Комендантский час Иванова Вероника

— О, пардон, ты у нас мошенник уже состоявшийся. Только почему-то вдруг решил удариться в детство.

— Ты не поверишь.

— Конечно, не поверю.

Несмотря на мечущиеся громы и молнии, выглядели эти двое давними друзьями, которыми наверняка и являлись. В крайнем случае, коллегами или напарниками. И должны были рано или поздно прийти к компромиссу, поэтому разыгрываемый на импровизированной сцене спектакль был хорош именно в процессе: даже охранник наблюдал за парочкой с ленивым, но любопытством.

— Это может стать выгодным предприятием.

— Неужели? В прошлый раз, когда ты говорил нечто такое, помнишь, чем все закончилось?

— Ласточка моя, и на старуху бывает проруха.

— Тебя что-то очень часто рушит, старичок.

— Больше не буду!

— Кто ж тебе позволит?

— Но напоследок-то, а?

— Если он такой уж выгодный, что ж до сих пор тут обретается?

— Ты же знаешь ду… наших великодушных хозяев! Их высочайшее положение не позволяет тратить силы на всю эту мелкую суету с поисками покупателей.

Да уж. Сидеть и ждать, пока тебе все принесут на блюдечке, гораздо приятнее. И что характерно: сидят. Потому что остальные участники игры приняли предложенные правила. Нет чтобы дать отпор, оставить с носом, так сказать… А с другой стороны, кому охота окучивать оранжерею, пусть и из чувства протеста? Своя рубашка всегда ближе к телу.

— А ты покупателя найдешь?

— Всенепременно!

А парень-то загорелся. И откуда только это воодушевление взялось? Ни дать ни взять — торговый агент, пытающийся всучить несчастной домохозяйке абсолютно ненужную, зато крайне дорогую хрень.

— И я получу комиссионные?

— Даже не сомневайся.

Великий комбинатор какой-то. Доморощенный. Но судя по искренней уверенности, либо знает рынок, либо просто ему известно что-то такое…

— Ладно, закончим пока на этом. Сколько?

Лохматый повернулся к охраннику:

— Ландыш ты мой серебристый, озвучь прейскурант, будь ласка.

Я бы, наверное, не понял, чего от меня хотят, но друид оказался куда сообразительнее, хоть и тормозил с ответом секунд пятнадцать.

— Нет цены.

— Как это нет? Должна быть.

Мужик с цветком на голове снова задумался, явственно скрипя мозгами. Видимо, копался в местной базе данных, невидимой для всех остальных. Впрочем, проведенные изыскания результат не изменили:

— Нет цены.

Он еще немного помолчал и добавил:

— Не продается.

Для меня в таком ответе ничего удивительного не было, а вот лохматый изумленно расширил глаза.

— Совсем-совсем?

— Не продается.

Интересно, а на что он рассчитывал? Мог бы догадаться, что, пока выкупать некому, сумму выкупа определять не станут.

— Все продается и покупается. Кроме любви моей ласточки, конечно! Только бы продавец нашелся… Не знаешь такого на примете, клен ты мой опавший? А то покупатель — в наличии.

Думает, что друид на это клюнет? Уж слишком примитивная наживка. И даже если остроносая по знаку парня призывно звякнет связкой каких-то жетонов, неужели этого хватит, чтобы…

— И бакшиш хороший прилагается.

Нельзя сказать, что его глаза загорелись: два мутных кругляша вряд ли могли выражать какие-то сильные эмоции. Зато толстые пальцы рефлекторно сплелись и расплелись.

Смелость города берет. Наглость — второе счастье. А может, в рассказах парня было куда больше правды, чем я могу себе представить, и космические садовники в самом деле те еще варвары, во главу угла ставящие наживу. Только и исключительно.

— Ну так как? Сторгуемся?

Хотя вполне заманчиво эта местная валюта звякает. Звонко и многообещающе.

— Другого предложения может и не поступить.

Комично все это выглядит. Недавний пленник, все еще не нацепивший на себя полосатое пончо, а помахивающий им в воздухе, и тюремщик, взвешивающий в уме плюсы и минусы предложенной сделки. Покупатель и продавец. Как мало, оказывается, бывает нужно, чтобы сменить роли. Всего одно мгновение.

— Дюжина гиней. И шиллинг сверху.

Женщина снова скривилась, но отсчитала затребованную сумму. Жетоны растворились где-то в стебельках друидовского мундира, и решетка моей камеры тоже пошла вниз, легко скользя прутьями по мокрой коже.

Бам-с.

А это я выпал наружу. Не целиком, конечно, примерно по пояс.

С уровня пола остроносая смотрелась еще грознее, особенно когда заявила:

— Я его на себе не потащу.

— Ну как можно, ласточка моя? У меня и в мыслях не было!

Меня подхватили под мышки и поставили на ноги. Черт, а сидеть было гораздо удобнее… Лежать — тем более.

— Вот, возьми!

О, со мной даже поделились последней рубашкой?

— Да не тискай его, не девица же! Накинь, и все.

Что там требуют хорошие манеры? А, спросить в ответ:

— А тебе это не нужно?

— Нужно. Все ему нужно, — проворчала женщина, высвобождаясь из складок своего пончо и швыряя цветастый ковер Васе. — Пользуешься моей безграничной добротой на всю катушку.

— Ласточка моя, я, как всегда, перед тобой в неоплатном…

— И неоплаченном. Да держи ты его крепче!

Больно, кстати. Так ребра сжал, что аж хрустнули.

Ненавижу это состояние, когда голова ясная-ясная, а ноги ватные. И картинки перед глазами — красочные, контрастные, кажется, что можешь разглядеть каждую крохотную деталь.

Вот коридор, по которому мы идем. Он похож на корзинку. Длинную и вытянутую, без донышка. Потому что плетеный. В смысле, сплетенный из тысяч прутьев. Они и внизу, и над головой, и слева, и справа. А еще сквозь них что-то просвечивает. Или правильнее будет сказать — темнеет? И с каждым шагом мне становится все холоднее, словно откуда-то настойчиво тянет сквозняком.

Надо же, у корзины все-таки обнаруживается дно. Металлическое, во вмятинах и пятнах, изборожденное швами. Оно разъезжается в стороны створками и пропускает нас… внутрь. Во что-то тесное, загроможденное странной утварью и монотонно гудящее. Как пчела жужжит. Или две.

— Пердуперждение! Пердуперждение! — Истошный крик раздается сразу со всех сторон, вызывая в ушах колокольный звон. — Примитивная форма жизни!

— Эта рухлядь все еще работает? Вот уж не ожидала… Да хватит уже!

Женщина бьет ногой по стене, и громкоговоритель затыкается. Зато начинается обмен репликами:

— Стартуем через минуту.

— Сразу в прыжок?

— Предлагаешь подождать, пока тот кактус сообразит, что бакшиш можно было получить и побольше?

— Ты как всегда права, ласточка моя!

— А если права, не мельтеши. И второго клоуна придержи, чтобы под ногами не путался. Или лучше положи, он явно твоим объятиям пол предпочитает.

Это точно. На полу хорошо. Жестко и холодно, но устойчиво. Правда, он гудит все сильнее и сильнее, да еще дрожит, и мой пульс охотно вторит этому ритму.

А потом стихает все, разом. Останавливается. Я чувствую, что делаю вдох, но почему-то никак не могу его закончить. Воздух замирает где-то на подступах к легким, в глазах начинает темнеть, и последнее, что долетает до моего сознания, проваливающегося в беспросветный колодец, это возмущенный возглас остроносой:

— Ну не настолько же примитивная?!

Локация: Третья линия обороны

Юрисдикция: домен совместного доступа

Объект: межорбитальное базовое соединение

Сигнал вызова, как и положено, пришел не вовремя: зал высочайших аудиенций — далеко не лучшее место для личных переговоров. Хотя бы потому, что все входящие и исходящие импульсы фиксируются, невзирая на ранги собеседников, и при крайней необходимости могут быть расшифрованы с высокой степенью достоверности.

Выйти вон и уединиться стало бы лучшим решением возникшей проблемы, но, к сожалению, Айдена ожидала встреча, которую он не назначал, не испрашивал и, соответственно, не мог проигнорировать. И все же, промолчать… Нет, совершенно невозможно! Оставалось только скрестить пальцы на удачу и молиться, чтобы операторы наблюдения не заинтересовались сеансом связи, проходящим в нарушение нескольких параграфов внутреннего регламента.

— Поручение выполнено, милорд.

На этом, кстати, можно было бы и закончить: главная цель достигнута, а детали разумнее приберечь для беседы в более комфортных условиях. Стандартная формулировка содержала в себе всю необходимую информацию, и в другое время лорд Кер-Кален принял бы ее без каких-либо оговорок, но сейчас многократно слышанная прежде фраза казалась слишком скупой и настоятельно требовала уточнений. Даже учитывая риск взыскания за превышение полномочий.

— Состояние объекта?

На том конце линии возникла пауза. И судя по отсутствию шумов, вовсе не вынужденная.

— Сенсорная кома.

Не совсем то, что хотел бы услышать Айден, но, с другой стороны, вполне естественное развитие событий. Для поручителя. А вот исполнитель, как выяснилось мгновением позже, имел на сей счет другое мнение:

— Это было нечестно.

Любой лорд, получив подобный упрек, попросту оборвал бы связь. В качестве первичного метода воздействия на подчиненного, позволившего себе лишнее. Далее провинившегося ожидали бы наказания разной степени суровости, в зависимости от сиюминутного настроения оскорбленной стороны.

Неискушенному наблюдателю могло бы показаться, что это ерунда, не стоящая внимания, но табель о рангах, положениям которой Айден следовал всю свою жизнь, утверждала обратное. Действия командира не обсуждаются, и если подлежат оценке, то лишь вышестоящими начальниками и только в части полученного результата, но никак не промежуточных шагов к его достижению.

Выданной вводной было вполне достаточно для проведения операции, это мог бы подтвердить любой аналитик. Остальные подробности только множили количество возможных тактических ходов и уменьшали итоговую эффективность, и исполнитель, выбранный лордом Кер-Кален, знал это чуть ли не лучше поручителя, так почему же…

— Твое заявление требует объяснений.

— Просто нечестно, и все.

Айден вздохнул чуть спокойнее.

Нет, это не бунт, не умышленное нарушение субординации. Всего лишь эмоциональный всплеск. Правда, его истоки тоже могут иметь значение.

— Ты допустил промах по причине недостаточной информированности?

— Никаких промахов, милорд.

— Но?

Еще одна пауза, мучительная для обоих собеседников.

— Я говорил не о себе.

Нечто такое Айден и подозревал.

Вот он, второй шанс перестать множить опасные ответы. Всего-то и надо, что оборвать сеанс связи. Если собеседник хочет высказаться, он найдет другое время и место. Когда все разрешится ко всеобщему удовлетворению, например. Нет нужды торопить события, верно? Но растягивать ожидание было бы…

— Нечестно по отношению к… к объекту.

— Что именно?

— Информационный вакуум.

— Это было неизбежно.

— Это стало неизбежным. Вашей волей, милорд.

Смело, почти дерзко, но, пожалуй, справедливо. И хорошо, что хотя бы один из подчиненных нашел в себе силы для такого выговора. Разумеется, Айден сознавал всю степень ответственности и без напоминаний со стороны, но всегда полезно увидеть свое отражение в чужом взгляде.

— Я ищу решение, Варс.

— Не мне давать вам советы, милорд, но… не медлите дольше необходимого.

А вот теперь и впрямь следовало насторожиться:

— Что-то случилось?

— Не могу утверждать, милорд.

— И почему же тогда я должен торопиться?

— Потому что пока еще объект остается нестабильным.

Такая новость не могла не обнадеживать. Но она же заключала в себе и опасный смысл.

Нестабильность или, как ее называют мозгоправы, пластичность сознания. Непременное и обязательное качество, необходимое для эффективной адаптации в условиях изменчивой внешней среды, но, увы, не только. Еще это влияет и на внутренний кодекс поведения личности.

Разумное существо, как правило, неспособно развиваться непрерывно, поскольку ограничено не слишком-то большими сроками жизни. Поэтому рано или поздно любому внешнему фактору сопоставляется тот или иной код, что упрощает процесс взаимодействия, но резко сужает вариативность отношений. Да, не к каждой проблеме нужен гибкий подход, однако в определенных кругах и сферах…

— Смотри за ним.

— Можно было не упоминать об этом, милорд.

— Смотри внимательно.

— Он настолько важен?

На этот вопрос Айден не мог ответить даже себе самому.

Было слишком много разных чувств. Там, в причальном шлюзе базы. В то мгновение, когда стало понятно, что она пуста по-настоящему.

Ярость, страх, злость, отчаяние. Они прокатились по сознанию лорда Кер-Кален молниеносно, оставляя за собой глубокую борозду, которая медленно, но верно заполнялась чувством вины.

Он обязательно разберется что к чему. Позже. После того как исправит уже совершенные ошибки и постарается не наделать новых.

— А что скажешь ты?

— Милорд?

— Об объекте.

— Недостаточно данных, милорд.

Выкрутился? Пусть думает именно так. На самом деле, будь это правдой, той фразы про нечестность не прозвучало бы. Но каждое слово лжи углубляет яму, на краю которой стоит сам лжец, и об этом стоит напоминать при каждом удобном случае. Например, прямо сейчас.

— Так собирай их дальше.

На самом деле, инструкции должны были быть куда пространнее, но времени хватило только на эти несколько слов, потому что двери в глубине зала медленно и торжественно начали свое движение.

— Лорд-смотритель.

— Лорд-претендент.

Поклоны и прочие ритуальные расшаркивания при императорском дворе практиковались среди низших рангов, высшие же не тратили время на подобную ерунду, но в данный момент Айден предпочел бы опустить голову, а не встречаться взглядом с человеком, занимающим место по левую руку от трона вот уже… Да, куда поболее лет, чем пока прожил на этом свете наследник семьи Кер-Кален.

И все же лорд Вен-Верос был лишь чуть старше его отца. Почти однолетки, сокурсники, соратники и просто друзья. Судьба развела их в разные стороны слишком рано, слишком поспешно, но воспоминания юности и не думали стираться или хотя бы тускнеть, что вызывало неизменное уважение у всех посвященных в эту историю, но самому Айдену доставляло некоторые неудобства.

Например, стойкие слухи о том, что лорд-смотритель излишне снисходителен к одному юному лорду-претенденту. Они не имели под собой никакой почвы, но только крепли и множились, и неожиданная аудиенция все только усугубляла. На самом же деле такие встречи всегда назначались с одной-единственной целью: выпороть. Не буквально, разумеется, однако словесные нотации добивались схожего результата не менее эффективно. Благо поводов обычно находилось предостаточно.

Айден и в этот раз допускал за собой пару-другую грехов, но они были слишком мелки для очередной порки. Слишком несущественны. И все-таки статный мужчина с коротким ежиком давно поседевших волос стоял сейчас перед ним и всем своим видом, начиная от немигающего взгляда и заканчивая резко заложенными складками форменного кителя, выражал нечто очень похожее на крайнее неодобрение.

— Я ознакомился с вашим докладом относительно недавнего инцидента. И у меня появились вопросы.

Это заставляло насторожиться. Обычно лорд-смотритель не снисходил до таких мелочей, как штатные маневры и операции, просматривая лишь общие сводки. А уж если собирался спрашивать…

— Как давно вы устремили ваши интересы в сферу внутренней безопасности?

Только и всего? Тогда можно выдохнуть. Конфликт ведомств, конечно, неприятная штука, но не смертельная.

— Операция проходила по ведомству флота, милорд. Я не превышал полномочий.

— Формально — нет. А фактически? Или оперативные цели были для вас секретом?

«Захват корабля противника и обнаружение канала утечки информации», — так было записано в официальном плане. Но Айдена интересовала только первая часть поставленной задачи, о чем он сразу же известил куратора, назначенного штабом. Без выговора и часовой лекции о долге и чести, правда, не обошлось, но приличия были соблюдены в полном соответствии с каждой буквой устава.

— Я всегда выполняю то, что мне поручают.

— После того как сами устанавливаете рамки.

Они все думают об одном и том же: как бы расширить круг обязанностей лорда-претендента. И настаивают на этом при каждом удобном случае. Скучные люди, право слово! И глупые.

Айден в глубине души давно уже был готов принять на себя чуть больше полномочий, но всякий раз, едва подбирался к тому, чтобы огласить свое решение, ему тыкали в нос беспечностью и мальчишеством, заново будя только-только задремавшее упрямство. И все начиналось сначала.

Рано или поздно этот порочный круг разорвется, кто бы сомневался. Но пока держит крепко.

— Есть нарекания к исполняемой мной службе?

Сейчас лорд-смотритель, как всегда, возьмет долгую паузу, добавит взгляду еще больше суровости и, в конце концов, признает…

— Есть обвинение в государственной измене.

Айден почувствовал, что голова слегка клонится набок, что в его личной системе координат означало крайнее изумление, граничащее с паникой.

Измена? Как? Почему? Когда?

— Оно пока еще не вынесено, но не заставит себя ждать, если я не получу нужных мне ответов.

Самодеятельность лорда-смотрителя? С одной стороны, тогда все не так уж и страшно, однако, с другой…

В отличие от Высшего совета флота, лорду Вен-Верос не требовалось объяснять свои действия и прятаться за фактами и уликами: ранг позволял быть судьей и палачом в одном лице. Правда, Айден не слышал, чтобы такое упрощенное судопроизводство когда-либо случалось, но честь стать объектом первого прецедента уступил бы кому угодно и с превеликой радостью.

— Что вы хотите знать?

— Обстоятельства. Всего лишь обстоятельства.

В противовес прозвучавшей угрозе лорд-смотритель выглядел удивительно спокойным, а это пугало гораздо больше явного проявления неудовольствия или разочарования.

Но страшно или нет — все, что можно сказать в ответ, это правду:

— Они описаны в докладе. Мне нечего добавить.

— Об одном из них вы умолчали.

— Милорд?

— Давайте пройдемся по цепочке еще раз. Вы исполняли роль приманки. Насколько видно из последующих событий, вполне успешно. Но результатом операции стало вовсе не то, чего вы добивались.

— К сожалению, милорд. И все же в случившемся нет…

— Я еще не закончил.

Айден поборол желание кивнуть, потому что сейчас любая, даже неосознанная попытка отвести взгляд могла быть воспринята как признание вины.

— На запрос помощи откликнулись. Помните?

— Да, милорд.

— Это был модуль базы, входящей в ваш домен.

— Мне очень жаль, милорд. И я готов понести наказание за действия моих подчиненных, поставившие ход операции под…

Лорд-смотритель вздохнул:

— Их следовало бы наградить, Айден.

Как уверяла долгая практика официальных встреч, обращение по имени означало, что все опасности позади, но лорду Кер-Кален почему-то стало еще беспокойнее, чем раньше.

— Наградить?

— Они с блеском выполнили основную задачу: спасти и сохранить. Я правильно цитирую девиз?

— Милорд…

— Они могли действовать безрассудно, необдуманно, с нарушениями устава, но они следовали своему предназначению, не отклоняясь ни на шаг. В отличие от кое-кого другого. Догадываетесь, что я имею в виду?

Айден повел подбородком из стороны в сторону.

— Сколько баз поддержки находилось внутри периметра реагирования на период подачи сигнала?

Лорд Кер-Кален обреченно закрыл глаза. Теперь ему наконец-то стало совершенно понятно, что он наделал. И не только он.

— Две дюжины, Айден. Две! Вдумайтесь! Две дюжины баз, полностью укомплектованных и оснащенных гораздо лучше «Эйдж-Ара». Но модуль в точку встречи прибыл всего один.

Вообще не должно было быть модулей. Никаких. И лорд-претендент даже не отводил этому пункту особого места в условиях операции. Потому что был уверен: все стороны поступят предсказуемо.

Что тут скажешь? Виноват. Но, увы, вовсе не в случившемся.

— Это скандал. Даже больше, это позор. Самый настоящий позор, глубину которого вам по молодости лет вряд ли удастся осознать.

— Милорд, у действующих комендантов наверняка были причины, чтобы…

— Вот только не надо защищать тех, кто этого не заслуживает! Да, разумеется, причин будет представлена масса. И все исключительно весомые. Но меня куда больше интересует всего одна, которая касается не бездействия, а наоборот.

В этом Айден был совершенно солидарен с лордом-смотрителем. Потому что все еще не мог представить себе, какие именно шестеренки зацепились друг за друга в голове Тааса в тот момент.

— У него не было достаточных средств, верно? Да у него вообще ничего не было, кроме намерения исполнить свой долг! И этого, как ни странно, хватило.

— Милорд, я не ставил перед комендантом никаких…

— Айден, ваши кадровые решения всегда остаются на вашей же совести, и никто не вправе их обсуждать. Но как мне кажется, вы кое-что успели позабыть. Комендант базы сам ставит себе задачи. И сам выбирает способ их достижения. Если, конечно, находится на своем месте. А я думаю, в этот раз именно так все и получилось.

Это не похвала, а нечто гораздо большее. Признание заслуг, по сравнению с которым любая награда, пусть и врученная лично императором, будет выглядеть безделушкой. И можно только пожалеть, что слова лорда-смотрителя не слышит тот, кому они предназначены.

— Я не хочу давать ход разбирательству. А поскольку существует очень хорошая возможность замять случившееся, объяснив все отношениями вассала и…

Айден снова зажмурился.

— Что-то не так?

— Милорд…

— Вы ведь приводили его к присяге, не правда ли?

И почему пол не разверзается под ногами, когда это больше всего необходимо?

— Приводили?