Песочные замки Уолл-стрит. История величайшего мошенничества Эйхенвальд Курт

Bache и Харрисон не упустили случая как следует погреть руки на этой сделке. Например, вознаграждение Харрисону составило 100 тыс. долл. в первый год и по 150 тыс. — за каждый последующий (по документам оно проходило как «комиссия за услуги»). Кроме того, специально для этой сделки Харрисон основал филиал Metro-Housing, который должен был получать «поощрительное вознаграждение за управленческие услуги» в размере как минимум 4 % от всех денег, поступающих в рамках сделки с отелем.

По отношению к Bache Харрисон проявил похвальную щедрость, естественно, за счет инвесторских денег. Он уплатил фирме в виде комиссионных и на покрытие расходов 540 тыс. долл. Иными словами, 9 % вложенных инвесторами средств были немедленно выведены из сделки и осели в фирме. Потом в дело включилась дочерняя компания Bache-Harrison, которая «оттяпала» еще 78 тыс. долл., как числилось по документам, «за нахождение заимодателя». Еще один филиал того же «разлива», Bache International, получил 25 тыс. долл. «за организацию указанного займа». Кроме того, хотя инвесторов об этом не известили, но та самая Metro-Housing, призванная управлять проектом реконструкции отеля, обязалась отдавать Bache 20 % того, что ей будет причитаться по этому проекту. Выходило, что в карманы брокерской фирмы, лично ее руководителей и Харрисона отправилось не менее 17 % всех средств, привлеченных в рамках сделки.

Придерживаясь однажды принятого решения, Bache не поставила инвесторов в известность, что Харрисон в прошлом был осужден за финансовое преступление. Однако вскоре после закрытия сделки по Barbizon New York Ltd. этот факт неожиданно приобрел огромную важность. Как известно, любой отель высшей категории должен обладать правом на продажу спиртного через свои рестораны и бары, а также в рамках обслуживания в номерах. Для этого требуется официальное разрешение на торговлю алкогольными напитками. В 1982 г. Харрисон как управляющий реконструкцией отеля вознамерился получить такое разрешение на свое имя. Он получил все формы в Алкогольном управлении штата Нью-Йорк и принялся их заполнять. Он проставлял слово «нет» в графах, где спрашивалось, не менял ли заявитель имя и не объявляли ли его банкротом.

Заполнив первую страницу формы заявления, Харрисон придвинул к себе вторую и в середине страницы обнаружил сакраментальный вопрос: «Не были ли вы осуждены за какие-нибудь иные преступления?» Вздохнув, Харрисон вывел в соответствующей графе: «Да, за незаконное присвоение банковских средств». Он принялся дальше изучать требования и выяснил, что от него потребуется дать отпечатки пальцев, а заполненная им форма со всеми сведениями о нем является документом публичного характера. Но тогда ни для кого не будет секретом его прошлая судимость, в том числе и для инвесторов. Этого допускать было никак нельзя, и Харрисон решительно отложил наполовину заполненную форму. В последующем он так и не согласится заполнить ее, даже когда об этом его будут умолять банкиры, предоставляющие заем на эту сделку. Никогда больше Харрисон не согласится заполнять подобного рода документы, которые могли бы известить общественность о его судимости.

Что же получалось? Клифтону Харрисону, криминальное прошло которого Дарр не считал поводом не доверять ему привлечение миллионов долларов частных инвесторов, закон не доверял даже такой малости, как право продать этим самым инвесторам бокал вина!

Питер Арчбольд, менеджер далласского отделения Pru-Bache, развалившись в кресле, внимательно слушал, о чем ему толковал по телефону коллега из другого регионального отделения. А тот интересовался, почему же это филиал в Далласе продал так мало долей в сделке Клифтона Харрисона с техасской недвижимостью.

Арчбольд понимал, что подобный вопрос неизбежно когда-нибудь возникнет и на него придется ответить. Отделение в Далласе по праву считалось «жемчужиной» в короне Bache и неизменно демонстрировало высокие показатели продаж. Филиал был доверен Арчбольду, который умел работать в команде, а еще десять лет назад начинал помощником менеджера в Бингхэмтоне, штат Нью-Йорк. А теперь, в 1982 г., далласское отделение могло похвастаться едва ли не самой лучшей в фирме клиентурой для налоговых схем — нефтяной бум в Хьюстоне и рост цен на недвижимость в Далласе породили избыток состоятельных инвесторов, не представлявших, во что бы вложить свои капиталы. А между тем Харрисон — сам техасец, и логично ожидать, что здесь его сделки пойдут на ура, без всяких усилий со стороны филиала. Но далласские брокеры знали кое-что, о чем не ведали их коллеги из других отделений фирмы.

«Ну, здесь хорошо знают, что за птица этот Харрисон, — ответил в трубку Арчбольд. — Его судили за банковские махинации».

«Ты что, шутишь?!»

«Да нет, и не думаю»

Поговорив еще немного, они разъединились. Не прошло и десяти минут, как телефон у Арчбольда снова зазвонил. Это оказались руководитель направления розничных продаж Боб Шерман и на параллельной линии — Джим Дарр. Оба были в ярости. Тот менеджер, который только что разговаривал с Арчбольдом, позвонил в нью-йоркский офис фирмы и устроил скандал, почему ему не сообщили, что фирма имеет дело с человеком, осужденным за тяжкое преступление.

«Ты что, не соображаешь, что рушишь нам сделки?» — злобно прошипел Шерман.

Арчбольда это обвинение застигло врасплох. На самом деле он не сделал ничего дурного, он просто сказал правду своему коллеге. Определенно он нечаянно задел какое-то очень чувствительное место своих нью-йоркских боссов. Во избежание дальнейших неприятностей Арчбольд тут же клятвенно пообещал, что больше никому не скажет ни слова об этом, чтобы не ставить под угрозу прочие сделки.

Через несколько дней ему позвонил управляющий другим региональным отделением фирмы, чтобы узнать, по какой такой причине Даллас не занимается сделками Харрисона. Может, менеджеры в Далласе знают кое-что, о чем следовало бы известить и остальных управляющих филиалами?

«Никаких комментариев», — решительно отрезал Арчбольд.

Даже под нажимом он не сдался, напрочь отказываясь говорить о Харрисоне. Едва Арчбольду удалось отделаться от неприятных вопросов своего коллеги, как телефон зазвонил вновь. На линии снова были Шерман и Дарр.

«Какого черта ты теперь заявляешь “без комментариев”?» — ворчал Шерман.

«А что вы хотите, чтобы я отвечал? — возразил Арчбольд. — Вы не хотите, чтобы я отвечал на такие вопросы, ну так скажите сами, что говорить, если меня будут снова спрашивать?»

Ответ боссов прозвучал туманно. Они наперебой призывали Арчбольда соблюдать осторожность, но вразумительного варианта так и не выдали. Когда они, наконец, от него отстали, Арчбольдом овладело беспокойство — уж слишком рьяно Нью-Йорк пытается сохранить в тайне неприглядное прошлое Харрисона.

Том Хазелла, чемпион продаж в отделении Питсбурга, был необычайно польщен, когда услышал в телефонной трубке голос Клифтона Харрисона. «Томми, я так благодарен тебе за продажу сделки с Barbizon», — прочувствованно произнес Харрисон.

«Ты один из моих ключевых людей, — продолжал Харрисон, — помоги мне со следующей сделкой и считай, что поездка в Монте-Карло на двоих — для тебя и твоей очаровательной Кэрол — уже у тебя в кармане».

Апелляция к самолюбию Хазеллы, как всегда, возымела желаемый эффект. Как и большинство топ-брокеров, Хазелла уже сделался горячим поклонником техасского девелопера. И не сказать, чтобы сделки Харрисона сулили самые высокие налоговые льготы или что сам он умел как-то по-особенному умасливать брокеров. Скорее всего, причина всеобщих симпатий брокерской братии к Харрисону крылась в том, что ему откровенно протежировал Дарр. Он пользовался любым случаем, чтобы дать понять брокерам, что Харрисон может рассчитывать на любые ресурсы его подразделения.

Хазелла и сам имел случай убедиться, что это не пустые слова, когда Дарр впервые представил ему техасца. Тогда, в конце 1980 г., Хазелла приехал в Нью-Йорк по каким-то другим делам, но тут ему позвонил Дарр и пригласил к себе в кабинет. Там Хазелла увидел щегольски одетого незнакомца с длинными волнистыми кудрями.

«Познакомься, Том, это — Клифтон Харрисон, известный на весь мир инвестиционный банкир, специализирующийся на недвижимости. На риелторском рынке Далласа он добился огромных успехов и хорошо знает нью-йоркский рынок. Общими усилиями мы собираемся сделать много славных дел».

