Шестой моряк Филенко Евгений

  — Но ведь ситуация изменилась, не так ли?

  — И все же, сердце мне вещует, что ты дорожишь каждой минутой.   

  — Какой гостинец у тебя припасен на сей раз?

  — Я могу доставить тебя во дворец  прямо сейчас и прямо отсюда.

  — Ты владеешь магией «междусферного пронизывания»?

  — И весьма неплохо. Но есть одна загвоздка...

  — Какая же?

  — Я не знаю, в каком месте дворца мы окажемся.

  — Мы?!

  — Оказывается, ты не так сведущ, как желаешь выглядеть...  «Междусферное пронизывание» имеет своей не самой приятной особенностью то, что маг, исполняющий заклинание, перемещается вместе с объектом, на который оно направлено. Если бы я мог с необходимой точностью представить себе конечную точку перемещения, то перенес бы тебя туда, куда ты пожелал бы. Но я, видишь ли, нечастый гость во дворце нашего короля...

   Я молчу, откровенно разглядывая эту мерзкую образину. И он, кажется, понимает, что у меня на уме.

   — Ты, верно, прикидываешь, не сократить ли число звеньев в цепи, пришелец? —  хихикает  Говенная Морда. — Мол, займу-ка я у старика Ульретеогтарха его дряхлое тело, вместе со всеми его наивными заклинаниями... а во дворце я уж побывал, и поэтому сразу попаду куда нужно. Ведь так? Хе-хе... Но тебе же не  хочется расставаться с моим подарочком, с Арноаруптом?  Где ты еще найдешь такую оправу для бриллианта своей души?

   Он прав, этот страхоидол. Он кругом прав. Как только все закончится, как только рассеются оковы Веления — я смогу повернуться и уйти куда глаза глядят. Я уже мечтаю об этом. И мне хочется шагать по дорогам открывающегося мне мира вот этими самыми красивыми юношескими ногами...

   Стало быть, ловушка захлопнулась?

   — Приступай, колдун.

   С черных губ Ульретеогтарха срывается довольный смешок. Похоже, он меня провел еще в чем-то, о чем я пока не догадываюсь.

    Но отступать уже поздно.

   Ульретеогтарх поднимает свой костыль и очерчивает в воздухе широкую окружность. Она тут же обращается в кипящий призрачным холодным пламенем портал. Кажется, что маг просто мычит под нос какую-то невнятицу, но на самом деле он с запредельной скоростью произносит слова неимоверно длинного заклинания. Потому что если бы он просто наговаривал его, как обычно и делается, то окончил бы формулу «междусферного прони зывания» к концу завтрашнего дня...

   В середине портала пламя расступается диафрагмой, открывая черную бездну. Туда со свистом устремляется воздух,  какие-то лохмотья и куски с ближайшей кучи отбросов. Прежде чем я успеваю спросить, что же мне полагается делать, Ульретеогтарх с нестарческой силой  вталкивает меня в портал и прыгает следом.

   Тьма кромешная. И жуткий холод.

   Под ногами — пустота.

   Очень напоминает Измещение. Но, надеюсь, это не Измещение.

   Потому что мне жаль будет покинуть это тело...

   Непроницаемая тьма сменяется обычной бытовой мглой, наполненной рассеянным светом из плохо зашторенных окон, из щелей между дверьми и полом, словом — отовсюду. Вместо холода —  влажная духота чрезмерно и не по сезону протопленного помещения. Под задом обнаруживается толстенная  перина, едва задернутая стеганым пуховым одеялом. Повсюду раскиданы подушки  всех мыслимых размеров и форм.

  — Где это мы? — спрашиваю я шепотом.

  — Понятия не имею, — отзывается Ульретеогтарх. Он сидит в изголовье громадной кровати с балдахином, подобрав под себя ноги в грязных шароварах, и с любопытством озирается. По нему не скажешь, что он взволнован. — Но это королевский дворец, можешь мне поверить.

  — Я должен тебя покинуть...

  — Разумеется, сынок. Ступай и не беспокойся обо мне. Когда понадобится, я найду выход. — Его уродливая физиономия складывается в подобие улыбки. — А ты, как мне кажется, в моих услугах больше не нуждаешься...

