку. Все поздравляли юного бойца, а Ахмат буквально сиял от гордости. Роман попытался воспользоваться добрым настроем горца и начал разговор о найме. Горлик привычно переводил: несмотря на свои раны, он был все так же бодр и полон сил. Ахмат говорил куда более коротко, чем переводил Горлик; возможно, язык горца был более груб и прямолинеен, но свои подозрения княжич держал при себе.

– В первую очередь, хочу принести свои извинения за то, что ваши жизни мы подвергли риску. Второй вампал выскочил неожиданно, никогда раньше не видел, чтобы они с такой высоты сигали.

Ахмат прошелся по дому, как бы размышляя.

– Долго говорить не буду: мои люди с вами не пойдут.

– Можно узнать причину? – Внутри у Романа все заныло, но он не подал виду. Подводить отца ему очень не хотелось.

– Можно, – хозяин дома тяжело вздохнул, – причин несколько. Первая из них – вы бьетесь не в горах. Это в горах мы сильны: знаем, как залезать на неприступные скалы, пускать лавины на врага, готовить ловушки. В поле мы просто толпа мужчин, суровых и сильных, но не войско. Вторая причина тоже весьма важна. В Степи зашевелилось что-то нехорошее. Уже приезжал посол от новой Великой степи, хотел собачьи головы. Глупец. Наши псы – не товар, они нам друзья и соратники. А этот еще и грозил, чуял за спиной своей силу.

– И что с ним стало?

– С послом? Ничего. За кого ты нас принимаешь? Прогнали его. Но чую я: неспроста все это, – и боюсь.

Ахмат поймал вопросительный взгляд гостя.

– Да, боюсь; только глупец страха не знает. Я в те времена, когда рать Тугарина в набег шла, мальцом совсем был. Наши все в горы ушли, а мне интересно стало посмотреть. Ну и еще я тогда отца своего трусом посчитал, мол, настоящий горец ничего не боится, а он в горы сбежал. И я спустился вниз посмотреть на степняков этих. Так это было просто море из людей. Настоящее море. Они шли, и шли, и шли. И не было им ни конца ни края. Во всех наших горах столько людей даже не живет, сколько их тогда мимо меня прошло. В горы они тогда не полезли, но если бы пошли – не остановили бы мы их. У любого мужества есть предел, у любого мастерства. А потом я узнал, что это только часть войска прошла. А теперь я боюсь, что в этот раз не минуют они наших гор. Вот две главные причины.

– Есть еще и не главные?

– Есть. Вызова нет в твоем предложении. Мы ведь не западные наемники, это им все равно, за что и против кого, лишь бы монета звенела. Им монета главней всего, мы монету тоже жалуем, обманывать не стану, но удаль и лихость для нас всегда на первом месте.

– Стало быть, ваш ответ – нет?

– Не обижайся, княжич: вижу, человек ты достойный, хоть и молодой еще. Будь моим гостем, сколько пожелаешь, ешь за моим столом, спи в моем доме. Может, и будут у нас еще общие дела, не зарекаюсь. Но не сейчас.

Роману хотелось заплакать от обиды: подвести отца и не оправдать его надежды было нестерпимо тяжело, но он лишь вежливо улыбнулся Ахмату в ответ.

Глава 28

Специалист по степной дипломатии

– Да ну нет же, никуда не годится! – Картаус горестно всплеснул руками и откинулся на подушку; красивая загорелая рабыня достала из миски спелую виноградину и положила ему в рот. Стоявший перед ним человек в пестрой одежде смутился. – Понимаешь ли, мой друг, когда я говорю, что кобылица отелилась – это смешно. Кобылицы не могут отелиться, только ожеребиться, понимаешь? Это такой очень-очень простой степной юмор, а ты даже его не понимаешь. Плохой шут в этом месте должен был засмеяться хотя бы. Хороший шут должен пошутить в ответ, и если мне стало бы смешно, то такого шута я бы назвал отличным. Ты же вообще пропустил все мимо ушей. Никуда не годится; иди с глаз моих.

Чернокожий охранник вывел незадачливого шута из нового дворца Картауса, что он купил в Шамаханском царстве. На продажу был всего один дворец – вельможи, недавно впавшего в немилость у царицы, а шамаханские вельможи вместе с потерей милости теряют и голову – давняя традиция этого народа. Четыре сада, восемнадцать фонтанов и три бассейна, скульптуры из золота и шитье из китайского шелка. Когда распорядитель имуществом выставил дворец на продажу, Картаус купил его не торгуясь, заявив, что он человек скромный и ему не привыкать к простой и строгой обстановке.

Тот же охранник доложил о приходе гостей, в этот раз посетителями были евнух Сирав и какая-то женщина. Евнух Сирав был влиятельным вельможей, его расположением дорожили не менее, чем благосклонностью визиря. Это было особенно странно в свете того, что нынешней правительнице был совершенно не нужен гарем, доставшийся от отца. Тем не менее распорядитель гарема не только не потерял своего влияния, но даже упрочил его. Царица прислушивалась к советам евнуха весьма часто.