Пока Дарр превозносил его таланты, Харрисон вытащил из кармана визитную карточку необычно большого размера, где был указан его европейский адрес, и вручил Хазелле. В то время, что они беседовали о перспективах будущих сделок, Хазелла приметил неприятную особенность Харрисона — тот старательно избегал смотреть ему в глаза. Это как-то обескураживало. Впрочем, решил Хазелла, раз Дарр так горячо рекомендует этого человека, значит, он будет первоклассным генеральным партнером. И Хазелла с энтузиазмом стал рекомендовать сделки Харрисона своим клиентам.

Обычно это звучало так: «У нас имеется превосходный инвестиционный проект с нью-йоркской недвижимостью, это отель Barbizan. Сделка подготовлена силами нашей фирмы и девелоперской компанией Harrison Freedman Associates, хорошо известной на международном рынке».

Обрабатывая потенциальных клиентов, Хазелла, как и прочие брокеры в системе розничных продаж Pru-Bache, в конце концов убеждал их в совершенной надежности инвестиций.

«Предлагаемая вам инвестиционная сделка получила полное одобрение нашей фирмы. Мы тратим огромные деньги на комплексную экспертизу сделок, чтобы иметь полную гарантию добросовестности и эффективности инвестиций, которые предлагаем своим клиентам».

Д’Элиса вихрем ворвался в свой офис в Смиттауне, штат Нью-Йорк, и вызвал в кабинет секретаря, чтобы кое-что продиктовать. Этот Клифтон Харрисон довел его до белого каления. Он систематически отказывается нормально сотрудничать с группой комплексной экспертизы сделок и плюет на все их требования. Если Д’Элиса или Левайн просили Харрисона представить какие-нибудь подтверждающие финансовые документы, он неизменно отказывался или обращался через их голову прямо к Дарру. Харрисон не удостаивал являться на назначенные ими встречи для обсуждения его сделок. А если все-таки соизволял явиться, то, как правило, совершенно неподготовленным к деловому разговору. Он не мог ответить даже на самые элементарные вопросы по недвижимости, проходящей по его сделкам. И вот сегодня Д’Элиса решил, что настало время высказать накопившиеся претензии в адрес Харрисона. Если он сам не сможет призвать Харрисона к порядку, то, может, хоть его докладные заставят Дарра сделать это.

Сначала он продиктовал секретарше обращение к Харрисону. «Я не в состоянии понять, почему при работе над вашими сделками у нас постоянно возникают проблемы, — не торопясь начал Д’Элиса. — Мы требуем от вас в точности исполнять все процедуры, о которых не раз ставили вас в известность в Далласе и Нью-Йорке. Постоянно возникающие по вашим сделкам проблемы могут принудить нас пересмотреть программу сотрудничества с вами по будущим проектам».

Потом Д’Элиса велел начать новый документ — это была докладная записка начальнику отдела Дарру. «Такое впечатление, будто Клифтон воображает, что вправе манкировать моими требованиями в силу дружеских отношений, которые связывают его с вами. Полагаю, что вы разделяете мою точку зрения, что Клифтон, как и любой организатор сделок, в том числе сделок с недвижимостью, обязан строго соблюдать правила, предусмотренные процедурами подачи документов и оформления официальных предложений на продажу». Затем Д’Элиса уже без обиняков высказал то, что бесило его больше всего: «Я не намерен терпеть, чтобы мне и моим сотрудникам противодействовали в работе лица, не работающие в нашей компании».

Когда секретарь принесла отпечатанные документы, Д’Элиса бегло просмотрел их, подписал и отправил копии Дарру, Проскиа и Питеру Фассу, внештатному юристу, который обеспечивал юридическое сопровождение сделок Харрисона. «Надо полагать, — думал Д’Элиса, — это заставит их хоть чуть-чуть пошевелиться». Еще бы, ведь он, руководитель комплексной экспертизы сделок по недвижимости, составил официальную докладную, в которой говорится, что партнер уклоняется от исполнения стандартных процедур. Случись фирме отвечать по иску в связи с учрежденным Харрисоном товариществом, документ такого рода приобретет убийственную силу и подорвет любые аргументы защиты. Составленные Д’Элисой документы дали желаемый эффект, хотя и ненадолго. Дарр сейчас же связался с ним и сообщил, что теперь Харрисон будет оказывать группе полное содействие. И действительно, целых три недели Харрисон вел себя сносно. А потом снова начал отказываться от сотрудничества с группой комплексной экспертизы сделок.

Если Д’Элиса и рассчитывал, что его протесты несколько умерят пыл Дарра по поводу инициируемых Харрисоном сделок, то его ждало разочарование. Прошло совсем немного времени, и с подачи Харрисона началась подготовка к продаже сделки по недвижимости — одной из самых крупных за всю историю существования подразделения. В интересах сделки было учреждено товарищество Archives New York Limited. Генеральным партнером выступал, конечно, Харрисон, а общая сумма предложения по привлечению инвестиций достигла 16,5 млн долл. — величины по тем временам почти астрономической.

Маркетинговыми мероприятиями по этой сделке руководил из Нью-Йорка Проскиа. Посоветовавшись с Дарром и Харрисоном, он разработал агрессивную стратегию: офисам отделений Bache предписывалось отобрать брокеров, готовых продавать сделку; затем был совершен обзвон региональных специалистов по продажам, работавших на отдел налоговой защиты. Им настоятельно рекомендовали включить в повестку всех совещаний обсуждение новой сделки Харрисона. Также были составлены планы обучения брокеров продажам сделок с налоговыми схемами. Чуть позже в Нью-Йорк пригласили десять лучших брокеров Bache на торжественный обед по случаю начала работы над проектом. Обед давали Дарр и Харрисон на деньги последнего в элегантном и очень дорогом ресторане 21 Club.

На фоне всеобщего возбуждения никто не обратил внимания на несообразности сделки. Так, объем необходимого финансирования оценивался в 40 млн долл., но в любой момент товарищество могло привлечь кредитов всего на 30 млн. Иными словами, с первых шагов, еще на стадии формирования товарищества, в сделку Archives был заложен дефицит в 10 млн долл. Да и остальные заемные средства, можно сказать, находились в «подвешенном» состоянии — условием их предоставления было наличие бюджета строительства. Из официального предложения о продаже можно было заключить, что бюджетная смета уже сформирована, хотя на деле это было не так.

Итак, самая крупная, самая многочисленная по количеству инвесторов сделка за всю историю подразделения с самого начала была с червоточиной.

Из обеденного зала на втором этаже ресторана Smith & Wollensky доносились звуки буйного веселья. Это отдел Prudential-Bache по работе с товариществами в полном составе праздновал в лучшем стейкхаусе Манхэттена завершение сделки Archives. Присутствовали все, кто имел к ней отношение, — от Дарра и Харрисона до региональных специалистов по продажам и даже секретарш. Повод для всеобщего веселья был законный — сделка была так масштабна, что ожидались небывало высокие премии. И потому в тот осенний день 1982 г. Харрисон закатил шикарный обед в любимом ресторане Дарра. Такие обеды в Smith & Wollensky за счет генерального партнера уже становились в отделе традицией, по крайней мере они проводились каждые три месяца.

Эти обеды были поставлены на широкую ногу и по изыскам не уступали римским оргиям. Они не имели ничего общего со степенными и цивилизованными корпоративными торжествами по случаю закрытия сделок, какие практиковались среди профессионалов Уолл-стрит. Пройдет много лет, и один из присутствовавших на том банкете менеджеров, которому довелось поработать и в других биржевых фирмах, охарактеризует эти «фирменные» обеды такими словами: «Пиры в Smith & Wollensky были поистине эпическими по разгулу и потраченным на них деньгам. До сего дня мне не пришлось встречать ничего подобного. И особенно отталкивающим во всем этом я считаю тот факт, что мы без зазрения совести позволяли платить за нас постороннему для фирмы человеку».

В канун события Дарр осаждал сотрудниц своего отдела вопросами о нарядах, в которых они будут блистать в Smith & Wollensky: «А что вы решили надеть на банкет, который дает Харрисон? Не правда ли, на вас будет какое-нибудь прелестное вечернее платье?»

К началу торжества всеобщее возбуждение уже переливалось через край. Кое-кто из сотрудников специально для такого случая действительно потратился на новый наряд. В назначенный час приглашенные торжественно вступили в банкетный зал и расселись за длинными столами, поставленными в форме полумесяца.

И началась безудержная попойка. Главный специалист по таким увеселениям Дарр расхаживал по залу с ножиком в руке и пытался срезать галстук у зазевавшегося гостя, не успевшего вовремя увернуться. Потом он объявил, что желает сказать речь и принялся осыпать оскорбительными насмешками хозяина обеда Харрисона; досталось, впрочем, и присутствовавшим сотрудникам его отдела.

