Седьмая раса Нечаева Наталья

— Да при чем тут ты? — в сердцах бросил Барт. — Есть такие области, которых лучше вообще не касаться, если хочешь остаться в живых.

— Остаться в живых? — Журналистка озадаченно открыла рот, переводя глаза поочередно с Макса на Влада и обратно. — О чем ты?

— Федор, Сергей, отказы аппаратуры, ваши блуждания в трех соснах — этого мало? Предостережения просто сыплются, как из мешка, а вы лезете дальше, дальше, дальше! — Барт зло сузил глаза. — Рощин, ты же, в отличие от нее, понимаешь, чем все это может кончиться! Вот куда мы сейчас идем? Зачем?

— Макс… — Влад откровенно растерялся от такого напора. — Так ты о нас с Олей беспокоишься? Спасибо, конечно, только я здесь — дома, а Оля — моя гостья. Неужели ты думаешь, что я дам ее в обиду?

— А Сергей с Федором?

— Ну, Федор — особый вопрос, надеюсь, с ним все обойдется, а Серега… Сам виноват. Его предупреждали. Да и потом, там ничего серьезного, заживет.

— Макс, — поддержала Рощина Ольга. — Я что-то тоже не очень въезжаю, что тебя так взбесило. Я думала, ты мне, наоборот, массу интересного расскажешь, а ты…

— Оля, пойми! — Тон Макса несколько смягчился. — Вы полезли в такие области, где сам черт ногу сломит!

— Ну и что? — упрямо спросила девушка. — Это кому-то мешает? Тебе что, эти нацисты из «Туле» — братья родные? Чего ты завелся?

— Мне не нацисты, мне научная истина важна! Кстати, Влад, то самое общество «Туле», на которое ты повесил всех собак, распалось в тысяча девятьсот двадцать пятом году. И никакой власти в Германии не имело! И когда я слышу дилетантские рассуждения о том, что тут Гитлер собирался заниматься магией, что лелеял идею тектонического оружия, мне противно. Потому что все как раз наоборот!

— Наоборот? — удивились в один голос Влад и Ольга. А вдоволь наудивлявшись, Ольга потребовала: — Расскажи!

— Про что?

— Про наоборот, конечно! — с удовольствием пояснила Славина. — То есть немцы стремились не сюда, в Арктику, а…

— А в Антарктиду! — закончил за нее Макс. — Так что все бредни про поиски острова Туле и попытки овладеть магией сейда — это чушь собачья. Лед, между прочим, не только в Арктике имеется.

Реанимационное отделение Мурманской областной больницы стояло на ушах. Первые лица области, слава Богу, были здесь крайне редкими гостями. А сегодня пожаловал сам первый вице-губернатор, причем на военном вертолете, который сел на специальную площадку за диагностическим центром. Вертолет уже ждала специальная бригада врачей. Из летательного аппарата, почти повиснув на плече Шубина, вышел совсем молодой парень, его тут же подхватили врачи, профессионально и ловко перенесли в реанимобиль, туда же сел именитый визитер.

Буквально через три минуты вся группа поднималась в специальном лифте. Парень едва стоял на ногах, тем не менее, ни в какую не соглашаясь лечь на носилки. В боксе рядом с реанимационной палатой молодого человека раздели и силком заставили занять место на каталке. Шубин шел рядом, держа в руках его ладонь.

— Кто это? — спросила одна из медсестер у зав отделения.

— Сын, — ответил тот коротко.

Возле палаты каталка остановилась.

— Вам дальше нельзя, — категорично сказал врач Шубину.

— Как? — не понял тот. — Что значит — нельзя? Мне? Я — отец!

— А я — доктор, — отрезал зав отделением и закрыл перед самым носом вице-губернатора тяжелую дверь.

Шубин секунду помедлил у входа и решительно зашагал прочь. Спустился в приемный покой, где его ждал главврач уже всей областной больницы. Коротко спросил:

— Нашли?

— Нет, Михаил Федорович, — развел руками тот. — Звоним, не переставая. И я, и ваша секретарь, но абонент недоступен. Где его черти носят — не представляю!

— Что генерал?

— А что генерал? Да ничего! Посылал патруль к нему домой — пусто. Соседи, конечно, ничего не знают. Нашли каких-то его коллег, из этого общества «Даная», что ли.

— «Дануи», — машинально поправил Шубин. — Это одно из древних названий Земли.

— Да какая разница? — отмахнулся доктор. — Те тоже ничего не знают. Один, правда, сказал, что он может быть где-нибудь на квартире, вроде, сегодня полнолуние, а в полнолуние хорошо идет лечение. То есть, может быть, у кого-то из больных. А вот у кого? Генерал, вроде, что-то ищет. По крайней мере, я ему звонил минут десять назад, он сказал, что выясняют, у кого он может находиться. Вроде, все о его делах знает его помощница, некая Алена Иванцова, но и той нигде нет. И телефон тоже — вне зоны, может, вместе где-нибудь? Спиритический сеанс проводят?

