Неистовая звезда Янг Мойра

Мы улыбаемся друг другу. Я снова спотыкаюсь о камень.

— Эй, под ноги смотри, — предупреждает Слим, отдает мне честь и уводит Гермеса.

Я забираю из сарайчика свой лук и ухожу к пруду.

Выпускаю стрелы одну за другой не задумываясь. Только тетива звенит. Вжик-вжик-вжик. Стрелы втыкаются в мишень. Я устала. В яблочко не попадаю, все больше промазываю. Руки дрожат.

Лу установил здоровенную мишень из дерна для Эмми. Спрятал ее в орешнике, чтобы никому на глаза не попадалась. Но все захотели в стрельбе упражняться, чтобы форму сохранять. Эмми все время подсказывали, как лучше целиться, как правильно лук держать, как тетиву натягивать. Она не выдержала, сбежала, теперь стреляет по червивой падалице под яблоней. Там ее никто не беспокоит.

Как приятно чувствовать в руках оружие! Гладкий лук из белого дуба льнет ко мне, становится частью тела. Его подарил мне мертвый старик, шаман Намид. Звездный танцор. Воин. Дедушка Ауриэль, который обитает в моих снах.

Выпускаю стрелу за стрелой. Они втыкаются все ближе и ближе к центру мишени. Вспоминаю свое умение. Становлюсь одним с мишенью. Вкладываю в нее руки, глаза, тело, ум. Всю себя. И вот уже я раз за разом попадаю в яблочко.

Вокруг меня все исчезает, остается только центр мишени. Все просто и легко. Никто не ссорится, не спорит, не выменивает баш на баш. В Джеке холода не осталось. Пропали ложь и обман, что меня предают.

За спиной кто-то хлопает в ладоши. Я резко оборачиваюсь, стрела улетает вдаль.

Эш стоит позади, по колено в утреннем тумане. Хлопает мне, подбадривает. На губах и в глазах улыбка играет. Эш высокая, крепкая. Надежная. Знакомая. Внезапно на меня наваливается усталость. Руки безвольно опускают лук. Эш бросается ко мне, крепко обнимает. Держит, не выпускает. Я на нее опираюсь. Горло сжимается. К глазам подступают слезы. Эш отходит на шаг, оглядывает меня с ног до головы.

— Ангел вернулась с победой, — говорит она. — Вот какие слова меня сегодня разбудили. Ну, я тобой горжусь. И Мейв бы тоже гордилась. Знаешь, она мне велела тебя держаться. Мол, запомни мои слова, Эш, Саба проложит новый путь, за ней надо следовать. Права была Мейв.

Эш неловко утирает мне слезы.

— У нас все получилось, — киваю я. — По-моему, наш план сработает. Только трудно было, ох как трудно. Драться гораздо легче. А я и не знала.

— Ты со мной поговорить хотела, — напоминает Эш. — Вот я и пришла. Что делать надо?

Я только сейчас заметила, что она одета по-дорожному. И котомку с собой принесла.

— Надо, чтобы ты как можно быстрее отправилась…

— Саба! Саба, иди скорее! — Эмми бросается нам навстречу, взволнованно машет руками. — Там Лу с Кридом подрались, насмерть! Ну скорее же!

Эш чертыхается, бежит к Эмми. Я несусь следом.

Ну надо же! Заря только занялась, а парни уже во дворе собачатся. Устроили грызню с утра пораньше. Шум и гам издалека слышен. Все кричат, Следопыт лает, Моисей ревет. Лу с Кридом на горе хлама дерутся. Сцепились, машут кулаками, да все больше мимо. Крид губу Лу раскроил. Лу Криду нос разбил.

— Останови их, — визжит Эмми. — Лу, осторожней!

Крид хватает Лу за пояс, швыряет на покореженные обломки. Там балки и брусья, железные листы и прутья. Того и гляди проткнут или порежут. Так и кости переломать недолго. Надо же, какую дурь учудили.

— Эй, вы, бестолочи! Недоумки! Слезайте оттуда! — кричит Эш.

Слим на драчунов орет, Томмо пытается их разнять, но те знай молотят друг друга, аж страшно.

— Что происходит? — спрашиваю я. — С чего это они?

Слим утирает пот платком.

— Не знаю. Я в конюшне был. Вдруг слышу, суматоха поднялась. Ох, стар я уже для этого.

— А я спал, — говорит Томмо.

Крид дерется ловко, умело. Он во многих драках победителем выходил. Я точно знаю, что Лу никогда прежде в драки не совался. Лу выше Крида, тяжелее и бороться умеет. А еще на нем ботинки. Криду хуже, он босиком по груде железа скачет, но горячится, дерется напористо. Оба дышат тяжело, в глазах злоба горит.

— Крид, я тебя больше штопать не собираюсь, — вопит Молли. — Лу, прекрати сейчас же! Да перестаньте же вы, баламуты!

Молли раскраснелась, помятое ведро рядом стоит. Похоже, снова за грибами в лес ходила.

— Так, добром дело не кончится, — вздыхает Слим. — Проломят друг другу головы как пить дать. Ангел, разними их!

— Все, хватит! — кричу я и бросаюсь к драчунам.

Томмо и Эш приходят мне на помощь. Втроем мы стаскиваем Лу и Крида с кучи железа. Крид остановиться не может, кидается на меня. Я отступаю в сторону, делаю ему подножку, и он с размаху валится наземь. Дух из него вышибает. Крид лежит, не двигается.

— Ну и кто драку затеял? — спрашиваю я. — Лу, говори!

Брат не отвечает, в глаза мне не глядит. И ни на кого не глядит. Рукавом утирает кровь с губы, дышит тяжело. Рубаха разодрана, штаны порваны в лоскуты. Сам потный, исцарапанный, весь в синяках.

Крид выглядит не лучше. Следопыт ему лицо лижет, поскуливает. Крид стонет, отгоняет волкодава, переваливается на спину. Томмо помогает ему подняться. Крид сгибается пополам, упирает руки в колени, мотает головой. Хорошо хоть рана на плече не разошлась.

— Крид, скажи, в чем дело? — прошу я. — Из-за чего драка началась?

Он морщится, прикладывает к разбитому носу подол грязной рубахи. Молчит.

— Как хотите, — вздыхаю я. — Нет у меня времени с вами разбираться. Считайте, что ничья. А теперь помиритесь, и дело с концом.

Лу с Кридом не двигаются с места.

— Эй, — ору я на них. — Быстро миритесь!

Они друг на друга не глядят, жмут руки и расходятся.

— Крид, ты с Эш поедешь, — говорю я. — Умойся и соберись в дорогу.

Он злобно тычет в меня пальцем.

— Не обязан я твои приказы исполнять, — бормочет он.

— Я не приказываю, а прошу. Ну пожалуйста.

— Вон лучше братца своего любимого пошли, — фыркает Крид.

— От тебя толку будет больше, — объясняю я. — Эш помощь понадобится.

— Не упрямься, — говорит ему Эш. — И так ясно, что ты осел. — Она хлопает Крида по плечу и обращается ко мне: — Мы тебя на конюшне подождем. Расскажешь, что нам делать.

Крид мешкает, глядит на Лу, потом на меня. Размышляет, что мы о нем подумаем.

— Крид, я тебя очень прошу, — вздыхаю я. — И за помощь твою спасибо.

Он чертыхается и уходит следом за Эш.

Я хватаю Лу за рубаху, оттаскиваю его в сторону. Он глаза отводит, ободранные костяшки на кулаках рассматривает.

— Что за дурь на тебя нашла? — спрашиваю я. — Если мы друг с другом ссориться начнем, то победы нам не видать. И разбитыми носами не отделаемся. Головы потеряем. Так что блоху, которая тебя с утра укусила, раздави и забудь.

— Прости меня, — кивает он. — Я…

— Все, забыли, — обрываю я брата и поворачиваюсь уходить.

— Саба! — окликает он.

Я останавливаюсь, гляжу на него.

— Мне надо чем-то заняться, — говорит он. — Я с ума от безделья схожу. С самого моста руки чешутся. Дай мне задание.

От усталости у меня мысли путаются. Не помню, когда спала. Сначала ночная вылазка, потом драка эта. А теперь Лу моих приказов спрашивает.

— Ну же, Саба! — просит он.

— Ладно. Я сегодня ночью на вылазку собралась, пойдешь со мной.

Лу уходит с Эмми, раны промыть и перевязать. Молли со Слимом уже куда-то подевались. Я остаюсь с Пег.

— Ты не знаешь, кто драку начал? — спрашиваю я.

— Кто начал да почему… Из-за чего петухи дерутся? — со смешком говорит старуха и подмигивает.

Все это время она сидела в сторонке, чистила ногти ножичком и за дракой наблюдала. Тоже мне нашла развлечение!

— Ага, тебя-то мне и не хватало! — вопит она, вытаскивает из кучи хлама какой-то обломок и ковыляет к хижине.

Почему петухи дерутся? И правда, почему?

Прихожу на конюшню, к Эш и Криду. Собираю им еду на пару дней, наполняю бурдюки водой, помогаю уложить вещи. Объясняю, как доехать до Змеиной реки через ущелье Ян и по Дороге призраков. Прошу рассказать Ауриэль про то, что мы в Новом Эдеме делаем.

— Она, наверное, и так знает, — говорю я. — Она по звездам читает, ей все известно. Мне надо, чтобы она с вами человек шестьдесят в Насс-Камп отправила. Самых сильных и крепких. Знаете, где Насс-Камп?

— Ага, Слим рассказал, — кивает Крид.

— Скачите быстрее ветра, — прошу я. — Нигде не останавливайтесь.

— Поскачем как молния, — усмехается Эш. — Главное, из Нового Эдема выбраться. На все про все дня четыре? Ну, чтобы доехать до Змеиной реки, собрать шестьдесят человек, в Насс-Камп махнуть и сюда вернуться.

— Управьтесь за два, — велю я.

Эш вздыхает.

— По дороге свежих лошадей украдем, — говорит она.

— Дайте мне знать, как возвращаться будете. Я вас в Насс-Кампе встречу.

— А если они со Змеиной реки ушли? — спрашивает Эш.

— Тогда ройте мне могилу, — вздыхаю я.

Эш недоуменно глядит на меня.

— Ох, это я пошутила неудачно, — отвечаю я. — Если Ауриэль не найдете, то возвращайтесь поскорее.

Задор у Крида пропал. Может, из-за драки, а может, потому что Эш ему выволочку задала.

— Слим нам рассказал, что вы в доме детства устроили, — примирительно говорит он. — По-моему, дурацкая затея. Ничего из этого не выйдет. Но я согласен, попробовать надо.

— Видишь, я ему все растолковала, — объясняет Эш.

— А я другого и не прошу, — говорю я Криду. — Лишь бы ты согласился попробовать.

Он пожимает мне руку.

— Ну, нам пора, — вздыхает Крид и идет к своему коню.

Эш хватает его за ворот рубахи.

— Эй, не спеши! Ты весь в крови. Думаешь, мне охота всю дорогу твоей чумазой физиономией любоваться?

Он набычивается, недовольно поджимает губы. Потом снимает свой драгоценный плащ с фалдами, отдает Эш и с головой окунается в лошадиную поилку. Вылезает, надевает плащ и вскакивает на коня. Вода с Крида ручьями течет.

— Ма, я готов, — заявляет он.

— Поторапливайтесь, — говорю я.

— Мы тебя не подведем, — отвечает Эш. — Пожелай нам удачи.

Я машу им на прощание.

— Пожелай нам всем удачи, — шепчу я.

— Ну как, все успокоились? — спрашивает Слим.

