Перевод Гоблина Гареев Зуфар

– Лаура говорит, что каждому механизму надо придумать какое-нибудь смешное имя. Например, «Монстра» она называет слесарем Джеком… Правда, он похож на слесаря?

– Окей? – кричит Лаура.

– Окей. Вылитый слесарь. Петров.

Но кто же управляет всем этим действом?

Театр управляется из дома – из хорошо компьютеризированной комнаты. Здесь на четырех плазмах видно в разных ракурсах все, что творится на площадке перед домом.

В комнате – трое мужчин: Алексей Германович и режиссер, отвечающий за реализацию этих эротических сценариев. Режиссер за пультом неприметен.

Мужчины переговариваются.

– В конце концов, ни один нормальный самец не откажется от того, чтобы его любимая побыла в постели порнозвездой хотя бы полчаса. Что в этом странного?

– Но мне никогда в голову не могли прийти такие фантазии о женщине… – произносит Алексей Германович. – Я уже стар для этого? Другое воспитание?

Представление набирает ход, порномодели постепенно входят в раж, нарастает волна сладких стонов, тела и руки ассистентов шевелятся быстрее…

Глаза Ирины закрыты, она пытается остановиться на одном каком-нибудь ощущении…

Голос заказчика в наушниках рядом:

– Да, я хочу слышать твое дыхание и речь…

– Я должна сосредоточиться…

– Мой голос помогает?

– Да.

– Перестань бояться. Ничего опасного в этих железках нет. Это же не мужчины. Это всего лишь бездушный металл.

– Да, но к этому я бы хотела добавить твой шепот между лопаток…

– Страх уходит?

– Да… Кажется, его стало меньше… Скажи еще что-нибудь…

– Куда мне поднести губы…

– … К ложбиночке, где женская задница раздваивается: на левую и правую половинку Меня никто не целовал туда… Ты веришь, что иногда сердце человека переходит в его губы?

– Мы вместе с тобой изучаем твое тело.

– Над этой ложбинкой – родинка. Когда-то я ее хотела вывести.

Алексей Германович закуривает.

Режиссер оживлен:

– А красивая фантазия, Алексей Германович… Я бы такое не придумал.

Он говорит в микрофон:

– Ирину, пожалуйста, крупно!

– Она, действительно, привлекательная и интересная дама… А может быть Егор прав: чтобы увидеть всю глубинную привлекательность женщины надо заставить пройти ее через такой… хм… железобетонный оргазм… Там в сценарии прописан оргазм?

– Да, как пожелание… Я бы хотел доложить во сколько нам обошелся приезд театра. Итак, аренда парка фак-машин… Восемнадцать фак-машин – шестьдесят две тысячи…

– Давайте потом, Эдуард. Яну Кову я знаю… Можно план покрупнее?

Режиссер дает команду:

– Яну Кову, пожалуйста, крупно.

– Потрясающие глаза у этой стервы… Просто омут…

– А какой контраст между красотой лица и простецкими пасторальными пятками! Вы помните ее фотосет с нелепыми мозолистыми пятками?

…Ирина, содрогаясь, кончает…

Она, растрепанная и нелепая, устало сползает с помоста…

К ней торопится Марианна. Ирину продолжает колотить мелкая дрожь – то ли необыкновенного стыда за унижение, которое она испытала, то ли это остатки возбуждения…

Марианна молча уводит ее с площадки, гладя успокаивающе по плечу; дает закурить.

– Ну и что ты испытала? Это было самое настоящее скотство?

– Я могу сказать одно. Я испытала в конце концов настоящее раскрепощение… Практически, настоящее… Это было со мной впервые…

– Вот и решился вопрос века: ты испытала настоящий оргазм? Оргазм от этих железок?

Ирина улыбается светло и снисходительно, будто речь идет о прихоти маленького ребёнка.

– Он хочет в это верить…

– Что от этих железок!? – изумлена Марианна.

– Дело не в этом. Кажется, я немного поняла, что это такое – оргазм.

– И что это такое? Я бы тоже хотела знать, хотя бы на сороковом году жизни.

В ней борются два чувства: самоирония и любопытство.

– Это, действительно, что-то запредельное?

– Нет, кажется, наоборот это очень просто. Но что-то нас всю жизнь не пускает к этой простоте.

– Это нужно женщине?

– Похоже да, Марианна…

Ирина вдруг счастливо целует старшую подругу.

– Да, скорее всего, да!

Марианна отстраняется.

– Я очень хочу тебе верить… Ты искренне все это говоришь? Значит, я многое в этой жизни упустила?

– Зачем я буду тебе врать? Мы столько лет вместе…

Марианна оживленно ходит вокруг, она сильно взволнована.

– Как ты боролась с чувством омерзения? Что ты представляла себе?