   Я слезаю с грандиозного лежбища и распахиваю дверь в полтора человечьих роста. Замок устроен так, что снаружи  может быть открыт только ключом.  Похоже, он и был заперт на ключ. Что же это за помещение?

   Коридор пуст, и в этой части дворца я определенно уже бывал, хотя не сразу уж и припомню, в чьем обличье. Знакомый гобелен на стене — король наш Свирепец как умеет побуждает к покорности бунтовщиков Руйталирии... Допустим, здесь бывал Агнирсатьюкхерг Змееглавец, бывал Когбосхектар Без Прозвища, а Лиалкенкиг Плешивец тут дневал и ночевал. И память всей этой троицы ведет меня кратчайшей дорогой в знакомую уже галерею, до которой отсюда рукой подать.

   Тело Лиалкенкига 'в галерее, против ожиданий, не валялось, и не сказать, чтобы я сильно по этому поводу огорчался. Никто на сей раз  не помешает мне достичь двери синклита и трижды грянуть бронзовым молотком в бронзовый гонг. Видит Создатель, я голыми руками убью  всякого, кто встанет на моем пути.

   — Войди, смертный! — доносится из-за двери низкий перекатистый глас.

   Смертный... тоже мне, нашли смертного!

   Так, о чем же я  хотел  их спросить? Кажется, о магильоне.

   Но ведь у меня его нет.

   Незадачка.

   Магильон остался на груди у Лиалкенкига, а где сейчас обретается труп  боевого колдуна, можно только  гадать. Возможно, в научной трупорезке у дворцовых лекарей. Или на леднике в хозяйственном контуре Узунтоймалсы, ждет бальзамирования и погребения с воинскими почестями. Или погружен на телегу, как падаль, и свезен на нищебродский погост. Все зависит от того, как отнеслись к его смерти жрецы-мудрецы и как распорядились с ним обойтись — как с героем, павшим на посту, или как с предателем, умыслившим заговор против короля.

    Вот я уже и удручен его отсутствием в галерее...

    Между тем я — в зале синклита, стою в окружении роскошных глубоких кресел, из которых на меня вниматель но и недобро взирают самые могущественные маги королевства, и чувствую себя голым и беззащитным. Это я-то,  явившийся в этот нескладный мирок из бездны времен!..

   — Назови себя, отрок.

   — А... Арноарупт с Охифурха.

   — Как ты смел, грязный ублюдок...

   — Подождите, мастер Стиганбахебр!

    Этот голос я узнаю среди тысячи. Еще бы: он диктовал  мне Веление на Алтарном поле.

   — Подождите, — повторяет Свиафсартон Страхостарец. — Не говорите ни слова, просто задайте труд своему зрению и проникните в истинную суть этого юного наглеца.

    Колдуны привстают  в своих креслах, темные, нахохленные, как стервятники на свежих могилах. Их взгляды  пронизывают меня тысячью отравленных стрел.

   — Так это и есть Элмизгирдуан Угольно-Черный? —  нарушает затянувшееся молчание один из жрецов.

   — Что же в нем черного? — недоверчиво усмехается другой. —  Рядится в какие-то белые тряпки, смазлив, будто мужеложец...

   — Я не чувствую в нем той древней силы, о какой сви детельствуют скрижали, — бурчит третий.

   — Только поэтому вы так непочтительны к своему гостю? — иронизирует четвертый.

   Это сборище облезлых стервятников глумится надо мной, полагая, что их совокупная магия сильнее меня. Или же у них  есть какой-то секрет, который дает им право думать, будто они в любой момент способны обуздать мой внезапно высвобожденный гнев. Или же они совершенно уверены, что я не стану истреблять  их одного за другим простым движением пальца, поскольку все еще нахожусь во власти Веления. А когда — и если! — Веление будет исполнено и потеряет для меня свое значение, мне станет не до этого живого паноптикума. Как ни кинь, все выходит, что они ощущают себя в полной безопасности, эти общипанные мудрецы. Может, так оно и есть.  Но отчего-то мне вдруг припоминается скабрёзная шутка, услышанная в одном из прежних миров: как назвать мудреца, который ведет себя как дурак? Муд-ак...