Он ведет Моисея в поводу. Бедного верблюда запрягли в упряжку с колокольцами, нарядили в соломенную шляпу. Моисей волочет за собой Пегово сооружение, мотает головой, хочет шляпу сбросить. Колокольцы звенят, верблюд недовольно ревет. Надо же, такое унижение для великого победителя верблюжьих скачек в Пиллавалла!

— Зачем ты так с ним? — говорю я.

— Ох, хоть ты не начинай! — вздыхает Слим. — Преступление против всего верблюжьего рода. Выяснила, с чего парни поцапались?

— Скажут они, как же. В молчанку со мной играют.

— Ну, понятное дело. Молодые, здоровые, кровь бурлит, вот и подрались. Пар выпустили. Странно, что до сих пор терпели.

— Может, и так, — соглашаюсь я. — Крид и Лу всегда друг друга недолюбливали. Даже не знаю почему. Не получается у них. То один глупость какую ляпнет, то другой сделает что-то поперек, вот и бодаются. Что мне, за ними следить, как за детьми малыми?

— А ты думала как? Вожаку всегда нелегко, — усмехается Слим. — Ангел, найди им занятие. В нашем деле каждому свое место знать надо. Мы все хотим победы, каждый по своей причине. И ты обязана нас привлекать, чтобы мы своими глазами увидели, как все получается. Между прочим, если помнишь, мы с Брэмом и Молли давным-давно все это начали.

— И с Кэсси, я знаю, — говорю я.

Он вздрагивает, смотрит на меня, будто учуял что.

— Кэсси? — переспрашивает он. — Она с вами вчера была?

Я киваю.

— Да, она женщина особенная, — говорит он. — Рад слышать, что у нее все в порядке. Знаешь, иди-ка ты спать. Прости за прямоту, но выглядишь ты жутко. Тебе нужно отдохнуть, иначе сил не останется важные решения принимать. И на этом сегодняшний урок закончим. Аминь.

— Аминь, — вздыхаю я. — Спасибо, Слим.

В нашем деле каждому свое место знать надо.

Дай мне задание.

В сарае я устраиваюсь на куче наших пожитков и накрываюсь красным платком Ауриэль. Наконец все стихло, от недавних ссор и споров следа не осталось. Лежу в полутьме, кости тяжелые, кожа обвисла от усталости. Жду, пока придет сон. Долгожданное забытье поглощает все мои заботы, все тревоги, беспокойные дни и бессонные ночи.

Ауриэль сидит в своей палатке у огня, кутается в красный платок. Глядит на меня своими волчьими глазами.

— У каждого своя роль, — тихо произносит она. — У Джека, у твоей сестры, у твоего брата. У меня и у тебя. У Следопыта и у Нерона. Все началось, когда ты еще не народилась на свет. Все твои дороги ведут в одну сторону.

Бункеры, кладовые, видения в холмах — все исчезает в темноте.

Все тело ноет. От боли я просыпаюсь. Мешки врезаются под ребра. Шея затекла. В спину что-то колет. Ногами шевельнуть не могу, они под каким-то грузом.

Сон меня не отпускает. Мне снятся птицы Пег. Нерон открывает дверцы клеток. Я бегу следом за птичьей трелью. Птицы прилетают в кладовую под холмом, клюют семена из опрокинутых склянок. Демало меня там застает, велит всех птиц поймать, засунуть в склянки. Даже Нерона. Я рыдаю, закручиваю крышки, прерываю песни. Демало меня обнимает, успокаивает. В кладовой наступает тишина.

В глаза будто песку насыпали. Я щурюсь. Уже перевалило за полдень. Свет льется сквозь щелястые стены. Не знаю, сколько я спала. Наверное, долго. Но так и не выспалась. Голова болит.

В ногах у меня улегся Следопыт. Сажусь, высвобождаю ноги. Мой волкодав тоже встает, начинает лизать мне щеки.

— Ну хватит, хватит уже, — ворчу я, отталкиваю его. — Глянь, что ты натворил!

Все мешки подо мной разъехались. Видно, я во сне дергалась, да еще Следопыт лапами помог. Самый верхний раскрылся, вещи оттуда повыпадали. Томмова котомка, не иначе. Только Томмо так ловко все сложить умеет. Вон, рубаха старая — и та свернута исправно. Я запихиваю все обратно: и рубаху, и пустой мешочек, и кремень с огнивом, и моток крапивной бечевки.

Крапивная бечевка… Я долго ее разглядываю. Бечевки друг на друга не похожи, их каждый вьет по-своему, отличить легко. Вспоминаю, что Эш мне говорила, только я слушать не хотела.

Знаешь, мне противно кого-то из наших подозревать, но никак иначе я объяснить это не могу. Если это сделал один из нас, то надо выяснить кто. И зачем.

Я на бечевку тогда даже не взглянула. Темно было, ночь. А потом было некогда. Надо бы проверить. На всякий случай. Не хочется, но придется. Только нужно на свет выйти. Беру моток, выхожу из сарая. Во дворе никого нет. Вытаскиваю обрывок из кармана куртки. Бечевка одинаковая. Сердце у меня замирает. Гляжу на оборванный конец — подходит, от этого мотка оторвали. Вздрагиваю, будто от холода.

Как по ладони судьбу читают, так и по бечевке легко узнать, кто ее свил: вот эту — малый, вот эту — старый, а вот эту — торопыга. Па меня и Лу сыздетства выучил, как веревки вить. И как их читать.

Ум и сердце отказываются верить. Но глаза понимают, кто бечеву свил. Я много раз видела, как он это делает.

Томмо. Это Томмова бечевка.

Я тупо бреду в ореховую рощицу. Следопыт бежит впереди. У меня голова кругом идет, шатает, будто я хмельного зелья напилась. Все кажется далеким, ненастоящим. Как во сне.

Томмо никогда Нерона в беду не даст. Он всякое зверье любит, хотя к людям настороженно относится. Не доверяет. Понятно почему. Звери не то что люди, его глухоту в укор ему не ставят. Он со зверьем всегда по-доброму, ласково. Даже когда охотится, всегда им спасибо говорит, братьями зовет. А я его обманула. Обидела. Неужели он разобиделся и на такое решился?

Я спросила Пег, где Слим. Она только рукой махнула в сторону орешника, мол, некогда ей разговоры разговаривать, надо всякий хлам в телегу грузить. Вот я и иду в ореховую рощицу, стараюсь себя успокоить. Не хочу показывать, что беда стряслась. Может, неправда все это. Может, я ошибаюсь. Надо прежде со Слимом поговорить.

Слим учит Эмми стрелять из лука. Солнце заливает их нежным золотистым светом, смотреть приятно. Старик и девочка. Во мне воспоминание шевелится, замирает. Со мной тоже так было… нет, не со мной. Это я на стене в белой комнате видела. Старик с девочкой смеются, солнышко им светит ласково. Только тот мир давным-давно исчез. А я украдкой эту картинку присвою, сделаю воспоминанием из моей жизни, никто и не догадается.

— Отличный выстрел, Эмми, — говорю я.

— Эх, жаль, Джек не видит, — застенчиво улыбается сестренка. — Он всегда говорил, что я целюсь хорошо. Я пока плохо стреляю, но у меня учитель самый лучший.

Она льнет к Слиму, он ерошит ее волосы.

Видно, он давно ей взялся помогать. А я и не знала. Сердце екает: надо было мне самой сестренку научить, только не до того было.

— Скажи, ты в кроличьей норе эту бечевку нашла? — Я показываю Эмми обрывок.

— Не знаю, — говорит она. — Я ее сразу тебе отдала, а ты в карман засунула. А чего сейчас спрашиваешь?

— Да так, просто вспомнилось. Посмотри хорошенько, Эмми.

Она разглядывает бечевку, морщит лоб.

— Ну, похожа. Грязная. Видно, что завязывали. Потрепанная. Точнее сказать не могу, темно ведь было, — вздыхает она.

Я отбираю у Эмми обрывок.

