Эпоха Дугаров Хаккет Екатерина

– Это уже переходит все границы, Джованни, прекращай свой спектакль. Время разговоров закончилось. Быть войне, и твоих людей никто щадить не станет.

Темнота сгущалась с потолка, закрыв богатые расписные узоры. Она заскользила по стенам, окнам, остерегаясь солнечных лучей, и клубилась черным дымом. Холод пополз по коже. Я вновь одернула Сола за рукав, но он был слишком занят.

– А вы уверены, что нам нужна война? – жестом лорд приказал людям в черных балахонах оттеснить придворных подальше от нашей компании. Послышались испуганные вздохи. – Сдавайтесь, и может быть, я позволю вам жить у себя во служении. Ортакор, хочешь быть моим личным водоносом?

Тени начали обретать очертания, руки, лица. Они явились мне такими же неосязаемыми, как Салазар в день изгнания из тела. Он еще думал, что у него темная душа? Смешно. Те, кто предстал предо мной, были чернее копоти. Среди прочих силуэтов главенствовала женщина. Она висела в воздухе прямо над троном. Жуткая, воинственная, некромантша тянула ко мне тощие руки. Сквозь дым проглядывались серые ребра, пустые глазницы и челюсть с отсутствующими зубами.

– Ты видишь меня? Хорошо, – шепот, повторивший слова женщины, пополз по ее прислужникам, еще более громкий, чем шум, создаваемый людьми. Их не видел никто кроме меня и не следил за плавными перемещениями.

Морокеи брызжал слюной от гнева, ему вторил Демиан. Салазар обнажил катану со страстным желанием вогнать ее в ближайшего мечника, Лоурен обхватила голову руками, но только чей-то крик смог заглушить их всех:

– Они нас всех сожрут!

И он принадлежал мне.

– Присцилла? – переводчик Мако встряхнул эльфийку за плечо. – Присцилла! Что ты видишь?

Девушка не откликалась. Насколько мог судить Демиан, ее взгляд метался по потолку, словно видела она там не только расписные узоры давно ушедших художников.

– Я тоже это чувствую, – выдохнула Лоурен. Глаза ее, большие и светлые, исказились от испуга. – Их слишком много.

– Уходим! – завопил Мако, и в этот момент раздался свист выпущенных стальных болтов, резко впившихся в ковер у императорского постамента. Амон чудом уберег магессу от удара – также несказанно повезло Присцилле и Морокеи, которых пареводчик-гёто успел оттолкнуть в сторону.

Демиан бежал из тронного зала как в день гибели старшего брата. Те еще воспоминания. Ноги цеплялись за складки ковра. Позади него, запыхаясь, бежала Лоурен – главной задачей было вытащить ее отсюда и самому при этом выжить. Мечники Джованни, бросившиеся за ними следом, встретили сопротивление южан и заморских бойцов. Скрестилась сталь, закричали люди. Ортакор бросился в битву одним из первых, но Раннох Д’Халья призывал всех к отступлению – враги только прибывали.

– Да начнется Великая охота! – воскликнул Джованни с явным наслаждением. – Убейте их всех! Всех, кроме эльфийки!

Стражники у бронзовых дверей не остались стоять в стороне; выставили вперед клинки и преградили единственный выход. Мако вырвался вперед. Ему хватило несколько секунд, чтобы нейтрализовать троих мужчин, а затем он громко закричал что-то на родном наречии, подгоняя соплеменников.

Коридор сменялся коридором. Эхо множества шагов предвещало погоню. Огненные брызги магических шаров врезались в голые стены над головами – маги, желающие присоединиться к всеобщему веселью, высовывались из каждого узкого проема. Их было в разы больше, чем думал Демиан на подходе к столице. Южане отстреливались от них бомбами из «радужной соли», но черные балахоны продолжали мелькать в свете каждого факела. Яркие вспышки молний, вихри льда, нагоняющие по полу и стенам, сгустки пламени. Приходить в Ортог было очень плохой идеей. Амон проклинал себя за детскую наивность и то, что подверг такой опасности Лоурен.

Он посмотрел на нее – замученная, она едва поспевала за ним, придерживая полы платья; волосы спутались, лицо покраснело, в глазах теснилось горе.

– Их слишком много, – повторила магесса. – Они сильнее меня. Я ничего не могу сделать.

– Впереди! – послышался голос эльфийки.

Не раздумывая, Демиан отпрянул от Лоурен и выпустил из лука несколько стрел. Все они угодили точно в цель – в грудь рослого мужчины в бесформенных черных тряпках. Заклинание, играющее светом на его ладонях, растаяло и распалось пылью.

– Куда? – Ортакор остановился возле лучника, взяв короткую передышку. На стене коридора очертились тени преследователей – их стало только больше.

Сердце стучало, мысли гудели. Только сейчас Амон осознал, что все это время он вел всех в противоположном направлении от парадных дверей. Как можно было так просчитаться?! Из-за отсутствия убранств и навешанных штандартов все коридоры ни капли не отличались друг от друга. Без них дворец становился похожим на бесконечный лабиринт или каменный ларец, без выхода и входа.

Шаги приближались. Демиан судорожно пытался сообразить, в какую сторону лучше направить носки сапог, но тут услышал четкую команду от Мако Сарутоби:

– Прямо и направо! – скомандовал тот, и вверх, словно предупреждение, взметнулось огненное зарево, разлетевшись брызгами с потолка.

Все тронулись с места, пробежали пару коридоров, запустелых комнат, лестниц и уперлись в тупик полукруглого зала, когда-то служившего учебным классом по фехтованию. Лишь подрагивающий факел на белой стене – ни окон, ни дверей.

– Тут нет выхода! – в отчаянье заорал Демиан на гёто, будто тот мог на самом деле знать верный путь к спасенью.

– Вот именно, – в ответ Мако мрачно усмехнулся. – Зачем бежать если они догонят? Мы примем бой.

И с этими словами в его руке что-то задребезжало. Искры! Множество бело-синих огоньков, набирающих обороты. Послышался странный свист, пронзительный и тонкий. Каждая лишняя секунда наполняла сферу невиданной силой в руках чужеземца. Магический свет разогнал тени по углам, осветив все, как днем.

– Маг! – ошеломленно воскликнул Демиан, но его слова утонули в топоте приближающихся ног – преследователи спускались по винтовой лестнице и, судя по бликам, мерцающим на каменной кладке, в их руках таился не один десяток готовых к бою заклинаний.

Гёто с ужасом уставились на своего товарища. Даже запыхавшийся старик, вечно сохранявший равнодушие, теперь казался потрясенным до глубины души. То же было и с южанами – юный Ортакор так и стоял, отвесив челюсть, прикрывая глаза от яркого сияния. И только на лице Присциллы лишь на мгновение промелькнул испуг, сменившийся затем неясным Демиану удовлетворением.

– Нет! – магесса вдруг яростно завопила и вырвалась из-за спины Амона.

– Лоурен!

Он не успел поймать ее за руку. Так близко – но так далеко.

– Упаси нас Дугар, – с отчаяньем прохрипел Раннох, и тут магическая сфера с грохотом разорвалась, сменяя свист оглушительным ревом. Даже прихвостни Джованни не ожидали подобной встречи: искры, горячие и яркие как солнце, закружились ослепительным смерчем. По стенам стремительно побежали трещины, посыпался потолок. Прижатый обжигающими потоками к стене Демиан почувствовал, как пол уходит у него из-под ног и, задыхаясь, соскользнул куда-то вниз в пробитую вихрем бездну.

Ерихон вернулся к парадному входу и выглянул из-за дверей. Те противно скрипнули – придворные слуги давно не смазывали петли.

– Ты привел ее?

– Она здесь, сир, – страж учтиво поклонился, звякнув топором по белокаменным ступеням. Вроде такой злобный, сильный, неотесанный мужлан, но вел себя как барышня на балу, присевшая в глубоком реверансе. Иногда уважение можно купить даже у дворовой собаки – была бы кость.

Встретившись взглядом с миниатюрной эльфийкой, отвесившей робкий кивок, бард кинул мужчине еще один золотой. В конце концов, он прекрасно выполнил свою часть сделки.

– Пойдем, Кали.

– Сир, – суетливо окликнул страж, когда дверь почти захлопнулась. – С ней еще был какой-то парень. Я его тоже пропустил.

– Не важно, – отмахнулся Ерихон и повел девушку вглубь императорского дворца. Его пожирала уязвленная совесть. Внутренний голос безустанно повторял: «Предатель!», хоть и не порицал за содеянное.

Мертвая тишина угнетала. Казалось, если остановиться и прислушаться, то можно расслышать стук собственного сердца, разлетающегося эхом по коридорам. Разграбленные залы некогда самого великого дворца могли бы нагнать ужас на кого угодно. Солнечные лучи лежали на стенах золотыми полосами, в воздухе кружила пыль. Эльфийка молчала, пугливо озираясь по сторонам. Наверняка бы и продолжала держать рот на замке – привычка, выработанная в служении у людей, берущая свое начало в страхе, но бард все же решил обернуться:

– Спасибо, что пришла, – выдавил он кислую улыбку.

– Я не могла поступить иначе, – голос сдержанный, но почему-то тоскливый.

– Безусловно, – согласился Ерихон. – Но прежде позволь рассказать одну историю. Выслушаешь меня?

Кали настороженно кивнула. Большие эльфийские глаза имели свой особый шарм. Уши дрогнули.

– Ты знаешь, что такое Орден Терры? – заметив неловкое замешательство, парень грустно ухмыльнулся. – Хорошо, тогда я объясню тебе как можно понятнее: Орден Терры это сообщество, обучающее «хороших» магов и уничтожающее «плохих», – парень провел подругу через лестничный проем меж разбитых мраморных статуй, потерявших былую красоту. – Знаешь, что бывает, если у «плохого» мага и воина Ордена рождается общий ребенок?

Опять испуганный, вопрошающий взгляд. Они покинули лестницу и вошли в просторный зал с множеством испорченных портретов и старых картин, теперь раскиданных по каменному полу – лики предков Демиана Амона явно навлекли на себя чей-то гнев.

Ерихон подавил вздох:

– Моя Катриэль не была «плохой». Она укрывалась от Ордена, потому что умела использовать запретную магию, но при этом не представляла угрозы для людей. Я гонялся за ней по всей империи, чтобы поведать о кодексе и вере Терры, о спасении и силе, которые мы можем подарить, однако она не захотела принимать эти знания и сама увлекла меня в свою веру. Я был очарован ею, влюблен, а потому нарушил все запреты – остался в Берселии, несмотря на поступившие приказы. Тогда это казалось мне такой незначительной мелочью, но теперь же мой мир лежит в руинах, а разум пуст, как пустеет наполненная вином чаша.

Эльфийка продолжала молчать. Молчала, но при этом внимала каждому слову, нервно перебирая тоненькими пальчиками светлые пряди волос. Понимала ли она смысл услышанного признания? Наверное, нет. И все же кто-то должен был знать всю правду.

– Я написал письмо Мегрену, когда Джованни освободил меня из плена, – бард ободряюще улыбнулся девушке через плечо, однако сомневался, что улыбка смогла убедить своей искренностью. Он продолжал уводить ее вглубь императорской обители. – Наверняка ты узнаешь Мегрена, когда вы встретитесь – он славный малый. Любит фокусы с магическими огоньками и сам по себе добряк, каких мало. До жути разговорчивый. Я рассказал ему о Катриэль и магах, захвативших Север. Орден Терры скоро будет здесь, – Ерихон затаил дыхание и встал у неприметной деревянной двери, похожей на вход в кладовую. – А что же касается ребенка…

Дверь отворилась. Полноватая женщина с пухлыми щеками без слов пригласила незнакомцев войти. Полумрак не питал страхом, напротив – в нем ощущалось тепло. Единственное окно плотно задернуто шторой, посреди комнаты деревянная детская кроватка. На столике плясала одинокая свеча, расплывшаяся воском.

Такой маленький, совсем еще кроха, младенец мирно спал, завернутый в покрывало. Бард взял его на руки – тот умещался на ладонях. Он мягкий и теплый, большая головка и маленькие ручки. Тихо посапывал, не заметив появления отца.

– Имя ему Сван, – заключил Ерихон, взглянув на сына. Не хотел его отпускать, пальцы впились в одеяльце, но он знал, что держит его в первый и последний раз. Оставив детскую и печальную няньку, парень пошел обратным путем, подстроившись под шаг растерянной Кали.

– В крови ребенка скверна противостояния, – теперь бард заговорил шепотом. – Сила моих печатей и магии Катриэль. Ему нужен особый контроль, который может дать только Орден. Но я отступил от правил… Поэтому, если Мегрен решит все-таки убить Свана, защити его. – Тревога блеснула слезами в глазах эльфийки, словно она, наконец, поняла, почему Ерихон позвал в столицу именно ее. – Расскажи обо всем Присцилле, когда все закончится, и попроси о помощи, если придется. Её новый друг – маг. Возможно, он сможет контролировать силы Свана в будущем, если Орден Терры окажется от опекунства.

– А как же ты? – всхлипнула Кали.

– А я…

Как и предполагал бард, в зале с картинами их поджидала целая орава. По двое магов в каждом углу и серокожая девочка-эльфийка в самом центре. Ерихон, ощущая скребущую боль внутри, бережно передал Кали младенца. Тот всхрапнул, но глаз так и не открыл. Спал. Так и не увидел отца. Вот оно – прощание.

– Беги, Кали, – спокойно произнес он. – Не оборачивайся.

И она быстрым шагом пошла вдаль, все быстрее и быстрее, прижимая к себе кроху. Без разговоров и пререканий. Мимо разбитых рам, мусора, рваных кусков полотна, мимо девочки с желтыми глазами, что проводила ее свирепым взглядом. И затем быстро засеменила по лестнице – насколько быстро, как умела.

– Вы за мной? – смиренно спросил Ерихон, сделав вид, что не слышит эха сдавленных рыданий подруги. Руки, безвольно повисшие, продолжали помнить тепло маленького ребенка – последнего луча заходящего солнца над руинами поломанной судьбы.

– Младенец умрет от скверны, а ты можешь доставить нам всем неприятности, – прощебетала белокурая девочка, будто извиняясь. – Джованни сказал не выпускать тебя из замка, пока ты не испустишь дух. И Творец, мой господин, с этим согласен.

– Что же…

Маги медленно сокращали дистанцию. Рожи хищные, злобные, жаждущие крови. От их заклинаний, постепенно набирающих силу, магические письмена стали обжигать кожу. Ерихон был готов отразить любой их удар – его этому учил сам Мегрен. Но тут что-то со страшной силой покачнуло замок, послышался далекий грохот, и это сыграло решающую роль: вытащив мешочек с «радужной солью» и двумя кремневыми камушками, бард черкнул ими, пролив на плетеный ремешок несколько горячих искр.

– Попробуйте остановить меня, ублюдки.

И под треск бегущих по стенам трещин вспыхнуло синее пламя.

Семья – это не только ограниченный круг людей, связанный кровными и родственными узами. Так же к ней можно отнести «братьев» и «сестер», встретившихся на пути. Может они и будут отличаться цветом кожи, ростом, убеждениями, но цель у вас одна – идти туда, куда глаза глядят, испытывая жизнь на прочность. Такие люди не бросят, не сбегут и не станут предавать. Проехав с тобой по одной дороге слишком долго, они не смогут так просто воткнуть нож в спину. Они – самые верные и отчаянные воины, готовые пожертвовать собой, защищая найденных «братьев» и «сестер». И именно их сказала отыскать Присцилла. Всех, кто смог выжить в Ортоге под правлением Джованни.

Занялся полдень. Хаку блуждал меж тесных улочек, заполненных беженцами и бедняками, вспоминая, сколько прошло времени с тех пор, как он делал нечто подобное. Ведь ему пришлось влезть на городскую дозорную башню и безжалостно оглушить лучника! Повезло, что тот стоял там один, иначе достать броню для маскировки было бы куда сложнее.

Переодевшись, парень направился в казармы, а именно – в столовую, откуда стоило начинать поиски. Его бы не заподозрил даже самый бдительный страж. Хаку знал несколько маленьких хитростей, а потому с легкостью проник в тыл врага, минуя железных рыцарей Джованни у раскрытых дверей, и сел за стол рядом с темноволосым человеком со шрамом поперек лица. Тот не взглянул на него и лишь издал протяжный вздох, почесав седеющую бороду. Худощавый, но с широкими плечами. Потрепанный как старый кошелек. Совсем не изменился.

– Ты все-таки жив, мальчишка. Похвально. А что же Де’Лин? – голос низкий и вдумчивый, но с ощутимым дребезжанием, как у старика. Мужчина продолжал изучать странную на вид похлебку, не обращая внимания на копошащихся вокруг императорских солдат.

– Она тоже жива, Коршун.

– Я знал, что вы не так просты, – покривил он ртом и зачерпнул ложкой кашицу. – Сначала нам сказали, что вас убила ведьма, но затем пошла молва, что Де’Лин отрастила эльфийские уши. Так чему из этого верить?

Старый Коршун любил поговорить. В основном, конечно, о том, что выпало на его долю за последние пятьдесят лет, и все же при желании он мог стать душой любой компании – была бы выпивка.

– Присцилла теперь похожа на кролика, – заверил Хаку друга. – И она вернулась в столицу.

– Занятно, – хмыкнул страж. – Не думал, что доживу до чего-то подобного.

– Она хочет, чтобы я увел вас всех отсюда.

– Очень кстати, – попробовав на вкус похлебку, мужчина выплюнул ее обратно в тарелку. – Еда здесь хуже помоев.

– А что с остальными?

– О-о, – воин с досадой ударил себя по бедру. – Кажется, я один пребываю в доброй памяти, в то время как другие видят цветные сны и не помнят прошлых дней. Посмотри туда, – небрежно махнул он в сторону короткостриженого паренька за соседним столом. – Узнал его? Это Дарсиа. Слюнтяй обстриг свои кудри и вдруг запел, что уйдет служить в храм Дугары. Все таскается со своими священными книжонками, – мужчина отхаркнулся, как бы проявляя уважение к религии. – Это смешно хотя бы по тому, что он не умеет читать. Разве человек, всю жизнь промышляющий грабежами, убийствами и развращением малолетних девиц, может вдруг стать праведником? Здесь замешана какая-то чертовщина.

– А как ты избежал этой порчи?

Не тратя слов, старый Коршун чуть одернул рукав на запястье.

– Браслет, – процедил он сквозь зубы, демонстрируя старую вещицу. – Наверное, в нём все дело. Ты же знаешь, мальчик, что я падок на антикварные безделушки, вот и украл эту прелесть из покоев Джованни в день, когда вы с девчонкой пропали. С тех пор все превратились в безмозглых болванов, а я же продолжаю вкушать все прелести реалий.

Через несколько минут Дарсиа уже хлюпал разбитым носом и молил о пощаде в тесной кладовой. Вторым любимым делом Коршуна после безделушек были пытки – только он мог мучать людей с такой пылкой страстью, не чувствуя при этом укора совести.

– Что случилось в месяцы снега два года назад?! – взревел воин, пугая юношу ножом. – Вспоминай!

– Но я не знаю! – хныкал тот как девчонка, не поднимаясь с колен. – Пожалуйста, отпустите меня! Я ничего плохого не сделал!

Пока братья выясняли отношения, Хаку изучал браслет, оставленный на сохранение, присматривая за коридором через узкую щель. Его друг бережно относился к вещам, но не к людям, а потому страшился больше замызгать кровью ценности, чем руки. Руны – странные письмена покрывали браслет, как с внешней, так и с внутренней стороны. Вид его, хоть и обшарпанный, все же привлекал внимание. Хаку заворожённо смотрел на вещицу, пока неожиданно болезненное покалывание в пальцах вдруг не отдалось вспышкой перед глазами – он все вспомнил: и горящий вишневый сад с далеким смехом ведьмы, и холодный клинок, перерезавший шею.

Отшатнулся, привалился к стене, но так и не понял, каким чудом ему удалось выжить. А братья все продолжали возню, больше походившую на беспорядочный мордобой. Никто не заметил его временного замешательства.

И тут Хаку понял, как можно использовать браслет. Он буквально почувствовал бурлившие в нем силы, и выплеснул незримую энергию на своих товарищей, кувыркающихся на полу. Оба это почувствовали, остановились, а затем Дарсиа вскрикнул:

– Слезь с меня, старый хрыч! – прозвучало это гнусаво, потому что из носа юноши лился кровавый ручей. Теперь тот не плакал, а был готов дать сдачи.

Коршун поднялся и спрятал нож.

– Парень, как тебе это удалось?

– Мне бы самому понять.

Юный Дарсиа, чуть придя в себя, удивленно выпучил глаза:

– Хаку?!

– Парень, – вновь повторил изуродованный страж, скрыв потрясение за маской невозмутимости. – Если повторишь это еще раз, выпивка за мой счет.

Второй раз этот фокус удался без особых усилий. Отряд становился все больше. Сначала они нашли Фойза и внедалёкого Камили, вытащили Салари из комнаты служанок, а после кинулись на поиски оставшихся трех товарищей. К сожалению, их пришлось брать силой. Завидев на крепостной стене незваных гостей, Келль, будучи вспыльчивым по своей природе, ринулся к ним навстречу, приготовившись пустить в ход двуручный меч. Однако «вспышка осознания» быстро привела всех в чувства.

– Как я скучала! – смуглокожая Мхаири повисла на шее Хаку, только ее затуманенный взор прояснился. – Ты вернулся!

Все вокруг дружно загоготали, горячо приветствуя друг друга, будто не виделись целую вечность. Всё напоминало сон, настолько сладкий, что его не хотелось покидать. Компания в сборе – не хватало только Присциллы и ее дракона. Но даже во сне кошмары имеют место: под странный рокочущий гул одна из башен императорского дворца подозрительно наклонилась, приковав к себе взгляды множества горожан со всей округи. Трещины побежали по ней паутиной от основания до самой крыши, перекинулись на нижние этажи императорской обители, а затем все обрушилось под испуганные крики городских обывателей.

В воздухе повисло напряжение. От руин левого крыла дворца вздымался дым, черной копотью заслоняя небо. На улицах под крепостной стеной нарастала паника. Засуетилась стража.

– Поспорим, что там Присцилла? – оскалился старый Коршун, потирая ладони.

– Идиоты! – Хаку обвел всех решительным взглядом. – Мы должны вытащить её оттуда!

Сдавленная боль в груди. Пыль и камни. Беспросветная темнота. Не продохнуть. Меня чем-то придавило. Пытаясь подняться, я закашлялась. Судя по звуку, сверху продолжали сыпаться обломки, а земля не могла унять дрожь. Каменная глыба с грохотом соскользнула с моей спины.

– Присцилла, – услышала я знакомый голос, и в ту же секунду мрак разогнало светом. Пламя вспыхнуло в руке Сола, подобно яркому факелу. Среди темноты я видела только его встревоженное и перепачканное лицо, украшенное кровавым подтеком.

– Где мы? – Он помог мне подняться. Тело ломило от боли – я чувствовала каждую мышцу, поврежденную в падении. Все не могла отдышаться и разогнуть спину. Повезло еще, что после встречи с разверзшейся преисподней, которую учинил Салазар, я вообще могла стоять на ногах.

– Под завалами в подземелье, – подумав, сказал маг. – Далеко пришлось падать.

Какой-то странный запах ударил в ноздри. В воздухе помимо удушливой извести витало что-то еще. Мерзкое и страшно знакомое. Кровь.

Я обернулась с замиранием сердца, пытаясь в полумраке отыскать источник.

– Старик!

Предводитель гёто был мертв – его раздавило под завалом. Очень жуткая смерть. Скорее всего – мгновенная. Вдалеке, в слабых лучах магического пламени, средь глыб и фрагментов обрушенной стены, я увидела Ямадо Хорадо, придавленного меж каменных плит. Его седая голова безвольно болталась, а по руке, как и по камням, сочилась темная кровь.

От тревоги пересохло во рту:

– Сол, где остальные?!

– Если ты о прислужниках Джованни, то они нас больше не побеспокоят, а что же касается наших друзей, – последнее слово он подчеркнул с особенной неприязнью. – Будем надеяться, что они смогли уцелеть.

Даже сейчас он сохранял хладнокровие. Мертвый старик его не интересовал, как и судьбы тех, кто пришел в Ортог вместе с нами.

– Как ты можешь быть таким бессердечным?!

– Нельзя ничего предугадать, – покачал тот головой с прежним безразличием. – Гёто – малая жертва, которую пришлось принести ради общего блага. Остальных я попытался откинуть как можно дальше от воронки. Если бы не я, нас бы все равно догнали и превратили в фарш.

Сол был жесток в своих методах, нетактичен и груб. И все же в его словах прозвучала истина – если бы маги нас настигли, никто бы не спасся. Промелькнувшая перед мысленным взором некромантша, сотканная из дыма, напомнила мне, как прекрасно чувствовать себя живой.

Сверху раздался рокочущий гул. Вибрация, зародившаяся где-то в животе, быстро достигла ушей, и плиты над головой пришли в движение. Ловушка могла захлопнуться в любой момент, но я не знала, где выход.

– Уходим отсюда!

Салазар схватил меня за руку и поволок куда-то в темноту, ловко лавируя меж падающих обломков, но тут я услышала крик:

– Помогите!

И побежала в обратную сторону, вырвавшись из хватки мага. Не ощупь, без света, спотыкаясь о камни. На запах крови и сдавленный хрип, средь булыжников, гораздых без труда проломить череп.

– Присцилла! – прорычал за спиной Сол. – Проклятье!

– Лоурен, ты где?!

– Здесь! – девушка закашлялась, а затем впереди замаячил огонек, осветивший пыльную завесу и горы обвалившихся плит, когда-то бывшими стенами и полом. Чудом я перескочила через труп второго гёто. Несчастный. Целыми остались только сапоги.

– Присцилла, вернись! – заорал Салазар. Он догонял меня. Возможно, был близко настолько, чтобы поймать, но накренившийся потолок испортил его планы. Ему пришлось отпустить пламя из рук и использовать другую магию, способную остановить поток падающих на нас камней.

Я нашла Лоурен. Она была словно обсыпанная мукой. Беспомощно сидела на полу, пряча в ладонях огненные всплески. Плакала. Её ногу зажало под завалом, а когда она попыталась вытащить её при виде меня, я поняла, что дело там было серьезнее обычного перелома.

– Мне так больно!

Я начала бороться с завалом, хватаясь цепкими пальцами за валуны. Сверху все трещало и гремело. Я не могла бросить подругу здесь. Цена слишком высока. Она помогала мне, а я должна помочь ей.

– Присцилла! – в который раз зарычал Сол. Я видела, как в сгустившемся полумраке за облаком пыли его лицо раскраснелось, а под кожей от напряжения вздулись жилки. – У нас нет времени! Я не смогу стоять так вечность!

Кто знал, сколько у него уходило сил на сдерживание камнепада, готового похоронить нас заживо, но я ответила жестко, отталкивая в сторону очередной булыжник:

– Один маг дороже сотни воинов!

– Ты не успеешь ее спасти!

– Помоги мне! – захныкала Лоурен у моих ног. – Не бросай меня!

Весомый аргумент. Я продолжила копать.

– Выбирай, Де’Лин! Либо империя, либо эта магичка!

– Я не оставлю ее!

– А если останешься здесь сама, мы проиграем войну! – это уже был яростный рев, а не крик. – Та черная тварь завладеет тобой, и весь мир полетит к чертям! Она уже здесь!

Я подняла голову: некромантша висела прямо над нами, хищно ухмыляясь гнилыми зубами через черную дымку. Она казалась страшнее, чем прежде и, кажется, обрела более ясные очертания, раз ее увидел даже Сол. Истинный облик смерти. Она развела руками, будто бы желая сердечных объятий. Из костлявой груди вырвался смех, а треск над нашими головами усилился в несколько раз, словно именно она пыталась обрушить потолок.

– Присцилла! – в голосе Салазара лязгнуло отчаянье. – Она сильнее меня!

– Не бросай меня! – опять повторила Лоурен. В ее слезах блеснуло мое отражение.

С силой я обхватила её за запястье:

– Ты не умрешь! Ты для них слишком ценный заложник!

– Что?! – паника в лице девушке исказилось безумием.

– Мы вернемся за тобой с армией! Демиан вернется!

И побежала. Так быстро, насколько могла. Некромантша смеялась, страхом подгоняя меня вперед. Салазар ринулся следом. Как будто волной нас настигали плиты и камни. От грохота звенело в ушах. В темноте маг держал меня за руку. Вел вперед, как будто что-то видел перед собой. А потом мы полетели – лестница, уходившая вниз, оказалась очень серьезным препятствием. Кубарем я покатилась со ступеней, путая небо и землю. Кажется, вывихнула плечо. Достигла конца. Упала ничком в холодный, грязный каменный пол и заревела, как маленький ребенок.

– Лоурен…, – боль мешала дышать.

Сверху что-то грохотнуло, будто выход на лестницу запечатало плотной крышкой. Не хватало еще помереть в этой дыре под Ортогом. Как Лоурен…

Огненная вспышка возникла совсем рядом.

– Я сломал руку, – констатировал Сол. И не только её – нос его напоминал кровавое месиво. Я продолжала реветь, а он припал к ближайшей стене. Теперь не карие глаза смотрели на меня, а ярко голубые. Неизвестно как, но он перестал быть Мако. Исчезло все, что могло бы относить его к чужеземному роду гёто. Передо мной был Салазар, тот самый, что когда-то явился ко мне за амулетом в рясе послушника.

– Мы должны были спасти её.

– Не смогли бы.

– Должны, – я всхлипнула. – Лоурен…

– Нужно выбираться, – маг подполз ко мне, его левая рука болталась как плеть. Погасив пламя, он долго рылся в складках заморского доспеха, а после выудил оттуда несколько склянок с зельем, чудом не разбившихся при падении.

Плечо ныло даже после целебной жижи. Рука Сола тоже восстановилась, но не настолько, чтобы одержать ей верх в схватке. Ссадины и синяки зажили. Нос маг вправил сам.

Мы долго скитались по однообразным сырым коридорам подземелья, пока вдруг не обнаружили лестницу, уцелевшую после козней некромантши. Казалось бы, счастье так близко. Я уже чувствовала свежие дуновения воздуха, поднимаясь наверх, но путь нам преградила серокожая девочка-эльф с желтыми, горящими в темноте глазами.

– Амон… Амон, ты живой?

Гулкий голос Ортакора вернул Демиана из путешествия по миру грез. Он открыл глаза – все поплыло, как после пьянки. Пришлось зажмуриться от солнечных лучей, что пробивались сквозь толщу поднявшейся пыли. Руки и лицо жгло от полученных ожогов.

– Живой? – повторил где-то рядом Морокеи.

– Да, – выдавил Демиан, хоть отчасти и сомневался в этом. Попытался встать.

– Неправильный ответ!

Острая боль пронзила плоть где-то над сердцем. Так резко, что все вокруг потемнело, лишаясь смысла. Во рту ощутился вкус крови, горячий и какой-то медный.

– Промазал! – раздосадовано воскликнул юноша.

Амон перевернулся с живота на спину, пытаясь удержать нить ускользающих реалий. Стиснул зубы. Неужели кинжал? Морокеи сидел рядом с ним на коленях, сжимая кроваво-красный клинок. Лицо спокойное и мрачное. Прирожденный убийца. Известковый туман помешал парню нанести точный удар, но он медлил, не довершив дело до конца.

– Почему?! – вместо слова хрип. Демиан вытер с губ кровь.

– Не стоило тебе просыпаться, Амон, – Ортакор криво ухмыльнулся. – Ты не вернешься отсюда живым и не получишь трон. Он по праву мой, – он посмотрел куда-то в сторону. – Лысоголовый, сюда! Раз Хитрец остался под завалами, то ты за него!

За завесой показался южный страж. Раннох держался за правое плечо – от раны кожаный доспех впитал красные оттенки.

– Убей его, – хмыкнул Морокеи.

– Милорд…, – страх промелькнул в темных глазах. Ужас и не понимание.

– Убей! – продолжал настаивать юноша. – Его кровь должна быть на твоих руках! Если это сделаю я, мне придется убить и тебя, Лысоголовый, как свидетеля!

Страж сглотнул. Ортакор быстро вложил свой кинжал в ослабевшую руку Демиана и чиркнул им по себе, оставив неглубокую отметину над кожаным наручем. Где-то позади за завалами из стен и обрушившихся потолков послышался грохот, предвещающий обвал, но достаточно далекий, чтобы насторожить тех, кто чудом оказался в коридоре первого этажа. Задрожал пол.

– Видишь, он напал на меня! – Морокеи поднялся на ноги. Уже без кинжала – тот бесполезно покоился в ладони Амона. У мужчины не хватило бы сил выиграть схватку с Южным пасынком земель Сильвании в таком плачевном состоянии.

Разве что выстрелить из лука…

– Убей его! – продолжил разоряться Ортакор, в раздражении взмахнув руками. – Он угрожает мне! Моей жизни! Угрожает Югу! Ты должен защитить меня!

Страж колебался. Демиан посмотрел ему в глаза, и стало ясно, что тот не выполнит приказа. Но люди по своей природе эгоисты. Собственная шкура дороже чужой. И Раннох с сожалением обнажил меч.

– Превосходно! – кровожадно восторжествовал Морокеи.

Странное шипение сначала показалось вполне безобидным – словно деревья качались на ветру. Но оно становилось все ближе. Запахло чем-то жженым, воздух нагрелся, а затем коридор заполнил свет. Юный Ортакор стоял спиной к всепоглощающей стене пламени, надвигающейся со скоростью разящего клинка.

– Нет! – юноша ничего не успел сделать. Волна огня поглотила его раскалёнными языками и заставила исчезнуть в своих глубинах. Секунды имели свойство растягивать свой ход: Раннох тут же кинулся к Демиану наперегонки с горячим смерчем. Но не для того, чтобы убить – он лег и заслонил его собой. Настоящий живой щит. Пламя, жгучее и опасное, окрасило потолок над его лысой головой. Страж закричал, но крик его растворялся в бурлящем водовороте оранжевого огня. Демиан видел, как кожа на его голове и руках пузырилась, лопаясь с брызгами. Он сам чувствовал этот жар. Зажмурил глаза и вдыхал полной грудью раскаленный воздух, бесполезный для легких.

И тут все закончилось. Огонь исчез, как и появился, стоило лишь моргнуть, а Раннох, истинное воплощение доблести, с хрипом повалился на пол. Его кожа почернела, потрескалась, сочилась сукровицей, но он все еще оставался в сознании, словно что-то не позволяло ему покинуть этот мир. Хотя боль, которую он испытывал, нельзя было ни с чем сравнить.

– Раннох, – Демиан сел. Рана от кинжала показалась ему сущим пустяком по сравнению с мучениями его спасителя. Губы пересохли, а все слова благодарности, которые можно было произнести, вылетели из головы. – Если выживешь, я посвящу тебя в рыцари, титулую. Ты сможешь остаться в Берселии.

В ответ лишь сдавленное мычание. Бедный Раннох. С такими ожогами люди не выживают. И, кажется, он это знал.

Впереди по коридору, откуда вырвалось пламя, возникла поджигательница. Нагая, с похабной улыбкой на лице и огненно рыжими волосами, спускающимися на плечи и грудь. Красивая. Пылкая, как само пламя. Улыбка ее цепляла, а колдовские чары завораживали как живых, так и мертвых – Раннох тоже смотрел на неё одурманенным взором.

– Иди ко мне, Демиан, – позвала она и пошла навстречу, медленно вращаясь и вытягиваясь, не позволяя отвести от нее взгляда.

Амон опешил, но все же смог подняться с разгорячённого каменного пола. В какой-то момент это показалось ему не такой уж плохой идеей. Уж лучше принять смерть от ее рук, чем от кого-то другого. Но он не хотел умирать – сначала ему предстояло найти Лоурен, облик которой постепенно тускнел в его отравленном разуме.

– Соединись со мной! – воззвала магесса со страстно соблазнительной хрипотой в голосе, проведя руками по бедрам и плоскому животу. – Возьми меня! Со мной ты обретешь покой!

«Это уж точно».

Кинжал – единственное, что осталось от Морокеи. Демиан сжал его еще сильнее, направил на заклинательницу, но та залилась звонким, тоненьким смехом.

– Ты думаешь, это остановит меня? Не хочешь поиграть со мной?

В ее тонких руках заиграли яркие искры, готовые создать новый огненный шторм. Воздух затрепетал в искушении. Солнечный свет пробивался через разбитые окна. И тут в магессу впилось несколько остроконечных стрел. Она зарычала, обернулась назад – магия вспыхнула в ее ладонях, но звякнувший клинок с легкостью отсек ее голову и откинул в сторону, как гнилую тыкву с телеги торговца.

– Демиан!

Амон с трудом узнал лицо паренька. С Хаку из компании Присциллы он общался меньше всего и только в тот момент, когда юнец ограбил сына графа Каллена.

Юноша подбежал к нему.

– Где все остальные?

Лицо его раскраснелось от бега и утомительной борьбы, с меча и доспехов капала кровь. За его спиной возникла целая орава бойцов, которых Демиан видел впервые. С виду опасные и опытные. У всех оружие в кровавых разводах – им пришлось прорываться во дворец, идя по трупам.

– Там, – Амон указал на завал из груды камней и закашлялся. Дышать становилось все труднее.

– Но в ту часть крыла не попасть, – рядом с Хаку появилась смуглая девчонка. – Все этажи завалены.

– Помогите ему, – Демиан указал на Ранноха, но не заметил, как над южанином уже склонилось несколько мужчин.

– Живой, – заметил воин с изуродованным лицом.

– Его нужно доставить к лекарю за городом, – снова кашель.

– С какой это стати?