Объемный взрыв Филенко Евгений
– Но ведь мы тоже станем защищаться? – спросила Клэр Монфор испытующе.
– Разумеется, станем, – пообещал командор Хендрикс, но в его голосе отчего-то не прозвучало должной уверенности.
– Нужно где-то укрыть детей и женщин, – сказал ван Ронкел. – Не стоило все же брать их с собой, – добавил он с осуждением.
– Если бы мы оставили их в поселке, – возразил командор, – «истребители» уже добрались бы до них.
– Как насчет того бункера, где мы были? – спросил Оберт.
– Дурная идея, – быстро сказал Руссо. – Это мышеловка. Даже спускаться не нужно – бросить какую-нибудь отравленную дрянь и задраить люк.
– Да вы специалист, – промолвил Ниденталь с непонятной интонацией.
– Я историк, не забывайте, – огрызнулся Руссо. – В общих чертах представляю, как это делалось. А вы лучше направили бы свой потрясающий мыслительный аппарат на поиски выхода из мышеловки.
– А вы сформулируйте проблему, – проворчал Ниденталь, – и я выдам исходную информацию для решения.
– Да запросто! – сказал Руссо заносчиво.
– Поглядите-ка, что у них там творится! – вдруг воскликнула Клэр Монфор.
В стане эхайнов и впрямь происходило непонятное. Те четверо, что дежурили на башнях, вдруг в одночасье избавились от оружия, просто пошвыряв его под ноги, и без оглядки заспешили к лесу. Остальные молча глядели им вслед, не предпринимая попыток ни задержать, ни последовать их примеру. Капрал Даринуэрн несуетно поднял один из брошенных скернов и двинулся к людям.
– Вы умеете пользоваться этой штукой… цкунгом? – тревожно спросил Ниденталь командора.
– Капрал не станет стрелять, – убежденно сказал Оберт.
– Кто бы говорил… – усмехнулся Руссо.
Между тем Даринуэрн приблизился, но, не дойдя нескольких шагов, замер, словно бы в затруднении, как ему поступать далее.
– Теперь у вас есть скерн, – сказал командор Хендрикс с легкой иронией.
– У них, – неохотно молвил капрал и кивнул в сторону ушедших в лес эхайнов, – не было приказа вас охранять.
– Мы так и подумали, – хмыкнул Оберт.
– Принято решение уничтожить станцию, – продолжал Даринуэрн. – Я даже вообразить не могу, чем оно вызвано. Может быть, ваш мир, Федерация, все же напал на Эхайнор. Может быть, гекхайан отчитал руководство проекта с исключительной строгостью: он с самого начала был не в восторге от идеи с заложниками. Может быть что угодно. В настоящее время станция находится в субсвете, на прицеле у крейсера Истребителей Миров. – Он неприязненно поморщился. – Вы, верно, не знаете, кто такие Истребители Миров. Понимайте этот термин буквально. Одно попадание торпеды – и от станции останется только облако мелких обломков и газа. Но им нужны материалы доктора Сатнунка и сам доктор. Поэтому на станцию высадился десант Истребителей. Если удастся, они готовы эвакуировать и всех эхайнов. Это если получится, – подчеркнул капрал, – потому что большой ценности для проекта мы не представляем.
Старательно глядя поверх голов, он закончил:
– Люди должны остаться на станции.
– Это все? – сосредоточенно спросил командор Хендрикс.
– Нет, не все, – лицо капрала собралось в совершенно уже кислую гримасу. – Напоследок Истребители решили поохотиться на вас.
– Поохотиться, – повторил Руссо с кривой ухмылкой. – Все же зондеркоманда.
– Думаю, у них есть опасение, что силы Федерации вдруг воспрепятствуют уничтожению станции, – продолжал Даринуэрн. – Поэтому вы не должны уцелеть ни при каком исходе военной операции. Это акт возмездия.
– Господи, за что вы нам все время мстите? – вздохнула Клэр Монфор, прижимая ладони к побелевшим щекам.
– За то, что мы их съели пятьдесят тысяч лет тому назад, – попытался острить Оберт.