– Мой дорогой неполноценный друг, – обрадованно вышел к гостям Картаус, – объект моей жгучей зависти, если вы слышали, как поступил со мной мой собственный отпрыск. А ведь один нехитрый взмах кинжала – и все проблемы были бы решены заранее.

– Так этот взмах кинжала несложно организовать, – расплылся в улыбке толстяк, – все для вашего удовольствия.

– Мой дорогой друг, как же жаль, что вы мне не по карману, мои поиски шута так ни к чему и не привели. Я готов убить от зависти князя Владимира, его шут, как говорят, еще и в стихах шутил, и даже пел.

– Боюсь, вы несколько запоздали с убийством, Владимир уже мертв.

– Вот и опять мне не везет; не поверите, начинаю ощущать, что жизнь моя вовсе не удалась. А этот дворец – всего три бассейна… что скажут люди? Я уже слышу шепотки за своей спиной – «неудачник».

– Жалость к вашей участи переполняет мое сердце. – Сирав притворно поклонился.

– Ах, ладно, не будем обсуждать мою печальную долю, – тяжело вздохнул Картаус, – вас ведь сюда привело какое-то государственное дело, я и рад бы потешить себя надеждой. что желание насладиться моим обществом возникло у вас спонтанно, но мой проклятый разум не позволяет мне делать такие допущения.

– Ваш разум так же остер, как кинжал, отрезавший меня навсегда от мира мужей. Вы позволите присесть? Моя спутница не привыкла долго стоять. – Женщина, пришедшая вместе с евнухом, слегка поклонилась, лицо ее было скрыто за фатой, видны были только глаза.

– Вряд ли вместе с евнухом ходит рабыня или любовница, да и не стал бы уважаемый брать на обсуждение государственных дел простую девку для удовольствий, – Картауc почтительно склонился, – полагаю, сама царица в моей скромной хижине.

В дальнем конце коридора «скромной хижины» прошелся павлин, распустив веером свой пестрый хвост.

– Ты прав, Сирав, он не глуп, – шамаханская царица откинула с лица фату; она пристально посмотрела на Картауса долгим и изучающим взглядом, – и все же он проиграл.

– Небольшой разлад в семье, – сокрушенно признал Картаус, – надеюсь, все недоразумения будут скоро улажены и отец воссоединится с любящим сыном.

– Ну что же, – восточная красавица присела на одно из шикарных кресел, – за неимением лучших кандидатур придется довольствоваться опальным ханом.

– Я бы с превеликим удовольствием, – тут же согласился Картаус, – но устроит ли владычицу роль моей младшей жены?

Царица лишь хмыкнула в ответ на эту явную шутку.

– Дело серьезное, можно без шуток?

– Не уверен, – вздохнул степняк тяжело, – я, конечно, буду стараться, но обещать не могу.

– Как вы считаете, есть ли опасность нападения на наше царство Великой степи?

Сирав и владычица внимательно смотрели на Картауса, ожидая ответа.

– Нападут, – махнул рукой Картаус, – к гадалке не нужно ходить. А на кого им еще нападать? Китай далеко, Русь сильна, Царьград укреплен хорошо, Буян флотом прикрыт и стенами, в горах только голодные и гордые горцы. А тут вон какое изобилие, даже павлины есть. А войско у вас какое? Тысяч небось пять или, может, даже семь… Если бы я был агрессивен, хоть на десятую часть того, как нынешние правители, – я бы сам на вас напал. Но вот не ценили Картауса, теперь имейте дело с теми, кто головы собак как шапки носит.

– Мы ценили, – спокойно ответил Сирав, – дары высылались регулярно, мы не нарушали договоренности никогда.

– Есть совет, что нам можно сделать? – Царица смотрела на Картауса прямо и вызывающе, в этой женщине определенно чувствовалась и сила и решительность. Картаус даже пожалел, что не пришел к ней со сватовством, когда за ним вся Степь стояла.

– Совет, конечно, есть, – бывший хан степняков усмехнулся, – хватаем все, что можем унести, и бежим на Русь или в Царьград.

– Этот совет не стоит и медяка, – хмыкнула царица презрительно.

– Отнюдь, – не согласился бывший великий хан, – с одной стороны, у нас есть маленькое, богатое и слабое царство, а с другой – орды злых степняков. – Картаус выставил свои руки, изобразив ими голову собаки и чашу. Орды голодных и злых степняков – «хрум-хрум» Шамаханское царство. – Объясняя, Картаус делал движения руками так, что фигура собаки съела фигуру чаши. – Бежать сейчас и с деньгами – гораздо мудрее, чем потом и впопыхах. Других мудрых советов тут нет, остались только глупые или лживые.

Евнух и царица угрюмо переглянулись.