Вилла «Аркадия» Мойес Джоджо
Она подавила в себе желание сказать, что он держит Элли так, как ей не нравится, попыталась не обращать внимания на протянутые к ней ручки.
– Я скучал по тебе, – ворковал Даниель. – Ты моя милая, папочка скучал по тебе.
Дейзи захлестнули противоречивые чувства, и, не желая, чтобы Даниель понял это, она быстро ушла на кухню.
– Чай? – спросила Лотти, не поднимая взгляда.
– Да, пожалуйста.
– А… ему?
Дейзи смотрела на спину Лотти, прямую и ничего не выражающую, пока Лотти ловко сортировала чашки и пакетики с чаем, передвигаясь вдоль кухонной стойки.
– Даниель. Да, он тоже будет. С молоком, без сахара.
С молоком, без сахара, подумала она, уцепившись за стойку, чтобы унять дрожь в руках. Я знаю его вкусы лучше собственных.
– Хочешь, чтобы я ему отнесла? Когда он наиграется с ребенком?
Дейзи уловила в тоне Лотти сердитую нотку, но только потому, что уже хорошо ее знала.
– Спасибо. Свой чай я выпью на террасе.
Он появился одиннадцать минут спустя. Дейзи невольно засекла время, следила, как долго он продержится с ребенком до того, как недовольные вопли или плаксивое настроение выведут его из себя и он отдаст ребенка в любые руки. Продержался он дольше, чем она ожидала.
– Твоя подруга забрала ее наверх. Сказала, что девочке нужно поспать. – Он вышел с чашкой чая и теперь стоял напротив нее, глядя на море внизу.
– Лотти присматривает за ней, пока я работаю.
– Это удобно.
– Нет, Даниель, это необходимо. Боссу не нравилось, что я веду переговоры с чиновниками по планированию и прочими, держа на руках ребенка.
Он никуда не делся, этот гнев, все время закипал, ожидая момента, чтобы выплеснуться, обжечь его. Дейзи потерла лоб, усталость сделала ее раздраженной и растерянной.
Даниель помолчал несколько минут, потягивая чай. Запах жасмина в полном цвету был почти удушающим, ветерок гнал его в их сторону через всю террасу.
– Я не ожидал приема с распростертыми объятиями, – произнес Даниель. – Я прекрасно сознаю, что натворил.
«Ты понятия не имеешь, что натворил!» – хотелось ей закричать. Однако вслух она лишь сказала:
– Не хочу это обсуждать, мне нужно работать. Если ты можешь остаться еще на день, то поговорим об этом вечером.
– Я не собираюсь никуда уезжать. – Он виновато улыбнулся.
Она улыбнулась в ответ. Но его последние слова ее не успокоили.
День прошел. Дейзи радовалась возможности отвлечься на работу: кое-где дверные ручки были плохо приделаны, а окна не закрывались, и эти обыденные неприятности вернули ей равновесие. Даниель ушел в город, якобы за газетой, но в основном, как подозревала Дейзи, потому, что ему было трудно не меньше, чем ей. Эйдан и Тревор заинтересованно следили за ней: перед их глазами разворачивалась домашняя драма эпического масштаба, отвлекшая их даже от первых матчей какого-то футбольного чемпионата по радио.
Лотти лишь молча наблюдала.
Утром она предложила поручить ежедневную заботу об Элли Даниелю «на столько, сколько он здесь пробудет». А она покажет ему, как все делать, – например, готовить ей еду, усаживать на высокий стульчик, укрывать одеяльцем до подбородка, как любила девочка.
– Если он будет неумело суетиться, это ее расстроит, – пояснила Лотти, и что-то в ее лице подсказало Дейзи, что это не самая лучшая идея, если она хочет, чтобы Даниель остался.
В обед пришла Камилла и, поболтав немного с матерью, осторожно поинтересовалась у Дейзи, все ли у нее хорошо.
– Заходи к нам домой вечером на массаж головы или другую процедуру, если хочешь. Мама посидит с Элли. Это отлично помогает при стрессе.
Будь на ее месте кто-то другой, Дейзи послала бы его куда подальше. Привыкнув к жизни в Лондоне, где ты никого не знаешь и тебя никто не знает, она возненавидела аквариумный аспект деревенской жизни. Приезд Даниеля, очевидно, стал предметом всеобщих пересудов. Но Камиллу, скорее всего, не интересовали сплетни: возможно, она выслушала столько сенсационных историй в своем кабинете, что давно выработала к ним иммунитет. Ей просто захотелось улучшить настроение подруги, решила Дейзи. Или ей понадобилась компания.
– Не забудь, загляни к нам, – напомнила Камилла, когда собралась уходить с Ролло. – Если честно, когда Кейти проводит время у подружек, мне хочется с кем-то поболтать. Хэл в последнее время предпочитает своих нарисованных дам. – Она сказала это в шутку, но лицо было грустным.
Единственный, кого не интересовала романтическая дилемма Дейзи, был Хэл. Вероятно, потому, подумала она, что он полностью ушел в работу, расчистив фреску почти на три четверти. Он был задумчив, отвечал односложно. Больше не делал перерыва на обед, принимал бутерброды от жены без всяких романтических излишеств, как раньше, и чаще всего они оставались нетронутыми.
Джонс не позвонил.
Она тоже ему не звонила. Она не знала, что сказать.
Даниель остался. На второй вечер они тоже не поговорили: целый день ни о чем другом не думали, а когда дом оказался в полном их распоряжении, сил на разговор, сотни раз прокрученный в голове, уже не осталось. Они поели, послушали радио и разошлись спать по разным комнатам.
На третий вечер Элли плакала не переставая: то ли животик болел, то ли зубик резался. Дейзи ходила с ней по верхнему этажу. В отличие от квартиры на Примроуз-Хилл, плач Элли, всегда натягивавший в ней какую-то невидимую струну, готовую вот-вот лопнуть, не вызывал здесь никакой тревоги, что они кого-нибудь беспокоят – соседей наверху и внизу, людей на улице, Даниеля. Она привыкла к изолированности и простору.
– В «Аркадии», – ласково говорила она дочери, – никто не услышит твои крики.
Она ходила по коридорам, Элли меньше плакала, оказываясь в разных комнатах, а ее мама старалась не слишком задумываться, как там реагирует Даниель внизу. В конце концов, именно поэтому он ушел, не выдержав шума, хаоса, непредсказуемости. Она даже думала, что не найдет его, когда спустится вниз.
Но Даниель невозмутимо читал газету.
– С ней все в порядке? – спросил он и успокоился, когда Дейзи кивнула. – Я не хотел… вмешиваться.
– Она иногда плачет до изнеможения, – пояснила Дейзи, протягивая руку к бокалу с вином и усаживаясь напротив него. – Ей нужно выпустить пар, прежде чем снова уснуть.
– Я столько всего пропустил. Совершенно не понимаю, что она хочет. В этом я отстал от тебя.
– Ну, знаешь, это не ядерная физика, – усмехнулась Дейзи.
– А для меня это такая же наука, – сказал он. – Но я научусь, Дейз.
Вскоре после этого она ушла спать. Но, покидая комнату, испытала неожиданное желание поцеловать его в щеку.
– Джулия?
– Привет, дорогая. Как дела? Как моя чудесная малышка?
– Даниель вернулся.
Последовала короткая пауза.
– Джулия?
– Понятно. Когда же произошло это маленькое чудо?
– Два дня назад. Он просто появился на пороге.
– И ты его впустила?
– Вряд ли я могла отправить его ловить последний поезд. Было почти десять вечера.
Сестра хмыкнула, дав понять Дейзи, как бы она поступила на ее месте.
– Надеюсь, ты не…
– Здесь восемь люксов, Джулия.
– Это уже кое-что. Погоди минутку. – Она зажала трубку рукой, и Дейзи услышала приглушенный крик: – Дон! Прикрути, пожалуйста, картофель, дорогой. Я разговариваю по телефону.
– Не стану тебя задерживать. Мне просто хотелось поделиться с тобой новостью.
– Вернулся навсегда?
– Что? Даниель? Не знаю. Он пока не сказал.
– Ну конечно. Глупо ожидать от него, что он поделится своими планами.
– Дело не в этом, Джу. Мы… до сих пор не поговорили. Вообще ни о чем не поговорили.
– Как это удобно для него.
– Но в этом не он виноват.
– Когда ты перестанешь его защищать, Дейзи?
– Я не защищаю. Нет, правда. Видимо, я только хочу посмотреть, что получится… если мы побудем рядом. Есть ли в этом смысл. А уже потом мы серьезно поговорим.
– Он предложил тебе деньги?
– Что?
– За проживание. Ведь ему теперь негде жить.
– Он мне…
– Он живет в роскошном отеле. В номере люкс. Бесплатно.
– Ой, Джулия, прояви к нему хоть немного уважения.
– Нет, Дейзи. Я не собираюсь этого делать. С какой стати мне проявлять к нему уважение, после того как он с тобой обошелся? С тобой и своим ребенком? Он никчемный человек, если хочешь знать мое мнение.
Дейзи фыркнула, не зная, что сказать.
– Только не позволяй ему снова командовать, Дейзи. Ты прекрасно справилась и без него. Просто помни об этом. Ты тоже ушла, только в другую сторону.
«Разве?» – подумала Дейзи после разговора. Она перестала быть беспомощной, бесспорно. Она сумела подстроить Элли под свое расписание, а не наоборот. Она вновь открыла себя, но стала чуть лучше прежней Дейзи, как ей временами казалось. Обновляя «Аркадию», она достигла чего-то важного и неожиданного и сделала это сама. Но она мучилась одиночеством. Она не принадлежала к тому типу людей, которые умеют жить одни.
– А ты изменилась, – сказал Даниель, понаблюдав какое-то время, как она работает.
– Каким образом? – настороженно поинтересовалась она.
Там, где дело касалось Даниеля, все ее перемены до сих пор оказывались к худшему.
– Ты не такая слабая, как раньше. Не такая уязвимая. Ты теперь лучше справляешься с проблемами.
Дейзи взглянула за окно, где Лотти дула на яркую детскую мельницу из фольги, вызывая у Элли восторженный визг.
– Я мать, – сказала она.
На четвертый день прибыла Кэрол, владелица пиар-агентства, и принялась восхищаться красотой дома и делать снимки поляроидом в каждой комнате, чем действовала на нервы Дейзи и Лотти.
– Джонс рассказал мне о вашей идее. Очень хорошая идея. Очень хорошая, – сказала она как заговорщик. – Получится отличная статья для какого-нибудь гламурного журнала. Я подумываю об «Интерьерах» или, может быть, о «Домах и садах». Дай вам Бог здоровья.
Дейзи рассердилась на Джонса за то, что он проговорился этой женщине, но быстро успокоилась, поняв, что теперь ее таланты будут признаны в печати.
– До тех пор, однако, мы должны хранить молчание. – Она театрально прижала палец к губам. – В конце концов, для нас самое главное – новизна.
Она решила нарушить личное правило и провести тематическую вечеринку: выходной на морском берегу в стиле пятидесятых. Может получиться что-нибудь замечательно вульгарное – с осликами, мороженым и глупыми открытками. Когда Дейзи заметила, что дом не относится к пятидесятым годам, Кэрол это даже не услышала.
– Джонс собирается приехать до открытия? – поинтересовалась Дейзи, провожая Кэрол к ее автомобилю с низкой посадкой и удивляясь, что женщина за пятьдесят предпочитает ездить в японской двухместной машине.
– Он собирался встретиться с вами сегодня днем, – ответила Кэрол, нажимая кнопки на мобильнике, чтобы прочесть сообщения. – Но вы же знаете, какой он, дай ему Бог здоровья. – Она закатила глаза, как это делали все дамы из окружения Джонса. – Приятно было познакомиться, Дейзи. Я в восторге, что мы будем работать вместе. У нас получится чудесная вечеринка.
– Да, – сказала Дейзи. – Скоро увидимся.
Началось нашествие других людей. Явился какой-то молодой фотограф серьезного вида, который сказал, что делал все брошюры Джонса, а затем довел до сумасшествия строителей тем, что выгнал их из комнат и воспользовался их силовыми кабелями для своих дуговых ламп. Потом приехал шеф-повар из лондонского клуба Джонса с целью проверить кухни, а сам слопал на обед три упаковки свиных шкварок. Время от времени без всякого предупреждения заходил кто-нибудь из строительного комитета и уходил, так ничего и не проверив. А еще под вечер заглянул мистер Бернард – узнать, не хочет ли Хэл пойти с ним пропустить по стаканчику. Он постучал в дверь, но не вошел, хотя дверь была открыта и рабочие сновали туда-сюда, не задерживаясь.
– Лотти нет, мистер Бернард, – сообщила Дейзи, когда заметила его. – Она увезла Элли в город. Хотите войти?
– Я знаю, дорогая, и я не думал вас беспокоить, – ответил он. – Захотелось повидать зятя.
– Он работает на заднем дворе, – сказала она. – Пройдите через дом.
– Если я никому не помешаю. Большое спасибо.
Он выглядел немного смущенным, просто проходя по дому. Шагал, опустив взгляд, словно боялся показаться чересчур любопытным.
– Дело движется? – единственное, что он спросил, и кивнул, довольный, когда Дейзи ответила утвердительно. – Вы чудесно справляетесь. Хотя я мало что смыслю в интерьере.
– Спасибо, – кивнула Дейзи. – Я рада, что нашлось хотя бы несколько людей, кто так думает.
– Не обращайте внимания на Сильвию Роуан, – посоветовал он, когда она привела его на террасу. – Эта семейка всегда точила зуб на Лотти. Так что все эти неприятности, скорее всего, из-за нее, а не из-за перестройки дома. Люди здесь надолго затаивают злобу.
Он похлопал ее по руке и пошел к Хэлу, который отмывал кисти. Дейзи смотрела ему вслед, вспоминая вечер, когда Лотти рассказала ей о рождении Камиллы. Джо, слегка сутулый, в галстуке и рубашке с воротничком даже жарким летним днем, мало напоминал рыцаря в сверкающих доспехах. Несколько минут спустя, когда Дейзи развешивала и перевешивала старые фотографии в коридоре, он вновь показался в дверях:
– Хэл занят сегодня. Ничего, в другой раз выпьем. Не могу же я настаивать, а то вдруг сроки нарушу. – Похоже, он привык за многие годы к разочарованию и уже смирился с ним.
– Ему совсем не обязательно работать допоздна, если у вас что-то запланировано, – возразила Дейзи.
– Да ничего особенного. Если честно, Лотти попросила меня поговорить с ним. – (Дейзи ждала.) – Ничего срочного, ничего срочного, – добавил он, направляясь к машине. – Просто он свернул свой бизнес и теперь переживает. Хотел удостовериться, что с ним все в порядке. В общем, мне пора. Еще увидимся, Дейзи.
Она махала ему, пока он не скрылся из виду.
Она все-таки отправилась к Камилле в гости. Сказала Даниелю, что у нее деловая встреча, что было отчасти правдой, и ему придется посидеть с дочкой (при этих словах Лотти побледнела). Короткое расстояние до дома Камиллы она прошла пешком. Идя неторопливо по солнечным улицам Мерхема, обходя утомленных родителей и маленьких детей, выделывающих зигзаги на шатких велосипедах, она поняла: если не считать поездку в Лондон, она не покидала дом с прилегающей территорией уже несколько недель. Вопреки ее ожиданиям, Даниель совсем не испугался, а, наоборот, выглядел довольным, словно если ему позволили посидеть с собственным ребенком, то это какая-то привилегия, что-то вроде почетного значка за хорошее поведение. Она даст ему время до девяти вечера и только тогда позвонит: она не сомневалась, что услышит в трубке его мольбу поскорее вернуться домой.
Дом Камиллы и Хэла был большим, рассчитанным на две семьи, – с широкими окнами и крыльцом в стиле тридцатых годов, на котором Дейзи разглядела весело лающего Ролло. Она услышала, потом увидела, как по коридору на удивление быстро идет Камилла.
– Это Дейзи, – выкрикнула она, чтобы избавить Камиллу от необходимости спрашивать, кто там.
– Как раз вовремя, – сказала Камилла. – Я только что откупорила бутылку вина. Будем делать всю голову?
– Что?
– Я о массаже. – Она закрыла дверь за Дейзи и вернулась в коридор, левой рукой ведя по стене.
– Как хочешь, – пожала плечами Дейзи, которая на самом деле пришла поговорить.
Дом оказался обставленным лучше, чем она ожидала. Впрочем, если подумать, она сама не знала, чего именно ожидала, – во всяком случае, не эту легкость и освещенность. Без картин на стенах, возможно. И явно без сотен фотографий в рамочках, расставленных на всех поверхностях. В основном это были старинные серебряные рамочки. На снимках Хэл и Камилла катались на водном велосипеде, карабкались в гору, Кейти сидела верхом на пони, все трое, нарядные, на каком-то празднике. На каминной полке – большой портрет Хэла и Камиллы в день свадьбы. То, как он, молодой, смотрел на нее, с гордостью и нежностью, заставило Дейзи на секунду опечалиться.
– Чудесные фотографии, – сказала она.
– Маленькая акварель написана с меня. Хочешь верь, хочешь не верь, это мама нарисовала мой портрет, когда я была ребенком. Жаль, она больше не рисует. Мне кажется, хобби пошло бы ей на пользу.
– Очень милый портрет. И снимки.
– Разглядываешь наше свадебное фото? – Камилла, видимо, угадывала, где находится Дейзи, по голосу. Она уверенно подошла к камину и взяла в руки фотографию. – Моя любимая, – сказала она с нежностью. – День был прекрасный.
Дейзи не удержалась.
– Откуда ты знаешь? – спросила она. – Что на снимке, я имею в виду.
Камилла вернула фото на полку и убедилась, что оно стоит далеко от края.
– В основном благодаря Кейти. Она любит фотографии. Подробно описывает мне каждую. Я могла бы рассказать тебе почти обо всех фото в наших альбомах. – Она помолчала с легкой улыбкой на губах. – Не волнуйся, я этого не сделаю. Пойдем в кухню. У меня там стоит старое массажное кресло. Кейти любит в нем сидеть.
Дейзи плохо знала Камиллу, можно сказать, почти совсем не знала: ни ее прошлого, ни ее вкусов и предпочтений. Если на то пошло, Камилла казалась ей слишком сдержанной, Дейзи легче общалась с людьми, которых можно было читать как книгу, которые не скрывали своих эмоций. Но что-то в этой женщине внушало Дейзи спокойствие. Она с ней не соревновалась, как очень часто случалось в обществе других привлекательных женщин. И дело тут было вовсе не в слепоте Камиллы. Было в ней что-то располагающее, умиротворяющее. Некая врожденная добродетель, не вызывавшая у других тошноту и не заставлявшая Дейзи чувствовать себя ущербной за неимением таковой.
А может быть, помог массаж: надавливание на какие-то точки по всей голове и шее, снимавшее физическое напряжение и внушавшее легкость мыслей. Она могла больше не думать о Даниеле. Она могла больше не думать вообще ни о чем.
– Как здорово у тебя получается, – мечтательно произнесла Дейзи. – Кажется, я сейчас усну.
– Ты будешь не первой. – Камилла сделала глоток вина. – Впрочем, мужчин я больше не массирую. Иногда этот массаж оказывает на них прямо противоположное воздействие.
– Да, такая репутация тебе не нужна.
– Они думают, раз ты не видишь, то и не понимаешь. Но все сразу понятно. По дыханию. – Она прижала ладонь к груди и часто задышала, имитируя желание.