– Наверное, – мрачно согласился капрал. – Больше вроде и не за что. Разве что за уязвленное самолюбие… но это по любым законам непропорциональная месть. Хотя я могу не знать размеров этого самолюбия. Мое предположение: человечеству просто хотят причинить боль.
– Боль, – горько усмехнулся Оберт. – Все пытаетесь нащупать наш болевой порог? Когда вы убьете этих детей и женщин, больно будет всем.
Клэр Монфор взяла его за руку, и теперь он стоял почти прямо, из всех сил стараясь не опираться на ее плечо.
– Что вы собираетесь делать, капрал? – спросил командор Хендрикс.
Эхайн немного подумал, затем ответил с тяжким вздохом:
– Отданного мне приказа никто не отменял. Я хочу поговорить с командиром Истребителей.
– Рассчитываете его переубедить? – удивился Руссо.
– Нет, шансов на это мало. У него, полагаю, тоже есть какой-то приказ.
– Станция все равно будет расстреляна вместе с нами, не так ли? – уточнил командор Хендрикс.
– Полагаю, этого не избежать.
– Вы просто хотите потянуть время?
– Да, – честно согласился капрал.
– Но ведь вы можете…
– Не могу. Пока не отменят отданный мне приказ.
– Возможно, Истребители с тем сюда и явились.
Капрал впервые за все время улыбнулся.
– Кажется, сейчас я выдам еще одну Страшную Эхайнскую Тайну, – сказал он. – Мой приказ не может быть отменен. Тот, кто его отдал, давно мертв. Нас забыли переподчинить, полагая, что проект – это надолго, еще успеется. Переподчинить подразделение одного ведомства другому – всегда такая морока… Мы обречены охранять вас до самой нашей смерти. Кажется, я говорил, что мы такие же узники, как и вы.
– Да, – медленно произнес командор Хендрикс. – Это вы тоже говорили.
– На что же вы надеетесь, капрал? – спросил Оберт.
– На чудо, – ответил эхайн серьезно. – Чудеса случаются.
– День Ноль, – негромко сказал Ниденталь.
– Когда станция взорвется, – оскалился Руссо, – долгожданный сигнал получится на славу.
– Я не очень понимаю, о чем идет речь, – промолвил капрал Даринуэрн. – По-видимому, это как-то связано с вашими планами по захвату поселка. Но мне пора идти, если я хочу успеть. А вы пока придумайте, как станете защищать ваших женщин и детей, когда у меня не получится.
– Я с вами, – объявил Тони Дюваль.
– Тони, не смей, – велел Юбер Дюваль. – Тоже мне, герой! Мать тебя не видит…
– Глупости, – согласился капрал. – Хотите стать первым трофеем, юноша?
– Не хочу. Но, может быть, у меня тоже найдутся доводы.
– Ничего у вас не найдется, – пасмурно сказал капрал. – Янрирр командор, отдайте юноше парализатор. Хоть какая-то защита. А взамен я оставлю вам свой скерн.
– Тони! – воскликнул Юбер Дюваль и заплакал.
– Ну вот еще, глупости, – смущенно буркнул Тони, забирая у командора цкунг и отходя в сторону.
Командор Хендрикс проводил его рассеянным взглядом.
– Земля действительно уходит из-под ног? – спросил он негромко. – Или это мне мерещится?
– Славная аллегория, – отметил Оберт и посмотрел на командора с уважением.
– Мне тоже почудилось, – сказал Руссо.
– И мне, – подтвердил капрал Даринуэрн. – И я даже знаю, в чем причина.
– В чем же? – вяло поинтересовался Оберт, который никак ни на чем не мог сосредоточиться, кроме своей драгоценной ноги.
– Гравитурбуленция. Планетарные торпеды пытаются пробить защитное поле станции.
– Торпеды? – нахмурился командор Хендрикс. – Гм… Отчего же мы тогда до сих пор живы?
– Я сам ничего уже не понимаю, – признал Даринуэрн. – Десант на борту, а по станции лупят торпедами. Похоже, снаружи творится та же неразбериха с приказами, что и внутри… И, кстати, я даже не подозревал, что у «Стойбища» есть защитное поле, да еще достаточно мощное, чтобы противостоять торпедной атаке Истребителей Миров. Что-то здесь не так. Об этом я тоже хочу спросить у командира Истребителей.
