Пистолет для мертвеца Резник Майк
– Очень надеюсь, что Эрпов вы тоже упаковали.
– Они сами попросили.
– Значит, настроены очень серьезно, – сделал вывод Холидей. – Я что-то ни разу не видел, чтобы они надевали броню. Ну, по крайней мере, все трое сразу. Помогите надеть эту вашу хренотень.
Когда Бантлайн помогал ему с кирасой, Холидей вдруг нахмурился:
– Кейт говорит, что Айк ошивается у фотосалона, хотя должен быть в тюрьме.
– Его пришлось отпустить утром. Наказание за битье окон – ночь в камере.
– Готов спорить, голова у него просто раскалывается.
– Не могу знать, я его сегодня не встречал.
– Джонни Ринго тоже с ним? – спросил дантист, вспомнив о заклятом враге и друге.
– Не знаю. Говорю же: я встречался только с нашими.
Холидей взглянул на многоствольный револьвер.
– Это Ринго не остановит, – произнес он и достал из кобуры двуствольный «кольт» Бантлайна. – Как и это. Придется, – пожал он плечами, – импровизировать.
– Позвольте, я помогу с наколенниками, – предложил механик и, присев, помог Холидею надеть одну поножь.
– По-вашему, это наколенники? – проворчал Холидей. – Они же закрывают голени, до самых лодыжек.
– Заткнись и скажи спасибо, – урезонила его Кейт.
– Пока доплетусь до фотосалона, так устану, что и револьвер выхватить не смогу.
– Броня легче, чем кажется с виду, – заверил его Бантлайн, закрепляя вторую поножь.
– Черт, хорошо коли так, – пробормотал Холидей.
Наконец Бантлайн выпрямился и отошел чуть назад.
– Ну, вот и все! – сказал он. – Вы полностью готовы, мое дело сделано.
– Меня, собственно, о помощи не просили, – произнес Холидей. – Может, просто сесть в переднем ряду, а эта латунь защитит меня от гнуса?
– Заткнись, Док! – сказала Кейт и обратилась к Бантлайну: – Это он вас так благодарит, Нед. Просто Док спросонья невыносим.
– Все хорошо, – ответил механик. – Мы ведь друзья.
Сказав это, он вышел из кухни и, миновав коридор и гостиную, покинул бордель.
– Пора перебираться в другой город, – сказал Холидей. – В этом у меня завелось слишком много друзей. Они как заноза в заднице.
– Езжай куда хочешь, – ответила Кейт. – Мне и тут неплохо живется.
– Ну, ладно, пока на мне этот металлолом, посмотрим, смогу ли я хотя бы до угла дойти.
– Пушку не забудь.
– Мой револьвер при мне, – ответил Холидей. – Он руку не оттянет. Кстати, где эта чертова трость?
Выйдя на улицу, он повернул направо. Оказавшись на Фремонт-стрит, остановился ненадолго и уже хотел идти дальше, как вдруг слева заметил какое-то движение. Это были братья Эрпы: все трое в кирасах и поножах, а Уайетт и Морган к тому же надели защитные очки.
Холидей вышел им навстречу.
– Ступай домой, Док, – посоветовал Уайетт. – Это наш бой, не твой.
– Чертовски неприятно слышать от тебя такое, – ответил Холидей. Вчетвером они прошли еще ярдов тридцать по Фремонт-стрит. Затем дантист спросил: – Ринго здесь? Никто не знает?
– Мы вообще не знаем, кто явился, – ответил Уайетт Эрп. – Айк здесь, это точно.
– Если что, Ринго – мой. Не то чтобы моя пукалка оказалась полезной против него…
Верджил протянул Холидею дробовик.
– Возьми это, а мне отдай трость.
– Честный обмен, что и говорить, – сказал дантист. – В чем, собственно, дело?