Угощение и выпивка на этом званом обеде были оплачены, и потому менеджеры, секретари и прочие заказывали себе блюда в таких количествах, что хватило бы на пятерых. Официанты подносили к столам огромных лобстеров, причем каждый предназначался для одного гостя. Были там и гигантских размеров стейки, и горы гарниров всех возможных видов. Под конец трапезы гости велели собрать недоеденные лакомства в пластиковые контейнеры, чтобы забрать домой.

Даже сотрудники группы комплексной экспертизы сделок, имевшие зуб на Харрисона, поддались общему настроению и не отказывали себе ни в чем. Правда, делали они это не из желания дармовщины, а чтобы хоть чем-нибудь насолить проклятому техасцу. Уж если они не могут остановить этот поток недобросовестных сделок, так хоть растрясут его мошну. В какой-то момент к Левайну наклонилась сидящая рядом секретарша и спросила, можно ли ей заказать какое-то слишком уж дорогое вино. Левайн скосил глаза на карту вин, которую она держала в руке, и увидел, что прельстившая ее марка стоит 150 долл. бутылка.

«О да, — расплылся в улыбке Левайн, — вино за полтораста баксов бутылка? Валяй, никаких проблем!»

Среди сотрудников отдела продаж завязалось соревнование, кто кого перепьет, причем пить следовало лишь самые дорогие вина. Дарр, который при каждом удобном случае гордо объявлял себя знатоком и ценителем коллекционных вин, всегда требовал вино своей любимой марки, причем за определенный год, даже если оно не значилось в винной карте. И тогда вино специально доставляли в ресторан и выставляли на стол перед Дарром в тяжелом хрустальном графине. Когда же Питтман, тоже любитель вин, молил дать ему попробовать хоть глоток этого чудесного вина, Дарр всегда жадничал.

Во время пирушки двое в стельку пьяных менеджеров залезли под стол и принялись ползать на четвереньках, задирая подолы платьев сидящих дам. А какой-то маркетолог, тоже как следует поддавший, схватил со стола бутылку безумно дорогого шампанского и начал лить его на пол. Когда бутылка опустела, он с силой зашвырнул ее через зал. Прежде чем врезаться в стену, этот «снаряд» просвистел в миллиметре от Фредди Котека из отдела комплексной экспертизы сделок, едва не попав ему в голову.

После обильной трапезы пришел черед послеобеденных возлияний, а следом пьяные и объевшиеся гости принялись наперебой заказывать дорогие сигары. Когда они, шатаясь, с сигарами в руках покидали зал, официант вручил Харрисону как хозяину вечеринки счет в папке из дорогой кожи.

Котек и несколько его коллег по отделу, следовавших за Харрисоном, через его плечо сумели разглядеть итоговую сумму счета. Сам Харрисон, взглянув на счет, оторопел.

«Вот дела, — пробормотал он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Шесть тысяч баксов за обед…»

Котек с ребятами из отдела комплексной экспертизы переглянулись и закатили глаза.

«Вот так-то, парень, знай наших — мы еще и не то умеем», — с ехидством подумал Котек.

Пока они шли до дверей банкетного зала, Харрисон искал по карманам свою карточку American Express, чтобы расплатиться по счету. Котек с товарищами покидали ресторан с чувством удовлетворения — хоть чуток, а удалось пощипать за карман Даррова дружка.

Только зря они радовались — на деле этот обед не стоил Харрисону ни цента. Как и за все прочие обеды в Smith & Wollensky, которые он регулярно давал по четыре раза в год, Харрисон выставил этот счет товариществу, в котором состоял генеральным партнером. В конце концов, разве это не были законные представительские расходы? Так что и Харрисон, и Дарр, и все прочие, кто посещал эти «бизнес-мероприятия», предавались кутежам даром.

А за пьяный разгул и обжорство подчиненных Дарра фактически платили мелкие розничные клиенты, доверившие свои сбережения Prudential-Bache.

В том же 1982 г., уже в октябре, одним душным воскресным днем в Техасе почти 150 приглашенных стали очевидцами того, как дружба Дарра с Харрисоном достигла кульминации.

В тот день все собрались в епископальной церкви Св. Михаила и всех ангелов, славившейся в Далласе тем, что ее прихожанами по большей части были местные толстосумы. Там, внутри строгой и прекрасной церкви Клифтон Харрисон готовился сочетаться очередным, четвертым по счету браком с девушкой по имени Александра, хотя еще и года не миновало со времени развода с ее предшественницей, третьей миссис Харрисон. Под сводами церкви к нему присоединились два шафера, одним из которых выступал Джим Дарр, специально для этого прилетевший из Нью-Йорка. Приглашенные менеджеры из его отдела про себя восхищались, как это ловкач Дарр сумел за такой короткий срок втереться в лучшие друзья к жениху.

А Харрисон хвастался, что на сей раз женится на деньгах: семейство его новой супруги, по его словам, владеет капиталом в крупной международной компании. И действительно, церемония была обставлена чрезвычайно пышно — после венчания в церкви Св. Михаила и всех ангелов намечался прием в шикарном загородном клубе Northwood, и кое-кто из гостей подсчитал, что один этот день обошелся устроителям не менее чем в 60 тыс. долл.

После медового месяца Харрисон объявился в Нью-Йорке и прямиком направился в отдел прямых инвестиций. Он разгуливал по этажу и приставал с разговорами ко всем, кто ему попадался. Он подошел к столу Кэти Иствик, которая теперь занимала должность менеджера по продукту. Кэти поздравила Харрисона с очередной женитьбой. Поблагодарив ее, он с кривой усмешкой сообщил: «Вы не поверите, дорогуша, какую шутку сыграл со мной мистер Дарр».

«И что же такого сделал мистер Дарр на сей раз?» — поинтересовалась Кэти.

«Помнится, я как-то уже говорил вам, что Дарр никогда не потратит лишнего цента. А сейчас — вы не поверите! — он заставил меня раскошелиться, чтобы оплатить ему билеты на перелет в Даллас, на мою же собственную свадьбу! Как вам это нравится?»

Джон Д’Элиса поставил кейс на кухонный стол и, откинув клапан бокового отделения, бережно опустил внутрь портативный магнитофон. Затем подключил к магнитофону микрофон на тонком шнуре и аккуратно вывел конец с микрофоном наружу. Микрофон — крохотный, но хорошей чувствительности. Д’Элиса отступил на пару шагов и придирчиво осмотрел кейс. Все вроде было в порядке: микрофон совершенно не заметен, но располагается точно в щели бокового отделения, так что беспрепятственно может улавливать звук. Д’Элиса остался доволен проделанной работой и проверил магнитофон на запись. И здесь все было отлично, звук записывался чисто, без помех.

Д’Элиса снова оглядел кейс — совершенно незаметно, что внутри помещен магнитофон с выведенным микрофоном. Вот теперь он готов нанести визит Дарру, чтобы сообщить о своем уходе. К каким уловкам и трюкам ни вздумает прибегнуть Дарр — а никогда заранее не знаешь, что он выкинет, — каждое его слово будет записано на пленку. Это была единственная страховка, которую Д’Элиса сумел придумать, чтобы оградить себя от излюбленной Дарром тактики манипулирования людьми.

Примерно к маю 1983 г. Дарр сделался одной из самых могущественных фигур в Prudential-Bache. Несмотря на посулы, щедро расточавшиеся Боллом при вступлении в должность президента фирмы, она все еще не выкарабкалась из трудностей. На общем бледном фоне отдел прямых инвестиций был одним из немногих подразделений, которые зарабатывали для Pru-Bache деньги. И Болл не жалел на него расходов: что бы ни запросил Дарр — любые ресурсы — все немедленно поступало в распоряжение его отдела. Во всех выступлениях и частных разговорах с брокерами Болл неизменно давал понять, что полностью поддерживает бизнес с товариществами. Он часто приглашал Дарра проводить презентации перед топ-менеджерами фирмы, и потому все руководство прочно уяснило себе, что президент Prudential-Bache особенно благоволит Дарру и отделу прямых инвестиций.

Особенно радовался этому Роберт Шерман, глава розничных продаж и непосредственный босс Дарра. Товарищества, долями в которых бойко торговали люди Дарра, стали для Шермана настоящим золотым дном, неиссякаемым денежным источником; кроме того, они еще приносили «жирные» бонусы ему и еще кучке избранных.

Как-то раз, обращаясь к группе старших менеджеров по ретейлингу, Шерман заметил: «Дарр зарабатывает прорву денег. Его вклад в наш розничный бизнес трудно переоценить». Кое-кому из своих соратников Шерман также сообщил, что Дарр под большим секретом шепнул ему, что в свое время работал на ЦРУ. По мнению Шермана, эта деталь делала личность Дарра особенно интригующей.

Но даже при такой масштабной поддержке, которую получал от фирмы отдел прямых инвестиций, Д’Элиса счел невозможным для себя дальнейшую работу под началом Дарра. Он считал, что отдел занимается неблаговидными делами. Он давно заметил, что всех лучших — порядочных, добросовестных ребят, крепких профессионалов — планомерно выдавливали из фирмы, а кто-то уходил сам, не в силах преодолеть отвращение к тому, что творилось в отделе. Из «Футонской пятерки» в фирме оставались только он да Дэннис Мэррон. А из тех, кто еще держался за свои места в Pru-Bache, слишком многие были всерьез обеспокоены сомнительными операциями, проводившимися с благословения руководства. Д’Элиса считал, что Дарр развратил персонал легкими деньгами от сомнительных сделок, и многие его коллеги как-то подзабыли, что высшая цель бизнеса, которому они посвятили себя, не в том, чтобы набивать карманы любой ценой.

Несмотря на глубокое разочарование, Д’Элиса пока оставался в фирме, главным образом потому, что работал в Лонг-Айленде, в сорока милях от ненавистного Дарра. Но вот месяца полтора назад Дарр вызвал его к себе и велел перебираться в манхэттенский офис. Этого Д’Элиса вынести не мог и принялся спешно подыскивать место, каковое и нашел в Bear Stearns & Company. Ему претила самая мысль о том, чтобы работать бок о бок с Дарром, он боялся, что Дарр и его сумеет подкупить шальными деньгами.

Закончив с установкой магнитофона, Д’Элиса подхватил кейс и отправился в штаб-квартиру Prudential-Bache. Там он сразу прошел в кабинет Дарра. Однако прежде чем переступить порог, он незаметно нажал на кнопку записи спрятанного в кейсе магнитофона.

«Сделай лицо попроще, Джим, — обратился Дарр к Д’Элисе, когда тот сел. — Я и так знаю, для чего ты явился. Знаю и то, что ты получил предложение от другой фирмы и всерьез раздумываешь над ним».

«Смотри-ка, ему опять все известно», — удивленно подумал Д’Элиса. Так было всегда, еще с тех времен, когда интрига «Футонской пятерки» потерпела фиаско. Впоследствии Дарр любил повторять своим подчиненным, что знал о каждом слове и каждом шаге заговорщиков. Дэннис Мэррон даже предположил, что Дарр умудрился организовать прослушку их телефонов. Остальные же резонно возражали, что, скорее всего, кто-то из сотрудников отдела тайно наушничает Дарру.

«Давай так: скажи мне, что надо сделать, чтобы ты, счастливый и довольный, остался работать здесь?» — взял Дарр быка за рога.

«Чтобы ты, гад, ушел отсюда, вот что», — сказал про себя Д’Элиса. Вслух же объяснил, что предложение Bear Stearns слишком щедрое, чтобы отказываться. Они готовы сделать его партнером — в отличие от Prudential-Bache, где это невозможно, поскольку она не имеет статуса товарищества. А кроме того, и денег предлагают куда больше.

«Послушай, — начал Дарр, — конечно, партнером я сделать тебя не могу, зато обещаю выхлопотать место старшего вице-президента. Плюс прибавку в 50 тыс. баксов. Да, а помимо того я немедленно оформлю тебе вестинг».

Д’Элиса не поверил своим ушам. Он и не подозревал, что Дарр способен на такую щедрость. Прибавка была неслыханно, неправдоподобно велика. Но еще важнее были его последние слова про вестинг. Это гарантировало Д’Элисе право регулярно получать долю вознаграждений и иных выплат, которые поступали от товариществ на счета посреднических фирм вроде Bache Corporation и ей подобных. Дарр поставил создание таких компаний на поток, что ни день регистрировались какие-нибудь новые, с громкими названиями вроде Prudential-Bache Energy, Prudential-Bache Minerals. Ежегодные поступления от них составляли миллионы долларов. Таким образом, предложение Дарра, как прикинул в уме Д’Элиса, «тянуло» примерно миллиона на два. И все же оно его не устраивало.

«Но, Джим, я не хочу каждый божий день мотаться в город и обратно», — сопротивлялся Д’Элиса.

Лицо Дарра вспыхнуло злостью. «Однако же ты готов мотаться каждый божий день в город ради Bear Stearns, не так ли? Так почему бы тебе не помотаться ради меня?»

«Ну, я просто предпочел бы не делать этого», — ответил, слегка смутившись, Д’Элиса.

В конце концов Дарр уступил. «Бог с тобой, — сказал он, — сиди на своем Лонг-Айленде, только прикомандируй одного из своих парней к манхэттенскому офису». На этом условии Дарр был готов выполнить свои обещания. Теперь предложение выглядело так привлекательно, что, безусловно, заслуживало внимания. «Грех от такого отказываться», — решил про себя Д’Элиса.

«Отлично, Джим, я готов обдумать это», — сказал он.

«Приходи ко мне завтра, а я как раз переговорю с кем надо, — отвечал Дарр. — Но учти, мы с тобой договорились».

Но назавтра Д’Элиса, все еще в жестоких сомнениях, никак не мог заставить себя сказать последнее «да». Нужно было еще немного времени, чтобы обдумать и взвесить все «за» и «против». Даже при тех козырях, какие Дарр щедро выложил на стол, Д’Элиса не был уверен, что стоит соглашаться. Его не покидало чувство, будто он собирается продать душу.

День подошел к концу, сменившись бессонной ночью, а Д’Элиса все мучился. Наконец наутро он заставил себя отправиться на Манхэттен, решив все же принять предложение Дарра. С этим он и предстал перед своим боссом.

«Джим, я согласен, я принимаю предложение. Но только пусть все будет оформлено официально, на бумаге. Мне нужен контракт», — с порога сообщил Д’Элиса.

«О'кей, будет тебе твой контракт, — ответил Дарр, — но о Лонг-Айленде можешь забыть. Пришел бы вчера — остался бы там, как договаривались. Но ты, дружище, опоздал, сегодня этот пункт нашего уговора утратил силу».

Д’Элисе все стало ясно. Он поднялся и пожал Дарру руку. «Большое спасибо», — официальным тоном произнес он и повернулся к двери. «Все кончено, — подумал он, — я ухожу. Точка».

Если Дарр так легко отказался от одного из своих обещаний, ничто не помешает ему точно так же обойтись и со всеми остальными. В этом Д’Элиса не сомневался — слишком хорошо изучил он Дарра, слишком устал от его выходок. Все, чего он хочет, — уйти отсюда как можно быстрее.

Д’Элиса съехал на лифте на первый этаж, прошел через вращающуюся дверь вестибюля и быстро зашагал вниз по улице. И с каждым шагом он ощущал, как с его плеч спадает часть неимоверного груза, давившего на него все это время. Слава богу, теперь это кончилось — наконец-то останутся позади эти тяжелые годы, полные интриг, подковерных войн и прочей отталкивающей мути.

Ему даже думать не хотелось, сколько еще продержатся в фирме те, кто там остался.

Клифтон Харрисон схватил стул и швырнул о стену конференц-зала Prudential-Bache.

«Черт бы тебя побрал, проклятый болван! — проорал Харрисон в лицо Левайну. — Какая муха тебя укусила? Ты что, не видишь, что это классная сделка?»

А Левайн продолжал упираться. С самого начала он намеревался не пропускать эту сделку с товариществом, организованным Харрисоном в июне 1983 г. Левайн уже достаточно долго проработал в Pru-Bache и хорошо изучил ее методы. Для него уже не было секретом, что Дарр с Харрисоном пропихивают через отдел недоброкачественные сделки. А эта последняя даже на фоне предыдущих выглядела совершенно провальной. И Левайн решил, что на сей раз не поддастся давлению и не изменит своего первоначального заключения — товарищество Exchange Center Limited Partnership из рук вон плохое и комплексная экспертиза его отклоняет.

По мнению коллег Левайна, сделка, оцениваемая в 32 млн долл., была вопиющим безобразием. Для инвесторов — сквернее не придумаешь. В основе сделки был проект строительства 39-этажного офисного здания в самом сердце финансового центра Чикаго. Громадный размер вознаграждений и расходов, заложенных в условиях сделки, практически не оставлял инвесторам шансов хоть что-то заработать. Зато невооруженным глазом было заметно, что Харрисон, Prudential-Bache и отдел прямых инвестиций прикарманят свыше 20 % привлеченного капитала.

Когда Харрисон только переступил порог с этой абсурдной сделкой, Левайн решил передать ее своему юному коллеге Джеффу Талберту, недавно присоединившемуся к группе комплексной экспертизы. Левайну было любопытно узнать мнение Джеффа — оно будет объективно хотя бы потому, что он как новичок еще не в курсе ни криминального прошлого Харрисона, ни его тухлых сделок, которые вечно создают проблемы. Не посвящая Талберта во все эти детали, Левайн просто положил документы по Exchange Center Limited Partnership ему на стол.

«Ознакомься и скажи, что ты думаешь об этом», — попросил Левайн.