— А через сотового оператора пробовали найти, где находится абонент?

— Так как найдешь, если телефон отключен или вне зоны? Пробовали, конечно, и еще будут… Да вы не переживайте так, Михаил Федорович. Раз Федя у нас, ничего плохого с ним уже не случится. Лучшая бригада врачей сейчас с ним. Это такие асы, я вам скажу! А к утру, этот… Васильев… точно объявится!

— Петр Петрович, я очень на тебя надеюсь, — серьезно сказал Шубин. — Мне нужно уехать из города на несколько часов, потому и вертолет не отпускал. Вернусь — сразу к тебе. А ты уж тут…

— Конечно, Михаил Федорович! — уверил главврач. — Езжайте по делам, не беспокойтесь. Я буду все время здесь. Если какие-то изменения — сразу сообщу.

— Хорошо. Там, где я буду, обычный телефон не берет, вот номер спутникового. — Он на память записал на бумаге длинный ряд цифр. — Я все время на связи. И, дорогой, ищи Васильева! Пожалуйста!

Главврач проводил Шубина до вертолета и, возвращаясь в больницу, уже по пути стал снова набирать мобильный Васильева, чтобы услышать ту же самую фразу: абонент недоступен.

— В Антарктиду? — Ольга разочарованно вздохнула. — Я думала, что ты, правда, расскажешь о чем-то необычном, о какой-то тайне…

— Немцы в Антарктиде — это и есть одна из самых больших тайн второй мировой войны, — спокойно ответил Барт.

— Какая же это тайна? — подозрительно поинтересовался Рощин. — Или ты, как всегда, знаешь что-то особенное?

— Конечно, — спокойно подтвердил Макс. — Вы, наверняка, слышали о том, что Гитлер снаряжал экспедиции в Антарктиду?

— Еще бы, — согласилась Ольга. — Об этом кто только ни писал. По-моему, все уверены в том, что именно там в конце войны были спрятаны сокровища рейха. А в сорок седьмом, кажется, американцы снарядили туда экспедицию, как раз, чтобы эти богатства найти. Но, насколько я помню, потерпели полное фиаско и от дальнейших поисков отказались. Так? — Ольга вопросительно уставилась на Макса.

— Так, да не так, — произнес Барт. — Ты только что изложила официально принятую версию.

— А что, есть другая? — с интересом спросил Рощин. — Макс, расскажи! Я ведь тоже ничего об этом не знаю! По крайней мере, не больше Ольги.

— Неужто великий Рощин только что признался, что он чего-то не знает? — ернически вытаращил глаза Максим. — Что я слышу?

— Да ладно тебе, дружище! — засмеялся Влад. — Я же по Арктике работаю, это — моя любовь. А Антарктика… Да вообще, есть она, или нет? Знаю только, что там пингвины живут…

— Слушайте, вам не надоело пикироваться? — поинтересовалась Ольга. — У меня такое ощущение, что я сижу в песочнице. Давай уже свою антарктическую тайну, не томи!

— Создавать в Антарктиде свою секретную военно-научную базу «Новая Швабия» нацисты начали еще до второй мировой. Несколько экспедиций СС, караваны надводных и подводных кораблей… Одних субмарин там курсировало тридцать штук! Две из них, кстати, сбились с курса и попали в руки американской разведки. Так тайну «Новой Швабии» и раскрыли.

— Так тайна-то в чем заключалась? — невинно полюбопытствовал Влад. — Ну, строили секретную базу, еще одну. Где они их только ни возводили! И на Тибете, и у нас, в России. Недавно, кстати, нашли идеально сохранившуюся секретную базу немцев в верховьях Лены… Недавно! Через шестьдесят лет после войны!

— Ну, про Лену я ничего не знаю, а вот в Антарктиде немцы искали трансмерное окно.

— Что? — в один голос спросили Рощин и Славина.

— Что слышали. — Барт просто наслаждался произведенным эффектом. Как фокусник, вытащивший из нагрудного кармана, по меньшей мере, космический корабль.

— Трансмерное окно… Это же… Переход в иное измерение? — Ольга растерялась. — Вот это уже точно мистика.

— А кто тут только что кричал об эзотерике и мистике? — Барт скривился. — Кто рассказывал о практической магии? А вот тут как раз эта магия реально действовала.

— Что ты хочешь сказать, — остановился Рощин, — немцы нашли это трансмерное окно?

— Не только нашли, но и воспользовались! — Максим сказал это странно гордым тоном, будто лично был причастен к невероятному техническому прорыву нацистов. — Существуют письменные признания высших чинов СС, согласно которым несколько полетов в космос все-таки состоялись — и именно через трансмерное окно! Более того, испытателям удалось вернуться обратно!

Общее молчание нарушал только комариный писк.

Прямо перед путешественниками высился величественный скальный откос с грозно нависающей над обрывом черной громадиной сейда, позади, насколько хватало глаз, распростерлась ярко-зеленая тундра. Сверкали под высоким ночным солнцем зеркальца озер, манили сказочной мягкостью травяные лужайки, приветливо искрились камни. Само присутствие человека в этом молчаливом, невероятно ярком и красивом пространстве выглядело ненужным, неправильным, чужеродным.

Впрочем, может быть, такое ощущение было только у Ольги. Владу местные камни и озера были домом родным, а Барт, похоже, красоту вообще воспринимал сложно. Или — совсем никак. По крайней мере, по сторонам не оглядывался и не лучился восхищенным вниманием, углядев особо славный пейзаж или любопытный камень. Вот и сейчас, видимо, насладившись произведенным эффектом, он пристально смотрел прямо в скалу, созерцая ее влажный черно-серый бок, словно там, на камне, специально для него было написано или нарисовано что-то интересное.

Рощин тряс головой, словно пытаясь стряхнуть внезапное наваждение, видно было, что он пытается сопоставить только что услышанную невероятную информацию с тем, что знал. До этой самой минуты.

— Макс, — наконец сказал он, — если бы я что-то подобное услышал от своего приятеля Саши Васильева, я бы просто посмеялся. У него — привычная песня: инопланетяне, тайные знания, перемещения во времени и пространстве. Но он — эзотерик и страшно этим горд. А ты? Серьезный ученый, этнограф с мировым именем. Ну, скажи, куда тебя занесло?

Ольга ждала ответа буквально с замиранием сердца.

— Нацисты разработали проект звездолета, рассчитанного на двенадцать человек экипажа и сто тонн полезной нагрузки, — спокойно парировал Барт. — Американцам после той памятной экспедиции достались некие странные железки, которые ученые идентифицировали как составляющие звездолета.

— И куда же они собирались лететь? На Луну? — Пожалуй, больше, чем сама информация, Ольгу поразил спокойный и уверенный тон Барта. Так говорят только о вещах, которые безусловны и сомнениям не подлежат.

— Да нет, — возразил Макс. — У них была другая цель. Экспедиция на шестьдесят восемь световых лет от Земли, к планете Альдебаран, где процветает могущественная Шумерская цивилизация, та самая, что когда-то существовала на Земле, в Южном Двуречье.

Рощин, больше не сдерживаясь, хмыкнул. Барт исподлобья взглянул на него и продолжил, обращаясь исключительно к Ольге.

— Вот ты упомянула знаменитый поход адмирала Берда. Кстати, это был опытный полярник и один из лучших адмиралов ВМС США. Четырнадцать кораблей, авианосец, подводная лодка, двадцать пять самолетов и вертолетов палубной авиации и четыре тысячи человек личного состава — вот с какими силами Берд пошел искать «Новую Швабию». Официальным прикрытием этого страшно дорогого мероприятия под названием «Большой прыжок» была, якобы, необходимость произвести аэрофотосъемку Антарктики. Примерно восьмиста тысяч квадратных километров.

— Ну и что, нашли они эту «Новую Швабию»? — Ольга краем глаза наблюдала за веселящимся Рощиным и сама готова была расхохотаться.

Альдебаран. Просто гениально!

— Судя по всему — да. — Макс совершенно не обращал внимания на многозначительные переглядки спутников. — Но для самих американцев экспедиция кончилась плачевно. Всего через месяц разгромленный адмирал возвратился на базу. В секретном отчете он доложил, что экспедиция была атакована с воздуха невиданными летательными аппаратами. Спустя некоторое время Берд снова отправился в Антарктиду за сокровищами нацистов, но на этот раз ему совсем не повезло. Он погиб. По словам очевидцев, от удара той же самой фашистской авиации, способной за доли секунд покрывать невероятные расстояния.

— Звездолеты? — предположил Рощин. — Им альдебаранцы, что ли, помогали? Или как правильно? Альдебараны?

— В сорок пятом году, незадолго до конца войны, — спокойно продолжил Барт, — немцы провели в Балтике испытание принципиально нового турбодизельного летательного аппарата — «Фау-7». Это зафиксировано в официальных отчетах. Этот «Фау» обладал возможностями вертикального взлета и посадки и поднимался на высоту сорок тысяч метров. Насколько мне известно, таких самолетов и сейчас ни у одной страны мира нет.

— Неужто, альдебараны подсказали? — съязвила Ольга, уже пожалевшая о том, что вынуждена слушать эту ересь, вместо того чтобы порасспросить Рощина о сейдах.

Барт взглянул на нее понимающе и иронично.

— Не верится, да? Я ведь тоже к версии инопланетян весьма скептически отношусь. Но, судя по источникам, немецкие оккультисты получили инопланетные послания еще в тысяча девятьсот девятнадцатом году! Именно тогда и организовалась нацистская партия. Якобы, по подсказке с Альдебарана. А в награду послушные эзотерики получили секреты создания супертехники.

— Слушай, Макс, — Славина уже не считала нужным скрывать раздражение, которое охватывало ее все сильнее. — Ты только что нас с Рощиным поносил за бредовые мысли, а сам? Скажи, ну, если эти бараны такие продвинутые и так помогали Гитлеру, что ж тогда немцы войну-то проиграли? Не вяжется как-то!

— Думаю, дело в тривиальной нехватке денег, — пожал плечами рассказчик. — А может, в чем другом, не знаю. Я же с ними в контакт не вступал.

— Макс! — уже откровенно расхохотался Рощин. — А что мешало этим баранам, как их Ольга назвала, выдать Гитлеру секретик атомной бомбы? Не дожидаясь, пока ее создадут наши или америкосы?

— Молодец, Влад! — покровительственно бросил Барт. — Очень грамотный вопрос. Общеизвестно, что в сорок пятом году само создание атомной бомбы стало неслыханным прорывом! Корпели-корпели лучшие умы мира над созданием этого оружия, и вдруг — бац! Одновременно и в Штатах, и у нас!

— Знаешь, Макс, — Ольга задумалась. — Вот тут, пожалуй, я с тобой соглашусь. Я разговаривала с нашими ведущими физиками, все они в один голос твердят, что создание атомного оружия сразу после войны — это событие на уровне фантастики. Наша наука, я имею в виду, наука Земли, совершенно не была к этому готова. Тем более — к созданию водородной бомбы. Но гений он потому и есть гений, что может опередить свое время на эпоху!

— Ладно, принимается, — согласился Барт. — А как объяснить, что гениальные идеи вдруг стали появляться на свет парно? Как однояйцевые близнецы? Сначала — атомная бомба. Чуть позже, в одно и то же время и мы, и американцы совершаем еще один прорыв — в космических исследованиях и ракетостроении. А потом так же парой начинаем разрабатывать психотронное оружие.

— Ясное дело, альдебараны, — понимающе согласился Рощин. — Спасибо им, сволочам, что так нас в этой области продвинули! А то бы так и пуляли друг в друга из арбалетов! Если бы, кстати, не наша победа, еще неизвестно, кто бы первым создал атомную пукалку — мы или Гитлер.

— И снова в точку! — в первый раз за все время разговора улыбнулся Барт. — Гитлер совершенно точно знал, что совсем скоро в его руках будет оружие невиданной силы и мощности. Потому и финансировал своих ученых-оккультистов до последнего, в ущерб обычным вооружениям. Просто все их достижения, как и водится на войне, в качестве трофеев достались победителям.

— Эх, Макс, жаль, нет с нами моего приятеля — Саши Васильева, того самого, которого Шубин сейчас ищет, — снова съязвил Рощин. — Он бы тебе с позиций своей эзотерической просвещенности все эти несуразности моментом объяснил! И про то, почему открытия парами совершаются, и про то, почему земляне долго на месте топчутся, прежде чем совершить научный прорыв.

— Ну, раз Васильева нет, ты расскажи, — попросила Ольга.

— Я же не эзотерик! — пожал плечами Влад. — Ляпну что-нибудь не то, меня космические учителя моментом в камень превратят!

— Ну, Влад, — протянула девушка.

— Господи, да все просто! — засмеялся Рощин. — Передают, допустим, альдебараны свои послания, а немцы не могут их до конца понять! При контактах с внеземным разумом, как считают эзотерики, возможна масса ограничений. Начиная с элементарного — подбора подходящих и точных слов, и заканчивая недостатком подлинного знания у контактера.

— Они что, кому попало знания передают? — не поверила Ольга.

— Бывает и так. Главное, чтоб человек был способен к контакту. А уровень его знаний, допустим, просто не позволяет оценить идею. Мы же все в плену догм. Или, контактер, скажем, литератор, а ему пытаются объяснить устройство синхрофазотрона…

— Ты хочешь сказать, что все открытия наших ученых нашептали инопланетяне? — разочарованно вздохнула Ольга.

— Здрасьте! — Рощин шутливо поклонился. — Я-то тут при чем? Вы просили изложить точку зрения эзотериков, я и изложил!

— А что там по поводу парности открытий?

— А, такой же бред! Вроде как, когда наступает время совершить тот или иной прорыв, открытие происходит одновременно в нескольких местах. У них даже термин такой есть: «Закон синхронистичности». Поэтому и атомные бомбы параллельно были созданы, и космические исследования. И еще черт знает сколько разных открытий.

— То есть Гитлеру альдебараны секрет атомной бомбы нашептали, а он не понял ввиду скудности словаря, или просто время не пришло? — уточнила Славина.

— Ну — не успел… — дурашливо всхлипнул Влад. — Или альдебаран тупой попался. Писатель-фантаст какой-нибудь. Был бы, скажем, физик, мы бы сейчас тут не стояли.

— Почему? — удивился Барт. — Если следовать твоей же теории, Гитлер эти места бы не тронул. Как-никак — историческая прародина. Ты же мне сам рассказывал про полуостров Немецкий!

— Ладно, все, — поднялся с теплого мха Рощин. — Каждый продемонстрировал эрудицию и поделился собственными и заимствованными у инопланетного разума теориями.

— Кроме меня, — подытожила Ольга. — Тогда подайте мне на бедность еще раз, пока мы снова не двинулись на покорение вершины Сейв-Вэра. Что там за история с полуостровом Немецкий?

— Это — к Рощину, — изысканно изогнулся в почтительном поклоне, передразнивая оппонента, этнограф. — Профессор, ваш выход!

— Да я уж теперь и не знаю, кого благодарить… Может, и тут альдебараны? Видишь ли, Оля, — Рощин отвернулся от Барта, — тут у нас, в таком славном местечке, Лиинахамари называется, во время войны немцы разместили секретную базу подводных лодок «Норд». И, понятное дело, изо всех сил должны были ее охранять. А все их мощнейшие укрепления, зенитные батареи, крупнокалиберные орудия на полуострове Немецкий располагались таким образом, что охраняли не Печенгскую губу, не саму базу «Норд», а догадайся, что?

— Сейды?

— Конечно! Там, в самом центре полуострова — мощнейшее сейдовое плато. И туда же, к этому плато, немцы от Финляндии провели электрическую линию, шесть тысяч вольт.

— Типа той, что мы видели сегодня?

— Именно. Так на фига им сейды, если у них есть альдебараны? А, Макс?

Группа Васильева резво и весело шагала по восточной пологой части плато Сейв-Вэр. До первой скальной гряды было еще порядочно, и троица с удовольствием пружинила по приятно-мягкому мху, чередующемуся с веселыми травяными полянками. Простор, тишина и высокое-высокое небо, ясное, едва припорошенное редким снегом далеких облаков. Облака лениво хватали отсверки желтого солнца, чтобы медленно, словно нехотя, превратить их, ярко-лимонные, в зелено-голубые. Тут же сверху на них выплескивалось что-то фиолетово-розовое, немедленно расцветающее апельсиново-оранжевым, и все это вместе волнисто втягивалось обратно в солнечный диск, соединив все цвета в один толстый слепящий луч, чтобы через пару секунд все началось сначала.

— Разве можно где-нибудь еще увидеть такую невероятную красоту? — сам у себя спросил Васильев. — Просто ожившие картины Рериха. Не зря наши учителя боготворили Север, не зря считали, что возрождение человечества начнется отсюда.

— Сань, я вот у тебя давно спросить хочу, — перебил его восторженную речь оператор, — чего ты в нашем Мурманске торчишь? Тебя же все время в Москву зовут, там такие деньги заработать можно!

— А ты сам-то чего не уезжаешь? — лукаво повернулся к нему Васильев.

— Уехал бы, если б мог. — Иван сплюнул. — И уеду, вот увидишь! Надоело мне это болото до смерти! Сейчас-то еще нормально, пока лето, а потом? Я полярную ночь уже переносить не могу!

— А ты, разве, не местный? — удивилась симпатичная Алена.

— Местный! Всю жизнь тут! Даже учился в Питере заочно, только на сессии выезжал. Но, видно, не все местные по духу северяне. Я хочу по миру поездить, на большой телекомпании поработать, с такими журналистами, как Славина. А что у нас тут? Одно и то же: сегодня губеру задницу вылизываем, завтра мэра в сахарные уста лобызаем. Надоело! Я на эти рожи смотреть не могу! А президент приехал — наших телевизионщиков близко не подпустили! Ни одного кадра сделать не дали, как будто мы прокаженные. Вот сейчас Славина свой фильм снимает, покажет наши сейды, на весь мир прогремит, а мы, сам знаешь, сюжета в эфир пустить не можем! Как же! А что скажет наш Шубин? Как он посмотрит на пропаганду нетрадиционных ценностей?

— Але, гараж, ты чего так завелся? — с удивлением посмотрел на него Васильев. — Ты же классный оператор, тебя в Москве с руками оторвут!

— Понимаешь, Сань, я хочу приехать в Москву не просто со своими руками и головой, не просто хочу показать, что я умею снимать не хуже, чем они. Я хочу привезти туда свой материал, свои съемки, у меня есть что показать, поверь. Я целый видеофильм о нашем Севере собрал, такие кадры, что Рерих твой отдыхает! Если сегодняшние съемки получатся, можно будет считать, что в фильме есть финал.

— Ну и флаг тебе в руки! — пожелал Васильев. — Пили в свою Москву. А мы уж как-нибудь тут, да Алена?

Девушка согласно улыбнулась.

— Наш Север — священная Земля, и именно здесь мы должны ждать сроков. Правда, Учитель?

— Конечно, умница моя. — Васильев отечески потрепал ее по плечу. — А нашему другу мы простим его невежество, поскольку он не из посвященных.

— О-о-о! — схватился за голову Иван. — Опять свою песню завел: посвященные-непосвященные… Ален, вот от тебя, честно, не ожидал! Ты-то каких сроков тут ждать собралась?

— Ты читал Нострадамуса? — ласково спросила девушка. — Нет? Жаль. Этот великий пророк говорил, что Север — это особое место встречи иных миров.

— Каких это иных? — навострил уши оператор. — Инопланетян, что ли?

Девушка звонко расхохоталась.

— Нет. Инопланетяне — это высшие учителя, они до встречи с нами вряд ли снизойдут. Ну, а Библию-то ты читал?

— Конечно, — важно сообщил телевизионщик. — Какой интеллигентный человек не читал эту бодягу?

Не обратив внимания на презрительный тон парня, Алена смотрела на него по-прежнему ласково, как на ребенка, несущего по глупости откровенную, но безобидную чушь.

— Так вот, Апокалипсис от Иоанна заканчивается торжественным обещанием: «Се, творю все новое, новое небо, новую землю!» — процитировала девушка. — Как ты думаешь, о чем это?

Васильев с нескрываемым удовольствием любовался своей ученицей, ожидая ответа заносчивого невежи с телекамерой на плече.

— Это, между прочим, главная загадка последних веков, — пояснила оператору Алена, — от ее разгадки зависит буквально все!

— Что все? — не понял парень. — Будущее человечества? Жизнь и смерть вселенной?

— Слушай, Ален, а он небезнадежен! — ухмыльнулся Васильев. — Смотри-ка, сразу корень ухватил! Может, возьмешь над ним шефство?

— Ой, Аленушка, возьми, пожалуйста, меня под свое крыло! — дурашливо нагнул голову Иван. — Назови меня братиком Иванушкой. Обучи меня вечным истинам, не дай сгинуть в пучине невежества…

Эзотерики засмеялись. С оператором было весело.

— Ален, так что за загадка? — повторил он. — Загадай!

— Если ты обещаешь не ерничать!

— Клянусь! — отсалютовал пионерским движением телевизионщик.

Девушка покосилась на Васильева, словно пытаясь получить одобрение, тот едва заметно прикрыл веки: «Давай!»

— Рериха ты, конечно, не читал, — начала Алена.

— Ну, ты меня совсем за идиота-то не держи! — обиделся оператор. — Все-таки, Ленинградский университет какое-никакое образование дал. И про Шамбалу читал, и про то, что все пути сходятся здесь, на Севере. И бредни Блаватской про высших учителей с Сириуса тоже проглядывал.

— Иван, — крайне недовольно и сухо обратилась к нему Алена. — Как ты себя ведешь, когда в твоем присутствии поносят твоих родителей?

— Что? — Оператор угрожающе зыркнул глазами. — Пусть кто-нибудь попробует!

— А Рерих с Блаватской — наши духовные родители, учителя, наставники. Понял?

Телевизионщик виновато кивнул головой: извини.

— Раз ты Рериха читал, тогда проще. — Алена посчитала воспитательный эпизод исчерпанным. — Может, помнишь, как раз в его рассказе о Шамбале сказано, что созвездие Большой Медведицы сторожит сроки.

— Да какие сроки-то? — снова не выдержал Иван. — Задолбали вы уже со своими тайнами!

— Сроки прихода шестой расы и явления людям на Земле небесного града Иерусалим.

— Что? — Оператор переводил сумасшедшие глаза с Алены на Васильева. — Вы что, разыгрываете меня? Какая шестая раса? Какой Иерусалим?

— Божественная страна, страна полубогов, великих йогов. С приходом которой окончатся все страдания человеческие.

— Сань, — жалобно попросил оператор. — Ну, скажи ей! Ну, что она надо мной издевается?

— Она приобщает тебя к истине! — с явным удовольствием сообщил Васильев. — Новый Иерусалим, указанный в Апокалипсисе, и его явление миру — и есть тот самый срок, о котором говорил Рерих.

— Да Рерих же Библию не признавал! — тоскливо выговорил Иван.

— Видишь ли, друг мой. Библия — всего лишь один из источников, наиболее известный в России. И она всего лишь пересказывает более ранние рукописи: Древние Веды, Махабхарату, Авесту, Вендидат. Это, чтоб тебе понятно было, самые первые священные книги разных народов.

— И что, в них во всех говорится об одном и том же?

— В том, что касается основ мироздания, — да, - подтвердил Васильев. — Везде центром Божественного творения считается наш Север. И все сходятся на одном — самые главные сакральные тайны, в которых и прошлое, и будущее человечества, находятся здесь, на Севере. В Арктиде или Гиперборее, назови как хочешь. Именно явление этой Божественной Страны, как правильно сказала Алена, ждет своего срока.

Оператор совершенно явно ощутил, что сходит с ума. Еще чуть-чуть — и все, земной путь в разумном состоянии можно будет считать завершенным.

— Саня, — спросил он пытливо, — а почему тогда никто ничего не нашел? Сколько экспедиций на Северный полюс ходит. Сколько спутников летает. Где она, та Арктида? Подо льдом ее нет, надо льдом — тоже. И на дне океана отсутствует! Она что, из воздуха материализуется? Спустится вот сюда, на наши сопки, как тот самый Иерусалим? И мы все сразу заживем счастливо? Может, мне тогда в Москву не уезжать? Раз тут такая лафа планируется?

Конечно, говорил все это Иван исключительно для белокурой Алены. Но когда в момент завершения тирады поймал взгляд Васильева, то мгновенно осекся. Глаза эзотерика излучали такую неземную уверенность и серьезность, что…

Понятно, — решил оператор, — не зря говорят, что все эзотерики того…

— Эту землю до срока никто и не сможет найти, — проговорил Васильев. — Потому что она находится в четвертом измерении. В свое время она станет зримой. Великий Нострадамус пророчествовал, что, когда придет срок, избранные будут жить здесь, за Полярным кругом. Вне закона, избавленные от политики.

— Так она что, вместе с людьми материализуется? С этой самой шестой расой? — Оператор снова затосковал от совершеннейшего непонимания. — А люди тогда тут причем?

— Нет, друг мой, — покровительственно ответил эзотерик. — Шестая раса — это вполне земные люди, она уже давно пестуется на нашей планете, это и есть те самые избранные, которые станут жить в Гиперборее.

— Слушай, Сань, это же сколько надо затратить энергии, чтобы держать в четвертом измерении целый материк! — нашелся Иван. — Это у кого сил столько? У этих, по Блаватской, которые с Сириуса?

Васильев и на этот раз не принял шутливого тона.

— На Полюсе всегда находились и сейчас находятся базы Ориона, Большой Медведицы, Плеяд и, конечно, Сириуса. Именно они совместными усилиями и держат Гиперборею до срока в четвертом измерении.

— А чего ее там держать? — пожал плечами Иван. — Чем раньше опустят, тем скорее земной рай наступит. Какие-то злые они, эти ваши инопланетяне!

— Наоборот, — мягко возразил Васильев. — Новая Земля не может появиться ни раньше, ни позже. Только в срок. Ну, представь, если бы план владык с Сириуса был всем известен, что бы тут началось? Да вся нечисть, вся гадость кинулась бы сюда! Помойка, вот что здесь было бы! А так — скрыта, недоступна, а значит — защищена.

— Все, — сказал себе оператор. — Баста. Еще минута этого разговора, и я сам дематериализуюсь.

— Саня! — обратился он к эзотерику. — Давай мое просвещение на этом закончим, а? Что-то мои земные мозги плохо переваривают твою космическую информацию. Меня все равно в эту вашу шестую расу не пустят. Недостоин.

И Васильев, и Алена посмотрели на оператора с нескрываемым разочарованием: такое отношение к вечным истинам было для них привычным и, к сожалению, означало только потрясающее невежество и тупую ограниченность собеседника.

— Ладно, — сказал Васильев. — Пошли дальше.

Проход, по которому двигалась группа, был довольно узким, ровно на одного человека. Скальный тоннель оказался удивительно сухим, словно узкий коридор обычной, хорошо прогреваемой квартиры. И столь же удивительно чистым. Группа шла молча, у каждого в руке светился фонарик. Маршрут, похоже, был освоен давным-давно и не вызывал никаких опасений неизвестностью или какими-нибудь непредвиденными неожиданностями.

Старик замыкал колонну, и блондинка, идущая перед ним, то и дело оглядывалась, глазами спрашивая, все ли в порядке и не нужна ли помощь. Ловила успокаивающий взгляд старика и шагала дальше. Конечно, группа вполне могла идти быстрее, но все, от первого человека в цепочке до самой блондинки, серьезно опасались за старика и старались умерить шаг, чтобы не позволить ему ощущать свою немощь.

Минут через пятнадцать мерного неспешного движения проход стал расширяться правильным конусом. Немного под уклон пошел пол, активнее вверх стал уходить потолок. И вот уже путешественники вполне могли передвигаться шеренгой — ширина пространства вполне это позволяла. Лучи от фонариков больше почти не натыкались на темные стены, все чаще уходя в пустоту, еще минут семь, и люди оказались в пещере.

Один из мужчин, остановив жестом остальных, пошел налево вдоль высокой стены. Там, где он проходил, через равные промежутки вспыхивали яркие факелы. Десять минут молчаливого ожидания, и пещера вся осветилась теплым желтоватым светом множества огней. Факелы горели ровно и ярко, бездымно и бесшумно. При их свете пещера выглядела почти правильно круглой и невероятно просторной. Самое темное место оказалось в центре — даже отраженный свет множества светильников туда не доставал.

Тот же мужчина извлек откуда-то из-под стены очень современную, складную и легкую стремянку. Установил ее правильным треугольником. Сверху, на стыке граней, защелкнул плоское приспособление, превратившееся в устойчивую площадку для ног. Взобрался. Группа снизу внимательно наблюдала за тем, как теперь уже в центре пещеры, внутри окружности, образованной правильными светлого камня колоннами, вспыхивали, один за другим, те же самые факелы.

Через полчаса после того, как группа попала в пещеру, подземный зал оказался полностью освещен. Причем сами факелы оказались так идеально упрятаны за выступы стен и колонн, что были практически невидимыми. Только свет, колеблющийся, призрачно-яркий. Словно идущий ниоткуда и никуда.

— Ну что, поздравляю, мы почти пришли! — Рощин сбросил на землю рюкзак. — Предлагаю передохнуть и сосредоточиться. И меня, по возможности, минут десять не беспокоить.

— Влад, ты что, собрался проводить активацию здесь? — насторожился Максим.

— Да. А ты против?

— Я? Да, против. Мы собирались лететь на Вещун. Шубин обещал вертолет.

— Макс, — терпеливо принялся объяснять Влад. — Мы уже и так перебрали по времени. Вертолет сам знаешь где. У Шубина же их не целый полк! Пока прилетит, пока доберемся до места, активацию будет делать поздно. И что? Все напрасно? Поэтому я решил провести обряд здесь. А потом прилетит вертолет и доставит вас с Ольгой в город.

— А ты? — удивленно спросила девушка.

— А мне придется добираться на машине. Джип-то мы здесь не бросим, так?

— Влад. Это дурная затея, — твердо сказал Макс. — Открытое место, просматриваемое со всех сторон, тут сейчас по тревоге все военные гарнизоны поднимутся, если активация пойдет так, как ты рассказывал.

Ольга с удивлением уставилась на Барта.

— Макс, так мы же за этим сюда пришли! Что с тобой?

— Не знаю, — ответил Барт. — Чувствую, что нельзя, и все. Просто — нельзя.

— Чувствуешь? — Рощин внимательно взглянул на спутника. — Согласен, к предчувствиям в этих местах надо относиться предельно внимательно. Погоди-ка.

Он задумчиво стал обходить ровную площадку с громадой черного сейда посередине. Дошел до противоположного конца, где начинался скальный откос, заросший поверху странно, как тропические лианы, стелющимися березовыми ветвями. Вернулся обратно, так же медленно прошелся вдоль площадки.

— Нет, Макс, все в порядке. Ты, видимо, просто перенервничал.

Барт, насупившись, молчал. В кармане у Ольги зазвонил мобильник. Она так удивилась этому внезапно прозвучавшему звонку, такому лишнему на этом первозданном плато, среди этого величественного безмолвия, что не сразу сообразила, как поступить.

— Оля, ответь, — подсказал Влад. — Это, наверное, Шубин по поводу вертолета. Скажи, пусть присылает через час.

— Але, Лелька, — раздался у самого уха взволнованный крик Маши. — Где вы там? Весь день звоню, все время абонент недоступен! Тут твой Серега объявился. Таких страшилок понарассказывал!

— Мы на Сейв-Вэре. Все в порядке, не волнуйся!

— А обратно когда?

— Уже скоро. Сейчас Влад совершит долгожданное чудо, я это все это сниму, и мы с Максом вернемся в город на вертолете.

— Так вы на Вещун не полетите?

— Нет, не успеваем. Так что жди. Я скоро. Как там мои гаврики, не объявились?

— А что, вы с ними в сопках не встретились? Я думала, они с вами.

— Нет, Маш, Рощин говорит, что они в городе. Вроде как запили…

— Да? Все может быть. Оль, ты вспомни наши практики… Ну, студенты, что с них взять? Может, в милицию обратиться, чтоб ты так не дергалась?

— Не надо пока. Вдруг объявятся. Ты уж тогда их не отпускай, ладно?

— Лелька, я их под замок посажу! — весело пообещала подруга.