Песочные замки Уолл-стрит. История величайшего мошенничества Эйхенвальд Курт

Глава 10

Волны теплого воздуха из включенного на полную мощность кондиционера распространялись по конференц-залу. И хотя утро 21 февраля 1985 г. выдалось морозным, духота в помещении досаждала пятерым сидевшим в зале людям, и они беспокойно ерзали в своих креслах. Судя по всему, наибольший дискомфорт испытывал Ричард Саккулло, управляющий самым крупным филиалом Prudential-Bache в Атланте.

На часах было 9.45 утра, и Саккулло с тоской ожидал того момента, когда эти двое снова вцепятся в него. Шел второй день допроса, которому подвергли его юристы Комиссии по ценным бумагам и биржам, специально присланные из Вашингтона. Чем дальше шло расследование, тем меньше юристам верилось в искренность заверений Саккулло и представителя юридической службы Prudential-Bache, будто в фирме делается все возможное, чтобы брокеры неукоснительно блюли букву закона о ценных бумагах.

Юристы SEC Джэред Копель и Карен Шапиро сидели по одну сторону стола совещаний, а Саккулло и заместитель генерального юрисконсульта Prudential-Bache Патрик Финли — по другую. Копель, назначенный SEC ответственным за расследование, пристально наблюдал за допрашиваемым, пока тот отвечал на его вопросы. Саккулло был человеком довольно представительного вида, в годах, с редеющими каштановыми волосами. Он производил впечатление весельчака. В системе Pru-Bache он был фигурой значительной. И хотя Комиссия уже однажды ставила ему на вид за невыполнение надзорных функций, Саккулло все равно ходил в любимчиках у Боба Шермана, и его твердая уверенность, что фирма не даст его в обиду, ничуть не поколебалась.

Саккулло уже понял, что на этот раз выйти сухим из воды будет непросто. Следователи Комиссии всерьез прихватили их. В ходе проверки документации Копель вскрыл многочисленные не вызывающие сомнений связи между отделением, которое возглавлял Саккулло, и Джозефом Льюго, темной личностью из Флориды. Собранные доказательства указывали на то, что филиал Prudential-Bache в Атланте в преступном сговоре с Льюго занимался манипулированием цен на акции.

Объектом спекуляций были акции флоридской сети рыбных ресторанов под названием Capt. Crab’s Takeaway. Копель обнаружил, что летом 1983 г. отделение в Атланте закупало крупные пакеты акций этой сети, что привело к резкому скачку цены на них. В тот же период группа инсайдеров из Сapt. Crab через кучку брокеров, связанных с Льюго, начали сбывать акции с рук. В свете этих фактов крупные закупки акций, проведенные Prudential-Bache, представляли собой классическую спекулятивную операцию, призванную на короткий срок взвинтить цену на акции, чтобы обеспечить продавцам жирный куш. Крайние подозрения вызывали и личности двоих молодых брокеров, чьи клиенты закупали самые крупные пакеты акций Capt. Crab, — это были сын президента ресторанной сети Дэвид Шарпс и его приятель Роберт Скармаццо.

Возник вопрос: каким образом солидная брокерская фирма оказалась замешана в этой жульнической схеме? Вот это-то и рассчитывал выяснить Копель, полагая, что свет на это прольют показания Саккулло, возглавлявшего в тот период отделение Prudential-Bache в Атланте. Как следовало из документов отделения, отдел надзора за соблюдением регуляторных правил фирмы уже тогда забил тревогу, указывая на подозрительный характер массовой закупки акций Capt. Crab, и выдал Саккулло предписание выполнять лишь добровольные заявки на их покупку, иными словами, запретить брокерам продвигать эти акции среди клиентуры. Однако какое-то время Саккулло игнорировал это требование. Позже он с таким же пренебрежением отнесся к приказу отдела вовсе прекратить операции с бумагами Capt. Crab.

Второй юрист, Карен Шапиро, готовясь задать очередной вопрос, сверилась с лежащим перед ней документом. Это была телефонограмма от службы надзора за соблюдением регуляторных правил, направленная на имя Саккулло.

В ней управляющему отделением в Атланте предлагалось провести расследование по факту деятельности его брокера-новичка Скармаццо. Как стало известно, шестеро клиентов Скармаццо за один день приобрели в совокупности 14,2 тыс. акций Capt. Crab, причем в бланке приказа каждого клиента указывалось, что покупка совершается по собственной инициативе клиента. Подобное совпадение не могло не настораживать.

Шапиро зачитала бланк телефонограммы по поводу Скармаццо вслух и спросила Саккулло, помнит ли он, что получал это распоряжение.

«В общих чертах да, припоминаю», — отвечал Саккулло.

«Что было предпринято вами, если вы вообще что-либо предпринимали, в целях установления, действительно ли эти заявки были незатребованными со стороны брокера?»

По сути, Саккулло уклонился от ответа, сказав только: «Я поговорил со Скармаццо, и он уверил меня, что все заявки незатребованные».

Все это время Копель не отрывал от Саккулло пристального взгляда. «Ну да, мой брокер уверяет, что не нарушал регуляторных правил, а я свято верю ему». Служба надзора потому и поручила ему расследовать это дело, что подозревала: брокер врет.

«Привел ли Скармацци какие-нибудь объяснения причин, по которым столько его клиентов в один и тот же день решили купить одни и те же акции?» — уточнил Копель.

«Я позвонил ему, и мы поговорили на эту тему, — принялся объяснять Саккулло. — Он уверил, что заявки сделаны по инициативе клиентов, и у меня не было оснований подозревать, что он лжет мне».

Как бы ни формулировали свой вопрос сотрудники Комиссии, Саккулло неизменно давал один и тот же ответ. Однако на этом этапе расследования было уже неважно, какие доводы выдвинет Саккулло в свою защиту, поскольку сотрудники Комиссии уже удостоверились, что он не выполнил своих надзорных обязательств. Этого было достаточно для введения против него регуляторных санкций.

Тем не менее дознание продолжалось, так как юристы хотели получить больше информации о темном дельце из Флориды Льюго, замешанном в манипуляции биржевыми ценами. Расспросив Саккулло о сыне президента Capt. Crab Шарпсе, дознаватели перешли к вопросам о фирме Льюго, которая именовалась Rooney Pace.

«Обсуждали ли вы когда-нибудь с мистером Шарпсом биржевую активность фирмы Rooney Pace?» — задала вопрос Шапиро.

«Мистер Шарпс периодически вел такие обсуждения с человеком по имени Джой Льюго», — отвечал Саккулло.

«Сколько раз вы слышали, как мистер Шарпс беседует с мистером Льюго?» — уточнила Шапиро.

«Ну, вероятно, раз пять-шесть».

«До того момента, как вы впервые услышали, как мистер Шарпс беседует с мистером Льюго, доводилось ли вам слышать имя последнего в каком-нибудь ином контексте?»

«Нет, не доводилось. Просто мистер Льюго в какой-то день пришел в наш офис и открыл счет, намереваясь поучаствовать в проекте, сулившем налоговые выгоды. Это была сделка, связанная с лизингом самолета у компании Polaris».

«У кого он открыл счет?»