Талберт принялся просматривать бумаги и минут через десять решил, что Левайн над ним подшутил. Сделка была просто абсурдной: она основывалась на том, что по окончании строительства в 1985 г. за квадратный фут офисной площади застройщик назначит цену в 32 долл., тогда как по самым оптимистическим прогнозам размер арендной платы на тот год в среднем должен был составить около 27 долл. «Ну какой нормальный арендатор согласится выложить лишних пять баксов за квадратный фут», — удивлялся Талберт. Сделка явно обречена на провал. Прихватив документы, Талберт через зал отправился к Левайну. Там он застал Фредди Котека и еще одного парня из их группы.

«Я ознакомился с материалами и, должен сказать, весьма удивлен, — заявил Талберт. — Здесь будет куча проблем. Вообразить не могу, почему мы вообще взялись за это».

«Так это же сделка Клиффи», — ехидным тоном сообщил Левайн.

Талберт ничего не понял: «Кто такой Клиффи?»

В разговор включился Котек: «Клиффи — это Клифтон Харрисон, парень, с которым мы работаем по сделкам, дружок Дарра».

Талберт заметил явное отвращение на лицах своих коллег и решил уточнить: «И что такого с этими сделками Клиффи?»

«А они все как близнецы, — объяснил четвертый присутствовавший в закутке Левайна, — сплошное жульничество».

«Да, а еще Клиффи в прошлом был осужден за фелонию», — прибавил Левайн.

Дальше они вчетвером принялись обсуждать, как поступить с этой чикагской сделкой. Талберт заметил, что, если все сделки Харрисона так плохи, как утверждают коллеги, значит, им есть о чем беспокоиться. Что будет дальше, когда эти мыльные пузыри полопаются? Брокеры откажутся иметь с ними дело, а тогда продажи долей в товариществах остановятся. Талберт считал, что это слишком рискованный способ вести бизнес.

Позже выяснилось, что в работу принята еще одна сделка Харрисона, с товариществом Fountain Square Limited Partnership, для которого планировалось привлечь 6 млн долл. на строительство в Цинциннати. «Так, может, — в шутку предложил кто-то, — черт с ней, пропустим эту небольшую сделку в Цинциннати, порадуем Дарра, а ту, вторую, на 32 млн, зарубим? Так, по крайней мере, на кону будет меньше денег».

Внутренне кипя от негодования, Левайн вернулся к просмотру бумаг. Как он сожалел, что с ними больше нет Д’Элисы, умевшего отстоять их мнение перед Дарром. «Но позвольте, — размышлял Левайн, — если даже желторотый новичок чуть ли не с ходу раскусил всю нелепость этого чикагского хлама, то я уж точно не должен пропускать его. Уж тут я просто обязан до конца отстаивать свое мнение». И Левайн отклонил сделку, дав на нее отрицательное заключение.

Дарр не собирался принимать во внимание мнение Левайна. Они с Харрисоном призвали Левайна в конференц-зал на совещание и насели на него вдвоем. Безуспешно.

Под конец Дарр сказал Левайну, что раз мнения по сделке разделились, ее следует вынести на рассмотрение инвестиционного комитета. Левайн уже хорошо знал, что это означает: каким бы ни было высказанное им мнение, сделка все равно пойдет своим чередом, ведь фактически этот комитет пляшет под дудку Дарра и сделает все, что Дарр захочет.

К себе на рабочее место Левайн вернулся с уже готовым решением: Дарр хочет вынести материалы по Exchange Center Limited Partnership на заседание комитета? Что ж, отлично. А Левайн позаботится, чтобы его члены были осведомлены об изъянах этой сделки, он составит официальную докладную. В отделе мгновенно разнеслась весть, что Левайн в лепешку расшибается, чтобы похоронить Exchange Center Limited Partnership.

Вскоре состоялось заседание комитета. Так совпало, что в тот день на должность Д’Элисы в качестве главы группы комплексной экспертизы сделок заступил Джозеф Куинн, бывший сотрудник Chase Manhattan Bank. Незадолго до заседания Левайн отвел Куинна в сторонку и рассказал ему о сделке, о которой пойдет речь.

Ближе к полудню комитет приступил к работе в зале заседаний отдела. За длинным столом собрались старшие менеджеры, включая Дарра, и Левайн раздал каждому отпечатанную на двух страничках докладную по сделке Exchange Center. В следующие полчаса Левайн пункт за пунктом разъяснил присутствующим основания для своей докладной: сделка была односторонней, откровенно в интересах генерального партнера и в ущерб инвесторам; заложенные в расчеты цены на аренду завышены по сравнению с рыночными, тогда как рынок недвижимости демонстрирует признаки вялости. Каждое утверждение Левайн подкреплял конкретными фактами.

Наконец он закончил. При таком объеме критических замечаний, считал он, вопрос должен быть закрыт. Он не представлял, как тот же Дарр сможет теперь пропихнуть сделку. И в полной уверенности, что все кончено, Левайн принялся собирать со стола свои бумаги.

«Подождите-ка минуточку, — подал голос Дарр, — у нас тут складывается интересная ситуация. С материалами по Exchange Center ознакомились двое экспертов, и их мнения разошлись».

Левайн в изумлении замер. «Что?» — пробормотал он, не понимая, куда клонит Дарр. Именно он, Левайн, ответствен за проведение комплексной экспертизы сделок по недвижимости, рассчитанных на частные инвестиции. И в отделе всегда считались с его мнением.

«Ральф, — обратился Дарр к одному из сидящих за столом и сделал приглашающий жест, — почему бы вам не рассказать нам, что вы обнаружили? Просим!»

И тогда поднялся один из оценщиков недвижимости. Как оказалось, у него была подготовлена еще одна докладная, экземпляры которой он сейчас пустил по кругу. Левайн не верил своим глазам и ушам. Всем известно, что оценщики определяют справедливую цену покупки объектов недвижимости для сделок по товариществам, тогда как оценка инвестиционного качества сделок никогда не входила в их обязанности. Да у них и опыта никакого нет для такой задачи.

«Это заранее срежиссированный спектакль», — догадался Левайн.

Оценщик принялся излагать суть своей докладной, упирая на преимущества сделки Exchange Center. Все заметили, что он чувствует себя не в своей тарелке: дрожащий голос выдавал его смятение. На взгляд Левайна, выступление оценщика не содержало ничего вразумительного, но эта домашняя заготовка Дарра позволила ему взять ситуацию под свой контроль. Оценщик между тем окончил речь и сел на место.

«Спасибо, Ральф, большое спасибо, — сказал Дарр и, повернувшись к Левайну, бросил: — Совершенно очевидно, что тебе, Дэвид, не мешало бы перестать упираться и еще раз повнимательнее ознакомиться с материалами». В следующую минуту комитет дал сделке зеленый свет, рекомендовав продолжить работу по ней.

После совещания Левайн и Куинн прошли в кабинет последнего, и Левайн без сил рухнул на стул. Он был страшно бледен, казалось, произошедшее лишило его последних сил. Да, какому неимоверному стрессу приходится подвергать себя лишь для того, чтобы добросовестно выполнить свои служебные обязанности!

«У меня такое чувство, будто я живу в Советском Союзе и борюсь со всесильным КГБ», — слабым голосом пробормотал Левайн.

Куинн заметно нервничал. «Это кошмар какой-то, — отозвался он. — Я не испытываю особого желания работать с этой сделкой».

И тут Куинн придумал, как поступить в этой ситуации: они продолжат работать со сделкой, но будут всячески затягивать процесс, ставя множество вопросов, до тех пор, пока она не умрет сама собой. Дарр не сможет запретить им требовать у девелопера и генерального партнера дополнительную информацию. Вот они и будут запрашивать то одни финансовые показатели, то другие, пока у Харрисона не лопнет терпение. Левайн сейчас же согласился.

Когда коллегам Куинна и Левайна стало известно о том, что случилось на заседании комитета, они чуть ли не в один голос стали говорить, что Дарр своими руками создает монстра. Его не интересовало мнение сотрудников комплексной экспертизы сделок, все, чего он желал, — устроить конвейер, чтобы без передышки штамповать новые сделки. Единственное, что еще могли сделать Куинн, Левайн и все прочие, — так это держаться от Дарра подальше. Однажды эти сделки начнут рушиться как карточные домики. И когда это произойдет, всем им мало не покажется. Многие карьеры полетят под откос, не исключено, что и их собственные.

Дэннис Мэррон захлопнул папку с материалами, изобиловавшими финансовыми данными, представленными нефтяной компанией NRM Energy Company. Потом повернулся к окну и принялся смотреть на Бруклинский мост. Мэррона мучили сомнения. Он понимал, что нельзя допускать, чтобы Prudential-Bache взяла в работу сделку с очередным учрежденным NRM крупным нефтяным товариществом. У самой компании вроде бы никаких явных изъянов не было, и Pru-Bache уже продала несколько ее товариществ. Но вот что действительно вызывало беспокойство — так это слишком тесные связи Дарра с руководством NRM. Он часто рассказывал о своих знакомых в NRM и несколько раз сам выезжал в Даллас, где располагалась штаб-квартира компании. Этого было достаточно, чтобы внушить Мэррону подозрения. Он знал, каких трудов стоит ребятам из отдела комплексной экспертизы сделок расхлебывать последствия Дарровой дружбы с Харрисоном. Он не желал, чтобы еще один такой Клифтон Харрисон отравил жизнь группе экспертов по сделкам с товариществами в нефтегазовой отрасли.

Настроение у Мэррона было ужасное — исполнять для Дарра комплексную экспертизу, думал он, все равно что, подобно Алисе, бродить по Зазеркалью. Очевидные факты — и финансовые показатели, и мнение экспертов, и сам рынок — все, казалось бы, свидетельствовало об одном. Но каждое утро, переступая порог отдела прямых инвестиций, Мэррон и его коллеги словно попадали в Зазеркалье, где все перевернуто с ног на голову и все очевидное перестает быть таковым. Прописные истины мгновенно теряли смысл, общепринятые стандарты не действовали. Если уж Дарр вознамерился реализовать какую-нибудь сделку, остановить его было невозможно.

На сей раз сделка была особенной важности. На протяжении многих месяцев Мэррон вместе с Дугласом Холбруком, специалистом по финансированию объектов энергетики, работали на износ над уникальным контрактом с участием Prudential Insurance. Это будет энергетическая инвестиционная сделка, в рамках которой деньги инвесторов планируется вложить в покупку уже открытых нефтяных месторождений с подтвержденными запасами. При грамотном управлении товарищество начнет приносить инвесторам доход за счет добычи и продажи нефти, естественно, с прибылью.

Этой идеей заинтересовалось руководство фирмы. Сам президент Болл участвовал в обсуждении условий сделки. Он успел изучить опыт продажи подобных товариществ, пока работал в Hutton, и его заинтересовали перспективы. Это будет первый созданный в стенах его фирмы крупный проект, в котором примет участие материнская компания Prudential Insurance, и Болл желал лично убедиться, что все делается должным образом.

Если Prudential Insurance согласится вложить деньги в проект, последний автоматически превратится в необычайно лакомый кусок и розничные инвесторы будут драться за право участвовать в нем. В самом деле, какой инвестор откажется вложить свои капиталы в проект, зная, что в нем участвует одна из крупнейших в мире компаний? Чтобы усилить привлекательность сделки, Холбрук настойчиво предлагал придержать часть денег, авансом уплачиваемых генеральному партнеру, и выплатить их не раньше, чем инвесторы получат назад первоначально вложенные средства. Это позволило бы привлечь больше инвесторских капиталов и повысить шансы на успех.

Ожидалось также, что товарищество принесет большую выгоду Prudential-Bache. Одно из многочисленных дочерних образований отдела прямых инвестиций, Prudential-Bache Energy Production, выступит в роли генерального сопартнера в этой и всех последующих инвестиционных сделках с объектами энергетики. Это гарантирует ей право брать с товарищества управленческую плату и участвовать в его прибыли. Для фирмы это будет потрясающе доходный проект, ну и конечно, для избранных из отдела прямых инвестиций, в числе которых непременно будет и Дарр, — они получат свою долю пирога через дочернюю компанию.

Дарру сразу приглянулась эта идея, и он велел Мэррону привлечь NRM в качестве управляющего генерального партнера товарищества. «Это как раз те ребята, которые идеально подходят для этой роли», — сказал Дарр.

Мэррон возражал. Насколько он знал, NRM почти не доводилось иметь дел с институциональными инвесторами, каким была Prudential Insurance. Можно найти другие компании с более прочным финансовым положением, чем у NRM. Однако он не упомянул о самом главном — о тесных связях Дарра с руководством этой компании.

«Отправляйся знакомиться с NRM», — приказал Дарр.

И вскоре Мэррон с Холбруком уже летели на самолете в Даллас на встречу с топ-менеджерами NRM. Проговорив с ними почти час, ни Мэррон, ни Холбрук не вынесли для себя ничего хоть сколько-нибудь значимого. Холбрука в особенности поразило, что эти менеджеры куда больше знают о продажах долей в товариществах, нежели о нефтегазовом бизнесе.

Напоследок Мэррон с Холбруком отправились в банк, финансирующий операции NRM. Служащий банка, ответственный за ведение счета NRM, превозносил компанию как динамично развивающуюся и имеющую прочное финансовое положение.

«Сможете ли вы выделить NRM дополнительные средства, если она будет в них нуждаться?» — спросил Мэррон.

«Вне всяких сомнений», — отвечал служащий.

«Минуточку, — осенило Холбрука, — по-моему, мы упускаем кое-что весьма важное. Ну хорошо, предположим, Prudential-Bache прекратит привлекать капитал для NRM, в этом случае вы все равно продолжите ссужать NRM деньгами?» — уточнил он.

Видимо, такой вопрос шокировал банковского служащего. «Ну, — начал он неуверенно, — в этом случае не будем, нет, не будем».

Вывод напрашивался сам собой: NRM бурно развивалась по той лишь причине, что Prudential-Bache исправно привлекала для нее средства. Если фирма прекратит делать это, рост NRM застопорится.

«Знаешь что, — обратился Холбрук к Мэррону, когда они вышли из банка, — давай-ка придумаем, как выкинуть этих парней из нашей сделки».

Все три часа, что длился перелет из Далласа в Нью-Йорк, они ломали головы, как бы зарыть в землю идею с привлечением NRM к сделке с нефтегазовым товариществом. Если бы удалось найти другую нефтяную компанию, которая понравилась бы Prudential Insurance, Дарр не смог бы помешать включению ее в сделку вместо NRM. Но пока им не удастся разыскать солидную нефтяную фирму, никакие их возражения не смогут оттеснить NRM от сделки — так что им следовало поторапливаться.

Холбрук был в полной уверенности, что за этим ланчем в начале 1983 г. встречается с менеджерами Crawford Energy. Помнится, именно так ему говорил Эд Деверо — специалист по продажам в нью-йоркском регионе Pru-Bache. Сам Холбрук едва был знаком с этой фирмой, но не видел причин, почему бы не пообедать с ее представителями. Пускай с точки зрения бизнеса проку от встречи будет ноль, так хоть пообедает за счет компании — тоже приятно.

В назначенный день Холбрук в компании с Деверо пешком отправились в клуб City Midday на Бродвее, 140, неподалеку от Уолл-стрит. Уже в клубе при выходе из лифта Холбрук заметил Рича Гилмана, бывшего сотрудника страховой компании, с которым он сталкивался несколько лет назад по каким-то давнишним сделкам и к которому испытывал подлинное уважение. Холбрук направился в его сторону поздороваться.

Каково же было удивление Холбрука, когда выяснилось, что Гилман и есть один из двоих менеджеров, на ланч с которыми его привел Деверо. Гилман представил своего спутника, назвав его Энтоном Райсом, добавив, что для знакомых он просто Тони. У Холбрука этот Тони почему-то сразу вызвал антипатию. Райс был высокого роста, и хоть на его висках пробивалась заметная седина, над его прической явно поработали феном и гелем для укладки, а сорочка с отложными манжетами прозрачно намекала на попытку придать себе облик этакого завсегдатая Уолл-стрит. Да и в его манере держаться, пожалуй, даже чересчур учтивой, все равно ощущались повадки профессионального торговца. Холбрук находил все это чересчур демонстративным.

Пока метрдотель провожал всю компанию к столику, Холбрук быстро соображал. Так, представляя Райса, Гилман назвал его финансовым директором Graham Resources, а не Crawford Energy, о которой говорил Деверо. Значит, Гилман работает и на Graham тоже — об этой фирме Холбрук был наслышан. Ее штаб-квартира располагалась в Метайри, в Луизиане, сама фирма основана в 1975 г. силами Форда Грэхема, влиятельного и предприимчивого нефтепромышленника, и его сына Джона, юриста с дипломом Принстонского университета.

Холбруку вспомнилось и виденная им в 1980 г. на страницах Wall Street Journal новость, извещающая об обязательстве компаний St. Paul Fire и Marine Insurance Company войти с Graham в сделку ценой порядка 90 млн долл. — что-то связанное с приобретением какого-то объекта энергетики. Какой можно сделать вывод? Если Graham внушает доверие St. Paul и к тому же привлекает к работе таких достойных профессионалов, как Гилман, значит, это, по всей видимости, та компания, какую ищут они с Мэрроном.