Ирина смеется:

– Что я одна большая чавкающая… гадкая…истекающая…

Марианна наклоняется, Ирина шепчет ей на ухо срамное слово.

– Что-о-о?

Некоторое время женщины с изумлением смотрят друг на другу, а потом начинают звонко хохотать. Операторы и светотехники, разливающие кофе из термоса, с любопытством оглядываются на них.

Марианна кричит операторам:

– Ребятки… Мальчики, дайте дамам кофе!

Операторы приносят стаканчики.

– Но ты испытала это без мужчины…

– Нет, он был рядом.

– Тот, который в наушниках? – уточняет Марианна; к ней возвращается прежняя насмешливость.

Но Ирине сейчас все равно.

– Да. В наушниках он сидел хорошо.

– А может там ему надо сидеть всю жизнь?

Между делом Валерий Яковлевич порой размышляет: «Может я ошибаюсь? Может из этой девчушки получится незаурядный психоаналитик, если она так упрямо не хочет увольняться? Есть же в конце женщины, которые реально интересуются реальным мужским миром… Вернее, такие женщины все-таки должны быть… Пусть и в небольшом количестве».

Квакает служебная аська Софы, это Валерий Яковлевич. Его ник VJk, ник Софы – SF. Валерий Яковлевич бросает Софе ссылку.

VJk:

Сонечка, сходи, пожалуйста, сюда, послушай, как девушка легко читает порнорассказы. Чувствуется, она лишена комплексов. Но нет и пошлости, вот что важно.

SF:

Ок.

И Софа, надев наушники, идет по ссылке…

Ну и куда она попадает?

Вы правильно догадались – она попадает на разухабистый ресурс Клеща.

И послушный WinAmp проигрывает все, что она читала Михе.

«Разве ты никогда не засовывала пальчик в задницу мужчине?»

Какая мерзость, какой мрак!

Софа швыряет наушники. Кажется, она догадывается, почему ее телефонные разговоры с Михой попали в Сеть.

Она в гневе стучит кулачками по столу, бормоча:

– Тупняк! Полное тупилово!

И никто вокруг не знает, в чем дело…

Вот и квартира Михи. Софа застыла у дверей, не решаясь нажать кнопку звонка. Еще бы! Ведь она пришла сказать последнее слово козлу. А это мучительно трудно! Тем более, что козлы не понимают человеческую речь…

На двери накарябано чьей-то помадой: «Когда ты поймешь, кого ты потерял, будет уже поздно. Это не вернуть НИ-КОГ-ДА! Лера. Пока еще твоя Лера».

Софе грустно и больно.

Дверь распахивается – на пороге огромный пузатый Хан в черной футболке. Он выталкивает из дверей какую-то наспех одетую девушку. Это Лаванда.

Лаванда бормочет, ощупывая веки:

– Линзы нет… Господи, линзы нет…

Это, действительно, так. Один глаз девушки – зеленый, другой – синий.

Хан ака иерихонская труба:

– Чтоб больше никаких телок, Миха! Или творчество – или, бля!

Дверь захлопывается.

Лаванда огрызается вслед:

– Я не телка! Я – Лаванда!

Она озирается:

– А где трусики?

Кричит беспомощно в дверь:

– Я не могу без трусиков!

Дверь распахивается. Из нее вылетают трусики и косметичка под ноги Лаванде. Глаза Хана свирепо сверкают. Лаванда пятится назад. Может убить.

Она сует Софе косметичку.

– Слышь, Светик, подержи!

Торопливо надевает трусики.

– Дай томпончик, быстро! Из меня все течет…

Софа с сарказмом шепчет:

– Венерические соки?

Она швыряет на пол мерзопакостную чужую косметичку.

– Я не Света. Я – Софа.

– Софа? Какая еще в жопу Софа?

Она роется в косметичке, недоуменно поглядывая на соперницу.

Софу душат слезы. Она сбегает вниз…

Тем временем открывается тихонько дверь квартиры Михи, из нее мышкой выскальзывает еще одна девушка – видно улизнула от Хана, проскользнула под пузенью Хана.

Лаванда удивлена:

– Ты кто?

Девушка вырывает из ее рук косметичку.

– Отдай мою косметичку, дура!

– Дай томпончик… Из меня течет, как из лошади…

Девушка плачет:

– Я целый час просидела на кухне, пока вы тут…

Она пощечину Лаванде.

– Идиотка! Ты сказала Михе, что зайдешь всего на одну минутку, просто поговорить, а сама?

– А ты-то? – потирает щеку Лаванда.

– Я пришла на минутку – сказать, что так больше нельзя жить. Я устала!

– Нет, это я зашла на минутку, сказать Майклу «нет!»

– Ты целый час ему говорила «нет» нетрадиционным способом! Какая же ты развратная извращенка! Я все видела! И все слышала! Ты же просто дрянь! Ты подзаборная, вот ты кто!