«У Дэвида Шарпса».

Никто из присутствующих не осознал истинное значение слов, произнесенных Саккулло. Оно состояло в том, что часть денег, заработанных на спекуляциях с акциями Capt. Crab, осела в мошенническом товариществе. Льюго вложил их в сделку Polaris через систему Prudential-Bache, купившись на уверения брокера, что это надежный и безопасный вариант инвестирования. В течение десяти лет это товарищество обесценится на 90 %, однако сама Pru-Bache и ее брокеры, как всегда, получат завидные комиссионные.

Иными словами, Prudential-Bache обжулила одного из своих партнеров по крупной биржевой махинации.

Толпа собравшихся в зале судебных заседаний под председательством судьи штата Флорида Нельсона Харриса молча разглядывала темноволосого мужчину, занимающего место ответчика. Многие знали этого человека, так как в прошлом были его клиентами. Его звали Сэм Калил, и раньше он занимал должность помощника управляющего отделения Prudential-Bache в Джексонвилле. В ходе сегодняшнего судебного заседания он узнает, сколько лет ему предстоит провести за решеткой по обвинению в растрате средств своих клиентов.

А ведь всего двумя годами ранее Калил прочно занимал место в элите Prudential-Bache. Он состоял в совете, объединявшем 90 лучших брокеров фирмы. Даже президент Pru-Bache Джордж Болл считал Калила образцовым агентом по продажам и часто ставил в пример остальным брокерам. Калил производил впечатление деятельного, внушающего доверие сотрудника, щедро наделенного обаянием и даром убеждения.

Однажды на совещании Джордж Болл заметил: «Сэм воплощает в себе все идеальные качества, которые я хотел бы привить фирме».

А через несколько месяцев, в декабре 1983 г., Калил был арестован по обвинению в крупномасштабной краже, подлоге и мошенничестве с ценными бумагами. Оказалось, что его успешная брокерская карьера строилась на криминальном фундаменте. Он зарабатывал гигантские комиссионные, вовсю торгуя ценными бумагами без ведома и одобрения клиентов, и заманивал неискушенных инвесторов в сложные недобросовестные инвестиционные схемы. По вине Калила доверившиеся ему люди потеряли миллионы долларов. Для сокрытия своих преступных махинаций Калил увел с клиентских счетов без малого два миллиона долларов, чтобы заткнуть ими дыры в счетах тех, кого он обманул. Целый год Калил с пеной у рта опровергал обвинения и лишь в январе 1985 г. согласился признать себя виновным в тяжком преступлении.

Судья Харрис спросил у обвиняемого Калила, имеет ли он что-нибудь сказать до вынесения приговора.

«Я очень сожалею о случившемся и испытываю глубокий стыд за то, что сделал».

Однако эти покаянные речи не разжалобили судью Харриса. Он приговорил Калила к тюремному сроку длительностью 26 месяцев, четырехмесячному пребыванию в реабилитационном учреждении для освободившихся заключенных и последующим десяти годам надзора специальных органов.

Судебный приговор не избавил Калила от настойчивого интереса со стороны Комиссии по ценным бумагам и биржам. Начало расследования деятельности джексонвиллского филиала Prudential-Bache по времени совпало с арестом Калила. К тому моменту, когда суд определил судьбу Калила на ближайший десяток лет, у SEC возникли серьезные претензии к руководству фирмы. Так, было установлено, что уполномоченный филиала в Джексонвилле заверил подделанную Калилом подпись, а каждая из его подозрительных сделок получила полное одобрение руководства филиала.

На протяжении некоторого времени SEC параллельно вела два расследования, в которых фигурировала Pru-Bache, — по делу о манипулировании ценами акций Capt. Crab в Атланте и по делу Калила в Джексонвилле. К началу 1985 г. было решено объединить оба дела в одно. Ни у кого больше не возникало сомнений, что нарушения, зафиксированные в Атланте и в Джексонвилле, — сигналы системного неблагополучия в Prudential-Bache. Действительно, с 1976 г. за выявленные в ее филиалах нарушения Prudential-Bache четырежды подвергалась штрафным санкциям — чаще, чем любая другая крупная фирма. Но наказания не возымели действия, Prudential-Bache не исправилась.

Но на сей раз чаша терпения SEC лопнула и там пожелали устроить Prudential-Bache показательную порку. Наказание обещало быть исключительно суровым. По мнению юристов SEC, только это послужит гарантией, что фирма больше не дерзнет игнорировать решения комиссии.

Весной 1985 г. в узком конференц-зале на четвертом этаже вашингтонской штаб-квартиры SEC собралась группа юристов. В ожидании начала заседания они выложили на стол блокноты и приготовились делать пометки. По одну сторону стола расположился генеральный юрисконсульт Prudential-Bache Лорен Шехтер, внешне уверенный и непоколебимо спокойный. Рядом устроился Артур Мэтьюс, партнер солидной юридической конторы Wilmer, Cutler & Pickering. В недалеком прошлом первый помощник директора Отдела правоприменения SEC, Мэтьюс считался одним из наиболее опытных и знающих экспертов по законодательству о ценных бумагах.

Напротив них расселась небольшая группа штатных юристов из Отдела правоприменения. Именно их предстояло убедить юридической службе Prudential-Bache в том, что фирма не заслужила наказания по результатам расследования махинаций с акциями с Capt. Crab и преступлений брокера Калила.

«В основном эти дела относятся к весне и лету 1983 г., когда только приступили к смене прежнего руководства Bache, — спокойно говорил Шехтер, — с тех пор мы решили большинство проблем и существенно укрепили позиции в аспекте соответствия регуляторным правилам. Все, о чем вы говорите, — не более чем история, позавчерашний день фирмы».

По лицам юристов SEC было незаметно, чтобы эти доводы произвели на них впечатление. За прошедшие годы им не раз приходилось выслушивать нечто подобное от топ-менеджеров Bache; так бывало всякий раз, когда SEC ловила фирму на очередном нарушении. На сей раз, решили регуляторы, они просто обязаны принять самые жесткие меры, чтобы пресечь эти безобразия.

А Шехтер между тем продолжал: «В настоящее время я как глава юридической службы отвечаю за соблюдение законности. Отдел надзора за соблюдением регуляторных правил работает в непосредственном контакте со мной. Я же, со своей стороны, заставлю всех, кого это касается, в точности выполнить указания отдела. Я на то и поставлен, чтобы следить за неукоснительным соблюдением буквы закона в нашей фирме».

И это заявление Шехтера было встречено столь же скептически.

«На нас можно положиться. Мы — настоящие профессионалы, прошедшие выучку в E. F. Hutton», — настаивал Шехтер.

2 мая 1985 г. после обеда в зале для брифингов Министерства юстиции США было полно народу. Повсюду стояли телевизионные камеры, журналисты в ожидании начала возбужденно переговаривались, разбившись на группы и создавая в зале неумолчный гул. По всему было видно, что ожидается какое-то чрезвычайное событие. Впрочем, так оно и было: генеральный прокурор Соединенных Штатов Эдвин Миз собирался лично проинформировать представителей СМИ о ходе расследования крупнейшего судебного дела. Ровно в два часа пополудни генеральный прокурор Миз поднялся на возвышение, слегка морщась от яркого света и вспышек теле- и фотокамер. Оглядев собравшихся, он принялся зачитывать текст сообщения для прессы.

