Тридевятое царство. Удар Святогора Новожилов Денис

Глава 42

Старые не друзья

– Ну и чего ты там вытворял?

Микула размашистыми шагами приближался к шатру царя Мстислава. Святогор сидел на поваленном бревне, глядя на звездное небо. Был поздний вечер, но небо было чистым и безоблачным, редкое явление в этих местах. Святогор тяжело вздохнул и повернулся к нежданному гостю.

– О чем ты?

– А то ты не знаешь. Зачем ты Горыню так унизил? Он же ростом большой, а сам как ребенок.

– Ничего себе разговор, – удивился Святогор, – а его товарищу, что Илью в грязь уронил, ты такой вопрос задавал? Мне просто интересно.

– Вы богатыри, с вас другой спрос.

– А пес Даниила? Он же Федору ухо отгрыз. Ты где был вообще, куда смотрел?

– Я забыл это в правилах оговорить, – вздохнул Микула, – завтра обязательно скажу. Виноват. Но я свою вину признаю, а ты что?

– А я что? Я молодец. Побеждаю вот в турнире, для царя-батюшки.

– У вас уже трое выбыли, из них два богатыря. А ты о какой-то победе говоришь.

Святогор беззаботно хмыкнул и пожал плечами:

– Ты же понимаешь, что меня из этих противников никто не одолеет.

– Даниил убежден в обратном.

– Даниил твой подлость какую-то задумал.

– Чего это он мой?

– А чей?

– Свой он.

– Он против царя, и ты не «за». Вот и получается, что вы вместе.

– Да мне что царь, что князь, все едино, – начал повышать голос Микула, – я народу служу!

– А я – нет? Что, лучше стало без царя-то? Вот уже и Руси нету.

– Как это нету?

– А вот так вот: нету, и все. Какие-то тридевятые царства кругом. А где Русь? Нету.

– Царства-то – русские…

– Э, нет, брат Микула, тут только начни разделять… Так и Киев окажется не русским городом.

– Ты чего несешь? Киев – и не русский город?

– А вот так, будет какая-нибудь заграница. Поставят кордоны, скажут – все, русским людям сюда нельзя. Только с дозволения нашего короля или князя.

– Дурак ты, Святогор; как Киев может стать не русским, если из него вся Русь пошла?

– С Киевом я, может, и перегнул, но ты идею пойми: нам вместе надо быть. А символ этого нашего единства – это царь. Ты Мстислава видел же, как тебе впечатление?

– Хороший парень. Вроде бы.

– Мировой царь будет, попомни мое слово. Я его с детства учил. Учу, а сам боюсь, вдруг какая в нем гнильца проступит или жестокость. Но нет же, нет. Настоящий царь, не будь я Святогор.

– Не буду я лезть в эти ваши склоки. Что царь, что князь. Наша Василиса вообще в Белом королевстве теперь – поди узнай, что там у нее… Ставру она что-то писала, а мне – нет.

– Шут с ней, с Василисой: выиграем турнир – не будет никаких князей и разных царств, будет одна Русь и один царь.

– Пока что вы его проигрываете. Трое ваших выбыли против одного.

– Да кто там меня победит? Даже Вольгу никому из них не одолеть.

– Вот и Илья думал, что его не одолеют.

– Ты про Илью зря напомнил, – вздохнул Святогор, – он только с виду нормально держится, а я вижу, что стыдно ему и обидно. Шутка ли – богатырю проиграть схватку обычному человеку… Ты еще на меня сердишься. А я разве этого Горыню унижал?

– Унижал. Мог бы и дать ему посражаться для виду.

– Нет, подожди. – Святогор вскочил с места и повысил голос: – Я его калечил?

– Нет.

– Я его, может, в грязи валял? Или я его лежачего пинал? Нет?

– Да не в том дело…

– Да ты погоди, давай разберемся, – напирал Святогор, – я его просто аккуратно и не больно положил на землю.

– Да ты богатырь. Ты сильнее. Ты должен быть добрее, чем они. С тебя спрос-то другой. С Лютополка какой спрос, он злой и глупый.