За ланчем, пока они лакомились свежей лососиной и говяжьей вырезкой, Райс обрисовал цель встречи: вообще, Graham привлекает капитал для товариществ, занимающихся бурением нефти, и раньше всегда работала с Merrill Lynch, но теперь хочет попробовать с Prudential-Bache. Тони добавил, что знаком с Дарром еще по работе в Merrill. Правда, он опустил такую несущественную, на его взгляд, деталь, как то, что в прошлые времена, работая на фирму Josephthal, Дарр пытался провернуть побочную сделку с Graham.

Вежливо выслушав Тони, Холбрук отрицательно покачал головой.

«Нас не интересует сами по себе нефтебуровые работы, — пояснил Холбрук, — мы работаем над созданием доходного фонда. Если бы вас заинтересовала эта перспектива, тогда, возможно, нам было бы что обсуждать».

Разговор был достаточно неконкретным, без четко сформулированных предложений. Через час с небольшим ланч подошел к концу, и все четверо встали из-за стола. Обращаясь к Гилману, Холбрук сердечно сказал: «Чертовски рад был повидать тебя, Рич. И давай не упускать друг друга из виду. Возможно, найдется кое-что, над чем мы еще поработаем вместе».

На этом Холбрук и Деверо откланялись, поблагодарив Гилмана и Тони за ланч, и поспешили в офис. Едва добравшись до офиса Pru-Bache, Холбрук поспешил в кабинет Мэррона.

«Может статься, я нашел альтернативу NRM», — начал он с порога.

Мэррон выслушал взволнованный рассказ Холбрука о встрече с Гилманом и Тони. О первом он отозвался с большой симпатией, прибавив лишь, что, если бы Graham отправила на встречу одного только Райса, ему и в голову не пришла бы идея сотрудничества с этой компанией. А так Graham — реально действующая компания, вполне состоятельная в бизнесе. Мэррон с удовлетворением выслушал новость и попросил Холбрука узнать в Prudential, как там посмотрят на сотрудничество с Graham. Возможно, у них появился шанс побить Дарра его же козырями.

Дарр остановил Мэррона в коридоре, когда тот проходил мимо.

«Дэннис, я хочу, чтобы ты попридержал этого Холбрука. Он твой человек, изволь контролировать его», — не прибавив ни слова больше, Дарр поспешил прочь.

Мэррону было известно, что Дарр злится на команду комплексной экспертизы сделок с объектами энергетики. И тем более на Холбрука — он обычно не церемонился и высказывал в лицо все, что думал. Холбрук никогда не пасовал перед Дарром и, если был не согласен с ним, прямо говорил об этом. Одного этого хватило бы, чтобы разъярить заносчивого Дарра. Но сейчас он и подавно ополчился на них после того, как вместо протежируемой Дарром NRM к энергетическим инвестиционным сделкам была подключена Graham. Дарр при всем желании не мог бы изменить теперешнего положения вещей, поскольку Prudential Insurance полностью одобрила идею инвестировать свои деньги в сделки Graham.

Тем не менее Дарр не упускал возможности ставить Мэррону палки в колеса. Несмотря на то что отдел прямых инвестиций полным ходом занимался организацией товариществ для Graham Resources на общую сумму в 100 млн долл., Дарр упорно отказывался встречаться с ее руководителями, отговариваясь сильной занятостью. Все переговоры приходилось вести Мэррону и Холбруку. Они часто выезжали в Новый Орлеан, где в одном из пригородов размещалась штаб-квартира Graham. Именно здесь на одном из совместных совещаний вновь всплыла тема прошлого Джима Дарра. Оказалось, Джон Грэхем наслышан о той самой неприглядной истории.

«Мне тут кое-что стало известно о вашем боссе Джиме Дарре, — сказал Грэхем. — И, насколько я понимаю, он далеко не так чист, как хотелось бы. Должен признаться, это беспокоит меня. Как, по-вашему, обоснованны ли мои опасения?»

Мэррон едва поверил своим ушам. «Оказывается, дурная репутация Дарра ни для кого уже не секрет?! — подумал он, а вслух произнес: «Спорить не буду, мне тоже кое-что доводилось слышать о его прошлом. Тем не менее сделка, которую мы готовим для вас, — честная сделка, мы привлекли к ней Prudential Insurance. Так что, какие бы там проблемы ни были у Дарра, он ничем не сможет навредить сделке».

На секунду Джон Грэхем поджал губы, а потом произнес: «Ну что ж, отлично».

К июню 1983 г. доходный фонд Prudential-Bache Energy Income Fund был готов к продаже.

У Мэррона с Холбруком появился законный повод гордиться собой: они сгенерировали идею, облекли ее в форму конкретной сделки, нашли достойного генерального партнера для управления товариществом. Благодаря их усилиям состоится первая крупная сделка Prudential-Bache с участием ее материнской компании Prudential Insurance. Холбруку уже мечталось, как они с Мэрроном получат более широкие полномочия, чтобы организовывать качественные новые сделки.

Он не учел самой малости: в отделе прямых инвестиций Pru-Bache ценились вовсе не успехи сделок, а преданность лично Джиму Дарру. И в этом смысле они с Мэрроном не могли рассчитывать ни на что.

Летним днем 1983 г. Холбрук сидел за своим столом и пытался прийти в себя. Новость, которую он только что узнал, буквально сшибла его с ног. В это невозможно было поверить: говорят, Дарр намеревается сменить начальника отдела комплексной экспертизы сделок с объектами энергетики. Так что скоро у Мэррона и Холбрука будет новый босс. Это бы еще полбеды, если бы не претендент на эту должность, которого называли слухи, — Билл Питтман. Такого Холбрук не ожидал даже от Джима Дарра. Кто угодно, только не этот Питтман — посредственность, который на памяти всего отдела еще недавно подвизался простым клерком.

Холбрук замотал головой, отказываясь верить в эту дикую новость. Любой в отделе знает, что у Питтмана нет ни опыта, ни знаний для такой работы. Он полный профан в нефтегазовой отрасли, к тому же и в школе бизнеса не учился. Это был просто «попка» Дарра, готовый по первому слову босса сделать все что угодно. Как только Холбрук услышал эту новость, он ринулся к Мэррону.

«Только что мне шепнули, что Питтмана ставят вместо тебя начальником, — взволнованно произнес Холбрук, обращаясь к Мэррону. — Ты же этого так не оставишь, правда?»

Мэррон сидел потухший и безучастный, словно уже устал от этих офисных баталий. «А что, собственно, я могу сделать?» — наконец произнес он. — Все, чего я хочу, — уехать в Денвер и работать через тамошний офис, и Дарр наконец-то дал на это свое разрешение».

«Да, но бог мой, Дэннис, а как же быть с Биллом Питтманом?»

Мэррон лишь пожал плечами. Все бесполезно. Ничто не могло бы изменить принятого Дарром решения. Мэррон отправился в Денвер, а его место занял Питтман. А спустя месяц новоиспеченный начальник заявился в кабинет Холбрука и сообщил, что они, судя по всему, не сработаются. Холбрук покинул Pru-Bache и перешел в конкурирующую фирму A. G. Becker, давно приглашавшую его к себе. Так в команде комплексной экспертизы сделок с объектами энергетики не осталось ни одного сотрудника, который посмел бы возразить Дарру. После своего поражения с NRM Дарр еще больше упрочил свою власть.

Через несколько месяцев состоялся общий сбор сотрудников отдела прямых инвестиций. Дарр держал речь, стоя перед толпой своих подчиненных рядом с экспертом по проблемам энергетики из Prudential Insurance Мэттью Чейнином, активно работавшим по сделкам Graham. В своем выступлении Дарр остановился на последних успехах, особо упирая на вклад своего подразделения в учреждение инвестиционного фонда Prudential-Bache Energy Income Fund и поиск достойных партнеров для него.

«Мне доставляет удовольствие поздравить нашего коллегу, который внес весомый вклад в создание этого фонда. Успехом этого начинания мы во многом обязаны именно ему, — торжественно произнес Дарр. — Я говорю о Билле Питтмане».

Радостный Питтман, который в буквальном смысле палец о палец не ударил для этой сделки, из толпы поднял руку, как бы принимая поздравления босса.

По окончании мероприятия Чейнин подошел к обескураженному Мэррону.

«Да, старина, ловко же тебя обули».

Трое менеджеров Graham Resources неторопливо вошли в коктейль-холл при отеле, расположенном близ Форт-Лодердейла, штат Флорида. На этом мероприятии они должны были поближе познакомиться с 30-ю ведущими брокерами и менеджерами Prudential-Bache, съехавшимися на торговую конференцию на исходе лета 1983 г. Впервые Graham Resources получила возможность составить представление о тех, кто будет заниматься продажей их недавно оформленного энергетического инвестиционного фонда.

Пришедшие на коктейль-вечеринку представители Graham — Рич Гилман, Пол Граттарола и Расти Ренодин — разбрелись по обширному мраморному залу. Они прогуливались мимо групп сотрудников Prudential-Bache, деловито поглощавших коктейли из креветок и напитки. Среди толпы сновали официанты в белых перчатках, проворно собирая по всему залу пустые тарелки и стаканы.

Джеймс Паркер, отвечавший в отделе прямых инвестиций за продажи во Флориде, старался познакомить менеджеров Graham с как можно большим числом брокеров. Спустя полчаса толпа потянулась в конференц-зал, где представители Graham планировали ознакомить брокеров и менеджеров Pru-Bache с новым энергетическим инвестиционным товариществом.

Еще у себя в Луизиане Гилман, Граттарола и Ренодин прикидывали, как лучше организовать презентацию товарищества. Им представилась отличная возможность оценить уровень компетентности брокеров и менеджеров Prudential-Bache. Раньше Graham поручала такие операции Merrill Lynch, сотрудники которой были крепкими, прекрасно обученными профессионалами. Ренодин и Граттарола, занимающиеся в Graham продажами, в прошлом сами работали в Merrill Lynch и потому неплохо представляли себе, как устроены брокеры.

Они сочли, что лучше всего построить общение с брокерами Pru-Bache так, словно они из Merrill, и провести профессиональную маркетинговую презентацию, где рассказывалось бы о механизме работы товарищества и целевых показателях его деятельности. Представители Graham решили, что следует подготовить нечто вроде образовательного экскурса на тему энергетических инвестиционных товариществ, чтобы брокеры Pru-Bache поняли суть предлагаемого им продукта и сумели бы связать его с пожеланиями потенциальных инвесторов. А если окажется, что материал немного сложный для понимания, то в следующий раз представители Graham при поддержке маркетинговой команды Prudential подготовят презентацию попроще и подоходчивее.

Непосредственно презентацию сделки во Флориде поручили провести Гилману. Пока менеджеры и брокеры рассаживались в зале, Гилман, сидя во главе стола президиума, в последний раз просматривал свои заметки. Потом его представили присутствующим, и он обратился к аудитории.

«Я приехал сегодня на встречу с вами, чтобы презентовать новый интересный многообещающий финансовый продукт, который поможет вашим клиентам поучаствовать в деятельности нефтегазовой индустрии. Итак, предлагаем вашему вниманию энергетический инвестиционный фонд — Prudential-Bache Energy Income Fund».

Как и было запланировано, Гилман приступил к подробному описанию механизма деятельности товариществ, организованных в рамках фонда. И хотя презентация касалась в основном технических вопросов, для людей, сведущих в финансовой сфере, она не представляла особой сложности. Гилман рассказывал, что товарищества такого типа будут закупать на инвесторские капиталы нефтяные скважины и продавать добытую из них нефть. Деньги от продажи нефти — за минусом затрат — будут возвращаться инвесторам в рамках распределения прибыли товариществ. Сюда входят как первоначально вложенные в покупку скважин средства, так и прибыль с продажи нефти. Чтобы присутствующие лучше усвоили основную идею, Гилман привел в пример покупку автомобиля за, скажем, тысячу долларов, увеличение объема двигателя и после — продажу уже более мощного автомобиля за полторы тысячи. На этом примере Гилман продемонстрировал, что, покупая авто за тысячу, человек потом возвращает себе ту же тысячу плюс еще 500 долл. в качестве прибыли.

Затем Гилман объяснил, что методы определения стоимости нефти в скважине представляют собой некоторую сложность. Хотя на покупку запасов нефти в скважине деньги расходуются сразу, их возврат происходит по частям, по мере того как нефть в течение десятков лет добывается из купленной скважины; при этом цена нефти подвержена колебаниям. Гилман принялся растолковывать, как оценивается стоимость запасов, оперируя такими общепринятыми финансовыми терминами, как «приведенная стоимость» запасов и «внутренняя доходность» товарищества.

Здесь Гилман сделал паузу и перевел глаза на аудиторию. Перед ним было море равнодушных непонимающих глаз. Было очевидно, что ни менеджеры, ни брокеры совершенно не понимают, о чем он говорит. И похоже, это никого особо не смущало.

Вверх взметнулась рука одного из слушателей. Гилман сделал приглашающий жест рукой и спросил: «У вас есть вопрос?»

«Угу, — сказал, поднимаясь, какой-то брокер. — А какие комиссионные вы намерены отвалить нам, парни?»

Нисколько не пытаясь вникнуть в механизм действия такой сложной штуки, как энергетический инвестиционный фонд, присутствующие, оказывается, больше всего интересовались тем, сколько они получат за продажу этого мудреного товарищества.

В последующие десять минут Гилман отвечал на сыпавшиеся на него вопросы, причем все они касались исключительно комиссионных, их структуры, того, сколько всего выплатит за продажи Graham и сколько из этого поступит непосредственно к брокерам.

Граттарола небрежно откинулся назад на своем стуле, глядя на все происходящее с явным презрением. «Прекрасно, — подумал он. — Нам тут пригнали какую-то банду недоумков, которых более всего интересуют три вещи: комиссионные, комиссионные и еще раз комиссионные».

Когда тема комиссионных были исчерпана, прозвучали и вопросы о нефтяной промышленности как таковой. Но они были либо бессмысленными, либо такими откровенно идиотскими, что Гилман с трудом сохранял на лице серьезность.

«А может ли цена на нефть достичь ста баксов за баррель?» Что могли на это ответить представители Graham? Конечно, они не могли знать этого, этого никто не мог знать.

«Ну хорошо, а сколько времени понадобится, чтобы цена на нефть достигла такого уровня?» И снова пришлось ответить, что вообще неизвестно, произойдет ли столь большой скачок.

Ближе к концу Гилман дал слово брокеру, который особенно энергично тянул руку. «А правда ли, что нефть находится в гигантских подземных озерах?» Граттарола решил сам ответить, но сначала ему пришлось немного помолчать, чтобы унять гнев. «Нет, — холодно отрезал он, — это выдумки».

Презентация подошла к концу, все начали расходиться, и группа управляющих филиалами направилась к еще сидящим за столом президиума сотрудникам Graham. По лицам управляющих было заметно, что они весьма рассержены. Один невысокий толстенький менеджер агрессивно атаковал менеджеров Graham.

«Какого черта вы тут нам пудрили мозги? — злобно прорычал он. — Что за приведенная стоимость? Какая еще внутренняя доходность? Мы не желаем слушать всю эту невразумительную муть. Извольте говорить о прибыли. Вот сколько, например, в год получит тот, кто вложит в нефтяное товарищество 10 тыс. баксов?»

Люди из Graham с трудом верили своим ушам. То, о чем толковал этот толстяк, носило название прибыли на вложенный капитал. В представлении розничных клиентов это обычно означало твердый процент, который они получали с облигаций. Даже на неряшливом жаргоне Уолл-стрит говорить клиентам, что доход товариществ — это прибыль на их инвестиции, означало даже не просто ввести их в заблуждение, а дать заведомо ложную информацию. Допустим, часть денег, которые будут приносить товарищества, а именно разницу между покупкой нефтеносной скважины и продажей добытой из нее нефти, еще можно с большой натяжкой назвать «прибылью на инвестиции». Но ведь не далее как четверть часа назад Гилман уже объяснил, что при распределении товариществом прибыли к инвестору наряду с «прибылью на инвестиции» возвращается и первоначальная сумма, затраченная на покупку скважины. Так что назвать доход товариществ «прибылью на инвестиции» — примерно то же самое, что сказать клиенту банка, будто все средства, которые он снимает с собственного счета, — это выплата процентов.

«Назвать доход фонда «прибылью на инвестиции» означает дать клиенту лишь часть информации, — терпеливо объяснил Гилман, — иными словами, ввести его в заблуждение».

«Ну, так я вам заявляю, что все это чертовски путано, — ничуть не смутившись, ответил толстяк. — Если вы, парни, не в состоянии разложить это по полочкам, чтобы было понятно, не надейтесь, что кто-нибудь в нашей фирме согласится продавать это. Позвольте уж сказать вам, что, если ваши аргументы в пользу этих товариществ занимают больше трех минут, я вообще запрещаю вам разговаривать с моими брокерами. У них и без того найдется, на что потратить свое драгоценное время».

Спустя еще несколько минут резких нападок со стороны менеджеров Pru-Bache встреча окончилась. Сотрудники Graham поспешили прочь. Сначала планировалось, что они отправятся в аэропорт на арендованной машине — им предстояло лететь на встречу с еще одной группой брокеров Prudential-Bache. Однако они решили нанять автомобиль с шофером — так они смогут потратить время на дорогу в аэропорт на то, чтобы внести коррективы в текст презентации, чтобы сделать ее доходчивее. Наконец они втроем уселись на заднем сиденье арендованной машины.

«Ну, — начал Гилман, — и что вы на это скажете?»