– В самом деле? О боже! Что ты делала в таких случаях?
– Звала Ролло из-под стола. Присутствие большого вонючего старого пса обычно помогало.
Они дружно рассмеялись.
– Вечером в «Аркадию» заходил твой отец.
– Папа? А зачем?
– Он пригласил Хэла сходить куда-нибудь выпить. – Руки Камиллы замерли. – Но Хэл, кажется, предпочел продолжить работу. Он… ужасно добросовестный.
– Папа приглашал Хэла выпить?
– Так он сказал. О боже, я опять попала впросак?
– Нет, не беспокойся. – В голосе Камиллы послышались стальные нотки. – Папа тут ни при чем. Это мама опять вмешивается.
Приятная дымка последних минут испарилась.
– Может быть, речь шла действительно только о выпивке, – осмелилась предположить Дейзи.
– Нет, Дейзи, если замешана мама, то все не так просто. Ей хочется знать, что происходит с Хэлом, почему он принимает так близко к сердцу закрытие бизнеса.
– Понятно.
– Сначала она донимала его, считая, что он должен свернуть бизнес, а теперь снова донимает, потому что он, по ее мнению, чересчур переживает.
– Я уверена, она действует из лучших побуждений. – Дейзи попыталась найти оправдание для Лотти.
– Я знаю, она всегда действует из лучших побуждений. И никогда не может оставить нас с Хэлом в покое, чтобы мы сами разобрались. – Камилла тяжело вздохнула, не скрывая отчаяния.
– Единственный ребенок?
– Точно. Это только все усугубляет. Думаю, отцу хотелось бы иметь еще детей, но я досталась маме очень тяжело, и это убило в ней всякое желание завести других. В то время не использовали обезболивающие.
– Ой-ой, – сказала Дейзи, вспомнив собственную эпидуральную анестезию. – Прости, что ляпнула не то. Мне бы лучше помолчать.
– Не беспокойся, Дейзи. Это не в первый раз. И конечно, не в последний. Наверное, так всегда бывает, если живешь слишком близко от родителей. Вероятно, нам с Хэлом следовало уехать сразу, как только мы поженились, но мы остались, а потом родилась Кейти, и пошло-поехало… Я нуждалась в помощи.
– Мне понятно это чувство. Я тоже не знаю, что бы делала без твоей мамы.
Руки Камиллы снова начали мягко массировать.
– А ведь ты напряжена, – сказала она. – И неудивительно: скоро открытие, много дел. Даже не представляю, как ты справилась.
– Пока не справилась.
– Тебе не легче теперь, когда рядом отец Элли?
Тонкий подход. У Дейзи даже появилась мысль: это Лотти могла подослать Камиллу, чтобы выведать что-то об их отношениях.
– В общем-то, нет, если быть честной. Лотти наверняка тебе рассказала, что он бросил нас, когда Элли исполнилось всего несколько месяцев. Я пока не привыкла, что он вернулся.
– Так вы снова вместе?
– Не знаю. Пока что он здесь.
– Ты говоришь как-то неуверенно.
– Ты права. Я действительно не знаю, как к этому отнестись.
Она была благодарна Камилле, что та не старалась предложить какой-то выход, план действия. Джулия, например, никогда не могла, выслушав проблему, не предложить решения и обычно обижалась на Дейзи, если та не следовала ее советам.
– Если бы Хэл когда-нибудь поступил с тобой плохо, если бы он когда-нибудь взял и ушел, например, ты смогла бы принять его обратно? С распростертыми объятиями?
Руки Камиллы замерли, она опустила ладонь на лоб Дейзи.
– Хэл никогда не делает ничего плохого, – сказала она сухо. – Но если бы дело дошло до этого, то, учитывая, что у нас ребенок и все остальное, наверное, мое решение зависело бы от уровня счастья. Если все будут гораздо счастливее, живя вместе, пусть даже это трудно, тогда, вероятно, стоит побороться.
Дейзи почувствовала, как руки Камиллы снова начали двигаться.
