Принцесса-грешница Рэндол Анна
– Пока не знаю, но скоро навещу его, чтобы выяснить ответ на этот вопрос. Ты хочешь, чтобы я узнал что-то конкретное?
– Тебе запрещено приближаться к Соммету.
– А ты больше не можешь запрещать или разрешать мне что-то делать, забыл?
– У меня уже есть человек, который работает над этим. – Глейвенстроук сложил руки на груди. – И мне не надо, чтобы ты все испортил.
– Я ни разу ничего не испортил, – возразил Йен. – Свои задания я всегда выполняю так же гладко, как масло мажется на хлеб.
Глейвенстроук хранил молчание.
– Я ухожу, – пожал плечами Йен. – Думал, что сделаю тебе одолжение, поставив в известность. Разрешения у тебя я не прошу.
– А разве вы с Сомметом не знакомы? Он тебя не узнает?
– Официально мы никогда не знакомились. – Йен поднял свой стакан с бренди. – Соммет разговаривал как-то с Клейтоном.
– И как ты планируешь добраться до него? Он живет в замке.
– А это уже мое дело, – отрезал Йен. Он доверял Глейвенстроуку, но лишь пока.
– Несмотря на то, что у министерства иностранных дел нет интереса к Ленории, – Глейвенстроук сомкнул кончики пальцев рук, – у герцога, похоже, такой интерес есть. Тебе ведь известно об этой стране, правильно?
– Допустим, – после непродолжительной паузы, глотнув бренди, согласился Йен. Что за игру ведет Глейвенстроук? Но в его словах Йен не смог уловить какого-то скрытого смысла.
– Меня могут заинтересовать любые финансовые отношения, которые связывают герцога с Ленорией.
– Договорились, – встал Йен.
Глейвенстроук торопливо вернул себе стул, как будто боялся, что Йен опять сместит его. И отодвинул подальше от него бутылку бренди.
– Если что-то пойдет не так, ты не сможешь воспользоваться своей связью с министерством иностранных дел. Я не сумею спасти тебя от виселицы во второй раз.
Йен привык рассчитывать на себя и действовать на свой страх и риск.
– Глейв, я не нуждался в твоем спасении и в первый раз.
Глава 16
– Итак, Принцесса, возможно, сегодня ночью мы последний раз вместе. Постарайся не лить слишком много горьких слез.
Джулиана почувствовала дрожь, волной прокатившуюся по спине. Наконец. Наконец он здесь. Немного раньше она все-таки придумала повод, чтобы спуститься в конюшни, но ей так и не удалось хоть одним глазком взглянуть на Йена.
– Глупости какие. Ты будешь со мной на загородном приеме.
Йен приблизился к ней. Шрам на правой щеке в сумерках казался еще темнее. Джулиане захотелось дотронуться до него рукой. Прикоснуться губами. Если это их последняя ночь, разве не может она позволить себе хоть немножко попробовать его на вкус, чтобы сохранить это воспоминание, когда выйдет замуж за принца?
Но как это сделать? Просить о поцелуе?
– Там каждый из нас пойдет своей дорогой, – заявил Йен. – У тебя своя задача. У меня – своя. Может, я не найду времени проскользнуть в твою спальню поздно вечером.
– А может, и найдешь? – Джулиана встала и, коснувшись рукой его щеки, провела указательным пальцем по шраму. Йен был таким теплым. И все, что происходило сейчас, казалось Джулиане таким правильным.
– Мне кажется, мы должны очень четко понимать, что ты предлагаешь, Джули, – улыбнулся Йен.
– Я…
Смелость Джулианы куда-то пропала. Неудивительно, что ей так и не удалось обзавестись мужем. Сейчас с ней рядом стоит мужчина, к которому ее тянет, а она не может позволить себе ничего более скандального, чем коснуться его щеки.
– Я так и думал, – отступил на шаг Йен.
Джулиана сердито посмотрела на него. Наверное, соблазнять у нее получалось не очень хорошо, зато выразить недовольство она умела отлично.
– Что ты думаешь?
– Одно дело фантазировать о прислуге, и совсем другое – сделать следующий шаг.
На какую-то долю секунды Джулиана совершенно ясно представила, как поднимается на цыпочки и прижимается губами к его губам. На его губах она ощутит вкус потрясения, она почувствует это во внезапном напряжении его плеч.
Но это невозможно. Ведь она должна выйти замуж за другого мужчину. Она – принцесса, и с самого рождения была обречена на самопожертвование. Она носила корону, хотя от нее болела голова. Она не посещала городских праздников. Не играла с детьми прислуги.
И поцеловать мужчину, которого она хочет, Джулиана тоже не могла.
– Это было бы нечестно, – пробормотала Джулиана.
Ей показалось, что в глазах Йена промелькнуло разочарование, но, вероятно, она просто нафантазировала себе это, поскольку наглая ухмылка никуда не делась.
– Вот именно, – согласился с ней Йен. – От моих поцелуев многие женщины так и не могут прийти в себя.
– Я подумала, это было бы нечестно по отношению к тебе.
– О, так у тебя большой опыт в поцелуях?
– Возможно, – стараясь сохранять невозмутимое выражение лица, ответила Джулиана.
– О, это хорошая, просто отличная манера подачи. Только неужели это правда? – с широко распахнутыми глазами уточнил Йен.
Ха! Она сделала это! И неужели в его голосе послышались нотки ревности?
– Твое злорадство выдает тебя, – заметил Йен. Его рука вдруг обхватила Джулиану за талию, и он крепко прижал ее к себе. Каждый дюйм ее тела, от груди до бедер, прильнул к крепкому телу Йена. – Я готов поспорить, что тебя никогда не целовали.
– Семь раз. И решительно настроенные принцы меня целовали тоже. – Семь, подумала Джулиана. Это много или мало? Когда эта цифра вертелась у нее в голове, она казалась ей внушительной, а теперь, когда она произнесла ее вслух, испугалась, что Йен посчитает ее несерьезной.
– И как целуются принцы?
Ну почему от него должно так вкусно пахнуть? В этот раз он пах свежеиспеченным хлебом и имбирным чаем.
– Они целуются очень хорошо. Иначе почему, ты думаешь, женщины в присутствии принцев всегда из кожи вон лезут?
– Так сколько мужчин на самом деле тебя целовало? – слегка наморщил лоб Йен.
На этот раз Джулиана не стала хвастаться и только слегка приподняла брови.
– Я ведь могу узнать правду. – Рука Йена скользнула по спине Джулианы вниз и обхватила ее бедро.
– Распотрошив меня? – хриплым голосом спросила Джулиана.
– Нисколько не смешно, – отрезал Йен, с силой сжав пальцами ее упругую ягодицу.
Он прильнул губами к губам Джулианы, осторожно покусывая их. Каждая ласка опьяняла, а прикосновение его губ полностью обезоружило Джулиану.
Напряжение, которое она испытывала, испарилось так быстро, что она пошатнулась бы, если бы Йен не держал ее так крепко.
В этот момент она понимала только одно: ей надо быть еще ближе к нему. Она сильнее прижалась к его крепкому телу, и ощущения, которые пронизывали ее сейчас, стали острее раз в десять.
Язык Йена прошелся по ее плотно сжатым губам, и Джулиана задохнулась от переполнявшего ее волнения.
Йен пробормотал что-то, подозрительно похожее на «я знал», и его язык проскользнул во влажную глубину ее рта.
Господи, неужели это обычный поцелуй? Было в нем что-то земное, первобытное и удивительное. Когда Джулиана представляла себе, как люди целуются, ни о чем другом, кроме короткого касания губ, она не думала.
Неудивительно, что после поцелуя Йена женщины не могут прийти в себя.
Однако сейчас он не принадлежит этим гарпиям. Джулиана коснулась рукой его головы, пропустив волосы сквозь пальцы. Сейчас он принадлежит ей. По крайней мере в эту минуту.
Рука Йена спустилась еще ниже. Он заставил ее приподняться на цыпочки и еще крепче прижал к себе. Она не смогла удержаться, выгнулась ему навстречу и замерла, почувствовав его напряженную плоть.
Их взгляды встретились на мгновение, и в глазах Йена Джулиана прочла все. Страсть. Желание. Симпатию. Уязвимость.
Однако потом он прикрыл глаза, и на лице осталась его обычная притворная улыбка.
– Благородный мужчина сейчас бы отпустил тебя. – Йен, не выпуская из своих объятий Джулиану, слегка двинул бедрами, и она почувствовала, как внутри ее тела разливается волна острого наслаждения. – Прошу заметить, я все еще держу тебя в своих объятиях. – Большой палец Йена коснулся припухших губ Джулианы.
Неужели он ждет, что она потребует отпустить ее? Наверное, да. Наверное, такая черта, как благородство, все-таки присутствует в нем, хотя он заявлял об обратном. А как он поведет себя, если она не позволит ему ускользнуть?
– А я, прошу заметить, не выражаю недовольства, – ответила Джулиана и лизнула языком палец Йена, которым он касался ее губ.
– А почему, черт возьми? – Йен посмотрел на свой палец так, как будто никогда прежде его не видел.
– Да потому что я не боюсь тебя.
Йен засмеялся и отпустил Джулиану.
– Подумать только, а я так высоко оценивал твои умственные способности.
Он все-таки оттолкнул ее.
– Почему ты улыбаешься? – прищурился Йен.
– Просто я с волнением жду начала ночного урока, – пожала плечами Джулиана. – Чему, ты говорил, он будет посвящен?
– Я ничего не говорил. – Йен потянулся к чайнику, который стоял на туалетном столике Джулианы.
– Холодный, – предупредила она.
– Годится. Когда-то давно я усвоил, что нельзя отказываться от еды. Или от чая, как сейчас. Никогда не знаешь, появится ли у тебя такая возможность позже.
Йен налил себе чай и положил туда три полные ложки сахара.
– Тебе часто приходилось голодать?
– Я вырос на улице. Если мне удавалось поесть один раз в день, то такой день считался удачным.
– Но наверняка, когда ты был шпионом…
– Случались такие дни, когда мы охотились на крыс, чтобы спастись от голода, – сделал глоток Йен. – Однажды под Киевом, чтобы выжить, нам пришлось выбирать из конского навоза непереваренный овес.
Он снова и снова пытался шокировать ее. Старался оттолкнуть ее от себя. Но ничего у него не получилось.
– Как-то раз на домашней вечеринке в Кенте за ужином подали всего три блюда, – парировала Джулиана.
Йен едва не поперхнулся.
– Итак, – продолжала Джулиана, – какое у меня задание сегодня ночью?
– Ты спустишься вниз на кухню, – Йен допил остатки чая и поставил чашку, – и возьмешь тарелку с печеньем.
– И это все? – По правде говоря, Джулиана никогда не ходила на кухню, но отлично знала, где это находится.
– Да, – пожал плечами Йен. – А тебе хочется что-нибудь более трудное?
– А ты уверен, что мой поход туда не является всего лишь способом получить для тебя печенье?
– Просто дополнительное вознаграждение, – с абсолютно невинным выражением лица произнес Йен.
– Замечательно. – Джулиана плотнее запахнула халат и направилась к двери.
Йен пошел за ней следом.
– Ты тоже идешь со мной?
Йен молча кивнул.
– А как я объясню, э-э… – Возможно, это задание окажется намного труднее, чем она предполагала. – Что мне сказать, если я кого-нибудь увижу?
– Что ты не можешь обойтись без моего присутствия.
Если бы только у нее хватило смелости.
– А ты не говори совсем, – предложил Йен. – Ты – принцесса и ничего никому не должна объяснять.
Правильно. Она – принцесса, и это – ее дом. И если ей хочется, она может пойти на кухню и взять тарелку с печеньем.
Джулиана расправила плечи и устремилась в коридор. Ей вдруг пришло на ум, что она не помнит, когда в последний раз выходила из своей комнаты в таком неофициальном наряде. Когда была еще ребенком? С тех пор, как Джулиана оказалась в Лондоне, она себе такого точно не позволяла.
Что подумает прислуга? Или, прости господи, кто-то из ее тетушек?
И почему перед тем, как выйти из комнаты, она не проверила, как выглядит, бросив взгляд в зеркало? Может, у нее такой вид, как будто она предавалась плотским утехам?
Когда Джулиана увидела приближавшуюся тень, она быстро заскочила в соседнюю комнату для гостей. Йен, к счастью, последовал за ней.
– Что случилось? Почему ты не прошла мимо, ни с кем не объясняясь?
В груди у Джулианы гулко стучало сердце. Боже мой, это просто смешно. Она-то думала, что способна украсть кое-что у одного из самых страшных людей в Британии, а сама даже по собственному дому не может пройти без паники.
– Это было неожиданно, вот и все. Больше этого не случится.
Йен жестом пригласил ее выйти из комнаты.
Однако прежде чем выйти, Джулиана бросила взгляд в зеркало.
– Ты собирался позволить мне прогуляться на кухню в таком виде? – послышался ее возмущенный голос.
– А мне нравится твой вид, – ухмыльнулся Йен, – особенно припухшие губы.
– Ты невежа и хам, – рассердилась Джулиана. Но когда Йен смотрел на нее так, как будто снова хотел поцеловать, сердиться на него по-настоящему было действительно трудно.
Стоя перед зеркалом, Джулиана безуспешно пыталась привести в порядок волосы, когда у нее за спиной появился Йен. Несколько умелых движений рук, и ее волосы оказались собраны и уложены в красивый узел.
– Как ты научился это делать?
– Укладывание женских волос мало чем отличается от завязывания хорошего узла.
– А что же мне делать с моими губами?
– Может, не стоит целоваться с беспринципными мужчинами в своей спальне? – поддел ее Йен, но потом смягчился: – Припухлость уже стала меньше, – коснулся он пальцами ее щеки. – Она незаметна, ну, если только кто-то не станет специально разглядывать тебя.
– Идем? – сказала Джулиана, хотя именно она и тянула время, и они оба это знали. – Вот и хорошо. – Она распахнула дверь и увидела прямо перед собой удивленное лицо тетушки Юстейс.
Глава 17
Из всех своих тетушек, с кем она могла бы столкнуться, это должна была быть Юстейс.
– Что ты делаешь, разгуливая по коридорам в ночной одежде? – удивленно распахнула глаза Юстейс.
Это была не та ситуация, когда Джулиана могла бы проскользнуть мимо, ни слова не говоря.
– На самом деле все очень просто. Мы обсуждали, как передвинуть мебель, чтобы освободить место под некоторые вещи.
– Так поздно? – поползли вверх от удивления брови Юстейс. – И кто это мы?
«Я убью его за это», – подумала Джулиана.
– Это… – повернулась она туда, где стоял Йен.
Но Йен исчез.
Помилуй его, Господи. Этот человек святой. Она принесет ему дюжину тарелок с печеньем.
– Мы обсуждали это с экономкой сегодня утром. Просто я не могла уснуть, поскольку была уверена, что бюро не встанет у северной стены.
Юстейс немного нахмурилась, но, кажется, приняла ее ответ.
О тетушке Юстейс Джулиана знала меньше всего. Она постоянно пропадала в больнице или отсутствовала по каким-то другим благотворительным делам. И по правде говоря, Джулиана немного побаивалась ее. У нее всегда был строгий и решительный вид.
– Я выведала для тебя кое-какую информацию о Вильгельме. Если ты продемонстрируешь, что тебе хорошо известна сфера его интересов, это поможет завоевать его.
Когда же она успела превратиться в такое безнадежное создание, что все тетушки чувствовали необходимость взять ее под свое крыло? Джулиана даже вздрогнула, когда подумала о том, каким будет совет Константины.
– Давай утром встретимся и обсудим это, – обратилась она к Юстейс.
Та кивнула в ответ, но уходить не торопилась.
– Может, есть какая-то другая причина, почему тебе не спится?
Наверное, на губах еще осталась припухлость. Джулиана начала судорожно придумывать историю о том, что обожгла губы, когда ела горячий суп, но Юстейс заговорила первой:
– Мне жаль, что у тебя не будет шанса прислушаться к своему сердцу, когда дело дойдет до выбора мужа. – Юстейс сжала медальон на груди, где хранилась фотография ее мужа. – Мне правда жаль.
Джулиана ждала, что дальше последует слово «но». И объяснение, почему она, Джулиана, невзирая ни на что, должна выполнить свой долг. Но Юстейс на короткий миг заключила ее в свои объятия и ускользнула прочь.
Слезы жгли глаза Джулианы, она даже немного поморгала ресницами, чтобы избавиться от неприятного ощущения. Она должна вернуть эти проклятые бумаги. Должна вернуть свою страну.
Джулиана быстро повернулась и стала спускаться по лестнице. Йен может идти, может не идти. Не имеет никакого значения. Она сделает это. Джулиана прошла мимо двух лакеев и даже глазом не моргнула, потом попросила у изумленной кухарки две тарелки печенья.
Через три минуты у нее в руках было две тарелки сладкого слоеного печенья.
Она сделала это.
Джулиана вышла из кухни и наткнулась на Йена. На лице у него не было улыбки, как она ожидала, он просто молча наблюдал за ней. Джулиана медленно переместила тарелки в одну руку, а второй взяла печенье и откусила большой кусок.
Йен резко вскинул голову, показывая, что она должна следовать за ним.
Никто и никогда не вскидывал голову в ее присутствии. А Йен даже не удосужился проверить, послушалась ли она его указания.
Спустя несколько минут он открыл дверь в комнату и затащил ее внутрь.
– Разве мы не возвращаемся ко мне в спальню? – спросила Джулиана и чертыхнулась про себя, сообразив, куда они попали.
– И думать нечего, – пробормотал Йен, оглядевшись вокруг. – А я вообразил, это – гостиная.
Комнату пропитал запах краски и скипидара.
– Здесь временно организована художественная студия, – пояснила Джулиана.
– Для чего? – Йен подошел к холсту, закрытому покрывалом.
Джулиана бросила тарелки на стол и успела перехватить его руку раньше, чем он сдернул с холста покрывало.
– Всего-навсего дурацкая картина.
Йен удивленно поднял брови. Проклятие. Теперь она только подогрела его интерес.
– Которую ты не хочешь, чтобы я видел?
– Именно так.
– Почему?
Да потому что Джулиане претила мысль о том, что Йен будет сравнивать ее с этой картиной и не обнаружит сходства. Дюпре намеревался изобразить Джулиану более привлекательной, чтобы ею заинтересовался какой-нибудь мужчина, а Джулиане не хотелось, чтобы Йен позабавился этим фактом.
– На этой картине – я.
– Ты там обнаженная, что ли? Тогда я определенно должен это увидеть.
Каким-то неуловимым движением Йен освободил свою руку, которую удерживала Джулиана, и сдернул покрывало с холста.
Джулиана резко отвернулась и прошла к окну. Она знала, что он увидит на холсте. Он увидит сидящую на лесной поляне женщину, которая отдаленно напоминает Джулиану. Рассыпавшиеся от ветра волосы. Безупречная розовая кожа. Гораздо более пышная, чем в реальности, грудь.
Но почему же он до сих пор ничего не сказал? Почему молчит?
Джулиана, наконец, не выдержала и повернулась. И тут же подпрыгнула от неожиданности, потому что Йен, оказывается, стоял прямо у нее за спиной.
– И что же тебя беспокоит в этой картине? – коснулся он рукой щеки Джулианы.
– Я глупая, да? Наверное, я должна радоваться, что мой портрет выглядит прекрасно, и что этого действительно должно быть достаточно, чтобы заинтересовать мужчину.
– Я подумал, – нахмурился Йен, – ты рассердилась, потому что художник, похоже, совсем слепой. Где этот глупец учился рисовать?
Джулиана поморщилась. Она и сама знала, что выглядит совсем не так, как женщина на портрете, но ей было очень больно, когда она услышала подтверждение собственных мыслей.
– Нет, – Йен взял Джулиану за подбородок, – ты и правда расстроена этой картиной. Давай я брошу ее в камин.
– Слишком поздно, – выдохнула Джулиана. – Ты уже увидел ее.
Йен терялся очень редко, но сейчас пребывал в полном недоумении. Какое это имеет значение, что он увидел эту глупость? Вдруг ему в голову пришла беспокойная мысль.
– Не думай, что тебе я предпочту ту лесную девку.
– Так и есть, – сдавленно фыркнула Джулиана. – Ну, вот что я тебе скажу. Ее волосы растрепались от занятий любовью с каким-нибудь дровосеком в лесу. Щеки раскраснелись от большого количества выпитого вина. А левая рука согнута под совершенно неестественным углом.
Едва заметная улыбка тронула губы Йена и тут же пропала.
– Что случилось с женщиной, одержавшей победу в битве за печенье?
У Йена было такое чувство, что Джулиана взвешивает сейчас свой ответ. Он был абсолютно уверен в том, что она не станет отвечать. В конце концов, в подобных размышлениях победа редко оказывалась на его стороне.
– Я не могу ступить на землю своей родины. Не могу дать своим людям деньги на семена для посадки. Я не в состоянии остановить французов, которые собираются у границ моей страны. Я не в силах заставить испанцев послушать меня. И даже собственный брат меня не слушает. И по всей видимости, у меня даже не получается выглядеть как принцесса! – рассерженно выпалила Джулиана. – А теперь ты увидел этот портрет и знаешь, какая я неудачница во всем. И ты – единственный человек, на которого, как я думала, мне не придется производить впечатление, однако я понимаю, что очень хочу… – Джулиана плотно сжала губы и отвернулась.
Необходимо продлить этот момент, подумал Йен. Он должен создать неловкую ситуацию между ними. Заставить ее понять, что все ее чувства не более, чем глупость.
Однако вместо этого Йен положил Джулиане руку на плечо и развернул к себе лицом.
– Каждое мгновение дня ты несешь ответственность за целое государство. Однако ты ни разу не уклонилась от этой ответственности. Ты хочешь ограбить безумца, чтобы защитить своего брата. Ты – смелая, упрямая и умная. Ты – такая принцесса, о которой любая страна может только мечтать, – заявил Йен, подумав, что на этом надо остановиться. Сделать шаг в сторону. Но проклятый рот не желал закрываться: – Ты женщина, о которой мечтает любой мужчина. Ты остроумная и очаровательная. Твои поцелуи зажигают меня.
Йен увидел, что взгляд Джулианы упал на его губы. Какого черта он вспомнил про поцелуи? Надо отступать. Если сейчас она его поцелует, все закончится тем, что он окажется между ее стройных бедер. Йен всегда умел найти альтернативу. Но сейчас он знал, что если снова коснется губ Джулианы, то уже не остановится. Даже дышать одним воздухом с ней казалось ему самым эротичным занятием. Ему хотелось прижаться губами к ее нежной шее, почувствовать, как проскальзывает между его губ ее язык…
– А еще ты украла печенье, – собравшись с силами, заявил Йен.
Джулиана перевела взгляд на тарелки с печеньем, стоявшие чуть дальше на столе, и Йен шагнул назад, сделав вдох и пытаясь справиться с возбуждением.
– Спасибо, что выслушал мои глупости, – обронила Джулиана.
– Какие глупости? В том, что ты сказала, никаких глупостей нет. Может, съедим теперь твой приз?
Во взгляде Джулианы промелькнуло изумление, и она передала Йену тарелку.
– Значит, теперь я готова ограбить этого безумца?
Печенье показалось Йену неаппетитным, но он все-таки положил две штучки к себе в карман, чтобы съесть позже.
– Да, думаю, готова.
Только он не позволит ей сделать это.
Она, конечно, сумеет украсть документы, но не должна этим заниматься. Она хорошая. Чистая. Тогда как Йен бездомный бродяга, человек, которого воспитала улица.
Он узнает, что натворил ее брат, а потом сам выкрадет улику.
Глава 18
– Подожди. Что ты сказала? – переспросила Джулиана. Она, похоже, ослышалась. В конце концов, на постоялом дворе, где стояли кареты, было шумно. – Моя горничная сбежала с новым камердинером Грегори? С тем лакеем, что заменил прежнего камердинера? – Этот лакей был только вчера переведен на это место.
– Да! – подтвердила Константина. – Они незаметно ускользнули вместе, когда мы остановились в Уэльсе выпить чаю, – энергично махала веером тетушка. – Очевидно, они давно любили друг друга.
– Любовь, – произнесла Лукреция таким тоном, что сразу становилось понятно ее отношение к этому чувству. – Теперь мы появимся в доме герцога с недостаточным количеством прислуги и будем выглядеть круглыми дураками. Ты, конечно, воспользуешься помощью моей горничной, но делить прислугу… Эту парочку необходимо найти и проучить хлыстом.
К ним с поклоном присоединился Йен. Он и остальные три грума были одеты в черную ливрею с серебряной отделкой, которая являлась форменной одеждой королевского двора Ленории. Йена назначили охранять задний угол кареты, поэтому Джулиана могла увидеть его, только высунув голову из окна.