«Сегодня министерство юстиции возбудило дело по обвинению фирмы E. F. Hutton, одного из крупнейших национальных дилеров по ценным бумагам, в мошенничестве. Всего выявлено две тысячи случаев, — размеренно читал Миз. — Суть обвинений состоит в том, что Hutton обеспечила себе бесплатное пользование заемными средствами на миллионы долларов, умышленно выписывая чеки на суммы, значительно превышающие объем ее средств на банковских счетах».

По словам генерального прокурора, Hutton признала себя виновной в предъявленном обвинении и должна выплатить штраф в максимально допустимом законодательством размере в два миллиона долларов.

Таким образом, начатое прокурорской службой штата Пенсильвания и длившееся четыре года расследование изощренного банковского мошенничества увенчалось успехом. Обвинение поддерживал Эл Мюррей из генеральной прокуратуры США в Скрантоне. Благодаря его усилиям правительству удалось пресечь использование сложной мошеннической схемы, которая в период с 1 июля 1980 г. по 28 февраля 1982 г. позволила фирме Hutton обмануть четыре сотни банков на общую сумму почти в восемь миллионов долларов. Министерство согласилось предоставить защиту от судебного преследования 50 менеджерам Hutton. Все это означало, что виновные в организации этой масштабной аферы останутся безнаказанными.

На протяжении трех летних месяцев 1985 г. юристы Prudential-Bache регулярно объяснялись перед SEC, а осенью начался процесс переговоров между сторонами для выработки условий внесудебного урегулирования.

Переговоры шли трудно, поскольку Шехтер артачился, занимая почти непримиримую позицию. Правда, после того как Hutton официально признала свою вину в грандиозном мошенничестве, он больше не козырял тем, что на страже законности в Pru-Bache стоит надежная команда профессионалов, «прошедших выучку в E. F. Hutton».

«Мистер Болл, в ходе сегодняшних утренних слушаний вы имеете право воспользоваться услугами своего адвоката, — объявил конгрессмен от штата Нью-Джерси демократ Уильям Хьюз и осведомился: — Вас сопровождает адвокат?»

Этими словами в 10.25 утра 31 октября 1985 г. в зале № 2237 здания парламентского комплекса на Капитолийском холме открылись слушания в юридическом подкомитете Палаты представителей Конгресса США по преступности в рамках расследования преступлений E. F. Hutton. Десять членов подкомитета приготовились выслушать показания Джорджа Болла.

Он представил своего адвоката Ллойда Катлера, в прошлом — советника Белого дома в администрации президента Картера.

«Благодарю вас, — проговорил Хьюз и снова обратился к Боллу: — Мистер Болл, на этот раз я хотел бы привести вас к присяге. Пожалуйста, поднимите правую руку».

Спустя несколько минут Болл начал давать показания подкомитету. Он сообщил, что система управления денежными средствами, принятая на вооружение в фирме Hutton, ставила целью минимизацию потерь от процентов, взимаемых банками за перевод средств. «Вот, собственно, и все, что мне известно по этому делу», — резюмировал Болл.

«Что касается конкретных методов, какими это достигалось, то тут я не в курсе. Более того, я не имел ни малейшего представления, что некоторые филиалы и региональные отделения «злоупотребляли» овердрафтингом ради получения дополнительного дохода от процентов».

В ответ на это кто-то из членов подкомитета выложил на стол пачку служебных меморандумов, которыми в бытность в Hutton Болл засыпал региональные отделения, принуждая как можно шире пользоваться возможностями овердрафтинга. Однако Болла это ничуть не смутило. Он продолжал настаивать на том, что и понятия не имел ни о каких злоупотреблениях.

«Не следует выдавать стремление повысить эффективность за готовность идти в обход действующих правил, — заявил он. — Если руководство фирмы и призывало региональные отделения повысить объем продаж ценных бумаг, или прибыль от процентов, или финансовую эффективность, это еще не означает, что их заставляли мошенничать».

Болл также отметил, что он даже не был в Hutton высшим должностным лицом. Он не отвечал за управление денежными средствами и за работу финансового департамента. Таким образом, нельзя возлагать на него ответственность за действия подразделений, ему не подчинявшихся.

«Хочу спросить ради любопытства, — вступил конгрессмен от штата Кентукки демократ Романо Маццоли. — А в Prudential-Bache, где вы сейчас и есть высшее должностное лицо, что-нибудь подобное делается?»

«Нет, мы ничего такого не делаем», — отрезал Болл.

«Вы хотите сказать, что не прибегаете к излишнему овердрафтингу?» — уточнил конгрессмен Маццоли.

Болл начал объяснять, что у Prudential-Bache имеется соглашение с банками, определяющее сумму, которую они ежегодно снимают с флоута фирмы, однако прибавил, что точной цифры не знает.

«Вы хотите сказать, что не в курсе того, что делается в вашей компании?» — наседал Маццоли.

«Да нет же, я имею в виду…»

«Раз уж вы говорили, что определенно не имели понятия, что делалось в E. F. Hutton».

«Я не нес ответственности за то, какими методами работала Hutton, — запротестовал Болл. — Другое дело Pru-Bache — в этой фирме я являюсь генеральным директором, и, кроме того, как человек, не лишенный сообразительности, я…»

Но Маццоли прервал его на полуслове. «Вы точно хорошо осведомлены о том, что делается сейчас?» — со смехом уточнил он.

Болл предпочел воздержаться от ответа.

Сидя на краешке дивана в кабинете Джорджа Болла, Шерман через разделявший их кофейный столик настойчиво смотрел в глаза шефа. «Но, Джордж, мы просто не можем уволить Рика Саккулло, — говорил Шерман. — Он славный парень, он должен остаться в фирме».

Болл кивнул в ответ.

«Ну послушай, — продолжал Шерман тем же молящим тоном. — В этой заварушке с акциями Capt. Crab его просто обманули, обвели вокруг пальца. Допускаю, он проявил беспечность, но нельзя сбрасывать со счетов, что он классный работник. Разве можно вот так запросто выкинуть его?»

С начала осени Боллу не раз приходилось выслушивать подобные мольбы Шермана. Когда он впервые услышал о расследовании SEC по делу с Capt. Crab, он и вообразить не мог, что все это зайдет так далеко. В изложении Лорена Шехтера эта история выглядела не более чем мелким, хоть и прискорбным проступком одного из местных филиалов. И потому Болл не возражал, когда Шерман еще в разгар расследования комиссии дал Рику Саккулло повышение, назначив на один из ключевых постов в фирме — региональным директором Юго-Восточного региона.

Но прошло несколько месяцев, и ситуация резко изменилась. Шехтер известил Болла, что Комиссия приняла решение объединить два дела о нарушениях в Атланте и Джексонвилле в одно. Таким образом, эти, казалось бы, случайные, никак не связанные между собой дела приобретали в глазах комиссии крайне нежелательный для фирмы оттенок — как свидетельство систематической неспособности Pru-Bache соответствовать регуляторным правилам. Комиссия явно намеревалась придать этому делу широкий резонанс.

Юристы SEC согласились на мирное урегулирование, однако потребовали от фирмы заплатить дорогую цену. Так, отдел правоприменения настаивал на назначении независимого эксперта для всестороннего анализа действующего в Pru-Bache порядка, который обеспечивает соблюдение регуляторных правил, и реорганизации всего комплекса соответствующих процедур. Для такой крупной брокерской фирмы, как Pru-Bache, это было равносильно самоубийству.

На все это еще наслаивалась проблема с Саккулло, тормозя переговоры по урегулированию. Комиссии этот региональный менеджер определенно мозолил глаза, как будто в нем воплотилось царящее в Pru-Bache небрежное отношение к регуляторным требованиям. В таких случаях для провинившегося все всегда заканчивалось увольнением. Но не для Саккулло.

Наконец Болл поднялся, давая понять Шерману, что разговор окончен. «Ну хорошо, Боб, — сказал он. — Посмотрим, что можно предпринять».

Рассыпавшись в благодарностях, Шерман ретировался. Однако в душе Болл сомневался, что сможет сделать для Саккулло что-то кардинальное. По его мнению, единственное, на что тот может рассчитывать, — это остаться в фирме на положении рядового брокера. Раз уж SEC дала делу официальный ход, у Саккулло нет ни единого шанса впредь получить в Prudential-Bache руководящую должность.

2 января 1986 г. на улице стояли как-то по-особенному злые холода. Новогодние каникулы кончились вчера, и Уолл-стрит только-только приступила к работе. Первый день всегда был особенно трудным для брокеров, дилеров, трейдеров. В первый рабочий день нового года, самый скудный на события, как показывает опыт, в новостных редакциях по всей стране царило полное затишье.

Но только не в офисе пресс-центра Комиссии по ценным бумагам и биржам. Здесь, напротив, наблюдалось всеобщее оживление в предвкушении чего-то сенсационного. SEC объявила, что в этот день распространит пресс-релиз по результатам одного из самых своих масштабных расследований. Перед полуднем сотрудники пресс-службы SEC вынесли пухлую пачку бумаг и начали раздавать журналистам копии пресс-релиза за номером 34–22755. Сверху на листе крупными буквами значилось: «По делу Prudential-Bache Securities Inc.».

В пресс-релизе говорилось, что после почти двухлетнего расследования комиссией нарушений в филиалах фирмы в Атланте и Джексонвилле достигнуто урегулирование. В деле, связанном с акциями Capt. Crab, комиссия выдвинула обвинения против Саккулло, который, признав их, получил выговор и полуторагодичный запрет занимать управленческие должности в брокерском бизнесе. Порицание и аналогичный запрет, но только на год, получил и бывший управляющий в Джексоне, под чьим началом работал осужденный брокер Калил. Сама Prudential-Bache дала согласие на привлечение независимого консультанта для изучения ее надзорных процедур по соблюдению регуляторных правил.

Сам по себе факт введения санкций со стороны комиссии бросил бы тень на репутацию любой брокерской фирмы. Но в данном случае фирма отделалась необычайно мягким, если не сказать, несправедливо мягким наказанием. То, как были урегулированы эти два дела, ясно продемонстрировало, что SEC придерживается весьма высокого мнения о Prudential-Bache.

«Мы расцениваем согласие комиссии на такие условия урегулирования как признание, что мы полны решимости вести бизнес так, как подобает лидеру отрасли», — заявил пресс-секретарь Prudential-Bache Питер Костильо.

Тем не менее в беседе с журналистами глава отдела правоприменения комиссии Гэри Линч отметил, что, по их мнению, у Prudential-Bache все еще имеются обширные проблемы с соответствием регуляторным правилам. «Эти два дела продемонстрировали, что у Bache существуют зияющие пробелы в этой области, — заявил Линч. — И для нее настало время для скрупулезной, принципиальной переоценки всего комплекса надзорных процедур».

Вряд ли кто-нибудь из инвесторов или самих регуляторов догадывался, что в тот самый момент недобросовестная практика продаж не только продолжала цвести в Prudential-Bache пышным цветом, но и приобрела форму еще более злостных нарушений.

Болл толкнул массивную дубовую дверь далласского отделения Prudential-Bache. В тот же момент перед дверью возникла фигура Дж. Фредерика Стораски, одного из лучших брокеров фирмы. Его физиономия светилась от удовольствия.

«Джордж, чертовски счастлив видеть тебя здесь, у нас! Добро пожаловать в отдел корпоративного сервиса».

Было 11 утра, на календаре значилось 24 января — со дня соглашения с SEC по поводу истории с Capt. Crab прошло всего несколько недель. Болл прибыл в Даллас специально для встречи с человеком, которого считал чуть ли не самой большой своей удачей на ниве подбора кадров для системы розничных продаж. Они знали друг друга еще по работе на Hutton, где Стораска как брокер числился на самом хорошем счету. В 1984 г. Болл лично пригласил Стораску на работу в свою новую команду в Pru-Bache.

Стораска, высокий, статный с шапкой густых темных волос и, казалось, с безграничным самомнением, стоял особняком от остальных брокеров фирмы. Он шел не таким путем, как обычные брокеры. Вместо того чтобы часами висеть на телефоне в надежде заинтересовать какого-нибудь рядового частного инвестора, он предпочитал снимать сливки — иными словами, его целевой аудиторией были нувориши, те, кто лишь недавно разбогател, скажем, продав свою компанию, и еще слабо представлял, куда девать свободные капиталы. Стораска давно убедился, что, какими бы блестящими знатоками они ни были в своем бизнесе, в сфере инвестирования эти люди, как правило, оказывались совершенно неопытными. С годами Стораска отточил мастерство убеждения, выковав безошибочно действующую формулу: вы занимайтесь своим бизнесом, а я буду стоять на страже ваших капиталов. Еще в Hutton, а позже в Kidder Peabody, эта стратегия приносила Стораске фантастический успех, неизменно выводя его в число бесспорных лидеров по продажам. А Болл, обосновавшись в Pru-Bache, захотел привлечь в компанию Стораску, зная, что тот заработает фирме миллионы.

Даже при общеизвестной щедрости Болла на бонусы и всякие блага, которыми он заманивал в фирму самых результативных брокеров, то, что он предложил Стораске, шокировало многих. Стораска получил право создать собственное подразделение в далласском филиале, фактически фирму в фирме, со своим собственным штатом брокеров и клерков. Оно получило название отдела корпоративного сервиса. По их с Боллом договоренности каждые 750 тыс. долл., заработанных отделом, давали ему право взять в штат еще одного сотрудника, оплачиваемого, естественно, из бюджета Pru-Bache. Стораска обзавелся лимузином, а после — и собственным самолетом. И, как будто этого было мало, Болл еще подсластил и без того безмерно щедрые условия единовременным авансовым бонусом в четверть миллиона. Оглядывая офис отдела корпоративного сервиса тем январским утром 1986 г., Болл с удовлетворением думал, что громадные деньги, потраченные на Стораску, не пропали даром. Прошло чуть больше года с того дня, когда это подразделение приступило к работе, а Стораска уже прочно занял место в десятке лучших брокеров Pru-Bache.

«Ну как, Фред, всем ли ты здесь доволен?» — поинтересовался Болл.

Стораска согласно кивнул, заметив, что и управляющий филиалом Чарльз Гроуз, и его региональный директор Билл Хейес в высшей степени предупредительны и во всем его поддерживают.

«Вот и славно, — сказал Болл. — Я специально предупредил Билла, чтобы он оказывал тебе всяческую помощь».

Потом они поболтали о том о сем; в числе прочего Болл поинтересовался, как поживает семейство Стораски. Наконец, проведя в офисе Стораски три четверти часа, Болл поднялся и напоследок сказал: «Продолжай в том же духе, ты у нас прекрасный пример для подражания, все на тебя равняются».

Болл, видимо, и сам не подозревал, что, пригласив в фирму Стораску, он привел в действие механизм, который в скором времени создаст самую грандиозную проблему с соответствием регуляторным правилам. Не прошло и месяца с назначения Стораски, как фирму известили, что Опционная биржа при Чикагской товарной бирже проводит в отношении него расследование по подозрению в использовании незаконных методов торговли в период работы в Kidder Peabody.[17]

Стало ясно, что нарушения в Pru-Bache, связанные с деятельностью Стораски, было только вопросом времени. Первая ласточка появилась всего несколько месяцев спустя после его прихода в фирму. Один из клиентов пожаловался, что Стораска проводит операции с его средствами по своему усмотрению, без письменного согласия с его стороны. Такого рода жалоба должна была заставить отдел надзора за соответствием регуляторным правилам немедленно забить тревогу. Но только не в Pru-Bache.

Письмо с жалобой зарегистрировали, но не более того. Ведь Стораску «на подвиги» благословил сам президент фирмы Джордж Болл. Для того чтобы Prudential-Bache приняла хоть какие-нибудь меры в отношении Стораски, потребовался бы повод более значительный, нежели подозрения администрации биржи да жалобы горстки недовольных клиентов. Куда более значительный.

А в Джексонвилле новый управляющий местным филиалом Рик Харрис разгребал последние завалы по делу Калила. Известие об урегулировании этого дела с SEC снова напомнило местной общественности о неблаговидных делах в филиале, что немедленно сказалось на продажах. И теперь Харрис сбивался с ног, пытаясь выправить положение и вернуть брокерам боевой дух. Нервно расхаживая взад-вперед по офису, он хвалил тех, кто отметился недавними успехами, и растолковывал отстающим, как усовершенствовать методы продаж.

Но с каждым днем Харрису становилось все труднее сохранять собственный оптимистический настрой. С того дня, когда его бросили в Джексонвилл, он поддерживал ежедневную связь с юристами из нью-йоркского офиса, и те делились с ним последними сплетнями. Харрис то и дело узнавал о новой проблеме, возникшей в штаб-квартире, и это ужасало его. Мало того, как-то знакомый менеджер VMS, выступавшей спонсором одного из товариществ, в неформальной беседе поведал Харрису, как Pru-Bache вымогала у них квартиру для Шермана. Харриса все это привело в смятение.

И все же Харрис постарался выбросить из головы страшные истории и сосредоточиться на работе. Вскоре после урегулирования ему попался инвестиционный проспект одной новой сделки с недвижимостью, и Харрис заключил, что для клиентов его отделения это был бы неплохой вариант инвестирования. Харрис изучил проспект и решил немедленно собрать своих брокеров.

«Слушайте, парни, хорошо бы всем вам ознакомиться с проектом нового товарищества, — с энтузиазмом начал Харрис. — На мой взгляд, он грамотно структурирован, да и в инвестиционном проспекте все очень четко изложено. Думается мне, такого рода инвестиции заслуживают небольшого местечка в инвестиционных портфелях некоторых наших клиентов».

Брокерам сделка тоже понравилась, и за несколько дней они привлекли довольно внушительный объем клиентских средств, что очень порадовало Харриса. Как ни поливали грязью филиал в прессе, это не выбило их из колеи, не заставило опустить руки.

Прошло около месяца, и из нью-йоркского офиса Pru-Bache прислали материалы по сделке с недвижимостью Duke Realty Investments, во многом аналогичной той, что уже продали брокеры Харриса. И хотя на сей раз сделку предложила их собственная фирма, Харрис едва удостоил ее вниманием. Как резонно полагал Харрис, каждому профессионалу в их бизнесе известно, что клиенты всегда стараются диверсифицировать свой инвестиционный портфель. А его брокеры только недавно предлагали своим клиентам сходную сделку, и все, кто пожелал, уже сделали соответствующие инвестиции.

Спущенная из Нью-Йорка сделка имела еще один, пожалуй, даже больший изъян — это было «творчество» Клифтона Харрисона. О его судимости за крупное мошенничество Харрис был наслышан и всегда с предубеждением относился к сделкам, если к ним приложил руку Харрисон. В результате отделение в Джексонвилле вообще не стало заниматься продажей этого товарищества.

Не прошло и недели, как поступил первый звонок из Нью-Йорка. «А почему это вы, парни, не продаете Duke Realty?» — раздраженно поинтересовался менеджер по продукту из головного офиса.

«Видите ли, — принялся объяснять Харрис, — мы только что продали доли в похожем товариществе. И во второй такой же сделке просто нет надобности — в том смысле, что наши клиенты не заинтересуются, поэтому и брокеры не хотят браться за нее».

Доводы Харриса не уняли гнев менеджера из Нью-Йорка. «Если уж говорить о брокерах, — кричал он в трубку, — то, раз они сумели привлечь кучу денег на ту сделку, значит, смогут продать и эту». Напрасно Харрис говорил о необходимости диверсификации инвестиционного портфеля — нью-йоркский крикун не желал выслушивать никаких возражений, он просто пропускал их мимо ушей. В следующие дни Нью-Йорк постоянно осаждал Харриса звонками, требуя приступить к продаже Duke Realty.

Харрису не могла быть известна причина такой настойчивости — а она состояла в том, что в продаже сделки был чрезвычайно заинтересован Дарр, и именно от него исходило давление. Он наседал на Шермана, требуя активнее проталкивать сделку, а тот, в свою очередь, принялся прессовать своих людей. Причем безжалостное давление на отделения по всей стране не прекращалось вплоть до дня закрытия сделки.

Не в силах противостоять каждодневным окрикам из головного офиса, Харрис созвал общее собрание брокеров.

«Дело повернулось так, что нью-йоркское руководство, да и региональное тоже, буквально зациклилось на Duke и требует во что бы то ни стало распродать ее. В принципе, их можно понять, эта сделка нашей фирмы, и они желают, чтобы все было сделано в наилучшем виде. И потому, если несколько ваших клиентов были в отлучке, когда вы предлагали ту предыдущую сделку, и если есть те, кто от нее в прошлый раз отказался, прошу вас, предложите им Duke Realty».

Секунду подумав, Харрис прибавил еще несколько слов, чтобы окончательно расставить все точки над i. «В свете недавнего урегулирования с SEC дела, в котором было замешано наше отделение, — пояснил Харрис, — последнее, чего бы я хотел, — чтобы наши брокеры применяли недобросовестные методы продаж в попытке убедить отказавшихся клиентов. Если клиенты станут отказываться — не расстраивайтесь, я сам объяснюсь с Нью-Йорком и приму удар на себя».

Через какое-то время Харрис проверил, как обстоят дела с продажами Duke, и выяснил, что продано только пятьсот мелких долей. Брокеры честно обзвонили всех потенциальных клиентов, но желающих почти не нашлось.

Жалкий результат еще больше разъярил руководство фирмы. Дело дошло до того, что менеджер по региональным продажам сам позвонил Харрису и принялся требовать, чтобы его отделение действовало более жестко, убеждая клиентов купить участие в сделке.

«Знаете что, меня мало волнует, чего там хотят в Нью-Йорке, — потеряв терпение, выпалил Харрис. — То, чего от нас требуют, — неэтично и неподобающе, я отказываюсь делать это».

Никогда еще на памяти Харриса руководство фирмы не оказывало такого давления, чтобы протолкнуть не пользовавшуюся спросом сделку. По своей наивности он решил, что раз так ловко отбрил этого типа из региональных продаж, его оставят в покое. Но не тут-то было.

На следующий день Харрис услышал, как секретарь громко зовет его. Оказалось, его срочно требовал к телефону региональный менеджер по штату Флорида, непосредственный босс Харриса Питер Арчбольд. Харрис тут же вернулся в кабинет, плотно закрыл дверь и снял трубку.

«Привет, Питер, — проговорил он, — что стряслось?»

«Я хотел серьезно поговорить с тобой о сделке Duke Realty, — отвечал Арчбольд. — Ты должен продать еще больше, а иначе можешь считать себя уволенным».

Харриса прошиб холодный пот. Ему не раз приходилось слышать кошмарные истории о том, как менеджерам угрожали увольнением, заставляя продавать клиентам какую-нибудь сделку, особо интересовавшую руководство, но всегда относился к ним со здоровым скептицизмом. Он и представить не мог, чтобы кто-то в реальности допустил такой вопиющий непрофессионализм.

«Питер, — отозвался Харрис, когда ему удалось немного овладеть собой, — надо ли тебя понимать так, что я могу лишиться места, если мы не привлечем больше клиентов для этой сделки?»

«Именно так».

Харрис повесил трубку. Он понимал, что его приперли к стенке — он никак не мог позволить себе сейчас потерять работу. Он сидел за столом и, потирая виски, усиленно размышлял, что же предпринять. Ему все еще не верилось, что фирма, которой буквально на днях удалось уладить дела с SEC, так откровенно толкает его на неблаговидные действия.

Но вот Харрис придумал, как быть. Он предложит брокерам какое-нибудь поощрение за продажу Duke Realty, скажем денежную премию. «Конечно, это самая настоящая взятка, — думал Харрис. — Но делать нечего…»

Он объяснил, что ситуация еще больше накалилась, а потом изложил свое предложение насчет поощрений. «Не скажу, что это делает мне честь, но если кто-то из вас может придумать что-нибудь получше, милости прошу».

«Господи, как же это все омерзительно», — думал он, ему было стыдно самого себя.

Харрис тяжело вздохнул. Ему потребуется кое-что подготовить и навести порядок в своих делах. Наверное, это займет несколько недель, но черт с ним, будь он проклят, если останется в этой клоаке, похоже, тут все отравлено нечистотами.

Блестящий темный седан плавно вкатился в гараж, расположенный в цокольном этаже главного офиса Prudential в Ньюарке. Задняя дверь раскрылась, выпустив регионального менеджера по Западному побережью Джеймса Трайса. Секьюрити сейчас же препроводили его наверх, в приемную перед залом заседаний совета директоров. В приемной Трайс застал Джорджа Болла, восседавшего на мягком стуле с выгнутой спинкой.

«Здравствуй, Джим, — поднимаясь, приветствовал Трайса Болл. — Как ты? Как поживает твой сынишка?»

Польщенный Трайс улыбнулся и в двух словах рассказал о своих домашних делах. Потом Болл перешел к главному.

«Послушай-ка, тут ко мне недавно приходил Боб Шерман, и, знаешь, он считает, что тебя надо ставить региональным управляющим на Юго-Восточный регион. Он прямо-таки горит желанием видеть тебя на этом посту».

«Ну еще бы», — подумал Трайс. Чуть больше года назад Шерман уже уговаривал его поменяться местами с Джеком Грейнером, который занимал должность регионального директора во времена скандала вокруг Capt. Crab. Этого Грейнера, ходившего в любимчиках у Шермана, порядком пощипали во время расследования, и SEC даже вызывала его повесткой для дачи показаний. Все это так удручило Грейнера, что он не чаял вырваться из ненавистной Атланты. Шерман еще тогда предложил заменить его Трайсом, но тот отказался, сказав, что любит Калифорнию и не собирается никуда уезжать. И все равно Грейнер перебрался в Калифорнию, согласившись даже на понижение — там была вакансия менеджера по региональным продажам. А на его место в Атланту Шерман поставил Саккулло, в отношении которого SEC проводила расследование.

Теперь же в результате урегулирования Саккулло на время лишился права занимать руководящие посты, и Шерман возобновил свои попытки перевести Трайса в Юго-Восточный регион. Трайс только что виделся с ним за обедом в приватной обстановке в офисе Pru-Bache. Шерман сулил Трайсу повышение оклада, служебную машину и даже место в правлении Pru-Bache. Тогда-то он и сказал, что Болл лично хочет поговорить с Трайсом и просит подъехать в штаб-квартиру Prudential Insurance.

Несмотря на такое лестное обращение с ним, Трайс не желал новой работы. Сославшись на семейные проблемы, он объяснил Боллу, что сейчас не самое удобное для него время покидать Калифорнию.

«Ну хорошо, — сказал Болл, — если так уж надо, ты сможешь в любое время наведываться к себе в Калифорнию. Это не проблема, мы как-нибудь уладим это. Разумеется, тебе это ничего не будет стоить, мы возьмем все расходы на себя».

Брови Трайса от изумления поползли вверх. Ему предлагают бесплатные авиаперелеты через всю страну? Что ж, предложение действительно делается все привлекательнее.

«Соглашайся, Джим, не представляешь, как нам это важно, — продолжал уговоры Болл. — Мы, конечно, понимаем, что просим об очень большом одолжении, но мы не забудем этой услуги».

Трайс нервно откинулся на стуле. «Хочу задать тебе вопрос, Джордж, — сказал он. — Предположим, если я откажусь, я должен буду подать в отставку?»

Болл рассмеялся. «Конечно же, нет. Мы ведь это предлагаем не для того, чтобы вынудить тебя уходить. Напротив, ты нам очень нужен в Атланте».

Не прошло и недели, как Трайс дал согласие. Джека Грейнера тут же перевели на освободившееся место регионального директора Западного побережья, и в его руках сосредоточился контроль над самыми доходными отделениями фирмы — в Pru-Bache они считались золотым дном.

С переводом Грейнера освободилось место менеджера региональных продаж по Калифорнии. Но и для него Шерман наметил прекрасную, с его точки зрения, кандидатуру — Рик Саккулло, бывший управляющий отделением в Атланте, наказанный SEC! Когда кончится 18-месячный запрет занимать управленческие должности, он приобретет в фирме еще больше влияния, чем прежде. В тот день, когда Pru-Bache объявила о назначении Саккулло, в офисе регионального директора Кэрингтона Кларка раздался телефонный звонок. Это был Роберт Ликокс, управляющий отделением Pru-Bache в Сент-Луисе.

«Правда ли, что Саккулло у нас теперь менеджер по региональным продажам?» — весело спросил Ликокс.

«Так оно и есть, док», — ответствовал Кларк.

«А что ж мы не наняли Аль Капоне? — серьезным тоном поинтересовался Ликокс. — Я хочу сказать, если нам так уж приспичило взять кого-нибудь, у кого проблемы с законом, так лучше уж Капоне — он парень куда как более крутой».

27 февраля Джим Трайс и его помощник Марвин Кобл вылетели ночным рейсом из Лос-Анджелеса в Атланту. Они уже морально подготовились принять на себя ответственность за работу проблемного региона. Сейчас они не понаслышке, а лично ознакомятся с теми завалами, которые оставили после себя Рик Саккулло и Джек Грейнер.

Прошло не больше недели с прибытия в Атланту, а Трайс и Кобл уже поняли, что все обстоит куда хуже, чем они предполагали. Региональное отделение крупной фирмы больше походило на какой-то рассадник анархии — брокеры были почти полностью предоставлены сами себе, никто их не контролировал. Многие фактически работали на себя и поплевывали на вышестоящее руководство.

«Такое впечатление, что здесь каждый делает, что хочет», — заметил Трайс Коблу.

В первую рабочую неделю в новой должности Трайс решил объехать регион, чтобы познакомиться с управляющими отделений. Во вторник 4 марта он устроил общую встречу управляющих на обеде в Ричмонде, штат Вирджиния. Трайс лично побеседовал с каждым из них и вздохнул было с облегчением. А когда дошла очередь до управляющего отделением в Норфолке Джозефа Шверера, выяснилось, что есть проблемы.

«Что за проблемы?» — спросил Трайс.

«Дело в том, что у меня два брокера, похоже, вляпались в неприятности», — ответил Шверер и пояснил, что менеджеры нарушают чуть ли не все регуляторные правила. Они организовали собственную подставную фирму, через которую прокручивают фиктивные сделки со своими собственными клиентами.

Хорошее настроение Трайса в момент улетучилось, он слушал и не верил своим ушам. То, что рассказывал Шверер, было просто ужасно.

«Бог ты мой! — воскликнул Трайс. — А почему просто не указать им на дверь?»

«Так в этом-то все и дело, — отвечал Шверер. — Наша юридическая служба сообщила, что этого сделать нельзя».

Трайс уверил Шверера, что займется этим лично, как только вернется в Атланту. Через несколько дней он действительно связался с сотрудником юридической службы. Рассказав о художествах двоих брокеров из Норфолка, Трайс спросил: «А почему, собственно, мы их не увольняем? Похоже, они и есть главный источник наших проблем здесь».

«Никак невозможно, — отвечал юрист, — мы и так из-за них крупно влетели, и у нас на шее висит судебный процесс. Если их сейчас уволить, они станут свидетелями противной стороны и дадут показания против фирмы. А мы не можем позволить себе этого. Так что приходится просто сидеть и ждать, когда эта проблема сама собой рассосется».

«И что же, мы терпим этих сомнительных типов лишь из боязни проиграть пару процессов? — недоверчиво уточнил Трайс. — Но так же нельзя».

Трайс повесил трубку и тут же связался с другим юристом, а потом и с Шерманом. И всякий раз слышал одно и то же: неважно, в каких неблаговидных делах подозревают менеджеров, они должны остаться в фирме. Они могут подтвердить слишком тяжелые обвинения против фирмы.

Теперь у Трайса не было сомнений, что Prudential-Bache так и не извлекла никаких уроков из унизительных условий урегулирования, выдвинутых Комиссией по ценным бумагам и биржам. Если все то, что он увидел, продолжится и дальше, то скоро снова явится комиссия и обрушит на голову Prudential-Bache всю тяжесть санкций.

Джэред Копель уютно развалился в кресле и обвел взглядом свой новый кабинет в Пало-Альто, штат Калифорния. Расследование злоупотреблений в торговле акциями Capt. Crab, за которым он по поручению комиссии надзирал три года, стало последним для его карьеры на госслужбе. Через несколько месяцев после предъявления обвинений Prudential-Bache Копель уволился из Комиссии и принял предложение от частной юридической фирмы Wilson, Sonsini, Goodrich & Rosati. «Приятно после долгих лет работы на государство заняться частной практикой», — думал он.

Сегодня он узнал от одного приятеля интересную новость. Оказывается, Рик Саккулло, которого он лично допрашивал, а потом сделал все возможное, чтобы этого деятеля как следует наказали, всплыл здесь, в Калифорнии, в качестве менеджера региональных продаж. Фирма Prudential-Bache, как видно, решила отблагодарить повышением сотрудника, из-за которого получила серьезные проблемы с регуляторами. Знакомый, от которого он узнал об этом, спросил: чем, по мнению Копеля, все это может кончиться?

Но тот лишь пожал плечами. «С учетом того, что мне стало известно о порядках в Prudential-Bache, я не вижу здесь ничего странного, такое назначение очень в их духе. Другое дело, что это вряд ли улучшит их перспективы на будущее».

Управляющий филиалом Чарльз Гроуз направлялся по коридору далласского офиса в кабинет Фреда Стораски. В руке он держал очередную жалобу, одну из многих, что начали поступать в филиал в середине 1986 г. На сей раз это было письмо от финансового консультанта одной семейной пары. Она писала, что ее клиенты Лоуренс и Вирджиния Хейнер глубоко озабочены получением по почте подтверждения финансовой сделки, на которую они не давали согласия. Причем жалоба от четы Хейнер уже поступала раньше и Стораска клятвенно заверил Гроуза, что мистер Хейнер лично уполномочил его совершить те операции, а потом просто забыл. Но еще одна жалоба от того же клиента — это были уже не шутки. Чарльз Гроуз достаточно долго проработал в этом бизнесе, чтобы не знать, что повторные жалобы на несанкционированные финансовые операции — почти всегда сигнал того, что имеют место серьезные нарушения законодательства о ценных бумагах.

«Фред, я вынужден снова вернуться к разговору о твоих клиентах Хейнерах, — сказал Гроуз, входя в кабинет Стораски. — Вот тут письмо, в нем говорится, что они крайне огорчены. И я не пойму, в чем причина, ты ведь говорил, что мистер Хейнер лично санкционировал покупки, о которых тут написано».

«Ну да, так и есть, — ответил Стораска, — те операции санкционировала их консультант, которая ведет все их денежные дела».

«Вот так штука! — удивился Гроуз и сунул письмо под нос Стораске. — Так это же сама консультант написала письмо с жалобой!»

Стораска прочел письмо, а потом с полным спокойствием поднял взгляд на Гроуза. В его лице не дрогнул ни один мускул.

«Да просто она дура».

Гроуз почувствовал, что сейчас взорвется. «Так какого черта ты принимаешь приказ на покупку облигаций на 1,2 млн баксов от человека, которого считаешь идиотом? И потом, какое ты имел право выполнять приказ консультанта, у которого нет доверенности от клиентов?»

Стораска продолжал все так же безмятежно смотреть на Гроуза: «Лоуренс Хейнер сам сказал, что я могу принимать распоряжения от его финансового консультанта».

Гроузу захотелось заорать. Этого типа ничем не возьмешь, каждый раз выворачивается. Чего бы ни касалось дело, у него на все есть готовый ответ. Но на сей раз его изворотливость не поможет — если клиент передает полномочия по трейдингу другому лицу, брокер должен потребовать от него письменное распоряжение. Это знает даже новичок, им уже на первой лекции вдалбливают эту непреложную истину.

Гроуз дал волю своему гневу. «Ты не можешь выдавать устное распоряжение за доверенность, — взревел он. — То, что ты делаешь, закон квалифицирует как действия по усмотрению. Предупреждаю, Фред, такое ведение трейдинга до добра не доведет, ты наживешь тяжелые проблемы с законом».

На этом Гроуз оборвал разговор и вышел. Сотвори нечто подобное любой другой брокер, он немедленно вышвырнул бы его за дверь. Но когда дело касалось Стораски, Гроуз чувствовал свою полную беспомощность. Он знал, что Стораску нельзя и пальцем тронуть — ведь он протеже самого Джорджа Болла!

Гроуз поспешил в свой кабинет и схватил со стола специальный бланк, предназначенный для межофисных докладных и служебных записок. На нем он быстро изложил только что имевшие место события. Гроуза не покидала уверенность, что в один прекрасный день Стораска нарвется. Как пить дать, его поймают на нарушении законов о ценных бумагах. Тогда дознаватели SEC будут обнюхивать в офисе каждую бумажку. И если Гроуз не имеет возможности наказать Стораску, то по крайней мере хоть себя оградит от подозрений. Он прочитал напечатанное и вложил листок в секретную папку, куда складывал свои заметки о нарушениях регуляторных правил, которые фирма не торопилась остановить, хотя он своевременно сигнализировал о них. Между прочим, папка становилась все более пухлой.

В понедельник 12 мая 1986 г. SEC обнародовала данные о самых масштабных санкциях за всю историю своего существования. Закончилось длившееся почти год расследование скандала с инсайдерским трейдингом, который зародился в Нассау, на Багамах, в скромном офисе Bank Leu International Ltd., филиале одного из старейших швейцарских частных банков. Тем утром юристы SEC поспешили в зал судебных заседаний федерального окружного судьи Ричарда Оуэна в Нью-Йорке, где намеревались добиться судебного запрета на перевод 10 млн долл. с банковского счета в Bank Leu, контролируемого Денисом Ливайном, инвестиционным банкиром Drexel.

В тот же день после 7.30 вечера с санкции манхэттенского офиса федерального прокурора был произведен арест Ливайна за инсайдерскую торговлю. Дабы договориться со следствием, Ливайн предложил раскрыть имена своих сообщников по подпольным сделкам. Среди прочих в поле зрения следствия попала и такая крупная рыба Уолл-стрит, как Айвен Боски. В последующие пять лет прокуратура и SEC активно проводили следствие, основываясь на выданной Ливайном информации. Собранные доказательства неопровержимо свидетельствовали, что следы ведут к крупным финансовым воротилам Уолл-стрит. По окончании следствия в распоряжении государственного обвинения имелось достаточно доказательств, чтобы отправить за решетку группу известных на всю страну высших корпоративных руководителей, в том числе и легендарного гуру в областе торговли облигациями Майкла Милкена из Drexel. Это обещало стать самым грандиозным триумфом органов, стоящих на страже законов о ценных бумагах.

В те годы на колоссальное по масштабам расследование дел об инсайдерской торговле и манипуляциях с ценами на фондовом рынке были мобилизованы огромные силы. Руководство отдела правоприменения SEC чуть ли не в полном составе дни напролет занималось преступлениями корпоративных топ-менеджеров. Понятно, что за это время у них просто не доходили руки проверить, как Prudential-Bache соблюдает условия урегулирования, выдвинутые Комиссией в 1986 г. И лишь спустя семь лет правительство наконец обнаружит, что Pru-Bache и не думала придерживаться жестких требований соглашения с SEC об урегулировании; более того, без жесткого контроля она за эти годы допустила целый ряд еще более тяжких нарушений закона.

И пускай SEC и прокурорские работники повсеместно на Уолл-стрит наводили ужас, в биржевом сообществе нашелся один не ведающий страха герой — крупнейшая финансовая компания страны Prudential-Bache.

Глава 11

На рассвете группа охотников в оранжевых бейсболках с надписью Longleaf собралась у главной хижины в угодьях компании Longleaf Plantation и проверила ружья. Они только что плотно позавтракали в коммерческом охотничьем заповеднике неподалеку от Ламбертона, штат Миссисипи. Через несколько минут профессиональные проводники отвезут их на джипе на место охоты и покажут размеченные тропы. Весь день они будут выслеживать жирных виргинских куропаток. Январское утро 1985 года было ясным. Всю ночь моросил дождь, и теперь бодрящий воздух благоухал свежестью. Стояла отличная погода для охоты.

Мимо охотников к своей машине с сумками в руках прошел Джон Грэхем, глава фирмы Graham Resources. Стройный и круглолицый, с ухоженными темными волосами, Грэхем был хорошо известен в Longleaf. Прирожденный охотник, Грэхем впервые приехал сюда в конце 1970-х и сразу влюбился в это место. Это было идеальное сочетание отдыха на природе и роскоши. День, проведенный на охоте, завершался изысканным ужином, где подавались жареные перепела в винном соусе и блюда южной кухни, а за столом прислуживали официанты, одетые в смокинги.

Именно такой жизни Грэхем жаждал всегда, и он стал жить на еще более широкую ногу, став главным партнером отдела прямых инвестиций. Всего за полтора года Грэхем привлек в товарищества по инвестициям в энергетические компании более 15 477 инвесторов, которые приобрели ценные бумаги на 170 млн долл. Теперь он часто развлекался с новыми друзьями из Pru-Bache и лично познакомил их с Longleaf. С тех пор как Тони Райс, главный финансовый директор Graham Resources, научил стрелять Дарра, тот тоже стал страстным охотником. Теперь Дарр вместе с Питтманом, Джозефом Дефуром и другими представителями руководства Prudential-Bache мог по достоинству оценить то, что предлагала компания Longleaf. Эти поездки были недешевы, они стоили более 250 долл. на человека в день, а ночлег увеличивал эту сумму еще на 200 долл. на каждого. Но никто из высшего руководства Prudential-Bache не платил ни цента. После каждой поездки Longleaf отправляла счет на кругленькую сумму в центральный офис Graham Resources в штате Луизиана, где он передавался товариществам по инвестициям в энергетические компании. Расходы на новое хобби начальства отдела прямых инвестиций несли инвесторы.