– Ты просто ко мне придираешься, ну признай уже это. Лютополк, откусивший Федору ухо, – это нормально, а Святогор, который аккуратно, почти нежно положил соперника на землю, – это плохо. Ты себя сам послушай. Я ему, между прочим, себя дал ударить два раза. Было очень больно, ты же знаешь, что мы хоть крепкие люди, но боль-то чувствуем. Синяк показать? У меня весь бок горит от его дубины, это на людях я невозмутимо выгляжу.

– У тебя уже завтра все заживет.

– Ну и что? А Дмитрий вон перед Колываном как в благородство играл. Лежачего не бью, упавшего не добиваю… Доигрался. Нет, от меня такого не дождутся, мне красиво выглядеть не нужно: я здесь, чтобы турнир выиграть. Это ты любишь чистеньким остаться, запачкаться боишься.

– Это когда это я запачкаться боялся? – Микула искренне удивился.

– А то ты забыл… а я напомню, про десять батыров.

– Давай не будем.

– Нет, давай будем. Давай вспомним, как я звал тебя – Микула, пойдем, десять батыров в Степи собрались, набег готовят.

– Я же говорил и сейчас повторю: на чужую землю я не хожу с войной. Вот если враг приходит с войной к нам, разве я хоть раз уклонялся?

– Вот молодец. Чистенький. А батыры-то пришли к нам набегом, и пока ты собирался да шел, они уже вернулись назад в свою степь. А там, где они прошли, из детских головенок курганы сложенные остались. Вот очень мне в тот момент хотелось, чтобы ты рядом оказался. Чтобы вот этим отрубленным детским головкам рассказал бы, что не надо ходить на чужую землю, надо обязательно ждать, когда враг заявится. И только тогда, может быть, что-нибудь делать.

– Давай уже не будем по новой, – вздохнул Микула. – Уже по сто раз друг другу все высказали, все равно каждый при своем останется.

– Это точно, – сердито бросил Святогор, – ты будь красивым. А вот батыров этих нашел и наказал некрасивый Святогор. Я каждого выследил, даже за море плавал. А только всех десятерых выследил и убил.

– И их дети, и родичи, видя, как из далеких земель пришел убийца, будут мстить. Это же никогда не кончится!. Ты видел то, что творили они на нашей земле, а какой-нибудь пацаненок в степи мог увидеть, как ты пришел и головы рубишь батырам. Может, сам Тугарин тем парнем был.

– Давай еще Тугарина оправдай, – выдохнул гневно Святогор, – знаешь, что, Микула, иди ты к лешему. Не могу я тебя выносить, сил моих нет от твоей этой якобы «правильности».

– Ну и сам иди к лешему, – обиделся Микула, – богатырь должен быть примером для всех. На нас каждый мальчишка на Руси смотрит, рот открыв. Соответствовать надо.

– А я не соответствую, что ли? Это где это я звание богатыря замарал?

– Я и не говорю, что ты замарал.

– Да ты намекаешь так, что и дурак поймет.

– Все, надоел. Сиди тут со своими царями-князьями. Закончу турнир – даже не подходи ко мне больше.

Два богатыря стояли друг напротив друга, тяжело дыша. Трудно было представить двух настолько разных во всем людей. Ни для кого не было секретом, что два главных богатыря ладят между собой плохо.

– Это Даниил, – вздохнул Святогор.

– Чего – Даниил?

– Его задумка нас с тобой стравить. Это же он предложил турнир провести?

– Он.

– И тебя судьей стать уговорил тоже он?

– Не сам он, посланец от него был.

– Вот и я о чем.

– О чем? Даниил слово дал, что на турнире будет следовать всем правилам, которые я установлю. Вот я и установил, чтобы без убийств и прочего. Он мне сегодня все подтвердил, следуем правилам, не плутуем. Предостерег, что вы будете мошенничать, когда проигрывать начнете.

– Мы? Проигрывать?

– А кто сейчас проигрывает?

– Да ерунда это, турнир-то мы выиграем. Мы никаких хитростей не готовим, сразу говорю. Так что если что-то будет похоже на нашу подлость, ты уж не руби сплеча, разберись.

– Меня многие пытались провести, да ни у кого не вышло.

– Знаю. Поэтому я и согласился на этот турнир. Не дай себя обмануть.

– Уж будь уверен.

– Вот и хорошо. Главное, будь честен и беспристрастен, уж это ты умеешь.

– Это я умею. Только Даниил все то же самое про вас говорил. Уверял, что турнир они выиграют, и выигрывают.