– Не знаю, – продолжила она. – Когда ты молода, то говоришь себе, что не станешь ни с чем мириться. Если твой брак недостаточно страстный, если муж не отвечает твоим ожиданиям, ты порвешь с ним и найдешь себе другого. А потом ты становишься старше, мысль о том, чтобы начать сначала… превращается в кошмар… Я, наверное, смирилась бы со многим, прежде чем пойти на разрыв. Наверное, со временем привыкаешь к компромиссам. – Она словно говорила сама с собой. Камилла помолчала. А когда заговорила снова, ее голос зазвучал по-другому: – Но если невозможно сделать кого-то счастливым, как бы ты ни старалась, то, наверное, в конце концов все равно придется признать свое поражение.
Лотти поставила сумку на стул в прихожей, с раздражением отметив, что пальто Джо висит на вешалке.
– Я думала, ты пойдешь сегодня выпить, – прокричала она, услышав радио в гостиной.
Из комнаты вышел Джо, поцеловал жену в щеку:
– Он не захотел идти.
– Почему? Не может же он все время работать над этой фреской.
Джо помог Лотти снять пальто.
– Нельзя же было вести его силком, дорогая. Можно привести коня на водопой, но заставить его…
– Да. Ладно. С ним что-то не так. Он уже несколько дней какой-то странный. А еще этот бойфренд Дейзи слоняется весь день по дому, бездельничает. Можно подумать, он там хозяин.
Джо придержал дверь в гостиную, пропуская жену. Она заметила, что ему хотелось обнять ее за плечи, но еще несколько месяцев тому назад она предупредила, что этот жест всегда вызывает у нее неловкость.
– Он отец ребенка, любимая.
– Да? По-моему, он понял это немного поздно.
– Пусть Дейзи решает. Давай поговорим о другом, ладно?
Лотти резко вскинула голову. Муж потупился, затем снова взглянул на нее:
– Я о доме… Мне… не нравится, что происходит, Лотти. Все снова всколыхнулось. Ты на нервах.
– Ничего подобного.
– Ты настраиваешь себя против Сильвии Роуан, тогда как давным-давно избегаешь эту семейку.
– Я не просила ее начинать свару.
– А тут еще эта фреска. Я не против, дорогая, ты знаешь. Я никогда не возражал, чтобы ты туда ходила. Но ты сама не своя последнюю пару недель. Мне не нравится видеть, как ты доводишь себя до нервного срыва.
– Ничего подобного. Это ты доводишь меня до нервного срыва тем, что затеял этот разговор. Я в порядке.
– Что ж, хорошо. Как бы там ни было, я хотел кое о чем поговорить. Насчет того, что будет после.
Лотти опустилась на стул.
– После чего? – подозрительно спросила она.
– После открытия отеля. Дейзи вернется в Лондон – разве не так? Со своим другом или без него. И твоя помощь больше не понадобится.
Лотти взглянула на него, не понимая. Она не думала о том, как изменится жизнь после того, как «Аркадия» вновь откроет свои двери. Ее охватила холодная дрожь. Она ни разу не подумала, что будет делать без этого дома.
– Лотти!
– Что? – Она видела, какая жизнь теперь пойдет: собрания «за круглым столом», с угощением и танцами, пустые разговоры с соседями, бесконечные вечера в этом доме…
– Я принес для нас несколько брошюр.
– Что ты сказал?
– Я принес для нас несколько брошюр. Я подумал, что мы могли бы воспользоваться случаем и попробовать что-то новое.
– Что именно?
– Мы могли бы отправиться в круиз или…
– Терпеть не могу круизы.
– Но ты не была ни в одном. Послушай, а что, если нам совершить путешествие вокруг света? Будем останавливаться, где захотим. Много чего повидаем. Мы же с тобой никуда не ездили. А теперь у нас нет обязанностей, мы свободны.
Он не произнес слов «второй медовый месяц», но Лотти почувствовала, что он имел в виду именно это, и сорвалась:
– Как это на тебя похоже, Джо Бернард!