— Ладно, учись дальше. Еще чуть-чуть, и лучше меня станешь стрелять.

— Скажешь тоже, — улыбается она, осторожно поворачивается к мишени, старательно вскидывает лук и начинает стрелять.

В руках у нее силы прибавилось, мускулы появились. Джек прав, у моей сестренки великолепный глазомер. И целится она верно, хотя кажется, что из воздуха слеплена.

Слим догадывается, что я хочу с ним поговорить, мне даже кивать ему не надо. Он отходит со мной подальше в чащу, чтобы Эмми нас не подслушала. Я достаю моток крапивной бечевки и обрывок, показываю Слиму.

— Как, по-твоему… — начинаю я.

Он долго разглядывает бечеву, потом пристально глядит на меня.

— Обрывок, которым Нерона связали, отрезали от этого мотка, — говорит Слим. — Похоже, это для тебя не новость.

Он не знает, как Томмо веревки вьет, а Эмми не приметила.

— Да, не новость. Хотя и не самая лучшая, — вздыхаю я.

— На твоем месте я бы не торопился с выводами, — предупреждает Слим. — С виду все не так, как на самом деле. Может, в этом повинен кто другой.

— Это как же?

— Мало ли кто бечевкой мог одолжиться. Позаимствовать украдкой. Обернуть все так, будто тот, кто веревку свил, и есть виноватый. И не надо глядеть на меня, словно я умом рехнулся. Ты врать не умеешь, миз Смерть, мы все это знаем. Тебе даже со мной не стоит это обсуждать. Мало ли, может, как раз я в этом и виноват.

— Ты меня с толку не сбивай, Слим. Лучше скажи, что мне делать. Пожалуйста, очень тебя прошу.

Он задумчиво смотрит на ветку орешника над головой, чешет подбородок.

— Ладно… — вздыхает он. — Давай со всех сторон это обсудим. Во-первых, какое это сейчас имеет значение? Наш пернатый брат жив и здоров, беды с ним не приключилось, а тебе и без него есть чем заняться.

— Если среди нас кто-то такую каверзу подстроил, то обязательно надо узнать, кто и зачем, — объясняю я. — Мало ли чего еще он украдкой удумает. У нас за спиной. Неприятностей не оберешься.

Мои слова жгут меня хуже всякого яда. Мои товарищи — мои самые близкие люди. Как среди нас может быть предатель?

— Ну, я бы так далеко не заходил, — говорит Слим. — Хотя, с другой стороны… В общем, сделай кое-что. Посоветовать я тебе не могу, придется самой решать, что именно. Но сделай, как решишь, и проследи, что случится. А что-то обязательно случится. Помни, на всякое действие есть противодействие.

— Ага, — киваю я.

— Только не делай поспешных выводов. И никого не обвиняй, что бы ни произошло. Тяни время.

— Нет у нас времени!

Слова тяжело срываются с губ. Нет у нас времени. Падают на землю, убегают на все четыре стороны. На север, на юг, на запад на восток. Не поймать их.

Слим замирает. Потом шумно вздыхает, втягивает в себя нежное тепло дня. Он, будто старый мудрый зверь, чует в воздухе бурю.

— Так я и думал, — вздыхает он. — Сколько осталось?

— До Кровавой луны, — отвечаю я. — Только больше ничего у меня не спрашивай.

— Гм, до Кровавой луны… — повторяет он. — Четыре ночи. Знаешь, Ангел, на твоем месте я бы дал задание и мне тоже.

— Я отправила Эш и Крида за подмогой к Ауриэль, на Змеиную реку. А потом они в Насс-Камп заедут. Ты наверняка со многими из лагеря Ауриэль знаком.

— Да я почти всех их знаю, всю жизнь с ними прожил.

— Нам самые сильные бойцы понадобятся.

— А про Насс-Камп ты хорошо придумала, — говорит Слим. — О нем не сразу догадаются.

— Вот если бы ты с Молли туда поехал, подготовили бы там все, припасы привезли. А то Эш с Кридом усталых и голодных людей в Насс-Камп приведут. Может, и лекарь кому понадобится.

— А потом что ты с ними делать будешь?

— Демало считает, что они не заслуживают жизни в Новом Эдеме. А мы считаем, что заслуживают. Вот мы их назад и приведем. А как они расселятся по Новому Эдему, то у нас будет все, что нужно. Матери и отцы, братья и сестры, новорожденные, соседи и друзья.

— И тогда мы такое устроим… Раскачаем и расшатаем, как ты и обещала, — говорит Слим. — Надеюсь, у тебя есть план.

Мне становится страшно. Я хватаю Слима за руку, прижимаю ее к груди. Он большой. Теплый. Мудрый. Я гляжу на него, и глаза наполняются слезами.

— Эй, ты чего это? — спрашивает он.

— Не знаю… — шепчу я. — Слим, я не знаю, что делать дальше. Вот зачем Ауриэль мне нужна. Прямо сейчас. Она знает, как мне дальше поступать, она это по звездам читает. Времени у нас нет, наш план обязательно должен сработать, иначе…

Я осекаюсь, выпускаю руку Слима, вытираю глаза и нос, перевожу дух.

На лице Слима написаны тревога и озабоченность. Он хочет обнять меня, но я отступаю.

— Ох, деточка, какую ты на себя тяжесть взвалила, — вздыхает он.

— Не жалей меня, не надо, — прошу я. — Я этого не вынесу. Просто скажи мне, что я не ошиблась. Скажи мне, что у нас все получится…

Он сжимает мне руку ладонями.

— Мы все сделаем. Все случится, как задумано, — говорит он. — Я в тебя верю, Ангел. Всегда верил. И не такой уж я и дурак, хотя и выгляжу по-дурацки. — Он целует мне руку. — Ну, тогда мы с Молли в дорогу отправимся.

— Побыстрее, Слим, побыстрее.

Он уходит во двор, оборачивается, машет мне рукой.

— Мы уже почти на месте! — кричит он.

Игра приближается к концу. Знаю, не могу об этом забыть ни на миг. Кровавая луна через четыре ночи. Завтра сегодня будет вчера. Завтров уже почти не осталось.

А один из нас — предатель.

Мы со Следопытом находим Томмо у пруда. Точнее, в пруду. Он купается. Вокруг него солнце отражается от водной глади, от его мокрых черных волос, золотит ему плечи. День такой красивый, что сердце щемит до боли.

Я опускаюсь на траву у берега, плещу по воде. Томмо чувствует волну, оборачивается, видит меня и скрывается под водой, только голова торчит.

— Может, отвернешься? — возмущенно спрашивает он и краснеет до самых ушей.

Я прячу улыбку. Можно подумать, я его ни разу без рубахи не видела. Или без штанов. Он меня тоже нагишом видал. Мы же столько времени вместе живем.

— Извини, — говорю я, развожу руками.

— Ты чего пришла? — спрашивает он.

Я медленно шевелю губами, четко выговариваю слова, чтобы он ничего не пропустил.

— Хочу, чтобы ты сегодня ночью на вылазку со мной пошел. Надо Эдемов дом проверить.

— Ладно, — отвечает Томмо. — С удовольствием.

Мне становится стыдно, хуже некуда. Как я могла Томмо подозревать? Подумаешь, моток бечевки! Томмо добрый, ласковый. Хороший парень. Верный. Друзей не подведет, не предаст никогда и ни за что. Даже меня, хотя я его обидела.

Несколько лет назад Томмо встретил Айка. Отец Томмо сына оставил на постоялом дворе. Сам пошел еду на ужин добывать, а сыну велел с места не сходить, его дожидаться. Там Айк Томмо и нашел. Отец, наверное, в беду попал, потому что за сыном не вернулся. Про это нам Айк рассказал. Томмо в загоне с лошадьми жил, с голоду едва не помер, но Айк его обогрел, накормил, выходил и от смерти спас. Вот и стал для Томмо родным.