– Говорят, Айк похвалялся, как всех нас перебьет, – сказал Верджил. – Он засел рядом с коралем «О-Кей», между фотосалоном и пробирной конторой. С ним Билли Клэнтон и, может, кто-то из Маклори. Ну, плюс еще пара человек. Я дал ему час на то, чтобы убраться из города, а было это в полдень. Насколько мы знаем, из города Айк не убрался, вот и собираемся разоружить его и бросить назад в камеру – за нарушение порядка.
– Правда, мы его не разоружим и не бросим камеру, – сказал Морган. – Айк не сдаст оружие и не пойдет с нами покорно, раз уж с ним толпа Ковбоев.
– Звучит логично, – кивнул Холидей. – Берите на себя Ковбоев, а Ринго – мой.
Помолчав, он спросил:
– Где Бэт?
– Он слишком дерганый, – ответил Уайетт. – Ты же сам видел.
– И не раз, – согласился Холидей. – Бэт был хорош в таких ситуациях.
– Да, был, – согласился Уайетт. – Надеюсь, он станет прежним Бэтом, но сейчас, под заклятием Джеронимо, он мне не нужен.
Когда до цели оставался еще квартал, им навстречу из переулка между фотосалоном и пробирной конторой Макдоналда выбежал Джонни Биэн.
– Все хорошо, – кричал он. – Я их разоружил, беды не будет.
– Сейчас проверим, – ответил Уайетт, не сбавляя хода.
– Они ведь безоружные! – повторил Биэн.
– Значит, ты прав, и беды не будет, – ответил Уайетт.
Еще через минуту они вошли в переулок между фотосалоном и пробирной конторой, что вел прямо к коралю «О-Кей». У загона застали Айка Клэнтона – с забинтованной головой – и его братца Билли, наемного стрелка (юного Билли Клэйборна) и братьев Маклори.
– А где Ринго черти носят? – пробормотал Холидей, когда Эрпы остановились футах в двадцати от Клэнтона.
– Ну что, сукины дети, искали драки? Вы ее получите, – сказал Уайетт.
– Бросьте оружие на землю, и никто не пострадает, – велел Верджил.
Рука Билли Клэнтона метнулась к кобуре, а губы его прошептали: «Хрен вам!»
– Стой! – крикнул Верджил. – Можно без этого! Можно…
Его слова потонули в грохоте пальбы.
Эрпы одновременно достали смастеренные Бантлайном многоствольные револьверы. Билли Клэнтон, Фрэнк Маклори и Билли Клэйборн тоже достали оружие и открыли огонь. Том Маклори укрылся за лошадью и вскинул винтовку. Выстрелил и попал Моргану в плечо – как раз возле края кирасы.
– Где Ринго? – взревел Холидей. Он пальнул из одного ствола в воздух. Лошадь, за которой прятался Том Маклори, шарахнулась в сторону, и тогда дантист выстрелил из второго ствола в Ковбоя, сразив его насмерть. Отбросив бесполезный дробовик, Холидей выхватил револьвер.
Айк побежал на Уайетта, крича на ходу, что он безоружен. Уайетт отпихнул его в сторону, коротко бросив:
– Либо стреляй, либо беги.
Айк побежал.
Билли Клэйборн решил, что за такую работу платят ему слишком мало, и, сделав три выстрела, бросил оружие. Побежал в сторону фотосалона.
Оставались Билли Клэнтон и Фрэнк Маклори. В воздухе повис густой дым, и стрелять приходилось вслепую. Грохот стоял оглушительный. Вот пуля чиркнула по оружейному поясу Холидея. Другая отскочила от брони Моргана, еще две срикошетили от поножей Верджила, третья попала ему в бедро.
Билли Клэнтон, самый младший из Ковбоев, оказался самым отважным и стойким: раненый множество раз, он все еще не падал, потом рухнул на колени и свалился ничком. Однако оружия не выпустил и все еще жал на спусковой крючок.
Морган, лежа на земле, ранил Фрэнка Маклори в живот. Том, решив, что с него хватит, развернулся и побежал в сторону Фремонт-стрит. Холидей последовал за ним; Том резко остановился и, развернувшись, прицелился Холидею в голову.