– Почему вы так поступаете, капрал? – спросил командор Хендрикс.
– У меня приказ, и я его выполняю. Что здесь странного? Но я эхайн и не собираюсь стрелять в другого эхайна. Это не согласуется с моей честью. Я всего лишь хочу поговорить.
– Он тоже не станет в вас стрелять? – спросил Оберт.
– Наверняка станет. Истребители ведут боевой счет не в единицах, а в мегатоннах. Для него что я, что вы – неразличимое глазом мельтешение в прицеле.
– Это дорога в один конец, капрал, – вполголоса произнес командор Хендрикс.
– Совершенно верно, янрирр командор. Желаю вам всем удачи и надежды на чудо. Тони, еще раз предлагаю вам остаться.
– Какая, в сущности, разница, – проворчал юноша.
Когда они скрылись из виду, командор Хендрикс сказал печальным голосом:
– Пойду соберу старших по группам, нужно что-то делать.
Когда командор, прислушиваясь к неясным содроганиям почвы, проходил мимо одного из эхайнов-патрульных, которые привычно рассредоточились цепью вдоль опушки леса, тот неожиданно заговорил с ним. Такое случалось на памяти командора впервые. Обычно круг общения с эхайнами замыкался на капитане Ктелларне и капрале Даринуэрне, ну еще иногда в него деликатно вписывался загадочный доктор Сатнунк. Патрульный говорил медленно, тяжело, с громадным трудом подбирая слова, шумно вздыхая. Уловить смысл сказанного было непросто.
– Мы не мешать, – выдавил он. – Это лес. Мы стоять лес. Мы первые. Мы, потом вы, да?
– У вас тоже приказ защищать людей? – грустно улыбаясь, спросил командор. – И воинская честь?
– Приказ, да, – эхайн приложил пальцы правой руки ко лбу. Потом спросил, напряженно морщась: – Что есть честь?
– Отличный вопрос, – сказал командор.
– Отличный, да, – легко согласился эхайн и повернулся лицом к лесу.
20. Военные игры, вариации
Планетарная торпеда – это всего-навсего толстый металлокерамический цилиндр в два человеческих или, там, эхайнских роста, закутанный в изолирующую от мелких неприятностей окружающей среды шкуру из ноздреватой брони. Для облегчения транспортировки, а также избежания самопроизвольного перекатывания он снабжен ребрами и выступами, а пестрая маркировка, иногда в сочетании с угрожающей раскраской и воинственными надписями, придает ему несколько опереточный вид.
Но эта смешная штуковина, которой самое место на ярмарочном майдане в качестве афишной тумбы, в самый неудачный для мироздания момент взрывается с выделением энергии небольшого солнца.
Два таких солнца практически одновременно зажглись над злосчастным Троктарком.
Пространство над планетой оказалось смято чудовищным взрывом и теперь спешно, с некоторым даже раздражением, расправляло невольные искажения собственной структуры.
Все объекты сколько-нибудь значительной массы, что случились поблизости, теперь кувыркались в зоне гравитурбуленции, словно щепки в прибое.
Виновник торжества, каптор-один Аганнахихх, отдавши очередной приказ, с чувством выполненного перед начальством и Стихиями долга позволил себе на время вырубиться. Его мотало в кресле как набивную куклу, и только цервикальные фиксаторы не позволяли шее сломаться. Пенсне слетело с обычного своего места и порхало перед лицом на манер уродливой бабочки.
Его боевым товарищам тоже приходилось несладко.
Каптор-два Туннарлорн избежал беспамятства хотя бы потому, что штурм-крейсер «Кетлагг» первым оказался на пути гравитационной волны и частично поглотил ее разрушительную мощь собственным полем и массой. Туннарлорн выкрикивал в грохочущую пустоту приказы, которые никто не подтверждал. Но по расположению индикаторов на главной панели можно было судить, что хотя бы некоторые из них каким-то образом исполняются.
На «Протуберанце» пониженный до каптора-три Наллаурх, не израсходовавший до сей поры ни одной торпеды, к тому же лишенный всякой связи с флагманом, практически утратил всякий контроль над оперативной ситуацией. Ему никто не отвечал, никто не приказывал. Наллаурх вдруг в одночасье оказался предоставлен самому себе и волен был принять любое военное решение, которое некому было бы оспорить. При всех его амбициях, в неожиданном координационном вакууме он чувствовал себя неуютно. К тому же в настоящий момент он висел вниз головой, искусственная же гравитация функционировала отвратительными скачками, отчего иногда казалось, будто мозг бьется о черепную коробку изнутри, каковое обстоятельство рассудительности нисколько не прибавляло.
Зато вдруг воспряли Инборсы, изначально подавленные было атакой противника, а теперь, когда противник и сам огреб по полной, оставшиеся без его недружественного пригляда. А это значило, что никаких препятствий к полномасштабной торпедной атаке более не оставалось.
В особенности если вспомнить о торпедах «семь» и «восемь».
Экспериментальная серия. В количестве двух образцов, и только на «Протуберанце», штурм-крейсере нового поколения. Внешне не отличимые от всех остальных, даже раскрашенные точно так же, дабы не возбуждать излишнего внимания. На «семерке», помнится, какой-то юморист написал: «Мой поцелуй тебе запомнится надолго»… Разве что на пару ладоней шире обычного – за счет дополнительных интеллектронных цепей, ну, и, разумеется, особенностей начинки.
Другая в них была начинка. Не тривиальные супермассивные гравитоны, а что-то иное, за пределами академического курса. Как по этому поводу выразился научный офицер Диридурн, старательно изображая на суконной своей роже подобострастие: «Если я назову активный компонент этих устройств «мистическими мультимембранами», много ли вы почерпнете из этого термина полезной информации, янрирр первый навигатор?..» А еще сказано было на оперативном совещании перед отбытием: «Отстреливать «семерку» и «восьмерку» надлежит в крайнем случае, от полной безысходности и в условиях тотального неуспеха всех прочих средств. Считать сие актом возмездия Десяти Стихий мироустройству этелекхов, то есть действием ни с чем в истории не сравнимым по неотвратимости и разрушительности. Ибо с подрывом что «семерки», что «восьмерки», наипаче обеих, преисподняя покажется курортами Ускарри. Испытания не проводились за невозможностью скрыть сей демонстративный факт от потенциального противника, посему масштабы предполагаемого ущерба оценить не представляется достижимым…»
Что ж, теперь, по-видимому, настало самое время для гнева Стихий…
Одним из приятных следствий возвращения в строй Инборсов стало восстановление контроля за ориентацией штурм-крейсера в пространстве. Обнаружив себя в более подходящем всякому мыслящему существу положении, когда кровоснабжение мозга уже не зависит от сбоев бортовых систем, каптор-три Наллаурх прекратил шептать пустые ругательства и приступил к действенному командованию:
– Носовой гравиген, восстановить синхронизацию с Целью-один. Кормовые – держать позицию. Всем системам – активный статус. Локационный, доложить обстановку.
– Обстановка дерьмо, янрирр каптор: все цели, кроме Первой, совершают хаотические эволюции. Корабли этелекхов пытаются сгруппироваться над Целью-один, чтобы перекрыть нам все возможности ее поражения…
– Борт-два, борт-три?
– Кувыркаются, как фрикадельки в супе…
– Пост активной защиты?
– Защитное поле в норме… в конце концов, нас пока никто еще не атаковал.
– Физическая защита?
– Есть повреждения… устраняются…
– Подробнее!
– Янрирр каптор, если вас интересуют торпеды, с ними все в порядке!..
– Торпедным постам с первого по третий – готовность одна минута… Торпедный пост-четыре – готовность пять минут.
Сразу же – единственный из всех – пришел озадаченный запрос:
– Торпедный-четыре, прошу подтвержения.
С торпедного поста-четыре должны отстреливаться «семерка» и «восьмерка», оттого и забеспокоился его командир, что понимает, о каком всеобщем сюрпризе идет речь.
– Торпедный-четыре, подтверждаю: готовность пять минут.
– Янрирр каптор, полагаю, вы понимаете…
– Отставить обсуждение.
– Слушаюсь, янрирр каптор.
К концу света все должно быть приготовлено наилучшим образом.
Каптор-три Наллаурх заставил себя улыбнуться. Внутри него все трепетало и корчилось от ужаса… но никого не касается, что там у эхайнского воина происходит в самых недрах души.
– По готовности… всеми торпедами… всеми, мать ваша покойница… огонь по Цели-один!
На борту корвета «Белый Змей» легат Хештахахтисс пробежал взглядом по диагонали сводку перехватов информационного контура противника. Этого оказалось достаточно, чтобы напрочь лишить его хваленого ярхамдийского самообладания.
– Ну, такое совершенно никуда не годится… – протянул он раздосадованно. И вдруг гаркнул, со всей силы врезавши хвостом по палубе: – Гасить этих болванов!
Первый удар эмиттеров «Белого Змея» пришелся по «Кетлаггу». Каптор Аганнахихх и ухом не повел: он все еще пребывал в благостной отключке. Погас свет, умерли экраны, заглохли гравигенераторы. Невыпущенные торпеды обратились в никчемные металлические болванки. Да и весь штурм-крейсер в одночасье сделался нелеп, неуклюж и ни к каким серьезным предприятиям не пригоден. Все системы отключились. Беспощадно и неумолимо затикали часы, что отсчитывали время его жизни. Из личного состава никто, по существу, не пострадал, поскольку болтался в невесомости на манер воздушных шариков и, адски сквернословя, пытался обрести что-нибудь твердое под ногами. Кое-кто даже травил с непривычки, и счастья это отнюдь не добавляло. К слову, имплантированные психостабилизаторы, призванные посредством гормональной регуляции понижать уровень агрессии – неуправляемый взбешенный эхайн с оружием в лапах для несения воинской службы абсолютно не гож! – тоже отказали. В рядах младшего офицерского состава вспыхнула истерия, но отдельные исступленные попытки ритуального суицида в отсутствие силы тяжести выглядели скорее комично, нежели пафосно.
«Швирабарн», некстати вынырнувший из-за «Кетлагга» с тем, чтобы отстрелять остатки боезапаса, получил половинную дозу от «Оскала», но этого оказалось достаточно, чтобы и его лишить систем управления и жизнеобеспечения.
– Терпеть не могу, – произнес легат Хештахахтисс, ни к кому специально не обращаясь, – когда военные действия превращаются в бардак. Мессиры, вы знаете, что такое бардак? Отнюдь не то, о чем вы могли прочесть у классиков, а то, что имеете сомнительное удовольствие наблюдать сейчас на мониторах. А с орбитальными стычками такое происходит сплошь и рядом! Какой идиот придумал звездные войны?!
Эту последнюю фразу и услышал Эрик Носов, находившийся на служебной палубе «спанки» – скоростного маломерного галактического транспорта, что выскочил из экзометрии в полупарсеке от зоны боевых действий через удачно подвернувшийся регулярный портал в открытом межзвездном пространстве. За ним следовали восемь тяжелых галатрампов специального назначения. В этой точке промежуточного финиша они намеревались ждать, когда операция из военной фазы перейдет в спасательную.
– Мы вынуждены были так поступить, – сообщил ему легат, но в голосе его не читалось сожаления. – Иначе панбукаваны, со своими варварскими представлениями о воинском долге, так и не вспомнят, для чего они здесь.
– Ну так напомните им, – буркнул Носов. – Вы рядом, а я не могу с ними даже связаться.
– Но ведь у вас там, кажется, есть свой человек! – удивился легат.
– Это не человек, – возразил Носов. – Это сплошное недоразумение…
Однако же мудрому совету счел за благо последовать.
На диво, Фабер откликнулся сразу.
– Какого черта? – недовольно спросил Носов. – Почему вы до сих пор болтаетесь над станцией?
– Я сам не понимаю, – отвечал тот задушенным голосом, – но мне кажется, что они решили принять на себя все эхайнские торпеды до единой.
– Мне очень жаль, – проговорил Носов сквозь зубы, – что я впутал вас в эту передрягу, господин простой чиновник. В конце концов, вы сами напросились, и то, что именно вы, а не кто-нибудь другой, более опытный и сообразительный, оказались в самой гуще событий, всего лишь неприятная игра случая, а не мой холодный расчет. Но коль скоро вы там, а я здесь, то именно вам придется всеми наличными способами убедить, урезонить, уломать доводами рассудка и угрозами этих чертовых героев. Пускай прекратят геройствовать, забудут про чертовы подвиги самопожертвования и захватят наконец эту чертову станцию!
– Вам легко говорить, – промямлил Фабер, – а видели бы вы их зубы…
– Фабер! – зарычал Носов. – Вы еще моих зубов не видали!..
Мысленно стеная и кляня судьбу, Фабер выпростался из своего кресла и, запинаясь за выставленные в проход конечности потешающейся десантуры, потащился на командный пост.
– Ротмистр Кунканафирабху, – обратился он к могучей, закованной в жуткие броневые плиты спине. – Дело в том, что…
Ротмистр-панбукаван обратил к нему жуткую багровую рожу и что-то проскрежетал. Казалось, из клыкастой пасти вырывались языки пламени. Фабер зажмурился, чтобы не видеть всего этого ужаса.
– Во исполнение союзнического долга, – упрямо продолжал он плачущим голосом, – прекратите делать то, с чем прекрасно справятся и без вас. Торпеды – не ваша забота. На этой станции люди. Спасите же их, мать вашу за ногу…
Что-то тяжелое опустилось ему на плечо. Фабер, холодея от предчувствий, приоткрыл один глаз и покосился назад.
Хорунжий Мептенеру из каких-то своих неясных соображений умостил на его плече приклад своей страховидной фузеи.
– Тощая-Клювастая-Нахохленная-Птица хочет знать, – объявил он, жизнерадостно скалясь, – десантники мы или навоз крупного мозоленогого скота на затхлой болотной глади. Он нуждается в доказательствах. Разве мы их не предъявим? И это все, что он хочет.
– Я понял! – прорычал ротмистр Кунканафирабху. – Я понял вас обоих! Но это как раз то, что я и собирался сделать, и я не нуждаюсь в том, чтобы дети указывали мне, как и когда размножаться!..
Хорунжий подхватил деморализованного и ничегошеньки не понимающего Фабера под локоток и повлек на исходную позицию. Десантура провожала их гиканьем и сальными шуточками, смысл которых от бедолаги весьма удачно ускользал.
– Командир никого не слушает никогда, – пояснил хорунжий, бережно утрамбовывая Фабера в кресло между страховочными лапами. – Он командир потому и называется, что решает сам. Важно сделать так, чтобы твоя мысль вдруг стала его решением. – Воздев когтистый палец к потолку, он с удовольствием присовокупил: – Исподволь.
Фабер изумленно воззрился на хорунжего. Похоже, он явно недооценивал интеллектуальный потенциал своего жутковатого опекуна.
Заботливо укрытый защитными ярхамдийскими полями, «сетчатый ныряльщик» нырнул в тень циклопической громады «Стойбища» и, даже не завершив витка, присосался к бронированному боку станции, как рыба-прилипала к китовому чреву.
– Шлюз… – прошептал изнуренный переживаниями и тряской Фабер.
– Шлюз и не нужен, – ухмыльнулся хорунжий Мептенеру. – Отнюдь.
На уточняющие расспросы у Фабера сил не оставалось вовсе. Тем более что десантники с диким воинственным ревом, страшно топоча и лязгая оружием, устремились на абордаж. Понукаемый безжалостным хорунжим, Фабер тащился в арьергарде, бормоча под нос:
- Король сказал: «Приблизьтесь, господа.
- Спешите по ущельям в Ронсеваль,
- Вести мне помогите в битву рать».
- Они в ответ: «Исполним, государь…»[23]
Другой «ныряльщик», где наблюдателей от Федерации не случилось, какое-то небольшое время продолжал еще геройствовать, пытаясь словить в борт хотя бы одну торпеду. Не то здравый смысл все же возобладал, не то – что более вероятно! – дух соперничества одолел жажду славы, но очень скоро он сошел с орбиты над «Стойбищем» и точно так же намертво прикипел к его корпусу на изрядном удалении от шлюзов.
Пробив броневую толщу фотонными дезинтеграторами большой мощности, панбукаваны почти одновременно ворвались внутрь станции сразу с двух сторон.
Боевые крики пресеклись, как по волшебству. Закованные в латы, увешанные оружием, отчаянные и забубенные дикари вдруг обернулись бесшумными призраками. Не производя ни единого звука, – самым неуклюжим, увы, оказался Фабер! – понимая друг друга без слов, изредка обмениваясь скупыми жестами, неразделимо и неотвратимо хлынули они по внутренним пустотам «Стойбища», будто два тусклых ртутных потока или, что еще вернее, две гигантские смертоносные рептилии на ночной охоте. Чешуйка к чешуйке… и только самый кончик хвоста почему-то отдельно.
- …И сарацин несметная толпа.
- Везде сверкают золото и сталь,
- Блеск лат, щитов и шлемов бьет в глаза.
- Лес копий и значков над долом встал.
- Языческих полков не сосчитать:
- Куда ни кинешь взор – повсюду враг…[24]
Хорунжий Мептенеру одобрительно урчал:
– Перед битвой никак без молитвы. Здесь важно выбрать правильного покровителя. Стоить может головы ошибка. Молитва – это хорошо. То, что мы совсем отстали, – это плохо…
В ту самую минуту легат Хештахахтисс, задумчиво скребя когтями специально устроенную возле главного пульта когтеточку, осведомился в пространство:
– Кто-нибудь подскажет мне, куда подевался третий штурм-крейсер… как бишь его… «Безликий»?
Эпилог от автора
Вселенная слишком велика, чтобы хотя бы даже подозревать о существовании людей, эхайнов… да кого угодно. Ждать от вселенной отклика на суетную возню в мельчайшем и отдаленнейшем ее уголке не просто самонадеянно, а и просто глупо.
В том нет ни враждебности, ни равнодушия. Без обид, парни, просто принимайте ситуацию как есть.
Наши взаимные обиды, раздоры, смешные попытки как-то воевать на волнах гравитации – все это мелочь, не заслуживающая внимания.
Мы все уйдем, как уходили до нас, и вселенная даже не всколыхнется, не проводит скорбящим оком.
С этим нужно смириться и не выглядеть смешнее, чем мы есть.
Поэтому успокойтесь, выдохните и наберитесь мужества заглянуть вселенной в глаза.
И вы увидите, что это не только и не столько черная бездна, глумящаяся над здравым смыслом своей неохватностью и непостижимостью.
Это еще и фантастически прекрасное место.
Нужно только отвлечься от сиюминутности, прекратить растрачивать жизнь на те глупости, что слишком часто заменяют собой подлинные смыслы. Отрастить себе крылья или придумать что-нибудь стоящее, чтобы одолеть силы тяготения, сломать оковы житейской заземленности и вырваться за пределы атмосферного купола.
Только оттуда, с настоящей высоты, видны настоящие звезды.
Несметные россыпи звезд, из которых не удастся выложить привычные загогулины созвездий. Всех цветов, всех размеров. В одиночку и скоплениями. Хватит на всех.
Глупо толкаться локтями в бесконечности.
А тут вы со своими идиотскими торпедами…
Приложение. Ономастикон
Действующие лица
Люди, граждане Федерации Солнца
АКСЮТИН, Павел – ксенолог-теоретик, сотрудник Тверского Института общей ксенологии. Участвовал вместе с Константином Кратовым в миссии на планету Финрволинауэркаф, где едва не лишился жизни из-за собственного безрассудства. Член Малого ксенологического конвента.
БЕРИНГ, Лив – ксенолог-теоретик, специалист по информационному поиску. Член Малого ксенологического конвента.
ВИФСТРАНД, Дезидерия (Дези), Ледяная Дези – доктор медицины, психотерапевт. Предположительно ангелид. От рождения наделена паранормальными способностями. Прозвана «Ледяной» за внешнюю холодность и неприступность, что мало соответствует действительности. Оперативный псевдоним «Марсианка».
ВРЕВСКИЙ, Роберт – Президент Департамента оборонных проектов, доктор исторических наук. Оперативный псевдоним «Голиаф».
ИЛЬВЕС, Томас – инспектор Департамента ОП на борту астероидного тральщика «Пиранья». Человек большой выдержки, которая весьма пригодилась ему в общении с оператором Шериром (см.).
КАРИМ САХРАУИ – начальник орбитальной базы концерна «Равикович Экстратерристриал» в Поясе астероидов.
КРАТОВ, Константин, «Галактический Консул» – ксенолог с громадным практическим опытом, имеющий обычай встревать в различные передряги галактического масштаба, которые затем с переменным успехом разрешает. Друг детства Елены Климовой и старший друг-покровитель Северина Морозова.
ЛЕДЯНАЯ ДЕЗИ – см. ВИФСТРАНД, Дезидерия.
ЛЯРНИЦ, Олег Викторович – личный психоаналитик Эрика Носова, специалист с резервами юмора достаточными, дабы купировать психологические проблемы своих пациентов.
МАКАРОВ, Роберт – технический директор ресурсодобывающего концерна «Равикович Экстратерристриал», добрый приятель Эрика Носова.
МОРОЗОВ, Северин – этнический Черный Эхайн, подлинное имя – Нгаара Тирэнн Тиллантарн. Имя и тартег свидетельствуют о его принадлежности к древнему аристократическому роду. В младенчестве был спасен кораблем земного Звездного патруля и усыновлен Еленой Климовой. Являлся объектом интереса Департамента оборонных проектов, но был эффективно огражден приемной матерью от недопустимых посягательств. В спасательной операции Департамента проходит под оперативным псевдонимом «Эфеб».
НЕОФИТ – резидент Федерации на Анаптинувике, координирующий действия флексаров в операции «Марсианка».
НОСОВ, Эрик – вице-президент Департамента оборонных проектов, профессионал в области противодействия внешним угрозам. Старинный знакомец Кратова. Оперативный псевдоним «Ворон».
СЛАВИНА, Ида Израилевна – доктор медицины, главный специалист Федерации по медицине катастроф и экстремальных ситуаций. Известна также под прозвищем «Плоддерская Бабушка». Почтенная леди огромной личной отваги, с годами обнаружившая признаки избыточного перфекционизма.
ТИССЕН, Макс – сотрудник Агентства внеземных поселений на планете Сиринга. Член Малого ксенологического конвента.
ФАБЕР – инспектор Наблюдательного совета при штабе операции «Марсиака». Персона комичная, бесполезная и преисполненная энтузиазма.
ФЕРНХАУТ, Ферри – координатор постоянной ксенологической миссии на пятой планете Сигмы Октанта. Член Малого ксенологического конвента.
ШЕРИР («Злыдень» по-арабски) – Абульхайр Мухаммад ибн Халид Сайяд аль-Камараи, оператор астероидного тральщика «Пиранья». Имеет репутацию тяжелого, неуживчивого человека с массой антипатий и предубеждений, что не мешает ему быть замечательным специалистом своего дела.
Заложники – экипаж и пассажиры лайнера «Согдиана»
ВАН РОНКЕЛ, Геррит – инженер-навигатор экипажа «Согдианы», человек обстоятельный до занудства.
ВЕРПЛАНКИ – супружеская пара и сын трех лет, родившийся в колонии.
ВИВЬЕН, Луиза – одна из подружек Тони Дюваля.
ГОТЬЕ, Эрнан – участник первой попытки к бегству, после неудачи утративший былой пыл и решительность.
ДЕ ВРИСС, Винсент – первый навигатор экипажа, человек сердитый и действенный.
ДЮВАЛЬ, Лили – мать Тони и супруга Юбера.
Читать бесплатно другие книги:
