Седьмая раса Нечаева Наталья

Не успела девушка отключиться, как раздался еще один звонок. На этот раз и впрямь — Шубин.

— Ольга, уточните координаты, я отправляю вертолет.

Славина протянула трубку Рощину:

— Влад, он хочет знать координаты для вертолета.

Рощин о чем-то быстро переговорил с вице-губернатором, Ольга не прислушивалась. Вернул телефон, потер руки.

— Ну что, приступим?

Журналистка припала к глазку камеры. Сняла панораму окрестных сопок и безоглядной зеленой тундры, темный скальный массив на краю площадки, саму площадку, «наехала» на сейд, громадный, черно-серый, с маленькой розовой шапкой на плоской голове. Мегалит держался на трех небольших камнях-подставках: светло-сером, кирпично-коричневом и бело-розовом. Под неуклюжим массивным туловищем глыбы виднелась глубокая, уходящая в темное чрево земли расщелина. По самому ее краю, практически захватывая боковину, выползала на скалу белая, с грязно-желтыми прожилками, широкая кварцевая жила. Ольга все это тщательно сняла, меняя ракурсы и углы, вернулась к Рощину:

— Влад, это и в самом деле классический сейд? И кварцевая жила, и разлом, и подставка, и шапка.

— Оленька, ты — умница! — радостно согласился Рощин. — Все заметила! Ну, а на ощупь?

— Забыла… — покаянно произнесла Славина, протянула ладошку и приложила к мегалиту.

От камня тянуло прохладой, но не зимним холодом мертвой глыбы, а свежестью летнего вечера или живительной росой раннего утра. Короче, эта прохлада была живой!

Макс наблюдал за Ольгиной суетой, нервно теребя молнию ветровки. Наконец он не выдержал:

— Оля, ты можешь меня выслушать?

— Да? — вопросительно взглянула на него Славина.

— Оля, — Барт очень волновался, так, что не мог это скрыть, — Рощин затевает весьма опасное дело. Мы не знаем, как поведет себя в случае активации сейд, как это отзовется на скальном массиве, чем закончится выброс энергии.

— Но Влад будет делать это не впервые! — возразила Ольга. — Ты что, не доверяешь ему?

— Пойми, тут дело не в доверии, а в недостаточном количестве знаний о последствиях активации. Разбудить силу природы — это одно, а уметь с нею совладать — совсем другое. Поверь, мне несколько раз доводилось присутствовать при экспериментах типа этого, и заканчивались они всегда непредвиденно и, увы, трагически.

— Макс, по-моему, ты стараешься меня напугать! — ехидно улыбнулась журналистка.

— Именно, — серьезно согласился Барт. — Я — ученый. И то, что сегодня происходило здесь, на Сейв-Вэре: галлюцинации, радоновые ловушки, исчезающие речки, атака феромонов, — все это говорит о том, что плато живет своей энергетической и очень сложной жизнью. И сейчас, в полнолуние, видимо, особый период активности. Любое вторжение, любая попытка повлиять на изменение энергий может окончиться плачевно. Я прошу тебя…

— Но ты же не возражал против активации на Вещуне? — удивленно спросила Ольга.

— Вещун — место принципиально другое. И потом, там Рощин уже делал это. Здесь же последствия предсказать нельзя, пойми!

Славина огляделась вокруг, с удовольствием вдохнула чистейший воздух, погладила на теплой щеке солнечный лучик, прислушалась к спокойной усыпляющей тишине.

— Макс, насколько я понимаю, тебя сюда никто силком не тащил. А я, между прочим, прилетела из Москвы специально ради этого! — Ольга объявила это с вызовом, словно обвиняя Барта в откровенной трусости, и, давая понять, что разговор окончен, снова приникла к глазку телекамеры.

Рощин складывал у подножия облюбованного сейда, прямо на выходе кварцевой жилы, небольшой аккуратный костерок. Сухие березовые полешки, ветошь, старые газеты поочередно извлекались из необъятного рюкзака и укладывались ровной горкой. Рядом лежал какой-то объемистый тяжелый сверток, упакованный в холщовые тряпки и укутанный полиэтиленом.

Наконец, священнодействие над сооружением кострища было закончено, Влад чиркнул зажигалкой, понаблюдал за веселым голубым огоньком, юрко запрыгавшем внутри пирамиды, повернулся к спутникам.

— Ну вот. Сейчас как следует разогреем жилу. Думаю, получаса хватит, лето все-таки…

Ольга, не переставая, снимала. Максим молча кусал губы.

Зав реанимационным отделением спускался в кабинет главврача больницы, по пути в который раз размышляя о непонятном случае, с которым столкнулся впервые за двадцатипятилетнюю врачебную практику. Молодой, крепкий, здоровый организм двадцатидвухлетнего парня разрушался прямо на глазах. Многочисленные приборы, к которым был подключен сын вице-губернатора, беспощадно фиксировали неуклонно прогрессирующее снижение всех жизненных показателей. Капельницы, поддерживающие инъекции, переливание крови и прочие реанимационные процедуры никакого эффекта не давали. Врачи терялись в догадках, борясь с неизвестным врагом, буквально сжирающим парня.

— Петр Петрович, — открыл реаниматолог дверь начальственного кабинета, — парню хуже. Была бы свободна капсула… Короче, я ни за что не ручаюсь…

— Что, так плохо?

Зав отделением удрученно кивнул.

— Ну, хоть приблизительное понимание есть, что с ним?

— Нет. — Реаниматолог качнул головой. — Нет. По общему состоянию похоже на мгновенное сильнейшее радиоактивное облучение, но радиации в организме нет… Иммунная система слабеет с каждой секундой, будто с космической скоростью прогрессирует СПИД, но ВИЧ не обнаруживается. Пульс, легкие, сердце… Все плохо! Боюсь, минут через сорок при таком развитии придется переводить на искусственную вентиляцию. Еще и почки отказывают… Я бессилен, Петр Петрович. И самое главное — не знаю, какой именно специалист может помочь, кого привлекать.

— Что, капсула, похоже, единственный способ удержать парня? — Главврач почернел лицом.

Обещая вице-губернатору обеспечить Федора необходимой медицинской помощью, он и в самых мрачных прогнозах подумать не мог, что ситуация будет развиваться подобным образом.

Капсула… Недавнее приобретение диагностического центра на средства международного гранта. Чудо японской науки и техники, позволяющее на двадцать четыре часа «законсервировать» человека в том состоянии, в котором он попал в больницу. Без улучшений и ухудшений. Эта капсула была настоящей палочкой-выручалочкой, когда больной находился в критическом состоянии, а верного диагноза все еще не было, или требовалось дождаться прибытия нужного специалиста, или найти необходимое лекарство. Да мало ли случаев, когда врач единственно мечтает о том, чтобы остановить время? Именно этим уникальным качеством — остановкой времени для самых безнадежных пациентов — японская капсула и обладала.

Конечно, в нынешней ситуации с Федором капсула была единственным спасением. Но… Она была занята.

Еще утром после тяжелейших родов туда поместили молоденькую девчонку со сложной инфекцией. Утренним самолетом из столицы должны были доставить экспериментальный препарат, который, возможно, сумел бы сохранить юной маме жизнь. И до прибытия этого спасительного рейса девушку трогать было категорически нельзя.

Реаниматолог именно это и имел в виду, когда сетовал, что капсула занята.

— Самолет в семь, — начал вслух посчитывать главврач, — в восемь лекарство у нас, сорок минут на обработку капсулы. Федора мы туда сможем поместить лишь около девяти.

— Поздно, — сказал зав отделением. — Не дотянет.

— Неужели ничего придумать нельзя? — поднял на него больные глаза главврач. — Все же молодой парень, сильный организм.

— Это он вчера был молодым и сильным, а сейчас это практически развалина. Где там ваш этот… экстрасенс?

Реаниматолог не верил ни в экстрасенсов, ни в чудеса, ни в Бога, ни в черта. Он верил в человеческий разум, в медицину, которой служил четверть века, и в невероятные возможности человеческого организма.

Однако положение, с которым он столкнулся сегодня, предполагало только надежду на чудо. А в этом реаниматолог был не мастак.

— Васильева ищем. Пока безуспешно, — ответил главврач.

— Ну а что, кроме Васильева, обратиться не к кому? На нем что, свет клином сошелся? — зло поинтересовался реаниматолог. — У нас же этих народных целителей — каждый второй! Везите второго, третьего, десятого! Не сможет один — пусть стараются все вместе! Пусть накачивают парня своей энергетикой, они это умеют. Ну, надо же что-то делать! — стукнул он кулаком по столу.

— Иди, Митя, — ласково сказал ему главврач. — Иди, будь рядом с мальчиком. На тебя вся надежда… Все, что есть в больнице, в твоем распоряжении. Только дотяни мне парня до этого… Васильева, черти бы его побрали! Развлекается, небось, с какой-нибудь юной ведьмочкой в полнолуние, козел старый…

Васильев взобрался на розовую летящую скалу, подал руку Алене, подтянул ее за собой:

— Ванюша, не сочти за труд. Запечатлей несколько кадров, я у тебя потом пленку перепишу. Небо такой красоты, как сейчас, даже здесь — редкость. Смотри, как играет! Словно в каждом облаке прячется радуга. Увы, но даже великий Рерих эту красоту до конца передать не смог.

— Никто не сможет, Сань, — благодушно пояснил оператор. — Игра цветов настолько неуловима, настолько мгновенна, что даже на видеопленке ее можно воспринять только постфактум. Удивительно, я очень долго этого феномена понять не мог. Вроде, когда вижу, схватываю и цвета, и движение воздуха, снимаю все это, а на пленке потом найти не могу! Мистика!

— Вот! — наставительно поднял палец эзотерик.

— Сань, да я все равно нашел, как с этим совладать! — радостно похвастался телевизионщик. — Чуть-чуть замедлить скорость — и все! Точно как в жизни. У меня теперь в загашнике такие планы! И этот, сегодняшний, туда добавлю.

Васильев озадаченно выслушал его, но промолчал.

— Сань, ты теперь со скалы-то сойди, пусть одна Аленка останется, — попросил оператор, — план — зашибись! Аленка на фоне этого ночного солнца просто сказочная фея из этой вашей Арктиды! Представительница шестой расы.

Васильев спрыгнул со скалы, встал рядом с Иваном и тоже залюбовался необыкновенной картиной: на сверкающе-розовом обломке скалы, как на носу стремительного корабля, стояла девушка. Светловолосая, высокая, тоненькая, в светлом же костюме, со спущенной на бедра красной окантовкой ветровки, почти воздушная на фоне высоченного голубого неба, она напоминала фигуру с какой-то древней росписи, ломано-изысканную, чувственную, возвышенную.

— Алена, — замирая, скомандовал Иван, — протяни руки к небу! А теперь — раскрой ладони, будто хочешь взять в них солнце!

Васильев отодвинулся чуть в сторону, оказался за спиной оператора и только тут понял, чего добивался телевизионщик: тоненькая чувственная женщина на летящей, словно корабль, скале держала прямо в ладонях горячий огненный шарик солнца!

— Боже… — выдохнул Васильев. — Это и есть — вечность… Вот так было и миллионы лет назад. Эти камни, это солнце, женщина на скале…

— Вечность — это сколько? — Парень уже деловито просматривал только что отснятые кадры. — Ну, в смысле, эта наша Арктида, сколько лет назад тут была?

— Ну, по данным ученых нашей Кольской Сверхглубокой скважины, жизнь тут зародилась минимум четыре с половиной миллиарда лет назад, — задумчиво ответил Васильев. — Датские ученые тоже доказали, что следам фотосинтеза в полярных скалах где-то около четырех миллиардов лет. Представляешь?

— Нет, — покрутил головой Иван. — Как это можно представить? И что, тогда здесь была та самая высокоразвитая цивилизация, которую Рощин ищет?

— Не совсем так, — улыбнулся эзотерик. — С момента зарождения жизни до возникновения цивилизации, да еще такой, несколько миллионов лет, все-таки, должно было пройти. Но в самых древних источниках — индийских Ведах — об этой стране уже говорится совершенно определенно. Так вот, согласно Ведам, именно на Севере расположен Центр Мироздания, там, где Бог Брахма укрепил Полярную звезду. Там же, в Ведах, говорится, что Юпитер был лучше всего виден, когда он закрывал собой звезду Эсхилу. А уж современные астрономы вычислили, что подобное расположение планет и звезд соответствует звездному небу четвертого-пятого тысячелетия до нашей эры. Значит, примерно шесть-семь тысяч лет тому назад Арктида еще существовала! И там было тепло. А потом этот земной рай стал постепенно замерзать. «На землю сойдут губительные зимы, они принесут снег на четырнадцать пальцев глубиной даже на высочайших горных вершинах, — прикрыв глаза, цитировал древнюю книгу Васильев. — Животные погибнут, поэтому сделай дом, собери туда овец, коров, птиц и огонь…»

— Так это же из Библии! Это Бог Ною говорил перед потопом, когда приказал Ковчег строить! — тут же парировал оператор.

— Правильно, и в Библии, и у древних арийцев, и в других эпосах говорится об одних и тех же событиях. Только написано все это гораздо позже Вед.

— А Веды — когда?

— Толком никто не знает. Одни говорят — им десять тысяч лет. Другие — двести тысяч…

— Ничего себе, разброс! — присвистнул оператор.

— Ванечка, — ласково улыбнулась Алена, — а ты что, можешь себе представить разницу между десятью тысячами лет и двумястами? Если речь идет о времени?

— В том-то и дело! — кивнул Иван. — Вот мне и интересно, как можно о том периоде что-то определенное говорить? Туфта все это, треп.

— Треп, говоришь? — с интересом уставился на него Васильев. — А если существование Арктиды доказано научно?

— Ну да, — ехидно скривился Иван. — С помощью математических формул.

— Именно! — подтвердил Васильев. — В прошлом веке, совсем еще недавно, в Индии жил очень крупный ученый — Тилаг. Так вот, он совершенно научно, с помощью математики, астрологии и истории доказал, что арийцы, то есть предки нынешних индусов, когда-то жили в Арктической зоне, там, где сейчас Ледовитый океан. И оттуда пришли священные книги Вед.

— И что, ему кто-нибудь поверил?

— Конечно, нет, — с грустью сказала Алена.

— Ученые верят собственным глазам. А глаза говорят, что на полюсе всегда были льды.

— А на самом деле?

— На самом деле, ось нашей планеты время от времени наклоняется. Через определенные промежутки времени. От отклонения оси изменяется климат на Земле. Раз в несколько миллиардов лет.

— Ну! — Иван хлопнул себя по коленке. — Вот уже и на миллиарды счет пошел. Ну, ребята, придется мне к вам в общество вступить. Я ж теперь — посвященный!

— Не болтай ерунды! — оборвал его эзотерик. — Мы тебе говорим лишь о то, что должен знать любой цивилизованный человек.

— Тогда я вообще не понимаю, что мы пыжимся? — веселился оператор. — Раз все заранее известно, предлагаю развести костерок и спокойно дожидаться сошествия с небес этого Нового Иерусалима.

— Сказано же в пророчестве — это место для избранных, — укорила его Алена.

— Для седьмой расы? — продолжал хихикать оператор.

— Именно, — серьезно отозвался Васильев.

— Мне только одно непонятно: почему он должен опуститься именно тут, у нас, а не в Америке или в Африке? Боюсь, однако, что не дождемся!

— Карма, — пожала плечами Алена. — Это не нам решать. Все великие пророки: и Нострадамус, и Неро, и Парацельс — именно Россию называли гиперборейской, а наш народ — гиперборейцами. Все они говорили, что в результате смещения оси Земли появится новый континент, место обитания новой расы. И эта седьмая раса будет жить на Северном полюсе.

— То есть, если подождать, то все оно случится прямо на моих глазах? — ерничал Иван. — Вместо льдов расцветут райские сады?

— Конечно, — серьезно подтвердил Васильев. — Когда земная ось начнет отклоняться, наша планета постепенно будет переходить из третьего измерения в четвертое и постепенно войдет в контакт с астральным невидимым миром, в котором всегда находилась и сейчас находится эта новая земля, Гиперборея, Арктида, назови, как хочешь…

— Это та самая, которую сейчас подвесили и держат там ваши учителя с Сириуса?

— Да, — улыбнулась Алена. — Теперь ты понял, что ничего ниоткуда спускаться не будет?

— Как это? — вытаращил глаза оператор. — Ты же сама говорила, что новый град спустится на Землю?

— Ванюш, ну нельзя же все воспринимать буквально! Настанет срок, и наше внутреннее линейное время соединится с временем внешним. То есть мы сможем видеть все, что происходит в других временных измерениях. В вечном сейчас. Все мы станем частично ясновидящими, а значит, разницы между третьим и четвертым измерениями не будет. Тогда-то мы и увидим Новую Землю, которая нам предназначена.

В центре пещеры, как раз под упрятанными между высоких скальных выступов факелами горел костер. Пламя было бесшумным и бездымным, словно проецировалось с помощью специальных кинопроекторов на невидимый экран: гордые белые языки, обрамленные оранжевым горячим сиянием, с синим ободком по самому верху.

Зеленоглазая блондинка, скрытая костром от остальной части собравшихся, неспешно и тщательно переодевалась. Длинная белая льняная рубаха целомудренно скрыла соблазнительное женское тело. На коричневом, туго скрученном из чего-то наподобие тонкой пеньки поясе справа висел большой старинный кошель. В нем, как тщательно проверила блондинка, лежали аккуратные маленькие мешочки с травами, нанизанные на нитку зубы каких-то животных, высушенные лягушачьи лапки, несколько резных из полупрозрачного зеленого камня амулетов с магическими знаками. Рядом с кошелем на поясе висели еще три мешочка, размером побольше, тоже с травами.

Слева к поясу был прицеплен странный предмет, не то небрежно вырезанная статуэтка, изображающая подобие человека, не то причудливым образом изогнутый корень какого-то неведомого растения, которому сама природа придала такую удивительную жутковатую форму. В северных краях такие растения не водились, а в Средиземноморье, откуда оно и было привезено, его называли гортанным и завораживающе красивым словом — мандрагора…

Блондинка тщательно осмотрела все предметы, украшающие пояс, по одному, ласково погладила их длинными ухоженными пальцами. Достала из сумки бусы. Крупные, цветные, из красных, синих, желтых и белых неправильных горошин. На вид — тяжелых, словно выточенных из камня. Горошины перемежались овальными металлическими бляхами с высеченными на них магическими символами. Женщина нацепила украшение и покрутила головой, вытягивая шею, чтобы тяжелые бусы легли правильно и удобно, не мешая движениям.

Одним легким движением освободила от заколки свои чудесные волосы, тряхнула головой, и роскошные светящиеся золотом в неверном свете факелов и костра локоны легли на плечи красивой пышной волной. Женщина выудила из сумки коричневый кожаный ремешок с укрепленными на нем височными фибулами, перетянула голову, сразу превратившись из современной красивой дамы в загадочную средневековую вещунью. Фибулы, расшитые бисером и золотыми нитями, представляли собой изящные емкости, наполненные духмяными, со сладким выморочным запахом, травами.

Настала очередь обуви. Блондинка легко скинула фирменные адидасовские кроссовки и вместо них с удовольствием натянула невиданные сапожки. Сделанные из нижней части голени оленя — койбы, жемчужно-серые, длинноворсные, украшенные по острым носикам крупными оловянными шариками, расшитые цветными, сплошь в узоре из бисера лентами, сапожки завязывались на длинные плетеные шнурки, оканчивающиеся такими же, как на носках, звонкими шариками, но значительно меньшего размера.

Женщина с видимым наслаждением притопнула ногами, пристраивая сапожки идеально по ноге, извлекла из сумки следующий предмет. Небесно-голубой плащ был довольно тяжел, поскольку полы его оказались отделаны сверкающими цветными камнями и разноцветными же бусинами. Вся ткань от подола до груди, по спине же — до самого верха, была заткана золотыми звездами. И звезды, и бусины, и сверкающие камни — все это празднично играло в языках пламени, создавая причудливое свечение, сплошь состоящее из разноцветных, сменяющих друг друга бликов.

Из рукавов плаща, на трогательной белой резинке, свисали странные варежки, мохнатые, будто сшитые из шкурки обычной домашней полосатой кошки снаружи и ослепительно белые изнутри. Впрочем, столь же пушистые.

Точно таким же белым кошачьим мехом оказался подбит и капюшон, верх которого представлял собой тонко выделанную черную каракулевую шкурку.

Блондинка достала из сумки очередную порцию предметов и разложила аккуратно рядом с собой на вытянутой голубой атласной подушке. Первым — довольно тяжелый латунный жезл, с набалдашником, украшенным сверкающими драгоценными камнями. Развязала кожаный шнурок, освободив от неволи связку латунных же медальонов со странными символами. Аккуратно выложила прямоугольные, будто костяные пластинки с изображением рун. Осторожно обнажила из резного футляра меленький ножик, со сверкающим, как бритва, лезвием и странно загнутым концом. Едва коснулась острия указательным пальцем. На нежной белой коже тут же выступила крошечная красная капелька. Женщина быстро убрала ее языком.

Следующим из сумки появился резной увесистый посох, испещренный равновеликими символами с изображениями звезд и планет. Рядом с посохом легла голубоватого свечения прозрачная каменная палочка, идеально обточенная до такой гладкости, что ее можно было принять за застывшую сосульку.

Последней свое законное место заняла изумительно тонкой работы золотая чаша с черненым изображением странных животных, растений и цветов.

Вначале Ольге показалось, что в глаз попала соринка. Резкость внезапно притупилась, и вместо далекой прекрасной панорамы окрестных зеленых сопок и голубых озер в глазке видеокамеры появились некие размытые белые пятна, больше похожие на рваные клочья ваты.

Девушка отстранилась от камеры, пальцем массируя веко, и вдруг обнаружила, что ватные разводы никуда не исчезают, а наоборот, мчатся прямо на нее, поглощая все сущее вокруг. Секунда, и она оказалась внутри влажного серо-дымчатого морока, мгновенно отделившего ее от всей прочей жизни — от Сейв-Вэра, высокого неба, розового иван-чая, желтой морошки, молчаливых величественных сейдов. От комаров, букашек, людей. Все, что было вокруг, — было именно мороком. Зловеще непроницаемым, холодящим внезапным ужасом щеки и лоб, отнимающим привычные ощущения верха, низа, лева, права, пространства и времени.

— Влад! — в страхе вскрикнула она. — Макс!

— Оля! — тут же отозвался откуда-то сбоку и издалека Рощин. — Не бойся! Это быстро пройдет, тут так бывает! Главное — не двигайся с места!

Ольга так обрадовалась этому живому и родному голосу, что даже не вслушалась в смысл прозвучавших слов, а тут же ринулась на звук. Прижимая одной рукой камеру, второй она пыталась ощупать близкий воздух вокруг себя, чтобы хотя бы не врезаться со всего маху в какую-нибудь каменную глыбу, которую только что снимала.

— Влад! — снова крикнула она. — Ты где?

— Оля, не двигайся! — на этот раз прозвучал голос Максима и, как ей показалось, совершенно с другой стороны. Странно, ведь они были рядом…

Девушка снова двинулась на звук, повинуясь безотчетному ужасу, охватившему тело и мозг. Ужас приказывал одно: бежать! Как можно быстрее и дальше от этого вязкого обволакивающего нечто, вперед, к людям, к свету, к солнцу.

Осторожно нащупывая ногами невидимую землю, девушка снова двинулась вперед, лихорадочно и торопливо. Шаг, второй, третий…

— Влад, Макс, где вы?

На этот раз никто не отозвался. Ольга почувствовала, что ее охватывает необъяснимая и неподвластная рассудку паника. Она ускорила неверные шаги. Под вытянутую руку попался куст. Откуда? Или она вышла к откосу? Ведь на плато, где стоял сейд, у которого Влад развел костер, было совершенно голо — ни кустов, ни даже высокой травы…

Белесая тьма вокруг роилась и мельтешила рваными страшными клочьями все быстрее и быстрее. Как будто грязные ватные хлопья закручивал сильный ветер. Но ветра не было! Напротив, все это роение и мельтешение происходило в абсолютной тишине и безветрии и оттого казалось еще ужаснее.

Ольга схватилась за куст, пытаясь обрести хоть какую-то точку опоры, связывающую ее с близкой и надежной землей. Постаралась опереться на низкорослую березку. Ствол странно спружинил под рукой, резко уходя вместе с ней в сторону. Девушка на миг потеряла равновесие, поскользнулась на чем-то непонятно гладком, отвесном и полетела вниз.

Полет, как ей показалось, длился вечность. Одной рукой Ольга автоматически прижимала к груди камеру, второй по-прежнему цепко держалась за гибкие ветки. На самом деле, то, что мнилось полетом, оказалось стремительным скольжением, как по ледяной детской горке. Внезапно лед под ногами исчез, на доли секунды ступни зависли в истинном полете, тело, потеряв вес и формы, превратилось в сплошной сгусток невыразимого цепенящего страха, и тут же все кончилось.

Девушка больно стукнулась плечом обо что-то невидимое и твердое, ноги ощутили жесткую почву, куст, за который она цеплялась, оставив в саднящей ладони несколько листьев, со свистом ушел вверх, и Ольга оказалась в абсолютной непроницаемой тьме. И эта тьма, абсолютная, безмолвная, всепоглощающая, была еще страшнее недавнего белесого мельтешения.

На секунду ей показалось, что она просто ослепла, настолько жуткой представлялась сплошная обволакивающая непроницаемость вокруг.

— У-у-у… — тихонько взвыла девушка.

Странно, но именно звук собственного голоса, такой незнакомый и жалобный, вернул ей утерянную способность соображать.

Ольга включила подсветку видеокамеры и огляделась. Она находилась внутри почти правильного каменного куба, словно специально выдолбленного в скале. Гладкие темные стены казались тщательно отполированными, даже поблескивали. Однако когда девушка провела ладонью по ближней поверхности, на ощупь та оказалась шершавой и холодной.

Видимо, блестят какие-то металлические вкрапления в камне, — решила Ольга.

В равновеликом каменном мешке было сухо и даже тепло. Или так чудилось после жуткого тумана наверху?

Лаз, сквозь который девушка попала в эту пещеру, практически не различался. Разве что по едва заметному колыханию воздуха наверху можно было предположить, что там есть выход. Или вход. Вероятно, кому как повезет. Ей не повезло. Потому что ничего похожего на лестницу, по которой можно было бы выбраться наружу, в зловещем каменном кармане не наблюдалось.

Ольга огляделась еще раз. Первоначальный ужас понемногу прошел, уступая месту совершенно законному вопросу: как выбраться наружу? Ведь отсюда, кричи — не кричи, никого не дозовешься…

Медленно обходя стены, тщательно освещая их довольно ярким фонариком камеры, девушка вдруг поймала себя на странной мысли: в пещере недавно кто-то побывал! Вряд ли сама себе она смогла бы объяснить, откуда взялось это ощущение, но оно пришло как знание, как истина, непреложная и безусловная. Сначала от ее осознания стало радостно, но тут же — жутко: с добрыми намерениями по таким местам не ходят.

А вдруг это пещера тех самых легендарных карликов, про которых она столько читала, готовясь к этой командировке?

Мифы о карликах — чудесном народе, обладающем невиданными знаниями, — присутствовали во всех эпосах мира. Ирландские гномы, австралийские йови, английские сиды, у здешних саамов — чаклинги, на Урале — чудь… Тролли, кобольды, минехуне… По преданиям, все эти карлики — умелые строители и волшебники — вышли с Севера, из той самой легендарной Арктиды. Конечно, все эти сведения можно было бы посчитать за обычную сказку, Ольга так к ней и отнеслась, однако когда обратилась с вопросом к одному из знаменитых этнографов, своему давнему приятелю, тот, не разубеждая, просто показал ей удивительное видео. На пленке хорошо просматривался человеческий скелет, обнаруженный в одном из малодоступных мест Индонезийского архипелага Тихого океана. Найденная женщина, как объяснил ей приятель, ростом не доходила и до метра, а объем головного мозга составлял примерно четверть от мозга современного человека.

— Эти карлики, — с гордостью рассказывал этнограф, — жили на острове примерно восемнадцать тысяч лет назад, но умели обрабатывать камень, пользовались огнем и объединялись в группы для охоты.

Ольга помнила свое тогдашнее потрясение: восемнадцать тысяч лет назад! Этого просто не может быть! Проще поверить в инопланетян!

Приятель, однако, над версией с инопланетянами только посмеялся. И сказал, что эта находка — лишь подтверждение того, что карлики на Земле жили, и что это — никакой не миф…

Местные саамы, как узнала Ольга у того же этнографа, уверены, что здесь, на Севере, карлики живут до сих пор. Просто их никто не видит, поскольку они боятся дневного света, но зато — часто слышат. То шум железа из-под земли, то непонятные голоса. Саамы в этих случаях срочно снимаются со стоянки и уходят на другое место — чтобы не злить подземных жителей. Так может, она как раз случайно и попала в их жилище?

Ольга поежилась.

Если это — пещера карликов, значит, из нее должен быть подземный ход. В глубь скал, под сопки…

Стараясь ступать еще тише, пленница снова двинулась вдоль стен. Тщательно обследованный и на глаз, и на ощупь левый свод не дал ничего. Следующий, противоположный тому, где Славина оказалась, сверзившись вниз, — тоже. Она приступила к детальному обследованию правой стенки и вдруг почувствовала, как часто и гулко забилось сердце, словно предвещая, что сейчас что-то произойдет. Девушка так испугалась этого внезапного громкого стука внутри собственного тела, что даже остановилась, опасаясь, как бы здесь, в каменном мешке, шум, издаваемый перепуганным сердечком, не вырвался наружу и не рассекретил ее раньше времени перед хозяевами этого потайного места. А в том, что у пещеры есть хозяева, девушка практически не сомневалась.

Ольга уже добрела до угла, рядом с которым и совершила свое историческое приземление, и вдруг носок кроссовки зацепился за что-то плоское. Направив на это «что-то» лучик света, девушка чуть не закричала от радости: под ногой, прислоненный к стене, стоял обычный дипломат. Черный, натуральной кожи, дорогой, с кодовым замком под мягкой ручкой.

И сразу же после ослепляющей радости пришел такой же дикий ужас. Наличие дипломата могло означать лишь одно: хозяевами загадочной пещеры были отнюдь не мифические карлики, а самые что ни есть современные люди.

Девушка присела на корточки, пристроила камеру на груди так, чтобы свет упирался в находку, и попыталась открыть замок. К ее удивлению, он поддался сразу. Видно, владелец кейса был настолько уверен в недосягаемости пещеры, что не озаботился закрыть портфель кодом.

Створки дипломата мягко чпокнули о каменный пол, раскрываясь. Сверху лежала белая, льняная на ощупь рубаха. Даже не рубаха — балахон. Два состроченные вместе длинных полотна с прорезями для рук и головы. Под балахоном находилась аккуратная, бордового бархата, коробка, длинная и плоская. Ольга с удивлением и некоторой дрожью приняла из нее в руки сверкнувшую под лучом фонарика жестянку, изумленно провела пальцем по выступающим дубовым листьям, которые пронзал остро отточенный кинжал. Рукоятка кинжала покоилась на… свастике. Над свастикой чеканно светлели цифры «1919». В самом низу витиеватые готические буквы складывались в два слова «THULE GESELLSCHAFT».

В областной больнице, несмотря на глубокую ночь, собрались все лучшие врачи города. Главные специалисты в своих отраслях: гематолог, иммунолог, терапевт, эндокринолог, инфекционист, нефролог, уролог, кардиоревматолог, физиотерапевт, рентгенолог, радиолог, фтизиатр, вирусолог…

Подобный консилиум за последние несколько лет в этих стенах не собирался ни разу. Реаниматолог обрисовал ситуацию с сыном вице-губернатора Шубина. Подкрепил свою сухую, предельно краткую речь данными экспресс-анализов.

В кабинете главврача повисла тяжелая душная тишина. Ведущие специалисты области не задали ни одного вопроса…

Главврач выждал какое-то время, покусывая сухие губы, встал из-за стола, подошел к окну. Не оборачиваясь, голосом глухим и напряженным спросил:

— Так и будем молчать? Молодой здоровый парень на наших глазах разваливается, как дряхлый старик после тысячи доз облучения, и никто не может ничего сказать? Прошу заметить, это не просто парень, а сын второго лица области, от которого, между прочим, напрямую зависит наше финансирование!

— Да причем тут это? — вздохнул седовласый эндокринолог. — Каждый из нас — чей-то сын или дочь. Я за сорокалетнюю врачебную практику ни с чем подобным ни разу не сталкивался. Такое ощущение, что его организм просто бастует. По всем позициям.

— Согласен, — проронил мрачный кардиолог. — Система самоликвидируется. Иного термина подобрать не могу…

— Жалко мальчишку, — подытожила довольно молодая брюнетка — областной иммунолог. — Ему бы жить и жить…

— Вы что, с ума посходили? — взорвался главврач. — Мы тут врачи или похоронная команда?

— Ну, а где этот… экстрасенс… — пряча глаза, поинтересовался желчного вида областной гематолог.

— Что я слышу? — горько ухмыльнулся главврач. — Виктор Сергеевич, ты ли это? Ты же этих врачевателей на дух не выносишь?

— Знаешь, Петр Петрович, — вздохнул гематолог, — когда нет надежды на науку, остается надеяться на чудо…

— Что вы несете, Виктор Сергеевич? — возмутилась главный областной инфекционист, средних лет полная блондинка. — Какое чудо? Что этот Васильев может сделать, если мы, цвет областной медицины, бессильны?

— Васильев может дать организму необходимые силы для борьбы, как раз те, которых у него нет, — не глядя на блондинку, проворчал гематолог.

— Вы что, не понимаете, какой это будет удар по всей нашей медицине, если не мы, а этот чернокнижник ему поможет? — взвизгнула блондинка.

— Тамара, да уймись! — поморщился главврач. — Какая разница, кто поможет? Лишь бы парня спасти! Сейчас все средства хороши, только Васильева этого найти никак не можем…

— А если не найдем? — в упор взглянул на главврача реаниматолог. — Что тогда?

— Сам не знаешь? — недобро ответил тот. — Капсула.

— А девчонка?

— Спасти мы можем кого-то одного, так?

— Так.

— Значит, и думать нечего.

— Что значит — нечего? — вскочил главный реаниматолог области. — Девчонка-то тут причем? У нее же малыш! Он без матери не выживет!

— Петр Петрович, — вскочил, поддерживая коллегу, главный акушер. — Инфицирована роженица была в роддоме, мы обязаны ее спасти!

— Значит так, — главврач, наконец, развернулся от окна и немигающим взглядом уставился на взволнованных докторов. — Вот только злодея из меня делать не надо! Девчонку, конечно, жалко, и ребенка — тоже. Но если мы угробим младшего Шубина, нам не видать нового оборудования для кардиологии. А без него, если я правильно помню, у нас ежемесячно умирает в среднем девять человек. Так? — Он остро взглянул на мрачного кардиолога.

Тот молча кивнул.

— Все. Вопрос закрыт, — главврач демонстративно взялся за бумаги, хотя какие там бумаги за полночь…

— Дайте-ка мне один чистый листок, — сквозь зубы проговорил реаниматолог.

— На, — недоуменно протянул главный. — Зачем?

Реаниматолог, не отвечая, размашисто начеркал в углу должность и фамилию главврача, ниже написал «Заявление» и, разрывая шариковой ручкой тонкую бумагу, зло вывел: «Прошу уволить меня по собственному желанию». Подумал секунду и приписал: «Немедленно».

— Подайте мне, убогому, на умственную бедность! — снова стал дурачиться оператор. — Я все про эту нашу Арктиду. Никак понять не могу, раньше-то она где была? До того, как ее ваши учителя в четвертое измерение зафигачили? На полюсе-то, до льдов, наверное, океан разливался, если, как вы утверждаете, тут тепло было? Или как?

— Ален, смотри, какой прогресс в сознании коллеги! — хохотнул эзотерик. — Вопросы правильные появились!

— Васильев, ты сейчас довыпендриваешься, — озлился вдруг Иван. — Развернусь и вместе с камерой отчалю в направлении города!

— Ладно, ладно, не петушись, — разулыбался довольный экстрасенс. — Я, наоборот, радуюсь, что тебя так всерьез зацепило! Это же наша общая история, и тут разницы нет, кто ты — эзотерик или богослов. О существовании удивительной страны под названием Гиперборея сохранилось множество свидетельств у самых разных народов. А древнегреческие историки Плутарх, Плиний- старший и Лукиан описывали ее столь подробно, что сомневаться в ее существовании и не приходится! Гиперборейцы, якобы, могли летать по воздуху и ходить по воде и обладали совершенно невероятными знаниями в астрономии и других науках. В Арктиде полгода был день, полгода ночь, в мягком теплом климате росли чудные плоды и невиданные растения.

— Слушай, Сань, ну чего ты меня снова сказками кормишь? — поинтересовался оператор. — Я же тебя о другом спросил! Хоть одно доказательство, что Арктида существовала, есть? Кроме легенд и сказок?

— Географическая карта для тебя — доказательство?

— Только не надо меня грузить, что есть такие карты. Кто их делал? Тоже древние греки?

— Нет, — засмеялся Васильев. — Греки тут не при чем. В середине шестнадцатого века с промежутком в несколько лет на Земле вдруг появились удивительные карты. На одной из них, составленной турком Пири Рейсом, была обозначена Антарктида, которую открыли только спустя триста лет. А на других, созданных Меркатором и Финеем, присутствовала наша Арктида! Причем очень подробно разрисованная и как раз — на Северном полюсе.

— То есть про сами земли никто ничего не знал, а карты уже были?

— Именно! Причем, и Арктика, и Антарктика изображены безо льда! О чем это говорит?

— О чем? — тупо переспросил Иван.

— Да о том, что много тысячелетий назад льда тут просто не было!

— А карты появились только в шестнадцатом веке…

— Именно.

— Так их что, подкинули, что ли? Эти ваши, с Сириуса?

— Думай, как хочешь. Уже в наше время, во второй половине прошлого века, эти карты тщательно изучали американцы. Сравнивали с фотографиями, полученными со спутников.

— И что? Все подтвердилось? То есть инопланетяне из своего космоса эти карты сняли, а уж потом подкинули нам на бедность?

— Ученые совершенно точно выяснили, что при изготовлении карт применялась аэрофотосъемка с высоты примерно восемь тысяч километров. На картах Северный полюс кольцом окружает материк, внутри материка — внутреннее море. В центре моря — сам полюс в виде скалы.

— Пуп Земли? — ухмыльнулся оператор.

— Центр мироздания, — серьезно подтвердил Васильев. — С юга Арктида близко подходит к Новой Земле, Новосибирским островам, к Америке. Причем, изображение европейских берегов, Новой Земли, Канады, Гренландии и нашего Кольского полуострова — необычайно точно! Ты, кстати, никогда не задумывался, почему Гренландию, девяносто процентов которой покрыто льдом, называют «зеленой страной»? В насмешку, что ли?

— Но ведь нас учат, что арктическим льдам сотни тысяч лет!

— Обычное научное заблуждение, — отмахнулся Васильев. — Французские гляциологи, кстати, считают, что оледенение Арктики началось девять тысяч лет назад, а до этого тут было тепло. Наш известный полярник Гаккель, который жизнь потратил на изучение Арктики, тоже считает, что Арктида была! Но случился какой-то катаклизм, материк ушел под воду, а Гольфстрим, который его обогревал, изменил свое направление.

— Сань, так ты уже определись, где эта ваша Арктида? В четвертом измерении подвешена или под водой затоплена? Сам-то не запутался?

— Одно другому не мешает, — уклончиво ответил эзотерик. — Боюсь, что этот вопрос тебе пока не по зубам. Только не обижайся, ладно?

— Да куда уж нам, дуракам, — язвительно раскланялся Иван. — Это только вы, посвященные, своим пытливым взором можете обозреть глубину тысячелетий…

— Еще одно заблуждение ученых, — вздохнул Васильев. — Для изменения привычного облика планете Земля не нужны тысячелетия. Достаточно нескольких дней. Вспомни недавние цунами в Индонезии! Кстати, уже после второй мировой ученые обнаружили в Ледовитом океане целые подводные горные системы и определенно доказали, что еще пять тысяч лет назад вершины подводных хребтов Менделеева и Ломоносова возвышались над водой, острова Шпицберген, Франца Иосифа и Новосибирские были намного обширнее, то есть Арктида реально существовала.

— Ванюш, ты о Дмитрии Кандыбе что-нибудь слышал? — вставила, наконец, слово Алена.

— А то! Тоже один из ваших.

— Не совсем. Он доктор психологии и исследователь паранормального. Так вот, он считает, что люди на планете появились сразу в двух местах — Африке и Арктиде — много миллионов лет назад. Люди, населявшие Арктиду, называли себя руссами…