– Я достал тебя! – крикнул Ковбой.
– Ну уж нет, голубчик, – ответил Холидей и, пригнувшись, выстрелил. Так от его руки пал второй брат Маклори.
Холидей вернулся в переулок, где Уайетт как раз прикончил Билли Клэнтона. Все закончилось так же быстро, как началось. Братья Маклори и один Клэнтон погибли, двое Эрпов получили ранения, Холидею обожгло бедро, и только Уайетт остался невредим.
Дантист снова огляделся и проорал последний раз:
– Где тебя черти носят, Ринго?!
Уайетт наклонился помочь Моргану встать, и Холидей предложил посильную помощь. Верджил все еще стоял, но по ноге у него стекала кровь, и тогда Холидей наложил ему импровизированный жгут – перетянул бедро собственным ремнем.
Когда стало окончательно ясно, что Айк Клэнтон бежал, Билли Клэйборн не думает высовываться из фотосалона, и что бой окончен, примчался Джонни Биэн. Шериф заявил, дескать, все трое Эрпов и заодно Холидей – арестованы.
– Убить его на месте? – обратился Холидей к Уайетту Эрпу.
– Ты сказал, что разоружил их, – напомнил Биэну Эрп. – Солгал нам.
– Они вели себя спокойно, – возразил шериф. – А вы все арестованы за убийство.
– Никто нас не арестует, – ответил Эрп. – Из города мы ни ногой. Если назначат слушание какое или суд, мы останемся здесь. Док, – обернулся он к Холидею, – мне нужно отвести братьев к доктору. Если Биэн попытается остановить нас или арестовать – убей его.
Холидей взглянул на шерифа и улыбнулся.
– С радостью.
Биэн никого не арестовал.
Позднее, когда врач помог с ранами Моргану и Верджилу, Уайетт и Холидей устроились в задней комнате «Ориентала».
– Ну, хотя бы с Маклори разобрались, – сказал Эрп, – и вряд ли Айк в ближайшее время сунет в город свое поганое рыло.
– Это все неважно, – печально ответил Холидей.
– Почему? – удивился Эрп. – Мы только что победили в крупнейшей перестрелке, что когда-либо случалась в этом городе, если не во всем округе Кочис!
– Она банальна, никто ее не запомнит.
– Ты с ума сошел!
– Все осталось по-прежнему, – горько произнес Холидей. – Ринго-то не пришел.
36
Уайетт Эрп и Холидей по очереди несли вахту у дома Верджила, где сам Верджил и Морган отдыхали после краткого визита к врачу. Всего в Тумстоуне выходило три газеты, и каждая тем же днем издала по срочному выпуску с рассказом о перестрелке. Две газеты назвали Эрпов и Холидея зачинщиками и убийцами; и только «Эпитаф» осталась на стороне законников. Статья в ней на первой полосе называлась «Перестрелка у кораля “О-Кей”», хотя бой на самом деле состоялся в переулке, что вел к этому самому коралю. В одной из газет написали, якобы все участники перестрелки, кроме Уайетта Эрпа и Холидея, погибли; в другой – будто полегло три очевидца.
Как только Эрпы и Холидей скрылись с места боя, Джон Биэн обвинил их в сопротивлении аресту и обратился в суд за ордером. Помогать ему с задержанием Эрпов вызвался лишь один человек – Курчавый Билл Броциус, но когда они с шерифом пришли к дому Верджила Эрпа, то застали на веранде Холидея. Броциус спешно сложил с себя полномочия помощника шерифа, и Биэн вернулся к себе в контору несолоно хлебавши.
Ближе к вечеру Эрпов навестил Генри Уиггинс.
– Не возражаете, если я присяду рядом? – спросил он. – Поговорим?
– Устраивайтесь, – ответил Холидей. – Тут, впрочем, может быть небезопасно.
– Я так не думаю, – улыбнулся Уиггинс. – У Биэна нет помощников, Броциус не желает иметь с вами дела, Айк Клэнтон вообще неизвестно где, – коммивояжер поднялся на веранду и присел подле Холидея. – Как там Верджил и Морган?
– Могло быть много хуже, не надень они брони Неда. О них заботятся жены: переодевают и все такое. Дня через два-три у Верджа, думаю, и хромоты не останется.
– А что Морган?
– В нем сделали две дырки: там, куда пуля вошла, и там, откуда вышла. Кость не задета. Броня защитила все важные органы.
– Как сами себя чувствуете? – спросил Уиггинс. – Я слышал, вас тоже зацепило.
– А, и говорить не о чем, – ответил Холидей. – Пуля отскочила от патрона в кобуре, прямо над бедром, – он улыбнулся. – Странно, что патрон не выстрелил. Мне могло отхватить палец на ноге.
– Уайетта не задело совсем?
– Этому чертяке всегда везло больше других.
– И что же дальше?
– Расскажем свою версию событий коронерскому жюри, – ответил Холидей. – Потом, если немного повезет, Том вернется к работе, которой ему положено заниматься.
– Веселые выдались две недельки, – замети Уиггинс. – И я всему был свидетелем.
– Может, вам начать писать бульварные романы? – предложил Холидей.
– Может… если найду свободное время. То, что я видел, куда невероятнее любой из выдуманных историй.
– Если возьметесь за перо, изобразите меня здоровым человеком, который весит сто шестьдесят фунтов.
– Обещаю.
Холидей тревожно осмотрелся.
– Куда это Уайетт запропастился? Он же только за пивом пошел, в конец улицы.
– Зачем? Он мог разжиться им бесплатно в «Ориентале».
– Бесплатно он мог разжиться пивом во многих заведениях, хозяева которых не любили Маклори и Клэнтонов.
Уиггинс некоторое время смотрел на Холидея, потом, занервничав, спросил:
– Вы испугались?
– Чтобы бояться в перестрелке, нужно бояться смерти, – ответил Холидей. – Я и так умираю, и разница лишь в том, умру я быстро или медленно.
– Должен быть способ излечить чахотку.
– Когда-нибудь его откроют, но мне он уже будет без надобности, – улыбнулся Холидей. – На Востоке чахотку называют туберкулезом. Выходит, чем труднее выговорить название хвори, тем ее труднее вылечить.
Из-за угла наконец вышел Уайетт.
– Привет, Генри, – поздоровался он, подходя к дому. Затем обратился к Холидею: – Я заступлю на следующие два часа, однако ночью ты будешь нужен мне здесь. Сегодня никаких игр.
– О, сыграть я все еще смогу, – ответил, поднимаясь на ноги Холидей. – Только не на деньги, а на жизни, – он обернулся к Уиггинсу. – Идемте, Генри.
Уиггинс вместе с Холидеем спустился в веранды и направился в сторону южной части города.
– Уайетт так озабочен здоровьем братьев, что забыл о другом важном деле, – заметил Холидей.
– О каком же?
– Скоро сами узнаете.
Через несколько минут они пришли в тюрьму. В конторе маршалов Мастерсон беседовал с Бантлайном.
– Привет, Док, – поздоровался журналист.
– Здравствуй, Бэт, – ответил Холидей. – Сегодня может быть тот самый день.
– Рассчитываю на это.
– Однако на всякий случай, думаю, вам лучше запереться в камере, – посоветовал Бантлайн. – Если с закатом вы не преобразитесь, я вас отпущу.
– В чем, собственно, дело? – поинтересовался Уиггинс.
– Я и Уайетт заключили сделку с одним шаманом, затаившим злобу на Клэнтонов, – ответил Холидей. – Мы убиваем братьев-Ковбоев, а шаман снимает заклятье с Бэта.
– Вы же не убили Айка, – напомнил Уиггинс.
– Зато прикончили Билли и других двоих Ковбоев, Маклори. Тоже, к слову, братьев. Это вполне себе жест доброй воли.
Бантлайн глянул в окно.
– Вам лучше пройти в камеру, Бэт.
Мастерсон кивнул и прошествовал в цельнометаллическую камеру, где Бантлайн его и запер.
– Теперь ждем, – сказал Холидей.
– Еще минуты две и солнце зайдет, – сообщил Бантлайн. – Тогда все и узнаем.
Прошло две минуты; затем третья, четвертая… Мастерсон по-прежнему оставался в человеческом облике.
– Чтоб меня черти задрали, старый сыч не подвел! – воскликнул Холидей. – Открывайте камеру, Нед.
Бантлайн отпер Бэта.
– Ну, как себя ощущаете? – спросил он.
– Есть хочется, – ответил Мастерсон и как-то странно улыбнулся, обнажив длинные клыки. – И пить.
– Черт! – воскликнул Бантлайн. – Что не так?
– Похоже, Куэсула сообщает: мы убили только одного Клэнтона, вот и он снял заклятье наполовину, – поделился соображениями Холидей. – Лучше бы тебе вернуться в камеру, Бэт.
Он осторожно подтолкнул Мастерсона, однако тот без видимых усилий отшвырнул дантиста в угол. Уиггинс и Бантлайн кинулись на вампира и попытались сдержать его – тоже тщетно.
– Вы мне были друзьями, – прорычал Мастерсон. – Не становитесь врагами.
Холидей выхватил револьвер и пальнул ему в ногу – безрезультатно. Мастерсон медленно обернулся и пригрозил:
– Сделаешь так еще раз, и я тебя убью.
– Хорошо, – ответил Холидей и убрал оружие в кобуру. – Раз уж ты собрался на охоту, пробуй отыскать Джонни Ринго. Думаю, ты один сумеешь с ним справиться.
– Ринго мертв, – ответил вампир и направился к выходу. – Мне нужна живая добыча.
Когда он вышел, Холидей бросился к двери и выглянул наружу. В небе над Тафнат-стрит пролетела гигантская летучая мышь, но вскоре и ее не стало видно.
– Вот спасибо! – пробормотал Холидей. – Мы ведь старались, и Айка скоро достанем. Мог бы оказать больше доверия, черт тебя возьми.
– С кем вы разговариваете? – спросил вышедший на улицу Бантлайн. – Здесь вроде никого… Может, вам говорить громче?
– Мой собеседник в дне пути отсюда, к северу от города, – мрачно ответил Холидей. – Впрочем, он меня прекрасно слышит.
37
– Где-где он был?! – громко переспросил Холидей.
– Прямо здесь, – ответила Кейт.
– С тобой?
– Боже мой, нет! Мне он противен. Ринго взял металлическую девочку.
– Он точно не прятался, – сказал Холидей. – Убить его нельзя, он уже труп. Так почему он не вышел на бой вместе с остальными Ковбоями?
– Ринго тебе записку оставил, – сообщила Кейт.
Она вручила Холидею сложенный лист бумаги, на котором аккуратным убористым почерком было написано:
Надеюсь, ты выжил, ибо ты – мой. Противно думать, что тебя положит какой-нибудь неграмотный олух. И если ты жив, то наверняка недоумеваешь, почему я не пошел с Клэнтонами и Маклори. Ответ прост: я работаю на себя и приказы принимаю только от себя любимого.
До скорого.
Дж. Р.
38
Следующие три недели Ковбои неприятностей чинить не решались, и единственной заботой Холидея и Эрпов оставался Мастерсон. В облике летучей мыши он подчинялся голым животным инстинктам, у него не сохранялось ни человеческой памяти, ни мыслей; всякий раз он улетал подальше от людей и питался кровью скотины. Зато в облике вампира-человека он старался соблюдать закон, однако кровожадная сущность постепенно брала верх. Эрп и Холидей не слышали, чтобы Мастерсон нападал на кого-то из горожан, хотя он вполне мог загрызть какого-нибудь путешественника или работника фермы за пределами города.
Старый Бэт – тот, что был до перестрелки – хотел вести себя примерно, а новый презирал моральный кодекс тех, кто поистине стал для него чужеродным видом.
Холидей навестил Эдисона на следующий день после перестрелки, дабы поинтересоваться, нет ли чего-то, что если не снимет проклятья, то хотя бы не даст Мастерсону приблизиться к борделю Кейт. Эдисон обещал покопаться в европейских легендах, поскольку о людях-вампирах в Америке он еще ни разу не слышал. Наконец, два дня спустя, изобретатель прислал за Холидеем.
– Что нашли? – спросил дантист, входя в кабинет.
– Вряд ли вам понравится, – ответил Эдисон. – Многое из найденного материала – просто мифы и легенды.
– Надо же что-то делать, – не сдавался Холидей.
– Ну хорошо, – тяжело вздохнув, сказал Эдисон. – Во-первых, ступайте к зеленщику и купите у него столько чеснока, чтобы хватило развесить над каждым окном и каждой дверью борделя.
– Чеснока? – выгнул брови Холидей.
– Ничего не гарантирую, – повторил Эдисон. – Я лишь пересказываю то, что удалось выяснить.
– Так, хорошо, чеснок. Что еще?
– Пусть все дамы в заведении наденут крестики, желательно на шею – там, где вампир их обязательно заметит. Если кто-то из дам по некой причине не может надеть крестик, пусть носит его в качестве броши.
– Том, вы шутите? – нахмурился Холидей. – Бэт, сколько я его знаю, даже порога церкви не переступал.
– Не могу заранее обещать, что на него подействует. Могу лишь заверить вас: я не шучу.
– Так, ладно, что еще?
– Если Бэт на вас нападет, то его, теоретически, можно убить – пронзив грудь деревянным колом.
– Другой способ есть? – спросил Холидей. – Я не собираюсь разгуливать по улицам с колом в кармане.
Эдисон беспомощно пожал плечами.
– Пока еще неясно, убьет ли вампира прямой солнечный свет, но больно ему будет очень и очень.
– Что же тогда Джеронимо и Римский Нос не обратят свои племена в вампиров?! – не выдержал Холидей.
– Надо полагать, они об этом подумывают, – сказал Эдисон. – Правда, тогда им придется нападать на врагов ночью. И потом, согласно обнаруженным мною сведениям, Бэт и подобные ему создания в светлое время суток могут чувствовать себя в безопасности, только находясь – опять-таки это непроверенные данные – в гробу, наполненном землей с их родины.
Холидей насупился.
– Землей Канзаса?
– Я просто пересказываю прочитанное и не настаиваю на достоверности узнанного.
– Ладно, что-нибудь еще?
– Теоретически, вампир не может перейти поток воды. К рассвету он должен спрятаться в гробу – хотя эту часть, думаю, можно игнорировать, поскольку у Бэта гроба нет. Еще он не отражается в зеркале и не может без приглашения войти в дом – каковым, наверное, можно считать все, от заведения Кейт до конюшен. Вообще, ограничений для вампиров множество. Будете слушать все?
– Нет, – отказался Холидей, – если еще что расскажете, я точно решу, что вы сочиняете. Ни черта в это не верится, – поморщился он. – Эх, стыдно, конечно, однако чеснока я все же куплю.
– Не забудьте про кресты, – напомнил Эдисон. – Особенно если девушки покидают заведение – скажем, сорвать цветок в саду или выпить чаю на задней веранде.
Холидей кивнул.
– Тогда куплю чеснок и крестики, – он снова насупился. – Кейт это не понравится.
– Визит Бэта ей понравится еще меньше.
– Возможно, – без особого энтузиазма согласился Холидей.
– Я бы хотел провести вечер в борделе – хотя бы первые часы после заката, – дабы убедиться, какие из предложенных мною мер по-настоящему воздействуют на вампира.