   Хорошо, а  как тогда назвать меня? Я тоже имею  все основания полагать себя обремененным мудростью  тысячелетий, но сейчас, стоя посреди синклита и не ведая даже, с чего начать, сознаю себя полным дураком.

   Поневоле начинаешь думать и складывать кусочки мозаики в узор.

   Давно, кстати, пора было этим заняться. Но Веление гнало и гнало меня вперед, от тела к телу, не давая остановиться и пораскинуть мозгами. А редкие паузы,  что выдавались в этой нелепой гонке, были заполнены принцессой Аталнурмайей Небесницей... а значит, мозги либо заняты были другим, либо не работали вовсе.

   Паршивое положение.

   — Утихомирьтесь, господа, — возглашает Свиафсартон, легко и без натуги перекрывая своим голосом  все остальные. — Коль  скоро  Элмизгирдуан явился в синклит, следовательно, ему есть что сказать или есть о  чем нас спросить. Рассвет близок. Не так ли, демон?

   — Я не демон, — повторяю в очередной уже раз, просто чтобы не молчать.

   — Он не демон! — фыркает кто-то из жрецов. — Даже не демон! Кого же ты поднял из мрака, Страхостарец? Клоуна?!

   — Достаточно, мастер Биаплегдикон, — осаживает его Свиафсартон. — Мне известно ваше недоверие к мудрости предков.  Давайте наберемся терпения и выслушаем  нашего гостя.

   — И, если повезет, проведем следующую ночь в своих  постелях, — ворчит Биаплегдикон.

    Голоса величавых старцев умолкают, и в зале синклита повисает вязкая, смоляная тишина.  Становится слышно, как у кого-то из жрецов урчит в животе, а за окном кри чит утренняя птица, возвещая скорый восход светила.

    Я должен, должен что-то говорить.

   А это нелегко, когда в голове с бешеной скоростью тасуется куча разноцветных стекляшек, которые нужно  успеть разложить в нужном порядке.

   Собственно, какие открытия у меня за душой?

   Король Итигальтугеанер Свирепец не умер, не сбежал, а был  похищен из собственной спальни. Тоже мне, от крытие. .. не в воздухе же он растворился, в самом деле.

   Никаких следов похитителя не было обнаружено. Должно быть, не очень-то и усердствовали — если дознанием руководили те же персоны, что и дали приказ на похище ние. А на то очень походит.

   Окна и двери  спальни были заперты изнутри. Где-то, в каком-то  из миров, я уже сталкивался с «тайной запертой  комнаты». Очень там любили придумывать такие мозголомки и даже с выгодой продавали, записав их на  бумаге и расцветив изящной словесностью...

   Отсюда следуют два вывода.

   Вывод первый: король был извлечен из закрытого помещения при помощи  магического заклинания «междусферное пронизывание». Хотя бы потому,  что  никаким иным способом его оттуда было не извлечь, разве что растворить в кислоте  и выплеснуть  в окно... Возможность похищения короля через подземный ход я принужден отмести сразу, поскольку единственный человек, который в теории мог проложить такой ход к королевской спальне, а затем воспользоваться им либо провести по нему сообщников, все это время находился в одиночной камере  Узунтоймалсы и не был способен к активным  действиям по причине умственного прослабления.

   Вывод второй: к похищению причастны иерархи жреческого сословия, поскольку упомянутой  магией в совершенстве владеют только они, чего  нельзя сказать ни о лицах, применяющих простые заклинания в  быту, ни даже о  боевых колдунах уровня Лиалкенкига Плешивца. Кто-то  из непосредственных участников заговора сейчас сидит передо мной и корчит из себя оскорбленную добродетель, которую отвлекли от важных государственных  дел представлением дешевого фигляра.

  Однако даже применение «междусферного пронизывания» не могло застать короля врасплох, поскольку сам момент открытия  портала сопровождается световыми и температурными эффектами, равно как и перепадами давления. Кроме того, в спальне должно было объявиться по меньшей мере одно постороннее лицо.  Итигальтугеанер же Свирепец — старый и опытный воин, сон его должен быть чуток, и реакция на вторжение — последовать незамедлительно. Вряд ли король мог оказать действенное  сопротивление искушенному магу — неискушенного он тут же, на месте, распустил бы на ленточки. Но подать сигнал тревоги мог вполне. Поэтому в ночной караул у дверей спальни стали те, кто и сам был в той или иной степени причастен к заговору.

   Агнирсатьюкхерг по прозвищу Змееглавец единственный общался с вдохновителем заговора и знал его хотя бы по голосу. Если, конечно, это был вдохновитель, а не простой  связной,  раздававший налево-направо  неподдельные магильоны...

   Лиалкенкиг же Плешивец сделал так, чтобы  никто из караульных ничего лишнего не слышал и не видел. Иными  словами, отвел  всем глаза. Поначалу я  думал, что тем самым он позволил проникнуть в королевские покои кому-то постороннему. Судя по  всему, нужды в этом не было. В спальне Свирепца попросту открылся портал.

   Когбосхектар по прозвищу Без  Прозвища, ни в чем предосудительном не замешанный, был необходим, чтобы подтвердить правдивость слов своих спутников. Возможно также, что в случае крайней необходимости его каким-либо образом попытались бы оговорить  и употребить в качестве жертвенного барана. Или, принимая  в расчет его размеры, жертвенного быка.

   Ах, если бы у  меня на руках был заветный магильон!.. Если бы я успел выпотрошить сознание Плешивца метко нацеленными вопросами в присутствии жрецов!.. Если бы он не вышвырнул меня из своего тела в темницы Узунтоймалсы!..

    Не проще ли было, коли уж так хочется занять трон, просто взять и прирезать короля, задушить его же по душками... да мало ли что?

    Но Свиафсартон ни единого мига не сомневался, что король жив. На глупца он не похож... а зачем ему искать  мертвого короля?

    Впрочем, есть еще предположение Лиалкенкига насчет причин, побудивших Свиафсартона обратиться за помощью ко мне: «Скорее, он рассчитывал, что ты не возникнешь вовсе». То есть, господа синклит, все средства испробованы, король не  обнаружен, так что давайте, помолясь Ийдебгеттауру и  Мриосианзу,  выбирать себе но вого правителя из тех, что есть под рукой...

   Стоп, стоп... Искали ли короля в городе? Наверняка. Перевернули ли всё до последней халупы вверх дном? Определенно. Много ли преуспели в поисках? Результат всем известен. Иначе спал бы я себе да спал в теплой зем ле внутри Каменного Алтаря...

   А где короля искать не стали бы вовсе?

   Например, там, где его однажды уже не нашли. В его спальне.  Нет, у колдунов на такие фокусы должен быть особый нюх.  Разве что  все они, без  изъятий, состоят  в сговоре — во что верится с трудом.

   Например, там, где искать бесполезно. То есть, где ко ролю находиться ну никак не положено.

   В Узунтоймалсе.

   Да, в Узунтоймалсе...

   И вот что, господа мои.

   Я нашел короля.

   Я нашел его еще час назад.

   Я даже был в его теле.

   Кабы Хинорнуогниг Блажнец не уболтал меня, я догадался бы  сразу.

  ...Есть старинное правило,  безотказно действующее во всех мирах. Если достаточно долго баламутить воду, то янтарь всплывет сам  собой. Если старательно помешать похлебку,  мясо непременно поднимется со дна. Встань посреди леса, маши руками, и на тебя выбредет златорогий олень. Просто начни действовать, и цель сама тебя найдет...

  — Итак, демон, ты выполнил Веление? — слышу я голос Свиафсартона Страхостарца.

  — Я не демон. И я выполнил Веление, мой господин.

  — Ты хочешь сказать, что нашел короля?

  — Да, мой господин.

  — Ты нашел короля Итигальтугеанера Свирепца?!

  — Да, мой господин.

  — Где же он?

  — В одной из камер Узунтоймалсы, что расположены в  третьем ряду первого уровня, под галереей, что ведет  к залу  синклита.  С одной стороны — камера, в которой находился лишенный имени и памяти безумец, выдававший себя за королеву Оридибиклиру, по диагонали,  через проход, заточен был степной вождь Саллами офн улг Сичханз, а прямо напротив — Энарайфагатуад  Стрелоглазец, первый королевский зодчий.  Велите   послать кого-нибудь, пусть принесут... тело.

   — Что это значит, демон?

   — Я не демон...

   — Заткнись и отвечай на вопрос. Ну, чего молчишь?

   — Ты велел мне заткнуться, мой господин, и я ответил на твой вопрос мысленно.

   — Хорошо... гм... ототкнись и повтори ответ вслух.

   — Это значит лишь то, о чем ты уже догадался, мой господин  Свиафсартон  Страхостарец:  все  названные мной люди мертвы. Даже Энарайфагатуад, которого вы не найдете в его камере, потому что он совершил побег  перед тем, как умереть посреди выгребных ям Охифурха.

   — Следует ли из твоих слов, что король тоже мертв?

   — Самым непосредственным образом, мой господин.

   — Король мертв? Король — мертв?!!

   — Да, мой господин.

   — Но тогда ты не выполнил Веление!!!

   — Напротив, мой господин. Я выполнил его, и выпол нил буквально. Ты велел мне найти короля, и я нашел его.

   Не так уж я и уверен в своих словах, как хочу выглядеть. В конце концов, тот волосатый бедняга тоже не был  королевой, хотя искренне в это верил...

   Создатель, мне и в самом деле нужен был тот магильон!

   Но — встань посреди леса и маши руками...

   Дверь зала распахивается. На пороге в лучах первого солнца возникает мрачная фигура в глухом сером плаще с капюшоном, скрывающим лицо. Через плечо, будто узел грязного белья, переброшено тело без признаков жизни. Кому, как не мне, знать, во  что превращается человече ская плоть после Измещения...

   — Кто посмел?! — рычит Свиафсартон и в сердцах бьет своим посохом в мраморноплитчатый пол.  Из-под изостренного оконечия  посоха вырывается сноп искр. —  Я еще не распорядился!..

   — Значит, я предвосхитил твое желание, Страхостарец, — шелестит фигура бесцветным, неживым голосом.

   Шаркая ногами, она проходит на  середину зала. Не дойдя нескольких шагов до меня, сваливает  ношу на мрамор. Затылок мертвеца с деревянным стуком бьется  о пол.

   — Кто это? — вопрошает  Свиафсартон, изо всех сил  стараясь сохранить величественные интонации.

   Остальные маги-мудрецы, похоже, утратили дар речи.

   — Это тело еще недавно принадлежало королю Итигальтугеанеру Свирепцу, —  отвечает фигура. — После встречи с демоном, которого ты поднял из ада, Страхостарец, в нем сохранилось слишком мало жизни...

   — А ты... ты...  кто?.. — заплетающимся не  то от бе шенства, не от страха языком спрашивает архимаг.

  — ...как и во мне, — заканчивает фразу фигура.

   И откидывает капюшон.

   Это Лиалкенкиг Плешивец.

   Вернее, тело Лиалкенкига, в котором не бьется сердце, не струится по жилам кровь, уже началось разложение, но все еще упрямо трепещет живое сознание прежнего хозяина.

   Не стоило тебе сражаться со мной, боевой колдун.

  Ты стал пленником собственного трупа. Когда плоть твоя сгниет и отстанет от костей — что ты станешь делать с этой падалью?

  Я бывал в твоем положении, я знаю, что это за дерьмо.

  Но и в таком жалком состоянии Плешивец не утратил всех своих знаний. И, кажется, намерен обратить их против меня.

  Лиалкенкиг наносит удар.

  Не хочу даже знать, как называется это заклинание. Длинная, шипящая по-змеиному зеленая искра прямо мне в лицо. В мое прекрасное юношеское лицо!..

  Он хочет лишить меня подарка, моего нового, молодого, сильного, прекрасного тела.

   Будь ты проклят, колдун!

   Измещение.

   Я архимаг Стиганбахебр,  и я видывал-перевидывал этих шустриков, которые только и знают, что пулять друг в друга «зелеными змеями». Сейчас я порву его пополам, а потом еще раз пополам, и еще раз... вот только вспомню, как это делается.

   Арнбарупт, мой несравненный,  восхитительный, божественный Арноарупт лежит  рядом  с вонючей венценосной стервятиной, и ангельское лицо его похоже на обугленную головешку.

  — Где? — шипит омертвелыми голосовыми связками Лиалкенкиг. — Где ты, демон? Кем ты прикинулся на сей раз?!

  — Я не демон!.. — срывается с моих трясущихся губ.

    О, это старческое тщеславие, эти оковы тела!..

    Архимаг Стиганбахебр, ужас степей и гроза цитаделей, в гневе сравнимый с мифическим царем драконов Рхоазедбиагойком, креатор доброго десятка истребительных заклинаний, ни одного из которых он, траченный молью маразматик, не  помнит, получает «зеленую змею» в тыкву, как простой селянин, обрызгавший навозом бесценный  дворянский плащ.

    Измещение.

    Я Биаплегдикон, и я хотел бы знать, что за бесчинство здесь творится, и почему все смотрят на происходящее, как бараны на новый плетень, и не хочу думать, что все ждут, когда я предприму свои меры, чтобы навести долж ный порядок в синклите.

   Да ведь этот несчастный полутруп, Лиалкенкиг, ясно видит, кто угнездился во мне! И он, кажется, намерен  меня убить!

   Я хочу домо-о-ой!..

   Измещение.

   Я... я... чтоб мне до скончания веку гнить в Узунтой малсе, если я спросонья помню, как меня зовут!

   Измещение.

   Попробуй поймай меня, Плешивец!

   Создатель, есть ли среди этих ветхих бздунов хотя бы кто-то, сохранивший боевые навыки?! Ведь я должен по ложить конец этой чехарде!

   Измещение.

   И снова Измещение.

   Сколько их там осталось, этих живых развалин?

   Лиалкенкиг, зеленый, мерзостный, оскалясь на шакалий манер, садит с обеих рук «зелеными змеями». И всякий раз попадает в уже оставленных мной мертвецов. Он слишком увлечен своим занятием, чтобы обратить вни мание на то, что творится у него за спиной.

   А за спиной у него творится  нижеследующее: открывается дымный портал.

   И оттуда вылезает, сморкаясь и харкая, мой старый  знакомец Ульретеогтарх по прозвищу Говенная Морда.

   Что же он делает, мой старый знакомец?

   А вот что: тычет своим костылем в спину разбушевавшемуся трупаку с отнюдь нестарческой  силой. Так, что костыль с хрупаньем выходит у Лиалкенкига из груди. И,  заметьте, ни капли крови.

   Лиалкенкиг теряет равновесие и бьет зелеными искрами мимо цели, прямо себе под ноги. Его плащ занимается призрачным пламенем. А сам Плешивец падает ничком и, кажется—к собственному недоумению, умирает окончательно.

  — Э-эй! — окликает Ульретеогтарх медовым голосом. —  Где ты, сыно-ок?

   Нашел дурака. Так я и откликнулся! Лежу себе тихонько, стариковской морщинистой мордой в пол, виду не подаю, что жив, и очень, очень  внимательно слушаю...

  — Дурно же ты распорядился моим подарком, — ворчит гнусный нищеброд. — Если бы я знал, что ты не сбережешь моего Арноарупта, хер бы ты его получил...

   Он, кряхтя, высмыкивает костыль из лиалкенкиговой спины, кряхтя, переворачивает тело на спину и, кряхтя, склоняется над ним.

  — Э, да тут есть кое-что из моих цацек, — объявляет Ульретеогтарх с детской радостью.

   И вытягивает из-за пазухи Плешивца магильон.

   На него, страшно скособочившись и  угрожающе воздев посох, надвигается Свиафсартон.

  — Так вот кто! — хрипит он, брызжа слюнями и вращая зенками. — Вот кто стоял за всем!.. Будь ты проклят перед всеми богами, Иаруахриаскийт Мраколюбец!

  — Угомонись, старина, — мурлычет Говенная Морда. — У тебя  уже нет короля, которому ты поклялся служить. Все же, скудоумная это была затея — вызывать демона решать людские задачи. Ты  не хуже  меня должен был предвидеть, что всё обернется горами трупов...

  — Ты подбросил свой магильон во дворец!

  — Иначе я не смог бы открыть междусферный портал в спальне короля, ты это знаешь не хуже моего...

  — Ты спровадил Свирепца в Узунтоймалсу!

  — Ну, спровадил. Ну, виноват...

  — Зачем?!

  — Не хотелось мне убивать его сразу. Слишком легко он расплатился бы за мои десять лет изгнания. Я тоже хотел промариновать его в темноте и вонище тот же срок. Ты ведь знаешь: я люблю добрую шутку... Да твой демон поломал мне все планы. Кстати, где он?

  — Где-то здесь, — говорит Свиафсартон, неожиданно быстро успокаиваясь. — Я всё еще его ощущаю.

  — Я тоже. Пусть его, он нам больше ни к чему...

   — Что  ты намерен делать теперь?

  — То, чего и всегда домогался: занять трон этого королевства. Не забывай, я намного младше тебя, и король из меня будет хоть куда.

  — Ну-ну... король Говенная Морда... А со мной-то что?

  — Мой  старый друг, я  же не собираюсь распускать синклит! Подозреваю, однако, что тебе потребуется время, дабы заполнить вакансии...

   Что ж, я выполнил Веление. И я свободен. Этот мир принадлежит мне, пока мое новое тело не умрет.

   Только... я не хочу оставаться в этом больном, разваливающемся на куски старческом каркасе, который, вдобавок ко всему, еще и обделался.

   Но Веление уже  не диктует мне правила игры, а древний Уговор возвращает мне всю мою силу без изъятий.

   И вот что я собираюсь сделать.

   Обратить время вспять. Я уже делал это не раз. Ничего сложного,  поверьте. И даже порой без пагубных последствий. Кроме тех случаев, когда последствия оказываются невероятно пагубны. Но не будем о печальном. Итак...

  — .. .Но тогда ты не выполнил Веление!!!

  — Напротив, мой господин. Я выполнил его, и выполнил  буквально. Ты велел мне найти короля, и я нашел его.

   Поворачиваюсь и быстрым шагом устремляюсь к двери, что распахивается мне навстречу.

   Тело Лиалкенкига Плешивца с перекинутым через плечо телом короля Итигальтугеанера в вялом замешательстве уступает мне дорогу.

   Боевой колдун... пускай даже почти совсем мертвый... ты все равно должен был почуять меня.

   Но теперь правила изменились. Теперь я не желаю, чтобы меня чуяли все кому не лень. И я для Плешивца — никто, просто сопляк в белом тряпье.

   Я бегу навстречу восходящему солнцу и знаю, что он глядит мне вслед, силясь уразуметь, кто я такой и от чего улепетываю.

   Но он так и не разумеет, — мертвые мозги туго соображают! — и просто закрывает за собой дверь зала.

   Я несусь пустынными коридорами, по запаху утренней свежести определяя, где же выход из этого проклятого дворца.

   Занятно: как у них там станут развиваться события в мое отсутствие? Ведь  все пойдет по-другому. Вообще все. Лиалкенкиг хочет мстить, «зеленые  змеи» чешутся в рукавах — да только кому? Меня уже нет. Потом из портала явится Говенная Морда — и окажется перед синклитом живых и очень, оч-чень раздраженных архимагов. Любопытство одолевает невыносимое. Вернуться посмотреть одним глазком?..

  — Эй, Скользец!

   Принцесса Аталнурмайя Небесница, немного заспанная и оттого в особенности соблазнительная, выглядывает из своей спаленки.

  — Как ты хорош! — шепчет она восхищенно. — Как ты прекрасен, демон! Я хочу тебя, хочу всего и сразу!..

  — Я не демон, Небесница.  Я даже не Скользец. И ты никогда не узнаешь моего имени.

  — Мне не интересно твое имя.

  — Зато ты можешь узнать правду о том, что случилось с твоим отцом.