Она сбегает вниз. Ее душат слезы.

Лаванда очумело вертит головой, бормочет:

– А где же моя косметичка… Глюк… Глюканула я…

Через полминуты – шорох лифта. Из лифта выходит довольно романтическая девушка. Она настроена решительно.

– Скажите, а Михаил здесь живет?

– Майкл?

– Ой, он еще и Майкл? Здоровски! Так здесь он живет?

– Да. И что?

– Пасипки! Я пришла просто поговорить. Я хочу сообщить ему нечто важное, понимаете?

– Нечто важное. Понимаю. Проходи.

Девушка у дверей – собирается нажать кнопку звонка.

Дверь открывается, на пороге Хан, в руках у него еще какие-то трусики, лифчик и еще одна косметичка. Глаза Хана упираются в новую девушку, – он все это хозяйство бросает ей в руки.

– На, сука! Еще раз тут оставишь свою шнягу – убью!

Он делает шаг вперед.

– А ну пшла, быстро! В пыль превратись, я сказал!

Романтическая девушка пятится назад.

– Это не мое!

Дверь захлопывается.

Лаванда словно тигрица, бросается к сопернице.

– А ты посмотри, может – твое?

– Не мое! Я точно знаю – не мое!

– Я тоже точно хочу знать, что это не твое!

Лезет девушке под юбку.

– Ого! А мы уже без трусиков!

Понятно, что справедливому гневу ее нет предела.

– Мы еще не успели прийти, а уже без трусиков!

И Лаванда накручивает мерзавке ухо:

– Ты посмотри, какая нахалюшка! Даже я себе такого не позволяла! А ну пошла! Сопли-в-ноздри – и побежала!

Романтическая девушка, прижимая к груди «подарки», сбегает вниз. Ее душат слезы. Смешно подпрыгивает ее довольно большая попа полочкой на коротких ногах.

Ирина от сценария к сценарию все ближе к разгадке…

Она приглашена в этот странный дом – в кабинет Алексея Германовича на третьем этаже. Домработница приносит кофе.

– Последний сценарий очень короткий, – говорит Алексей Германович, заглядывая в текст. – Сын его назвал ХХХ.

– Сын? Значит, заказчик не Вы, а Ваш сын?

– Да, это он Ваш заказчик.

– Сын… – не понимает Ирина. – Сын…

– Спальня Егора на втором этаже. Он славный парень.

Алексей Германович натянуто и как-то жалко улыбнулся, что очень не шло взрослому человеку в статусе.

– Правда, немного худой…

– Мне была интересна эта игра. Он совсем неплохо чувствует женщину…

– Вы так считаете? – радостно переспрашивает Алексей Германович.

– … Гм, особенно аноргазмическую…Это талант. Он может далеко пойти, благодаря этому редкому таланту.

– Спасибо.

Помолчали. Что-то не пускает разговору двигаться дальше. Ирина не может понять что.

– Вы сказали, что он далеко пойдет… Но он уже никуда не пойдет. Просто он скоро умрет. Может быть, через две недели. Может быть, через три.

Ирина, потрясенная, отодвигает чашку. Она не знает, что сказать. Вот что не пускало разговор дальше – вот что!

– Но игра еще не закончилась, я правильно понимаю? Он пока жив. И наверно он ждет финала.

– Странно, какой тут может быть финал?

– Он мне ничего не говорил на этот счет.

Подумав, он произносит с некоторым значением (впрочем, довольно вяло):

– Может быть, он желает…

Снова разговор упирается о какую-то стену.

– Вы знаете, он еще мальчик.

– Вы хотите сказать, что…

– Возможно. Во всяком случае, я на его месте…

– Прекратите, – это глупость… Вы понимаете, что это глупость?

Ирина встает и взволновано расхаживает, по-прежнему потрясенная.

– Вы в своем уме? Это же просто несуразица. Сколько ему лет?

– Семнадцать.

«Господи, да это просто идиотская ситуация…»

– И этот мальчик управлял мной?

Ирину охватывает какое-то отчаяние. Зачем в ее жизни был этот несуразный издевательский розыгрыш?

– По условиям контракта Вы в любой момент можете выйти из игры.

– Именно про это я сейчас вспомнила. Давайте, простимся. Вы – хороший человек. Я уважаю Вас, Алексей Германович. Я люблю Вашего сына… теперь я знаю, как его звать. Его звать Егор…

Она толкает дверь кабинета, она сбегает вниз, испуганно оглядываясь, она не может больше оставаться в этом зловещем доме.

– Это хорошее имя… Но вы должны понять меня…

Алексей Германович кричит сверху:

– Вас отвезут домой. Пожалуйста, не нервничайте.

Ирина кричит снизу: