Принцесса-грешница Рэндол Анна
Губы Йена скользили по ключице Джулианы, исследовали каждую впадинку, встречавшуюся на пути.
– Какая алчная женщина! У тебя уже есть целая страна, так ты хочешь и мою душу заполучить тоже?
Джулиана стащила с его плеч куртку, и она застряла у него на локтях, пока он сам от нее не избавился.
– Ну и как, у меня получается? – уточнила она.
– Вполне.
– Мы сейчас находимся в комнате Эбингтона, – крепко закрыв глаза, Джулиана пыталась справиться с собой. – Он в любой момент появится здесь.
Йен тихо выругался, резко встал с кровати, но тут же с глухим стуком рухнул на край, обхватив голову руками.
– Мне кажется, я схожу с ума, даже стоять не могу.
Джулиана чувствовала то же самое. Но она села и положила ему руку на плечо. Йен прикрыл ее пальцы своей рукой и не отпускал Джулиану до тех пор, пока их дыхание не пришло в норму.
– Напомни мне, зачем я пригласил Эбингтона в его же комнату? – спросил наконец Йен.
– Потому что ты надеялся на его помощь, чтобы вынести меня, визжащую и сопротивляющуюся, из замка? – Джулиана поднесла руку к волосам, проверяя, все ли в порядке с прической, но, к счастью, шпильки Эппл держались крепко.
Она поднялась, чтобы их не застали на кровати вместе. Йен явно доверял Эбингтону, но все же лучше не давать повод даже для самых незначительных сплетен.
– Он бы тоже так поступил. Эбингтон чрезмерно опекает женщин. Плохо только то, что большую часть времени он в плену у бутылки виски.
– Я предпочитаю говорить, что это виски в плену у меня, а не я – в плену у виски, – послышался голос Эбингтона, вошедшего в комнату. – И я защищаю не всех женщин, – усмехнулся он, глядя на Джулиану. – Только красивых.
– А также безобразных и старых, – фыркнул Йен.
– Я польщен, что ты уделяешь мне так много внимания, – удивленно поднял брови Эбингтон.
– Ты ходишь с таким важным видом, что тебя довольно трудно не заметить.
– Но я – герцог, – подчеркнуто громким шепотом обратился Эбингтон к Джулиане. – Простые люди не понимают подобных вещей, – пожал он плечами.
– Верно, – с погрустневшим лицом подтвердил Йен. – А теперь нам надо подумать, как поймать другого герцога в этом замке.
– И еще нам нужны документы, – добавила Джулиана.
– Когда возвращаются участники охоты? – поинтересовался Йен.
– Перед ленчем, но Соммет с ними не поехал, – сказал Эбингтон. – Он заявил, что у него болит нога.
– Приятно осознавать, что мы заставили его так сильно нервничать, что он даже не осмелился покинуть дом, – отметил Йен.
– Но если он пропустил охоту днем, немного позже он должен хоть ненадолго показаться там, где намечена стрельба из лука, – сказала Джулиана.
– Вот тогда мы и начнем действовать. – Йен встал и убрал с кровати платье служанки. – И когда я говорю «мы», – добавил он после небольшой паузы, – я имею в виду себя.
– Я думала, мы договорились работать вместе, – замерла Джулиана.
– Мы и будем работать вместе. Ты будешь усиленно молиться от моего имени.
– Молиться? – процедила сквозь зубы Джулиана.
– Ну если ты не предпочитаешь медитировать.
Эбингтон достал из кармана камзола серебряную фляжку, но заметив сердитый взгляд Йена, немедленно ее убрал.
– Я иду с тобой, Йен, – заявил он. – В конце концов, Глейвенстроук дал мне задание.
– Поступай как хочешь, – пожал плечами Йен. – Только не забывай, что Соммет активно пытается меня убить.
– Значит, он может пойти? – возмутилась Джулиана, но услышала дрожь в собственном голосе и очень не хотела, чтобы ее страх за Йена был настолько очевиден для окружающих.
– Он – шпион.
– Но это не должно быть общеизвестным фактом, – нахмурился Эбингтон.
– Прости, приятель, – ухмыльнулся Йен, хотя его глаза при этом оставались серьезными. – Но я очень простой.
– Если Эбингтон идет с тобой, значит, нужен тот, кто отвлечет Соммета, – догадалась Джулиана.
– Только не ты, – с погасшей ухмылкой заявил Йен.
– Ты хочешь забраться в логово хищника, который желает, и ты сам это признаешь, твоей смерти. Я сделаю все возможное, чтобы отвести опасность.
– Подвергая опасности себя?
– Ты делаешь то же самое.
– Но я – расходный материал, – резко заметил Йен и отвернулся от Джулианы. Было заметно, как напряжены его плечи.
Неужели он действительно так думает?
Джулиане хотелось подойти к нему и обнять за плечи. Хотелось заглянуть Йену в глаза и сказать, что это – несусветная ложь.
Но по его притворной беззаботности Джулиана понимала: ему не понравится, что она привлекает внимание к его минутной слабости в присутствии Эбингтона.
– Ты навсегда возненавидишь меня, – подал голос Эбингтон. – Но я должен подчеркнуть, что Пти играла эту роль много раз.
– Джулиана не Пти, – оборвал его Йен.
Джулиана была совершенно уверена, что это замечание не в ее пользу.
– Три лакея охраняют лестницу, – сообщил Эбингтон, когда вернулся в свою комнату.
– Это до обидного мало. – Однако сведения, полученные от Эбингтона, совпадали с наблюдениями Йена. – Я поговорил с дворецким. Ему не хватает лакеев, поскольку Соммет отправил семерых лакеев куда-то в другое место. Значит, остается четыре лакея где-то в башне, включая боксера, любимца Соммета.
– У него есть любимец-боксер?
Йен рассказал Эбингтону о человеке, обычно охранявшем лестницу Соммета.
– Но теперь его там нет, поэтому я могу предположить…
– Что он охраняет нечто более важное, – закончил Эбингтон.
– Совершенно верно, – согласился Йен. Он едва сдерживал желание снова взглянуть на часы. Джулиана еще не встретилась с герцогом. Она собиралась проверить состояние брата.
– Как ты планируешь пройти мимо лакеев?
– Очень просто.
– А люди меня считают высокомерным, – с гримасой заметил Эбингтон.
Йен только пожал плечами в ответ. Развязность и самодовольная манера держаться скрывали много недостатков. Очень много. Бог ты мой, за последнюю неделю он думал о своих слабостях больше, чем за все время, начиная с семилетнего возраста. И винить в этом некого, кроме себя самого. А еще в этом были виноваты глупые мечты, о которых не стоило даже думать.
– Так почему Соммет хочет гибели «Трио»? – поинтересовался Эбингтон.
– Мы слишком много знаем. – Йен проверил ножи и закрепил на поясе веревку. – Мы – источник неприятностей, обуза.
– Для кого? Что вы знаете такое, что он хочет скрыть? Вы никогда не выполняли никаких заданий для него.
– Выполняли несколько, включая наше первое.
– Нет, это не так, – как-то странно посмотрел на Йена Эбингтон. – Глейвенстроук был единственным, кто отдавал вам приказы. Больше никто не хотел связываться с вами на тот случай, если вы с треском провалитесь.
– Нам было приказано свергнуть правительство страны. – Теперь Йен знал, что это была страна Джулианы. – Я четко это помню.
– Я читал твои досье, – нахмурился Эбингтон. – Твоим первым заданием был город Саламанка.
– Ты читал наши досье?
– Несколько раз, – пожал плечами Эбингтон. – А ты разве нет?
Йен почувствовал себя неуютно. Он предполагал, что ему известно, что содержалось в тех досье. И в то же время он был не настолько глуп, чтобы что-то предполагать.
– Должно быть, они решили не включать это в отчеты, – пробормотал он.
– Глейвенстроук? – с откровенным недоверием спросил Эбингтон. – Ваша группа была его любимым детищем. Складывалось такое впечатление, что он фиксировал все сведения о вас, вплоть до того, когда вы ходили в туалет.
– Тогда, может, Соммет приказал ему не записывать это, – предположил Йен, чувствуя, как холодеет у него в желудке.
– Возможно, – сказал Эбингтон, но в его взгляде по-прежнему скользило недоверие.
Йен попытался восстановить все подробности их первого задания, какие только мог вспомнить. Они получали приказы от одного из проверенных курьеров. У них никогда не возникло даже мысли подвергнуть эти приказы сомнениям.
Йену хотелось размозжить себе голову ночным горшком. Глейвз не язвил, когда ранее спрашивал о Ленории; он понятия не имел, о чем говорил Йен.
Йен стукнул кулаком в стену.
Боже правый, что он натворил? Йен не принадлежал к числу тех, кто верит в высшие силы, но сейчас ему хотелось помолиться. Джулиана простила его, ибо он выполнял приказы. Что она почувствует, когда узнает, что его просто обманули?
Йен спас Ленорию от французов, но какое это, черт возьми, имеет значение?
Он снова ударил кулаком в стену, наслаждаясь болью, которая обожгла его руку.
Грегори согласился убить членов «Трио» за то, как они обошлись с его страной. Йен думал, что Соммет использовал Грегори, считая брата Джулианы удобным врагом, на которого можно свалить вину.
Но что, если Соммет хотел уничтожить «Трио» не как обузу, а как команду, знавшую о его делах в Ленории? Вдруг заговор Соммета серьезнее, чем думал Йен?
Но что, черт возьми, им было известно, по мнению Соммета? «Трио» просто выполняла приказы, а потом покинула страну. Для дополнительной разведки времени не оставалось.
– Так какой у нас план? – спросил Эбингтон.
– План простой. Я отправляюсь именно туда, где все могут меня увидеть. И никто не увидит.
Глава 30
Когда Джулиана вошла в комнату брата, она заметила, как порозовели у тетушки щеки. Она не могла припомнить, чтобы они розовели у нее по какой-то другой причине, кроме как от возмущения. Но сейчас она не выглядела возмущенной.
– И вся группа была спасена благодаря применению повышенных доз мази, – сказала тетушка, сосредоточив свое внимание на камердинере Грегори.
Неужели Юстейс хвастается?
– Поразительно, ваше высочество, – стоя в другом конце комнаты, воскликнул камердинер и продолжил чистить щеткой один из сюртуков Грегори. Он был поглощен своей работой, но от Джулианы не укрылись быстрые взгляды, которые он бросал в сторону тетушки.
– Как Грегори? – спросила Джулиана.
Оба обитателя комнаты подскочили от неожиданности, и щеки у тетушки вспыхнули еще ярче.
– У него все хорошо, выглядит вполне здоровым, – как всегда оживленным и деловитым тоном заявила Юстейс. – Пришлось дать ему таблетку снотворного, чтобы помочь справиться с болевыми ощущениями.
– Неужели у него такие серьезные повреждения?
– Они, несомненно, чувствительны, – с легкой улыбкой сказала тетушка. – Но не забывай, что даже простая головная боль укладывает твоего брата в постель на несколько дней.
Явно желая оставить их наедине, Кентербери откланялся и, повесив сюртук на руку, вышел из комнаты.
Юстейс проводила его взглядом и тут же отвела глаза, заметив, что Джулиана наблюдает за ней.
– Он напоминает мне моего Альберта. У них одинаковое чувство стиля.
Джулиане приходилось видеть только небольшой портрет этого мужчины, который Юстейс носила в медальоне на шее. Он всегда производил на нее впечатление строгого человека. Однако теперь, когда Джулиана подумала об этом, она вдруг вспомнила, что на портрете он изображен в ярко-желтом шейном платке.
– А ты представляла его мрачным человеком в черном? – улыбнулась Юстейс в ответ на удивленное лицо Джулианы.
Джулиана пыталась подобрать правильные слова.
– Понимаю, почему ты так думала, – засмеялась Юстейс, почти удивленно взглянув на свое черное платье. – Но это была моя реакция на его смерть, а не отражение его сути. Лукреция всегда называла его щеголем.
Если бы Джулиана не была так хорошо воспитана, у нее бы отвалилась челюсть, поскольку тетушка никогда не говорила об Альберте в таком ключе, только с тихим благоговением.
И Джулиана внезапно почувствовала укол вины, что ни разу не потрудилась расспросить о ее жизни.
– А как ты узнала, что любишь его? – неожиданно вырвалось у Джулианы.
Но Юстейс, вероятно, слишком погрузилась в собственные воспоминания об Альберте, а может, и о камердинере, чтобы заметить поспешность, с которой был задан этот вопрос.
– Со мной это произошло совершенно неожиданно. Он был слишком стар для меня. И даже до того, как пожениться, у нас возникли подозрения насчет его слабого здоровья. Но я знала, что каждое мгновение, проведенное с ним, стоит той боли, которая заставит меня страдать потом.
К такому же заключению пришла теперь и Джулиана.
– Так и получилось?
– Да, – грустно улыбнулась Юстейс. – Я думаю, одна из причин, почему мне было так трудно двигаться дальше, заключалась в том, что я жила своими воспоминаниями и боялась их растерять.
Юстейс говорила о своих проблемах в прошедшем времени, и это был хороший знак.
– Мне следовало проводить больше времени с тобой, – вздохнула Юстейс, – а не оставлять тебя с Лукрецией и Константиной и бог знает с каким количеством гувернанток и учителей. Но я боялась, что ты вытеснишь из моих мыслей Альберта, и не могла этим рисковать.
У Джулианы заколотилось сердце, глаза жгли подступившие слезы.
– А теперь скажи, что здесь на самом деле происходит? – указала на спящего Грегори Юстейс, приняв свой обычный суровый вид, к которому привыкла Джулиана. – Если бы он ввязался в драку из-за женщины, у него осталось бы по крайней мере несколько синяков на лице, а косточки пальцев были бы в ссадинах и распухли.
Джулиана пока не знала, что она готова рассказать, зато точно знала, что ей следовало выяснить:
– Что ты можешь рассказать мне о Лукреции и Соммете?
– А они имеют какое-то отношение к этому? – нахмурилась Юстейс.
Джулиана промолчала.
– Несколько десятилетий назад они были любовниками, – после недолгого раздумья заговорила Юстейс. – Они познакомились во время одного из многочисленных путешествий Лукреции вокруг Европы. Потом, когда в имении Лукреции нашли железо, по-моему, она заключила договор с Сомметом, у которого были связи с несколькими добывающими компаниями. Они пришли к твоему отцу за разрешением на добычу. Он отказал им.
Это объясняло появление герцога в Ленории несколько лет назад.
– Неужели у Лукреции какие-то неприятности из-за герцога?
– Не знаю, – ответила Джулиана. Но подобное ей даже в голову не приходило. А если у Соммета есть что-то на Лукрецию? – Она утверждала, что Соммет обманул ее. Тебе известно, что за дела их связывали?
– Я не знаю, Джулиана, – нахмурила брови Юстейс. – Лукреция никогда не говорила конкретно, в каких делах Соммета участвовала. Мне известно лишь, что она невероятно богата.
– Богата?
– Откуда, ты думаешь, появились все ее украшения?
– Я думала от ее… – У Джулианы загорелись щеки. – От любовников.
Несмотря на все откровения дня, Юстейс оставалась самой собой.
– Возможно, что-то она получила от тех мужчин, – нахмурилась она, услышав слово, которое употребила Джулиана. – Но большую часть украшений она приобрела сама.
– А почему же я об этом не знала?
– Лукреция всегда держала в тайне, куда она вкладывала деньги. Однажды я спросила ее, не вложить ли и нам часть твоих денег туда, куда вкладывала она, поскольку видно, что дела у нее идут хорошо, и она запаниковала.
– Она не объяснила почему?
– Лукреция сказала, что Соммет не хочет хлопот с дополнительными инвесторами. Довольно странно, но все ее экстравагантные покупки прекратились чуть больше года назад.
Примерно в то же самое время Соммет начал поддерживать дружеские отношения с Грегори. Неужели с инвестициями пошло что-то не так?
Этим скорее всего объяснялся внезапно вспыхнувший снова интерес к руде. Может, герцог рассчитывал на ее горы, чтобы с их помощью компенсировать неудачные инвестиции? Ей придется все рассказать Йену. Все кусочки мозаики складываются. Возможно, если Соммет сам задолжает деньги инвесторам, у них будет чем оказывать давление на него.
Джулиана бросила взгляд на часы на каминной полке. Настало время стрельбы из лука. Она подошла к окну. На лужайке установили мишени, и там уже топтались несколько гостей, готовых испытать луки и похвастаться.
Но Соммет пока еще отсутствовал.
– Кто сопровождает тебя сегодня? Лукреция или Константина? – поинтересовалась Юстейс.
– Лукреция. – По крайней мере таков был план. Джулиана не знала, появится ли Лукреция после событий прошлой ночи.
– Ах да, я забыла, ведь Константина боится летающих предметов. Возможно, тебе удастся убедить Лукрецию рассказать о своих инвестициях. Она может сопротивляться, но я думаю, не станет тебе лгать, если ты на нее надавишь.
Джулиана замерла. Она получит эту информацию.
Джулиана поспешила в свою комнату и взяла у Эппл шляпку. На ходу завязывая бант, она выскочила в коридор, и как раз в этот момент на шляпке оторвалась ленточка из голубого атласа. Вот незадача. Ведь она только приметала ее и совсем забыла, что не выполнила окончательного шва.
Джулиана бросила взгляд на дверь комнаты. Это была единственная шляпка, подходившая к этому платью. Поэтому ей придется потратить время либо на то, чтобы переодеть платье, либо на то, чтобы закрепить шляпку. Лукреция не позволит ей выйти на улицу без шляпки.
– Могу я вам помочь, ваше высочество?
Джулиана обернулась и увидела Кентербери. Из своего кармана он достал иголку и нитку.
– Я… – замялась Джулиана. Она очень спешила, а шляпки не самая простая в ремонте вещь.
Он, похоже, почувствовал ее нерешительность.
– У меня правда есть опыт, ваше высочество, – указал на творение на собственной голове Кентербери.
Джулиана передала ему шляпку. Пока он пришивал ленту, она неожиданно для себя обнаружила, что следит за его работой.
– Мне никогда не приходила в голову мысль пришивать ленту таким способом, – заметила Джулиана.
– Я считаю, что так меньше нажима на ленту. А эту шляпку придумали вы сами?
– Да, – смущенно кивнула Джулиана.
– Осмелюсь сказать, она прекрасна.
– Спасибо. – Но если он осмелился, возможно, у нее тоже получится. – А я заметила, вы тоже обожаете шляпы.
По лицу Кентербери промелькнула тень улыбки.
– Когда мистер Мэддокс пришел ко мне и попросил послужить дворецким у одного из его друзей, я немного колебался, поскольку уже вышел в отставку. Но мистер Мэддокс заявил, что свободы у меня будет столько, сколько захочу. И что я могу хоть павлина посадить себе на голову, если пожелаю.
– Значит, вы поймали его на слове, – улыбнулась Джулиана.
– Да, ваше высочество. Это страшно его раздражает.
– Так, значит, вы хорошо знаете Йена?
– Лучше, чем он знает сам себя, – спокойно ответил камердинер, передав Джулиане шляпку. – Мне кажется, что и вы его хорошо знаете.
Неужели?
– Я…
Мимо них проплыла Лукреция, едва кивнув в сторону Джулианы. И той пришлось бежать за ней. Она не хотела упускать возможность оказаться с тетушкой наедине.
– Мы должны поговорить, – сказала Джулиана.
Лукреция не ответила. Она продолжала свой путь, гордо вздернув подбородок.
Очень скоро Джулиана оказалась на лестнице, однако все ее вопросы по-прежнему оставались без ответов. Джулиане не удалось добиться от тетушки ни единого слова. Что же ей предпринять? Вытряхнуть из Лукреции эти ответы?
Джулиана чувствовала себя глупым ребенком, в отчаянии хватавшимся за мамины юбки. Нет, Лукреция никогда не была ей матерью, а скорее воспитательницей, наставницей.
Как только они оказались на улице, Лукреция удалилась поболтать с другими женщинами в тень большого дерева. И сделала это довольно резко, чем сразу же вызвала перешептывания у себя за спиной и заслужила восторженное внимание недавно прибывшего французского посла месье Галанта, который пожирал ее глазами, как голодный ворон.
Отлично. Теперь он будет разносить сплетни о расколе в королевском доме Ленории.
Джулиана замешкалась у стола, где лежали луки. Позиция у стола обеспечивала максимальный обзор собравшейся группы.
И Соммет еще должен появиться.
Джулиана выбрала лук, потом положила его, как будто была недовольна своим выбором. Никто не посмеет комментировать, какая она разборчивая, в конце концов, она – принцесса.
Но где же герцог? А что, если он вообще не придет на эти соревнования? Надо надеяться, что Йен обо всем разузнал, прежде чем предпринять свою попытку.
Когда Джулиана взяла в руки последний дамский лук, к гостям, наконец, присоединился герцог. Первым делом он подошел поговорить с послом. Через несколько секунд Соммет поднял глаза и с откровенной насмешкой на лице встретился взглядом с Джулианой.
Эта насмешка говорила о том, что он уже возомнил себя победителем. Этот гордец совершает ошибку.
Джулиана повесила лук на плечо и направилась к другим бесстрашным женщинам, которые собрались стрелять в мишени для женщин.
Лакей подал Джулиане стрелу, и она положила ее на тетиву. Медленно выдохнув, она натянула тетиву и выстрелила. С глухим ударом стрела поразила внешнее кольцо мишени.
Попадание в яблочко стало бы более впечатляющим, но у Джулианы так сильно дрожали руки, что она порадовалась, что вообще попала в мишень.
Она выстрелила еще три раза, все это время не выпуская из виду Соммета. Он разговаривал с графом, потом подошел к леди Плимпингтон, которая тут же повисла у него на руке.
Напряжение немного отпустило Джулиану. Леди Плимпингтон отличалась необыкновенным талантом завлекать людей в бесконечные разговоры о непревзойденных достоинствах своих дочерей. Теперь Соммет стоял спиной к Джулиане, и она позволила себе бросить один быстрый взгляд на ту часть замка, где он жил.
У нее остановилось сердце.
По стене башни взбирался Йен.
По ее внешней стороне. На глазах у всех, кто находился сейчас на лужайке.
Джулиана быстро повернула голову в сторону мишеней.
Он спятил? Она знала, что он сумеет взобраться по этой стене. Он уже проделывал это с Джулианой за плечами, но сейчас здесь присутствовало около тридцати человек, которые могли его заметить. Правда, на нем была серая рубашка под цвет каменной стены, и он уже преодолел второй этаж, поэтому, чтобы заметить его, надо поднять голову.
Но если она его увидела, значит, и Соммет тоже мог.
И где Эбингтон? Почему он не отговорил Йена от этого безумия?
Джулиана даже не пыталась сделать следующий выстрел. Она боялась уронить стрелу. Рискнув, она еще раз оглянулась назад. Йен уже находился в районе третьего этажа. Ее ужас смешался с чистым и неукротимым восхищением. Промежутки между камнями были глубиной не более дюйма, и все же Йен умудрялся взбираться так же легко, как если бы поднимался по приставленной лестнице. Мысками ног он находил канавки, о существовании которых Джулиана даже не подозревала, чтобы цепляться за них.
Похоже, он проделывал какие-то манипуляции с окном. Может, с помощью ножа?
Внизу, прямо под тем местом, где висел Йен, прохаживался лакей. Джулиана заставила себя опустить глаза, разглядывая траву под ногами.
Воздух отказывался проникать к ней в легкие.
Но спустя мгновение, когда она так и не услышала никаких тревожных звуков, Джулиана позволила себе поднять глаза.
Куда же исчез Соммет? Его больше не было рядом с леди Плимпингтон.
Взгляд Джулианы заметался среди гостей. Вот он где. Но как ему удалось так быстро приблизиться к двери? Джулиана отдала лакею свою стрелу и поспешила к герцогу. Она больше не рискнула посмотреть на Йена, потому что Соммет мог отследить ее взгляд.
Джулиана вдруг поняла, что даже представления не имеет, как отвлечь герцога.
Если она попытается, как Лукреция, флиртовать с Сомметом, это лишь вызовет у него подозрения. По сути, если она вообще приблизится к нему, Йен окажется в опасности.
Джулиана с трудом перевела дыхание: жара казалась просто невыносимой.
Что можно сделать, чтобы обратить на себя внимание герцога? Джулиана заставила себя мыслить хладнокровно. Она должна это сделать.
Месье Галант.
– Месье Галант! – громче обычного позвала Джулиана и, растянув губы в широкой соблазнительной улыбке, поспешила к французскому послу.
Взгляд посла зацепился за лиф ее платья и выше уже не поднимался. В обычных обстоятельствах Джулиана никогда бы не стала разговаривать с ним наедине. Но отчаянные обстоятельства требуют отчаянных мер.
Джулиана протянула ему руку для привычного заигрывания, но после того, как он закончил ее слюнявить, вместо того, чтобы вытереть ее о платье, она взяла посла под руку и прильнула к нему поближе.
Читать бесплатно другие книги:
