Эпоха Дугаров Хаккет Екатерина

– Какая честь, – эльфийка еще раз поклонилась, но на этот раз только для Амона и Лоурен. – А как же мой друг? – она намекнула на возникшего рядом рыцаря Востарга.

– Он тоже пойдет с нами, если захочет. – Лоурен озадачено посмотрела на воина в тяжелом обмундировании. – Как нам теперь тебя называть?

– Аэдан, – произнес мужчина и потрепал Присциллу по голове. Она явно не ожидала, что кто-то латными пластинами взъерошит ей волосы. – И скорее всего, я составлю вам компанию на пути к столице.

– Хорошо. Сопровождение… – на мгновение Демиан замялся. – Дугара нам точно пригодится.

– Не сомневаюсь, – бросил рыцарь, продолжая мучить подругу. Та с трудом отделалась от его навязчивого внимания, приглаживая свившееся на голове воронье гнездо.

– Аэдан рассказал вам о ночных кошмарах? – поинтересовалась она.

– Конечно, – Амон кивнул. – Еще в утреннем рапорте. К этому причастна магия. – Снаружи Демиан мог показаться спокойным, но в голове его плясали всевозможные ругательства на этот счет. Он не питал симпатией к магам, презирал их и боялся. Только Лоурен стала очень приятным исключением из этого списка – она была для него светом и вела к выходу из многолетней темноты одиночества. Он больше доверял ей, чем самому себе, и не капли не жалел об этом.

– Причем очень сильная, – заметила магесса, настороженно осмотревшись вокруг. Даже наморщившись, она выглядела обворожительно. – Кто-то пытается завладеть нашими умами. Мне снился жуткий голос, который призывал меня выступить против мятежников.

– А мне бойня, где все наши солдаты полегли в бою, – Амон с ужасом вспомнил сновиденье, где лагеря пожирало неистовое, будто живое пламя, а людские крики доносились со всех сторон под чей-то злорадный и торжествующий смех.

Черноволосый гёто возник как раз некстати. Его хитрый взгляд сначала заскользил по Дугару, затем по эльфийке, и потом вдруг остановился на Лоурен. Демиану это не понравилось: в глазах чужака промелькнуло что-то самодовольное, требовательное, и будто бы… голодное? Парень словно хотел ее проглотить.

– Присцилла, – холодно проговорил он. – У твоего друга назревают проблемы, – и указал в сторону вновь собирающейся толкучки.

Сначала никто не понял, что происходит, однако гневные вопли послышались практически сразу. Некто обворованный, со знаменем малоизвестного графства, пытался отобрать у мальца со шрамом на шее свои сабли и броню.

Эльфийка в который раз выставила меч, помрачнев, как темная туча, но Демиан остановил ее.

– Хватит, – попросил он. – Это уже по моей части.

И пошел развивать навыки дипломатического подхода с малосговорчивым и разъяренным типом. «Наверное, то же самое ждет меня в Ортоге» – подумал Амон и увидел, как по тропе к южному лагерю удаляются два эльфа. Один – с луком и стрелами, а второй с подорожником, приложенным ко лбу. И почему же они не поздравили свою подругу с такой потрясающей победой? Демиан не мог найти объяснения странной разобщенности друзей Присциллы, но с другой стороны, его это не очень-то волновало.

Морокеи Ортакор наблюдал за боем эльфийки и чужака Гёто свысока, засев в тени на полуразрушенном выступе лесной полосы, где та обрывалась и уходила вниз к тренировочной поляне песчаным обрывом. Все же он приметил, что девчонка может постоять за себя. Она билась неплохо, но и чужеземец ей не уступал. Морра видел, как славно тот подыграл Присцилле, подарив ей победу. Должно быть, чтобы не опозорить ее честь?

– Ты все любуешься, но не спешишь тренироваться, – поддразнила юношу рыжеволосая Женевьева, прислонившись к близстоящему дереву. Сегодня она даже смогла выйти за территорию лагеря! Удивительно.

Бывшая регентша всегда была надоедлива, но не сегодня, когда молодой Ортакор нуждался в общении. В этот момент он порадовался, что женщина не померла от раны, ведь, в конце концов, иногда она играла для него роль давно погибшей матери. И роль наставницы, властной и очень жестокой.

– Я сегодня видел жуткий сон, – пробурчал Морокеи, поежившись от мерзлого ветра, залетевшего под рубашку. – Старуха сказала, что это предупреждение. Я чувствовал, как земля уходит из-под ног, вокруг полыхало пламя, а мои руки беспомощно болтались как плети.

– И это перед отъездом в столицу Берселии, – в раздумьях хмыкнула воительница. – Ты действительно уверен, что стоит так рисковать? Идти прямо в лапы мага Джованни, не зная, сколько еще за ним стоит адептов магических искусств?

– Плевать, – отмахнулся юноша, заинтересовавшись новым, разыгравшимся внизу спектаклем. – Я никогда не видел магов. Мне важно знать, что они из себя представляют.

Там, на тренировочном поле, Демиан Амон пытался оттащить рослого вельможу от какого-то мальчишки, который бегал от него кругами. С высоты это казалось смешным, но не настолько, чтобы привлечь внимание Женевьевы.

Она произнесла:

– Маги достаточно опасны. Могут убить тебя на расстоянии, но вблизи их плоть податлива для острия клинка, – послышался тяжелый вздох. – Так поведала мне Миури.

Морра иногда подумывал, что старуха ведала обо всем на свете, и оттого так долго живет, зная тайну, как можно избежать смерти.

– Значит, – подытожил он. – Нужно подбираться к ним вплотную раньше, чем в меня полетят проклятья.

– Я отправлю с тобой своих лучших людей, Морокеи, но мне придется остаться здесь.

– Ты испугалась? – Ортакор обескураженно обернулся к собеседнице.

– Нет, – нахмурилась она, подставив лицо редким солнечным лучам, проникающим сквозь листву деревьев. – Во-первых, Миури приговорила меня еще к двум неделям постельного режима, а во-вторых, Морра, твой отец скоро будет здесь.

– Так быстро? – удивился юноша.

