Принцесса-грешница Рэндол Анна

Глава 13

Сегодня Йен не мог рисковать, ночуя в одном из своих обычных пристанищ. Все они находились в таких местах, которые буквально кишели всякого рода паршивцами, развратниками и бродягами.

И сегодня вечером, если бы кто-то из них попытался его убить, Йен боялся, что отомстит самым чудовищным способом.

А он слишком устал для подобных действий.

Ноги сами принесли его в Олбани, правда, перед дверью своей комнаты Йен немного замешкался. Черт бы побрал этого назойливого дворецкого. Лишает человека его собственной кровати.

Чувствуя отвращение к самому себе, Йен открыл дверь и едва успел вовремя пригнуться, чтобы не получить каминной кочергой по голове.

Он откатился назад и вскочил на ноги, готовый защищаться. Но второй попытки ударить его не последовало.

– А, это вы, сэр.

– Сколько работников отеля ты успел укокошить, старина?

На Кентербери была свободная рубаха бледно-лилового цвета и в тон ей кремово-лиловый ночной колпак, надетый немного криво.

– Ни одного, сэр. Ни один из них не тормозит под дверью таким мерзким образом.

– Ты мог бы меня убить. – Может, следует рассказать Кентербери о вознаграждении, мелькнуло в голове у Йена. Таким образом, если в следующий раз ему повезет, кто-то извлечет из этого выгоду.

– В таком случае, может быть, вам не следует, сэр, давать мне повод тревожиться, что за вами кто-то следит.

Вот что получается, когда твой дворецкий знает тебя с тех самых пор, когда ты был еще в пеленках.

– Я иду спать, – заявил Йен.

– Это невозможно, сэр. В вашей кровати спит девочка. Ее зовут Эппл, и она сказала, что это вы ее сюда прислали.

Неужели она действительно пришла? Расстояние до своей кровати Йен преодолел за несколько шагов. И сначала ему показалось, что это не Эппл.

Ребенок в кровати выглядел слишком маленьким и невинным. И был чистым, коли на то пошло.

На самом деле она не спала. Глаза были зажмурены слишком крепко, и тело сильно напряжено.

– Я рад, что ты оказалась умным ребенком и пришла сюда, Эппл.

– Я не могу спать в этой кровати, – приоткрыла один глаза девчонка. – Я едва не утонула в ней, – пробормотала она и подозрительно быстро закрыла глаз.

– А еще я рад, что ты искупалась.

– И вода была чистой и теплой, – в этот раз вздохнула Эппл. – Но ты не думай, – открыла она оба глаза, – что я здесь останусь надолго. Скорее всего, когда наступит утро, я уйду.

– Отлично. Это избавит меня от необходимости вышвыривать тебя, дав пинка под тощий зад.

Кентербери смерил Йена осуждающим взглядом.

Но Эппл только ухмыльнулась. Меньше всего ей хотелось, чтобы ее удерживали. Если он попытается ее обмануть, она сбежит навсегда, только ее тут и видели. Эппл успокоилась.

– Господи, я задыхаюсь в этой подушке, – едва успела сказать она и тут же уснула.

– Перестань ухмыляться, – сказал Йен, повернувшись к дворецкому. – Чтобы поселить голодающего ребенка в комнату, которой я никогда не пользуюсь, большого характера не требуется.

– Это вы так считаете, сэр. Вы понимаете, что вам придется подыскать для нее гувернантку. Было бы неправильно, чтобы в вашей комнате проживала девочка ее возраста без компаньонки.

– Ее возраста? А сколько ей лет? Восемь?

– Ей тринадцать, сэр.

Проклятие. Что он, черт возьми, знает о гувернантках? Он бы послал ее к Мэдлин, но та теперь уехала неизвестно куда, чтобы обезопасить себя и ребенка.

Вот прямо сейчас ему только и не хватало нести ответственность еще за кого-то. Сегодня он уже подцепил одну своевольную женщину. Не хватало еще добавить к ней в пару такую же своевольную девчонку.

Но, похоже, думать об этом уже слишком поздно.

– Вы можете лечь на мою кровать, сэр, – предложил Кентербери.

Да уж. Как будто он собирался отправить пожилого дворецкого спать на кушетке. Йен сам упал на кушетку, Кентербери даже не успел начать ворчать в знак протеста.

– О гувернантке я позабочусь завтра. Если, конечно, она останется. – Йен закрыл глаза в надежде отгородиться от всех событий сегодняшнего дня. Впрочем, нет, не от всех событий.

Некоторые моменты с Джулианой вполне заслуживали того, чтобы он вновь пережил их во сне. Под кончиками пальцев ее кожа была подобна шелку, и когда она придвинулась к нему, сидя на кровати… Но это уже воспоминания из разряда тех, что он проанализирует наедине.

– Мне кажется, я уже говорил, что самодовольная ухмылка совершенно не к лицу дворецкому, – добавил Йен.

– Ваша мать гордилась бы, сэр.

– Моя мать умерла, – повернулся спиной к назойливому старикашке Йен.

Глава 14

Лукреция проплыла в кабинет Джулианы. На ней было довольно скандальное платье темно-красного цвета, которое вызвало бы удивленные взгляды, даже если бы его надела женщина помоложе. Однако Лукреции удавалось носить его с большей грациозностью и бесстрашием, чем Джулиане.

– Что это значит? Мне сказали, что мы рано выезжаем на загородный прием.

Джулиана отложила недочитанное письмо. К этому моменту она уже несколько раз пробовала лгать.

– Грегори слышал, будто принц Вильгельм рано уедет оттуда. А у меня нет желания ехать на прием только для того, чтобы узнать, что тот, ради кого я туда направляюсь, уже покинул резиденцию.

Надо надеяться, что ее слова не только выразили естественную неприязнь к мероприятиям такого рода, но и пояснили притворное рвение посетить именно этот загородный прием.

Да, похоже, она без особого успеха скрывает свои эмоции, как учил ее Йен, раз Лукреция, пристально посмотрев на нее, прищурила глаза и заявила:

– У тебя нет симпатии к Соммету.

Джулиане никогда не удавалось хоть что-нибудь скрыть от тетушки. Но ведь она может отвлечь ее внимание.

– Зато Соммет определенно питает симпатию к тебе. – В пользу этого свидетельствовало то, как Соммет всякий раз склонялся над бабушкиной рукой.

– Когда-то он был знатным озорником, – провела рукой по своей все еще стройной фигуре Лукреция. – Хотя, признаться, всегда задавалась вопросом, что же такого я в нем увидела. Тем не менее я с нетерпением жду этого приема. Соммет всегда умудряется собрать самых интересных гостей. – Она уселась на стул напротив стола Джулианы. – А сейчас расскажи мне о своих планах в отношении принца Вильгельма.

Джулиана растерянно заморгала глазами. На самом деле у нее нет никаких планов. Она была настолько поглощена мыслями о том, как вызволить Грегори из трудной ситуации, что совсем позабыла о Вильгельме. Он служил для нее лишь удобным предлогом.

– Я так и думала, – нахмурилась Лукреция. А хмурилась она довольно редко, боясь появления лишних морщин. – Мне не хочется давить на тебя, но времени у нас остается в обрез. Я слышала, французы передвинули войска к северной границе Ленории.

– Что? Я ничего подобного не слышала.

– У меня… личные источники.

– Генерал Вальмон?

Лукреция едва заметно пожала плечами. Ее тетушка со своими тщательно подобранными любовниками была информирована не хуже любого главаря шпионской организации.

– Твои попытки привлечь внимание некоторых мужчин в прошлом не увенчались успехом. Я знаю, – Лукреция подняла руку, – что раньше ты, возможно, прилагала для этого не слишком много усилий, но теперь, боюсь, тебе придется забыть о своих чувствах. Тебе надо найти мужа.

Все верно. Джулиана никогда не расстраивалась из-за отсутствия поклонников. Она в самом деле никогда не желала ни одного мужчины из тех, что считались подходящей партией. Но это не значит, что она не пыталась.

– И что же я должна делать?

– Признаюсь, – постучала пальцем по губам Лукреция, – что твоя невинность в какой-то степени ставит тебя в невыгодное положение и осложняет ситуацию. В конце концов, мужчинам нравится секс.

Джулиана в изумлении уставилась на Лукрецию.

– Я думала, – удивленно приподняла брови Лукреция, – ты была готова к этому разговору. Или мне позвать сюда Юстейс, чтобы обсудить, как мужчины любят нравственность и ценят ее превыше всего?

Нет, теперь Джулиана была заинтригована.

– И что, по-твоему, я должна изменить?

Лукреция внимательно посмотрела на нее, словно решая, что предпринять, но Джулиана знала: если Лукреция здесь, значит, в ее голове уже созрело решение.

– Ты производишь впечатление вполне королевской особы, но мне кажется, ты должна дать мужчине понять, что под этой чопорностью скрывается женщина.

– И что я должна делать? Хлопать ресницами?

– Никогда, – поморщилась Лукреция. – Если, конечно, не хочешь, чтобы мужчина решил, будто тебе в глаз попала мошка. Вместо этого думай о мужчине, к которому ты неравнодушна.

В ту же секунду в мыслях Джулианы так же тайно, как он являлся в ее комнату, возник Йен.

Нет. Должен быть кто-то еще. Ей же должен был нравиться кто-то еще.

Но Йен не покидал ее мысли. Причем он улыбался.

Боже правый, какие красивые у него губы.

– Отлично, – заявила Лукреция и тут же, прищурившись, посмотрела на Джулиану. – Хотя я должна поинтересоваться, о ком это ты… Ладно, не важно. Когда ты встретишься с Вильгельмом, я хочу, чтобы ты думала об этом другом мужчине.

– Я должна думать о другом мужчине?

– Когда ты думаешь о нем, в твоих глазах появляется страсть, моя дорогая, – пожала плечами Лукреция. – А если к этому ты добавишь еще и случайное прикосновение, причем я советую коснуться бедра и внутренней стороны локтя, то можешь легко внушить большей части мужчин, что твоя страсть адресована им.

– И тогда он влюбится в меня? – Это было таким же обманом, как и уроки, которые она получала от Йена.

– Он воспылает страстью к тебе, а для двух не связанных узами брака королевских особ это равносильно любви.

– Но это не означает, что я полюблю его в ответ.

– Разумеется, нет, – быстрым движением Лукреция смахнула с рукава пушинку. – Ты должна очаровывать его только до тех пор, пока не выйдешь замуж и не родишь наследника. А потом ты свободна сама выбирать любовников.

Неужели ее тетушка только что рекомендовала ей завести любовника?

А для нее это, возможно, единственный способ когда-либо заполучить Йена…

Нет. Сама идея вызывала у Джулианы отвращение. Если она выйдет замуж, то будет верна мужу. Даже если это означает, что она никогда не получит Йена.

Даже если? Никаких если. Даже если Йен хочет ее, она не может рисковать своей страной ради мгновений счастья.

А это были бы счастливые мгновения. Джулиана мечтала о его широкой мускулистой груди до тех пор, пока не испугалась, что сойдет с ума. А всякие штучки, с помощью которых он дразнил ее…

– Кто этот мужчина? – спросила Лукреция.

– Никто, – испуганно заморгала ресницами Джулиана. – Просто мужчина, которого я мимоходом встретила.

В эту минуту в дверях появилась экономка.

– Вы просили меня рассказать все подробности завтрашнего отъезда, – присела она в глубоком реверансе, который Лукреция, промчавшись мимо нее к выходу, даже не потрудилась отметить.

– Рассказывайте, миссис Стюарт, – попросила Джулиана.

Экономка на одном дыхании отбарабанила обо всем, что было сделано.

– Ландро, грум, заболел, ваше высочество. Но ваш секретарь сегодня утром смог найти и нанять весьма достойную замену.

– Вот и хорошо. – Джулиана не знала, откуда ей это известно, но она точно знала, что эта замена – Йен. Не покажется ли странным, если она попросит взглянуть на нового работника? Конечно, это будет странно, вне всяких сомнений. Других грумов она никогда не приветствовала лично.

Остаток дня Джулиана никак не могла успокоиться. Всякий раз, когда она слышала шаги в коридоре мимо своей комнаты, она напрягалась. И это было смешно, поскольку у грумов нет причин заходить в дом. Тем не менее ее спина так и не коснулась спинки стула до тех пор, пока не пришло время переодеваться для ужина.

Джулиана потерла руками глаза.

Господи, как ей пережить эту неделю? Зная, что Йен рядом? Внутри у нее все сжалось. Как пережить, не зная, в безопасности ли он.

Неужели Соммет действительно назначил цену за его голову? Одно дело, когда Йен упоминал об угрозах, появившись в ее комнате в первую ночь. Но тогда он был для нее только шпионом. Незнакомым человеком, бойким на язык.

А теперь он для нее – Йен. И от одной мысли о том, что кто-то пытается навредить ему… При встрече с Сомметом она готова выцарапать ему глаза.

Вот только это невозможно сделать. Ей придется улыбаться, быть любезной и спасать своего брата.

Наверное, она никогда не сможет быть с Йеном, но если Соммет с таким пренебрежением относится к нему, что ж, он узнает, какая она в ярости.

Йен редко сердился. Хотя он не слишком отличался от обычного преступника, но когда допрашивал своих жертв или даже перерезал им глотки, обычно не чувствовал ничего, кроме смутного отвращения.

Однако сейчас в его жилах кипела ярость, такая жгучая и отчетливая, что он чувствовал ее на кончике своего языка как горячую золу.

Горничная Джулианы только что пропустила его в комнату принцессы с малоубедительным оправданием с его стороны. Он даже не надел еще ливрею, на нем был простой камзол и жилет.

Горничная даже не спросила его ни о чем. А если он преступник?

Преступник, который желает зла Джули?

Просто желая убедиться в этом до конца, Йен вернулся к комнате Джулианы. По пути в коридоре он опять встретился с горничной, прошел мимо нее, и она его не остановила.

Ну уж нет, этого он не потерпит. Не потерпит никогда, если везет ее в логово Соммета.

– Что вы делаете в покоях принцессы?

Йен повернулся и обнаружил молодого, щеголеватого на вид человека с каштановыми волосами. Принц Грегори. Вот он, тот самый глупец, который вынудил сестру связаться с Сомметом.

И пытался содействовать тому, чтобы его друзья были убиты.

Хорошо хоть у принца хватило ума задать вопрос выходившему из комнаты сестры мужчине.

И это единственное, что удержало Йена от того, чтобы вспороть ему живот, испортив довольно элегантный жилет.

– Ношу сундуки вниз к экипажам, ваше высочество, – поклонился Йен.

– Но разве не лакеи этим занимаются?

Еще одна подсказка в пользу королевской крови.

– Да, э-э, но сундуков слишком много.

– Клянусь, – рассмеялся Грегори, – тем количеством платьев, которое женщины берут с собой, они могли бы выстелить дорогу.

– Вам лучше знать, ваше высочество.

Но Грегори уже зашагал мимо. Его интерес к разговору иссяк.

– Мой камердинер почти закончил паковать мои вещи. Так что за моими сундуками проследи тоже.

Йен только что получил неожиданное разрешение зайти в покои принца и тут же этим воспользовался.

– Принц Грегори попросил меня отнести вниз некоторые его…

Йен узнал камердинера. Их знакомство не было из разряда приятных.

Узкие прорези глаз камердинера на секунду распахнулись, но Йен уже достал нож.

– На колени, Беркли. Руки за голову.

Однако Беркли всегда был тупоголовым, поэтому замахнулся, чтобы ударить Йена. Тот перехватил руку и заставил камердинера упасть на колени, вывернув ему предплечье.

– Если мне придется сломать твою руку, я сделаю это, сломав еще и твой симпатичный нос.

– Что ты здесь делаешь, Призрак? – перестал наконец сопротивляться камердинер. – Я слышал, тебя вышвырнули из министерства иностранных дел, как мусор, каким ты и являешься. Это – мой дом.

Вот это уже интересно.

– Ну хватит, Беркли. Ты же знаешь, наши руководители никогда тебе не доверяли, особенно после фиаско в Мадриде.

– В этом я не виноват. Следовало бы понять, что ослы предназначались только…

– Довольно. Твои отчеты о принце были душераздирающими.

– Но разве я виноват, что он предпочитает не доверять мне, – не отрицал своего задания Беркли. – И еще принцесса. Чего они ждут от меня? Наблюдать за ней – все равно что наблюдать за лужей грязи. Она никогда не делает ничего, что заслуживало бы внимания.

Йен до упора вывернул руку шпиона. Камердинер взвизгнул от боли.

– Твоя работа здесь закончена, – отрезал Йен, а про себя подумал, что теперь ему придется нанести визит своему старому приятелю Глейвенстроуку.

– Подожди, почему я должен тебе верить? Ты даже не…

Йен вздохнул. Наверное, с его стороны слишком самонадеянно думать, будто этот человек уйдет тихо. Рукояткой ножа он ударил Беркли в основание черепа.

Фальшивый камердинер упал без сознания.

Теперь до завтрашнего отъезда Джулианы Йену необходимо найти новую горничную и нового камердинера. Только таких, которым он может доверять. Ему надо знать, что Джулиану окружают люди, которые ее защитят.

Где ему, черт возьми, найти камердинера? О, возможно, он не знает, где найти камердинера, но ему известно, где можно найти достаточно компетентного, даже наглого, дворецкого.

И готовая горничная у него тоже есть. У Эппл, может, и нет должного воспитания, но завязать шнурки она сумеет не хуже любой другой девчонки.

И потом это решало возникшую у Йена проблему: что ему делать с Эппл. Горничная – такая же хорошая работа, как и любая другая.

Через мгновение Йен уже знал, как осуществит обмен. Он взвалил на плечо обмякшее тело Беркли.

Сначала ему необходимо избавиться от старого камердинера.

К счастью, в его распоряжении все эти сундуки.

Глава 15

Глейвенстроук вошел в свой кабинет, и Йен жестом предложил ему присесть.

– Выйди из-за моего стола, – сердито приказал ему хозяин кабинета.

Йен сделал глоток бренди. По истине, у Глейвенстроука был хороший вкус к спиртным напиткам.

– Ну-ну, я всего лишь наслаждаюсь твоим гостеприимством, – заверил его Йен.

– Тебе известно, сколько стоила последняя бутылка бренди, которую ты у меня стащил?

– Не знаю, но напиток был божественный.

После секундного замешательства Глейвенстроук все-таки сел.

– А почему ты здесь?

– Какой интерес у министерства иностранных дел к королевской семье из Ленории?

– С какой стати я должен раскрывать тебе информацию? – нахмурился Глейвенстроук.

– Может, потому, что информация, которую я на прошлой неделе предоставил тебе о якобитах, оказалась бесценной, и ты хочешь продолжать получать такие же лакомые кусочки?

– У министерства иностранных дел нет никакого интереса к королевским особам Ленории. В сущности, на политической карте их не существует.

– Тогда зачем поручать Беркли присматривать за ними?

– Я не работал с Беркли целую вечность, – задумчиво, наклонив голову, произнес Глейвенстроук.

– Кому он обычно подчиняется и делает отчеты?

– А вот эта информация…

– Соммету, да?

Немного подумав, Глейвенстроук кивнул в ответ.

– А в чем заключается твой интерес к герцогу? – уточнил он.

– А твой? – Йен поставил стакан на стол. – Тебя он почему так интересует?

Глейвенстроук потер затылок, потом встал, выглянул в коридор и плотно прикрыл дверь.

– Это не должно выйти за пределы кабинета, – осторожно предупредил он.

Йен прижал руку к сердцу.

Глейвенстроук подошел к окну и, прежде чем заговорить, закрыл его.

– У нас есть… подозрения.

– О нет, ну какие подозрения, – усмехнулся Йен, но тем не менее удивился. В министерстве иностранных дел Соммет считался гораздо более влиятельной фигурой, чем Глейвенстроук. Это напоминало мятеж.

– Мы заметили некоторые… скажем так, нарушения в конкретных заданиях, которые он контролировал. Реальные результаты порой отличались от тех, которые он сообщал. Задания выполнялись без соблюдения должных протоколов.

– Я считаю, что он причастен к рассекречиванию «Трио» нашим врагам.

– Он на все способен, – медленно кивнул Глейвенстроук. – Но причина?