– Да ну как они его выиграют – у нас я и Вольга!

– И Илья… был.

– Илья – воин бывалый, но он недавно силу терял, это без последствий не проходит. К тому же он раненый весь, его Дабог приложил.

– Дабог? Он же еще когда сгинул…

– Представь себе, жив был. Но теперь я ему голову точно отрубил. Только он и без головы не помирал.

– Ничего себе, – присвистнул Микула удивленно, – а ты его надежно упокоил в этот раз?

– В этот раз – надежно.

– Во дела. Дурной был человек. И ведь тоже царь. А помнишь, как ты на меня цыкал, когда я ему высказал, что он испорченный ребенок?

– А ты тоже хорош, на царя цыкать. Место свое надо знать.

– Мое место от царей не зависит. Я всегда здесь, Руси верный защитник.

– Все равно царю подчиняться должен.

– Должен, – вздохнул Микула.

Святогор удивленно посмотрел на собеседника.

– Ты чего это?

– Да я тут недавно с человеком одним пообщался. И он мне так понятно объяснил все: и про власть, и про народ. Не так уж ты и неправ, оказывается, как я думал.

– Ничего себе… Микула, ты ли это? Я тебе уже сколько веков про это талдычу.

– Да не так, как он. И вообще, я еще над этим всем думаю крепко.

– Что за человек-то? Если ты задумался над его словами – не рядовой человечек.

– А на вид самый обычный. Андреем кличут. Не рядовой, это точно. В этой семейке обычных людей нет.

– В какой семейке?

– Не важно в какой, – оборвал сам себя Микула, – давай уже закончим этот турнир без происшествий. И чтобы без хитростей.

– Никаких хитростей, даю богатырское свое слово.

– Вот и ладно. Твоему богатырскому слову я больше верю, чем княжескому слову Даниила, но все равно приглядывать буду за всеми.

– Приглядывай. Не возражаю.

– Ладно, Святогор. Еще поговорим. Позже.

– Давай, Микула, спокойной ночи. Даже не поругались почти в этот раз.

– Да, сегодня как-то тихо разошлись, – рассмеялся Микула, – и тебе спокойной ночи.

Глава 43

Пустынный волк на стяге

Группа всадников стояла на вершине бархана и осматривала поселение. Городок, а это был уже именно небольшой город, а не деревня или село, окружен деревянным частоколом, вокруг вырыт даже небольшой ров. Без воды конечно же в пустыне вода – редкость. Для этих мест серьезное укрепление.

– А что это за стяг такой над поселением, – заметил вдруг Джучи, всегда отличавшийся зорким взглядом, – у берендеев же зеленый стяг, а этот желтый.

– Желтый, зеленый – какая разница, – сплюнул на землю Тимур, – спускаемся и рубим всех.

– Успеем, – спокойно ответил вождь, – порубить всегда успеем. Шараган, ты не знаешь такого стяга?

– Нет, не припоминаю; может, кто-то уже разгромил берендеев и занял их поселение?

– У берендеев два полка. Один из них ветеранский, с богатырем во главе. Никто их не мог здесь победить, кроме нас. Разбойникам не справиться… не магоги же здесь победили?

– Магоги не догадались бы флаг вывесить. Они бы голову чью-нибудь повесили, так нагляднее. А стяг, символ – это для магогов слишком сложно.

– Не люблю непонятное, – вздохнул Джучи, – мне еще отец говорил, бойся всякой неведомой…

– Я помню этот стяг, – раздался рокочущий бас слева. Это подал голос немногословный великан Харко, известный на Руси как Идолище Поганое. Он пришел к степнякам совсем недавно, заявив с ходу, что хотел бы объединиться с ордой. Джучи устроил ему опрос, в ходе которого выяснилось, что великан ничего не понимает в степной жизни. Даже то, что у лошадей тоже есть молоко, для него оказалось новостью. Вождь уже хотел было отказать наглому претенденту, но тот просто взял одной рукой коня и подбросил его вверх на два десятка аршин, а потом так же легко поймал ошалевшее от ужаса животное и поставил на ноги.

– Я пригожусь, – просто сказал он тогда, и Джучи его услышал. Толстый великан пешим был ростом со всадника на коне, он спокойно шел за войском и делал, что ему говорят. Джучи не любил неясности и, выделив целый вечер, поговорил с новым соратником. Оказалось, что Харко ненавидел все русское лютой ненавистью, он был убежден, что орда рано или поздно пойдет на Русь, потому и присоединился к степному воинству. До этого он служил Чернобогу, тому странному существу в черных доспехах, чье место занял Джучи. Ему было все равно, кому служить, он просто любил убивать и сражаться. Вождь только порадовался такому удачному спутнику. Шаман был против, но возражал вяло. Он тоже не любил все незнакомое, однако теперь в степном воинстве появился свой богатырь. Сражался Харко с помощью огромного ржавого серпа, прикрепленного цепью к длинной рукояти. Вид у соратника был устрашающий: отвратительное лицо с мелкими маслеными глазками, толстый живот и короткие ноги создавали ощущение неповоротливого существа. До первого боя. Двигался Харко быстро и достаточно ловко, как большая обезьяна…

– Я помню этот стяг, – повторил великан.

– И чей же это символ? – поинтересовался Шараган, уязвленный тем, что он чего-то нужного не знал.

– Берендиев.

– У берендеев зеленый стяг, а на нем лесной волк, – уверенно заявил Тимур; его, как сына хана, хорошо учили, даже иноземные учителя, греки и немцы, доставлялись ему по желанию великого хана.

– Нет, – возразил Харко, – стяг берендиев был желтым, под цвет степи, и волк на нем был степной. Это уже потом, когда берендии решили стать русскими, они взяли другой стяг и стали называться берендеи. А вот это изначальный стяг берендиев, когда они еще были степняками.

– Люди говорят, сильное было племя, – добавил Шараган, чтобы не потерять статус мудрого советчика, который много знает.

– Интересно, – задумчиво протянул Джучи, – а теперь они передумали, что ли?

– Я несколько лет назад был здесь с караваном, – встрял Тимур, – виделся и с царем берендейским. Одевались как русские, говорили на русском языке. Не верю, чтобы они вдруг изменились.

– Да еще так резко, – добавил Шараган многозначительно.

– Мне интересно, – весело улыбнулся вождь, – а давайте поедем и поговорим с ними.

– Не ловушка ли это?

– Мы в город не пойдем, снаружи поговорим.

Всадники направились к городу, развернув стяг степного воинства над головой: фиолетовое знамя с перекрещенными кривыми саблями. Ворота города были закрыты, из-за палисада выглядывали головы, с опаской следящие за всадниками. Степняки встали на расстоянии большем, чем полет стрелы; обычно такой знак всегда истолковывался как желание поговорить. Через какое-то время ворота открылись, и из них выехал одинокий всадник. Ехал он медленно, явно без особого желания, пока не приблизился на расстояние, на котором уже можно было разговаривать. Всадник был молод и одет в странную смесь степной и пустынной одежды. Шараган не смог сдержать улыбки, глядя на представителя берендиев.

– Именно так выглядят степняки… в больных фантазиях шамаханцев.

Всадник не слышал, что сказал шаман, но красноречивые взгляды и смех кочевников заставили его напрячься еще сильнее. Джучи не смеялся, в своих черных доспехах и шлеме из собачьей головы он выглядел внушительно.

– Флаг меня ваш заинтересовал. – Именно так общались степняки, всякие «здравствуйте» и «будьте любезны» степные воины не произносили. Вежливость – удел слабых.

– Это стяг нашего племени; по крайней мере, был им, до того как изменники увели берендеев в русские земли.

– А вы их предали, – рубанул вождь.

– Я бы сказал – вернулись к истокам, – попытался вывернуться собеседник.

– А я скажу – предали, – отрезал Джучи, – что мы делаем с предателями?

Повисла угрожающая тишина, представитель берендиев нервно сглотнул.

– Ничего вроде, – наконец ответил вождю Тимур.

– Предательство – дело хорошее, – кивнул Шараган, – если предают не нас.

– Верно, – улыбнулся Джучи широкой белозубой улыбкой, – вот хан Тимур отца родного предал. Уже тремя туменами командует.

Степняки смеялись, берендий тоже неуверенно улыбнулся – он явно не знал, чего ждать от этих странных вождей. Слухи об огромной орде, идущей к границам Шамаханского царства, долетали и до них.