– Он выехал с небольшим отрядом, и как я понимаю – они сплавляются по реке Шогл на корабле. Возможно, когда вы вернетесь из Ортога, отец уже будет ждать тебя.

– Представь его лицо, когда он увидит эльфийку, – вдруг оскалился Морокеи. – Он точно прикажет разделаться с ней.

– Не уверенна, – регентша лишь в несогласии покривила ртом. – Все же ваши черты лица несколько схожи. Те же волосы, глаза, подбородок. И оба вы не можете и дня прожить, чтобы не нажить себе новых врагов! – женщина засмеялась. – Говорят, что девчонка получила свои уши в борьбе с каким-то магом, как наказание. Ты присмотрись к ней – умение обращаться с оружием вам досталось от матери. Гвиневра была невероятно сильной женщиной, но кто знал, что ее погубит яд.

– Мне было лет шесть, когда ее отравили, – вспомнил юноша. – На этом мое детство закончилось, и начались бесконечные тренировки.

– Терпи, Морра, и может, лет через пятнадцать ты сможешь занять императорский трон, – сказала Женевьева напоследок.

Но пятнадцать лет это слишком долгий срок. Ортакор почувствовал, как собираются морщины на лбу. Необходимо было придумать, как убрать все лишние фигуры с шахматной доски и подобраться к самому «королю».

– «Король», – Морокеи задумчиво сощурил глаза, наблюдая за попытками Демиана Амона разрешить конфликт внизу. – Когда-нибудь я приду за тобой, и отец будет мной гордиться.

С наступлением темноты Аэдан с нетерпением ждал встречи. Он забрался в горы так высоко, насколько это было возможно, будучи обычным человеком. Подъем без доспехов бы облегчил его путь, но Дугар чувствовал нешуточную опасность, а потому должен был оставаться настороже.

Природа шептала, природа пела. Все кричало: «он пришел», и медленно умирало, впитывая темную энергию того, кто ступил на земли империи. Как лужа дегтя, чернота медленно расплывалась вокруг столицы, поглощая все живое и затягивая в воронку. Дракон чувствовал это сердцем и душой, и искренне беспокоился за будущее Берселии. Что же обладало такой мощью, способной затмевать солнце над Ортогом? Почему над городом весь погожий день клубились тучи? Кто горазд на это, кроме самих Богов Дугары?

С рокочущим ревом в небе возник крупный силуэт. С трепетом, почти с благоговением, Аэдан наблюдал, как, спикировав, Мереди приземлилась на утес рядом с ним, шумно рассекая крыльями ночную прохладу. Яркое свечение объяло рогатого черного дракона, и после из вихря горячих потоков вышла умудренная возрастом женщина с коричневым оттенком кожи – дитя народа Песка.

– Мне так тебя не хватало! – воскликнул Аэдан, подскочив к старой знакомой. – Ты знаешь, почему я позвал тебя сюда!

Женщина безропотно обратила морщинистое лицо к далекому замку, превратив безразличие в гримасу омерзения. Лучше бы Дугар не видел, как у нее вспыхнули глаза. Неужели панику разожгла искорка страха?

– Он здесь, – с надрывом выдохнула она, заправив черные волосы за ухо. – Это начало конца. Мы должны покинуть эти земли.

– Кто «он»? – все не мог понять рыцарь. – Что происходит?

– Он пришел пожинать мир. Опять. И мы не должны ему препятствовать.

– Да кто же «он»?! – мужчина начинал злиться. Вспышки гнева становились для него не редкостью. В последнее время он только и делал, что скакал с эмоции на эмоцию. Вел себя как человек, упиваясь поведением, свойственным для людей, а не драконов. Бесстыдно и глупо. Каждый раз, ощущая новую волну внутри себя, он чувствовал стыд. И гнев. Они прекрасно дополняли друг друга. Ощущать что-то для Аэдана стало в диковинку после проснувшихся в его голове отрывков воспоминаний. И с каждым днем они становились все ярче и увлекательнее. Вскоре он перестал считать эмоции смертным грехом, но перед людьми, а особенно Ариен, дракон старался держаться как прежде – не темпераментнее чайной ложки.

Подруга смерила его недобрым взглядом, и чуть ли не с презрением произнесла:

– В тебе сейчас больше от человека, чем от горделивого Бога. – Слова ударили Дугара звонкой пощёчиной. Почему Мереди так сердится на него? За что ненавидит? Кого она так боится?

– Я лишь хочу узнать правду!

– Ты знал правду, – бесстрастно заметила она, а лик ее становился все грубее. – Но отказался от нее и попросил нас забрать твои воспоминания. Мы приняли тебя таким, какой ты есть, а теперь я думаю, что мы должны были оставить тебя умирать.

– Почему?! – Аэдан отшатнулся от собеседницы, словно пьяный, и чуть не улетел вниз с обрыва. Ее злобные речи доставляли ему боль. Что-то у него в груди болезненно щелкало, и он отводил отчужденный взгляд.

– Мы избавили тебя от мучений. Подарили силы и бессмертие. Ты стал одним из нас – хранителем – Дугаром. Но теперь ты отвергаешь наши дары. Я знаю, что у тебя на уме – ты вновь хочешь все испортить!

– Испортить что?! – Казалось, что женщина несла полную несуразицу. Аэдан лишь хотел поддерживать мир и порядок, равновесие сил, удерживая одержимых силой магов подальше от простого народа. Именно поэтому он заключал договоры с людьми – благодаря им он мог свободно ходить по земле смертных и не возвращаться в Небесную Колыбель, когда этого потребуют Старейшие. Только он видел все бреши, через которые зло проникало в новый мир, и боролся с ними так, как от него требовали другие – не в полную силу, следуя «порядкам» и «правилам». Сто одиннадцать столетий как один утомительный день – и вот он очнулся. Понял, что мир стремительно тонет, а драконы просто наблюдают с небес, как гибнет человечество. Не шевелятся, бездействуют. Как бессердечные и хладнокровные рептилии.

– Что сокрыто в амулете?! Что это за сила?! – начал швыряться вопросами Аэдан в лицо надменной Мереди. – Что с тем мальчишкой?! – Рыцарь экспансивно махнул рукой на лес, где на темном фоне сотни зажжённых костров игрались как светлячки. – Почему, когда я вижу этого мага, мне хочется закончить его жизнь медленно и как можно мучительнее?!

– Яблоко от яблони. Каков отец, таков и сын, – высокомерно проворчала женщина, одернув полы длинного платья. – Больше не рассчитывай на мою помощь, Восьмой. Отныне ты один. Никто не придет к тебе на помощь, когда небесную длань закроет сажа. Все так, как должно быть. Последняя Буря неизбежна. Мы не вмешиваемся, потому что так приказано!

– Плевал я на ваши приказы! Уж лучше постараться остановить этот хаос, чем смотреть, как погибают невинные люди!

Пожилая женщина потупила взор.

– Ты уже пытался. И каково оно? Хочешь повторить еще раз? – грациозно, как рассерженная графиня, Мереди подошла к краю обрыва. – Я ухожу. Прощай, Аэдан.

И полетела, издав рев пронзительнее любого металлического скрежета. Дугар, когда-то названый одним из защитников нового мира, больше не чувствовал себя таковым. Изгнанник. Ну и пусть. Пока ему была подвластна магия и мастерство разящего клинка, он знал, что есть шанс все изменить.

Иллюзии и отстраненность – лучший способ скоротать время. Салазар никогда не думал, что писания гёто смогут столь сильно вовлечь его, что он не заметит, как свет сменится тьмой. Свитки пергамента лежали на столе, под ногами и на его коленях. Везде. Изученные и самые интересные, оставленные напоследок. Здесь было все: от духовных познаний и второсортных историй до наставлений по боевым искусствам. И все это стоило Амону всего лишь одной фразы: «У нас есть что-нибудь почитать?».

Без сомнения, гёто – дисциплинированный народ, но уж очень альтруистичный. Отдадут тебе все по первому же слову и не попросят ничего взамен. Странные люди, а их язык в виде закорючек еще более странен. Салазар знал, по меньшей мере, шесть языков, на которых мог говорить совершенно свободно, и еще столько же на низком уровне, чтобы суметь понять, о чем идет речь. Его готовили быть дипломатом, посланником земель империи Виллиона, однако никто не догадывался, что жизнь повернется совсем иначе.

Как и прошлым вечером эльфийка нарушила его покой. Вошла без стука и предупреждения, а затем молча приземлилась на спальник, начиная снимать обувь.

– Что насчет реванша? – сухо поинтересовалась она, развязывая шнуровку. Видно было, что девушка устала, а уши ее как-то необычно покосились по сторонам, высовываясь из-под волос.

– Не сегодня, отложим эти игры, – покачал головой маг, шурша пергаментной бумагой. – Днем я был в дозорном отряде. Решил поразмять кости. Гёто такие дотошные – пока не осмотрели все близлежащие леса, не хотели возвращаться. У меня отваливаются ноги.

– Сегодня весь день наперекосяк, – согласилась Присцилла и упала головой на твердые подушки, прикрыв глаза.

Также гёто были и очень чистоплотны. Сол подумывал, что вряд ли кто из них согласился бы спать на сене без особых удобств. Возможно, именно поэтому Де’Лин снова удостоила его своим вниманием, ощутив вкус роскоши и комфорта в его шатре.

– Будешь ловить свою женщину-магичку? – после недолгой паузы поинтересовалась она. Лампады подрагивали, то угасая, то вспыхивая вновь.

– А что? – Салазар отложил пергамент в сторону, прервавшись посреди строки. – Ты все же согласна переночевать здесь?

– Я не хочу возвращаться в северный лагерь. Никуда не хочу.

Прозвучало заманчиво. У Амона вдруг зачесались руки.

– Почему?

Эльфийка лениво приподняла голову:

– Ты видел, как они все смотрят на меня? Эти полукровки, бард, новобранцы… Даже Кали! После нашей потасовки я подошла к Зу-зу и сообщила, что отыгралась за него, а он в ответ безразлично пожал плечами. С меня этого достаточно. Уж лучше твоя компания, чем их. Но только на сегодня.

«Лестно» – шепнул внутренний голос. Руки продолжали чесаться от предвкушения. Учитывая, что дракон куда-то исчез, сегодняшняя ночь могла стать очень непредсказуемой.

– Тогда спи, – в полголоса произнес маг, возвращаясь к свиткам. – А я буду сторожить твой покой, – он не мог определиться, врет ли, или говорит правду.

– Если приблизишься ко мне хоть на шаг, я вспорю тебе живот, – пригрозила девушка и повернулась на бок. – У меня нет настроения.

Прошло несколько часов. Присцилла спала и, судя по всему, никто ее не собирался забирать. Ни дракона, ни надоедливых прихвостней – вчерашних гостей. По лагерю Гёто ходили только одиночные караулы, обозначая свои перемещения ярким ореолом света факелов, пролетающим над палатками. Тишина да романтика. Ничего, что могло отвлечь от важных дел.

Утомившись от бесполезного чтения, Сол плотно прикрыл полог и тоскливо покосился на эльфийку. Даже позавидовал ее безмятежному спокойствию – он давно не спал так крепко. Разозлился, и достал из-под скрученного пергамента кинжал. Тот переливался в зареве зажжённых лампад отполированной поверхностью, красиво и завораживающе.

Кончиком языка маг прошелся по острию лезвия. Привкус крови всегда бодрил его, пусть и своей собственной. Нет, он не помышлял об убийстве подруги. Скорее наоборот, ему стало интересно, как поведет себя Присцилла, если проснется от холодного прикосновения заточенной стали. Испугается? Будет ли выполнять все то, что Салазар ей прикажет? Станет ублажать его?

Он судорожно вздохнул.

«Ей придется»

И тем не менее вернул кинжал на место. Отложенное удовольствие куда интереснее спонтанных набегов. Он мог бы овладеть эльфийкой прямо сейчас, но не стал, проявив милосердие.

«Всему свое время» – и с этой мыслью погрузился в сон, после чего дернулся, как это бывает, задремав на дежурстве. Дремота оказалась настолько глубокой, что на мгновение парень позабыл, где находится. Вспомнил, но остался неподвижным в полулежачем положении – чувствовал, что в шатре есть кто-то еще. Приоткрыл один глаз и стал накапливать в ладони магический заряд энергии.

Женщина-воровка все же вернулась. Нашла Присциллу, хоть та сменила место ночлега. Грубейшая ошибка. Незнакомка стояла спиной к Амону и, кажется, не подозревала о своем скором поражении. Темные длинные волосы, парчовая накидка из белого шелка. Она нависала над девчонкой как подосланный наемный убийца, размышляющий, стоит ли брать такой грех на душу.

Но думать было слишком поздно.

Сол неожиданно вскочил с места и швырнул в противницу голубоватый шар, еле видимый глазу, способный парализовать любого, до кого докоснется. Однако сфера попросту рассеялась, не достигнув цели. Глаза, переполненные глубочайшей печалью, с ужасом оглядели обидчика. Такие же темные, как у людей с Юга. Впились, будто зубами, осветили все потаенные уголки души мага, заставили почувствовать его таким же несчастным, а потом… Исчезли. Женщина растворилась в воздухе, подобно дыму на сильном ветру, и тут свет, переливающийся всеми цветами радуги, заиграл на стенках шатра.

Салазар так и застыл с опущенными руками. Вывод напрашивался сам собой: таинственная незнакомка являлась из амулета.

– Не пора ли нам спать? – Демиан нежно приобнял Лоурен за плечи и прижался щекой к ее щеке. – Завтра трудный день.

Девушка ценила его заботу и очень хотела разделить с ним ложе, но понимала, что есть более важные дела, которые необходимо закончить до отъезда в Ортог. Знания – лучшее оружие. Особенно если ты ищешь «оружие», способное победить некроманта. У магессы осталась лишь пара книг из библиотеки города О’нес, с которыми не составило бы труда ознакомиться до наступления поздней ночи. Последняя надежда. Возможно, именно в них таилось то, чего она никак не могла отыскать. Иначе все усилия напрасны.

– Тебе нужен отдых, – настаивал мужчина. От него исходил жар, который было не так-то просто игнорировать. Магесса пылко поцеловала его, поддавшись порыву.

– Подожди до завтра, – отпрянув, она улыбнулась, мысленно проклиная себя за эти слова. Сложно устоять соблазну, когда рядом такой красавец. Благородная внешность говорила о многом. Истинный дворянин – утонченное, но в то же время мужественное лицо, широкие плечи, ясные, голубые глаза, глубокие, как океаны. Любая знатная особа попробовала бы побороться за его сердце, но оно принадлежал только Лоурен Додзеро. Тем более – сам Демиан был с этим согласен.

Мужчине ничего не осталось, кроме как подчиниться. Амон лукаво поцеловал возлюбленную и удалился. Тепло приятно расползлось по щеке от ласкового прикосновения губ.

Конечно же, Демиан почти сразу отправился в мир ярких грез, укрывшись одеялом. Управление армией забирало у него слишком много сил. Как моральных, так и физических. Чего только стоил сегодняшний инцидент с вороватым мальчишкой Хаку и сыном графа Каллена – высокопоставленным господином земель Берселии. Мальчишка чуть не лишился головы… или правой руки. Провинившемуся человеку редко дают большой выбор конечностей, которых того могли лишить.

Свечи танцевали полукругом, ночь шептала тишиной. Потянув остывшего травяного чая, девушка принялась за первую книгу.

Ничего стоящего. За минут пятнадцать она пролистала ее, особо не вчитываясь в текст, и положила в стопку к остальным. Истории о знатных семьях империи ее не очень впечатляли. Позабавило лишь, что на каждую семью и ее предков нашелся замечательный художник, в точности передавший внешние черты каждого рода от Амонов до Ортакоров.

Осталась последняя рукопись с замысловатым названием «Сказания о Древних». Пыльная кожаная обложка с двойным швом и твердым переплетом. Книга достаточно ветхая, но не до такой степени, чтобы пожелтевшие страницы рассыпались в пыль от любого неосторожного прикосновения.

Скептически надув губу, девушка принялась за изучение старого фолианта. За последние два вечера она успела пересмотреть не один десяток книг в поисках действительно полезной информации, и уже сомневалась, что сможет наткнуться на что-то действительно важное.

Почерк автора, мягко говоря, хромал на обе ноги. Некто «Кольят» писал на достаточно старом диалекте, но Лоурен это не испугало – в детстве она достаточно долго изучала старый язык с приставленным наставником в отцовской библиотеке. Этот старик ей никогда не нравился, но в основном потому, что он говорил раздражающе правильные вещи.

– Бывшей отцовской библиотеке, – вслух поправила она себя, и представила, как лорд Джованни молит о пощаде, умирая от ее руки.

Смысл некоторых слов терялся в контексте, а многие оставались непонятны: то ли устаревшие, вышедшие из обихода, то ли рукописец путал буквы, в спешке царапая пером по девственно чистым пергаментным листам, оставляя чернильные пятна.

История повествовалась о незапамятных временах, когда еще Дугары не спустились с небес, а за власть над миром билось два божества: Якши-Адэт – покровитель света, и Азурис-Рей – воплощение высшего зла, сумевшего выбраться из подземной темницы и ступить на землю в образе человека. Автор описывал события так, словно сам был невольным наблюдателем Великой битвы между Добром и Злом.

Только потом Лоурен поняла, что эта книга – далеко не оригинал. Её написал кто-то третий, слепив «Сказания о Древних» из сохранившихся по сей день легенд и заметок из личного дневника неизвестного Кольята.

Время шло за полночь, наследник трона спал, но магесса никак не могла оторваться от старой рукописи. До конца оставалось не так уж и много страниц, чтобы откладывать прочтение до утра. Демиан был прав – завтра сложный день, но сонливость внезапно покинула Лоурен, когда в тексте появилось упоминание о могущественной женщине-маге, что кидалась за Кольятом из огня да в полымя. О доблестной союзнице, способной одним мановением руки превратить горы в равнины.

«Армия темного Творца насчитывала миллионы обученных магов. Охотники, невероятно выносливые и ловкие, безустанно шли по нашим следам и дышали в затылок, – рассказывал житель Старого мира. – Мы потратили столько лет, чтобы выпустить кишки главному старцу, но он оказался лишь пешкой в его большой игре. Ложной мишенью. О Боги, сколько хороших людей погибло во время этой осады! Сколько преданных солдат и верных друзей! Вся земля от каменных стен до осадных машин багровела на фоне заката!

И все это зря – они погибли напрасно. Наше поражение заведомо было предрешено, а то, за что мы боролись, утекало песком сквозь пальцы.

Миллионные орды захватывали империю за империей. Первым пал Согхат, за ним Вольтерн, Йолмунд, Логтан… Ветер с морей приносил нещадный запах гнили. Природа умирала, гибли животные. Чума убивала там, куда еще не добралась война, словно врагу расчищала дорогу поступь самой смерти. Прислужники Творца разрушали города, не оставляя камня на камне. Лишь черные котлованы, километровые вширь и вглубь служили горьким упоминанием о недавних человеческих утопиях, строившихся веками. Охотники ничего не оставляли. Даже изгнившие труппы использовались вторично. Как саранча, они истребляли все живое без жалости и сожаления, а огонь, пожирающий леса, иссушал целые океаны. Только пепел и дым. Маги, чтившие волю Творца как религию, повиновались ему во всем, не имея собственной воли. Хорошие солдаты, слуги, последователи.

И я когда-то был одним из них.

Немногие смельчаки пошли за мной, воспротивившись новому режиму. Но те, кто смог победить внушение, отважно бились до самого конца.

И вот настал финальный бой. Пробил час. Помню, как колокола отбивали отсчет в моей голове, а волны шумно разбивались о скалы. Последний оплот человечества, нетронутый смертью. Последний рубеж. Небольшая горстка солдат встала против бесчисленной армии Темного Бога у запертых ворот города. Сам Творец наблюдал свысока за смертельной схваткой. Я видел его на торчащей из воды глыбе над ордами желтоглазых магов. Смотрел ему в жестокие глаза и жаждал убить. Вырезать его червивое сердце из груди. Растоптать. Уничтожить.

Но они окружили нас и не оставили шансов на победу. Слишком много, им не было конца. Мы гибли, защищая близких и тех, кто прятался за стенами. Многих моих друзей не стало в первые же часы боя. Мы отступали и без чувств падали в морскую пучину. И только когда осталось пятеро солдат, с ног до головы залитых кровью, Охотники остановились – их господин, Азурис-Рей, спустился с каменной стелы. Сжалившись, насколько может сжалиться тот, кто не испытывает чувств, он предложил нам вечное рабство у него во служении, равносильное смерти, но с условием, что моя возлюбленная, единственная незапятнанная душа средь отъявленных головорезов, светлая, как луч солнца, уйдет с ним как «самая полезная раба».

И в миг, когда нам уже не за что было бороться, и все слова были сказаны под шипение морских волн, снизошли драконы. Сколько же их было! Как праведной рукой Якши-Адэт, они искоренили темное войско, обозначив рассвет новой эры – эры Дугаров – верных Хранителей и советников Светлого Божества.

Все закончилось. На обожжённой, отравленной земле выжившие должны были начать все сначала, но драконы, милосердные создания Якши, помогли людям перебраться в другую часть света, неизведанную, чистую и бескрайнюю.

Стали отстраиваться новые города, исследовались территории, рождались дети. Но моя возлюбленная так и не увидела счастья нового мира. Азурис-Рей утащил ее в своих когтях и бесследно пропал, стоило огню поглотить его войско. Все что осталось от нее – амулет.

А я… Я ушел с драконами, не в силах выдержать страданий умирающей души.

Прости меня, Альма. Ариен из рода Времяходящих»

До конца книги оставалось еще страницы две, но магесса с чувством захлопнула ее и сжала с такой силой, что побелели фаланги пальцев. Не страх – леденящая злоба охватила ее, накручиваясь по спирали, виток за витком. Истории о Дугарах, которые девушка изучала вместе с наставником, в корне отличались от того, что ей удалось выудить из старого фолианта. Те легенды больше походили на детские сказки для несмышленых младенцев, причем, весьма скучные.

И это перевернуло все вверх ногами.

Получалось, что учения Храма Дугары не верны. Книги священнослужителей и жрецов повествовали о том, как драконы, величественные и прекрасные, спустились с небес и взмахом когтистых лап остановили войну между дикарями, уведя их за собой. Там не было ни слова про других богов и страшную битву Света и Тьмы. Ни слова о том, как погибло почти все человечество. Как воины, чьи имена должна были превозносить выше, чем имена Одиннадцати драконов, держали оборону у стен последнего города. Вот же они – настоящие герои! Святые!

И где они теперь…?

«Кольят» – вот что осталось от тех храбрецов, отбросивших свою тень в истории.

Путаясь в лихорадочных мыслях, девушка положила рукопись на вершину книжного столпа, но тот вдруг подкосился и «Сказания», как и все остальные книги, россыпью повалились подле ее ног. Демиана это не разбудило, но Лоурен так и подпрыгнула, когда жуткий портрет уставился на нее с раскрывшихся страниц фолианта. Неприветливый, страшный, с пронзительным взглядом хищного зверя. Желтые страницы утратили свое величие, а вот рисованный на них мужчина – нет. Может, в какой-то степени его можно было назвать красивым, но присутствовало в нем нечто знакомое и одновременно отталкивающее. Слишком поздно магесса поняла, кем не может налюбоваться. Надпись с левого края гласила «Азурис-Рей».

Словно ошпарившись, она отдернула руку и присела на колени, проглотив все чертыханья. Средь валявшихся книг Лоурен в спешке нашла нужную про знатные семьи империи. Отыскала в ней историю рода семьи Амона и открыла страницу с портретом, откуда на нее посмотрел ныне покойный император, красавица императрица – мать Демиана, и трое осоловелых подростков. Видимо, слишком уставших, чтобы позировать художнику.

– Одно лицо! – ахнула она, сравнивая лик древнего Творца и Салазара Амона. – Одно лицо…

И тут же вспомнила, каким ужасным был старший брат Демиана. Даже старательно притворяясь другим человеком, он не мог совладать со своим гневом, неосмотрительной жестокостью, грубостью и безмерным эгоизмом. Вдобавок ко всему – он был магом. Некромантом, сумевшим вернуться из мертвых.

В душу девушки закралось плохое предчувствие.

– Может, он возродился? – шепотом озвучила она жуткое предположение, прикидывая, сколько может уйти времени у могущественного мага, чтобы завладеть новым телом и вернуться на тропу войны.

Итак, Совет был созван на рассвете. Все прошло достаточно быстро и, обсудив дальнейший план действий, все стали собираться в путь. Со стороны Севера Амон взял с собой только Лоурен и нас с Аэданом, как личный караул Его величества. Многие вельможи союзных графств лишь обрадовались тому, что не придется посылать своих людей на смерть. Демиан ответил им «всему свое время», и направился в сторону конюшни, с беспринципным видом отряхивая ладони. Я смеялась, увидев их побелевшие лица. Неужели никто не понял его мрачной шутки?

Представителем Юга решил выступить юный Морокеи и его несколько приближенных. Воинственная Женевьева была еще слишком слаба, чтобы сопровождать принца Южных земель в столь дальнее путешествие, но вот переводчика Мако эта проблема не коснулась. Его раны затянулись всего за несколько дней и главнокомандующий Гёто Ямада Хорадо, узнав об этом, сразу приказал снарядить его в экспедицию. Я мысленно злорадствовала – иначе и быть не могло. У нас с Салазаром зародился план, достойный самих королей. Общая тайна. И он обещал воплотить его в жизнь, если в Ортоге представится такая возможность. Я молчаливо кивнула ему, догадываясь, что возможностей нам хватит с лихвой. Я знала Джованни и его подлые мыслишки, а потому готовилась не к дипломатическому чаепитию, а к кровавой резне: меч крепился в ножнах за спиной, кинжал на поясе, а в сапоге, потрепанном и грязном, таилась крохотная заточка. Вещица маленькая, но очень важная. Никогда не предугадаешь, что может пригодиться в пути, и что выпадет для тебя выигрышной картой.

Я закрывала глаза и видела, как тронный зал Ортога утопает в криках и смерти. Видела хаос, огонь, пожирающий ковры и гобелены, и лорда Джованни на троне, дергавшего за ниточки своих слуг. Я знала, что иду туда добровольно, как рабы идут к открытым воротам, не подозревая, что запах свободы будет стоить им стрелы, выпущенной в спину.

Наверное, Сол читал мои мысли, потому что вдруг положил мне руку на плечо и сказал: «в этот момент я буду рядом с тобой». Чушь, но, несмотря на его лживую и мерзопакостную натуру, я поверила брошенному вскользь обещанию. Ведь только маг может убить мага, а также сможет от него уберечь. Кто, если не Салазар? На кого еще положиться? Я сомневалась, что Лоурен, со всеми ее фейерверками и штормом магического пламени бросится ко мне на помощь, если на шее Демиана сомкнется костлявая клешня врага.

Я не могла рисковать. Доверие – это хорошо, но на нем не стоит строить планы.

Пробуждение оказалось не из приятных. Кто-то громко сопел мне в плечо, нарушая прелесть тишины. Такой жуткий! Сол почему-то лежал рядом со мной с зажатым в руке кинжалом, а его растрепанные волосы неприятно кололи шею.

Я проглотила гневные ругательства и брезгливо отодвинула его в сторону, разгоняя остатки сна. Парень с силой дернулся. Наверное, он всегда так просыпался, но я не придала этому значения. Испугалась и от неожиданности влепила ему хорошую затрещину.

Лже-Мако страдальчески взвыл и прижал руки к лицу. Кинжал упал в складки скомканного спальника.

– Что ты себе позволяешь?! – на его щеке остался след, как от ожога.

В какой-то степени мне стало стыдно, но я не извинилась. Утром я всегда не в духе.

– Как твоя ночная охота, Сол?

– Ах, это, – вопрос, кажется, застал Амона врасплох. Он слегка подобрел и растянулся в зевке. – Твоя женщина появляется из амулета.

– Ты опять пил вино? – бережно рука потянулась к безделушке с фиолетовым камнем. Ничего особенного. Единственное, что могло скрываться внутри красивой бижутерии – это несколько граммов чистого золота и магическая энергия, позволяющая видеть мертвецов.

– Нет, я говорю то, что видел, – парень снова зевнул, но теперь уже с большим наслаждением. – Магия не может ее поразить. Я пытался, но не вышло. Воровка сама соткана из магических нитей, и это позволяет ей являться, когда заблагорассудится.

– Забавно. И что она делает, когда выходит погулять?

– Она просто стояла и смотрела на тебя.

– Мне жутко, – признала я, представив, как какая-то странная особа всю ночь наблюдает за тем, как я сплю. Пришлось засунуть амулет под рубашку подальше от дурных мыслей.

Взгляд Салазара обратился ко мне. Слишком чувственный, но в то же время пугающий и ухищренный: маг что-то задумал, и я не могла разобрать, какие мысли мечутся у него в голове. Он продолжал лежать рядом со мной. Совсем как любовник. Я чувствовала его тепло сквозь тонкую ткань покрывала и сладкий аромат, достаточно упоительный, чтобы все мое естество всколыхнулось желанием плотского греха.

Какой абсурд!

Едва уловимый запретный намек дрогнул в уголках его улыбающегося рта. Пьянящий морок окутал разум. Словно колдовские чары, слишком сильные, чтобы сопротивляться, призывали меня прыгнуть в пропасть. Однако… я просто закрыла глаза и с усилием прописала Солу по переносице, избавившись от ненужных соблазнов.

– Твою мать! – выругался он, теперь схватившись за нос.

А я, без лишних слов, быстро покинула его шатер, забрав с собой сапоги. Конечно же, он нагнал меня. Схватил под руки и поволок в тень, где бы нас никто не услышал. Амона трясло. Он бился в каком-то припадке безумия, необузданного возбуждения, вцепившись мне в предплечья, и говорил, что прикончит Джованни. Прямо как старшего брата на званом балу – заставит захлебнуться собственной кровью, описывая в красках весь свой коварный замысел. И я верила, теряясь в темных омутах его глаз. Я верила всему, что он говорит. А потом мы сидели за грядой оставленных телег, средь припасов и хлама, и Салазар сказал: «я буду рядом».

И как тут остаться равнодушной? Он подобрался ко мне слишком близко, чтобы при случае суметь пронзить ножом.

Местом общего сбора были обозначены главные ворота Южного лагеря, упирающиеся в торговый тракт – прямую дорогу до столицы, уложенную камнем. Лес пленял своей благодатью: золотые солнечные лучи пробивались сквозь густую листву высоких деревьев, бликами играя на траве. Погода не препятствовала дальнему странствию.

Низкорослый помощник конюха привел нам лошадей за уздцы. Мальчик, ему не было и четырнадцати, очень обрадовался, что ему оказали такую честь. Мы проверяли снаряжение и оружие. Когда Демиан сообщил, что отобрал для поездки лучших коней, он не соврал. Они были хорошо подкованы, выносливые и сильные. Кто-то даже надел на них попону с гербом графства Додзеро. Словом – лошади выглядели отменно, и даже опрятнее некоторых людей.

Я заглянула в большие глаза своей серой кобылы и поняла, что дороги она жаждет не меньше, чем я. Простаивать в стойле не нравилось никому, и от нетерпения она разрывала копытами землю.

– Как ее зовут? – поинтересовалась я у мальчонки.

– Гларди, – улыбнулся помощник конюха.

Хорошая кобыла с хорошим именем. Она начинала мне нравиться. Единственная лошадь, имя которой мне захотелось узнать, однако никто не мог сравниться с моим Барнахом, который так и остался где-то в Ортоге. Наверняка новый император приказал его заколоть.

Я проверила все крепления и седельную сумку. В ней уже лежало несколько склянок с зельями Заку и кульков с радужной солью. Закарайя тоже отправлялся с нами в столицу, но только в качестве лекаря, а бард Ерихон как соглядатай Ордена Терры.

– Сегодня погожий день для странствий, – задумчиво произнес Демиан и взобрался на самого лучшего скакуна мятежной армии. Белый конь, как и его начищенная до блеска сбруя, не уступал в вычурном виде своему хозяину. Грубая рубаха, обшитая богатой тесьмой, очень странно смотрелась с надетыми поверх рукавов кожаными наручами и луком за спиной. Создавалось ощущение, что Демиан собирался на званый бал, где вместо закусок гостей будут угощать ударами раскалённого добела клинка.

– Все готовы? – Лоурен следом за другом запрыгнула на свою лошадь. Полы длинного платья, совсем не предназначенного для поездки верхом, развивались на мерзлом ветру. Девушка выглядела совсем как королева со старинных фресок. Красивое кукольное лицо казалось слегка усталым.

Все остальные оседлали коней. Дипломатия дипломатией, но таким количеством вооруженных людей можно было бы ограбить не одну деревню. Хаку стоял в воротах, прижавшись спиной к опорному столбу. Его огорченная ухмылка не упрятала фальши.

– Где Ватари? – окрикнула я друга.

– Не пойдет! – ответил он. – Даже гёто не смогли расшевелить этого упрямого эльфа!

С утра я орала на Хаку диким зверем. Он хотел поехать вместе с нами. Рвался на встречу с Джованни так, словно тот был его хорошим другом. Или возлюбленным. Но моя взбучка быстро избавила его от этих намерений. Лорд один раз уже убил его, а значит, мог убить и второй. Смертельная обида Хаку оставила для меня время на раздумья и, я все же дала ему свое особое наставление.

– Ты не идешь, потому что у тебя будет другое задание.

– Какое же? – недоверчиво покривил тот губами. Напоминал он ребенка, не попавшего под купол цирка в день представления.

– Ты поедешь за нами следом, но так, чтобы тебя никто не видел, – я заметила, как эта фраза магически завладела вниманием паренька. – А затем, в Ортоге, ты отыщешь всех из нашей маленькой семьи. Начнешь с казарм, а закончишь стражниками на стенах. Мы должны собрать всех, кто еще жив.

– Как в старые добрые времена? – в момент оживился Хаку.

– Да, как в старые и добрые, – подтвердила я. – Эти люди, что сражались вместе с нами плечом к плечу, не заслуживают такой участи, как прислуживать Джованни. Я даже почти скучаю по ним. Чего стоил один Старк, постоянно встревающий в передряги.

Парень засмеялся, и я поняла, что он сделает все, что он него требуется.

Рядом с Хаку у ворот возникла старая гадалка и Женевьева. Да что уж там – весь лагерь собрался у главного входа, чтобы проводить нас. У оградительных стен и за стенами, на поляне, возле палаток. Этих людей бы хватило, чтобы плотно заселить один небольшой городок.

– Морокеи, не подведи меня! – крикнула рыжеволосая воительница юному Ортакору. Кожаные доспехи больше шли ему к лицу, чем увесистая сталь. – Не совершай бездумных подвигов, и докажи, что достоин короны земель Силвании! А вы, парни, – обратилась она к южанам, сопровождающим юношу. – Берегите своего господина, иначе Алвор Ортакор не пощадит никого из вас!

Мужчины кратко кивнули.

Воины гёто присоединились к нам последними. Заморская броня и необычные маски воинов так и притягивали взор. Колонной они проследовали через толпы провожающих нас мятежников на черных лошадях. Внушительные и страшные воины. Их было пятеро. Во главе колонны правил коня мудрый старец Ямада Хорадо, а за ним, среди четверых других бойцов, как капли воды похожих друг на друга, должен был ехать Сол.

При виде Демиана главнокомандующий Гёто снял страшную маску, и, судя по интонации, задал какой-то вопрос. Амон плохо скрыл свою растерянность. Одёрнув скакуна за уздцы, он попытался произнести что-то на чужом языке, но вышло это слишком неуклюже и глупо.

Однако ситуация не успела выйти из-под контроля. Один из воинов ут же нагнал командира и быстро объяснился с ним. Это был Салазар, вжившийся в роль Мако. Я узнала его голос, а затем и глаза, смотревшие через узкие прорези.

Закончив говорить со стариком, переводчик обратился к Демиану:

– Я сказал Тайсё, что вы, милорд, после полученной травмы головы позабыли многие слова.

– Спасибо, – расслабившись, Амон благодарно поклонился Мако, приложив руку к груди. Я готова была поспорить, что под маской Сола скрывалась коварная усмешка.

И мы выдвинулись в путь.

Поля тянулись по обе стороны дороги, насколько хватало глаз. Равнины Берселии поистине казались необъятными. Есть где разгуляться. Ветер гнал волны по высокой траве, а по небу с невероятной скоростью проносились темные облака, откидывающие тени на наши головы, заслоняя солнечный свет.

Первые два часа мы неслись по торговому тракту во весь опор, но потом Демиан пришпорил своего коня, принуждая всех последовать его примеру. И вскоре стало понятно почему – болота. Дорога вдруг уходила вправо, по-прежнему уложенная камнями, но по бокам теперь расстилались настоящие топи. Один шаг в сторону и твоя кобыла могла оказаться по шею в трясине. Опасное место, жуткое и мрачное. Кисловатый запах гниения, исходящий от застоявшейся воды, мешал думать. Пробивной запах, будто бы вокруг разлагалась мертвечина.

Я не хотела этого признавать, но дорога до столицы крайне изменилась. Ведь только недавно мы с Заку ходили по этому пути. Не было в округе таких топей, и подобной невыносимой вони. Могло показаться, что чем ближе мы подбирались к Ортогу, тем больнее становились земли вокруг. Деревья иссыхали, осыпались листья. Лес топей и равнин дышал глубокой осенью, в то время как в прибежище мятежников еще гостило лето.

За топями мы въехали на пригорок, открывший вид на далекие башни города и заброшенные фермы. Хозяйство пришло в упадок. Люди покинули свои дома – здесь ничего не росло. Земля трескалась под копытами лошадей. Я заметила, с каким ужасом Демиан осматривал родные владения. Еще бы, кого бы это не напугало? Главный тракт Берселии пустовал – ни одного путника или заурядного торговца с телегой, заполненной овощами. Никого. Простой люд словно вымер. Мы были совершенно одни в этих увядающих прериях, бьющих когда-то рогом изобилия.

Отряд гёто плелся в хвосте, перед ними – южане, а впереди ехал Демиан и о чем-то эмоционально переговаривался с Лоурен. Я не слышала их разговоров; видела только, как раздраженно жестикулирует его рука. За их спинами молчаливо плелся бард, склонив голову так, будто его очень интересовала лука седла. Парень был полностью поглощен какими-то своими унылыми думами. Закарайя вел свою лошадь рядом с ним, но не разделял энтузиазма друга и уверенно смотрел вперед, наблюдая за алым закатом.

Я тайком оглянула Аэдана – он очень меня беспокоил. Мужчина покачивался в седле так, будто плыл в лодке, которую раскачивают волны. Иногда я думала, что он вот-вот выпустит поводья и упадет с коня. Вид его был смятенный, задумчивый, бледный. Он не желал вести разговоры, и на мои вопросы отвечал: «все нормально, просто болит голова». Поэтому, чтобы не провоцировать дракона вопросом «всех ли Дугаров мучают мигрени?», я окликнула Заку, заставив его обернуться.

– Как твой синяк, Зу-зу?!

Он одёрнул скакуна и подождал, пока я доеду до него. Моя Гларди презрительно фыркнула.

– Зажил, – коротко ответил эльф. – Зелья хорошо работают, но мерзкие на вкус.

– Расскажи мне, почему вы все так злитесь на меня?

– Я? – Закарайя запнулся, словно этот вопрос поставил его в тупик. – С чего бы мне злиться? – в его сумке звенели склянки в ритм стуку подкованных копыт. Он мог бы сойти за целителя, но его одежда больше напоминала лохмотья рабочего крестьянина. Наверное, полукровка решил, что броня, подаренная когда-то Амоном, ему не пригодится в путешествии.

– А что же тогда происходит с вами?

– Ну, – эльф тяжело выдохнул. – Ватари считает, что ты плохо выбираешь себе друзей, Кали, я слышал, очень обеспокоена войной, Хаку расстроен, что пришлось остаться в лагере, а Ерихон, – его взгляд уперся в спину угрюмого парня – даже я не знаю, почему он стал таким.

Я промолчала. Замечание Ватари меня возмутило.

– И все же ты не переживай, – продолжил говорить Заку. – Все образумится. Мако мне тоже не нравится – слишком многое себе позволяет. Но я надеюсь, что ты когда-нибудь найдешь правильный путь и не дашь никому собой помыкать.

– Спасибо, – удивительно, но стало легче. Я сразу приметила, что Закарайя был очень рассудительным собеседником, не ведомым ветрами эмоций, и сохраняющим трезвость ума там, где остальные теряли головы. В какой-то степени я ему даже симпатизировала. Любой король хотел бы иметь при дворе такого советника. Достаточно умного, чтобы тот действовал негласно и дергал за нужные ниточки знатных вельмож в угоду своему правителю.

И почему все мои мысли крутились вокруг трона?

Эльф нагнал барда, а я же еще долго провела времени в раздумьях, блуждая где-то по закоулкам памяти. И не заметила, как кто-то поравнялся со мной. Мако. Заморские доспехи гремели стальными пластинами от тряски.

Он снял рогатую маску:

– Если раньше я и хотел вернуть корону, то теперь мне она не нужна, – я не поверила – печаль в его глазах была не поддельной. – Посмотри вокруг. Поля превращаются в болота. Все гниет, к чертям собачим, а люди ушли в поисках лучшей доли. И это Берселия? Я прожил здесь всю свою жизнь и не узнаю родных земель.

– Ты действительно расстроен?

– Это слабо сказано, – грустно улыбнулся воин гёто. – Что-то отравляет почву, и я не удивлюсь, если вместо столицы нас встретят руины.